Текст книги "Голод. Трилогия"
Автор книги: Уитли Стрибер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 55 страниц)
Одиночество гложет ее. Может, зря она сбежала? Пусть бы схватил ее этот сброд, пусть бы предали ее огню! Но жизнь так прекрасна… Быть героями – удел мертвецов, а она должна жить.
С братом на руках она пускается в путь, к перевалу, в надежде отыскать за ним лучшие земли.
9
Джон не стал возвращаться в дом при Мириам, он решил дождаться ее ухода. Так безопасней, а уж обмануть-то электростатический барьер он всегда сможет. Он попал в дом через заброшенный туннель, которым до этого воспользовался для побега. Он не просто так стремился в дом – у него было здесь дело. Он шел по комнатам в абсолютной тишине. Заметил в библиотеке разбросанные газеты – во всех содержались сенсационные материалы о его преступлениях. Он усмехнулся, вспомнив о ее осторожности. Это большой город. Полиции придется повозиться.
Он задержался на мгновение, закрыл глаза. Начиналась очередная галлюцинация. На этот раз пышущая здоровьем девушка лет четырнадцати вплыла в поле его зрения. Джон изо всех сил пытался не обращать на нее внимания; он был крайне недоволен этими недавно возникшими побочными эффектами его отчаянного голода. Она сделала шаг вперед; запах ее заполнил его ноздри, заставив их трепетать от возбуждения. Это просто сводило с ума! Он сердито помахал руками перед собой. Пусто. Голод опять заворочался внутри. Скоро снова придется идти на охоту.
Он стал подниматься по лестнице, задержался у двери в их спальню. Хоть он и шел на чердак, причин для спешки не было. Уж он-то сумеет отомстить ей, он ранит ее в самое сердце – времени еще достаточно, так приятно стоять и наслаждаться мыслями о том, что скоро здесь произойдет.
*
После разговора с Сэмом Рашем Том так воодушевился, что решил отпраздновать это дело. Сара хотела остаться со своей группой в лаборатории, но он сумел убедить ее, что на данном этапе проект может обойтись и без нее. Да и в любом случае – как работать, если ей не удалось привезти Мириам Блейлок обратно в Риверсайд? Без объекта наблюдения им не за чем было наблюдать.
– Ты уничтожил человека и празднуешь это, – заметила Сара, когда они сидели за столиком в «Лас-Пальмас», мексиканской закусочной на Восемьдесят шестой улице.
– Ничего такого я не праздную, Хатч по-прежнему занимает свою должность.
– Величайшее открытие в истории – а ты вырвал его у Хатча прямо из рук. Да-да, ты. Он подмигнул ей.
– Ладно. Я – людоед.
– Сукин ты сын, – она улыбнулась. – Одни амбиции. Ужасно хочется тебя наказать, Том. Бог свидетель, как тебе это необходимо. Но все дело в том, что мне сейчас чертовски хорошо – будто гора с плеч упала – и я просто не в состоянии рассуждать непредвзято. Знать, что мы выбрались из-под пяты Хатча, это… ну, в общем, дело стоит того, чтобы отпраздновать.
– Я людоедствую, только когда речь идет о защите твоей темы.
– Перестань ухмыляться. Ты становишься похож на заядлого шулера.
– Кажется, меня оскорбляют?
– А ты и рад. – Она подняла свой стакан с пивом. – За тебя, сукин сын.
– И за тебя, сучья лапа.
– Не смей называть меня всякими нехорошими словами! Я этого не заслуживаю.
Он понимал, что еще немного – и может разгореться настоящий спор, поэтому ничего больше не сказал. Подошел официант, и они сделали заказы. Том удивился, услышав, что Сара заказывает самый большой в меню обед: обычно ей хватало закусок. Иногда ему казалось, что ей ничего не нужно, кроме горстки птичьего корма на день.
– По крайней мере, ты хоть действительно проголодалась. Это хороший знак.
– Прогрессирующий невроз. Через несколько лет я буду жирной, как голубь.
– И тебе это безразлично? Ее глаза блеснули.
