Текст книги "Голод. Трилогия"
Автор книги: Уитли Стрибер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 55 страниц)
– Что нам нужно, так это план действия, – заявила Бекки, утверждая очевидную истину.
– Что нам нужно, так это придумать, как не позволить министру внутренних дел позвонить послу и поинтересоваться, какого черта личный состав ЦРУ устроил в Париже погоню за Невестой Дракулы!
– У Дракулы не было невесты, босс.
– Нет, была, будь я проклят.
– А мне все-таки кажется, что не было. – Бекки пробежалась по клавишам ноутбука. – Не-а. Никакой «Невесты Дракулы» – утверждает сетевая фильмотека.
– Напиши письмо Стивену Спилбергу: «Стиви! Есть хорошая идея для тебя. Это Дракула, только она женщина!» Дамы и господа, а теперь я хочу удалиться на покой.
– Вопрос в том, босс, как мы собираемся ее искать.
– Лизать французам задницу или не лизать французам задницу, вот в чем вопрос. Чарли начал мерить шагами комнату.
– Проблема в том, что нам нужно сделать дело. – Он запел, причем выбрав очень печальную мелодию: – Потому что она разносит новость, и делает это сегодня и хочет поучаствовать…
– А что, Чарли, таких, как ты, больше не проверяют? Я хочу сказать, что когда мы поступали на службу, то сначала нас тестировали, не являемся ли мы кретинами. Так было в мое время.
– Холодная война закончилась, босс. Теперь старых кретинов отправляют на пастбища, а новых уже не нанимают.
Зазвонил телефон. Это вернулся Сэм за новой порцией выговора.
– Привет, брат. – Они вместе прошли Камбоджу и Лаос.
– Скажи мне кое-что. Где найти приличное заведение в… еще раз, Бекки, как называется это место?
– Монпарнас.
– В Монписуаре.
– Там тысячи ресторанов.
– Хороших?
– Очень.
– Дешевых?
– Не очень.
– А Макдональдс имеется?
– А что вообще вы делаете на Монпарнасе?
– Мы здесь снимаем номер в одном из дерьмовых маленьких отелей.
– Ну, ты сегодня не в духе. И так груб, что даже не хочется с тобой говорить. Знаешь, у меня тоже есть свои амбиции. Я собираюсь вернуться в Лэнгли большой шишкой. Имею виды на пост советника в Африке. Но мне не удастся ничего провернуть, если наверху пронюхают, что у меня работает такой кадр, как ты.
– Французы заявили, что миссис Толман уехала в город на такси. Они сообщили тебе какие-нибудь подробности?
– Вообще-то, да.
Пол уже потерял всякую надежду, но все-таки…
– Такси, как полагают, было французским.
Не будь в нем столько ненависти к вампирам, что он не мог думать ни о чем другом, Уорд тут же парировал бы какой-нибудь колкостью. А так ему оставалось только просить:
– Мне нужно, чтобы французы пошли на сотрудничество, Сэм Ты должен этого добиться.
– Они считают, что мы, как все американцы, занимаемся бессмысленной ерундой или пытаемся сделать из них ослов, или еще что. Слушай, что там у вас шумит?
– Дождь.
– Правда?
– Правда.
– Наверное, красиво – дождь в Париже.
– Заткнись. Кое-что меня беспокоит, и я хочу с тобой поделиться.
– Я весь внимание.
– Наша деятельность здесь должна сойти для французов за операцию Интерпола. Так чего же они взъерепенились?
– Потому что им известно, что это не так.
– А откуда им это известно?
– Интерпол рассказал.
– Умный мальчик Ладно, Сэм… и вы, ребята, оба, послушайте. У меня предложение. Полагаю, нам нужно выделить агента с хорошим знанием французского, чтобы он установил связь с местной полицией под предлогом поисков национального…
– Черта с два.
– Нет, послушай. Заяви им, что дело чрезвычайно важное и секретное. Нам просто нужно немного поискать вокруг… очень осторожно… потому что побег этой леди из дома имеет политическую окраску. Французы на это купятся. Именно к таким делам они относятся с пониманием.
– Французы-то купятся. Но не поймут. Им понадобится имя, звание и личный номер; затем они сообщат тебе, обнаружен или нет по прибытии полиции труп. Вот и все сотрудничество, на которое они пойдут.
