Текст книги "Поезд в ад"

Автор книги: Уильям Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

8

Еще долго после того, как Маккензи закончил, все смотрели на него и переглядывались между собой.

– Черт бы меня побрал, – сказал, наконец, Ховик. – Жутче рассказа я давно уже не слышал.

– Думаешь, о Декере только слышать жутко? – переспросила Элис. – Ты бы видел этого сукина сына вблизи!

– Да я про поезд, – пояснил Ховик. – Я, прежде чем идти еще в морскую пехоту, проработал пацаном несколько месяцев в депо в Омахе – там, наконец, выяснили, что я не по возрасту, и пнули под зад – так что имею кое-какое представление, чего стоит все это собрать и потом крутить. Пусть этот парень Декер и двинутый, как ты говоришь, но тупым его никак не назовешь.

Все сидели под деревьями за щербатыми старыми столами для пинг-понга. Кто-то из молодых составил столы в ряд, чтобы хватило места: всем хотелось поглазеть на новых людей. В затерянном этом месте даже визит проезжего торговца был заметным событием; любое знакомство, не грозящее обернуться стрельбой, было желанным разнообразием среди будней. А тут вообще, двое с легендарного поезда…

– Ты верно уловил, – сказал Маккензи Ховику. – Я теперь так думаю, опасность гада отчасти именно в этом. Видишь этого тщеславного, спесивого козла и забываешь как-то, что за всем этим ума у него не больше, чем у гремучей змеи. Если смотреть на его безумную броню и на то, что творится у него в башке, снаружи, то да, внешне все обстоит Удивительно логично – а вид он создавать большой мастак.

Маккензи умолк, чтобы пригубить из кружки. Такой дурной самодельщины он, несомненно, не пробовал еще никогда: кислющее, полно осадка – как раз, наверное, и есть недостающее звено между действительно вином и перебродившим соком. Тем не менее, надо соблюдать вежливость перед хозяевами – судя по всему, натурально примечательная компания. У Маккензи самого имелся ряд вопросов, которые хотелось задать, но всех, похоже, интересовал лишь поезд.

– Взять эту его так называемую Армию, – продолжил он. – Профессиональных военных в ней раз-два и обчелся. Черт, да большинство из них вообще были еще в скаутском возрасте, когда настоящие армии перестали существовать как таковые. Скорее всего, надергал себе сброда из бандформирований, но ведь это же вовсе не армия! Но тем не менее, – оговорился он, – смотришь их в действии, и становится заметно, что он как-то вытесал из них солдат, или что-то странно похожее.

– Ага, – кивнул Джо Джек, – это даже при том, что за ними нет ни силы, ни власти. То есть, его в принципе все могли послать в задницу, или просто ее ему продырявить – кому какое дело? А между тем даже я уяснил, что они под ним ходят. Так что, как бы оно там ни было, а в парне этом что-то есть.

Ховик молча изучал Маккензи. С виду ничего особенного, но круто замешан сукин кот, раз такое дело. Да уж надо полагать, коли он вообще сюда прорвался.

– У тебя, судя по словам, у самого военная закалка. Армия?

– Морской десант, – отозвался Маккензи. Кивком он указал на татуировку, венчавшую массивное плечо Ховика.

– Как и ты.

Сидевшая через стол Джудит медленно обхватила голову руками, чувствуя нарастающую волну глухого отчаяния. О Господи, только этого нам и не хватало. Как раз, когда все начало помаленьку остывать! Принесло этого в пару к Ховику, разыгрывать старых командос! Опять сейчас пойдет-поедет, как тогда, когда был здесь тот, отставной: чудили на пару, с перепою, да обкурившись. «Именем славного Монтесумы. Гунг хо! И тут Чести Пуллер говорит: – Мол, китаезы у нас впереди, китаезы сзади, и с боков со всех – и Христом Богом, на этот раз сукины дети не уйдут. – Семпер Фи, вечно предан. За что, Господи, за что?»

Ховик, однако, лишь широко улыбнулся и спросил:

– Да ну? Офицер?

– Да, – ответил Маккензи, встретившись с ним глазами. – А что, не так что-то?

