Текст книги "Поезд в ад"

Автор книги: Уильям Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

7

Ховик, не отводя от глаз старенького биноклья «Никон», чуть подкрутил резкость.

– Ох, язви меня в душу, и вправду ведь поезд.

Джо Джек-Бешеный Бык лежал бок о бок с сосредоточенным видом.

– А я что говорил? Вон он, длиннехонький, что твоя палка. Хор-рошая кому-то пыхтелка к Рождеству.

Они лежали на скалистом выступе, выходившем к рельсам. Камни и скудные кустики служили маскировкой, хотя опасности попасться на глаза и не было: до поезда – четверть с лишним мили, и солнце светит со спины; недавно перевалило за полдень.

– С мостом там возятся часов с двенадцати, – сообщил Джо Джек. – Я их заметил, когда они остановились и вывели на пути людей, я с той поры уже и за вами успел слетать, и сюда все подтянулись, а они там, похоже, все еще не управились.

– Куда их, интересно, черт несет? – отстраненно подумал вслух Ховик. – Главная магистраль идет через горы и потом, кажется, сворачивает на восток и дальше через северную Неваду – в Уиннемакка, или куда там еще – но там и ответвлений до черта в горах, по большей части к шахтам. Хотя не вижу, зачем они им.

– Может, просто шакалят по округе?

– Хрен тебе. Ты взгляни, какой это, парень, поезд. Колеса здесь только на то, чтобы тащить орудия и броню. Кто бы там ни сидел, это далеко не Кейси Джонс. – Поведя биноклем, Ховик присвистнул. – Мать честна-а, это же так «Макартур», последняя модель, у нас были такие в Ираке. Кто-то там всерьез решил поохотиться на медведя.

– А может, это военные, как ты думаешь? – спросил Джо Джек с сомнением. – То есть такие, настоящие. Например, какая-то часть правительства выкарабкалась из того, что было десять лет назад, и теперь пытается вернуть все, как было.

Не думаю. Хотя, судя по флагу и по орлу на тепловозах, мужики эти, похоже, считаютсебя за правительство, или на уме у них учинить что-нибудь подобное. – Ховик покачал головой. – Пока все это у них происходит от нас подальше, нам до этого дела нет.

Он опустил бинокль и посмотрел на Джо Джека.

Спасибо, что показал эту штуковину – было б жалко, если б пропустил. Но на все про все я что-то не вижу, каким оно боком относится к нам, а ты? Если, допустим, починят сейчас мост и покатят дальше, никого не теребя на нашем родном глиноземе.

– Да, ты прав. По крайней мере насчет того, что нам до них дела нет. А судя по той вон бригаде и тому, как на них эти громилы уставили стволы, я бы сказал, что эта банда ужеуспела кого-то где-то потеребить. Хотя, надо полагать, и у нас такие возможности имеются, было бы желание их использовать.

Ховик насупился.

– Черт возьми, Джо Джек, так и знал, что ты брякнешь что-нибудь сумасбродное. Вздумаешь сейчас пойти их там оттрахать, а они тебя сами вовсю отметелят, да потом еще и сюда наведаются, остальным отвесят.

– Да, но ты подумай о том, чтоу них там в том поезде может быть: боеприпасы, бензин, может статься, какие-нибудь лекарства…

– Боеприпасов у нас уже на целую войну хватит, и лекарств столько, что и названий всех не упомнищь, а что до бензина, так эта хреновина работает на дизельном топливе, как и та развалина, которая впереди у них вместо дрезины. Блин, – ругнулся он, – я знаю, отчего у тебя в шатанах вскочило. Тебе угодно накинуться растребушить этих сволочей, чтобы опять почувствовать себя эдаким бравым шайе-ном-воином. Кровь в жилах разогнать, пощекотать нервы… Думаешь, черт возьми, я не понял? Или что у меня самого то же самое не мелькнуло при виде этого поезда?

– В общем-то, – сознался Джо Джек, – я просто как-то надеялся.

– Конечно. Давай рассудим. Парни. вроде нас, ну действительно, не созданы под такую жизнь, что у нас нынче; домоседы из нас неважнецкие. Но у нас – люди, – сказал Ховик таким тоном, словно пытался убедить сам себя. – Понимаешь, у нас обоих семьи – Бог ты мой, да кому я это говорю: человеку с тремя женами! – и вот представляешь теперь, если ввязаться сейчас в игру с теми, там внизу, и порешат нас – на кого тогда останется все племя наших с тобой изгоев несчастных там в лагере? На Билли-Клячу?

