Текст книги "Доктор Рэт"

Автор книги: Уильям Котцвинкл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

***

Прокладываю свой путь из этой норы, прорываюсь сквозь последние слои грязи и мусора, и вновь высовываю нос на воздух, поближе к ораторствующим бунтовщикам. Важные шишки. И у каждого множество напыщенных идей. Но представили ли они свои соображения в трех экземплярах? Удалось ли им опубликовать хоть какие-то путанные статьи? Ни один из этих бунтовщиков не имел неприятностей с составлением аннотаций, примечаний, библиографии и индексации.

Но вы только взгляните туда, на стол ученого-профессора. Почти законченная рукопись его книги о Королеве, шимпанзе, полная удивительных подробностей, в которой он убедительно доказывает, что повреждение моторного отдела коры головного мозга приводит к параличу ее руки. И что еще более важно, когда Королева пробуждается и обнаруживает свою руку бездействующей, она проявляет удивление.

Это последнее замечание особенно важно, и представлено наиболее полно, с большим количеством перекрестных ссылок и аннотаций. Так и должно быть, потому что Королева была удивлена настолько, когда проснулась и обнаружила, что ее рука бесполезна, что сжевала концы пальцев и разодрала все мышцы от запястья до предплечья.

Черт бы побрал этих плешивых крыс! Бунтовщики пытаются освободить нашу контрольную обезьяну от ограничивающего движения стула. Они уже грызут стяжки на ее передних и задних лапах!

– Прекратите, педерасты! (Смотрите: "Содомия среди обезьян-резусов", Харрис и Логан: "…самый слабый из самцов, Сьюзи, был подвергнут содомии (мужеложеству) со стороны своих приятелей"; смотрите также мой "Научный бюллетень" за март.)

Они освободили его! Вот он идет, разносчик особо важного вируса, который мы разработали для использования против коммунистической угрозы. Его глаза подернуты пеленой, и он ворчит, как в бреду, на собравшихся крыс. Его голова ярко светится. Ее окружает широкий круг света, похожий на радугу, и внутри него, под каждым из цветовых потоков, можно видеть содержание передачи мятежников. Вдоль радуги, окружающей голову обезьяны, бесконечной лентой вспыхивают сигналы: бегущие антилопы, гориллы, продирающиеся сквозь джунгли, гиппопотамы, вылезающие из своих болот! Они все идут, каждое животное, обитающее в мире, направляется на встречу бунтовщиков!

В соответствии с эмоционально-реактивным фактором Кирби-Ханта, я тут же нагадил, пораженный всем происходящим вокруг обезьяны. Как вы знаете, наши молодые ученые, получающие поддержку из федеральных средств, потратили массу времени на анализ крысиного дерьма, рассматривая испражнение как убедительный признак степени эмоциональной реакции на стрессовую ситуацию. Да, сам профессор Кирби, великий профессор Кирби, должен быть приглашен со всем его опытом для подсчета того количества шариков, которое я оставил сзади себя в этой лаборатории в попытках установить порядок.

***

Я медленно двигаюсь через огромную равнину. Мне нужно быть очень осторожной, чтобы слон не наступил на меня и не раздавил мой панцирь. Я никогда не видела такое множество слонов. Я уже ползу несколько часов, и все не вижу им конца. Конечно, черепаха очень медлительна, но даже если и так, колонна этих гигантов все равно длинная-предлинная.

Я двигаюсь вдоль нее, разглядывая все, уделяя внимание каждой семье. Такая удивительная встреча. Возможно, наконец-то мне удастся решить загадку моего панциря, на поверхности которого находятся очень важные знаки, которые мне никак не удается увидеть. Там написана моя судьба, что наиболее вероятно, но ведь так и повелось: труднее всего увидеть собственную судьбу. Я только однажды попыталась разглядеть самый край ее, отразившийся в воде небольшой лужи где-то посреди джунглей. Однако временами мне кажется, что я чувствую, как весь рисунок, прожигая панцирь, непосредственно отпечатывается на моей коже.

