Текст книги "Солдаты"

Автор книги: Уильям P. Форстен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава 9

Ганс говорил ему, что он будет наслаждаться этим, и был прав. Ему никогда так уж сильно не нравились лошади. Офицер должен был ехать верхом, и он так делал, но пытаться сохранить удобное положение на спине монстра, размером с Клайдесдала было невозможно, особенно после ранения в бедро.

Езда на броневике была другой. Она отбила ему все кишки, пока они грохотали то вверх, то вниз по обширной волнистой равнине, но на данный момент ему было все равно… он вернулся к боевым действиям, а это единственное, что берется в расчет.

Достигнув вершины низкого откоса, водитель остановил машину. Слева от Винсента, растянувшись на земле, валялось полдюжины бантагов, разорванных на части огнем «гатлинга», их животные также были мертвы. «Шмель», который выполнил работу, возвращался с востока, прочесывая территорию. Он помахал крыльями, когда пролетал над головой, скорее всего, растратив боеприпасы, отправляясь обратно на базу.

С трудом передвигаясь, Винсент повернулся, держась за стенку башни, свесил ноги за борт машины и неуклюже спрыгнул на землю. Было здорово оказаться вне машины. Открытый люк в потолке башни, как правило, выступал в качестве вытяжной трубы, вытягивая тепло с главной палубы ниже, где находился котел. Сухой шалфей трещал под ногами, резкий запах перебивал вонь горячего масла и керосина.

Он поднял полевой бинокль. Далеко впереди, на расстоянии в несколько миль, он видел их, шесть уменов, которые смогли идентифицировать к настоящему времени, шестьдесят тысяч верховых воинов Орды… и все они в ужасном замешательстве.

Прорыв начался на рассвете. Нападению предшествовал заградительный ракетный залп из пятисот снарядов, а затем пошли пятьдесят два броневика. Они потеряли шесть единиц в такой открытой атаке, но в течение нескольких минут их огневая мощь, совмещенная с поддержкой двадцати «Шмелей», прорвала зияющую дыру в милю шириной в линии обороны бантагов, враг бежал в панике дезорганизованной толпой.

Вслед за ними отправился весь 3-й корпус, двигаясь полками в громадном каре, ту же систему Ганс использовал год назад во время отступления от Зеленых гор. Но на этот раз с ними дополнительно была артиллерия и фургоны с припасами, в дополнении к «гатлингам» на борту броневиков и в воздухе.

«Это был другой вид войны в другую эпоху», осознал Винсент. Варинна постигла эту мысль, и она начала обретать черты в его собственном разуме. Это более походило на корабли, маневрирующие в море, чем на старый стиль баталий на земле. Держать бронемашины вместе за исключением дюжины, разбросанной по всему расположению 3-го корпуса, для обеспечения огневой поддержки, и выступления в качестве пункта сбора.

Броневик взобрался по склону рядом с ним и остановился, с шипением из предохранительного клапана вырвался пар, открылась верхняя дверца и оттуда высунулась голова.

– Ублюдки не знают что делать!

Тимокин усмехнулся, сидя в башне своей машины и вытирая лицо тряпкой перепачканной потом. Он выбрался наружу и спрыгнул на землю рядом с Винсентом. Другие машины взбирались на склон позади них, двигаясь в гигантском V-образном построении в полмили шириной. Это было грандиозное зрелище, дым вздымающийся волнами, колеса, врезающиеся в сухой дерн своими накладками, орудийные порты машин открыты, трехдюймовые орудия и «гатлинги» высунуты и готовы к использованию.

Позади них весь 3-й корпус шел в громадном каре. Непосредственно внутри гигантского квадрата не спеша передвигались шесть батарей, готовые развернуться и передислоцироваться по необходимости, в то время как в самом центре огромного квадрата находились фургоны, загруженные сверху донизу дополнительным топливом, боеприпасами и медикаментами. Единственный кавалерийский полк петлял то вперед, то назад снаружи каре вдоль флангов и тыла, солдаты иногда придерживали лошадей, чтобы обменяться парой выстрелов с бантагскими всадниками, которые рисковали подобраться слишком близко к боевому построению. Над головой лениво кружили четыре «Шмеля», готовые спикировать на бантагов, которые могли бы попытаться предпринять атаку.