– Да ну к чертям, теперь-то уж что. Если б давно, тогда еще как-то… Ладно, военными байками мы языки после почешем, когда нечем будет больше заняться. По мне теперь, будь ты хоть комендантом Портсмутской морской тюрьмы – а ты им, как мне помнится, не был, по крайней мере, в мою там бытность. Давай опять вернемся к этому чертовому поезду.

– Точно, к поезду, – согласился и Джо Джек. – Знать бы вот, за каким дьяволом их с ним несет и куда? Пытаемся вычислить, что там у них на уме, но как-то не выходит.

Маккензи задумчиво кивнул.

– Рад бы ответить. Я там сам над этим голову ломал, но толку не больше, чем у вас.

Он еще пригубил кислятины. Хотя после первых нескольких глотков вкус уже не казался таким несусветным. Скорее, просто вкусовые рецепторы атрофировались от шока. – Единственно, что я знаю, – сказал он, – так это что Декер постоянно говорил о какой-то великой «цели» – она, видно, и составляет весь смысл его экспедиции в северную Калифорнию. Судя по всему, где-то к северу отсюда, только непонятно, как далеко. Элис!

Элис Сантана на конце стола развлекалась тем, что наблюдала исподтишка, как на нее таращится Билли-Кляча. Вот он, глаза уже в кучку, а челюсть, так если не отвисла, то уж близко к тому. Надо еще немного подождать, а там можно повернуть голову и улыбнуться ему: посмотрим, как его вообще сразит. Какую бы улыбку подобрать, просто милую или постельную? Паренек вообще-то не самый пропащий, увалень эдакий. Было бы забавно…

– Элис! – повторил Маккензи еще раз, громче, и она обернулась.

– Что?

– Ты ни разу не слышала, сколько еще до туда? Я про эту загадочную цель Декера.

– Мэри слышала, он что-то такое вчера говорил, – ответила, подумав, Элис. – Что, дескать, еще день езды, и они доберутся, если не напорются по пути на что-нибудь серьезное. Это как раз, когда он сказал, что тебя расстреляют, как доберутся, – уточнила она. – Я потому и подумала, что нечего дожидаться, надо тебя вызволять.

– День езды… – задумчиво проговорил Ховик. – И как, получится у них, нет соображений?

– Почти ничего сказать нельзя, – отозвался Маккензи. – Вариантов-то уйма: состояние путей, угол наклона – они же сейчас в горах. Если останутся на главной магистрали шансов побольше; если надо будет свернуть на какую-нибудь из веток, то гораздо меньше. В любом случае движутся они не так быстро, как ты думаешь. Поезд ползет, как черепаха Двигатели, мне показалось, пыхтят на издыхании, да и подвижной состав, по-моему, не в самом лучшем виде.

– Неудивительно, – Ховик кивнул. – Я так и сказал: чудо уже, что оно вообще у них на ходу.

– Ляпни еще, что инженером-путейцем служил, – сухо сказал Джо Джек, поглядев на Маккензи.

– Нет, астронавтом, – машинально откликнулся Маккензи и добавил, переждав взрыв дружного хохота: – Декер, судя по всему, рассчитывает добраться туда за сегодня. И обратно собирается вроде как вернуться тем же путем. Я слышал, кто-то из офицеров наказывал охране рабочей бригады следить, чтобы работа делалась на совесть: через какое-то время пути послужат снова, ехать в обратный конец.

– Слух ходил, – припомнила Элис, – к концу лета все будем снова в Аризоне. Туфта, конечно.

– Так, – снова заговорил Ховик. – Что же у него, интересно, за цель? Какие-нибудь мысли есть?

– Вообще никаких. Декер говорил лишь, что она изменит ход истории. Рассчитывает, видно, навязать какую-то твердую власть, сделаться главным военным правителем здесь на Западе, а в конце и по всем Соединенным Штатам.

Ховик, а с ним еще несколько, присвистнули.

– О-па! – раздался женский голос.

–  Чтоу него там за тайна, какон рассчитывает ей воспользоваться, понятия не имею, – продолжал Маккензи. – Можно догадываться, что-нибудь связанное с военной техникой, во всяком случае, то, что можно использовать как оружие, судя по рассуждениям Декера. С другой стороны, какое такое оружие думает он найти здесь среди гор, причем такое, какого нельзя добыть на юго-западе? В военном смысле по нынешним временам он уже царь и бог– исходя из того, что он уже имеет.

