Текст книги "Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)"

Автор книги: Уильям Питер Блэтти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Вы совсемне такая, как мне раньше казалось! – призналась ей Крис в порыве откровенности. И верно: Мэри Джо, представлявшаяся ей прежде этакой чопорной дамочкой, в жизни оказалась женщиной необычайно милой, общительной и простодушной.

Эллен Клири, служащая Госдепартамента, работала в американском посольстве в Москве, когда Крис прибыла туда с творческим визитом. Не однажды приходилось Клири с риском для собственной карьеры помогать слишком уж откровенной и разговорчивой рыжеволосой актрисе выпутываться из неприятностей. Та не раз ее потом с благодарностью вспоминала, а перебравшись в Вашингтон, тут же наладила дружеские контакты.

– Слушай, Шэр, – спросила Крис, – а кто именно будет у нас из священников?

– Сама пока точно не знаю. Я пригласила президента колледжа и отца-настоятеля, но президент, как сообщил мне сегодня утром его секретарь, вроде бы собирается уехать из города и прислать к нам кого-то вместо себя.

– Кого же? – Крис попыталась скрыть искорку внезапного интереса.

– Сейчас поглядим. – Шэрон порылась в каких-то своих бумажках. – Вот, нашла. Своего помощника, отца Джозефа Дайера.

– Из университетского городка?

– Даже не знаю точно.

– Ну и отлично. – Похоже, Крис осталась разочарованной ответом. – Только ради всего святого, не спускай завтра глаз с Бэрка.

– Обязательно.

– А где Рэгс?

– У себя, внизу.

– Слушай, а почему бы тебе не перенести туда машинку? Попечатаешь там, а заодно и за ней присмотришь. Не нравится мне, что она все время одна.

– Здорово придумано.

– Ну да ладно, это потом. Пока что отправляйся-ка домой. Помедитируй. Поиграй с лошадками…

По мере того, как приготовления подходили к концу, Крис все чаще с тревогой вспоминала о Риган. Она села у телевизора, но поймала себя на том, что совершенно неспособна сосредоточиться. Что-то странное произошло с домом. Будто невидимое облако опустилось на него и осело – тяжелой, мертвой пылью. К полуночи все уже спали. Этой ночью в доме было тихо.

Глава четвертая

Крис встречала гостей в костюме мятно-зеленого цвета с рукавами-колокольчиками. И туфли она выбрала себе самые мягкие и уютные: очень уж хотелось, чтобы и вечер был таким же.

Первой прибыла Мэри Джо Перрин с Робертом, сыном-подростком. Последним – отец Дайер, молодой и розовощекий коротышка со смешливо-обреченным взглядом задумчивых глаз за стеклами очков в стальной оправе. Уже с порога он стал извиняться за опоздание.

– Понимаете, никак не мог подобрать галстук, – объяснил он совершенно серьезно. Крис уставилась на него в изумлении; потом расхохоталась. Груз тяжелой депрессии, давивший на нее весь день, стал понемногу ослабевать.

Вино быстро сделало свое дело. К десяти часам гости разбились на группки и, не забывая об ужине, занялись оживленной беседой.

Крис подошла к столику, источавшему горячие ароматы, и наполнила себе тарелку. Затем стала искать взглядом Мэри Джо Перрин; вашингтонская ясновидящая сидела на диванчике с университетским настоятелем отцом Вагнером, поблескивавшим лысым, чуть рябоватым черепом. Крис обменялась с этим священником лишь парой слов, но он своими сдержанно-мягкими манерами успел произвести на нее самое приятное впечатление.

Хозяйка подошла к диванчику и присела на полу у кофейного столика, напротив развеселившейся не на шутку миссис Перрин.

– Бог с вами, Мэри Джо!.. – Отец-настоятель с улыбкой насадил на вилку кусок мяса, отправил его в рот и повернулся к Крис. – А рагу у вас превосходное!

– Не слишком горячее?

– Что вы, в самый раз. Мэри Джо только что пыталась убедить меня в том, что жил некогда иезуит, по совместительству подвизавшийся медиумом.

– И он мне, представьте, не верит! – хихикнула ясновидящая.

– О, distinguo [7]7
  Прошу прощения ( лат.).


[Закрыть], – возразил настоятель. – Я сказал всего лишь, что трудно в это поверить.

– Должно быть, очень меди умныйбыл медиум, – вставила Крис.