– Да ладно, ладно, – Джо Джек вздохнул. – Я, если по правде, о томподумал, чтобы взять туда кого-нибудь из ребят помоложе, когда стемнеет, если к той поре они с мостом еще не управятся, и дать им поднабраться опыта. На пользу пойдет.

– Ох, жопа моя красная! Теперь понял. Никак один из индейских твоих приколов? Дать храбрым юношам шанс прославиться, попятить лошадок с армейских казарм? А дальше что, орлиные перья за доблесть вручать?

– Ну брось ты, брось – согласен, недоношенная мыслишка. – Джо Джек перевернулся на спину и уставился в небосвод. – Но надо что-нибудь такое придумать. Молодым нужен какой-то шанс утвердиться.

Тогда выбирай себе планку пониже. – Ховик искоса поглядел на Джо Джека. – Все равно ведь в голове у тебя эта идея засела, возродить все по-старому. Что я, не слышал разве барабанного боя и заклинаний всех этих в твоем конце лагеря? А когда вигвам у тебя там увидел, так вообще чуть не упал. Не моего ума дело! – поспешно уточнил он, видя, что Джо Джек собирается что-то сказать. – Просто думается, непрактично как-то.

Джо Джек улыбнулся – широко, без обиды. С Ховиком они по жизни уже давно: сидели вместе.

– Кому-то надо это сделать, – сказал он. – И задуматься над тем пора всерьез. Ты посмотри, как мы живем: полностью зависим от остатков мира, который Бог невесть еще когда восстановит, если вообще такое произойдет. Что мы все будем делать, когда боезапас кончится? Или последняя капля бензина? Надо шарить по округе, пытаться добыть себе лошадей и кого-нибудь, кто нас на них научит ездить – черт, из меня теперь ездок не лучше, чем из тебя – и учиться, как делать луки со стрелами, и все такое прочее. Не потому, что это именно по-индейски, просто иначе жить скоро будет нельзя. На нас-то еще хватит, а вот ребятишки, которых ты помянул…

– Да ну его на хер, будущее, – хмыкнул Ховик. – Что нам всегда с того было?

– Нет, кроме шуток. Взять кого-нибудь из молодых – Тома Пересеки-Реку, Ларри Кустоголового или Одинокого Сокола…

– Одинокий твой Сокол, или Собакоеб, или как там он себя кличет, такой же белый, что и я. А в Ларри Кустоголовом черокской крови на одну осьмушку.

– Черт побери, Фрэнк, – сказал Джо Джек со смехом, – тут теперь нет разницы. Нынче все туземцы, разве не понятно? И мы тоже. Надо дать тебе кличку – Ураганный медведь, или что-то в этом роде. Нравится тебе или нет, на вас, ребята, уже выпадали испытания, и мне с моей елки видно, как вы с ними справились. Так что могли бы и вступить в племя.

Он сел и посмотрел вниз, в сторону змеистой ленты стоящего поезда.

– А вон там, если башка мне не изменяет, настоящий монстр, как из кино. И что там за сукин герой, можно уже сразу отсюда определить. Так что смотри, рано или поздно придется нам как-то за него взяться, прежде чем они возьмутся за нас.

Вместе они спустились по склону и направились туда, где упрятали мотоциклы. Идти было порядочно: близко подъезжать не рискнули, треск моторов могли услышать в поезде.

– А знаешь, сказал неожиданно Ховик, – есть у нас один настоящий индеец, действительно с твердой сердцевиной. Пусть не на все сто, но мозги у него варят, хотя вид – как у шута из балагана.

– Билли-Кляча? – спросил Джо Джек удивленно.

– Он. Помнишь, я тут сучил, динамита хотел достать? Так вот, подходит вчера вечером этот парнишка, гордый, как член на взводе. Помнится, говорит, здесь в окрестностях когда-то взрывные работы велись, там, где рельсы проходят через реку по тому большому мосту, высокому. И вычислил, что у них там имелся динамит. И гадом буду, если он сам туда не слазил, пошарить в старых шурфах. Господи Боже: самому взять и полезть в заброшенную шахту – таким сумасшедшим быть, поверить трудно. Я знаю, что у менятакие мысли случались, отправиться туда самому. Но я-то ладно, дурной.