– Слушаю я, как ты расписываешь этого клоуна, – вмешался Джо Джек, – и впечатление такое, будто он в самом деле здорово не в себе. Вроде как, понимаешь, ищет пещеру с мечом-кладенцом, чтобы завладеть царством, или инопланетян, которые помогут покорить весь мир, что-то из этой оперы.

– Последнюю на свете коробку «Сникерса», – задумчиво сказала Джудит. – Или леденцы в маленьких целлофановых пакетиках, с Утенком Дональдом или Пересмешником. Черт побери, да я б за плитку «Сникерса» сама вступила в эту Армию.

– Так вот, – завершил Маккензи, – когда у него получится наложить лапу на то, к чему он так рвется, он думает использовать ту силу для восстановления Соединенных Штатов как государства – по своим, разумеется, шизоидным планам. А у него есть, скажу вам, пара-другая мыслишек, от которых волосы дыбом.

Ховик неожиданно встал.

– К черту! – сказал он. – Не хочу я брать в голову, чего тому сукину сыну надо и что он со всем этим хочет делать. Мне просто надо было уяснить, не собирается ли он наделать нам хлопот. Если до своего места ему езды сутки – что уж там у него, Бог ведает – то это не настолько к нам близко, чтобы беспокоиться.

Маккензи собирался что-то сказать, но Ховик перебил:

– Потом, позже об этом поговорим. А теперь вы двое шагайте на склад, и посмотрим, есть ли там какая-то одежда вам по размеру. Та, что на вас, похоже, свое уже отслужила.

День Маккензи бродил по лагерю. Никому, похоже, дела до этого не было: куда он идет, на что смотрит; и разговорами не донимали – так, просто здоровались, и шли дальше. Свобода, очевидно, ничем не ограничивалась, делай, что хочешь.

В этом старинного вида поселении, похоже, все было так: руководство чисто символическое, если вообще было, здоровенный этот чех – Ховик – был как бы за лидера, и еще этот, по имени Джо Джек, тоже, видимо, считался весомой фигурой. Да, и безусловно, царственного вида женщина, Джудит, тоже пользовалась авторитетом. Только вот есть ли здесь у них какое-то официальное правление, или просто люди держатся вместе и все, Маккензи уяснить не смог.

В целом в этом старом летнем лагере он насчитал около Двадцати взрослых обитателей и примерно столько же ребятишек; разницу в отдельных случаях установить было довольно сложно. За исключением самых малолетних работали, похоже, все, и труд, кстати, порой был очень нелегким: вон какие большие огороды, кукурузные поля – работа везде, чувствуется, велась вручную – ни трактора на виду, ни животных крупнее козы, и вместе с тем вид у работавших был спокойный, кабалы не чувствуется, и ругань (пару-тройку фраз Маккензи уловил-таки) беззлобная, просто для юмора.

Элис сразу после обеда исчезла с двумя молодыми женщинами – длинноногой рыжевлаской и пухленькой индианкой, беременной, и та, и другая – хохотушки: «жены» Джо Джека, пояснил кто-то. Очевидно, жизнь по принципу «делай, как знаешь» распространялась здесь помимо всего прочего и на брачные отношения; Декер узнал бы – ополоумел.

Разместившись в тени на одном из столов для пинг-понга Маккензи наблюдал, как играют поблизости в траве двое мелких и ужасно буйных ребятишек. Хотя «играть» – вольно сказано; во всем остальном такая «игра» явно напоминала попытку нанесения умышленного увечья. И словарный запас местами в самом деле впечатлял.

Мальчонка (сказать можно было только наугад: оба ребятенка носили лишь потасканные короткие штанишки, и волосенки у обоих были отхвачены одинаково грубо) ползал с места на место, мотая игрушку – поезд из консервных жестянок и кусков некрашенного дерева, связанных меж собой сыромятными ремешками. Колесами служили медные головки стреляных гильз. Забавно: дети играют в игрушки-символы вещей, которых в действительности не существует. В пору Маккензи ребятня в городских трущобах любила играть с пластмассовыми лошадками и всякими домашними животными, хотя фермы никто из них и в глаза не видел, и может, не увидит за всю оставшуюся жизнь. Что ж, по крайней мере один поезд в этой части света еще бегает по рельсам, хотя дай-то Бог, чтобы ни один из ребятишек никогда его не увидел.