Он чувствовал радостное настроение в рядах солдат. Третий корпус оставался в Тире на протяжении всей зимы, избегнув распотрошения армии в Риме и поражения у Капуа.

Во всяком случае, люди чувствовали себя брошенными, забытыми на вторичном фронте, и спустя девять месяцев в осаде, они упивались возможностью что-то доказать.

Григорий предложил Винсенту свою фляжку, и тот с радостью взял ее. Он осушил свою собственную флягу пару часов назад, и гордость удерживала его попросить еще воды у экипажа под ним, который страдает от гораздо более сильной жары. Слишком много месяцев проведено за столом, понял он. Вода была горячей, но ему было все равно, он сполоснул рот, чтобы избавиться от маслянистого привкуса, а затем сделал большой глоток.

– Это проклятое зрелище лучше, чем Капуа, – сказал Григорий, слегка морщась, когда Винсент бросил фляжку обратно. – Эти машины были сделаны для такого типа территории, а не для клубка траншей и ловушек на севере.

Винсент кивнул, соглашаясь с ним.

Он продолжал изучать врага. Струйки пыли вздымались на западе несколькими милями позади колонны.

«Скорее всего, они направили большую часть войск на некоторое расстояние от Тира, чтобы последовать за нами», подумал он. «Возможно, даже совсем отказались от осады, за исключением небольшого заслона, рассчитывая здесь припереть нас к стене в полном составе, и что они уничтожат нас».

Несмотря на энтузиазм Григория, и тот факт, что он сам планировал эту операцию, Винсент чувствовал холодок, ползущий по позвоночнику. Одно дело рассчитать все это на бумаге и на карте, и совсем другое дело оказаться здесь и сейчас. Ганс был прав, здесь было по-другому. На севере, в Риме, земля была населена. Там были дороги, виллы, городки, типично упорядоченные для Рима, все расчерчено на квадраты и надлежащего качества. Здесь же была ненаселенная территория, холмистая прерия, видимая настолько далеко, насколько позволяло зрение, такая, какой он себе ее представлял в Канзасе или Небраске. Местность для броневиков, но не для колонны пехоты, передвигающейся на своих двоих.

Это был странное соотношение сил. У бантагов на этом фронте не было ни одного броневика. Несколько ракетниц они уже израсходовали, а артиллерия не могла устоять против атаки броневиков в открытом поле. Однако верхом они могли скакать по кругу, вокруг машин и марширующей колонны 3-го корпуса. Он оглянулся на запад, где 3-й корпус, почти одиннадцать тысяч человек, двигались через сухую траву высотой по колено, глядя, как колеблющиеся синие волны пересекают зелено-коричневое море. Теперь ни одна из сторон не могла вступить в схватку с другой.

Тем не менее, бантаги имели одно серьезное преимущество – они могли выбрать место, где остановиться и сражаться. Он не мог. У них была подвижность, как тактически, так и стратегически, с его стороны была огневая мощь. Если бы они тоже смогли увеличить огневую мощь, то это могло бы стать смертельным. И это также было частью плана.

Он шел перед своей машиной, рассматривая землю, вспоминая карты, которые он изучил настолько внимательно, что они намертво были запечатлены в его памяти. Они находились примерно в двадцати милях от Тира, чертовски неплохой марш для первого дня. Мелкий ручей протекал непосредственно впереди, несколькими сотнями ярдов вниз по склону, вода была темной, загрязненной после прохождения всадников орды.

– Поставим лагерь здесь, – заявил Винсент.

– У нас все еще есть четыре часа светлого времени или даже больше, мы могли бы сделать еще восемь – десять миль.

Винсент покачал головой.