– Что-нибудь отыскал?

– Целый, брат ты мой, загашник «Дюпона», с капсюлями, шнурами, да еще и, как он сказал, один из тех старинных взрывателей, с ручкой. Про динамит он, естественно, не знал – каким капризным и ненадежным он делается, когда долго пролежит; странно, и как только он верхушку той горы не снес, и сам не превратился в детскую присыпку! Я чуть не обделался, когда он мне об этом рассказал. Слава богу, ему хватило ума не пытаться там ничего шерудить: взорваться могло при первом касании. Динамит, брат ты мой, это тебе не зелье; это, скорее, как женщина – с годами не улучшается, а просто опасным становится, как не знаю что.

– Кстати, о зелье, – заметил Джо Джек. – Ты, случайно, не прихватил…

– У меня в седельной сумке бутылка ссак Старого Тарантула. Почти целых две недели настаивалось. Не то Билли мастерства набирается, не то вкус у меня уже ни к черту.

Мост привели в порядок примерно за пару часов до заката. Маккензи слышал, как охранники гадали, останется здесь поезд до утра или нет. Конец разговорам положил звон колокола; все потянулись по вагонам.

Какая радость: снова залезть в вагон, где можно вытянуться на жестком полу, неожиданно очень приятном. Работа была суровой. Охрана отделила Маккензи от остальных и заставляла делать все самое тяжелое, что давало повод почаще поиздеваться. Очевидно было, что они получили приказ выдать ему по полному профилю. Маккензи был абсолютно уверен, кто насчет этого распорядился, и почему.

Что ж, распустил язык, теперь получай. Ну что мешало сделать вид, что согласен с этим мудаком? Получил бы от него пистолет, новые ботинки, а затем бы уж и снялся с якоря. Может, даже и пристрелил бы его на дорожку… Хотя прежде, чем Декер начнет доверять, за Маккензи несомненно установили бы слежку, причем надолго; шансов на побег стало бы меньше, во всяком случае, на первых порах.

Надо, впрочем, со всем этим кончать; Маккензи поймал себя на том, что впал в опасную пассивность. Вспомнились слова Элис Сантаны насчет того, что люди в поезде живут потому, что другая жизнь перестала для них существовать. Каким-то образом он даже обязан Декеру за то, что тот его разбудил; вчера Маккензи ощутил в себе гнев, какого уже давно не было. Неожиданная вспышка удивила Маккензи не меньше, чем, несомненно, и Декера; сверкнув, она выжгла ту серую немоту, что гнездилась в душе с того самого дня, как он похоронил жену.

В тот день Маккензи много думал об Элис Сантане. Доведется ли когда-нибудь снова увидеться? Едва ли, наверное.

Встретиться им, как оказалось, довелось в ту же ночь.

Было где-то за полночь; ночка выдалась облачная, и звезд, обычного ночного их циферблата, видно не было; слышалось лишь, как меняются часовые. Маккензи, как обычно, лежал на полу около двери, пробираясь закоулками беспокойного, прерывистого сна. Немногим лучше, чем не спать вообще: боль, растяжения и ушибы не давали покоя, и бесполезно было (он уже убедился) пытаться устроиться поудобнее – облегчения все равно это не давало.

По крайней мере, места вытянуться было вдоволь: землячество в вагоне шарахалось от Маккензи, как от прокаженного. С того самого момента, как его под конвоем привели прошлым вечером, публика изо всех сил старалась держаться подальше. О личной встрече его с Декером они, вернее всего, не догадывались, это была скорее просто естественная Реакция – человек, очевидно, навлек гнев хозяев, поэтому Ыть замеченным в его компании опасно. У Маккензи же от усталости не хватало даже сил на них злиться.

Он опять погрузился в дремоту и видел невнятный, смутный сон, где Декер объявился вдруг на космическом шаттле и попытался завладеть командованием. Тут Маккензи очнулся от нескольких толчков под ребра, быстрых и резких Перевернувшись со спины на живот, он различил на темном ‘ фоне у двери голову и плечи Элис. Рука наткнулась на тон– ’ кую длинную палку, которой она, очевидно, и тыкала его просунув через прутья решетки.