– Сегодня мне хотелось бы поесть. И ничего особенного в этом нет. – Она сделала паузу. – Просто какой-то волчий голод. Секунду назад я чуть не схватила салат прямо с подноса, – и она кивнула на официанта, лавировавшего между столиками.
Заказы принесли быстро. В течение пяти минут Сара молчала, целиком поглощенная едой.
– Хочешь еще? – спросил Том.
– Да!
Он сделал знак официанту и повторил заказ. Ее аппетит был просто великолепен, но если она будет продолжать в том же духе, то скоро превратится в сардельку.
– У тебя есть карандаш и бумага? – спросила она. – У меня появились кое-какие глубокие мысли.
– Я их запомню. Говори.
– Первое. Мы, несомненно, правы, предполагая, что Мириам эволюционировала от предка-примата. Она слишком близка к нам, чтобы это было не так. Второе. Вывод. Мы должны провести тщательное рентгеновское обследование скелета, чтобы определить, о какой ветви приматов идет речь. Третье. Она и ей подобные живут… как бы это выразиться… в симбиозе с нами – иначе зачем им нужно было бы скрываться? Они берут от нас что-то такое, что мы бы им иначе не отдали.
– Из чего это следует?
– А какой еще у них может быть мотив, чтобы скрываться? Этот вопрос нельзя упускать из виду. Они делают это специально. И, должно быть, это довольно трудно. Ведь совсем непросто так долго оставаться необнаруженными. – Она сделала паузу, как цапля проглотила пару кусков. – Интересно, что они от нас берут. Интересно, узнаем ли мы это когда-нибудь.
Том позавидовал ясности ее мышления. Все это дело она свела к двум важным вопросам.
Внезапно она перестала есть. Уронив вилку на блюдо, она взглянула на него; лицо ее было мертвенно-бледным.
– Давай выбираться отсюда.
Том послушно оплатил счет, и они вышли в толпу, заполнявшую Восемьдесят шестую улицу. Дым вился над лотками с жареными каштанами, из радиоприемников под мышками гуляк неслась музыка диско. Они прошли мимо китайского ресторана, мимо немецкого ресторана, мимо греческого ресторана. Толпа поредела только тогда, когда они свернули за угол, на Вторую авеню.
– Боюсь, мне придется расстаться с обедом.
– Ну и Бог с ним, – он не удивился: она съела столько острой пищи. – Ты сможешь это сделать…
Она подскочила к сточной канавке у тротуара. К счастью, их дом находился рядом, и Херб, швейцар второй смены, видел, как это произошло. Он рысцой подбежал к ним с салфеткой в руке.
– Доктор Робертс! – Его низкий голос был полон удивления. – Господи, вы, должно быть, подхватили желудочный грипп, мадам.
Том держал ее голову. Она вытерла полотенцем вспотевшее лицо. Машины проносились в трех футах от них. Прохожие сновали по тротуару. С ревом промчалась пожарная машина. Сара сильно закашлялась.
– О, я чувствую себя просто ужасно, – простонала она. – Том, я так замерзла!
– Пошли, уложим тебя в постель!
– Вы сможете это сделать, доктор? Хотите, я ее понесу?
Сара с трудом сделала шаг.
– Нет, спасибо, Херб.
Она прошла в холл, буквально вися на руке Тома. В уме он перебирал различные виды пищевого отравления. Для ботулизма это слишком внезапно. Они не заказывали грибов, значит ими отравиться она не могла. Вероятно, старая знакомая – сальмонелла, а может, просто переедание. Ей надо полежать в тепле, и в три секунды она будет на ногах.
– Гонсало, – сказал Херб по местному телефону, – иди присмотри за дверью. Я поеду наверх с врачами.
Они тихо ехали в лифте, слышалось только дыхание Сары.
– Том, сейчас начнется снова! – голос ее дрожал.
Они проезжали девятнадцатый этаж.
– Еще секунду, золотце…
Херб выглядел несчастным – опять убирать лифт. Но до этого не дошло, она смогла добраться до прихожей. Том наполовину сердился на нее, наполовину жалел.. Ей не следовало есть как бегемот, в конце концов. Она от этого пострадала, и он страдал вместе с ней.
– Пошли, малышка, – сказал Том – Пора в кровать. – В ответ он услышал только стон.
