Текст книги "Росс Полдарк (ЛП)"

Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Книга первая

Октябрь 1783 – апрель 1785

Глава первая

Стоял ветреный день. Бледное полуденное небо затянули рваные облака, покрытая шелестящей палой листвой дорога за последний час стала еще более пыльной и ухабистой.

В дилижансе ехало пятеро: худой мужчина с узким лицом, облаченный в лоснящийся костюм, с виду – чиновник, его жена – толстая настолько, насколько был худ её муж, прижимающая к груди спутанный ком розовых и белых пеленок, с одного конца которых выглядывало сморщенное и красное личико младенца. Оставшиеся путешественники были молодыми мужчинами, один – священник лет тридцати пяти, другой на пару лет моложе.

Практически с тех пор как дилижанс отъехал от Сент-Остелла, внутри стояла тишина. Ребенок крепко спал, несмотря на подпрыгивание кареты, дребезжание стекол и лязг осей. Даже остановки его не разбудили. Время от времени пара вполголоса обменивались репликами, но тощий муж явно не желал разговаривать, немного пасуя перед представителями высшего общества, с которыми оказался в дилижансе. Младший из двух мужчин всю поездку читал книгу, а старший наблюдал за проплывающим мимо пейзажем, одной рукой придерживая выцветшую пыльную занавеску из коричневого бархата.

Это был невысокий худощавый мужчина, выглядящий сурово в черном одеянии священнослужителя, с волосами, зачесанными назад и завитыми над ушами и за ними. Его одежда была сшита из ткани превосходного качества, а чулки – из шелка. Лицо же – вытянутое, фанатичное, без намека на улыбку, с тонкими губами, энергичное и жесткое. Невысокий чиновник узнал это лицо, но не мог вспомнить имя.

Священник сидел прямо напротив другого пассажира кареты – с полдюжины раз его взгляд останавливался на густой, ненапудренной шевелюре и лице попутчика.

Когда до Труро оставалось не более пятнадцати минут, и лошади перешли на шаг, взбираясь на крутой холм, тот оторвался от книги, и их глаза встретились.

– Простите меня, сэр, – произнес священнослужитель резким, энергичным голосом. – Черты вашего лица мне знакомы, но не могу вспомнить, где мы встречались. Не в Оксфорде ли?

Молодой человек был высок, худ и широк в кости, со шрамом на щеке. Он носил двубортный сюртук для верховой езды, укороченный спереди, так что виднелись жилет и бриджи из плотной светло-коричневой ткани. Темные волосы с медным отливом были бесхитростно зачесаны назад и перехвачены коричневой лентой.

– Вы ведь преподобный доктор Холс, не так ли? – спросил незнакомец.

Мелкий чиновник, следивший за этим разговором, выразительно глянул на жену. Приходской священник Тауэрдрета, викарий Сент-Эрме, директор гимназии Труро, видный горожанин и предыдущий мэр Труро, доктор Холс являлся персоной важной. Этим объяснялись его манеры.

– Так вы меня знаете, – удовлетворенно произнес доктор Холс. – У меня, как правило, хорошая память на лица.

– У вас было много учеников.

– А, это всё объясняет. Зрелость меняет внешность. Мммм, гм... Позвольте предположить... Хоуки?

– Полдарк.

– Фрэнсис, не так ли? – священник прищурился, вспоминая. – Я думал...

– Росс. Вы лучше помните моего кузена. Он продолжил обучение. А я почувствовал, совершенно ошибочно, что в тринадцать лет мое образование уже вполне завершено.

– Росс Полдарк, – вспомнил он наконец. – Ну-ну. Вы изменились. Теперь я вспомнил, – слегка насмешливо произнес доктор Холс, – вы были непокорным. Мне приходилось частенько вас пороть, а потом вы сбежали.

– Да, – Полдарк перевернул страницу книги, – дрянное дельце. И ваши лодыжки болели так же, как и мои ягодицы.

На щеках священника заалели два небольших пятна. Он уставился на Росса, а потом отвернулся к окну.

Невысокий чиновник слышал о Полдарках, слышал о Джошуа, от которого, как говорили, в пятидесятые и шестидесятые годы ни одна красивая замужняя или незамужняя женщина не чувствовала себя в безопасности. Это, должно быть, его сын. Необычное лицо с выступающими скулами, крупным ртом и большими, крепкими белыми зубами. Прозрачные серо-голубые глаза под тяжелыми веками придавали большинству Полдарков обманчиво сонный взгляд.