Девчушка (?) какое-то время крадучись шагала за машинистом, держа обеими руками устрашающе крупный камень. Неожиданно она с диким воплем метнула его мальчишке в затылок. Маккензи зажмурился, однако камень пролетел мимо, угодив вместо этого в паровоз из кофейной банки.

Мальчишка поднялся с огоньком смертельной жажды мести в глазах.

– Засланка вонюцая! – взвыл он. – Смяла мне мой паловозик!

Он начал оглядываться по сторонам, явно выискивая, чем бы ударить, и тут девчушка припустила бежать. Ничего не отыскав, мальчуган бросился за ней с пустыми руками, выкрикивая по-детски шепеляво ругательства и угрозы. Спустя секунду оба скрылись за углом ближайшего деревянного строения.

– Ничего? Мило? – послышался за спиной голос Элис.

Маккензи повернулся; девушка села рядом. – Я про ребятню. Ховика потомство, кто-то мне сказал.

– Как-то даже и неудивительно.

– Да, мне тут женщины о нем порассказали. Мужик еще аховей, чем с виду. Говорят, узнаешь его, поймешь: натурально матерый медведище.

Маккензи раз столкнулся с матерым медведем где-то с год назад возле своей хижины. Зверь напал внезапно, с явным намерением задрать; все содержимое обоймы карабина вобрал в себя, прежде чем свалился с ног. Судя по недавнему знакомству, сравнение с Ховиком было вполне правомерным, хотя и не очень утешительным.

– Эй, Мак, ты извини, что так тебя кинула, правда, – Элис положила ладонь Маккензи на колено. – Просто знаешь, давно уже с краснокожими не тусовалась.

Маккензи кивнул.

– Здесь, похоже, полно индейцев.

– Говорят, здесь с половину индейцы или полукровки. Это, видно, тот парень, Джо Джек, поработал после чумы, собрал молодых индейцев, потерявших семьи. Тут, похоже, многие бахвалятся, врут, сколько в них индейской крови, только все это не моего ума дело. Навахо здесь, кстати, ни одного нет.

На шее у нее Маккензи заметил ожерелье из синих и белых бус – раньше его не было. В косы вплетены были новые красные ленты, и вид у нее был вполне счастливый.

– Слушай, – сказала Элис, обвив Маккензи за пояс, – что скажу. Джудит просила тебя к ним вечером на ужин. Вроде как, понимаешь, посиделки по-домашнему. Думаю, они хотят разузнать о Декере и поезде. – Она скорчила гримасу. – Не возьму в толк, зачем. По мне, так лучше вообще забыть обо все этой чертовщине, и чем скорее, тем лучше.

Генерал Джеймс М. Декер, Главнокомандующий Армии Америки, наблюдал, как выводят и выстраивают вдоль вагона первую пятерку приговоренных. Вот здесь славно продумано, подметил он: следы от пуль будут служить постоянным назиданием остальным заключенным.

Пятерка обреченных плелась, свесив головы; вид совершенно подавленный, никакого присутствия духа. Один, заметил Декер с крайним отвращением, успел уже обмочиться – издали виднелось расползавшееся темное пятно.

– Вам не думается, Ричи, – заметил Декер вполголоса, – что надо иметь мужество, чтоб хотя бы умереть достойно? Скажите капитану Гримшоу приступать.

Последовала частая отмашка сигналов с перекличкой отрывистых команд. Цепь штурмовиков вдоль линии изобразила подобие стойки «смирно». Толпа арестантов, застыв, таращилась.

Гримшоу каркнул команду, и карательный взвод вскинул винтовки. Кто-то в пятерке громко заплакал.

– О Боже, – пробормотал Декер. – Скот, Ричи, просто скот. Неудивительно, что повелевать ими нужны люди, подобные мне.

Последние слова утонули в треске выстрелов. Длительный, неровный залп: огонь велся очередями, что обескуражило Декера – предпочтительнее было бы классически, по пуле на человека; только стрелки, сказать по правде, неважнецкие. Пятеро медленно осели, извиваясь и подергиваясь; над телами открылась стена в кровавых пятнах.

