355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Уинстон Грэхем (Грэм) » Росс Полдарк (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Росс Полдарк (ЛП)
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 03:50

Текст книги "Росс Полдарк (ЛП)"


Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Группа “Исторический роман“, 2015 год.

Перевод: gojungle, david_hardy, Oigene, linaalina, olesya_fedechkin, Blangr, Sam1980 и Cnpym .

Редакция: Oigene, gojungle, david_hardy, Sam1980 и linaalina .

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Поддержите нас: подписывайтесь на нашу группу В Контакте!













Пролог



Джошуа Полдарк скончался в марте 1783 года. В феврале того же года, чувствуя, что его пребывание на этой земле уже подходит к концу, он послал за своим братом в Тренвит.

Холодным серым днем Чарльз неторопливо явился на огромной чалой кобыле, и Пруди Пэйнтер, смуглая толстуха с неприбранными волосами, провела его прямо в спальню, где в большом алькове, обложенный подушками и подушечками, лежал Джошуа. Чарльз мельком оглядел комнату своими маленькими водянистыми голубыми глазками – грязь и беспорядок – а затем приподнял фалды и уселся в плетеное кресло, скрипнувшее под его весом.

– Что ж, Джошуа.

– Что ж, Чарльз.

– Плохи дела.

– Плохи.

– Когда ты поднимешься, как думаешь?

– Никто не знает. Мне кажется, кладбище не за горами.

Чарльз выпятил нижнюю губу. Он бы отмел это замечание, если бы сам не был в этом уверен. Гость икнул – от езды верхом в последнее время его мучили газы, и ему полегчало.

– Ерунда. Подагра в ногах никого никогда не убивала. Вот если поднимается к голове, тогда это опасно.

– Чоук говорит мне другое: что есть еще одна причина для опухоли. На этот раз я подозреваю, что старый дурак прав. Хотя, видит Бог, это тебе следует лежать здесь, поскольку я вполовину тоньше тебя.

Чарльз посмотрел на свой черный вышитый жилет, выпирающий под подбородком.

– Моя-то плоть здорова. Каждый набирает вес в зрелые годы. Я бы не хотел быть похожим на жердь, как кузен Уильям-Альфред.

Джошуа насмешливо выгнул бровь, но ничего не сказал. Наступила тишина. Братья не часто общались в течение многих лет, и при этой последней встрече поддерживать светский разговор оказалось нелегко. Чарльз, старший и более преуспевающий – ему достался семейный особняк, земли и большая часть шахт, глава семьи и уважаемый человек в округе, никогда не мог избавиться от подозрения, что младший брат его презирает. Джошуа всегда был занозой. Он никогда не довольствовался одними лишь поступками, которых от него ждали: пойти в священники или в армию, жениться как положено и оставить Чарльза управлять округой.

Не то чтобы Чарльз возражал против нескольких грешков, но существовала определенная грань, и Джошуа преступил её. Тот факт, что последние годы он вел себя должным образом, не перечеркивал его прежних прегрешений.

Что до Джошуа, человека с циничным складом ума и безо всяких заблуждений, то он не жаловался на жизнь или брата. Он взял от жизни всё и не обращал внимания на других. Была доля правды в его ответе на замечание Чарльза.

– Ну почему, старина, ты еще достаточно молод. На два года младше меня, а я здоров и прекрасно себя чувствую. Так вот.

На что Джошуа ответил:

– Может, нас и разделяют два года, но ты и половины моей жизни не прожил.

Чарльз погрыз набалдашник своей трости и, нахмурившись, посмотрел вглубь комнаты.

– Проклятая война еще не закончилась. Цены ползут вверх. Зерно идет по семь-восемь шиллингов за бушель. Масло по девяти пенсов за фунт. Хотелось бы того же и для цен на медь. Мы подумываем проложить новый штрек в Грамблере. Восемьдесят саженей. Возможно, он окупит наши затраты, хотя сомневаюсь в этом. А как у тебя в этом году с полями?