Доктор Холс возобновил нападки.

– С Фрэнсисом, я полагаю, всё хорошо? Он женился?

– Когда я в последний раз слышал о нем – нет, сэр. Я какое-то время провел в Америке.

– Боже мой. Плачевная ошибка, вся эта заваруха. Я был полностью против. Вы видели войну?

– Участвовал.

Они достигли вершины холма и, наконец, кучер ослабил вожжи на спуске.

– Вы тори? – доктор Холс наморщил тонкий нос.

– Солдат.

– Ну, в том, что мы проиграли, нет вины солдат. Англия без энтузиазма ко всему этому отнеслась. У нас нерадивый старик на троне. Он протянет недолго, а у принца другие взгляды.

Дорога в самой крутой части холма была сильно разбита, и карета тряслась и опасно раскачивалась. Ребенок заплакал. Они достигли подножья, и спутник кучера затрубил в рожок. Карета повернула на Сент-Остелл-стрит. Вечером во вторник возле лавок народу толклось немного. Два полуголых малолетних оборванца бежали рядом с каретой на всем протяжении улицы, клянча медяки, но отказались от погони, когда карета влетела в грязь на Сент-Клемент-стрит. Под громкий скрип и крики она завернула под острым углом, по узкому мосту пересекла реку, затряслась по гранитной брусчатке, накренилась, снова повернула и, наконец, остановилась перед постоялым двором "Красный лев".

В последовавшей суете преподобный доктор Холс, холодно попрощавшись, вышел первым и исчез, быстро перейдя между лужами дождевой воды и лошадиной мочи на другую сторону узкой улицы. Полдарк встал, чтобы тоже выйти, и чиновник впервые заметил, что молодой человек прихрамывает.

– Сэр, я могу вам помочь? – предложил он, спуская вниз пожитки.

Молодой человек, поблагодарив, отказался. Форейтор помог ему спуститься.

***

Когда Росс вышел из кареты, пошел дождь, редкий мелкий дождь, приносимый ветром, который здесь, во впадине между холмами, свободно гулял, налетая порывами.

Полдарк огляделся и фыркнул. Всё вокруг было так знакомо, совсем как в родном доме. Эта узкая мощеная улица с ручейком воды с пузырями бегущим вниз, вплотную стоящие приземистые дома с арочными окнами и кружевными занавесками, за многими из которых скрывались лица, наблюдающие за прибытием почтовой кареты. Казалось, даже крики форейторов зазвучали на другой, более знакомой ноте.

В былые времена Труро являлся центром «жизни» для него и его семьи. Порт и монетный двор, центр торговли и популярное место встреч. Город быстро вырос за последние несколько лет: новые величественные дома возвышались среди беспорядочной кучи старых, что отмечало город как зимнюю и городскую резиденцию некоторых старейших и влиятельнейших семей Корнуолла. Новая аристократия тоже оставила свой след: Лемоны, Треворты, Уорлегганы – семейства, выбившиеся из низов на волне развития новых отраслей промышленности.

Странный город. По возвращении он почувствовал это сильнее. Скрытный, важный маленький городок, кучкующийся в лоне холмов по обоим берегам многочисленных ручьев, почти полностью окруженный водой и связанный с остальным миром бродами, мостами и камнями для пешего перехода. Миазмов и прочих лихорадок тут всегда было хоть отбавляй.

...И никаких признаков Джуда.

Росс захромал на постоялый двор.

– Мой слуга должен был меня встретить, – сказал он, – Пэйнтер. Джуд Пэйнтер из Нампары.

– А, Джуд Пэйнтер, – хозяин близоруко посмотрел на Росса. – Да, мы хорошо знаем его, сэр. Но сегодня не видели. Говорите, он должен был встретить вас здесь? Эй, парень, сходи узнай насчет Пэйнтера, знаешь его? Нет ли его на конюшне, или был ли он там сегодня.

Росс заказал стаканчик бренди, а когда его принесли, мальчишка вернулся с сообщением, что мистера Пэйнтера сегодня не видели.

– Указания были вполне определенными, но это уже неважно. У вас можно нанять верховую лошадь?