– Тихо! – прошептала она чуть слышно.

Придвинувшись бесшумно к двери, Маккензи приник лицом к решетке.

– Ты же можешь дотянуться изнутри до замка? – проговорила девушка ему на ухо. Мне роста не хватает, и встать не на что.

Маккензи взял протянутую через решетку связку ключей. Большой стальной замок висел с противоположной стороны двери, и дотянуться до него было непросто, но после непродолжительной возни удалось его раскачать и ухватить руку. Возясь в темноте и боясь издать какой-либо звук, Маккензи опробовал три ключа (был скверный момент, когда один из них застрял на полпути в скважине), прежде чем подобрал нужный.

Решетчатая дверь, чуть скрежетнув, слегка отодвинулась, ровно настолько, чтобы можно было протиснуться. Соскакивая на землю, он спохватился, не сиганет ли кто-нибудь следом, но никто за ним не последовал. И тут пронзила мысль: сейчас ведь какой-нибудь идиот возьмет и завопит, просто из желания выслужиться – но не произошло и этого.

Элис стояла около вагона, держа в руке что-то, напоминавшее рюкзак.

– Давай скорей, – поторопила она без всякой на то необходимости. – Маккензи посмотрел в обе стороны вдоль поезда в поисках охраны, но никого не увидел. Вообще-то видимость и без того была почти нулевая – темным-темно, и дождик начал накрапывать. Встряхнувшись ото сна, Маккензи двинулся вдоль поезда за проворно скользившей в темноте тенью Элис. Ощущение складывалось какое-то иллюзорное, казалось, вот-вот, и опять очнешься у себя в вагоне.

Ухватив ладонь Элис, он свободной рукой указал в сторону от поезда, на лес и гряду холмов. Однако, не успела девушка отреагировать, как между вагонами показался человек; в одной руке он нес винтовку, а другой застегивал ширинку.

Реакция Маккензи была по большей части инстинктивной – руки сработали быстрее, чем квелый от утомления мозг. Рот у охранника изумленно открылся, но не успел он что-то произнести, как Маккензи ладонью зажал ему рот и молниеносно запрокинул корпус. Затылок жестко ударился о бронированную стенку вагона – впечатление такое, будто кокос стукнулся об асфальт, но сам по себе звук был негромкий.

Маккензи выпустил мертвого на гравий, взяв предварительно винтовку и передав ее Элис. Проворно стянув с запрокинутой головы пилотку (тыльная сторона подмочена, но ничего), он нахлобучил ее себе на голову; оказалась чуть маловата. Свободная камуфляжная куртка стянулась легко; размер оказался подходящим, и Маккензи попросту натянул ее поверх рубахи. Взяв винтовку у Элис, он жестом указал ей держаться впереди. Теперь, если кто их и увидит, то примут за штурмовика с вольной-невольной ночной подружкой.

Либо это сработало, либо просто никто не заметил, но сзади не послышалось ни окриков, ни сигнала тревоги, когда они вдвоем сошли по насыпи и пересекли открытое пространство, отделявшее их от кромешной тьмы леса. Где-то там, подальше, понятно, должны были быть еще патрули, но сейчас они неминуемо прячутся под деревьями, проклиная набиравший силу дождь. Во всяком случае, никто не появился на пути беглецов, когда, раздвигая обдающие брызгами ветви, они начали карабкаться на невидимый гребень холма, возвышавшейся высоко над железной дорогой.

Поднявшись по склону достаточно, чтобы можно было говорить без опаски, Маккензи спросил:

– Зачем? – Горящим легким сподручнее было выдыхать однословные вопросы.

– Декер, – точно так же выдохнула Элис, хватаясь для опоры за молоденькие деревца. – Хочет тебя убить. Сегодня узнала.

– Что? – Маккензи, остановившись, прислонился к дереву. – Точно?

В истекающей дождем темноте он не видел толком ее лица, но отчетливо слышал прерывистое дыхание. Склон в этом месте был очень крутым, а земля – скользкой и рыхлой от дождя; казавшиеся надежной опорой камни легко выворачивались из-под ног и соскальзывали. Маккензи взглянул наверх в надежде, что они близки к вершине, но так ничего и не увидел.