– Еще бы! – воскликнула Мэри Джо. – И левитировал вовсю.

– Ну, этим-то я занимаюсь каждое утро, – заметил священник.

– Он действительно принимал участие в сеансах? – спросила Крис у миссис Перрин.

– Ну конечно же. В девятнадцатом веке он пользовался популярностью. Более того, был единственным, по всей видимости, спиритом, которому удалось избежать прямых обвинений в мошенничестве.

– Все так, за исключением одной детали: никаким он не был иезуитом, – заметил отец-настоятель.

– Бог с вами, был же! – рассмеялась Мэри Джо. – В двадцать два года он вступил в иезуитский орден, поклялся порвать раз и навсегда со своим спиритическим прошлым, но вот же – не удержался да и провел сеанс в Тюильри, после чего его из Франции попросту вышвырнули. Знаете, что он там отмочил? Предупредил императрицу в самый разгар сеанса, что вызвал дух ребенка, и как только он материализуется, она тут же почувствует его прикосновение. Представьте себе, в самый решающий момент кто-то вдруг включает свет, и что же видит изумленная публика? – Мэри Джо расхохоталась. – Иезуит наш сидит, положив на руку августейшей особы свою голую ступню!

Священник с улыбкой отставил тарелку.

– Ну дождетесь вы у меня отпущения грехов!

– И что вы так расстраиваетесь, прямо не знаю. Ну что это было бы за стадо такое, без одной хотя бы паршивой овцы?

– Увы, мы квоту свою давно использовали: чего стоят одни только Папы из рода Медичи.

– А вы знаете, что я однажды видела? – начала рассказывать Крис.

– Кажется, мы переходим к исповедям? – улыбнулся отец-настоятель.

– А я, кстати, не католичка.

– Вы полагаете, иезуиты – католики? – хохотнула Мэри Джо.

– Опять эта доминиканская ересь!.. Простите, я вас, кажется, перебил. О чем вы говорили? – Священник вновь повернулся к Крис.

– А, ерунда. Хотела сказать, что сама видела левитирующего монаха в Бутане. – Крис пересказала им свою историю. – Как вы думаете, такое возможно? То есть на самом деле?

– Трудно сказать. – Отец-настоятель пожал плечами. – Что есть гравитация? Что есть материя, если на то пошло… Кто знает?

– Хотите знать мое мнение? – вмешалась Мэри Джо.

– Что вы, это такая роскошь. А я принял обет бедности.

– Я, кажется, тоже, – тихо проговорила Крис.

– В смысле? – Священник перегнулся к ней всем телом.

– А, так… Знаете, я бы хотела спросить вас кое о чем. Там, за церковью, есть такой маленький коттеджик… – Она указала примерно направление взмахом руки.

– За Святой Троицей?

– Вот именно. Что там такое у вас происходит?

– Говорят, черная месса, – ответила за священника миссис Перрин.

– Что?

– Мадам шутит. Не будем же к ней слишком строги, – вздохнул отец-настоятель.

– Понятно. Но знаете, я ведь совсем в этом не разбираюсь. Что же такое эта черная месса?

– В сущности, всего лишь пародия на католическую святую мессу. Акт черной магии и дьяволопоклонства.

– Да что вы? Неужели такие вещи происходят на самом деле?

– Трудно утверждать наверняка. Хотя, говорят, согласно статистике, ежегодно в одном только Париже черную мессу служат около пятидесяти тысяч раз.

– И это в наши дни?

– Передаю, что слышал.

– Ага, от агентов иезуитской тайной полиции, – чирикнула миссис Перрин.

– Ну что вы, – возразил отец-настоятель, – я, знаете ли, “слышу голоса”.

– А у нас в Лос-Анджелесе столько разговоров ходит о всяких сатанинских культах. – Крис продолжала гнуть свое. – Я все удивлялась: неужели возможно такое?

– Опять-таки, не берусь судить об этом наверняка, – повторил священник, – но могу свести вас с действительно знающим человеком – с Джо Дайером. – Он огляделся. – Где там наш Джо?.. Ах да, ну где же еще.

Молодой священник стоял спиной к ним у столика и щедро добавлял себе чего-то в тарелку. Услышав свое имя, он с большим достоинством обернулся.

– Вы звали меня, святой отец?.. Ага, минутку, – бросил он и с удвоенной энергией возобновил наступление на мясо с салатом.