– Ну, у нас есть кобыла, – хозяин почесал кончик длинного носа, – что оставили здесь три дня назад. Вообще-то, мы оставили её в удержание долга. Не думаю, что кто-то будет возражать, если вы представитесь.

– Моя фамилия Полдарк. Я племянник мистера Полдарка из Тренвита.

– Боже мой... ну конечно, я должен был сразу вас узнать, мистер Полдарк. Кобылу немедленно оседлают.

– Нет, подождите. Пока на улице еще светло. Подготовьте её через час.

Снова выйдя на улицу, Росс свернул в узкую щель переулка Чёрч-лейн. В его конце он повернул направо, и, пройдя мимо школы, где так резко прервалось его образование, остановился перед дверью с надписью "Нат. Г. Пирс. Нотариус и уполномоченный по удостоверению юридических действий". Росс какое-то время трезвонил в колокольчик, прежде чем его впустила прыщавая женщина.

– Мистер Пирс нынче болен, – сказала она. – Гляну, примет ли он вас.

Служанка поднялась по деревянной лестнице и через некоторое время, перегнувшись через источенные древоточцем перила, крикнула ему, чтобы поднимался. Росс забрался наверх, и его провели в гостиную.

Мистер Натаниэль Пирс – человек мощного телосложения с широким лицом, приобретшим от переедания легкий сливовый оттенок – сидел в кресле перед большим камином, закинув на другое забинтованную ногу.

– О, какой сюрприз, должен заметить, мистер Полдарк. Очень приятно. Простите меня, я не встаю – застарелая болячка, и каждый новый приступ хуже предыдущего. Присаживайтесь.

Росс пожал влажную руку и выбрал стул как можно дальше от огня, насколько позволяли приличия – стояла невыносимая духота, а воздух был спертый и затхлый.

– Помните, – сказал он, – я писал вам, что возвращаюсь на этой неделе.

– О да, мистер... э-э-э... капитан Полдарк, на мгновение это выскочило у меня из головы. Как приятно, что вы заехали по дороге домой, – мистер Пирс поправил свой коротко завитый парик, который, по традиции его профессии, открывал лоб, а сзади имелась длинная косичка, перевязанная посередине. – Я брошен здесь, капитан Полдарк, моя дочь не составляет мне компанию – она обратилась в какую-то методистскую конфессию и почти каждую ночь присутствует на молитвенных собраниях. Она говорит так много о Боге, что это меня даже как-то смущает. Выпейте стаканчик канарского.

– Я ненадолго, – ответил Росс. Конечно, ненадолго, подумал он, иначе я поджарюсь, а вслух продолжил: – Хочу оказаться снова дома, но подумал, что повидаю вас по дороге. Ваше письмо дошло до меня за две недели до того, как мы отплыли из Нью-Йорка.

– Боже мой, какая задержка, какой же это оказался для вас удар, и вы были ранены. Тяжело?

– Я понял из вашего письма, – Росс вытянул ногу, – что отец умер в марте. Кто управлял поместьем с тех пор, мой дядя или вы?

– Знаю, вы бы хотели, чтобы я был откровенен, – мистер Пирс рассеянно почесал кружева на груди.

– Разумеется.

– Что ж, когда мы разобрали его дела, мистер... э-э-э... капитан Полдарк, оказалось, что он оставил не так много, чтобы кто-либо из нас этим управлял.

Медленная улыбка скользнула по губам Росса – это сделало его моложе и смягчило черты лица.

– Всё, разумеется, оставлено вам. Я дам вам копию завещания перед уходом. Если бы вы умерли раньше него, то всё отошло бы к его племяннице Верити. Помимо недвижимости мало что осталось. Ох, эта штука болит чертовски сильно!

– Я никогда не считал своего отца богатым человеком. Хотя задал вопрос и очень хотел бы знать ответ, по особой причине. Его похоронили в Соле?

Адвокат перестал чесаться и проницательно взглянул на посетителя.

– Вы решили поселиться в Нампаре, капитан Полдарк?

– Да.

– В любое время, когда я смогу оказать вам услугу, буду только рад. Я должен сказать, – поспешно продолжил мистер Пирс, поскольку молодой человек поднялся со стула, – я должен сказать, что вы можете найти вашу собственность немного в запущенном состоянии.

Росс обернулся.