– Нет. Это место достаточно далеко. Кроме того, я хочу, чтобы парни окопались и огородились частоколом, с валом из дерна, и вон оттуда мы можем взять воду на ночь. Следующий поток будет через шесть миль, и если бантаги видят в этом какой-то смысл, то они будут сражаться с нами за него.

– Великолепно, и мы разжуем их по частям.

– Для этого есть время, очень много времени, – рассеянно сказал Винсент. – Позволим сначала еще немного накалиться обстановке. Кроме того, мы не главное представление, главное – это работа Ганса. Помни, мы – диверсия, приманка. Мы располагаемся на ночлег сегодня рано вечером, завтра совершим трудный марш, и должны будем почти достигнуть головной части железной дороги, которую они ведут на запад от Великого моря. Бесспорно, что к настоящему времени Джурак рассчитывает на то, что мы нападем здесь. Он, возможно, уже послал войска и броневики из Сианя и Форта Хэнкока, чтобы сойтись в одной точке и встретить нас для защиты этой железной дороги. Давай дадим ему время, чтобы добраться сюда и облегчим ситуацию для Ганса.

«Ганс». Он вытащил свои часы. «Примерно сейчас он должен совершить нападение», подумал он. «Боже помоги ему».

Сейчас не было времени на тошноту, но прошлые два часа были сущим адом. Слабо наклонившись, он тужился, чтобы вызвать рвоту, но уже ничего не осталось. Корабль взбрыкивал и колебался, поднимаясь вверх от теплового потока воздуха, затем погружаясь обратно вниз.

– Это Сиань? – прокричал Джек.

– Чего?

– Черт побери, Ганс, возьмите себя в руки.

Он вяло кивнул, смотря вперед. Они находились над землей уже в течение часа, разрезая надвое кривую излучину реки, идущей вплоть до Сианя. Облачный покров стелился с начала дня, вынуждая их снизиться, Джек выказывал все увеличивающееся беспокойство из-за перспективы грозы. Если бы шторм действительно настиг их, то он мог уничтожить всю миссию.

Ганс поднял полевой бинокль, опершись локтями о переднюю панель, пытаясь компенсировать непрерывную болтанку дирижабля, который качался словно пробка в открытом море.

Это должен быть он. Несмотря на растущую болтанку корабля, мельком он увидел огромную, окруженную стенами территорию вокруг стоянки кораблей, и на мгновение место, которое выглядело слишком знакомым, леденящим кровь, небольшая деревня в крепости, полудюжиной миль ниже Сианя, где он укрывался после побега из лагерей для рабов. Дирижабль на мгновение утихомирился, и мир под ним, казалось, резко обрел черты. Город распростерся вдоль восточного берега, древние кирпичные стены пылали красным цветом в свете послеполуденного солнца.

Дюжины кораблей выстроились в линию в доках под утесами, большинство из них галеры, несколько пароходов, остальные традиционные чинские джонки. Темная бурлящая масса кишела в доках, выглядя, словно взбаламученное гнездо муравьев… рабы-чины. С воздуха можно было подумать, что под ними раскинулся сказочный город – высоченная пагода в центре, строения с крутыми красными черепичными крышами, дюжины небольших храмов усеивающих горизонт. И все же, когда он смог обеспечить устойчивость полевому биноклю, он скорее почувствовал, чем увидел, что волшебная часть города заброшена – дома покинуты, улицы забиты сорняками, крыши обрушены. Несмотря на то, что они трудились на своих владельцев, жители Сианя умирали, выбранные для Праздника луны, или перевозились для работы на железных дорогах, на фабриках и на линиях снабжения, или просто трудились до смерти.

Проверяя снова деревню, где он отбивался от бантагов, пока не прибыла помощь, он измерил расстояние вверх по реке. Больше не было сомнений. Они достигли Сианя, основную базу снабжения бантагской орды, транзитную точку для поставок, приходящих из центра чинского государства.