– Именно о войне я и хотел с тобой поговорить, – сказал Джошуа, подтянувшись вверх на подушках и учащенно дыша. – В считанные месяцы подпишут предварительное мирное соглашение. Тогда Росс вернется домой, но меня он может не застать. Ты мой брат, хоть мы и не слишком ладили друг с другом. Я хочу ввести тебя в курс дел, чтобы ты занимался ими до возвращения Росса.

Чарльз отнял трость ото рта и настороженно улыбнулся. Выглядел он так, словно у него попросили денег в долг.

– Ты знаешь, у меня нет свободного времени.

– Времени мои дела у тебя не отнимут. Мне почти нечего оставлять. На столе возле тебя лежит копия моего завещания. Прочти на досуге. Оригинал хранится у Пирса.

Чарльз пошарил пухлой рукой и взял свиток с хлипкого трехногого столика за спиной.

– Когда ты в последний раз получал от него письмо? – спросил он. – Что надлежит сделать, если он не вернется?

– Поместье отойдет к Верити. Если будут покупатели, продай его, получишь немного денег. Это записано в завещании. Верити также получит мою долю в Грамблере, поскольку она единственная из всей твоей семьи навещала меня после отъезда Росса.

Джошуа вытер нос грязной простыней.

– Но Росс вернется. Он написал мне после прекращения сражений.

– На пути немало опасностей.

– У меня предчувствие, – возразил Джошуа. – Даже уверенность. Не желаешь поспорить? Рассчитаемся при встрече. На том свете найдется чем.

Чарльз вновь пристально посмотрел на землистое морщинистое лицо, некогда столь привлекательное. У него слегка отлегло от сердца, что пожелания Джошуа не простираются дальше, но он не ослаблял бдительности. Непочтительность на смертном одре казалась ему дерзкой и неуместной.

– На днях нас навестил кузен Уильям-Альфред. Он справлялся о тебе.

Джошуа скривился.

– Я сообщил ему, сколь тяжко ты болен, – продолжил Чарльз. – Он намекнул, что если ты не захочешь позвать преподобного мистера Оджерса, то, может, пожелаешь принять духовное утешение от одного из членов семьи.

– Имея виду себя.

– Что ж, после смерти мужа Бетти теперь он всем заправляет.

– Я не нуждаюсь ни в одном из них, – произнес Джошуа. – Хотя, несомненно, предложено это с добрыми намерениями. Но если он полагает, что мне полегчает, если я исповедуюсь в своих грехах, неужели он подумал, что я поведаю секреты кому-то из своего рода? Нет, я лучше поговорю с Оджерсом, этим полуголодным чибисом. Но мне никто из них не нужен.

– Если передумаешь, – произнес Чарльз, – отправь с Джудом весточку.

– Скоро узнаем, – буркнул Джошуа. – Но даже если и есть что-то во всей их суете и молитвах, стоит ли мне призывать их в этот час? Я прожил жизнь, и видит Бог, получил от нее сполна! Не стоит сейчас распускать нюни. Сам я себя не жалею и не желаю, чтобы жалел кто-нибудь другой. Неизбежное я приму. Вот и всё.

В комнате воцарилась тишина. Снаружи по стенам и черепице гулял ветер.

– Пока я отсутствовал, – сказал Чарльз, – эти Пэйнтеры устроили в доме редкостный кавардак. Почему ты не нанял кого-нибудь понадежней?

– Я слишком стар, чтобы менять ослов. Предоставь это Россу. Он быстро наведет порядок.

Чарльз недоверчиво хмыкнул. Он был невысокого мнения о способностях Росса.

– Он теперь в Нью-Йорке, – продолжил Джошуа. – Гарнизонный франт. И уже почти оправился после ранения. Ему посчастливилось избежать осады Йорктауна. Знаешь, он теперь капитан и по-прежнему в 62-ом пехотном. Я затерял его письмо, а то бы показал тебе.

– Фрэнсис для меня большое подспорье в эти дни, – произнес Чарльз. – Росс тоже мог бы стать им для тебя, останься он дома, вместо того, чтобы гоняться за французами и колонистами.