– Полномочный представитель секты лепреконов [8]8
  Лепрекон – старичок-гномик в ирландском фольклоре.


[Закрыть]в нашем приходе, – заметил отец-настоятель с отеческой нежностью и пригубил вино. – Я уже говорил вам, что на прошлой неделе в Святой Троице дважды были произведены осквернения. Так вот, именно Джо и усмотрел в них некие намеки на ритуальную сторону черной мессы. Из чего я и заключил, что в этом вопросе он – большой специалист.

– Что же все-таки произошло в этой церкви? – спросила Мэри Джо Перрин.

– Нечто слишком омерзительное, чтобы можно было рассказать об этом подробно.

– Ну пожалуйста; видите, мы уже поели.

– И все же это не тема для застольной беседы, – продолжал упорствовать отец-настоятель.

– Но мы вас умоляем!

– Послушайте, Мэри Джо, почему бы вам не прочесть обо всем у меня в мыслях?

– Ну что вы, как можно вторгатьсяв святая святых…

– История, и правда, тошнотворная. – Священник начал рассказывать. – Сначала на ткани у алтаря, неподалеку от молитвенного места старый ризничий обнаружил кучу человеческих испражнений.

– Какая гадость. – Миссис Перрин состроила гримаску.

– Но это ерунда по сравнению с тем, что случилось позже.

С помощью иносказаний и опуская подробности, он рассказал о том, что к статуе Христа, стоящей слева у алтаря, кто-то прочно прилепил огромный фаллос.

– Ну как, довольны теперь? – закончил он.

– Более чем, – ответила ясновидящая, явно расстроенная услышанным, – простите, что вынудила вас заговорить об этом. Давайте сменим тему.

– А мне ужасно интересно, – заявила Крис.

– Еще бы: интереснейшие люди вокруг – вот я, например. – Это подошел отец Дайер; тарелка его парила теперь над самой головой хозяйки. – Только договоримся так: сейчас я заканчиваю с астронавтом и тут же бегу к вам, ладно?

– Что же вы с ним начали такое? – спросил настоятель. Отец Дайер поднял брови.

– Обсуждаем вопрос о первом миссионере на Луне, – заявил он без тени улыбки. Все рассмеялись.

– Вы очень подходите по размерам, – заметила миссис Перрин. – Как раз поместитесь в носовом отсеке.

– Зачем же; я об Эмори хлопочу. – Дайер повернулся к настоятелю. – Это наш отец-дисциплинарий, главный страж всех здешних порядков, – добавил он, обращаясь к женщинам. – Редкий ценитель тишины и спокойствия: там для него будет сущий рай.

– И кого же он станет там обращать в вашу веру? – спросила миссис Перрин.

– Ну как же, астронавтов, конечно, – очень серьезно ответил ей молодой священник. – Только чтоб являлись поодиночке: он не переносит скоплений народа. Больше двух при нем не соберешься. Простите…

Дайер с очень загадочным видом вгляделся куда-то в противоположный конец комнаты и тут же отошел.

– А что, он мне нравится, – усмехнулась миссис Перрин.

– Мне тоже. – Крис повернулась к настоятелю. – Но вы мне так и не рассказали, что же у вас происходит в том коттеджике. Или это секрет? Кто этот смуглый священник, что постоянно попадается мне на глаза?

– Отец Каррас. – Голос иезуита прозвучал печально и тихо.

– И кто он у вас?

– Консультант. – Настоятель опустил бокал, задумчиво повертел его в пальцах. – Страшный удар постиг его прошлой ночью.

– Что случилось? – В голосе своем Крис с удивлением услышала тревогу.

– У него умерла мать.

Необъяснимая обжигающая печаль разлилась у нее в душе.

– Какое несчастье…

– Похоже, он переживает утрату очень болезненно, – продолжал настоятель. – Дело в том, что женщина жила одна, и нашли ее, как говорят, лишь на третий день после смерти.

– Ужас-то какой, – прошептала миссис Перрин.

– И кто нашел ее? – спросила Крис.

– Инспектор жилищной службы. Наверное, она и по сей день лежала бы там, если… если бы соседи не пожаловались на то, что радио в комнате у старушки играет день и ночь.

– Как все это печально, – прошептала Крис.

– Прошу прощения, мадам. – Она подняла глаза. Над ней с подносом возвышался Карл.