Я знаю многое о нем: центр рисунка составляет мое сердце. Маленький фрагмент рисунка, который я видела в луже воды, был похож на фигуру птицы, парящей за облаками, далеко от земли. И вот я пришла, волоча по земле свой панцирь, свою загадку. Неужели я буду летать, как птица?

Мне это кажется невероятным. Но кто знает? Этот большой сбор непохож ни на что, о чем я могла бы даже мечтать. Тем не менее, это тоже записано где-то на моем панцире.

***

Благослови меня, Клод Бернар! Дай бедному старому доктору Рэту силу свершить это. Волны плещутся о края длинной лабораторной раковины, и поверхность воды вспыхивает под лунным светом, падающим из окон, выходящих на юг. Вниз, Рэт, прячься!

По воде двигалась губка с патрулем мятежников, и три крысы-моряка гребли кончиками языков. Они смеялись и шутили, не обращая никакого внимания на прибрежную кромку. Я быстро пробегаю вдоль раковины к сушилке для посуды и скрываюсь за ней.

Теперь через этот проход, где стоят баки с отходами. Это малообитаемая часть нашей колонии, все ее улицы пустынны. Слышно только плеск воды и отдаленный смех моряков…

Некоторые баки перевернуты мятежниками, и их содержимое вывалилось прямо на улицу. Несвежее печенье, объедки со стола, все было просто свалено в сточный желоб. Очень непривлекательная часть города. Нужно отправить отчет по этому поводу для персонала сторожей.

Что это я слышу?

Музыка! Очень тихая и плохая. Я и понятия не имел, что наш ученый-профессор имел такую "белую" музыку в своей фонотеке. Без сомнений, это здесь с научной целью. Но лучше я все-таки расследую это. Кажется, она доносится вот из той большой темной клетки, вон там.

У двери обломки нескольких разбитых ступеней. Я осторожно взбираюсь по ним и заглядываю.

– Добрый вечер.

– О, да… да, разумеется. Добрый вечер.

О, небо, эта крыса, стоящая сразу за входом, имеет розовую карточку-идентификатор. ("Гомосексуализм у крыс", Ратледж и Хелл; смотрите так же "Социальные отбросы по всем группам самцов", Рендела и Бейли.)

Я очень осторожно продвигаюсь вперед, стараясь не проявлять любопытства. Сейчас музыка звучит громче, пол покрыт шелухой от земляных орехов. В углу…

Ах, моя добродетель!

Повсюду видны крысы с розовыми карточками, они болтают и около водяного крана, и развалясь сидят вокруг глиняной кормушки. У некоторых повязаны головы, у одного повязка на глазу, другой одет в черный мышиный пиджак.

Крысы-самцы танцуют друг с другом, прижавшись щека к щеке, усы к усам!

 
Этот парень сводит меня с ума,
Я от него совсем без ума…
 

Добрый доктор попал в притон п… п… Весьма красивый самец приближается ко мне. Я отворачиваюсь, делая вид, что не замечаю его, но мое сердце сильно бьется.

– Ты один?

– Почему… ах, да, да.

– Разреши предложить тебе что-нибудь выпить.

Ведь они пьют виски, принадлежащее лично ученому-профессору!

– Боюсь, я…

– Держи это. Сейчас трудные времена.

– Хорошо…

– Очень трудно найти содержательные дружеские отношения.

– Я…

– Нам придется заняться любовью там, где найдем для этого место.

Его взгляд пронизывает меня. У него прекрасное телосложение, должно быть он достиг высокой ступени протеиновой диеты. Мимо проходят танцоры, вращая бедрами. Ох, нет! В дверях появились две крысы солдата. Мне нужно прятаться.

– Расслабься. Здесь тебя никто не обидит.