– Сам я туда не ездил, – продолжил мистер Пирс, – нога, знаете ли, сильно беспокоит, а ведь мне еще нет и пятидесяти двух, но ездил мой клерк. Ваш отец какое-то время болел, а хозяйство не ведется так же опрятно и аккуратно, как хотелось бы, когда хозяин не приглядывает, не так ли? И ваш дядя не так молод, как привык себя считать. Пэйнтер встречает вас с лошадью?

– Должен был, но не явился.

– Тогда, мой дорогой сэр, почему бы вам не остаться на ночь у нас? Моя дочь будет дома после молебна, как раз, чтобы приготовить мне ужин. У нас есть свинина, точно знаю, что есть и отличная кровать, да, она отлично подойдет.

Росс достал носовой платок и вытер лицо.

– Очень любезно с вашей стороны. Но, полагаю, что раз уж я сегодня так недалеко от своего дома, то предпочту добраться до него.

Мистер Пирс вздохнул и постарался принять вертикальное положение.

– Тогда подайте мне руку, а? Я дам вам копию завещания, чтобы вы могли дома на досуге его почитать.

Глава вторая

Обед в Тренвит-хаусе был в самом разгаре.

Обычно к этому времени он бы уже закончился – если Чарльз Полдарк и его семья обедали в одиночестве, то еда редко занимала больше двух часов, но это был особый случай. И из-за гостей трапеза проходила в зале в центральной части дома – слишком большое помещение со множеством сквозняков, чтобы обедать там, когда нет гостей.

За длинным узким дубовым столом сидели десять человек. Во главе стола сам Чарльз с дочерью Верити по левую руку. Справа от него – Элизабет Чайновет, а рядом с ней – Фрэнсис, его сын. Потом мистер и миссис Чайновет, родители Элизабет, а в конце стола крошила мягкую пищу и жевала ее беззубым ртом тетушка Агата. По другую сторону стола кузен Уильям-Альфред беседовал с доктором Чоуком и его супругой.

С рыбой, дичью и мясными блюдами покончили, и Чарльз приказал нести сладкое. Его постоянно пучило, и он пускал газы, что смущало женскую половину.

– Проклятье, – произнес он в тишине разморенной от насыщения компании, – я не знаю, почему вы, два голубка, не поженитесь завтра, вместо того, чтобы ждать еще месяц. Пфф! Чего тебе не хватает? Боишься, что передумаешь?

– Со своей стороны, я бы последовал твоему совету, – сказал Фрэнсис. – Но это день как мой, так и Элизабет.

– Один короткий месяц – это недолго, – вмешалась миссис Чайновет, играя медальоном поверх красивого кружева своего платья. Ее привлекательное лицо портил длинный тонкий нос, и, встретив ее впервые, можно было ощутить шок от того, что загублена такая красота.

– Как можно ожидать, что я успею подготовиться, не говоря уже о бедной девочке? Во время свадьбы единственной дочери сама словно переживаешь заново день собственной свадьбы. Я лишь хочу, чтобы наши приготовления могли быть более энергичными, – она кинула взгляд на мужа.

– Что она сказала? – переспросила тётушка Агата.

– А, вот оно что, – произнес Чарльз Полдарк. – Вот оно что. Тогда, полагаю, мы должны быть терпеливы. Предлагаю тост. За счастливую пару!

– Ты уже пил за это трижды, – возразил Фрэнсис.

– Неважно. Четыре – еще более счастливое число.

– Но я не могу с тобой выпить.

– Пфф, мой мальчик, это неважно.

Все посмеялись и выпили за провозглашенный тост, а когда с грохотом поставили бокалы обратно на стол, внесли свечи. Затем экономка, миссис Табб, принесла пирожки с яблоками, сливовый кекс и желе.

– А теперь, – сказал Чарльз, размахивая ножом и вилкой над самым большим яблочным пирогом, – я надеюсь, что он окажется столь же вкусным, сколь и аппетитным. А где крем? Ага, вон там. Положи-ка его мне, Верити, дорогая.

– Я прошу прощения, – заявила Элизабет, нарушив молчание, – но я совершенно не в состоянии съесть что-либо еще.

Элизабет Чайновет была изящнее, чем её мать, а лицо обладало той красотой, которой так не хватало матери. Когда желтый свет свечей отогнал темноту вверх, к высокому потолку с балками, прекрасная и чистая белизна ее кожи на фоне теней и темной спинки высокого стула привлекла всеобщее внимание.