– Но нам нужно… послушай, Чарли, перестань возиться с этой… что это за дерьмо такое?
– Машинка для скручивания сигарет, которую я купил в Трахкоке
[9]
. Классная штукенция.
– В Бангкоке, ты, сексуально озабоченный, – возмутилась Бекки.
– Убери игрушку. Нам нужно… Ты слушаешь, Сэм?
– С превеликим терпением.
– Нам нужно сейчас, я имею в виду ближайшие несколько минут, найти вампиров, к которым она приехала. Мы ее потеряли. И никакого описания внешности, разве что старомодный костюм, похоже от «Шанель» образца 1975 года, да светлые волосы, которые, скорее всего, не настоящие, а парик. Если французы нам все-таки не помогут, придется менять тактику. Воспользуемся методом, который мы применяем еще со времен токийской операции.
– А именно?
– Просмотрим полицейские протоколы об исчезновениях людей. Полагаю, больше всего людей исчезало поблизости от их нор, как везде, где мы уже были. Здесь, в Париже, мы сумеем достать хорошие карты: с местоположением канализационных тоннелей, дренажных труб – словом, все в таком духе. Работать будет легче, чем в Сингапуре. И гораздо легче, чем в Шанхае.
– Босс!
– Что, Бекки?
– Спросите его, кто здесь ведает полицейскими архивами? Есть ли здесь бюро по розыску пропавших?
Пол нашел сбоку на телефонном аппарате кнопку.
– Сэм, будем говорить по громкой связи.
– Валяй.
Бекки повторила свой вопрос.
– Архив при префектуре полиции, – ответил Сэм. – Но там будут вперемежку обычные убийства и пропавшие без вести.
– И что это означает?
– А то, что придется читать описания всех преступлений, чтобы выяснить, не началось ли все с исчезновения человека. Ты читаешь по-французски?
–
Я
читаю по-французски, – вставил Чарли.
– Сэм, а когда в этой стране пропавшего без вести считают мертвым? – поинтересовалась Бекки. – Если, разумеется, речь не идет о замаскированном преступлении.
– Через девять лет.
– А эти дела хранятся отдельно?
– По правде говоря, не знаю. Спросим у французов.
– Дерьмо, – тщательно выговорила Бекки.
– А что, если нам сказать им, что эти данные нужны для исторического исследования, – предложил Пол. – Бекки сойдет за студентку из Гарварда. У нее влиятельный папаша, поэтому в посольство обратились с просьбой помочь ей собрать материал для диплома.
– Это сработает, – согласился Сэм. – Через неделю я смогу посадить ее в архив.
– Завтра, Сэм, не откладывая.
– Не забывай о бюрократии, парень. Это Франция.
– Постарайся, Сэм.
– Архив хотя бы компьютеризирован? – уточнила Бекки.
– Ты будешь искать везде: и в лучших базах данных, каких ты еще и не видывала, и в толстых пыльных черных книгах, тяжеленных, килограммов по двадцать.
В результате договорились встретиться на следующий день в полдень на рю дю Соммерар, в баре под названием «Храбрый кролик». К тому времени Сэм будет точно знать, как во Франции обстоят дела с архивами. Оттуда они направятся в префектуру, которая находится совсем рядом, и будут действовать по ситуации.
Как только совместное обсуждение плана закончилось, Чарли и Бекки начали искать в путеводителе по Парижу какой-нибудь ресторан, где можно было бы пообедать. Пол молча наблюдал за ними, его опять охватило то ужасное чувство отчаяния, которое не раз овладевало им с той минуты, как он увидел карикатурные останки бедняги Киена Наравата.
Какое-то время сознание того, что вампиры на самом деле существуют, безмерно его угнетало. Было что-то жуткое в открытии, что ты вовсе не являешься вершиной эволюции, – все равно что обнаружить у себя смертельную болезнь. Тогда теряешь почву под ногами, эта мысль проникает в твои сны… разрушает твой мозг подобно раковой опухоли.
– Дядюшка Пол, – заговорила Бекки, – раз на сегодня больше дел не осталось, можно мы с Чарли отведем вас в какую-нибудь дешевенькую забегаловку, где отведаем все вместе лукового супа и вина?