– Конечно, Карл, ставь сюда, спасибо. Дальше я сама все сделаю. – Крис любила сама разносить напитки гостям. – Такая миссия, – заметила она, – сближает с людьми, как ничто другое. Начнем с вас, пожалуй. – Она предложила бокалы священнику и миссис Перрин и пошла затем с подносом по кругу, заодно принимая новые заказы. Через минуту все присутствующие перегруппировались, как стеклышки калейдоскопа; лишь астронавт с Дайером, похоже, сплотились еще крепче.

– Я, доложу вам по секрету, никакой не иезуит, – гудел голос маленького священника где-то у нее за спиной. – Я всего лишь раввин, трагически опередивший свое время…

Крис заметила краем глаза, что рука его лежит на плече у астронавта и это плечо сотрясается от едва сдерживаемого смеха.

– Что есть пространство? – донеслось из того же угла через минуту; собеседник его недоуменно пожал плечами. – Кому же и знать тогда, если не вам, в нем побывавшим?..

Крис стояла с Эллен Клири, вспоминая о днях, проведенных в Москве, когда из кухни донесся вдруг знакомый звенящий голосок.

О боже, Бэрк!

Режиссер ругал кого-то на чем свет стоит. Извинившись, Крис бросилась на кухню: здесь Дэннингс злобной моськой наскакивал на Карла, а Шэрон тщетно пыталась его утихомирить.

– Бэрк! – воскликнула Крис, – прекрати сейчас же!

Он не обратил на нее ни малейшего внимания. В уголках рта его уже пузырилась пена. Карл с каменным лицом, сложив на груди руки, стоял у раковины и не сводил с обидчика немигающих глаз.

– Карл! – крикнула Крис. – Выйди жеты, наконец, отсюда! Ну что стал – не видишь, что ли, в каком он состоянии?

Швейцарец не тронулся с места. Через минуту Крис кое-как вытолкнула его силой.

– Нацистская свинья! – дико завопил вслед ему Дэннингс; затем повернулся к хозяйке дома и, радостно потирая руки, добавил вдруг: – Ну и что у нас на десерт сегодня?

– О боже! – Крис хлопнула себя ладошкой по лбу. – Еще и десерт!

– Ну а что, я ведь голодный, – заныл пьяный режиссер.

– Накорми его, что ли. – Крис повернулась к Шэрон. – Мне еще Рэгс нужно укладывать… И Бэрк, ради бога,постарайся вести себя прилично. У нас, между прочим, сегодня священники. – Она указала на дверь гостиной.

Дэннингс хитро наморщил лоб, взглянул на Крис с интересом.

– Гляди-ка, – бросил он совершенно серьезно, – и ты тоже это заметила!

Она вышла из кухни и спустилась в детскую. Риган провела здесь весь день. Сейчас она сидела с тенью какого-то мрачного отчуждения на лице и возилась с планшеткой. Не буянит хотя бы, и на том спасибо.Чтобы как-то развлечь дочь, Крис повела ее в гостиную и начала представлять гостям.

Риган вела себя на удивление кротко. Внезапно перед миссис Перрин она насупилась, не подала руки и не издала ни звука. Та, впрочем, попыталась все это обратить в шутку.

– Ну вот, сразу меня и раскусила! – Мэри Джо весело подмигнула Крис и в ту же секунду, вытянув руку, мягко ухватила девочку за ладонь, будто намереваясь измерить ей пульс. Риган резко выдернула пальцы и смерила женщину злобным взглядом.

– Ой, ой, ой, устала, наверное, – добродушно вздохнула миссис Перрин. Но Крис показалось, что в пристальном взгляде ее, по-прежнему устремленном на девочку, мелькнуло что-то тревожное.

– Она у нас приболела чуть-чуть, – стала извиняться Крис; затем опустила глаза. – Правда, малышка?

Риган глядела в пол и не отвечала.

Решив не представлять ее двум оставшимся гостям, сенатору и Роберту, сыну миссис Перрин, она поспешно увела девочку в спальню и уложила в постель.

– Ну что, заснешь, как ты думаешь?

– Не знаю, – вяло процедила Риган сквозь зубы, потом повернулась на бок и тупо уставилась в стену.

– Хочешь, почитаю немного?

Девочка отрицательно покачала головой.

– Ну и ладно. Ты уж постарайся заснуть.