Крысы-солдаты даже не взглянули в мою сторону, они прошли прямо к танцевальной площадке и начали отплясывать буги-вуги, их наперсточные шлемы были лихо сдвинуты, закрывая им глаза.

– Я могу дать тебе глубокие отношения. Я вижу, что ты весьма чувствительная натура.

Сенсорная стимуляция, звон колокола, воздушная волна, Морган и Беннингс.

– Многое закончилось для тебя. Ты слишком напряжен.

Признаки невралгии, удар сжатым воздухом, далее смотри мои заметки. Он ведет меня в угол. Я чувствую слабость в коленях.

– Мы просто поднимемся по ступеням наверх и там все искренне обсудим.

Я пытаюсь дать задний ход, остановиться.

– Несомненно, вы знаете, что святой Павел был против гомосексуализма, это не по-христиански.

Его хвост уже касается моего.

– Я могу предоставить доказательства из библии!

– Не тревожься. Я христианский священник.

– Ты?

– Я.

Он толкает меня вверх по ступеням. Другие лапы подхватывают меня сзади.

– Что за дебаты предстоят нам! Я могу процитировать вам кое-что из моей статьи…

– У меня и моих друзей наверху есть отдельная комната. Идем…

Его друзья – два матроса! Они сплошь покрыты татуировками. Я проношусь вверх по ступеням вместе с ними.

В их комнате горит свеча, на полу разбросана солома. Пламя свечи мерцает, отбрасывая странные тени на стены, где развешаны модернистские картины, явно нарисованные кончиком хвоста. Я пытаюсь ускользнуть отсюда, но что-то внутри меня хочет, чтобы я остался. Сквозь доски пола чуть слышно доносится музыка, навязчивая, но веселящая:

…парень сводит меня с ума…

Два матроса уже танцуют, тесно прижавшись друг к другу. Мой хозяин подходит и обнимает меня. Мы танцуем.

– Я никогда…

– Все когда-нибудь бывает в первый раз, – тихо объясняет он, шепча мне в ухо.

– Но идет война!

– Она бросила нас в объятья друг друга. Не нужно сопротивляться.

Его лапы крепко держат меня, в глазах холодное превосходство. Я полагаю, что мог бы потратить немного больше времени с ним, чтобы сделать важные наблюдения для исследования "Гомосексуализм у крыс, мой личный опыт". Я смогу опубликовать ее в журнале Департамента Здравоохранения, в разделе "Управление популяцией".

– Вот сюда, – говорит он, неожиданно и сильно разворачивая меня в направлении угла, где несколько клочков ветоши служили ему постелью.

– Кажется, здесь недостаточно чисто, с научной точки зрения. Я…

– Только отведи немного в сторону свой хвост. Вот так-то лучше.

– Любое количество социальных болезней… ах, боже мой!

– Расслабься…

– МЕНЯ ИСПОЛЬЗУЮТ В АКТЕ СОДОМИИ! (Смотрите: "Содомия у крыс-самцов", доктор Рэт, работа не окончена.)

– …глубокие… отношения…

Это сплошной ужас, добрый доктор Рэт был изнасилован через анальное отверстие на грязной мансарде. Но это событие также вносит и значительный вклад в стабилизацию величины популяции. Ко мне доносится тихая музыка, смешанная с мужскими голосами, смеющимися и напевающими что-то.

– Ты хороший любовник.

– Я делаю это исключительно в интересах социологических исследований.

– Не… двигайся… О! О!

– …в качестве работы для изучения здоровья общества…

– О, да!

– …с упором на экологическое состояние популяции…

– Да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да…

– …попытка совокупления до семидесяти раз за четырнадцать минут. Ваш исследователь находится в долгу перед различными государственными службами, которые обеспечили его средствами для изучения…

– …да да да да да да да да да да да да да да да да и еще раз да.