Это была последняя капля в чаше, грозившей переполниться с тех пор, как он потерял след вампирши. Пол окинул взглядом своих агентов – двух юнцов, загордившихся слишком большим количеством легких побед.
– Вы думаете, мы уже победили? И поэтому можно с самодовольным видом возиться с какой-то дурацкой игрушкой… – Он вырвал машинку для сигарет из рук Чарли, а тот, взведенный как пружина, с выработанной тренировками мгновенной реакцией, едва сумел остановить занесенный кулак.
Пол смотрел ему прямо в глаза.
– Только попробуй, – сказал он, улыбаясь с наигранной беспечностью, – и я вышибу из тебя дух вон.
– Пол!
– Что касается тебя… – Он схватил сумочку Бекки, стоявшую на полу возле стула, и поднес к настольной лампе. – А это, черт бы тебя побрал,
из чего
сделано? – Ответ он и сам знал. У всех его агентов имелись подобные вещицы – сумочки, бумажники, пояса, Бог знает что еще. Шкура вампира намного тоньше телячьей… наверное, даже и человечьей, если на то пошло.
Он высыпал содержимое сумочки на стол и запихнул проклятую вещь в корзину для мусора.
– Стоит им увидеть эту шкуру, и они могут сделать с тобой все, что угодно.
– А знаете ли, я как-то не планировала брать ее с собой на задание, отправляясь в очередное мерзкое логово. На
это
у меня ума хватит.
– Вы что, не понимаете? До сих пор? – Он переводил взгляд с одного удивленного лица на другое. – Нет. Вижу, не понимаете. Так что слушайте, дети, и слушайте внимательно. Кое-что поменялось. Радикально поменялось. До сих пор мы имели дело с очень дряхлыми и малоподвижными тварями, и все нам давалось легко, словно мы давили больших жуков. Появлялись всегда неожиданно, помните? Если те и сопротивлялись, то только для виду – скрежетали зубами, шипели. Было весело! Во всяком случае, должно было быть. Профессионалы, мать вашу! Не профессионалы мы, а обычные засранцы.
– Только не я, – возразил Чарли. Лицо его пылало, глаза сузились – парня не обучали сносить оскорбления, и он их не сносил.
– Ax не ты, мальчуган! Невинное дитя. Позволь-ка взглянуть на твой бумажник.
– Какого черта?
– Дай сюда свой дурацкий бумажник!
Чарли повиновался, пробурчав:
– Они используют человеческую кожу.
Пол опустошил бумажник и швырнул его туда же, куда и сумочку.
– Пояса, туфли, еще что-нибудь?
– Это дорогая вещь!
– Если только они увидят у вас эти вещи, то сразу поймут, кто вы такие.
– Они не увидят.
– Послушайте! Одна из них поднялась на пятый этаж отеля, убила вашего товарища, а затем улетела из Бангкока в Париж на самолете! Я видел эту тварь – она выглядела как обыкновенная бабенка. Ничем не отличалась от
человека!
Значит, не все они прячутся по норам, а? Нам предстоит столкнуться с чем-то совершенно новым! С чем-то, в чем мы ни черта не смыслим! Да, возможно, им столько же лет, сколько Мафусаилу, они неповоротливы и медлительны… но эти твари умеют держать удар и собираются теперь ответить! Так что поберегите свои задницы, потому что враг силен, умен, а теперь еще и
предупрежден!
В наступившей тишине он ясно расслышал тиканье маленьких электронных часов, что стояли на столике возле кровати. Чарли подошел к окну. Бекки сидела, внимательно рассматривая свои руки. Потом она подняла глаза, и Пол увидел, что в них блестят слезы. Но не слезы боли или стыда, это были слезы ярости. Отлично! Пусть себе злится.
Отец позвал его с заднего крыльца: «Пол, Пол, давай делать мороженое!» После его исчезновения маленький мальчик прополз на коленях весь путь по пастбищной тропе к реке и обратно. Он полз и обещал Богу, что если отец найдется, то он никогда не перестанет молиться.
Мать работала на ферме до седьмого пота: если не будет урожая, говорила она, семья пойдет по миру. Ни один банк в Северной Каролине, да и нигде, наверное, не согласился бы дать ей заем под урожай.