В двух сотнях миль в восточном направлении лежало черное сердце бантагской империи, обширные тюремные лагеря и фабрики, где миллионы рабов чинов трудились, чтобы поддержать войну. То сердце было его конечной целью, но сначала он должен был захватить город. Все что бантаги производили, чтобы поддержать военный натиск, проходило через это место, здесь происходила разгрузка с поездов и погрузка на корабли, которые транспортировали поставки через Великое море, на пятьсот миль к северу, там их в очередной раз разгружали и отправляли в окончательный путь до Капуа. Здесь было слабое звено в этой длинной цепи.

Это был стержень, на котором держался весь план Варинны. Глубокий рейд в центр бантагов, чтобы захватить доки, сжечь поставки – перерезать жизненно важную артерию. Винсент был диверсией, сталкивая Джурака с двумя возможными действиями противника, одно из которых – перспектива захвата ими базы у Великого моря, и, если повезет, это отвлечет на себя некоторые силы бантагов, прежде чем его собственный набег достигнет цели. Если же Винсент добьется успеха, тем лучше.

– Где приземляемся? – прокричал Джек.

– Будь я проклят, если я знаю, – ответил Ганс. – Разве ты не помнишь?

– Я только однажды пролетал над этим адским местом, и это было год назад. Второй раз я летал туда, где были вы, затем убрался оттуда к чертовой матери. Проклятие, Ганс, мы должны были совершить, по крайней мере, один разведывательный полет, прежде чем ввязываться в это предприятие.

Ганс покачал головой. Один такой полет, возможно, раскрыл бы их карты. Поэтому налет собирались выполнять вслепую.

– Думаете, они догадались о нас? – спросил Джек.

– К настоящему времени обязаны; у них должны быть береговые наблюдатели, сообщающие о том, что мы на подходе.

Город был всего в нескольких милях. Ганс с тревогой просмотрел побережье реки, в поисках места для приземления, чтобы оно было достаточно близко для непосредственного штурма территории гавани.

Ничего.

– Мы потеряли еще один корабль.

Сообщил верхний стрелок.

– Он спускается. Черт, это – бантагский летчик!

Его голос был заглушен ревом стаккато «гатлинга», вибрации, вызванные стрельбой верхнего парового оружия, встряхнули кабину.

Джек держал корабль в устойчивом положении, по-прежнему нацеленным прямо на город, с тревогой просматривая небо над ними, в поисках вражеского судна.

– Там, к северу от городской стены, похоже на аэродром! – закричал Ганс.

– Это потом! Мы атакуем, – прокричал Джек. Он выследил корабль под ними, набирая скорость.

– Достали его! Он разваливается по правому борту. Он горит!

Ганс наклонился вперед, выглядывая наружу в боковой иллюминатор, и мельком увидел двухмоторный дирижабль, объятый пламенем, опускающийся вниз.

– Наверху, сколько все еще с нами?

– Я думаю, что где-нибудь около тридцати пяти.

Ганс ничего не сказал. Лучше, чем он надеялся, но осталось всего 350 человек.

Они падали с высоты в две тысячи футов, канаты на крыльях пели.

Ганс приоткрыл переговорную трубу с грузовым отделением.

– Кетсвана, готовьтесь!

– Давно пора.

Двигатели выли, дирижабль выровнялся на сотне футов над болотистым западным берегом, потом повернулся, когда они достигли реки к югу от города, и полетел по прямой на посадку. Прямо впереди он видел потрясенные лица, смотрящие вверх, чинские рабы в доках и вокруг складов, с поднятыми руками, указывая на приближающееся нападение. Россыпь бантагов бежала вдоль стен. Поток трассировочных пуль рявкнул мимо открытого иллюминатора, ошарашивая Ганса, то был один из стрелков, летящих позади них, обстреливающий стены.

– Пролети над морскими кораблями, затем сделай вираж кругом и лети на аэродром, – прокричал Ганс.

– Зачем?

– Я хочу, чтобы чины в доках увидели наши опознавательные знаки с тем, чтобы понимали, что за ад здесь творится.