– …процесса анального совокупления. Благодарность должна быть выражена и декану факультета, без которого я не набрался бы мужества приступить к этому исследованию. Пока это лишь предварительная попытка подхода к проблеме…

***

– Идем со мной, милашка-барсук, я покажу тебе дорогу.

– Да, маленькая птичка, я иду. Мы отправляемся к большому улью?

– К самому большому!

Что за прелесть эта птичка. В джунглях много таких, похожих на нее, готовых отвести барсука именно к тому, что он любит больше всего на свете, к наполненному сладостями улью.

– Но послушай, милый барсук, если мы увидим сегодня слона, ты не дразни его и не кусай ему хобот.

– Иногда я просто не могу удержаться. Вижу слона – и чувствую, что должен укусить его.

– Пожалуйста, милый, мы же знаем, какой ты смелый. Мы знаем, что ты ничего не боишься, даже слона, но только обещай мне, что сегодня…

– Я буду стараться изо всех сил. Но что если я увижу огромную антилопу с очень большими рогами, гордо прогуливающуюся недалеко от меня? Могу я преподать ей урок?

– Ах, дорогой барсук…

– Такова моя натура, маленькая птичка. Я получаю удовольствие, когда приучаю слишком гордых животных к покорности. Мой отец поступал точно так же, и мой дед, и, вообще, все барсуки. Если я вижу слона, начинающего важничать, то должен тут же укусить его за хобот.

– Может быть сегодня ты будешь хоть немного более снисходительным.

– Что это за грохот я слышу там, впереди? Земля трясется у меня под ногами!

– Идем, милый барсук, идем, взглянем! Бежим бегом!

Я бегу сквозь чащу, сквозь заросли бамбука… Звук нарастает… что бы это могло быть…

– Вон там, милый барсук, взгляни на этот рой!

Бамбук расступается, и я бегу сквозь него.

– Ты видишь, милый барсук, ты видишь!

– Да, я вижу!

– А теперь, пожалуйста, никого не кусай.

Что за сборище было там! Я еще никогда не видел, чтобы великая равнина была заполнена таким количеством самых разных животных. Здесь были все семейства. Деревья просто почернели от макак и обезьян. А там, расхаживали взад и вперед львы, совсем рядом с антилопами!

– Как это удивительно, маленькая птичка!

– Да, милашка-барсук. Сегодня все сердца смягчились. Сейчас здесь нет поднятых хвостов, нет испуганного подергивания.

– Взгляни! А вот и необыкновенный вождь антилоп, с тяжелыми витыми рогами!

– Теперь, милый мой барсук…

– Я не буду кусать его. Нет, в этом нет необходимости. Посмотри, как спокойно он стоит. В его глазах нет гордости. Они наполнены удивлением.

– Идем сюда, милый барсук, навестим белого носорога!

– Нет, я собираюсь нанести визит слонам.

– Ты можешь увидеть слонов в любое время, милашка. Будет гораздо лучше, если мы пойдем и взглянем на что-нибудь действительно редкое. Посмотри, горные гориллы спустились на большую равнину. Идем, милый барсук, взглянем на них. Зачем тебе тратить время на слонов.

– Думаю, что все-таки навещу их. А то они будут удивляться, куда же я подевался.

– Нет, им не придется удивляться, милый барсук. Идем же, идем со мной вот сюда…

Она очень приятная маленькая птичка и отличная помощница, но она не понимает, какую услугу я оказываю слонам. На таком большом сборе, как этот, существуют границы, в которых можно быть важным напыщенным старшим самцом. Хороший быстрый укус в мягкую часть хобота, сделанный таким коротышкой как я, даст им возможность кое о чем подумать. Хорошо, вот мы и добрались, как раз до самого края стада. И эти большие парни торопливо подбирают свои ноги, когда я прохожу. Нет никаких проблем… и все выглядит в порядке, самцы стоят тихо. Очень необычная атмосфера господствует над этим стадом, совершенно не похоже на то, что я привык видеть среди таких гигантов. Да, они все… смягчились. Ни тебе вспышек гнева, ни заумных разговоров. Слоны могут быть страшно терпеливыми, если им удается пофилософствовать. Когда они начинают болтать про недосягаемый плод и заводить бесконечные беседы о незыблемости творенья, я быстро кусаю их за хобот и исчезаю, прежде чем они сообразят, кто это сделал.