– Что нам теперь делать? – спросила Бекки.
– Свою работу!
– Я имею в виду сейчас, Пол. Именно в эту растреклятую секунду! Потому что я не знаю, что можно в данной ситуации предпринять. У нас только и есть что невразумительное описание какой-то женщины, которая, видимо, абсолютно не похожа на тварей, которых мы убивали. Я хочу сказать, что никогда бы не стала делать сумочку из какой-нибудь
женщины.
Я видела маленьких сморщенных уродцев, покрытых грязью. И ни одного, кто хотя бы отдаленно напоминал высокую светловолосую женщину.
– Мы узнали об этих монстрах всего несколько лет назад, а они существуют уже многие века. У них было предостаточно времени, чтобы многое продумать и предусмотреть…
– Я о другом. Я о том, что вы, босс, возмущаетесь из-за того, что двое людей – в данном случае мы с Чарли, – которые рискуют жизнью на протяжении трех адских лет, выполняя мерзкую, отвратительную и совершенно неблагодарную работу, захотели отдохнуть пару часов во время затишья, когда абсолютно нечего делать! – Она сложила руки на груди. – Объяснитесь-ка.
– Все очень просто. Я начальник, а ты – нет.
– В таком случае, что прикажете теперь делать, босс?
Чарли между тем упорно пытался собрать разбитую машинку.
– А что хотите. Отправляйтесь в «Тур д’Аржан» и просадите месячную зарплату. «Мулен Руж». «Слоу Бар». Устройте кутеж, вы ведь в Париже.
– Я просто хочу тарелку хорошей рыбной похлебки.
– А я бы не отказался от сочного бифштекса. Чарли и Бекки ушли в дождь. Минут пять Пол слушал, как барабанят капли по проклятой стеклянной крыше. Потом он начал жалеть, что не присоединился к ребятам. Кто знает, может, ему попалась бы какая-нибудь винная лавчонка, где он купил бы себе литр водки. Нет ничего лучше утреннего похмелья.
Спустившись на первый этаж в тесном лифте, Уорд нахлобучил на голову шляпу и решил разогнать тоску. Он любил помахать кулаками – ради самого процесса. Наверное, подначить лягушатника на потасовку не такое трудное дело. Вдруг ему попадется какой-нибудь громила, знающий толк в драках, вот тогда пойдет веселье! Драчуны легко узнают друг друга в барах, есть кое-какие признаки: стоит увидеть, что кто-нибудь уставился на тебя без всякой причины, значит, приглашает на бой.
Он двинулся по бульвару Монпарнас. По пути ему попадалось множество театров, гораздо больше, чем их было, когда он приезжал в Париж в последний раз. Как жаль, что уже вечер – так бы он забрел в галерею и посмотрел этого долбанного Моне.
Кстати, неплохая мысль – отправиться в кино, чтобы освежить свой французский. Но по пути ему встречалось очень много баров – и Пол не устоял перед соблазном. Как он и предполагал, там оказалось полно туристов. Нервные арабы потягивали вино, американцы громко требовали мартини. Возле стойки бара было несколько французов, дремавших над своими бокалами или чашками с кофе. Протиснувшись между ними, Уорд не без труда добился рюмки «Столичной».
Порция была маленькой и безумно дорогой, но водка подействовала на него хорошо, и он заказал еще. Интересно, подумал он, а местные шлюхи идут по такой же завышенной цене, как и напитки? Его избаловали азиатки, которые за несколько баксов работали, не жалея задниц: массировали, щекотали, облизывали, ублажали, не говоря обо всем остальном, а затем, отдохнувшего и посвежевшего, передавали для второго сеанса на руки гостиничному администратору.
Пол заговорил, ни к кому не обращаясь:
– Почему хищник всегда умнее дичи?
Никто не ответил. Он продолжал:
– Ему приходится быть умнее. Дичь щиплет травку, возделывает поле, ну и все такое. Хищник живет своим умом. Вот почему газель почти никогда не видит льва И тупой олень тоже нас не видит. – Пол замолчал и приподнял пустую рюмку, бармен поспешил наполнить ее.