Крис нагнулась и поцеловала дочь; затем направилась к двери и щелкнула выключателем. Уже на пороге ее остановил вдруг голосок, тихо донесшийся из темноты:

– Мама, что со мной?

Сколько же было в нем ужаса и отчаяния; как не похожи были эти слова на все то, к чему Крис стала уже привыкать за последние дни!.. На секунду она замерла в растерянности. Затем быстро взяла себя в руки.

– Я же говорила тебе, крошка: все это – нервы. Ты ведь принимаешь таблетки: вот увидишь, через пару недель все пройдет. А теперь попробуй уснуть, ладно, малышка?

Ответа не последовало.

– Хорошо? – переспросила она через несколько секунд.

– Хорошо, – прошептала дочь.

У Крис вдруг мурашки пробежали по коже. “Бог ты мой, какая холодина тут. И откуда только дует так?..” Она зябко потерла руки. Затем подошла к окну и проверила щели; ничего не обнаружив, вернулась к Ригак.

– Ты не замерзла, малышка? – Ответа не последовало. Крис подошла к кровати поближе. – Риган? Спишь?

Глаза у девочки были закрыты, она дышала глубоко и ровно. Крис на цыпочках вышла из спальни.

Уже проходя по холлу, она услышала пение, а сойдя по ступенькам вниз, в гостиную, увидела не без удовольствия, что отец Дайер расположился за фортепиано, а вокруг него собрался небольшой импровизированный хор. Когда она вошла в комнату, компания допевала последний куплет “До скорой встречи”.

Крис хотела было присоединиться к этой группе, но в этот момент увидела сенатора с супругой: они пробирались к выходу, перекинув через локти пальто, причем с довольно-таки раздраженным видом.

– Что же это вы, уже меня покидаете? – опечалилась Крис.

– О, если б вы знали, как не хочется уходить, дорогая, вечер был просто чудесный, – рассыпался в любезностях сенатор, – но у бедной Марты разболелась вдруг голова.

– Мне ужасножаль, но я действительно чувствую себя отвратительно, – в тон ему простонала супруга. – Простите нас, Крис, ради бога; мы очень вам благодарны: время провели просто чудесно.

– Как жаль, что вы уходите… – Крис проводила их до дверей.

– А кто знает слова “Теперь ты страдаешь, токийская роза?” – гудел за спиной голос Дайера.

Распрощавшись с супругами, Крис по пути в гостиную столкнулась с Шэрон, только что выскользнувшей из кабинета.

– Где Бэрк?

– Здесь, отсыпается. – Секретарша кивнула на дверь. – Слушай, они тебе ничего не говорили?

– То есть?.. Нет, просто ушли, и все.

– Ну естественно. Как же иначе.

– Шэрон, выкладывай все сразу, не томи душу.

– Опять этот Бэрк. – Девушка вздохнула. Затем подозрительно подрагивающим голосом начала рассказывать о том, как Дэннингс, проходя мимо группы гостей, заметил невзначай и очень кстати, что в джине у него плавает “чей-то лобковый волос”. После чего повернулся к сенатору и бросил обвиняющим тоном:

– Нет, я в жизни такого не видел. А вы – не узнаете?

Крис не удержалась от смеха. Сенатор, конечно, смешался, а Дэннингс, окрыленный успехом, пустился донкихотствовать и произнес на редкость вздорную речь о том, как должны мы все благодарить политиков за то, что те являют нам одним только видом своим истинное лицо государственного чиновничества, ну и все такое прочее.

– Слышала? Я ему и слова грубого не сказал! – повернулся Дэннингс к Шэрон после того, как оскорбленный сенатор удалился. – Вообще, сегодня я – сама сдержанность…

– Ну хорошо, пусть спит, – решила Крис, отсмеявшись. – Только ты бы еще с ним посидела, а? Вдруг проснется… Не возражаешь?

– Нисколько. – Шэрон вернулась в кабинет.

Мэри Джо Перрин одиноко сидела в углу гостиной и была, казалось, чем-то встревожена. Крис тут же направилась к ней, но увидев, что кому-то из гостей пришла в голову та же мысль, изменила курс и присоединилась к компании у пианино.

– Ну-с, юная леди, что мы имеем сегодня вам предложить? – Дайер опустил пальцы на клавиши и приветливо взглянул на хозяйку. – Специально для вас – новый курс лекций о новине [9]9
  Novena – девятидневная молитва у католиков.