Джек накренил корабль, сильно повернув на восток, направляясь прямо к городу, затем совершил резкий вираж, опустив вниз крыло левого борта. Они находились непосредственно над доками, окаймляющими реку под городскими стенами, белые звезды Республики, нарисованные на нижних сторонах крыльев, и опознавательные знаки явственно отличались от человеческих черепов бантагов. Несмотря на вой двигателей и визжание ветра, он отчетливо услышал тысячи усиливающихся голосов, взволнованные крики надежды.

Тошнота закончилась, он выдержал, наблюдая как земля, река, город и небо катились перед ним. Пуля щелкнула по салону, разбивая окно, стекло разлетелось вдребезги.

Они выровнялись, направляясь прямо к ряду галер, стоящих на якоре бок обок, каждая из них была загружена двумя броневиками. Пароход, лишь отдаленно напоминающий речной корабль в старинном стиле, курсирующий по Миссисипи, буксировал две баржи и находился в центре реки, которые были загружены ящиками, направлялся вниз по течению. Снова над ним проревело стаккато «гатлинга»; трассировочные пули разорвались внутри первой баржи. Она взорвалась высоченным огненным шаром, обломки взметнулись ввысь на сотни футов.

– Проклятый идиот! – проорал Джек, выполняя крутой вираж, прочь от взрыва. – Прекрати стрелять туда!

Мальчик вопил от радости, трассирующими патронами расстреливая вторую баржу, также зажигая боеприпасы на ее борту. Было похоже на гигантский фейерверк, устроенный впавшим в исступление. Джек продолжил отворачивать, взлетая над городской стеной, над бантагом смотрящим вверх изумленным взглядом. Тучи чинов бегали в доках, охваченные паникой.

Ганс был переполнен сумасшедшим весельем, держась за бортовое ограждение, когда Джек резко развернулся в противоположном направлении, выровнялся, стреляя вдоль городской стены, бантаг так приблизился под ним, что Ганс не смог сопротивляться искушению и, высунув руку в боковой иллюминатор, показал тому универсальный грубый жест. Он испытал желание занять место переднего стрелка, но знал, что обязан оставаться сосредоточенным на битве. Внизу на многочисленных узких переплетающихся городских переулках, он видел сотни людей, выплескивающихся наружу из зданий, и указывающих на них. Они достигли северо-западного угла стены. Аэродром был менее чем в четверти мили впереди, но теперь они приближались к нему под прямым углом к продольной оси. Бантагская воздушная машина начала отрываться от земли, медленно поднимаясь в небо, поворачиваясь к ним.

Джек хлопнул по рукояткам дросселей назад, накреняясь на запад, снова к реке, пока не достиг противоположного побережья. Затем он толкнул штурвал, поворачивая на 180 градусов. Дирижабль, казалось, застыл на крыле правого борта, когда он вертелся на месте, разворачиваясь, чтобы встать на прямую линию в восточном направлении, нацеливаясь прямо на аэродром. Джек еще дальше убрал рукоятки управления дроссельными заслонками.

Ганс потерял из виду бантагский дирижабль, почувствовал дрожь и мельком заметил трассировочные пули, щелкающие рядом, ответный огонь сверху. Когда они повернулись, он увидел, как один из их дирижаблей снижался, левая половина крыла сложилась, захваченная огненным шаром при взрыве баржи, машина падала, словно мотылек с оторванным крылом. Корабль рухнул в реку, взвилась голубая вспышка водородного взрыва, пожирая парусину и плетеную раму.

Небо наполнилось дирижаблями, летящими словно рой сбитых с толку и разозленных пчел, направляющихся во все возможные направления. Бантагский корабль полетел прямо через середину, трассировочные снаряды прочертили полосы со всех сторон света, когда больше десятка стрелков начали палить по нему. Бантагская машина взорвалась и рухнула в доки, сбивая с ног дюжины чинов. Еще одна пуля щелкнула через кабину мимо головы Ганса, выпущенная с одного из их собственных кораблей, летящих в полнейшем беспорядке.

– Видимо это будет весело! – прокричал Джек, ложась на прямой курс на аэродром.

Он не был большим, понял Ганс, не что иное, как узкая полоса, покрытая травой, западная сторона заканчивается у речного обрыва, остальные три стороны окружены беспорядочно натыканными складами, рабскими лагерями, и круглыми деревянными строениями, которые были похожи на бантагские юрты очень большого размера.