Чего скрывать, он пришел сюда подраться. Но ему сорок восемь лет, и с этим уже ни черта не поделать. А кроме того, нельзя же приставать к людям, которые не понимают, о чем ты болтаешь.
Выйдя из бара, он подставил лицо каплям дождя, И потом, бесцельно болтаясь по улицам, он не находил себе покоя. Почему никто не сфотографировал ту женщину? Почему не конфисковали ее дурацкий паспорт? Теперь даже нельзя объявить на нее розыск!
Он перешел на такой быстрый шаг, что уже почти бежал. Каково это, быть съеденным заживо? Эти твари настоящие паразиты. Огромные мерзкие рыбы-прилипалы. Мысли проносились в голове подобно облакам, гонимым ветром.
…Почему ей удалось убежать? Мимо таможенников не проскочишь, если они тебя уже поймали. Это невозможно!
…Все дело в интеллекте. Вне всякого сомнения, она очень умна. И что из этого следует? На сколько шагов она их опередила? На десять? Пятьдесят? Тысячу?
– Будь все проклято!
А что, если она знает о нем? И в эту самую секунду чудовище совсем рядом, буквально в двух шагах от него, а он даже об этом не подозревает.
Пол наткнулся на маленькую лавочку, в витрине которой было выставлено вино среди нескольких бутылок с апельсиновым соком и минеральной водой. Похоже, здесь продавали неплохой мускат всего за девять баксов. Он отсчитал деньги и унес с собой вожделенную бутылку.
Вернувшись в отель, Пол обнаружил, что у него нет штопора; тогда он отбил горлышко, лег на кровать и пил прямо из бутылки с зазубринами, мрачно уставившись в небоскреб: сплошные темные окна и ни одной человеческой фигуры в поле зрения.
Оказалось, что вовсе это не мускат, но вино пошло хорошо, особенно после водки. Кажется, где-то ближе к рассвету он заснул.
*
Его разбудил серый печальный рассвет и музыка, доносившаяся с улицы, – какая-то дикая арабская мелодия. Небоскреб нависал над стеклянной крышей его жилища, словно уродливый призрак. Пол поднялся, ему хотелось курить, и он сунул в рот опостылевшую жвачку.
Вчера вечером он сорвался. Но ребятам к этому не привыкать. Все равно они полакомились лягушачьими лапками. Главное, он любил своих ребят и хотел, чтобы они всякий раз получали порцию мерзких лягушачьих лапок, стоило только им пожелать.
Телефон тихо заурчал. Какой замечательный у него звонок, подумал Пол.
– Да!
– Мы определили три района, босс.
– Бекки?
– Да, босс.
– Вы где?
– В префектуре, архивное отделение.
– Я, может, ошибаюсь, но разве сейчас не шесть пятнадцать утра?
– Черт, они явятся примерно через час! Пора уносить отсюда ноги.
– А как вообще вы там оказались? Хотелось бы знать.
– В этом городе полно стеклянных крыш.
6
Мартин Суль
Мириам успела вдоволь наплакаться и теперь сидела в маленьком кафе, с нараставшим нетерпением подстерегая жертву для Мартина. Все ее попытки дозвониться до Сары пока оказывались безуспешными. Тем не менее нельзя допускать, чтобы собственная проблема, какой бы срочной она ни была, помешала ее важной миссии. Она так и не поняла, что именно случилось с Мартином, но старый приятель умирал от голода, и с таким душераздирающим зрелищем она до сих пор не сталкивалась.
На охоте главное – терпение, и не важно, торопишься ты или нет. Однако в экстренных случаях тебя оставляет предчувствие опасности, а инстинкты приказывают схватить первую попавшуюся особь. Многим Властителям – и Мириам не была исключением – доставляло истинное наслаждение повиноваться внезапным импульсам. Именно поэтому она отправилась в Америку, где ее соплеменникам жилось легко и вольготно. Мириам разъезжала по всей стране вместе с переселенцами, срывая по пути лакомый плод, немало не беспокоясь о последствиях. В то время на исчезновение людей не обращали особого внимания.
Волевым усилием она заставила себя успокоиться, чтобы произвести впечатление настоящей шлюхи. Официант бросал на нее восхищенные взгляды, как и многие из клиентов бара. Но территория рядом с ней по-прежнему оставалась свободной.