– Да, вот еще что, – добавил Джошуа. – Ты случаем не видел или не получал вестей об Элизабет Чайновет?

После плотной трапезы смысл вопросов не сразу доходил до Чарльза. К тому же, когда дело касалось его брата, следовало искать в словах скрытый подвох.

– А это кто еще? – буркнул он.

– Дочь Джонатана Чайновета. Ты знаешь её. Худенькое белокурое дитя.

– И что? – спросил Чарльз.

– Я спрашивал, видел ли ты её. Росс постоянно ее упоминает. Он надеется, что застанет её, когда вернётся, и видится мне, это достойная партия. Ранняя женитьба его отрезвит, а ей не найти человека пристойней, хоть и не следует мне, как отцу, так говорить. Два древних славных рода. Будь я на ногах, сам бы навестил Джонатана на Рождество, чтобы уладить дело. Мы и прежде об этом говорили, но он настаивал повременить до возвращения Росса.

– Мне пора, – заявил Чарльз, со скрипом поднявшись. – Надеюсь, что парень в любом случае здесь устроится, женится он или нет. Прежде он водил дурные знакомства, которые ему не следует возобновлять.

– Ты видишься с Чайноветами? – Джошуа отказывался отступаться от своего даже при намеках на собственные недостатки. – Я теперь отрезан от всего мира, а Пруди только и знает, что сплетничать о склоках в Соле.

– Да, мы видим их время от времени. Верити и Фрэнсис встречали их на празднествах в Труро этим летом, – Чарльз выглянул в окно. – Разрази меня гром, если это не Чоук. Что ж, тебе будет с кем побеседовать, а ты говорил, что к тебе никто больше не приходит. Мне пора.

– Он только приходит проверить, как скоро прикончат меня его пилюли. Или его политика. Словно мне есть дело до того, ушел ли Фокс в подполье или охотится на цыплят-тори.

– Тебе видней.

Для человека своей комплекции Чарльз передвигался весьма проворно, успев нацепить шляпу и перчатки, и приготовился отбыть. Напоследок он неловко остановился у кровати, обдумывая, как бы поделикатнее уйти, в то время как под окном раздался цокот копыт.

– Скажи, что я не желаю его видеть, – раздраженно буркнул Джошуа. – Скажи, пусть пичкает своими пилюлями свою глупую женушку.

– Успокойся, – произнёс Чарльз. – Да, чуть не позабыл. Тетушка Агата шлет тебе свои приветствия и советует принимать подогретое пиво, заправленное сахаром и яйцами. Она говорит, это тебя излечит.

Раздражение Джошуа достигло предела.

– Тётушка Агата – мудрая старая дура. Скажи ей, что последую её совету. И да, передай, что приберегу ей местечко рядом со мной.

Он закашлялся.

– Да пребудет с тобой Господь, – поспешно сказал Чарльз и бочком выскользнул из комнаты.

Джошуа остался в одиночестве.

После отъезда Росса он провел в одиночестве немало часов, но почти не замечал этого до того, как слег месяц назад. Теперь оно его тяготило и отравляло сознание мечтами. Для активного человека, смысл всей жизни которого состоял в движении, это болезненное, тусклое и прикованное к постели существование вовсе не было жизнью. Ему оставалось лишь размышлять о прошлом, а прошлое отнюдь не всегда – самая приятная пища для размышлений.

Он не переставал думать о Грейс, своей давно преставившейся жене. Она была его светочем. Пока она была жива, всё шло хорошо. Рудник, который он открыл и назвал в честь жены, приносил щедрый доход; с гордостью и надеждой был отстроен этот дом; родились два сильных сына. Покончив с глупостями юности, Джошуа остепенился, пообещав себе соперничать с Чарльзом во многих смыслах. Свой дом он строил с мыслью, что когда-нибудь его ветвь Полдарков станет на ноги не менее прочно, чем основная ветвь дома Тренвитов.