– Ерунда, дитя моё, – сказал Чарльз. – Ты худа, как привидение. Нужно влить в тебя немного крови.

– Конечно, я...

– Уважаемый мистер Полдарк, – жеманно произнесла миссис Чайновет, – глядя на нее, невозможно поверить, какой упрямой она может быть, – двадцать лет я пыталась заставить ее есть, но она просто отворачивалась от отборнейших яств. Может быть, ты сможешь уговорить ее, Фрэнсис?

– Я очень доволен тем, какая она сейчас, – ответил Фрэнсис.

– Да-да, – поддержал его отец. – Но ест мало... Проклятье, это же никому не навредило. Жена должна быть сильной и цветущей.

– Хм, она на самом деле очень сильная, – поспешила продолжить миссис Чайновет. – Вы удивились бы этому. Это всё порода, ничего больше, порода. Разве в девичестве я не была такой же тонкой, Джонатан?

– Да, мой птенчик.

– Слушайте, как же ветер усиливается! – произнесла тетушка Агата, мусоля свой кекс.

– Вот чего я понять не могу, – сказал доктор Чоук, – мистер Полдарк, так это как ваша тетя, хотя и глухая, всегда замечает звуки природы.

– Полагаю, в половине случаев она просто их выдумывает.

– Вот и нет! – вмешалась тетушка Агата. – Как ты смеешь, Чарльз!

– Кажется, в дверь постучали? – вмешалась Верити.

Табб отсутствовал, а миссис Табб ничего не услышала. Свечи колыхались на сквозняках, и тяжелые красные шторы на высоких окнах шелестели, будто их двигала невидимая рука.

– Кого-то ждете, моя дорогая? – спросила миссис Чайновет.

Верити не смутилась. Ей не досталось приятной внешности брата. Она была невысокой и темноволосой, с желтоватой кожей и крупным ртом, отличительной чертой некоторых Полдарков.

– Полагаю, это дверь коровника, – произнес Чарльз, отхлебнув портвейн. – Табб должен был заняться ею вчера, но поехал вместе со мной в Сент-Агнесс. Я прибью юного Бартла, что прогулял работу.

– Знаете, люди говолят, – прокартавила миссис Чоук миссис Чайновет, – говолят, что плинц – стлашный мот. Я плочитала в "Мелкулии", что мистел Фокс пообещал ему годовую ленту в сто тысяч фунтов, и тепель, когда он у власти, он намелен исполнить свое обещание.

– Кажется маловероятным, – сказал мистер Чайновет, – что это сильно обеспокоит мистера Фокса. За щитом напыщенности этот маленький человечек с шелковистой белой бородой скрывал тот факт, что никогда в жизни ни о чем особо не задумывался. Супруга женила его на себе, когда ей было восемнадцать лет, а ему тридцать один. С тех пор и Джонатан, и его доход значительно сдали свои позиции.

– А что не так с мистером Фоксом, я вас спрашиваю? – громко спросил доктор Чоук, глядя исподлобья.

– Я думал, это очевидно, – мистер Чайновет поджал губы.

– Мнения могут разниться, сэр. Можно сказать, что если я...

Доктор замолчал – его жена взяла на себя редкую смелость, наступив ему на ногу. Сегодня Чоуки и Чайноветы впервые встретились в обществе, и ей казалось безумием зачинать политическую перебранку с этим всё еще влиятельным семейством.

Томас Чоук резко повернулся, чтобы осадить Полли взглядом, но она оказалась спасена от его раздражения: на этот раз ошибки быть не могло – кто-то стучал в наружную дверь. Миссис Табб поставила поднос с пирогами и пошла к двери.

Сквозняк взметнул шторы, а со свечей на серебряные подсвечники закапал жир.

– Боже, помоги мне! – воскликнула экономка, как будто увидела привидение.

***

Росс ворвался в компанию, как выяснилось, совершенно неподготовленную к его приезду. Когда его фигура показалась в дверях, собравшиеся один за другим удивленно охнули. Элизабет, Фрэнсис, Верити и доктор Чоук вскочили на ноги, Чарльз, хрюкнув, откинулся на стуле, застыв от удивления. Кузен Уильям-Альфред протирал очки в стальной оправе, в то время как тетушка Агата, дернув его за рукав, пробормотала:

– Что случилось? Что делать? Обед еще не закончился.