Затянувшись теплым дымом сигареты, Мириам вогнала его в легкие, а затем выпустила через кокетливо выпяченные губы аккуратное колечко. По крайней мере, сигареты здесь вполне сносные. Эти «Житан» напоминают «Бон-Тон». В Америке сейчас продаются ужасные сигареты.
Почему эти глупые мужчины ее игнорируют? Неужели привычки так сильно изменились? Когда она в последний раз охотилась в Европе, все происходило по-другому легкий флирт, быстрое соблазнение. Теперь же она отвечала на взгляды мужчин, но дальше дело не шло. Нет, Мартин не должен умереть от голода, равно как и любой другой Властитель, которому она в силах помочь. Наверное, весь этот ужас связан с тем, что люди устроили облаву на ее соплеменников.
Докурив сигарету, Мириам потянулась за другой, когда заметила, что к ней направляется молодой мужчина. Она заговорила по-французски:
– Достопочтенный, не соблаговолите ли мне помочь? У вас не найдется огня?
Он прошел мимо, в туалет. Неужели это бар для геев? Нет. Определенно, нет. Как хозяйка фешенебельного клуба, она могла определить сексуальную ориентацию любого заведения с первого взгляда.
С ней заговорил другой мужчина, стоявший у стойки бара:
– Вы говорите по-французски языком Вольтера. Все эти «достопочтенный» и «соблаговолите». – Он передразнил ее фальцетом. – Сейчас это называется «спичкой». Новое слово! Вы откуда?
– Из прошлого, – огрызнулась Мириам, поднимаясь из-за стола. К черту французов, если их больше не интересуют хорошенькие девушки.
– Простите, мадемуазель! Я ведь сказал, просто чтобы затеять разговор! Вы, наверное, американка и учили французский в школе. У вас был старый учитель – чересчур старый! Но в этом нет вашей вины.
Замечательный экземпляр! На тыльных сторонах ладони проступали крупные синие вены, значит, напор из сонной артерии будет восхитительно мощным.
Она одарила его специальной улыбкой, от которой мужские особи начинают часто дышать. Мириам практиковала эту улыбку годами и считала, что добилась отличных результатов. Стоило показать ряд идеально ровных человеческих зубов – искусственных, разумеется, – и мужчина тут же оказался у ее столика.
Наконец-то. Она отреагировала с натренированным безразличием. Улыбнешься слишком призывно – и он тут же соскочит с крючка… по крайней мере, раньше так было.
– Вы не хотите, чтобы я ушел?
Мириам пожала плечами.
– И сколько это будет мне стоить? – спросил он, понизив голос.
– Немного, – ответила она, подразумевая самое ценное для него: дыхание, кровь, саму жизнь.
– Значит, все без дураков… вы и есть та проститутка, которая сидит за дальним столиком в кафе и ждет клиента. Как это… не знаю, право… charmant. Настоящий старый Париж! А еще этот язык и давно вышедший из моды костюм. Вы
действительно
из прошлого. Послушайте, не хотелось бы портить впечатление, но у меня при себе только пара сотен франков.
– Очень жаль.
– А кредитные карточки вы принимаете? Как можно задавать такие глупые вопросы? Шлюха, принимающая кредитки, – надо же такое выдумать! Она затянулась сигаретой и медленно выпустила струйку дыма.
– Зря вы это.
– Простите?
– Я лично бросил. Вредно для легких. – Он постучал себя в грудь и с шумом выдохнул. – Бьюсь об заклад, у вас так не получится.
Она была способна задерживать дыхание на час. Властители могли утонуть (именно так, спасая ее, погиб отец Мириам), но эта смерть не была бы для них легкой, фактически для них не существовало легкой смерти. Само тело, каждая косточка и жилка фанатично цеплялись за жизнь. У человека была бессмертная душа, он мог позволить себе умереть.
Властителям ничего не оставалось, как жить вечно, если, конечно, получится.
Мириам затушила сигарету.
– У вас прелестные руки, – мужчина не сводил с нее глаз.
Она приподняла ладонь, изящно согнув запястье. Когда он поцеловал ее, кто-то возле бара не удержался от комментария:
– О черт!