Подошел рыжий коротышка-солдат, оглядел лежащих и сказал что-то капитану. Гримшоу, приблизившись, поглядел сверху вниз, кивнул и потянулся к кобуре; грохнул выстрел, и последнее тело затихло.

Когда эту пятерку уволокли и сложили возле другой, уже лежавшей возле насыпи, Декер сказал адъютанту:

– Ну что, Ричи, пора мне немного поговорить с войском.

Он изящной походкой тронулся по гравию, переступил, не глядя под ноги, через рельсы, стек под мышкой. Поскольку случай соответствовал, он надел отполированную до блеска каску с четырьмя звездами спереди. При ходьбе она на голове слегка хлябала, но со стороны незаметно.

Взобравшись с помощью капрала Хутена на большой плоский камень, Декер обратил взор к стоящей перед ними Армии Америки, столпившейся под полуденным солнцем.

– Запомните этот день, – начал он пронзительным, звенящим голосом. – Запомните это место. Мы находимся на перепутье истории. То, к чему мы приступаем сегодня, определит участь американской нации на последующее тысячелетие..

9

После ужина все прошли в освещенную свечами гостиную и там расселись.

– Давайте выпьем, – предложил Ховик. – Только не ослиной мочи, что у нас, – уточнил он для Джудит. – Давай того, доброго. Компания, черт побери, мне по душе.

Джудит открыла шкафчик и достала оттуда керамический кувшин.

– Там в долине делают такое, – объяснил Ховик Маккензи, – в старом монастыре. То есть действительно смыслят в том что делают. Я им как-то раз сделал доброе дело.

Вино оказалось превосходным – белое сухое, вроде шабли Маккензи, смакуя, пригубил: да, люди здесь знают толк в жизни, по крайней мере, в отдельных ее аспектах. Пища тоже великолепная, даром что простая: жареная перепелка с приправой из диких трав, различные овощи и кукурузные лепешки. Маккензи слегка забеспокоился, поняв, что может легко уснуть в кресле. Надо бы поменьше налегать на вино.

Ховик прокашлялся, эдак со значением.

– У нас тут, Маккензи, – сказал он, – некоторое расхождение во взглядах. Так что мы пригласили тебя – подумалось, что сможем пораскинуть как-то мозгами и о твоем мнении расспросить.

– Верно, – раздался голос сидевшего вытянув ноги и скрестив руки на груди Джо Джека. – Если только я после такого ужина смогу припомнить, о чем мы собирались говорить… Джудит, я, наверное, сейчас в удава превращусь: как раз месяц понадобится, чтобы усвоить все съеденное.

Джо Джек-Бешеный Бык пришел один. Маккензи удивился, почему без жены, хотя бы одной, но никто так и не спросил.

– Понимаешь ли, – продолжал шайен, – у нас тут есть молодые парни, у которых из-за возраста яйца крупнее мозгов. Если перед ними говорить обо всем, что происходит и имеется в поезде, в голове у них может что-нибудь взбрындить, и не дай Бог, сунутся куда-нибудь сами по себе. Поэтому мы решили пообсуждать все меж собой, прежде чем у самих все не выверится. – Он поглядел на Джудит. – Вот почему я и пришел без женщин. Доркас и Минни – молодцы, а вот Бонни вы знаете: не успеет что услышать, как уже у всего лагере на языке.

Откуда-то из глубины дома донеслись приглушенная возня и вопли.

– Тошнотики, – сказала Джудит. – Продолжайте без меня, надо этих сволочат угомонить на ночь.

– Я пойду тоже, – неожиданно сказала Элис. – Мне нравятся ваши ребятишки.

– Ну и вкусы у мадемуазель, – покачала головой Джудит. – Тогда пойдем.

Когда женщины вышли из комнаты, Ховик сказал с раздражением в голосе:

– В общем, как я пытался довести – пока все на меня не обрушились кучей, – разница во мнениях у нас в том, как поступать с этим твоим генералом. По мне, так оставить супина сына в самом что ни на есть покое, не тарабанить ему по клетке, чтоб даже и не понял, что здесь в округе кто-то есть, и надеяться, что он уберется отсюда по возможности скоро.

