Текст книги "Солдаты"

Автор книги: Уильям P. Форстен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Стрелки далеко впереди уже принялись за работу, стреляя, медленно продвигаясь. Несколько из них упали на землю, изрешечённых огнем, открывшимся с позиций чинов. С левой стороны от него приближались традиционные сигнальщики орды, гигантские трубы нарги и литавры, низкий гул горнов и барабанные глухие удары в такт биения сердца, заставили его волосы встать дыбом.

Он оглянулся назад на Тамуку.

– Если ты столь стремишься к убийству, почему бы тебе не поехать вперед и не присоединиться к атаке? – спросил Джурак.

Тамука злобно посмотрел на него.

– А ты должен остаться здесь?

– Я – кар-карт. Это – современная битва.

Тамука рыкнул. Кивнув своим последователям-отщепенцам, он злобно пришпорил животное и поскакал прочь.

Джурак, довольный что избавился от его присутствия, слез с коня, бросая узды одному из своих охранников. День уже был жарок, усугубленный горящей травой, подожженной разрывами снарядов, над всем фронтом навис покров дыма.

«После того, как я добьюсь здесь победы, что потом?» задался он вопросом.

Шагающая колонна сбавила шаг, достигнув передней линии перестрелки. Разрывы залпов начали волной катиться по всей длине фронта, когда двадцать тысяч воинов, элита двух уменов, начала стрелять в сотни тысяч чинов, съежившихся позади железнодорожной насыпи. День превращался в резню.

– У тебя есть своя миссия, – прокричал Винсент. – Я хочу, чтобы их броневики держались подальше от этого квадрата. Если они смогут подобраться и подставить нас под огонь, они разобьют нас на мелкие кусочки.

Григорий, сидя на крыше своей машины, усмехнулся и кивнул.

Отдав честь, он поднял сжатый кулак, махнул им над головой, и указал на восток, на наступающую колонну бантагских броневиков.

Соскользнув вниз в башню, он плотно закрыл люк, машины, выстроившиеся в линию с каждой стороны от него, уже накренились вперед. Винсент, пытаясь проигнорировать боль, сел верхом на лошадь, приведенную ординарцем, и развернув ее вокруг, поскакал обратно по отлогому склону холма в укрепленный лагерь 3-го корпуса.

Битва вот-вот должна была разразиться. После стольких лет сражений с ордами он ощущал нарастающее напряжение. Они были приманкой, точкой сосредоточия внимания, чтобы отвлечь Джурака. И теперь настала пора платить по счету.

Орда полностью окружила их позиции, но довольно хорошо было видно, что большая часть их сил, по крайней мере четыре умена, изготовились к действию на севере, и в тоже время более чем достаточное их количество стояло кольцом вокруг трех остальных сторон квадрата, чтобы сковать его силы. Броневики удерживали возвышенность на востоке, но он все равно должен был держать войска вдоль той стороны, в случае, если их пехота или конные отряды пролезут позади Григория и нападут.

Когда они, наконец, ударили, не было никаких предварительных действий, никакого подготовительного артобстрела. Они знали, что, если битва броневиков пойдет вразрез с их планами, то не останется никакой надежды на суровое отмщение. Даже если они на самом деле выиграют столкновение бронемашин, артиллерия, как следует зарывшаяся в четырех углах квадрата, и находящаяся в резерве в центре, разжуют их драгоценные машины по частям. Они собирались попробовать атаковать одним резким натиском.

С расстояния в милю он увидел их, появившихся из облака пыли, поднятого десятками тысяч лошадей. Это была сплошная стена бантагов, спустившихся с лошадей, продвигающихся длинноногими шагами.

Его сердце забилось быстрее при их виде. И снова это походило на былые времена, и к своему собственному изумлению он почувствовал всплеск эмоций. Так они выглядели перед Суздалем, на Потомакском фронте, и в Испании. Из всего того, что опытные ветераны рассказывали ему, то же самое было в Колд-Харборе, Геттисберге, Фредериксбурге, и Антиетаме. Видимый во всех деталях бросок в атаку, не считаясь с потерями.