Росс прищурился, пока глаза не привыкли к свету. Тренвит-хаус находился почти на пути к его дому, и он не подозревал, что тут гости.

Первой его поприветствовала Верити. Она пробежала по комнате и обняла его за шею.

– Росс, дорогой! Чудесно! – всё, что она смогла сказать.

– Верити! – он обнял ее. А потом увидел Элизабет.

– Лопни моя селезенка, – выговорил Чарльз. – Так ты, наконец, вернулся, мальчик. На обед ты опоздал, но осталось еще немного яблочного пирога.

– Они побили нас, Росс? – спросил доктор Чоук. – Чума на всю эту войну. Злополучную войну. Слава Богу, всё кончено.

Фрэнсис после некоторого колебания быстро обогнул стол и пожал руку гостю.

– Хорошо, что ты вернулся, Росс! Мы скучали по тебе.

– Приятно оказаться дома, – ответил Росс. – Чтобы увидеть всех вас и...

Цвет глаз под теми же самыми тяжелыми веками – единственное, что говорило об их родстве. Невысокий, худощавый и аккуратный Фрэнсис, юноша со свежим цветом лица и привлекательной внешностью, был именно тем, кем казался – беззаботным, спокойным, уверенным в себе молодым человеком, который никогда не знал, что значит оказаться в опасности или не иметь в достатке денег, ни с кем не мерился силами, кроме как в азартных играх или на скачках. Кто-то в школе окрестил их "светлый Полдарк и темный Полдарк". Они всегда были хорошими друзьями, что удивительно, поскольку их отцы – нет.

– Это торжественное событие, – произнес кузен Уильям-Альфред, схватившись костлявыми руками за спинку стула. – Воссоединение семьи, не менее. Надеюсь, что вы не серьезно ранены, Росс. Этот шрам прилично вас уродует.

– Ах, это, – ответил Росс. – Не имеет никакого значения, раз я не хромаю, как старый осел.

Он обошел стол, приветствуя остальных. Миссис Чайновет холодно поздоровалась, издалека протянув руку.

– Ласкажите нам, – пролепетала Полли Чоук, – ласкажите нам немного о своей жизни там, капитан Полдалк, как мы плоиглали войну, какие они, эти амеликанцы, и...

– Совсем как мы, мэм. Вот потому мы и проиграли.

– Росс подошел к Элизабет.

– Росс, – тихо сказала она.

– Это так удачно, – Росс любовался её лицом, – я не мог бы желать чего-либо другого.

– А я бы могла, – откликнулась она. – О, Росс, я бы могла.

– И что же ты собираешься теперь делать, мой мальчик, – спросил Чарльз. – Самая пора остепениться. Собственность сама о себе заботиться не станет, а наемным управляющим доверять нельзя. Твой отец мог вызвать тебя еще в прошлом году и даже раньше...

– Я почти решил увидеться с тобой сегодня вечером, – сказал Росс Элизабет, – но отложил на завтра. Сдержанность вознаграждается.

– Я должна объяснить. Я писала тебе, но...

– Так ведь, – сказала тетушка Агата, – Боже, порази меня, если это не Росс! Иди сюда, мальчик! Я думала, ты погиб, чтобы стать одним из святых на небесах.

Росс неохотно прошел к концу стола, чтобы поздороваться со своей двоюродной бабушкой. Элизабет осталась, где была, сжимая спинку стула так, что ее пальцы стали белее лица.

Росс поцеловал морщинистую щеку тетушки Агаты.

– Я рад видеть, тетушка, что вы всё еще одна из святых на земле, – прошептал ей Росс на ухо.

– Может, и не настолько святая, – довольная тетушка усмехнулась, показав бледные коричнево-розовые десны, – но я и не хотела бы сейчас сильно меняться.

Теперь к разговору присоединились все остальные, каждый спрашивал, когда Росс приплыл, что делал и видел, находясь на чужбине.

– Элизабет, – произнесла миссис Чайновет, – принесешь мне сверху мою шаль? Я немного замерзла.

– Да, мама.

Девушка повернулась и вышла. Высокая, с девичьей хрупкой фигуркой, нащупывая рукой дубовые перила.

– Этот парень, Пэйнтер, просто плут, – заметил Чарльз, вытирая руки о штаны. – На твоем месте, я бы вышвырнул его и нанял надежного человека.