– Мэри, она подает офицерам, – с некоторым трудом говорила Элис, – все это слышала. Декер сказал, как только доберутся до этой… цели, устроит «пример». – Она несколько раз взахлеб вдохнула воздух. – Суд. Показательный расстрел. Чтобы подбодрить остальных. – Девушка поперхнулась кашлем. – Тьфу, блин! – хрипло ругнулась она.

Сказанное мало удивило Маккензи в сравнении с тем, что девушка решила помочь ему бежать. Прежде чем снова двинуться вверх, Маккензи спросил:

– А как ты добыла ключи?

– Ха! Сержант из охраны давно за мной ухлестывал. Пошептала ему за ужином: мол, отопри меня после смены караула, – Элис снова кашлянула. – Обещала взять за щеку. Когда штаны снимал, подхватила его нож. Горло ему перерезала, – сказала она чуть запыхавшись, но последние слова произнесла настолько спокойным, обыденным тоном, что у Маккензи мурашки побежали по коже. Таким же тоном можно было сказать что-нибудь про дождь или что ключ купила на рынке.

– Спасибо, – только и выговорил Маккензи.

Ответить она не удосужилась.

К тому времени, как они добрались до перевала, ливень достиг обвальной силы, стегая жгутами сквозь теснящиеся макушки хвойных деревьев; крупные капли увесисто шлепали по голове. Надо отсюда выбираться, пока не поздно, думал Маккензи отстраненно, что толку удирать от пожарной команды, если потом околевать от переохлаждения. Но все равно для остановки еще слишком рано – Декер вряд ли устроит доподлинную погоню, учитывая, что шансов на успех при такой погоде почти не было. Хотя – двое человек мертвы. Это просто-таки обязывает хоть к мало-мальской попытке поймать виновников. Вышлет ли Декер по следу охотников или целый отряд поутру, это уже другой вопрос; желание наказать беглецов ему придется соизмерять с жаждой дорваться до своей загадочной «цели». На этот счет Маккензи совершенно терялся в догадках. От такого полуманьяка, как Декер, можно было ожидать чего угодно…

Спустившись кое-как с более пологого противоположного склона (вверх карабкались, похоже, не на протяжении всей горы, а только по выдававшемуся плечом участку склона), они внезапно очутились на старой грунтовой дороге, уходившей куда-то в темноту. Если будет погоня, то непременно по этому маршруту, но продвигаться здесь можно было гораздо быстрее, и поэтому они поспешили по дороге, вздымая брызги и радуясь, что не приходится больше выпутывать ноги из травы и загораживать лицо от хлещущих мокрых ветвей.

К тому времени, как они набрели на старый бревенчатый ом оба отчаянно дрожали. Дом возвышался среди деревьев в стороне от дороги, и в шелестящей струями дождя темноте они едва не прошли мимо. Строение явно пустовало – даже в густом сумраке различалось, что крыша частично провалилась.

– Можно? – стуча зубами, нерешительно спросила Элис. – Думаешь, мы уже достаточно отошли, можно уже не бояться?

– Если они просто прочешут наспех округу и скажут: «Ну их к черту!», то да. А если задержатся завтра и возьмутся за поиски всерьез – допустим, Декер скажет: «Именем Господа, ни шагу дальше, пока не пойманы эти изменники!», – то в полной безопасности нам так и не быть, даже если шагать всю ночь. – Маккензи направился к старой лачуге. – Надеюсь, там хоть какой-то угол уцелел, чтоб можно было укрыться.

Полуоткрытая дверь висела на одной петле. Маккензи один за другим бросил пару камней на случай, если место облюбовало себе какое-нибудь крупное животное – ничего, все тихо. Тогда он осторожно ступил внутрь; слышно было, как Элис сзади кашляет и вполголоса поругивается.

Через дыру в крыше проглядывало смутное серое пятно, а в остальном была абсолютная темень. Они осмотрительно тронулись вдоль стены, чутко ощупывая псе вокруг руками и ногами, и отыскали относительно нормальный пятачок пола, где места хватало, чтобы сидеть спиной к стене, вытянув ноги.

– Придется сидеть бок о бок, – решил Маккензи, – и не разгуливать до света. Пол прогнил, ноги можно переломать, если провалится.

Элис шарила у себя в мешке.