– Заткнись, тупая горилла! – проревел ее избранник. – Не обращайте внимания на это животное.
Мириам дотронулась до его руки кончиками пальцев: пометила жертву.
– Любезный господин, я не могу посвятить вам весь день.
– Ваш французский прогрессирует. На таком языке говорили примерно в 1896 году.
– У меня милая комнатушка, а двести франков – вполне подходящая цена.
Они вышли с ним на рю де Баббило, пересекли Итальянскую площадь и оказались на рю де Гобелен. Моросил дождь, и Мириам прильнула к своему спутнику, чтобы идти под его зонтом. Переходя улицу, она, внезапно споткнувшись, чуть не упала на своего спутника Мужчина посмотрел на нее искоса и слегка нахмурился – ощутил ее вес. Из-за плотных костей и мускулов Властители были раза в два тяжелее людей.
Иногда достаточно было малейшего промаха, чтобы спугнуть дичь. Ее соплеменники не отличались от прочих хищников – их охота была удачной только примерно в одном случае из трех. Миф о вампирах как о неутомимых существах, обладающих сверхъестественными силами, – это всего лишь миф.
Они проходили мимо небольшой гостиницы, мужчина хотел повернуть к подъезду, но Мириам его остановила:
– Нет, не сюда.
– А куда же, черт возьми, в таком случае? Поблизости других гостиниц нет.
– Пройдем чуть дальше, любезный господин. Он замедлил шаг. Мириам вновь почувствовала на себе его взгляд. Архаичная речь, чрезмерный вес для такой фигуры и роста – ее избранник ничего не понимал и от этого начал нервничать. Придется освежить проклятый французский. В 1956 году никаких комментариев по его поводу Мириам не услышала. Хотя, конечно, тогда она не выходила на охоту, только побывала у «Шанель», где полностью обновила гардероб. Разумеется, служащие фирмы не посмели бы критиковать ее речь.
Мириам устремила на него тщательно отрепетированный взгляд: приподнятые брови, сияющие серые глаза – это сочетание девичьего очарования и женской опытности должно было его разоружить. Этот взгляд не подводил ее с тех пор, как она ему обучилась, – тогда вместо зеркала использовали отражение в пруду. Он помогал ей забрасывать крючок и на виа Аппиа, и на Уотлинг-стрит, в Афинах и в Венеции.
Мужчина фыркнул, как слегка перепуганный конь, его походка приобрела решительность, даже какое-то упрямство.
– Неужели сюда… Господи… зачем мы сюда тащимся?
– Увидите.
– Нет, за двести франков не увижу. Одеяло на полу такой развалины, как эта, тянет не больше чем на полтинник, милочка.
Если Мириам согласится на такую цену, он решит, что женщина, скорее всего, больна, и на этом все закончится. Придется потратить время на торг.
– Наверху очень мило. Вы должны заплатить сто пятьдесят.
– Ни черта…
– Я проведу вас в свою опочивальню, и она вам понравится. – Мириам потупила взор.
– А если не понравится?
– Тогда я буду очень несчастна. Я соглашусь на пятьдесят и целый час буду доставлять вам удовольствие.
– Твой французский завораживает. – Он осматривал замою серый известняк, остроконечную крышу, маленькие окошки в башне. Мириам знала, какие мысли вертятся у него в голове: «Стоит ли заходить сюда с этой странной женщиной?»
– Я здесь живу. Внутри все по-другому, не то что снаружи.
Мужчина настороженно ухмыльнулся, но все же последовал за ней, нырнув в дверь, как в пещеру. За порогом он остановился и задрал голову в мрачную вышину.
– Боже, что за место!
– Идемте со мной. – Покачивая бедрами, она направилась к лестнице в конце огромного темного зала.
– Эта лестница – гиблое место!
«Зачем так усложнять»? А вслух произнесла:
– Но, мой господин, это путь в опочивальню.
– “Мой господин”, «опочивальня»! Ты такая странная. Никуда я с тобой не пойду, несмотря на всю твою красоту. Все равно, наверное, от тебя разит, как из пепельницы, раз ты столько куришь.
Развернувшись, этот проклятый тип поспешил к дверям. Мириам метнулась, в мгновение ока преодолев расстояние между ними. На какой-то миг их взгляды встретились, и она ударила кулаком по макушке мужчины, выбрав нужную точку. Мгновенно обмякнув, он повалился на пол.