Росс наблюдал, как Элизабет поднимается по лестнице.

– Он был другом моего отца.

– Ты увидишь, что дом не в лучшем состоянии, – Чарльз слегка раздраженно пожал плечами.

– Когда я уезжал, было не так.

– Что ж, нынче стало хуже. Я не был там какое-то время. Ты помнишь, что твой отец говаривал о пути в том направлении: "Слишком далеко, чтобы идти, и недостаточно далеко, чтобы ехать".

– Отведай это, Росс, – предложила Верити, принеся ему доверху наполненную тарелку, – садись вот сюда.

Росс поблагодарил и сел на предложенное ему место между тетушкой Агатой и мистером Чайноветом. Росс предпочел бы сидеть рядом с Элизабет, но это может подождать. Он был удивлен, обнаружив здесь Элизабет. Ни она, ни ее мать, ни отец ни разу не посетили Нампару за те два года, что он знал Элизабет. Два или три раза, пока он насыщался, капитан поднял взгляд, узнать, не возвращается ли она.

Верити помогала миссис Табб унести пустые тарелки, Фрэнсис стоял у входной двери, пальцами теребя губу, остальные оставались на своих местах. Наступило молчание.

– Не всё в округе так просто, – сказал мистер Чайновет, поглаживая бороду.

– Недовольства хоть отбавляй. Налоги высокие, жалованье упало. Страна истощена многочисленными войнами, а теперь еще и виги. Хуже даже и придумать сложно.

– Если бы виги оказались у власти пораньше, – заявил доктор Чоук, отказываясь быть тактичным, – ни одной из этих печалей не случилось бы.

– Я прервал праздничный обед, – обратился Росс к Фрэнсису. – Он в честь мира или в честь будущей войны?

Так Росс приблизил объяснения, которые они колебался ему дать.

– Нет, – ответил Фрэнсис. – Я...э-э-э... дело в том...

– Мы празднуем нечто совсем другое, – сказал Чарльз, жестом попросив снова наполнить ему бокал. – Фрэнсис намерен жениться. Вот что мы празднуем.

– Жениться, – удивился Росс, нарезая еду. – Что ж... И на...

– На Элизабет, – продолжила его реплику миссис Чайновет.

Наступило молчание.

– На... – Росс отложил нож.

– На моей дочери.

– Тебе налить что-нибудь выпить? – прошептала Верити Элизабет, которая только что спустилась вниз.

– Нет-нет... Пожалуйста, нет.

– Ох, – выдохнул Росс. – На... Элизабет...

– Мы очень рады, – сказала миссис Чайновет, – что два древних рода объединятся. Очень рады и очень горды. Я уверена, Росс, что и вы присоединитесь к нашим пожеланиям счастья Фрэнсису и Элизабет в их союзе.

Элизабет очень осторожно приблизилась к миссис Чайновет.

– Твоя шаль, мама.

– Спасибо, моя дорогая.

Росс продолжил есть.

– Не знаю, что вы думаете, – искренне произнес Чарльз после паузы, – но я обожаю этот портвейн. Его привезли из Шербура осенью 79-го. Когда я продегустировал образец, то сказал себе: "Это слишком хорошо, чтобы повториться" и скупил всю партию. С тех пор этот вкус не повторился, не повторился, – Чарльз опустил руки, чтобы отодвинуть свой большой живот от стола.

– Думаю, ты теперь остепенишься, да, Росс? – спросила тетушка Агата, вцепившись сморщенной рукой в его рукав. – Как насчет женушки, а? Мы уж подыщем.

Росс глянул через стол на доктора Чоука.

– Вы лечили моего отца?

Чоук кивнул.

– Он сильно страдал?

– В самом конце, но недолго.

– Странно, что он умер так рано.

– Ничего невозможно было поделать. Справиться с этими отеками человеку не подвластно.

– Я заезжал к нему повидаться, дважды, – сказал кузен Уильям-Альфред. – Но к сожалению, он был... хмм... не в том настроении, чтобы воспользоваться тем духовным утешением, что я мог предложить. Для меня весьма печально, что я так мало чем мог помочь своей кровной родне.

– Ты должен отведать яблочного пирога, Росс, – произнесла Верити за его спиной, понизив голос и глядя на вены на его шее. – Я сама его приготовила нынче вечером.