– Вроде как не очень тут сырое, – проговаривала она себе под нос. – Завернула вот в кусок пленки с кухни… на, держи!

Оказывается, она прихватила пару одеял, немного еды (что осталось от столовского ужина, было завернуто в тряпицу холодное, но есть можно), и нож, который забрала У сержанта-охранника. У Маккензи была винтовка, отнятая у убитого, но из боеприпасов – только то, что в магазине. Немного, чтобы выжить в этой дикой местности; прочем, люди и меньшим обходились. По крайней мере, одеяла были сейчас как нельзя более кстати.

– Слушай, а ведь ты – личность, а? – сказал Маккензи, когда Элис прильнула к нему под одеялом. Она все еще дрожала, но уже не так сильно.

– Личность, личность. – Она потянула одеяло на себя! и свернулась под ним калачиком. – Сумасшедшая, вот кто я такая. Шляюсь в лесу под дождем, и не знаю, подстрелят меня или еще что сделают хуже, а все из-за какого-то белого сукиного сына, у которого дури хватило Декеру вставить. Уж не знаю, чтомне вдруг в голову стукнуло, что именно я должна спасти твою задницу. Черт, да ты к тому же и старый.

– Так зачем ты это сделала? – Маккензи придвинул ее к себе, чувствуя, как озноб постепенно унимается.

– Черт его знает, – ответила та сонным голосом. – Как говорится, хорошая мысля приходит опосля. Кончай вошкать одеяло.

Дождь перестал незадолго перед рассветом. Когда брешь в, крыше начала светлеть, они кое-как поднялись на несгибающихся ногах под бледный полусвет – квелые, непроспавшиеся. Признаков погони слышно не было, хотя это еще ничего не значило.

– Ну что, двигаем? – произнес Маккензи с нелегким: сердцем.

Тронулись грунтовой дорогой. Размякшая грязь липла к подошвам. Маккензи за ночь утратил ориентир; он толком не; представлял теперь, в какую сторону двигаться. Хотя какая пока разница – главное, намотать побольше миль от железной дороги.

Затем, когда меж облаков начали появляться прогалины и сквозь верхушки деревьев заструился, наконец, солнечный свет, оба расслышали (с более далёкого расстояния, чем ожидали, но безошибочно) набиравший силу, торжествующий ход поезда; звук медленно растворялся вдали соразмерно тому, как локомотив набирал скорость. Некоторое время – довольно долго – через горы доносились еще отголоски, пока даль не поглотила и их.

Оба беглеца перевели дух и, поглядев друг на друга, зашлись в приступе полубезумного хохота.

Где-то уже в разгар утра, по-прежнему держась грунтовки, оба снова вдруг расслышали какой-то звук: странное, взревывающее жужжание где-то впереди по дороге. Они остановились, норовя укрыться в кустах, как тут из-за поворота неторопливо вырулила пара фигур на мотоциклах, длинноволосые юнцы, смуглые, поджарые, на видавших виды мотоциклетах, жестко подпрыгивавших и дребезжавих, вторя движениям хозяев, старательно огибавших лужи и рытвины. У обоих мотоциклистов за спиной виднелись винтовки.

– Господи, теперь-то что? – выговорила Элис.

При виде Маккензи и девушки мотоциклисты быстро затормозили (один при этом чуть не опрокинулся: задняя шина скользнула'). Нервно переглянувшись, оба спешились, отпустив рули мотоциклов, и потянулись к ремням винтовок (Маккензи уже определил: «двадцатки», всего-навсего).

Маккензи, не отрывая взгляда от лиц мотоциклистов, тронулся вперед, выверяя каждый шаг и не снимая свою М-16 при этом из-за плеча, намеренно вытянув руки вдоль боков ладонями наружу.

После долгой паузы ближний из двоих – подросток еще, лет под двадцать – осторожно двинулся навстречу с нарочито грозным видом. В длинных волосах торчало перо. Помимо этого на нем были лишь отрезанные под колено джинсы, вытертые буквально добела, да стоптанные кроссовки. Винтовка же за спиной, совсем наоборот, была надраена и любовно ухожена. Его товарищ (у этого джинсы не обрезаны, а из одежды еще какое-то подобие кожаного жилета) вкрадчиво продвинулся к обочине дороги, переместив винтовку себе на грудь.