Сара совершенно без сил упала на кровать; Том поставил рядом с ней на пол ведро и снабдил строгими инструкциями по его использованию. Затем без лишних слов он убрал прихожую, не испытывая при этом никакой брезгливости. Херб исчез, пока он укладывал ее в постель. Винить его было не в чем.
Вернувшись, он с изумлением увидел, что Сара сидит на кровати.
– Мне лучше, – заявила она, сверкнув глазами – словно бросая ему вызов, если он будет противоречить.
В это мгновение зазвенел дверной звонок.
– Черт побери, им никак не оставить тебя в покое!.. Кто это?
– Снова Херб. Вам пакет, доктор.
Том открыл дверь.
– Посыльный принес это, когда Гонсало заменял меня, доктор Хейвер. – Это была небольшая коробочка, обернутая красивой синей бумагой и обвязанная ленточкой. Она была адресована Саре. Пожав плечами, Том понес ее в спальню.
– Кто мог послать мне подарок?
– Открой, может быть, внутри есть карточка.
Она встряхнула коробку и прислушалась.
– Боишься бомбы, дорогая?
С легкой улыбкой на лице она разорвала обертку. Сразу же комната наполнилась сильным запахом духов. Там было шесть кусков желто-зеленого мыла.
– Господи помилуй, выброси это, – и чем скорее, тем лучше!
– Это прислала Мириам.
– Тебе не кажется, что запах у него… какой-то чрезмерный?..
– Брось, дорогой, запах восхитительный! – Она поднесла кусок мыла к носу и втянула воздух. – Чудесно. Я говорила ей, как оно мне понравилось, когда была у нее. Она просто проявляет внимание.
– Ладно, хватит об этом. Только, Бога ради, заверни его во что-нибудь. Мне надо к нему привыкнуть. – Затем его вдруг осенило. – Бог ты мой, я же знаю, что это за мыло! – Он схватил кусок. Да, именно так, на нем было напечатано: «Бремер и Кросс, торговый дом». Том расхохотался, бросив мыло на кровать.
– Ну и какого черта ты смеешься? Это мыло специально для нее делают.
– О, да! Несомненно! Ты знаешь, что это такое? Мыло гробовщиков. Его используют, чтобы обмывать трупы. Вот откуда я помню этот чертов запах и почему меня от него начинает тошнить. Им мыли бабушку Хейвер, когда я был маленький. Чтобы не воняло в гостиной.
Прикоснувшись к куску мыла, Сара отдернула руку. Том приблизился к ней.
– Ее мыслительные процессы отличаются от наших.
– Но она говорила…
– Кто знает, что она говорила? Ты не можешь утверждать, что понимаешь ее. Может, это какая-то шутка.
После длительного молчания Сара согласилась, что, вероятно, так оно и есть. Она не стала возражать, когда Том выбросил мыло. Тошнота вроде бы прошла, да и лихорадить Сару перестало, так что они не стали выяснять причины ее недомогания.
– Тебе, вероятно, даже не нужно менять электролит, – прокомментировал Том, – или что там у тебя внутри?..
– Отлично. Тем более я даже пить не хочу.
– Подожди, скоро захочешь. О, смотри-ка, – он просматривал телепрограмму, – на тринадцатом в девять «Великие представления». Сейчас ровно девять.
Когда они смотрели телевизор, Том заметил, что Сара потирает правую руку.
– С тобой все в порядке?
– Да…
– Может быть, ты растянула мышцу на улице.
– Она болит у меня весь день. – Сара включила лампу у кровати. – Том, посмотри! – На предплечье у нее была крошечная красная точка.
– Ты сдавала кровь?
– Когда я могла ее сдавать? Может быть, меня кто-то укусил. Могу поспорить, что именно из-за этого я и приболела.
Том внимательно осмотрел ранку. Синяк вдоль вены, краснота самой ранки – все говорило о том, что Саре сделали переливание крови.
– Паук меня, что ли, укусил?! – в сердцах сказала она.
Том подметил раздражение в ее голосе. Она была испугана. Он коснулся ее плеча.
– Если так, то беспокоиться не о чем. Укус незначительный.