Ропот пронесся через окопы вдоль северного фланга квадрата. Некоторые из них встали, игнорируя разрывы мортирных снарядов, льющихся дождем вниз. Рябь волнения пронеслась вверх и вниз по линии обороны. Юные капитаны сновали взад и вперед, передавая команды поторопиться назад к фургонам снабжения, чтобы принести дополнительные ящики с боеприпасами. Сержанты отмеряли шаги позади огневого рубежа, командир дивизии в тот момент ринулся вверх, перепрыгнул на лошади над земляным оборонительным валом, покрытым дерном и поскакал вниз к своей линии обороны, махая шляпой, солдаты разразились приветствиями при демонстрации им глупой бравады.

– Черт побери, если это не походит на Атаку Пикетта!

Фразу произнес Стэн, осаживая лошадь около него, его голос от волнения прозвучал резко и громко.

Винсент ничего не сказал, поднимая полевой бинокль, изучая вражеское продвижение вперед. На переднем плане виднелись красные штандарты умена, несколько из их командиров передвигались верхом. Равномерно до самого конца наверху держались полковые тотемы каждой тысячи из человеческих черепов, окруженные высокими большими воинами, вооруженными винтовками. Остальные несли мощные военные луки, бьющие на двести футов, с уже вставленными стрелами.

Батареи на северо-восточном и северо-западном флангах открыли огонь по продвигающемуся врагу, картечь разрывалась над шеренгами, но это была всего-навсего раздражающая помеха. Благодаря прямому попаданию флаг одной из тысячи упал на землю, но затем снова поднялся. Расстояние было меньше чем тысяча ярдов, затем девятьсот, потом восемьсот.

Сержанты вдоль его собственных линий обороны выкрикивали приказы, говоря солдатам поднять с помощью рычажка прицелы на максимальный угол. Прозвучало несколько отдельных выстрелов, это действовал отряд снайперов, вооруженных винтовками Уитворта и новыми длинноствольными тяжелыми винтовками Шарпа. Некоторые из солдат, вооруженных более легким оружием, открыли пальбу и обоснованно получили нагоняй от офицеров.

Хорошо. Ждем, пока они не подойдут на четыреста ярдов. По-прежнему стоит утро, дым будет прилипать к земле, ослабляя видимость. Лучше подождать.

Расстояние было в шестьсот ярдов, и тут они остановились.

Наступила жуткая минута тишины, и затем он услышал ритуальное пение, странные жуткие крики. Резкие, гортанные слова. Он видел это прежде, наездники орды, которые знали, что они идут на смерть, и перед атакой они совершали этот заключительный жест по отношению к своим врагам и своим богам… воспевая названия своих кланов, имена своих предков, и свои собственные имена и боевые награды.

Странные грохочущие крики катились через степь, к которым присоединялись нарги и военные барабаны, грозовой рев. Бантаги топали ногами в ритм скандирования, сотрясая землю. Эффект был гипнотическим, скандирование нарастало до своего пика, постепенно понижалось, затем становясь даже выше.

Снова солдаты встали, наблюдая, преисполненные благоговейным страхом. В течение краткого момента вся ненависть умерла в сердце Винсента. Он почти восхищался такой безумной примитивной храбростью. Отдельные бантаги начали выступать из шеренги, вынимая из ножен ятаганы, многих из них полоснули острыми, как бритва лезвиями по своим собственным предплечьям, затем снова поднимая к верху пропитанную кровью сталь, их отдельные скандирования заглушались грозовым ревом.

Вдоль его собственной линии обороны он услышал солдат предпринимающих ответ, сюрреалистический звук «Боевого гимна республики», поющегося на русском. Всему этому были противопоставлены непрерывные хрустящие звуки разрывов мортирных снарядов, артиллерия, оглушающая картечью, и при этом, вдалеке с правой стороны от него, в миле на восток от квадрата, слышался постоянно увеличивающийся рев бронированного сражения.

Он посмотрел вверх. Воздушные машины были там, почти двадцать штук. Они держались позади, летя высоко и, весьма вероятно, выжидали того, что каре распадется, прежде чем устремиться вниз, начав атаку. Он мельком увидел всего двух «Шмелей», устремившихся вниз словно соколы, врывающиеся в стан вражеских машин.

Он задался вопросом, где, черт побери, находилась остальная часть «Шмелей».

Ревущее скандирование, понизилось до глубокого рычащего баса, и затем за несколько секунд раскрутилось до высокого вопящего пика…

– Бантаг ху! Бантаг ху! Бантаг ху!