– Привет, – первой подала голос Элис. – Вы, ребята, живете тут где-то?

Паренек, похоже, впервые обратил внимание на девушку. Выражение лица при этом у него очень быстро переменилось. Не успел он рта открыть, как Элис спросила:

– Але, да ты, я вижу, индейских кровей? Я сама навахо.

Мотоциклист пару раз вроде как сглотнул.

– Ага, – вымолвил он наконец. – Меня звать Том Пере-секи-Реку. Ну, а вы-то кто, люди?

– Так, – сказал Джеймс М. Декер вытянувшимся напротив стола офицерам. – Невооруженный работник из гражданских и девица с кухни вырываются из запертых вагонов, убивают двоих наших людей – находящихся, между прочим, на боевом посту – и дезертируют. И что происходит?

Он смерил всех испепеляющим взором. – А не происходит, оказывается, почти ничего. Даже тел не обнаруживается несуразно долгое время. И нет нужды говорить, – подчеркнул он с тяжелым сарказмом, – что они прямиком прошли через наше оцепление безо всякого к себе внимания, потому что наши несгибаемые героические бойцы отсиживались себе на корточках под деревьями, с головой укрывшись пончо боясь размокнуть от дождичка. И потомтолько, проснувшись наконец, и мало-мальски оклемавшись, мы тычемся пару часов по окрестностям, вверх-вниз под дождем, и все, что в конце концов имеем предъявить, так это одного со сломанной ногой – угораздило в темноте. Чудесно! – Он поглядел поверх голов. – Бес-пре-це-дентно!

Откровенно говоря, в местоимении «мы» имелась некоторая неточность: сам Декер во время розыска остался у себя в вагоне; ну не генеральское это дело – шлепать и елозить по слякоти, как простой пехотинец. Правда, изловить бежавших он всерьез и не рассчитывал, при такой погоде и их форе по времени. Но попытку сделать было необходимо, хотя бы из моральных соображений: в конце концов, у убитых были друзья, и надо было хотя бы для вида попытаться поймать убийц; ну и конечно, в интересах дисциплины надо было безусловно продемонстрировать праведный гнев из-за отсутствия результатов.

Выждав паузу, один из офицеров, тучный, с двумя серебряными полосками в петлицах, нерешительно спросил:

– Сэр, есть ли распоряжения насчет каких-либо дальнейших действий?

– Да, капитан Гримшоу, есть. – Декер смерил капитана долгим взглядом. – Фактически, поскольку вы были начальником караула прошлой ночью, возьмете это под личную ответственность… Заключенные из вагона, откуда бежал тот человек – те, что призваны из того городка на юге. Никто из них не пытался бежать, хотя дверь осталась незаперта.

– Так точно, сэр! – подтвердил Гримшоу с озадаченным видом. – Все пересчитаны.

– Но с другой стороны, никто из них и голоса не подал или как-то по-иному проявил бдительность, когда Маккензи покинул вагон. Значит, они – не верные соратники, а просто безвольный скот. Из таких бесполезно набирать даже ополчение, а рабочей силы у нас и без того в избытке; можно несколькими пожертвовать в интересах порядка и поднятия воинского духа. Возьмите на контроль, Гримшоу!

– На контроль? – Гримшоу явно не мог понять. – Что именно, сэр?

– Да экзекуцию, черт возьми, – нетерпеливо сказал Декер. – Когда остановимся сегодня вечером. Или когда доберемся до цели, смотря, что быстрее. Отберите, ну скажем, десяток наобум; лучше, если все будут мужчины – стрелять женщин при хронической их нехватке во время похода может (казаться отрицательно – ив расход! Разбить на пятерки так будет эффектнее. Убедитесь, чтобы все видели. Ах да и дать карательному взводу выбрать себе женщин из того вагона. Некоторое стимулирование не помешает. – Он одарил офицерское собрание улыбкой. – Это в плане укрепления дисциплины делает поистине чудеса.

Ховик находился на водокачке; раскапризничался старый насос, надо было смазать. За этим занятием его и застал Джо Джек-Бешеный Бык, вошедший со странным выражением на лице.

– Поднялся бы в дом, Ховик, – сказал он. – Там пара вновь прибывших; думаю, интересно будет посмотреть.