– Мне не стоит здесь задерживаться. Я заехал лишь на несколько минут, дать отдых лошади, она охромела.

– О, но нет никакой нужды отправляться сегодня же. Я велю миссис Табб приготовить комнату. А то лошадь может в темноте споткнуться и сбросить тебя.

Росс посмотрел на Верити и улыбнулся. В этом обществе они не могли переговорить с друг другом откровенно.

Теперь к уговорам присоединились Фрэнсис и его отец, хотя и в меньшей степени. Однако Фрэнсис был довольно сдержан, его отец говорил не вполне от чистого сердца, а Росс был настроен решительно.

– Что ж, как пожелаешь, мальчик мой, – сказал Чарльз. – Я бы не жаждал прибыть нынче вечером в Нампару. Там холодно, сыро и, возможно, никто не встретит. Выпей-ка еще горячительного, чтобы сохранить тепло.

Росс повиновался, влив в себя один за другим три бокала. С четвертым он поднялся на ноги.

– За Элизабет, – медленно объявил он, – и за Фрэнсиса... За их счастье.

Бокал был выпит в полной тишине, в отличие от предыдущих. Элизабет по-прежнему стояла позади матери, Фрэнсис наконец-то отошел от двери, чтобы взять невесту под руку.

Миссис Чоук прервала последовавшее за этим молчание:

– Как мило, навелное, снова оказаться дома. Я никогда не уезжала, даже недалеко, не почувствовав тоску по дому. А какие они, амеликанские колонии, капитан Лосс? Говолят, там даже солнце встает и заходит не там, где положено.

Глупость Полли Чоук, похоже, сняла напряжение, и все снова начали болтать, пока Росс приканчивал свой обед. Многие вздохнули с облегчением, что он так легко воспринял новости.

Росс, однако, не стал задерживаться и распрощался.

– Ты же заедешь через день-другой, правда? – с теплотой в голосе спросил Фрэнсис. – Мы так ничего и не услышали, ничего, кроме голых подробностей – что ты пережил, или как получил ранение, или про твое путешествие домой. Элизабет завтра вернется домой. Мы планируем пожениться через месяц. Если тебе нужна моя помощь в Нампаре, то пришли мне весточку, ты ведь знаешь, что я с удовольствием приеду. Что ж, это ведь как в старые добрые времена, ты снова здесь! Мы боялись за твою жизнь, правда, Элизабет?

– Да, – ответила Элизабет.

Росс взял шляпу. Они стояли рядом у двери, дожидаясь, пока Табб приведет кобылу Росса. Он отказался взять свежую лошадь ради последних трех миль.

– Он сейчас придет, если только сможет с ней справиться. Я предупредил его, чтобы вел себя аккуратней.

Фрэнсис открыл дверь и тактично вышел – посмотреть, не идет ли Табб. Ветер принес несколько капель дождя.

– Надеюсь, мое несвоевременное воскрешение не испортило вам вечер, – сказал Росс.

Свет из дома лег на лицо Элизабет, высветив серые глаза. Из-за длинных теней лицо выглядело усталым.

– Я так счастлива, что ты вернулся, Росс. Я боялась, мы все боялись... Что ты обо мне думаешь?

– Два года – долгий срок, не так ли? Возможно, даже слишком долгий.

– Элизабет, – позвала миссис Чайновет. – Смотри не простудись на ночном ветру.

– Хорошо, мама.

– До свидания, – Росс взял её за руку.

Вернулся Фрэнсис.

– Вот и он. Ты купил эту кобылу? Прелестное создание, но весьма дурного нрава.

– Дурное обращение делает даже добрейших из нас злобными, – ответил Росс. – Дождь прекратился?

– Не совсем. Ты знаешь дорогу?

Росс широко улыбнулся.

– Каждый камешек. Она ведь не изменилась?

– Ничего такого, чтобы ты сбился с пути. Не пересекай Меллингей по мосту, доска в середине сгнила.

– Это случилось еще до моего отъезда.

– Не забудь, ждем тебя в ближайшее время, – напомнил Фрэнсис. – Верити хочет тебя вновь увидеть. Если у нее будет свободное время, мы заедем завтра.

Но ему ответили лишь ветер и дождь, да стук копыт кобылы, которая неохотно свернула на подъездную дорожку.