– Да. Незначительный…
– Именно так, дорогая. Нет ни сужения зрачков, ни судорог. В случае серьезного укуса паука все эти симптомы обычно налицо.
Она вздохнула.
– Это отвратительно, но я снова невообразимо голодна.
Том не знал, что и сказать. Он перебрал в уме симптомы. Подумал, не сходить ли ей в амбулаторию, но сразу же отбросил эту идею. Симптомы были слишком незначительными. Тысячи людей проходят через пищевое отравление и укусы насекомых – в легкой форме – ив больницы не обращаются. Тем не менее, Том беспокоился. Он посмотрел на ее лицо. Цвет довольно бледный, а его непривычная округлость говорила о легкой отечности. Кожа была холодной и сухой на ощупь.
– Голодна или не голодна, – сказал он наконец, – я думаю, что прежде всего тебе следует поспать. А утром мы плотно позавтракаем.
Она не стала спорить, но в глазах ее появилась тоска. Раздевшись, они устроились в постели. Полистав в течение пяти минут «Тайм», Том выключил свет. Он лежал, слушая, как она ворочается – а ворочалась она довольно долго, – и расслабился только тогда, когда ее дыхание стало глубоким и размеренным. Прикоснувшись к ней, он убедился, что лихорадки у нее нет. Наконец, сон охватил и его.
*
Раскатисто загремел гром, и голубая молния осветила потолок. Сара уставилась в темноту, последовавшую за вспышкой. Ей померещилось или на самом деле чей-то силуэт мелькнул в коридоре? Послышался шум дождя. Ветер завывал, огибая здание. Она лежала совершенно тихо, едва дыша, и ждала следующей молнии.
Когда молния блеснула, Сара убедилась – в коридоре пусто. Сердце стало стучать спокойнее. Хорошо, что она не стала будить Тома. Она закрыла рукой глаза. По коже у нее бегали мурашки, все тело ныло, ей было холодно. Она вдруг увидела как наяву: гамбургер «Виг-Мак», бутерброды с жареным мясом и огромный бокал холодной кока-колы. Она всегда с отвращением относилась к таким вещам. Однако видение не исчезало. Глаза ее обратились к часам на шкафчике. С кровати трудно было определить время, но ей показалось, что часы показывают примерно полтретьего.
Неподходящее время для прогулок по Нью-Йорку. Она мысленно представила себе закусочную «Макдональдс» на Восемьдесят шестой улице: несколько посетителей склонились над кофе – наверное, пара полицейских, устроивших себе перерыв. Она даже ощутила запах этого заведения, райский запах.
Медленно и очень осторожно Сара выскользнула из постели. Одно неловкое движение, Том проснется – и она может распроститься с мыслью о еде. «Макдональдс» недалеко; с ней, вероятно, все будет в порядке. Она натянула джинсы и свитер, завязала шнурки туфель. Выходя из квартиры, она заметила, что Том – как обычно – забыл запереть дверь. Она задержалась, закрывая своими ключами оба замка, и пошла к лифту. Для якобы безжалостного карьериста Том был на удивление рассеян.
Двери лифта открылись в пустой холл. Раздавался громоподобный храп – Херб спал на посту. Двери на улицу были заперты, так что Саре придется стучаться, когда она вернется.
Воздух после грозы был свежим, пахло влагой и зеленью. Лишь шелест ветра слышался в ночи. Сара пошла вперед с ощущением, что, решившись выйти на улицу в такой час, она обрела какую-то тайную силу. Пройдя два дома, она свернула на Восемьдесят шестую. Как она и ожидала, «Макдональдс» был открыт, но вопреки ожиданиям – переполнен. Ей пришлось минут пять простоять в очереди, нетерпеливо переступая с ноги на ногу от голода.
Сара заказала два «Биг-Мака», бутерброды с жареным мясом, сладкий пирожок и кока-колу. Схватив еду, она нашла место напротив неуклюжего? молодого человека, который не пожелал даже взглянуть на нее. Оскорбление щелкнув пару раз языком, он встал и скользнул к другому столику. Сара внимательно посмотрела по сторонам – и чуть не рассмеялась: кроме нее, здесь все были «голубыми» – трансвеститы, уткнувшиеся носом в молочные коктейли, мальчики в коже, пожирающие бутерброды с говядиной, мужчины в откровенных платьях до полу, медленно танцующие между столиками.