Штандарты уменов, держащиеся наверху, вращали вокруг непрекращающимися кругами. Верховые командиры выехали перед шеренгой, подгоняя своих лошадей на медленный легкий галоп, выдернули ятаганы. Как будто управляемые единой рукой двадцать тысяч луков были повешены через плечо, затем двадцать тысяч ятаганов были вытащены из ножен и подняты ввысь, отражая лучи утреннего солнца. Общий вздох изумления прошел через его линии обороны.

– Боже мой, они собираются атаковать по прямой! – прокричал Стэн.

Винсент повернулся к курьеру.

– Я хочу, чтобы резервная бригада из центра сейчас же передислоцировалась! – прокричал Винсент.

Юноша отсалютовал и поскакал прочь. Винсент схватил еще одного вестового и послал его к командиру на восточном фланге квадрата, приказывая ему быть готовым переместить половину своих людей на север, и послал еще одного с тем же самым приказом западной стороне.

Как раз когда эти три курьера умчались прочь, красные знамена, развивающиеся на ветру, опустились вниз, указывая прямо на центр его линии обороны.

Вырвался безумный, воющий рев. Не было ни перехода в атаку медленным равномерным шагом, ни какого-либо искусного маневрирования.

С безумным страстным воплем двадцать тысяч бантагов бросились бежать вперед, их гигантские шаги сокращали расстояние между противостоящими сторонами в пугающем темпе.

– Приготовиться к четырехсотярдовому залпу! – крик эхом пронесся вдоль его собственной линии обороны.

Солдаты присели на корточки позади брустверов, покрытых дерном, отщелкнули назад ударники, обвили пальцы вокруг спусковых механизмов.

Атака пронеслась через первую сотню ярдов меньше чем за двадцать секунд, оценил Винсент, и они все еще набирали скорость, самые храбрые и самые проворные двигались впереди всех. Командиры, скачущие верхом на лошадях, унесенные безумным исступлением, находились далеко впереди, некоторые почти наполовину расстояния до линии обороны.

– Великолепно! – прокричал Стэн.

Пораженный, Винсент посмотрел на своего старого товарища, но и в нем тоже что-то взволновалось. Он вспомнил множество ночей, давным-давно, там, на Земле, слушая опытных ветеранов говорящих с трепетом, описывающих атаку южан, несущихся к Семинарийскому холму и через кукурузное поле у Антиетама. Боже мой, это – то, на что она, должно быть, была похожа, незамутненная безумная храбрость, бросок в бой в дикой, всепоглощающей вспышке.

– Прицелиться. – Крик эхом несся вверх и вниз по линии от сотен сержантов и офицеров. – Цельтесь ниже, парни, цельтесь ниже!

Винсент придержал дыхание.

– Огонь!

Залп разорвался в центре линии обороны, и в течение нескольких секунд нахлынул на фланги.

Вздыбившееся волной белое облако временно ослепило Винсента. Был слышен общий металлический звон тысяч открывающихся затворов, извлечения гильз, новых патронов, вставляющихся вовнутрь, захлопывания затворов. Офицеры и сержанты ревели приказы, чтобы солдаты опустили планку прицеливания на триста ярдов.

Винсент почувствовал прилив гордости. Они были ветеранами. Не было никакой паники, только равномерный профессиональный темп.

Те, кто были самыми быстрыми, ждали, зафиксировав свои стволы на насыпи.

– Прицелиться!

Отдельные роты и полки выстрелили, выбрасывая наружу стены огня. Сухая трава перед укреплениями уже загорелась, клубы густого белого огня прилипли к земле. На мгновение, прежде, чем дым от второго залпа перекрыл всю видимость впереди, он увидел смертоносный эффект первого залпа – множество бантагов рухнули на землю, однако это лишь слегка замедлило темп безумной атаки, поскольку волна наступавших просто перекатилась через павших, раздавив их.

Режущее слух сотрясение прокатилось по квадрату, в центре каре разорвался зарядный ящик, из-за мортирного снаряда сдетонировали несколько сотен фунтов снарядов, посылая на сотню футов в воздух огненный шар.

Он мельком увидел батарею, установленную в углу с правой стороны от него, расчет лихорадочно проворачивал барабан угла прицеливания, в тот же самый момент, когда их товарищи раскрыли казенники, протерли канал ствола, и со стуком зашвырнули вовнутрь кучу картечи.