Корабль качнулся вниз, падая ниже края обрыва, Джек хлопнул по рукояткам, задрал нос, чертыхнувшись. Они, казалось, висели в воздушном пространстве, дрейфуя к обрыву. Ганс мельком увидел красную ленту, трепещущую по ветру в конце полосы. Они шли на посадку при ветре, дующем в спину.

Корабль едва поднялся над кромкой оврага, как последовал резкий удар. Они приземлились!

Корабль подпрыгнул при посадке и покатился по аэродрому. Ганс увидел несколько дюжин бантагов, стоящих в одной стороне, все они были неподвижны и совершенно поражены.

Джек позволил кораблю выкатиться до самого конца взлетно-посадочной полосы, очищая путь для остальных прибывающих, хлопнул рукоятки дросселей вниз.

– Все наружу! Вываливайте, черт побери!

Ганс отстегнулся от сиденья, спустился, потянул приоткрытый нижний люк, вытащил карабин из-под своего сиденья. Нужно было спуститься на дюжину футов, но внезапно он понял, что не может держаться за веревочную лестницу, пока держит карабин.

– Шевелитесь, черт возьми, шевелитесь! – кричал Джек.

Ганс бросил оружие через люк, и скатился по веревочной лестнице, держась за нее, как мог, обжигая при этом руки. Сильно ударившись о землю, он схватил карабин, поместил его на колени, передернул затвор, вытащил обойму из кармана и захлопнул ее вовнутрь. Некоторые бантаги по-прежнему стояли вдоль края полосы, наблюдая за ними. Он встал и вышел из-под машины, двигаясь вдоль крыла, почти подобравшись к пропеллеру, который все еще крутился.

Кетсвана, с поднятым карабином, находился рядом с ним. Ганс шагом начал движение к бантагам, на секунду не совсем понимая, что делать. Главным образом они были седовласыми и юнцами. Еще один дирижабль проскользнул мимо него, разворачиваясь, пока не опустился на землю. Ганс смотрел на взлетно-посадочную полосу. Дирижабли шли в линию, приземляясь один за другим, за одним из них тянулся дым от горящего крыла. Он не смог дотянуть, врезавшись в обрыв чуть ниже полосы и взорвавшись. Корабль позади него пошел ввысь, выполняя крутой вираж, почти задев городскую стену крылом, выровнялся, затем полетел по всей длине поля, чтобы сделать разворот и вернуться для еще одной попытки.

Он продолжил идти к бантагам. Они стояли замороженные, словно статуи, скорее всего даже не представляя, что происходит. Их бездеятельность рассказала ему о многом… нападение было полным и безоговорочным сюрпризом, прибытие воздушного флота для них это полнейший шок. Он был уже так близко, что мог бы поговорить нормальным голосом. Он сделал паузу, и, несмотря на его ненависть, он не мог заставить себя поднять оружие; это слишком сильно походило на убийство.

Внезапно они ожили. Один из них покопался в поясе, вытащил пистолет, и поднял его. Другие также начали вытаскивать свое оружие. Кетсвана прицелился и выстрелил, отбрасывая одного из них назад. Выстрелы прорвались, Ганс продолжал движение вперед, пуля раскромсала воздух рядом с его лицом. Он выбрал постоянную цель на лбу седовласого и метким выстрелом свалил его. Перезарядив карабин, он поднял взгляд и увидел, как последний из них бежит к стене.

Ганс посмотрел назад через плечо. Множество людей лезли из-под приземлившихся дирижаблей. Восемь уже были на земле, еще два заходили на посадку, приземляясь почти крыло к крылу, один из них приземлялся прямо на него. Он рванул в сторону, чтобы убраться с дороги, падая на землю, в то время, когда корабль поворачивался, его крыло правого борта разрезало стену лачуги, пропеллер оторвался, полетел, вращаясь через поле, словно обезумевшая игрушка гигантского ребенка, вырывая большие сгустки грязи, затем развалившись на осколки. Корабль, дернувшись, остановился, правое крыло свободно качалось над головой Ганса. Нижний отсек для команды уже был открыт, чинские солдаты лились через край, тараторя и ругаясь.