Но сегодняшний день проходит без подобных церемоний. Слоны придерживают потоки своих мыслей и ведут себя вполне мирно. Я не вижу ни единого проповедника в этой толпе. Как необычно! А кто эти двое, которые идут рядом и направляются к стаду… один из них – всего лишь старый слон с висящей на ушах речной травой… его приятель хромает… и они не произносят ни единого слова.

Ну, что ж, должен сказать, что это необычный день: никакой работы для милашки-барсука.

***

Сзади меня доносится топот ополчения повстанцев, продолжающего открывать клетки и освобождать их жителей. Вышли кролики, которые должны были быть сварены заживо завтра утром. Подобный энтузиазм ставит в ужасное положение правительственную программу изучения теплового удара. Нам ведь необходимо еще раз подтвердить факты, установленные сотню лет назад. Такая проверка необходима для национальной обороны. Существует длинная и великолепная история ошпаренных, обгоревших и заживо сваренных кроликов, служащая целям выживания. Но должны быть найдены новые методы ошпаривания, обжигания и варки. Ведь как иначе мы сможем показать конгрессу наличие перспектив в этой области?

Эта революция представляет мне золотую возможность подготовить небольшую статью относительно механизма массовых сборищ. Президент университета имеет четко выраженный интерес в отношении сбора бунтующих студенческих групп в кафе. Несомненно, он приветствует несколько туманный взгляд на этот предмет, с рекомендациями применить к ополченцам Окончательное Решение.

Мы могли бы, прежде всего, обрезать все мягкие ткани, разумеется, чтобы сделать растворение более быстрым. Несколько скелетов, установленных у дверей кафе, могли бы заметно изменить отношение студентов. (Потребуется лишь несколько быстро высыхающих липучек и проводов для соединения костей друг с другом).

…

Мой Дорогой Президент:

Простым вытягиванием мозгового вещества из черепа студента мы можем решить маленькую проблему управления университетом. Можно использовать булавки для отделения костей на пальцах ног. Такие скелеты будут стоять абсолютно вертикально без всякой поддержки. Несколько дополнительных черепов персонал кафе может использовать для подачи желе.

Преданный вам,

Доктор Рэт.

машинописная копия: Декану факультета, Официанту кафе

***

– Ты можешь слышать меня, банановая мышь?

– Кто это там говорит?

– Это я, полосатая травяная мышь. Я провела все время на этой встрече и слышала новости. Сюда идет очень мудрое животное, которое все называют Великий Молчун.

Мы прячемся в банановых листьях на самом краю равнины. Наши носы наполняет множество самых разных запахов. Под нами в воздухе раскачивается бесконечное море рогов. И накидки всех фасонов, полосатые и пятнистые, длинные и короткие, с бесчисленными хвостами, словно волны уходящие так далеко, как только может видеть глаз. Львы, леопарды и маленькие кошки, обитающие в пустынях. Лесная свинья и бородавчатый боров. Зебра и гиена.

– Но кого же они называют Великим Молчуном?

– Это самый старший из жирафов равнины. Его голова поднята высоко, она почти задевает недосягаемый плод. Сейчас он идет сюда. Забирайся повыше, чтобы ты смогла увидеть его, маленькая банановая мышь!

Мы торопливо бежим через листья и взбираемся на самую верхушку дерева. На самом дальнем краю равнины стада отходят назад, освобождая пространство… сюда движется бесконечная процессия! Видны сотни страусов, с высоко поднятыми головами, с поблескивающим опереньем. Вокруг них летают более мелкие птицы, распевая песни. И вот появляются голубые антилопы-гну, движущиеся словно на волнах тишины впереди Великого Молчуна.