Сару оставили в покое, чему она была рада. «Биг-Маки» показались ей необычайно хорошими – ароматными и идеально приготовленными. Они даже лучше, чем обычно, гораздо лучше. А кока-кола и бутерброды просто превосходны. Ничего себе заведение – пища для гурманов после захода луны.
Единственное, что помешало ей взять еще пару «Биг-Маков», – это воспоминание о том, что произошло раньше. Она не чувствовала сытости, но здравый смысл советовал ей не переедать. По крайней мере, Том пообещал обильный завтрак. Она представила себе яйца и горячие, с приправами, сосиски, и гору намазанных маслом тостов, и, может быть, оладьи. У нее просто слюнки потекли. На больших часах над прилавком было три часа. Оставалось по меньшей мере четыре часа до того, как она сможет попробовать этот завтрак. Она заставила себя встать и уйти из ресторанчика. Она проведет эти часы, прогуливаясь; ей не хотелось возвращаться в спальню.
Ее недавнее недомогание, казалось, прошло. Снова накрапывал дождь, однако Сара была этому только рада. Так приятно ощущать его всеобъемлющую прохладу. Голод все не проходил, но он лишь добавлял пикантности возникшему у нее чудесному ощущению. Она медленно двинулась в восточном направлении мимо пустых магазинов и темных зданий; более быстрым шагом прошла тихий участок между авеню Йорк и Ист-Энд. Дома здесь были более старые, а огней гораздо меньше. Поперек Ист-Энд-авеню отбрасывал мрачную тень парк Карла Шурца. Своими старыми фонарями, освещавшими дорожки, и туманом, висевшим под высокими деревьями, этот парк воскресил в ее памяти детство – она жила тогда в Саванне. Она вспомнила Бобби Дьюарта, сладкий запах его кожи, прекрасные, долгие часы, которые они проводили вместе, робко касаясь друг друга, среди надгробий старого городского кладбища Саванны. А потом они ходили вдоль доков, дышали соленым ветерком, дувшим вечером от реки, смотрели, как последние туристы выходят из ресторанчика «Дом пирата», и клялись в вечной любви.
В четырнадцать лет она и не думала о том, сколь изменчиво время. Ее отца вскоре перевели в другое место, недалеко от Де-Мойна. А Бобби Дьюарт? Она не имела ни малейшего представления о его судьбе.
И в те мгновения, когда она пересекала Ист-Энд-авеню, ощущая всей кожей чувственность ночного парка, она вспомнила свою юношескую любовь во всей ее робкой и страстной полноте. Любовь, с самого начала обреченная на смерть, – тем не менее не была ли она в каком-то смысле вечной?
Сердце болезненно защемило – она затосковала обо всех своих потерянных укромных уголках – местах тайных встреч, о ночных скамейках и заросших тропинках. Она медленно шла по тротуару, с той же сладкой, щемящей болью вспоминая все свои великие любови – и Бобби, и других, и… да, Тома тоже. Он тоже был великой любовью, она этого не отрицала. Она прошла через парк; за ним простиралась эспланада, ограниченная с одной стороны зданиями, а с другой – Ист-Ривер. Течение, всегда такое быстрое, шумело в темноте внизу. Далеко от берега по прыгающим огонькам можно было различить небольшой катер. На эспланаде блестели еще мокрые от дождя скамейки. Сразу за скамейками высились жилые дома. Террасы нижних этажей выступали, вероятно, футах в десяти над дорожкой. В темноте здания приобретали какое-то особое качество, которого у них не было днем. Сара не могла точно определить, что это такое. Конечно, не угроза, нет. Скорее, ощущение тайны.
Их пустые окна были… м-м… интересными. В том состоянии, в каком она сейчас находилась, мысль забраться на одну из этих террас не показалась ей такой уж дикой.
И что бы она тогда стала делать?
Она ощутила во рту вкус персика, и как его сладостный сок наполняет ее восторгом…
В этих домах спали люди – тысячи людей, каждый погружен в свои собственные сновидения, каждый уязвим и тих.