[Закрыть]…

Крис посмеялась вместе со всеми.

– Я предпочла бы какие-нибудь сплетни о черной мессе. Вы же большой специалист по этому делу; не отпирайтесь только – отец Вагнер вас выдал.

Заинтригованные гости у пианино притихли.

– Ну что вы, какой специалист… – Отец Дайер взял мягкий аккорд. – А что это вы с ним заговорили о черной мессе? – спросил он, трезвея на глазах.

– Он рассказал нам о… о том, что было обнаружено у вас в Святой Троице…

– А, об осквернениях, – перебил Дайер.

– Слушайте, объясните мне кто-нибудь наконец, о чем у нас тут идет речь, – потребовал астронавт.

– Я тоже ничего не понимаю, – поддержала его Эллен Клири.

– Видите ли, кто-то осквернил святыни в церкви, что стоит на этой улице.

– Каким образом? – спросил астронавт.

– Настолько неприличным, что уточнять не хотелось бы.

– И вы в разговоре с отцом Вагнером заметили, что все это очень похоже на следы черной мессы, – поспешила напомнить Крис. – Так вот, страшно все-таки любопытно, чем они на этих своих сборищах занимаются.

– Ну что вы, этого я не знаю, – запротестовал священник. – Я вообще слышал об этом немного, да и то от другого джеба.

– Какого такого “джеба”? – удивилась Крис.

– Иезуит – сокращенно. А рассказывал мне об этом отец Каррас: вот уж кто в этом деле действительно специалист.

И вновь Крис почувствовала, как ее охватывает странная тревога.

– О, тот смуглый священник из Святой Троицы?

– Ну, так вы знакомы, – заметил Дайер.

– Нет, но я слышала о нем кое-что.

– Кажется, он даже статью написал когда-то о дьяволопоклонстве. Взглянул на проблему, так сказать, с позиции психиатра.

– То есть? – не поняла Крис.

– Что естьваше “то есть”?

– Вы хотите сказать, он – психиатр?

– Ну конечно! Ах да, простите. Я почему-то не сомневался в том, что вам должно быть это известно.

– Послушайте же наконец, – воскликнул астронавт, снова теряя терпение, – кто-нибудь расскажетмне сегодня о том, что же такое эта черная месса?

– Извращение, богохульство, хулиганство – называйте как хотите. В сущности же это – издевательская пародия на святую мессу: все молитвы здесь обращены к Сатане. И человеческие жертвы здесь приносят ему же.

– Ой, мне уже страшно. – Эллен Клири, слабо улыбнувшись, отошла в сторонку. Зато сзади к группе пристроился отец-настоятель. Ничего этого Крис уже не замечала.

– Но откудавам известно все это? Даже если черная месса существует в действительности, разве кто-нибудь может знать, что во время нее происходит?

– Думаю, все эти сведения, в основном, почерпнуты из показаний самих же сатанистов – сначала разоблаченных, затем раскаявшихся.

– Э, бросьте, Джо. Таким признаниям – грош цена: добывали-то их под пытками, – заметил отец-настоятель.

– Не всех же пытали, а только самых упрямых, – вежливо возразил Дайер, вызвав к жизни новый ручеек нервного теперь уже, недружного смеха. Пожилой иезуит взглянул на часы.

– Ну, мне пора. – Он повернулся к Крис. – Нужно еще успеть в часовню Дальгрен на шестичасовую мессу.

– А мне – успеть исполнить вам мессу на банджо! – просиял Дайер. Внезапно выражение лица его резко изменилось; он умолк и странно как-то заглянул за спину Крис. – Если не ошибаюсь, миссис Мак-Нил, в нашем полку прибыло.

Крис обернулась и застыла на месте, не в силах ни вздохнуть, ни пошевелиться. Риган стояла перед гостями в одной ночной рубашке и шумно мочилась на коврик. Внезапно она пристально взглянула на астронавта и протянула безжизненно:

– Там наверху ты и умрешь.

–  О Господи! – судорожно вскрикнула Крис и бросилась к ребенку. – О боже, о моя крошка! Пойдем со мной, пойдем скорее!.. Простите ее ради бога, – успела она на ходу извиниться дрожащим голосом перед несчастным астронавтом, чье лицо стало вдруг пепельно-серым. – Она у нас болеет последние дни… Пришла сюда во сне, наверное… Сама не понимает, о чем говорит…

– Ну что ж, пожалуй, и нам пора, – донесся сзади приглушенный голос Дайера.