– Произвольный самостоятельный огонь!

Команда пронеслась эхом над какофоническим громом, солдаты приветствовали приказ одобрительными возгласами, поскольку их освободили от необходимости ждать, и в течение секунд размеренные тяжелые залпы заменились непрерывным треском.

Силы утреннего ветра оказалось как раз достаточно, чтобы приподнять занавес дыма настолько, что темная стена продвигающейся атаки стала видна. Они находились меньше, чем в двухстах ярдах, и по-прежнему приближались в ужасающем темпе.

Они собирались идти напролом.

Стэн оторвался от Винсента, пришпоривая вперед своего коня, вытаскивая револьвер.

Винсент также почувствовал силу, втягивающую его в сражение.

«Нет, здесь, стоять здесь». Он посмотрел налево, его знаменосец был неподвижен, сидя высоко в седле, но на самом деле челюсть мальчика висела широко открытой в потрясенном изумлении.

Внезапно из дыма появился одинокий всадник, кровь вытекала из полудюжины ран, его лицо превратилось в мякоть, мертвый, но все еще атакующий, его лошадь в неистовом безумстве смогла перепрыгнуть через земляное укрепление, прежде чем рухнуть под градом пуль. Еще один наездник выскочил из дыма, он был по-прежнему жив. Он не держался за узды, обе его руки были широко расставлены, ятаган в его правой руке, лошадь под ним прыгнула через баррикаду. Дикий вопль боевого безумия наездника прозвучал громче ревущего сражения. Казалось, что он висит в воздухе, люди отскакивали назад, как будто он был безумным богом.

Лошадь приземлилась, всадник поскакал прямо на Винсента. Он вытащил свой собственный револьвер, начал поднимать его, и затем залп пронзил берсеркера. Он упал со своей лошади, растянулся навзничь на земле, лошадь рухнула около него.

Изумительная храбрость, подумал Винсент.

Потом он заметил темное облако, поднимающееся вверх из-за покрова дыма. Залп лучников. Это была старая тактика орды выпускать тучи стрел, вести огонь поддержки позади атакующей линии. В дыме и беспорядке впереди он только видел их, взлетевших высоко над шеренгой, которая все также вела атаку вперед и находилась теперь на расстоянии меньше чем в сто ярдов.

Мало кто из людей вообще видели их, столь полны решимости были они, поливая врага огнем. Тысячи стрел летели по дуге вниз, так, что в момент их приземления показалось, как будто тысячи молодых, покрытых перьями, побегов выросли из земли. Залп был недолетом, однако довольно много стрел врезалось в оборонительные линии, солдаты падали, хватаясь за пронзенные руки, ноги, или просто от смертельной раны. Число криков боли росло и росло.

Винсент повернулся к еще одному курьеру, крича ему, чтобы тот нашел командира четырех батарей мортир и сказать ему, установить диапазон на двести ярдов и бить по нему непрерывно.

Еще один залп полетел вверх и затем еще, этот уже прицельнее. Ублюдки взяли выше, посылая смертельные стрелы в центр квадрата. Почти в тот же самый момент из клубящегося дыма появились атакующие, сплошная стена бантагов, бегущих прямо на них.

Дикие крики приближались, командиры призывали своих людей стоять. Прямо перед Винсентом, командир полка, держащий флаг 15-ого Суздальского и демонстрирующий незаурядное самообладание, обладая прочным контролем над своим подразделением, приказал солдатам прекратить огонь и ждать. Когда стена бантагов очутилась на расстоянии меньше, чем тридцать ярдов, была дана команда, приготовиться и прицелиться.

Бантагские атакующие едва заколебались. С расстояния в десять ярдов вырвался залп четырехсот винтовок. Он ударил с такой силой, что передние ряды бантагов, казалось, столкнулись со стеной, сплющиваясь, теряя ход, некоторых целиком подняло и отбросило назад в бантагов позади них.

Он физически мог слышать звук залпа, пули шлепали в тела, мечи, амуницию, шлемы, луки… вооружение, части тел, и кровь настоящим фонтаном лились вверх и назад. Как один, полк лязгнул открытыми затворами, захлопывая патроны вовнутрь. Несколько бантагов справились с замешательством и бросились через оборонительную стену, сверкая мечами. Винсент увидел человеческую голову, кувыркающуюся в воздухе. Еще одного солдата подняли в воздух, ятаган, прошил его тело до рукояти, бантаг завопил в триумфе. Лейтенант прыгнул вперед, втыкая лезвие своего собственного меча в горло воина.