Сара медленно шла, полная неясной, едва уловимой тоски. Она ощущала стремление ко всему красивому, думала, что не существует на свете ничего уродливого.
Ей захотелось забраться в одну из квартир, потрогать вещи, людей, погруженных в сон, услышать тихое дыхание спящих.
Она вдруг обнаружила, что стоит на одной из скамеек. Если она вытянет руки над головой, то нижний балкон окажется в трех футах от нее. Сара припала к скамейке. Подпрыгнув, она, быть может, смогла бы схватиться за край балкона.
Что?
Это же абсурд. Ее поведение не укладывается ни в какие рамки. Психопатия. И все же – мышцы ее напрягались, руки вытягивались, чтобы хватать, глаза измеряли расстояние. В ее личности не было и следа психопатического поведения. Она даже чересчур цивилизованна, если уж на то пошло.
Мгновение – и она уже висела, цепляясь пальцами за край балкона, болтая в воздухе ногами. Это было невозможно – и тем не менее она это сделала.
Ее руки и пальцы не болели, а должны были бы. Более того, они казались стальными. Подтянувшись, она оглядела террасу. Там была рама с вертелом для барбекю, пара шезлонгов и трехколесный велосипед. Правой рукой она схватилась за железный стержень решетки, ограждавшей террасу.
Она начинала ощущать странную, все увеличивавшуюся злость, стремление забраться туда и…
Она спрыгнула на землю, грохот удара разнесся по эспланаде. Тот образ, который заставил ее разжать руки, теперь заставил вжать голову в плечи и обхватить себя руками, чтобы оградиться от этого кошмарного видения.
Как могло только прийти ей это в голову?! Она любила людей, это было основой ее жизни. Как могла она, даже на мгновение, пожелать убить невинное человеческое существо, разодрать его, как… ну, так, как она себе это представила.
Как будто бы кто-то другой жил в ее теле, какое-то дикое существо, подчинявшееся нуждам, о которых она не имела ни малейшего понятия.
“Всегда ли это было во мне, далеко за пределами той
меня,
которую я знаю?”
Да. В скрытом виде, но было.
Теперь оно ожило. Она чувствовала, что в ней шевелится и пробуждается что-то исполинское. Оно было старо, как мир, – но также и ново. Оно привело ее сюда среди ночи, превратило такую простую вещь, как голод, в ненасытное вожделение, вызвало в ней такой ненормальный интерес к людям в квартирах.
Она быстро пошла по эспланаде, стараясь найти более открытое место, где бы она испытывала меньше соблазна так себя вести.
Когда она шла, у нее возникло жуткое ощущение, что кто-то – или что-то – движется вместе с ней, идет вместе с ней… дышит вместе с ней.
Что-то не совсем от мира сего.
Оно было высоким, бледным и быстрым, как ястреб.
Она побежала, почти неслышно, туфли на резиновой подошве тихо шлепали по тротуару. Резина поглощала звук – но не страх. Сара вдруг пригнулась, обхватив голову руками.
Казалось, огромные крылья взнеслись к небу.
Галлюцинация.
Внезапно ей вспомнился след от укола. Конечно, вот что это было. Не укус насекомого и не какая-нибудь другая невинная рана. Мириам что-то впрыснула ей с помощью шприца.
Бледное существо движется, резиновые трубки, сосуды с кровью, красная кровь…
Темно-красная кровь, как у рептилии.
Сара, обезумев от страха, бежала по парку – мимо недвижных качелей, мимо площадок для игры в мяч, мимо каталки, песочницы, мимо высоких деревьев, с которых капала вода.
«В меня что-то влили. Она дала мне кровь. Свою кровь?» Воспоминание: Мириам берет кровь из собственной вены с помощью примитивного катетера.
Сара словно вросла в землю. Голос, голос Мириам, она снова и снова повторяет: «Ты не можешь двинуться, ты все забудешь, не можешь, забудешь…»
Но голос шел не от Мириам. Он шел от того странного, нечеловеческого существа, статуи с катетером в руке, катетером, ведущим к сосуду с кровью.
Когда он раздулся от черной крови, его подсоединили к руке Сары. Она смотрела, как кровь входит в нее – восхитительное ощущение, лишавшее ее возможности прекратить это, вытащить иглу.