Он мельком взглянул на Джо Джека. – А есть кое-кто думающий иначе. Хотят пойти и найти этого Декера, или Пекера, или как там его еще, и подергать за курок: правда ли что там у него заряжено?

– Я так не говорил, – возразил Джо Джек, – и ты, черт побери, прекрасно это знаешь. Я просто сказал, что, может, имеет смысл потщательнее проверить, посмотреть, что эти люди действительно задумали. Мне не нравится быть слепым и глухим, а тупым тем более. Целая ведь команда заворачивает к нам в поле, – воскликнул он, – а мы даже не знаем, в какую игру они играть затеяли.

– Да, но я все так же говорю, что если сунуться туда, где они стоят, то можно и нарваться. Что бы он там, в горах, ни делал, он, во всяком случае, предпримет меры, чтобы вокруг не разгуливали и не вынюхивали всякие там. – Ховик всплеснул руками. – Вот мы уже миллион раз об одном и том же, и каждый опять за свое. И подумали мы кого-нибудь еще позвать. Вот ты, допустим, больше знаешь про того генерала и про его дело, чем мы.

– Господи, меня-то зачем сюда втягивать? – спросил Маккензи. – Я сегодня только и увидел и лагерь ваш, и кто здесь живет. «И, безусловно, не собираюсь вдаваться в ваши политические диспуты», – подумал он, а вслух сказал: – А что другие думают? Вы это вообще спросили?

– Я скажу за других, – на пороге стояла Джудит. Элис с ней не было. – Если спросите меня, – сказала она Маккензи, – то с генералом Декером сражаться надо послать эту девушку. Тому, кто может заставить успокоиться и заткнуться тех двоих мелких людоедов, под силу сладить с любым мужиком из числа живущих. – Она села возле Ховика на кушетку. – Поверишь, нет: вызвалась остаться с этими Двумя Страшилами, пока мы тут разговариваем! – Джудит передернула плечами. – Боже ты мой, вот это отвага!

– Прошу прощения, – обратился Маккензи, – но что вы самидумаете насчет всего этого?

– Насчет Декера, поезда, и что нам делать? – Джудит покачала головой, улыбнувшись. – Да Бог знает, Маккензи. Я вижу обе стороны, и ту, и другую попеременно. Господу известно, крови и страданий я уже перевидела столько, что на всю оставшуюся жизнь хватит. Нам здесь живется не так уж плохо, так что по мне, лучше оставить все как есть.

Она с задумчивым видом намотала на палец локон.

– С другой стороны, с твоих слов Декер рано или поздно может стать для нас проблемой, неважно, будем бы сейчас шевелиться, или нет. В таком случае, прежде чем он накопит силы или приблизится, нам надо выяснить о нем как можно больше.

Он и без того уже раздался так, что к заднице не подступишься, – мрачно сказал Ховик. – А чтобы не приблизился, лучше всего его не трогать, и пусть катит себе.

Все с ожиданием посмотрели на Маккензи.

– Что ж, – произнес тот неуверенно, – правду сказать, я об этом толком не думал, все еще не могу привыкнуть к мысли, что снова на свободе. Подождите секунду.

– Долей ему, Джудит, – попросил Ховик. – Парню надо немного поднапрячь мозги. А кувшин потом сюда передай.

Маккензи, прихлебнув, задумался. Через минуту-другую он произнес:

– Суть вопроса, мне кажется, довольно точно определила сейчас Джудит. Какую опасность представляет собой Декер для будущего? Если он так и останется кочующим фюрером со средней руки огневой мощью, то Ховик прав: надо оставить его в покое, пусть себе катит. Он превосходит вас и оружием, и числом, где ни ткни, так что если узнает, где мы, и сочтет нас за угрозу или хотя бы занозу, то подгонит сюда с железной дороги отряд и смахнет нас с этого холма; чтобы выжить, останется единственно разбежаться и лететь во весь дух.

Ховик кивнул. – Как я и говорил. – (Странно: произнес он это без скобой удовлетворенности). – Парень рассуждает, как надо, – уж совсем что-то пригасшим голосом добавил он.

– С другой стороны, – продолжал Маккензи, что, если Декер на самом деле вовсе не такой сумасброд, как все полагают? Что, если и в самом деле есть нечто, способное разом чудовищно увеличить его мощь – не в такой, может, степени, как ему думается – все это трудно представить, – но, по крайней мере, мощь такую, от какой уже не отмахнешься?