Еще больше бантагов ринулись вперед, следующий залп сразил их в десяти шагах. Фланги 15-ого полка начали прогибаться, поскольку полки с каждой из сторон были отброшены назад от насыпи, изгибаясь вовнутрь, словно оттянутый лук. Темная стена бантагов хлынула через защитную стену, сверкая мечами. Солдаты, по-прежнему находившиеся внизу позади вала, хлестнули вверх своими штыками, нанося удары своим высоким противникам в ноги, пах, и живот. Ятаганы поднялись и опустились, кровь брызнула во все стороны.

Запасной полк слева от Винсента пронесся вперед, люди десятками падали на землю, поскольку сотни стрел стремительно рванули вниз прямо из поднебесья.

Батареи по углам и окопавшиеся в середине линии обороны являлись опорными точками, артиллеристы пустили на двойную картечь все, что было в наличии, каждая пушка разряжала сотню железных шариков на высоте на уровне пояса каждые двадцать секунд.

Налево от 15-ого полка и центральной батареи вся оборонительная линия начала отходить назад, люди терпели неудачу в битве, безумная атака продвигалась внутрь.

Винсент мельком увидел Стэна в середине драки, все еще сидящего верхом, он палил по врагам из револьвера, в этот момент с западного фланга, контратакуя, как ураган влетели резервы. Ближе к центру квадрата солдаты перевернули вверх ногами пустые фургоны снабжения, чтобы построить баррикаду, в то время как батарея в центре, теперь со снятыми с передков орудиями, совершила разворот при подготовке к стрельбе, но настолько плотной была перепутанная свалка из бантагов и людей, что они не смели стрелять.

Ревущий залп разразился позади Винсента, и, посмотрев через плечо, он увидел, что бантаги также атаковали с южной стороны квадрата, это была совместная атака конными и пешими силами. Ординарец справа от Винсента был выбит из седла, поймав в спину винтовочную пулю, он замертво рухнул на землю. Винсент увидел клубки дыма с южной стороны… «таким образом, это – то место, где они вводят в бой свои вооруженные винтовками войска».

Бантагские стрелки сотнями надавили на южную сторону, и хотя его собственные солдаты имели преимущество в виде защитного земляного вала, они неуклонно продвигались, падая в траву высотой до колена, появляясь из нее, чтобы выстрелить, затем исчезая снова.

Затем наступило время последнего удара. В небе, первая из воздушных машин бантагов вошла в крутое пике, застучало медленно-стреляющее автоматическое оружие, пули прошили центр лагерной стоянки.

Именно сейчас пришло время бросить в бой его единственный резерв для этого случая, и два специально оборудованных броневика, расположившихся в центре квадрата, вошли в бой. С крыш переделанных машин стянули брезент, демаскируя открытую среднюю часть и пару «гатлингов», установленных для стрельбы прямо вверх. Стрелки в этих двух машинах ждали, позволяя бантагским машинам зайти поближе в пределы досягаемости, а затем открыли огонь.

Трассирующие патроны взлетели ввысь из центра осажденного квадрата. В течение секунд оба стрелка взяли цель, пули растерзали первую из машин, которая немедленно загорелась. Стрелки переместили прицелы ко второй машине, затем третьей и четвертой в линии.

Один за другим дирижабли бантагов взорвались, пилоты остальных дирижаблей прерывали атаку в резких, и крутых разворотах. Один из них вошел в вираж настолько резко, что машина зависла вертикально на боку, словно в состоянии неопределенности, затем медленно перевернулась на спину и пошла к земле.

Обломки дождем полились вниз на квадрат, части горящих судов, крылья, воющие двигатели, ставшие причиной десятков жертв, но вид внушающего страх воздушного флота бантагов, дочиста разбитого вдребезги за несколько секунд, воодушевило осажденную обороняющуюся сторону, бушующее веселье вырвалось из каре.

Но ситуация начинала обрушиваться, несмотря на победу над головой. 15-ый Суздальский был почти полностью окружен, сформировав свое собственное небольшое каре, солдаты спиной отступали назад, задние шеренги стреляли, передние стояли с изготовленными к действию штыками, пронзая любого, кто прорвался. Сотни бантагов кишмя кишели справа от Винсента, дикая сумбурная драка в рукопашную бурлила не далее как в пятидесяти ярдах от него. Стрелы тысячами продолжали литься дождем вниз, теперь насаживая так же много бантагов сколько и людей, сея беспорядок и хаос с обеих сторон.