Вместе с Грейс исчезла его удача. Дом был достроен лишь до половины, а рудник истощился. Со смертью Грейс у него исчезло желание тратить на всё это деньги и усилия. Здание кое-как закончили, но многое осталось неосуществленным. Затем пришлось закрыть Уил-Вэнити, а маленький Клод Энтони умер.

Он слышал, как доктор Чоук с его братом разговаривают у парадной двери; смутно раздавался раскатистый бас брата. Глубокий голос Чоука звучал мерно и напыщенно. Джошуа кипел от злобы и бессилия. Какого черта им понадобилось сплетничать у порога его дома? Несомненно, они обсуждают его, кивают головами и говорят, что вот, мол, чего еще следовало ожидать. Он дернул звонок возле кровати и раздраженно ждал, когда наконец раздастся шарканье тапочек Пруди.

Наконец, в дверном проеме показалась нескладная и смутно различимая Пруди. Джошуа близоруко сощурился в тусклом свете.

– Принеси свечи, женщина. Ты хочешь, чтобы я умер в темноте? И скажи тем двум старикам, чтобы проваливали.

Пруди сжалась, как предвестник несчастья.

– Вы имеете ввиду доктора Чоука и мистера Чарльза?

– А кого же еще?

Она вышла, и Джошуа снова разозлился, поскольку приглушенный разговор велся где-то недалеко от его двери. Он огляделся в поисках трости, решив сделать еще одну попытку встать и выйти к ним. Но тут вновь прозвучали слова прощания и послышалось цоканье копыт по булыжникам в сторону ручья.

Это был Чарльз. Что же касается Чоука...

Раздался громкий стук хлыстом в дверь, и вошел доктор.

Томас Чоук был из Бодмина, практиковал в Лондоне, но женился на дочери пивовара и вернулся в родное графство, купив небольшое имение рядом с Солом. Это был высокий неуклюжий человек с громовым голосом, соломенно-серыми бровями и беспокойными губами. В кругу мелкопоместного дворянства лондонская практика сослужила ему хорошую службу, все считали, что он в курсе современных методов лечения. Чоук практиковал на нескольких шахтах графства, и как со скальпелем в руке, так и на охоте придерживался одного и того же подхода: "всё или ничего".

Джошуа считал, что Чоук – профан, и несколько раз подумывал позвать доктора Прайса из Редрата. Только тот факт, что он верил доктору Прайсу не больше, чем доктору Чоуку, его удерживал.

– Ну-ну, – произнес доктор Чоук. – Так у вас были посетители, а? Мы несомненно чувствуем себя лучше, раз даже приняли брата.

– У меня есть неулаженные дела, – ответил Джошуа. – Это и явилось целью визита.

Доктор Чоук пощупал пульс больного своими крепкими пальцами.

– Покашляйте.

Джошуа с ворчанием повиновался.

– Наше состояние всё то же, – сообщил доктор. – Болезнь не прогрессирует. Вы принимали пилюли?

– Чарльз вдвое толще меня. Почему бы вам им не заняться?

– Вы больны, мистер Полдарк, а ваш брат – нет. Я не даю рекомендаций, пока меня об этом не попросят. Чоук откинул постельное белье и начал щупать опухшую ногу пациента.

– Он же просто как гора, – проворчал Джошуа, – даже ноги свои увидеть не в состоянии.

– Ой, да ладно. Ваш брат ничем таким не выделяется. Я хорошо помню, что в Лондоне...

– Ох!

– Тут болит?

– Нет.

Чоук снова пощупал, чтобы убедиться.

– Налицо явное улучшение состояния нашей левой ноги, но еще слишком много жидкости в обеих. Если бы мы могли заставить сердце ее откачать. Я хорошо помню, как в Лондоне меня вызвали к жертве драки в таверне в Вестминстере – он поссорился с итальянским евреем, который выхватил кинжал и вонзил его по самую рукоятку в живот моему пациенту. Но слой защитного жира оказался настолько толстым, что, как я обнаружил, острие даже не повредило кишечник. Здоровенный малый. Напомните, пускал ли я вам кровь, когда был здесь в последний раз?