Один из людей Кетсваны поднял горн, пропевая сигнал сбора, и солдаты бегом бросились со всех сторон. Мимо над головой прогудел дирижабль, летя с противоположной стороны от направления посадки, его верхнее и нижнее орудия палили вверх. Он мельком заметил отворачивающуюся бантагскую машину, огонь вздымался из ее водородного баллона, пилот выбросился из передней кабины, раскрывая парашют. Бантагского пилота ветром сносило в сторону взлетно-посадочной полосы. Прежде, чем Ганс мог хоть что-нибудь произнести, чины поднялы винтовки, изрешетив воина, который повис обмякшим телом на веревках.

Вокруг Ганса падало все больше солдат. У кого-то был его флаг. Он совершенно позабыл о том, чтобы нести его.

Он внимательно оглядел наружную стену аэродрома. В ней находились ворота, но они уже были закрыты.

«Нет, так можно заблудиться в лабиринте стен. Здесь были доки, захватить их, собрать там чинов, затем взять город с той стороны».

Он посмотрел назад над полосой. Большинство кораблей по-прежнему шли на посадку.

«Что с другой стороны этих деревянных юртоподобных строений? Бантагские бараки. Если это так, то мы можем потерять наши корабли».

– Джек?

– Здесь.

– Собери примерно пятьдесят парней; я хочу защитить периметр поля с другой стороны. Как только последний дирижабль приземлится и разгрузится, начните их разворачивать, и отправьте их назад в воздух для обеспечения поддержки.

Он побежал по уклону аэродрома, даже не дожидаясь ответа. Корабли продолжали приземляться; один находился с его стороны, яростно горел, выжившие высовывались из стенки грузового отделения, прыгали на землю и отползали прочь.

Грохот выстрелов раздался со стороны стены. Он, посмотрев вверх, увидел там нескольких бантагов, стреляющих по дирижаблям на поле.

Он выделил дюжину человек, крича им, чтобы они подавили огонь, и в тот же самый момент дирижабль, заложил крутой вираж, рассекая воздух над головой, его верхний и передний стрелки вылили потоки огня из «гатлингов» вниз на стену. Отлично, что кто-то наверху догадался об этом.

Он возобновил путь, тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем, трепетавшим в груди. На мгновение, он замедлил шаг, призывая Кетсвану устремиться вперед. Резкий укол боли проскочил в груди, он почти лишился дыхания.

Проклятье, не сейчас. Он наклонился, солдат-чин сбавил шаг, приблизился с лицом наполненным страхом.

– Ганс, вас подстрелили?

– Нет, нет, я в порядке.

Он выпрямился, положил руку на плечо юного солдата, чтобы удержаться на ногах. Приступ боли прошел.

Он снова отправился вперед, по дуге к северо-западному углу стены. Верфи и доки были намного больше, чем он думал, когда находился в воздухе. Справа от него, на северной стороне полосы приземления, находился ряд корабельных ангаров, выступающие части которых указывали на то, что там стоят морские броненосцы. Если любой из этих кораблей сможет развести пары, и выбраться на реку, то с ними покончено.

«Хотя, если бы они могли захватить их», подумал он с усмешкой, «Булфинч смог бы разрушить до основания бантагское судоходство».

Поймав взгляд сержанта-чина, командира отделения, он указал на корабельные ангары. Сержант не нуждался в пояснениях. Он отдал честь, крикнул своим людям следовать за ним, и побежал прочь. Прямо под его ногами, на расстоянии меньше чем сотня футов, догорали остатки дирижабля торчащего из реки. Он видел нескольких выживших, ползущих вверх по берегу реки.

По всей длине города располагались дюжины причалов, с судами, стоящими на якорях, некоторые из них горели яркими факелами. Боеприпасы на барже, горящей на середине реки, все еще взрывались, осыпая придоковую территорию пылающими угольками.