На помощь!
Она выскочила из парка, она бежала по улицам, она проносилась мимо знакомых перекрестков, мимо магазинов, которые она хорошо знала, – но также бежала она и сквозь странный, незнакомый мир, по планете смерти, являвшейся одновременно и этой планетой.
Она остановилась, запыхавшись. Сердце прыгало у нее в груди. «Предполагается, что я не должна этого знать, – думала она. – Это невероятно. Но это правда, это должно быть правдой». Она потрогала руку, нашла затвердение в том месте, куда была воткнута игла. При нажатии оно болело.
Это было реальностью.
Прямо сейчас, в это мгновение, кровь Мириам текла в ее венах и смешивалась с ее собственной кровью.
Черная кровь? Отвратительное существо с голосом Мириам? Кошмар? Какая-то шутка?
У нее была сотня отчаянных вопросов – и ни одного ответа.
Например, мозг ее мог прорвать гипнотическую блокировку. Правда, могло быть и так, что блокировка должна была исчезнуть сама по себе спустя какое-то время.
Она попыталась успокоиться: «Дыши глубже, вспомни о своих преимуществах». Она была способна думать, она могла применить разум и научные познания при рассмотрении данной ситуации. С помощью своего знания она могла спастись.
Первой ее мыслью было как можно скорее идти домой, взять Тома и поехать в Риверсайд для анализов. Но вместо этого она села у обочины. Чтобы все прошло хорошо, ей нужно собраться, настроить себя должным образом. Одно неосторожное слово – и ее сочтут сумасшедшей.
Пустая улица выглядела вполне мирно. Жители ближайшего дома посадили тюльпаны, и они мягко поблескивали в свете фонарей. Деревья выпустили новые листья. Этот уголок Нью-Йорка и сам по себе мог бы быть маленьким городком – так тихо он спал, так сладко пах.
Сара подняла глаза вверх. Быстро двигались облака, отсвечивая желто-красным светом городских огней. То там, то здесь сквозь них проблескивала звезда. На западе в облаках плыла луна.
Воздух вокруг Сары внезапно пришел в движение – словно от взмахов гигантских крыльев.
Снова галлюцинаторные явления.
Казалось, огромная птица беспокойно летала прямо у нее над головой. И внезапно перед Сарой возник удивительно живой образ Мириам, выражение лица ее было совершенно безмятежным…
Она вскочила, подавив крик. Это лицо было
реальным.
Но Мириам нет поблизости. Сара здесь одна! Просто очередной болезненный симптом, именно так это и надо рассматривать.
Вопль умирающего Мафусаила пронзил воздух.
Сара прижала ладони к ушам, ощутив в правой руке резкую боль в месте укола. Еще один симптом. Все переживания этого вечера – не что иное, как симптомы, начиная со рвоты и кончая галлюцинациями и неутолимым голодом. И со всем этим можно будет справиться, надо лишь набрать побольше данных.
Она двинулась вперед, на сей раз решительно и целеустремленно. Она не станет жертвой рецидивирующего психоза. Она подойдет к этому как профессионал и преодолеет его с помощью одного из лучших исследовательских институтов мира.
Мотивы Мириам, какими бы они ни были, могут и подождать своего часа.
Ее придется взять под опеку. Она опасна, за ней необходимо тщательное наблюдение. Что ж, прекрасно, у них специально для таких случаев существовали определенные процедуры, принудительное лечение.
Дойдя до Эксельсиор-Тауэрс, она более или менее взяла себя в руки. Она стала искать свои ключи, чтобы не будить бедного Херба в такой час. Он растянулся – храпящая куча тряпок – на одном из диванчиков в холле. Бедняга работал, вероятно, на двух или трех работах.
Несмотря на то что она спешила, Херб ее чем-то странно заинтересовал. Он выглядел таким беспомощным… Сара подошла поближе и поморщилась: слишком сильный запах, как у тухлого мяса. Она прошла к лифту и поехала на свой этаж.
В квартире было тихо. Из спальни доносилось чуть слышное размеренное дыхание. Том, очевидно, не скучал по ней. Сара прошла в ванную и включила свет.