– Ты и в самом деле думаешь, что у него получится завладеть страной? – спросил Джо Джек скептически. – В том виде, в каком она сейчас? – Он нахмурился. – Что я говорю; исходя из существующего положения, сколько сил на Это потребуется?

– Чтоб всю страну – нет, я такого не говорил, это мне как-то сложно представить. Но если он каким-то образом изыщет средства укрепить свою мощь хоть на чуточку, из того, как он говорит, может выйти, что он вполне-таки сумеет установить по меньшей мере подобие диктатуры где-нибудь на западе страны. Причем при всем этом пострадают очень и очень многие – даже при самом безобидном раскладе – а взрывной волне докатиться сюда пара пустяков.

– Так точно, – согласился Джо Джек. – Парень начинает куролесить по стране, брать города и все такое; тут уж как пить дать, беженцы ринутся в горы ордами, уносить от него; ноги – что, если как-нибудь в следующий раз он им так вломит, что уцелевшие драпанут, и как раз в нашу сторону? На– до обо всем этом подумать.

– А если представить наихудший, как говорится, сценарий? – спросила Джудит у Маккензи. – И ему удастся своего достичь, что тогда?

– Тогда всем беда. Поверь, вот вы считаете, что под конец, при последнем правительстве, все шло плохо…

– Да, – односложно сказала Джудит; лицо ее при этом неожиданно застыло. – Да, мы думаем, все действительно шло хуже некуда. Кое-кто из нас очень хорошо знает, насколько, тайные аресты, концлагеря в пустыне, ты и понятия не имеешь, чего еще.

– Ага, – вступил в разговор Джо Джек. – Воздух, каким невозможно дышать, реки, которые можно поджечь. Еда по талонам, и безработные, куда ни плюнь. Парней хватают в армию направо-налево на две разные войны одновременно, причем ни в той, ни в другой никакого смысла. По восемь, по – девять, по десять индейчиков спят в одной комнате в лос-анджелесском гетто, и еще десять на улице мечтают, чтобы туда к ним забраться. О да, действительно забавная история в стиле добрых старых времен.

– Согласен, – сказал Маккензи. – Так вы поймете, о чем я, когда скажу, что у Декера мысли намного, намного жутче. Черт побери, он сам мне сказал свое мнение: прежнее правительство было чересчур слабым, мягким.

– Бог ты мой, – сдавленно проговорил Ховик, – так и сказал?

– Среди прочего, он хочет еще и вернуть рабство; на этот раз думается, невзирая на расу.

– Хм. Ладно, все ясно. Нам не нужно, чтобы этот козел взял власть, даже чтоб он просто к ней рвался в этой части страны. Мы все на этом сходимся? – Ховик оглядел сидящих; Джо Джек и Джудит кивнули. – Так что же нам, черт побери, делать? Нацепить полицейские значки и пойти его арестовывать?

– Давай не будем сходить с ума, – сказала Джудит. И чтобы тебя убили, Ховик, мне тоже как-то не хочется.

– Логично, – проговорил Джо Джек. – Я же всю дорогу говорю: давайте сходим посмотрим, выясним, где она, эта предполагаемая цель, и что у него на уме. Если деньги, то что такая блажь, что и беспокоиться не стоит. Как тот клад в старом кино. Просто придем домой, выпьем и посмеемся от души.

– Ладно, – тяжело промолвил Ховик. – Ощущение у меня такое, что будет вовсе не до смеха, но может, я и ошибаюсь. И кстати, вот что: забудь к чертям про слово «мы».

– По мне так оно вот как, кимосави. Я подумал…

– Неправильно подумал. Черт, ну нельзя нам обоим совать носы в такие вещи: если что-нибудь выйдет не так, кто останется здесь? Представь, что всей нашей толпе придется при нападении спешно сняться с лагеря, как сказал этот парень. Понадобится кто-нибудь, способный руководить, за кем пойдут без колебаний, и на данный момент это ты или я, других здесь нет.

– Ты, пожалуй, прав, – рассудил Джо Джек с не особо веселым видом. – Но Господи, Фрэнк, тебе нельзя туда одному.