– Нет-нет, прошу вас, останьтесь! – воскликнула Крис, оборачиваясь на ходу. – Умоляю вас, ничего страшного. Я вернусь буквально через минуту.

У дверей кухни она остановилась и попросила Уилли заняться ковриком пока еще, может быть, не поздно. Затем отвела Риган в ванную, вымыла ее, сменила на ней ночную рубашку.

– Девочка моя, ну как ты могла сказать такое? – тщетно повторяла она один и тот же вопрос. Но та, похоже, ее просто не понимала: она стояла, глядя прямо перед собой пустыми, затуманенными глазами, и несла какую-то околесицу.

Оказавшись в постели, Риган заснула почти мгновенно. Крис постояла немного рядом с ней, слушая ровное, спокойное дыхание, затем повернулась и вышла из комнаты.

У лестницы она столкнулась с живописной группой: Шэрон и молодой режиссер второго состава, заранее вызвавшие такси, теперь волокли Дэннингса к выходу, надеясь доставить его теперь без особых эксцессов на квартиру в Шератон-Парк.

– Всего хорошего! – насмешливо бросила Крис, когда полубезжизненное тело наконец переступило порог.

– Fuck it! – собравшись с последними силами, гаркнул режиссер из ночного тумана и тут же в нем растворился – а может быть, просто исчез в дверях автомобиля.

Крис вернулась в гостиную, рассказала вкратце оставшимся гостям о болезни дочери, выслушала выражения самого искреннего сочувствия. При упоминании о стуках и прочих “шумовых эффектах” миссис Перрин подняла голову и очень внимательно взглянула на Крис; та выдержала паузу, но реплики не дождалась.

– И часто она у вас так вот ходит во сне? – поинтересовался Дайер.

– Нет, сегодня вечером это произошло впервые. Я, во всяком случае, раньше за ней подобного не замечала. Может быть, и это – проявление все той же гиперактивности, как вы думаете?

– Честное слово, не знаю, – ответил священник. – Лунатизм, насколько мне известно, в подростковом возрасте явление нередкое, хотя… – Он пожал плечами. – Не знаю. Будет лучше, если вам обо всем этом расскажет доктор.

В продолжение вечера миссис Перрин тихо сидела у камина и глядела задумчиво на пляшущие огоньки. Астронавт, которому в этом году только еще предстоял полет на Луну, находился в столь же подавленном состоянии: угрюмо разглядывал дно стакана да хмыкал время от времени, очевидно пытаясь таким образом заявить о своем участии в общей беседе. Будто по молчаливому согласию, о странном предсказании девочки никто не обмолвился ни словом.

– Ну что ж, все-таки я должен идти. Иначе опоздаю на мессу. – Настоятель поднялся. Вслед за ним, будто опомнившись, засобирались и остальные. Друг за другом гости вставали, хвалили ужин, благодарили хозяйку за вечер. У самой двери отец Дайер очень солидно пожал Крис руку.

– Как вы думаете, – спросил он, задумчиво заглядывая ей в глаза, – в каком-нибудь вашем будущем фильме не найдется ли маленькой роли для столь же маленького священника, играющего на пианино?

– Даже если и не найдется, святой отец, – рассмеялась Крис, – я позабочусь о том, чтобы для вас ее дополнительно написали.

– Ну уж, сразу так и для меня, – надулся Дайер. – А я, между прочим, хлопочу за брата.

– Ох, вы неисправимы! – Очень тепло и нежно Крис пожелала священнику спокойной ночи.

Мэри Джо Перрин с сыном уходили последними: Крис умышленно задержала ясновидящую какой-то пустячной болтовней. Ее не покидало ощущение недоговоренности: Мэри Джо будто хотела что-то сказать и никак не решалась. Чтобы отсрочить прощание, Крис спросила, что она думает об увлечении девочки планшеткой с каким-то еще капитаном Гауди в придачу.

– Как вы думаете, это не вредно?

Она ожидала, конечно же, что миссис Перрин отделается парой ничего не значащих фраз, и очень удивилась, когда та вдруг нахмурилась и уставилась вниз. С тем же задумчивым видом женщина сделала шаг назад, за порог и вышла на крыльцо, где стоял в ожидании Роберт. Когда она подняла голову, на лицо ее уже падала тень.