Это верно, кажется, что его голова вот-вот коснется недосягаемого плода. Возвышаясь над всей процессией, он медленно движется к центру равнины. Страусы и антилопы-гну образуют вокруг него кольцо. Он моргает, медленно поворачивает голову и осматривает всех собравшихся. Он наклоняет голову, затем вновь поднимает ее, отыскивая взглядом границы равнины. Его глаза наполняет тревога.

И мы знаем почему. Мы знаем, в чем причина. Одно из животных не явилось сюда.

Великий Молчун моргнул еще раз, и из его длинной шеи, из самой темноты его рта до нас донесся тихий голос.

– А где человек?

***

…эти животные болтают о своей встрече. Что за куча дерьма. Когда лаборатория вновь откроется завтрашним утром, ученый-профессор и его персонал должны будут заняться здесь работой! Мы не должны тратить время на какую-то проклятую встречу животных. Правительство выделяет значительные суммы на нашу трехлетнюю исследовательскую программу «Электронное управление семяизвержением у возбужденного примата и связанные с этим явления в прямой кишке».

Это верно, проф и его парни появятся здесь рано, потому что им предстоит сложная работа: онанировать шимпанзе. И не забыть засунуть вибратор в задницу орангутангу.

Вы что, думаете, такие штучки даются легко? Для этого требуется возбуждение с частотой двадцать герц, чтобы получить хорошую порцию спермы из шимпанзе Джимми. Двое из наших самых способных ассистентов должны потратить половину рабочего дня, работая над его морковкой. Это требует длительного сложного обучения, но, разумеется, эти ученые, о которых я говорю, хорошо подготовлены. Они знают, как "доить" кость старика Джимми!

Но Джимми, пожалуй, уже становится немного староват. Так что в конце этого месяца мы отрежем ему башку (как часть специального отчета по мозговым тканям). Ничего не должно пропадать понапрасну.

Я говорю вам, что это восхитительно: смотреть, с каким увлечением эти молодые труженики науки переворачивают нашего орангутанга задом, смазывают вибратор и вставляют его туда. Члены Конгресса, пожалуйста, убедите своих избирателей, что их налоги тратятся на редкость плодотворно: немного вазелина, пара батареек, пятьдесят тысяч на жалованье – и мы достигаем рециркуляции у орангутанга. Он уже полностью разлагается.

Разумеется, нам нужно больше базовых моделей, чтобы заменить его, но вы только взгляните на все эти базовые модели, которые собираются на эту встречу бунтовщиков. На каждом континенте мы видим марширующих животных. На каждой равнине, в каждом лесу они собираются в огромные стада. Они медленно маршируют по направлению к цивилизации, они заявляют, что человек должен принять участие в этой встрече, что, как вы понимаете, абсурд, но какую это открывает для нас возможность, джентльмены! Какая возможность открыто истребить изрядное число базовых моделей, всех сразу, и тем самым дать практическое ускорение раковой программе.

Я знаю, что есть несколько фанатиков-гуманистов, которые заявляют, что исследования по раку могут проводиться без использования животных. Я уже слышал всю их чушь по поводу компьютерной реализации программы. Они пытаются сократить доктора Рэт путем введения автоматизации! Негодяи! Да как это может компьютерное решение заменить взгляд крысы, чьи губы были подвергнуты ненасильственной ампутации? Как может простая машина и маленький кусочек человеческой ткани с культурой занять место живой крысы, с привитой и растущей раковой опухолью?

Эти недоделанные гуманисты говорят, что ни одно из животных не имело и даже не могло иметь форм рака, встречающихся у людей. Я же говорю, пошли вы в задницу, животные пропадают без толку прямо сейчас!

Посмотрите на них, во всем мире они собираются в группы и отправляются на свою встречу. Миллионы базовых моделей, только и ожидающих, когда их используют. Мы не должны позволить, чтобы пропал такой материал для наших экспериментов.