– Мартин, – позвала она. – Посмотри, дорогой, что я тебе принесла.
Старый приятель наблюдал за происходящим, спрятавшись за дубильный чан, а теперь вышел на ее зов, еле-еле передвигая ноги. От него шел запах высушенной древней плоти и сгнившей крови, внутри провалившихся глазниц сверкали зрачки.
Устроившись на спине добычи, он потянулся, как ленивая пантера. В этом грациозном движении угадывался прежний Мартин.
Он впился в шею, избрав традиционный способ. Иногда Властители высасывали кровь из-под коленки или даже (если были особенно голодны, но не утратили еще сил) из самой главной артерии, до которой можно добраться, только глубоко прокусив затылок.
В детстве Мириам и мальчишка по имени Сотис, сын Аммы, во всю развлекались, пробуя всевозможные способы. Разыгрывая из себя малолетних проституток в бедных кварталах Фив, они частенько досуха высасывали своих клиентов прямо через их вздымавшиеся пенисы, ничего не оставляя, кроме обтянутого кожей скелета. Дети бывают такими жестокими!
Человек заметался, пытаясь высвободиться, а Мартин, растерявший и силу и вес, начал с него соскальзывать. Ему сейчас было необходимо полноценное питание, поэтому Мириам никак не могла прикончить жертву, чтобы та не шевелилась. Кровь покойника – тощая закуска.
Мужчина приподнялся, потом сел; Мартин скатился на пол.
– Что это все значит? – он взглянул на Мартина, который, уползая прочь, очень походил на огромного жука. – С этим парнем все в порядке?
Надо же, какое самообладание! Мириам это не понравилось. Она шагнула вперед и вцепилась ему в запястья. Мужчина подбросил вверх колено, мастерски направив удар на предплечье. Неплохой выпад, человеческая кость хрустнула бы пополам. Наверняка ей попался еще один коп, черт бы его побрал!
Эта тварь извивалось и брыкалось, на этот раз ей удалось ударить Мириам прямо в поддых. Железная мускулатура Властительницы легко и безболезненно приняла удар, но она отпустила захват. Мужчина тут же отскочил в сторону.
– Вы кто? – завизжал он. – Пришельцы? Ну вот, опять, очередной человеческий миф! Вот уже пятьдесят тысяч лет Властители считали эту планету своей.
Мартину наконец удалось сесть, и теперь он старательно отряхивал от пыли лохмотья, когда-то бывшие камзолом. Оглянувшись на мужчину, Мириам увидела, что тот снова оказался у входной двери. В один прыжок она преодолела разделявшее их расстояние.
– Святые угодники! Это же три метра! – Человеческое существо умоляюще смотрело на Властителей. – Послушайте, у меня семья. Я не могу отправиться с вами на Плутон или еще куда.
Плутоном люди называли Нису, самую удаленную планету.
Сейчас у толстяка лихорадочно путаются мысли, кровь ускоряет свой бег.
– Не глупите. Это же будет убийство! Посмотрите на себя – вы же просто ребенок в материнских тряпках! Вы не должны поступать так жестоко, иначе потом будете сожалеть всю жизнь.
А тем временем за его спиной Мартин сумел подняться и, разинув пасть, заковылял к жертве. Шаркающие шаги привлекли внимание толстяка, и он обернулся. Наступил редчайший из моментов: человеческое существо увидело Властителя без прикрас, каким он был на самом деле.
Мужчина с шумом втянул воздух, и через секунду раздался дикий панический визг. Но жертва осталась на месте как прикованная, по той же причине мышь не убегает от змеи, попав под действие гипноза.
Где-то глубоко в подсознании человека запечатлелся ужас с тех времен, когда Властители держали людей в клетках. И он передавался из поколения в поколение как безусловный рефлекс.
Очень жаль, что особи на свободном выпасе оказались гораздо вкуснее разновидности, содержавшейся в клетках. Властители начали разводить их стадами, позволяя людям строить города, иметь собственную историю. В конце концов ее соплеменники сами привыкли жить в городах, и поначалу это было неплохо, но потом они попрятались в норы.