– Да с меня бы сталось, – усмехнулся Ховик. Только я еще об этом не думал.

Он повернулся к Маккензи.

– Как насчет этого, Мак? Не желаешь прогуляться поглядеть, что там замышляют твои старые дружки?

Уже затемно Маккензи и Элис вышли из гостеприимного дома и двинулись по залитой бледным лунным светом дорожке к отведенному им домику.

– Ложись поспи, Мак, – сказал перед расставанием Ховик. – Зайду за тобой рано.

– Ты куда-то собираешься с Ховиком? – спросила Элис.

– Да. – Маккензи решил не сообщать подробностей: девчонка не из молчаливых. – Расскажу, когда вернемся.

На дальнем конце лагеря, где-то в районе старой спортплощадки, кто-то бил в барабан четким двойным ударом: тум-тум, тум-тум, тум-тум. Слышны были крики и взвизги смеха.

– Кто-то из молодых, – определила Элис. – Отвязывается мал-мал. Хочешь сходить?

Маккензи покачал головой.

– Ховик прав, мне действительно надо поспать.

Ритму барабана вторили голоса:

 
Увижу всех тем летом в Альбукерке, пау-уау,
Станцуем снова «форти найн», йа-хей, хоу-хей…
 

Элис остановилась, с несколько смущенным видом переминаясь с ноги на ногу.

– М-м… Тогда ничего, если я схожу? Я, как и сказала давно уже не была…

– Давай, давай, – видя нерешительность девушки, Маккензи коснулся ее руки. – В самом деле, все нормально. Сходи, развейся.

Элис – бегом, бегом по дорожке – исчезла в темноте. Маккензи постоял немного, глядя ей вслед, и пошел дальше, опустив голову и сунув руки в карманы; на душе сразу стало как-то пусто.

Джудит возникла рядом настолько неожиданно, что Маккензи подскочил от неожиданности, заслышав ее голос.

– Поговорим минутку? – спросила она негромко и, пристроившись рядом, тихонько рассмеялась. – Ничего, это так, для смеха. Вернется.

Маккензи пожал плечами.

– Да нет, я ее и не держу. Черт возьми, я же ей в папаши гожусь, и вообще…

– Ну-ка, ну-ка, не сдавайся так легко! Мы тут с ней немного поговорили, пока укладывали страшилищ спать. В тебе больше, чем ты сам замечаешь. Смотря как, конечно, – добавила она, – ты думаешь этим распорядиться… Маккензи, – неожиданно сменила тон Джудит, – я хочу, чтобы ты правильно понял Ховика. Вы с ним уходите на трудное и опасное дело, поэтому тебе важно уяснить, что с ним происходит. – Повернувшись, она посмотрела ему в глаза. – Ты ведь правду говорил сегодня на людях, что ты астронавт? Все подумали, ты хохмишь, но я видела твое лицо. Ты уже делал это прежде: говорил людям правду, считая, что все равно не поверят.

– Правда, – признал Маккензи. – Не говори остальным. Пока, по крайней мере.

– Ладно. Мне кажется, я тебя помню, – сказала она.

По телевизору, или на журнальной обложке, так как-то. Давно было, правда? Так за что..?

– Политика, – ответил Маккензи. – Несколько неосторожных высказываний. Администрация решила, что я политически неблагонадежен. Позволили подать в отставку, под более-менее благовидным предлогом.

– Гм. Ты, наверное, уже пришел к выводу, что у нас с последней Администрацией тоже были свои счеты.

– Да уж.

– Ховик и Джо Джек, – сказала она, – оба были политическими заключенными… да вижу, вижу, трудно себе подставить Ховика политическим; об этом долго рассказывать, и все в основном произошло по ошибке. Я участвовала в Сопротивлении. Они бежали… в общем, как говорю, все это долгая история и очень запутанная.

Джудит осеклась и посмотрела ему в глаза. – Нет, Маккензи, – она, очевидно, собиралась что-то сказать, но вовремя сдержалась. Глубоко вздохнув, она начала снова. – Лучше объясню не все, а кое-что. В самые последние дни, как раз накануне… Чумы, у нас был большой бой. Нападение, – уточнила она, все так же изъясняясь не напрямую, а как-то вскользь. – На… ну, на секретный правительственный объект. Ховик все это продумал и обставил.