Но как мы сможем справиться с этой пришедшей в движение дикой жизнью? Ведь у нас просто не найдется нужного количества опытных специалистов по вскрытиям, чтобы распотрошить все эти тела и сравнить данные. Если даже мы перестанем травить газами коротконогих ищеек и заживо варить кроликов, то все равно не сможем высвободить достаточное число способных к этому людей для того, чтобы изучить все эти многочисленные тела. Я имею в виду, что надлежащее вскрытие всего одной крысы занимает почти три четверти часа. Подумайте, как долго придется вскрывать этого проклятого жирафа!

Конечно, во всем мире есть еще миллионы студентов высших школ, которые только получают первые уроки по технике вскрытия. Они уже освоили отделение частей от живой лягушки. Да, еще им приходилось удалять кисту в мошонке крысы, что дало им возможность получить прочный фундамент для научного мировоззрения. Почему бы не рекрутировать их на помощь, чтобы справиться с этим восстанием? Мы уже обучили их, как изучать крыс, морских свинок и лягушек. Они знают правду о том, что все эти созданья служат для удовлетворенья человеческого любопытства. Продолжайте, мальчики и девочки! Следуйте за доктором Рэт! Выше поднимайте ваши скальпели и погружайте ободранный скелет в воду! Наблюдайте, как отваливается плоть от костей! Побыстрее отсекайте голову от позвоночника! Не выбрасывайте старые зубные щетки, чтобы счищать остатки мяса с костей ваших базовых моделей! И выставляйте скелеты на всеобщее обозрение! Вы уже на пути к свободе! (Я уверен, что сочиню новую песню-хит на основе всего этого, но сейчас у меня просто нет времени на лирику.) Вперед, Солдаты Вскрытия!

Молодежная программа доктора Рэт. Она не должна провалиться. Тренируйте их с колыбели. Дайте вашему ребенку помещенную в бутылку распадающуюся мышь и наблюдайте, каким интересом загораются его глаза, когда день за днем с нее опадает плоть.

Знаменитый серный поташ!

Идем дальше, дети, и теперь давайте проделаем дырку в глазном яблоке! Ох, разгильдяи, вот сковородка с поджаренной к завтраку кошкой. Мелкая псина от жара подохла, глаза мы ей черпаем чайной ложкой!

Теперь, дети, надеваем резиновые перчатки и отварим немного костей.

Это мой звездный час. Теперь мне ясно, что следует открыть детские клубы по вскрытию во всех частях света. Мы будем встречаться каждый вторник после школы и с помощью мамы сдирать шкуры с грызунов. К тому времени, когда домой вернется папа, вскипятим воду, и он может наблюдать, как мы погружаем туда тельце.

Ну, разве это не чудесно, мальчики и девочки! Вы все можете получить эмблему из крысиного черепа со скрещенными когтями для своей одежды. И заколку из черепа для своей шляпки.

Все дети маршируют и маршируют вокруг комнаты. И каждый вторник мы разрезаем чью-нибудь утробу.

Мне необходимо скорее за выполнение этой программы: направить письма ко всем заведующим школами, а также в Конгресс. Нужно углубиться в архив своей запутанной статистики и обосновать соответствующие, весьма многозначные, запросы на средства. Вполне достаточно упомянуть лишь самое простое: экологию, социологию, общественные связи, сравнение и анализ, и, в свете последних учений, образование, координацию, и так далее и тому подобное. Я уже делал это много раз в прошлом.

Но время, Рэт, проблема во времени. Ведь животные уже маршируют.