– А то как же.

– Думаю, в этот раз не будем. Наше сердце склонно к возбуждению. Контролируйте себя, мистер Полдарк. Уравновешенное поведение помогает организму вырабатывать надлежащие соки.

– Скажите, вы видели кого-нибудь из Чайноветов? Чайноветов из Касгарна? Я спросил брата, но он ответил уклончиво.

– Чайноветов? Я вижу их время от времени. Полагаю, они в добром здравии. Я, конечно, не их врач, дружески мы не общаемся.

"Нет, – подумал Джошуа. Миссис Чайновет об этом позаботилась".

– Я чувствую, Чарльз что-то скрывает, – сварливо сказал он вслух. – Вы видели Элизабет?

– Дочь? Она в добром здравии.

– Имелась договоренность в отношении Элизабет между мной и её отцом.

– Интересно. Я ничего не слышал об этом.

Джошуа приподнялся на подушках, почувствовав угрызения совести. Сегодня было уже поздновато задумываться об этих давным-давно спящих планах, но он любил Росса и в долгие часы своей болезни начал задаваться вопросом, что ему следовало бы сделать больше, и получше печься об интересах сына.

– Думаю, может, я пошлю завтра Джуда, – пробормотал он. – Попрошу Джонатана меня навестить.

– Сомневаюсь, что мистер Чайновет будет свободен – на этой неделе квартальная сессия мировых судей. Ах, вот желанное зрелище!

Враскорячку вошла Пруди Пайнтер с двумя свечами. В желтом свете виднелось её потное красное лицо с копной черных волос.

– У вас осмотр, да? – хрипло прошептала она.

Джошуа раздраженно повернулся к врачу.

– Я уже говорил вам раньше, Чоук, пилюли я проглочу, Боже, помоги мне, но микстуры и отвары не стану.

– Я хорошо помню, – тяжело вздохнул Чоук, – когда я еще будучи молодым человеком практиковал в Бодмине, один из моих пациентов, пожилой джентльмен, сильно страдал от болей при мочеиспускании и камней...

– Не стой там, Пруди, – рявкнул Джошуа служанке, – выйди.

Пруди перестала чесаться и неохотно вышла из комнаты.

– Так вы думаете, что я иду на поправку, а? – спросил Джошуа, до того как доктор смог продолжить. – И как скоро я встану на ноги?

– Хм. Небольшое улучшение, я бы сказал. Вы будете на ногах еще до возвращения Росса. Регулярно исполняйте мои предписания, и вы обнаружите себя исцеленным.

– Как ваша жена? – злорадно спросил Джошуа.

Поскольку его снова перебили, Чоук нахмурился.

– Хорошо, спасибо.

Тот факт, что пухлая, картавая Полли, хотя и вполовину его моложе, к приданому не добавила наследника, являлось причиной постоянного недовольства доктора – пока она сама оставалась бесплодной, он никак не мог убедить женщин не покупать пустырник и другие настойки у странствующих цыган.

***

Доктор ушел, и Джошуа снова остался один. На этот раз до утра. Он мог, упорно дергая шнур колокольчика, позвать неохотно откликавшихся Джуда или Пруди, пока те не пошли спать, но потом не оставалось никого. Да и до этого времени они притворялись глухими, по мере того, как его болезнь становилась всё более явной. Джошуа знал, что слуги проводили большую часть каждого вечера за выпивкой, а как только они достигали определенной степени опьянения, ничто не могло их стронуть с места, да и у него уже не было сил гонять их, как в старые времена.

Всё было бы иначе, если бы здесь оказался Росс. На сей раз Чарльз прав, но лишь отчасти. Именно Джошуа добился, чтобы Росс уехал. Он не видел смысла держать дома сыновей в качестве дополнительных лакеев. Пусть сами найдут собственные хомуты. Кроме того, он не мог допустить, чтобы сына приволокли в суд за участие в нападении на акцизных чиновников и связанные с этим обвинениями в контрабанде бренди и тому подобном. Вряд ли мировые судьи Корнуолла его бы осудили, но они могли поднять вопрос карточных долгов.