Это определенно была отметка от укола, слегка инфицированная. Первым делом надо будет проверить кровь на совместимость. Если кровь Мириам не будет нормально взаимодействовать с ее собственной, то Сару ждет необратимый шок.
Им нужно действовать быстро. Тот факт, что ничего не произошло за прошедшие восемь – десять часов, конечно, давал повод для надежды, но сам по себе ничего не доказывал. Она в любой момент могла потерять сознание.
– Том!
Он зашевелился в постели, застонал. Она схватила его за плечо, встряхнула.
Это было похоже на электрический удар. Огоньки замелькали у нее перед глазами, тело мучительно содрогнулось. Качаясь, она отступила, пораженная яростным потоком ощущений.
Так приятно было прикасаться к его коже!.. Так возбуждающе-щекотно… Мурашки побежали у нее по коже. Соски напряглись под свитером. У нее вновь возникло то самое чувство, какое она испытала, вися на террасе, – какое-то агрессивное стремление, злость, нечто, связанное с ее новым, безудержным аппетитом.
Она ощутила сильный – крайне приятный – запах. Это был запах не пищи, но в то же время и… он. Неужели Том вставал и брал еду с собой в постель? Хотя это похоже на него – встать для того, чтобы перекусить, и даже не заметить, что ее нет.
Том проснулся от звука возбужденного дыхания. Он резко сел на кровати. Сначала испугался – он ничего не мог различить в темноте.
– Сара?
– Да.
Что за чертовщина происходит с ней?
– Ты встала?
Она включила свет в ванной. Она не только встала, но была еще и полностью одета. Он не видел ее лица – она стояла спиной к свету, – но волосы ее были в беспорядке.
– Сара, с тобой все нормально?
Она не ответила. Он выбрался из постели и потянулся к ней. Она – как ему показалось, очень быстро – двинулась обратно в ванную.
– Дай мне секунду, – хрипло сказала она.
– Ты как-то странно говоришь. – Он не стал добавлять, что и выглядит она очень странно: широко открытые блестящие глаза, лицо измазано, свитер в пятнах, туфли в грязи.
– Чем ты занималась, Бога ради?
Она, казалось, готова была убежать, когда он двинулся к ней. Он вошел в ванную, протянул к ней руки, чувствуя себя крайне неудобно, только его рост придавал ему толику уверенности.
Внезапно она сползла на пол и отвернулась, закрыв лицо руками. Раздались приглушенные рыдания. Он присел рядом.
– Дорогая, тебе больно?
Рыдания перешли в стон, дикий и заунывный. Том коснулся протянутой руки, посмотрел на уродливую отметку немного ниже сгиба локтя. След от укола. Сара с надеждой смотрела на него.
– Она ввела мне свою кровь. А теперь у меня галлюцинации.
– Лихорадка. Реакция на переливание. Она кивнула, из-под плотно закрытых век показались слезы. Он взял ее за плечи, ощущая тяжелые удары своего сердца. Реакция на кровь несовместимого типа могла быть какой угодно – от легкого недомогания до коллапса и смерти.
– Едем в Риверсайд. – Он пошел к телефону и набрал домашний номер Джеффа. Им потребуется лучший специалист-гематолог. Сонный и слегка смущенный голос Джеффа изменился, когда Том рассказал ему, что произошло. Они договорились встретиться в лаборатории через десять минут.
Том позвонил вниз и послал Херба искать такси. К тому времени, когда он успел набросить на себя кое-какую одежду и пальто на Сару, у двери их ждала машина.
Они быстро прошли по главному холлу Риверсайда, в это время пустому и тихому. Махнув ночному вахтеру, Том потащил Сару к лифтам и хлопнул по кнопке одиннадцатого этажа.
Джефф ждал их с усталым и болезненным выражением на лице. Когда они вошли в лабораторию, Филлис Роклер встала из-за рабочего стола, за которым она готовила необходимую стеклянную посуду. Она взяла Сару за руки.
– Давай надевать манжету, – поспешно сказала она.
– Ты живешь здесь? – спросила Сара. Том рад был услышать в ее голосе прежнюю силу, пусть даже и с оттенком мрачного юмора.