Моя великая гуманистическая мечта должна быть временно отложена. Но мы, преданные делу исследователи, умеем ждать. Привлечение детей к этой программе – это прорыв в определенно верном направлении. Я удивлен, что мои ученые коллеги еще раньше меня не распространили подобный опыт. Действительно, они развили надлежащий взгляд на вещи в головах студентов высшей школы, но какую плодородную почву мы имеем среди детей начальных школ! Ведь они обладают естественным любопытством. Они знают все о том, как оторвать крылья у мухи. Мы просто-напросто должны развить их естественное стремление и показать им, как отрезать яйца у собаки.

Это такая программа, которая может протолкнуть меня на высокий государственный пост. Мне только нужно правильно разыграть свои карты. Но я знаю, что дети откликнутся на вскрытие. О, у нас может быть общая радость. Мы возьмем шимпанзе и отрежем ей голову. Прекрасно. Затем из головы мы сделаем чучело. А затем приведем в класс второго шимпанзе и покажем ему эту голову. От испуга он обгадится. Почему? Я в долгу перед профессором Остином за объяснение этого явления, которое он сам очень часто демонстрировал своим студентам. Шимпанзе не на шутку пугается чучела головы, потому что это всего лишь небольшая часть обычных признаков шимпанзе, то есть глаза, нос, рот и уши.

Живой шимпанзе смотрит на чучело головы. Штаны в дерьме. А теперь студенты, рассмотрим повнимательней то, на что так умело указал профессор Остин: испуганный шимпанзе страдает от неофобии. Он никогда раньше не видел головы, такой же, как его собственная, спокойно стоящей на поверхности стола. Для него это новый жизненный опыт, и поэтому он носится как черт по комнате, не переставая кричать.

А если он не кричит, то только потому, что думает, что его голова будет отрезана следующей. Нет, нет, нет, нет и еще раз нет. Это просто единичный случай неофобии.

Очень важно для молодых студентов делать такие тонкие различия, и я могу помочь им в этом, самым приятным образом. (Программа начальной школы должна включать развлекательные занятия, наподобие игры в обезглавливание обезьяны.)

Я могу, таким образом, стать ведущей фигурой в целой области. Двери Белого Дома откроются для доктора Рэт. Ученый, время от времени, следит за своей судьбой, а я – за своей. Все делается в расчете на детей. Это глубокий исторический процесс, и я, готовящийся к восприятию тонких нереализованных стимулов, хочу избежать ее. Доктор Рэт еще будет обедать с Президентом Соединенных Штатов!

Я получу все известные награды.

Тем временем, пока эта ценная научная идея вынашивается в моих мозговых полусферах, мне придется послушать контрреволюционное радио и выяснить, что собирается делать человек, чтобы раздавить эту революцию. Вот здесь, позади заспиртованных эмбрионов, есть небольшой заброшенный барабан, который может вполне подойти для этого. В конце концов, меньшие приемники обеспечивают более четкое изображение.

Итак, я пробираюсь через дверь и опускаю лапы на проволочный пол. А теперь, доктор, побежали!

Надо заставить этот чертов барабан вращаться достаточно быстро… Я в хорошей, как никогда, форме… мой вызванный экспериментами психоз придает определенную силу всем моим моторным системам. У меня только пятки засверкают, когда меня припрет, джентльмены. Быстрый Альбинос! Здорово, это колесо и на самом деле запело… должно быть, легко перешло на прием… теперь спрыгиваем с него и смотрим, что за изображение у него на входе…

Порядок. Я как следует устроился, и вот уже появляется высоко систематизированный контрреволюционный сигнал. Хорошо, прекрасно, мы видим специальное заседание военных советников. Это зрелище, которое я люблю! Здесь нет никаких сентиментальных слюней. Одно лишь прямое и решительное действие на самом высоком уровне. Это ваши лучшие люди для непредвиденного случая. Вы ведь не хотите в такой момент иметь дело с какими-нибудь консерваторами-экологами. Они вполне подходят там, уверяю вас, где нужно украшать обочины дорог, но для быстрого решения, когда вам нужно получить немедленный результат, эти парни не подойдут.

И я рад видеть, что африканские лидеры понимают это.