Что касается сражения броневиков на востоке, невозможно было увидеть что-либо из-за неразберихи и дыма.

Винсент услышал от своего знаменосца предупреждающий крик. В его ноге застряла стрела, но он по-прежнему сидел верхом на лошади, он кричал и указывал своей свободной рукой.

Вокруг края 15-ого Суздальского просочились несколько десятков бантагов, во главе с тем, кто, как он полагал, был командиром умена, который невероятным образом все еще восседал на коне, они шли прямо на них.

Винсент навел револьвер и стал не торопясь стрелять. Тем не менее, они приближались.

Он повернул животное; атакующие добрались до него. Бантаг, держащий ятаган обеими руками высоко над головой, полез в атаку прямо на него. Он выстрелил в лицо воина своим предпоследним патроном. Позволяя пройти лезвию своим опускающимся кончиком над головой, сверкнувшим мимо лица Винсента. Еще один бантаг, атаковавший пешим, приблизившись, наклонился, стремясь подрезать поджилки лошади Винсента. Он свалил того на землю, поднял револьвер, чтобы выстрелить в командира умена, и нажал на пустой цилиндр.

Командир, ревущий в диком триумфе, весь в крови, стекающей от ран на лице и груди, злобно рубанул с плеча, Винсент поднырнул под ятаган, лезвие просвистело мимо его ушей. Их лошади столкнулись, почти выбив Винсента из седла. Он дрогнул под натиском, отбросил револьвер в сторону, неуклюже пытаясь вытащить свой собственный меч, и едва успел сделать это, чтобы парировать следующий удар, который послал ошеломляющий укол боли через руку.

Он мельком увидел своего знаменосца раскачивающегося в седле, с мечом, погруженным в его грудь, безуспешно сжимающего флаг, когда темные жаждущие руки поднялись, хватая его.

Командир умена без труда оправился от парирования и начал наносить удар с уклоном влево. Винсент попытался повернуться, неловко поднимая онемевшую руку и лезвие, чтобы заблокировать выпад.

Раздался рев стаккато, пронося мимо Винсента разгоряченные трассирующие пули, прошивающие командира. Наступил момент, когда они вглядывались в глаза друг друга, бантаг внезапно стал выглядеть бесконечно старым и слабым, его обманул в последнюю секунду приз, к которому он так смело и в данный момент так тщетно стремился. Он упал на спину, и громкий крик поднялся среди бантагов вокруг него, крика страдания и страха, когда один из двух броневиков, которые настолько целиком и полностью отбили воздушное нападение, теперь с грохотом продвигался вперед, его спаренные «гатлинги» были опущены, чтобы стрелять по атакующим.

Трассировочные снаряды бушевали через фланг 15-ого, по две, три, четыре тяжелых пули 58 калибра прошивали каждого воина. В течение секунд прорыв был отбит и отступил через вал.

Машина, своими колесами разворашивая толстый дерн, проскрипела мимо Винсента, по-прежнему стреляя. Он попытался отстраниться от гортанного воя раненых бантагов, когда тяжелые железные колеса прокатились через них, вдавливая их все еще дергающиеся тела в землю.

Длинная очередь пронеслась вдоль защитной стены, валя на землю атакующих, которые все еще врывались на вал. Радостные вопли донеслись со стороны 15-ого полка, солдаты повернулись и бросились вперед в контратаку со штыками наперевес. Опять это был старый размен, массивный размер и сила бантагов, возмещенные меньшими, но намного более ловкими людьми, которые могли избежать сокрушительных ударов, врываться, и колоть штыком вверх.

Постепенно защитный вал был возвращен, земля на сто ярдов внутри квадрата была усеяна мертвыми, раненными, и умирающими. Когда броневик добрался до оборонительного вала, он повернул поток огня, направляя наружу, разрезая конных лучников, обеспечивающих огонь поддержки, и в течение нескольких секунд, создал хаос.