– На вашем месте я бы отобрала у нее эту штуку, – произнесла она тихо, протягивая сыну ключи от машины. – Заводи, Бобби, становится холодно.

Мальчик уверил Крис в том, что по уши влюблен во всех ее героинь, и робко засеменил к старому, видавшему виды “мустангу”, припаркованному у тротуара. Миссис Перрин все так же загадочно поглядывала на Крис из темноты.

– Право, не знаю, что вы думаете обо мне, – медленно начала она. – Многие связывают мое имя со спиритизмом, и совершенно напрасно. Дар ясновидения у меня, безусловно, есть, и я знаю об этом. Как, впрочем, знаю и то, что он не имеет абсолютно никакого отношения к оккультизму. Более того, сама я воспринимаю его как нечто вполне естественное. Видите ли, я – католичка, верю в Бога и убеждена в том, что человек живет в двух совершенно разных мирах. Окружающий нас материальный мир существует во времени. Мир иной,лишь изредка являющийся в видениях избранным – уродцам вроде меня, – живет в вечности. Там будущее есть в настоящем. Когда я отсюда заглядываю в него, мне кажется, все, что я вижу там, ждет нас где-то впереди. Но нет: там все это есть одновременно – всегда. Впрочем, кто знает. Может быть, я ошибаюсь, и мне просто везет на какие-то удивительные совпадения. – Миссис Перрин пожала плечами. – Но мне кажется, повторяю, что в этой способности моей нет ничего сверхъестественного. Что же касается мира оккультного… – Она умолкла, затем заговорила, тщательно подбирая слова, – то это совсем другое дело. Я всегда старалась держаться подальше от таких вещей и по сей день считаю, что баловство с необъяснимыми явлениями – дело крайне неблагоразумное. К таким вот опасным играм я отношу и игру с планшеткой.

До сих пор Крис считала Мэри Джо женщиной несгибаемой воли. Но теперь та вся вдруг как-то тревожно съежилась.

– Ну что вы, – улыбнулась Крис, подбадривая ее, а в основном – себя. – Вы разве не знаете, почему движется планшетка? Рука управляется подсознанием, только и всего.

– Вполне возможно, – тихо ответила миссис Перрин. – Не исключено, что вы правы, и все тут – результат внушения. Но в общей массе бесчисленных этих историй о сеансах, планшетках и так далее неизменно проглядывает намек на некую потайную дверь, которую приоткрывает для себя человек. Нет, не в мир духов, конечно, – в это нам с вами верить не обязательно, – а хотя бы именно в то, что вы именуете подсознанием. Не знаю. Могу сказать только одно: происходят при этом странные вещи. И психиатрические больницы мира переполнены энтузиастами оккультных явлений.

– Вы это серьезно?

Наступила тишина. И вновь из темноты мерно и монотонно зажурчал голосок.

– Вы знаете, Крис, было это в 1921 году. Жила в Баварии одна семья – фамилии не помню, хотя при желании детали можно было бы восстановить по газетам. Их было одиннадцать человек. Так вот все они – одновременно! – сошли с ума при попытке провести у себя сеанс. Безумцы устроили в доме оргию, принялись поджигать мебель и добрались уже до трехмесячного младенца одной из младших дочерей, когда в дом ворвались соседи и предотвратили убийство. Все семейство кончило жизнь свою в сумасшедшем доме.

– О боже! – выдохнула Крис. Фигура капитана Гауди в воображении ее стала приобретать зловещий оттенок. “Значит, все-таки, психическое заболевание… Да-да, что-то в этом есть.” – Я так и знала – сразу нужно было вести ее к психиатру!

– Да что вы, бог с вами! – Миссис Перрин шагнула наконец из темноты на свет. – Не обращайте вы на меня внимания, не слушайте никого, кроме своих врачей. Это с будущим у меня все в порядке; в настоящем же – брожу как в потемках! – Мэри Джо бодро улыбнулась и принялась шарить у себя в сумочке. – Ну и где же мои очки, хотела бы я знать?.. Вот видите, опять я их куда-то засунула… Вот где они, оказывается. – Она вынула очки из кармана пальто, нацепила их на нос и устремила взгляд куда-то под самую крышу. – Какой же все-таки дом у вас милый. Тепло от него так и исходит.