Уровень воды в реке был невысоким, почти на двадцать футов ниже уровня стены. Утес, на котором был построен город, простирался примерно на сорок футов за стену, а затем резко обрывался вниз к докам на двадцать футов ниже уровня мыса. Дорога с крутым уклоном связывала верхний и нижний уровни. Она выходила из главных ворот города, находящихся на расстоянии в пару сотен ярдов. К югу от ворот, он в первый раз заметил, что железнодорожные пути шли между стеной и краем утеса, крытые вагоны и вагоны-платформы стояли на пути, все они кишели чинами. На крышах нескольких вагонов заняли позиции бантаги; низко прижавшись, они стреляли в его направлении.

Широкая пристань на берегу реки стала местом абсолютного хаоса. Тысячи чинов роились взад-вперед, бантаги видимые в давке, возвышались над своими рабами. Кетсвана развернул густую стрелковую цепь от стены до края утеса. Ганс подошел к нему.

– Мы не в состоянии разойтись! – прокричал Ганс, стараясь преодолеть какофонический рев. – Я буду идти по верхней части мыса. Не отставайте от меня, спускаясь к пристани. Когда вы будете проходить мимо каждого корабль, стоящего на якоре, сметайте бантагов, но не спутайтесь с ними. Мы доберемся до ворот, затем попытаемся закрепиться в городе. Теперь двигайтесь!

Он двинулся вперед медленным шагом, за ним последовало несколько дюжин человек, двигаясь по губе мыса, настороженно глядя на стену над ними. Кетсвана, возглавивший еще несколько десятков, скатился на глинистый береговой вал, спускающийся к пристани. Бурлящий хаос из чинов и бантагов дал задний ход в замешательстве при виде этой одетой в голубое линии, охватывающей их дугой со стороны города. Клубки дыма зажглись со стороны бантагов, расположившихся на пристани, вдоль берегового вала, с кораблей и с крыш стоящего поезда.

– Цельтесь тщательно! – прокричал Ганс.

Цепь стрелков открыла ответный огонь, пытаясь избежать попаданий в испуганных рабов, пойманных в середине хаоса. Они рванули вперед, мимо первых мертвецов, к огромному несчастью многие из них были люди. Уничтожающий залп разразился со стороны галеры, привязанной к пирсу, несколько дюжин бантагов, расположились в линию у борта корабля. Человек рядом с Гансом упал, не произнеся ни звука, лицо превратилось в кровавое месиво.

Ганс стал на колени, тщательно прицелился и выстрелил. Бой затянулся на несколько минут, поскольку они изо всех сил пытались подавить бантагов, обороняющих стоящее на якоре судно, парни вокруг Ганса, стоя на коленях и лежа на животе, вели ответный огонь. Он потерял еще двоих в скоротечной перестрелке. Они теряли драгоценное время. Кетсвана, сделал первый шаг, он вскарабкался на нос корабля, исчезнув в неразберихе. Через несколько секунд он снова появился, размахивая тяжелым двуручным бантагским ятаганом, зарубив, одетого в черное воина. Выкрикивая дикий боевой клич, держа ятаган в воздухе, он прыгнул обратно на палубу и атаковал.

Следующий вниз по течению корабль был объят огнем, связанные в узел паруса горели как факелы. Ганс бросил свою атакующую линию вперед; они должны захватить ворота. Он увидел темную колонну, выходящую из ворот, пехоту бантагов и его сердце сжалось.

А потом началось восстание. Пехота бантагов, зажатая со всех сторон тысячами обезумевших от страха чинов, попыталась отстраниться от столкновения с толпой, рубя ятаганами, избивая прикладами винтовок, коля штыками, пробивая себе путь через свалку.

Пойманные между двух огней, чины, наконец, взорвались. Ужас толпы выплеснулся на своих мучителей, и через несколько секунд вся территория доков от одного конца до другого превратилась в ужасное и ожесточенное восстание, местом революции замученных рабов против их безжалостных и жутких хозяев.