Бантаги спотыкаясь, стали спасаться бегством обратно из квадрата; кучки непокорных выживших и попавших внутри в ловушку, дорого продали свои жизни. Те, кто был ранен, в заключительном жесте презрения, изо всех сил старались перерезать свои собственные горла, а не страдать в предсмертной агонии в руках людей.

Винсент, все еще ошеломленный от краткого поединка на мечах, поскакал к защитному валу. Нападение было отбито, разрозненные фрагменты отступали подобно волне, разлетевшейся вдребезги на зажатом между скалами морском побережье.

– Вы видели их, вы видели их!

Это был Стэн, кровь вытекала из сабельного разреза по его левой щеке. Он истерично кричал, нацеливая револьвер, сжимая спусковой крючок. Его ударник бил по пустым цилиндрам, и все же он все равно пытался стрелять.

После того как отступили последние из атакующих в пешем строю, винтовочный огонь переместился на всадников. Лошади встали на дыбы, падая на землю, благодаря чему поток стрел из луков уменьшился, затем они заставили лошадей развернуться и начали отступление, сопровождаемые выжившими пехотинцами.

Винсент, пораженный пристально посмотрел вокруг в благоговейном страхе. Земля устилалась бантагами в черной униформе. Атака была уничтожена. Тем не менее, когда он рассмотрел свою собственную линию обороны, то увидел, что также получил ужасный удар. Намного больше тысячи, возможно две тысячи или даже еще больше его собственных солдат погибло, их тела, перепутанные с бантагами, лежали вдоль линии оборонительной стены и дальше, ближе к центру квадрата.

Центральная батарея была полностью разгромлена, весь ее расчет был уничтожен в рукопашном бою, какой-то пехотный офицер уже принялся за дело, крича своим людям сложить винтовки и очистить орудие. Легкораненые возвращались в центр каре, санитары-носильщики уже принялись за работу, а крики и вопли с места расположения полевого госпиталя можно было услышать на всем пространстве квадрата.

– Проклятье. Мы побили их, мы побили их, – прокричал Стэн на английском языке. – Как в Фредериксбурге, не считая того, что на сей раз, позади стены были мы.

Винсент ничего не сказал, его пристальный взгляд повернулся обратно на восток, где громыхал рев бронированного сражения. Одна из машин Григория вспыхнула огненным шаром, башню подбросило прямо вверх, когда внутри взорвались керосин и боеприпасы.

Горящие машины, и человеческие, и бантагские, в большом количестве накрывали следующий холм, поскольку обе стороны сражались за обладание высотой. Сотни бантагских пехотинцев проникали на фланги сражения снаружи квадрата. Он видел, как маневрировали несколько ракетных команд, пробегая по траве, в попытках оказаться достаточно близко для смертоносного выстрела.

– Мы выпутались, да еще надрали им задницу, – задыхался Стэн.

Винсент устало покачал головой. Подняв полевой бинокль, он посмотрел прямо вперед. Отбитые атакующие отступали, чтобы выйти за пределы диапазона поражения, но их по-прежнему оставались многие тысячи. Если бы они послали в пехотинскую атаку три умена вместо двух, то, предположил он, они наиболее вероятно пробились бы насквозь.

Посмотрев на запад и вокруг на юг, он увидел, как в воздухе развеваются сигнальные вымпелы, и водовороты кружащейся вверху пыли, там перемещались тысячи верховых воинов. Они могли бы побеспокоить их с юга, но крутой уклон вдоль той стороны был слишком хорошей защитной позицией, чтобы взять его штурмом. Нет, они просто крутились.

– Стэн, – рявкнул Винсент, – доставь сейчас же сюда своих командиров дивизий. Они возвращаются, и у нас нет лишнего времени.

Стэн, успокаиваясь наконец от безумства сражения, огляделся на останки своего корпуса и наконец кивнул на запад.

– Тот путь, местность по-прежнему чиста.

– У нас нет лишнего времени.

Время. Он оглянулся назад на восток на столкновение броневиков. Оно медленно тянулось во времени. Бантаги не входили в соприкосновение на расстояние поражения цели, Григорий, мудро не заходил слишком далеко из-за страха того, чтобы быть разбитым пехотой. Если оно будет держаться на прежнем уровне, то пехота будет уничтожена, и тогда битва броневиков больше не будет иметь значения.

Он пристально поглядел на солнце, которое стало теперь кроваво-красным от дыма сражения. Казалось, как будто оно неподвижно висит в утреннем небе.