Нет, это Грейс следовало бы здесь находиться. Грейс, которую похитили у него тринадцать лет назад.

Ну а теперь он остался один и вскоре воссоединится со своей женой. Ему не приходило в голову удивляться, что он едва вспоминал других женщин в своей жизни. Они были созданиями для приятной и увлекательной игры, чем смелее, тем лучше, но стоило их только укротить, как они сразу и забывались.

Пламя свечей дрожало из-за сквозняка из-под двери. Ветер усиливался. Джуд сказал, что утром было сильное волнение – после спокойных холодов начинались дожди и шторма.

Джошуа хотел бы еще разок взглянуть на море, которое даже сейчас лизало скалы позади дома. Он не питал к морю сентиментальных чувств, его не волновали опасности или красоты – для него это был близкий друг, каждую добродетель и недостаток, каждую улыбку и каприз которого он понимал.

Земля тоже. Вспахали ли Длинное поле? Женится Росс или нет, без земли прожить трудно.

С достойной женой, чтобы вести хозяйство... Элизабет была единственным ребенком, эту редкую добродетель стоило иметь в виду. Чайноветы немного бедноваты, но кое-что имелось. Нужно увидеть Джонатана и всё устроить. "Послушайте, Джонатан," – скажет он. – "У Росса не будет много денег, но есть земля, а это всегда имеет значение в перспективе..."

Джошуа задремал. Ему снилось, что он гуляет по краю Длинного поля. Справа от него море, сильный ветер толкает в плечо. Яркое солнце нагревает спину, а у воздуха вкус вина из холодного погреба. Прилив на пляже Хендрона заканчивается, и солнце бросает изменчивые отражения на мокрый песок. Длинное поле не только вспахали, но уже засеяли, и оно дало всходы.

Он огибал поле, пока не достиг дальнего конца Дамсел-Пойнт, где низкий утес, весь в выступах и валунах, опускался к морю. Волны набегали и откатывались, меняя цвет на отрогах мокрых скал.

По какой-то причине он спустился со скал вниз, пока холодное море вдруг не обхватило его колени, причиняя ногам такую же сильную боль, как и ту, что он чувствовал от опухоли последние несколько месяцев. Но это ему не помешало, и он позволил себе соскользнуть в воду, пока она не достигла шеи. Затем он энергично заработал руками и ногами, плывя прочь от берега. По прошествии двух лет он снова очутился в море, и был рад этому. Он выдыхал своё удовольствие длинными прохладными вздохами, позволяя воде приблизиться к глазам. Вялость овладела его конечностями. Вместе со звуками волн в ушах и сердце он позволил себе дрейфовать и тонуть в прохладной, пушистой темноте.

Джошуа спал. Снаружи последние полосы дневного света медленно спускались с неба, погружая дом, деревья, ручей и скалы во тьму. Ветер посвежел, постоянно и сильно налетая с запада, завывая среди разрушенных помещений шахты на холме, шурша верхушками укрывшихся яблонь, приподнимая угол рыхлой соломенной крыши на одном из сараев, задувая брызги холодного дождя через разбитые ставни библиотеки, где две крысы осторожными рывками вынюхивали что-то среди рухляди и пыли. Ручей шипел и булькал в темноте, а над ним раскачивались на петлях давно несмазанные ворота. На кухне Джуд Пэйнтер откупорил вторую бутылку джина, а Пруди бросила свежее полено в огонь.

– Проклятье, ветер поднимается, – выругался Джуд. Вечно здесь ветер. Вечно здесь ветер, когда не надо.

– До утра нам потребуется еще дрова, – сказала Пруди.

– Возьми стул, – ответил Джуд. – Дрова сырые, дымить будут.

– Дай мне глотнуть, червяк чернявый.

– Сама налей.

Джошуа спал.




    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю