Текст книги "Проклятый Легион"

Автор книги: Уильям Кори Дитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Были у Сколари и другие причины. Не секрет, что чем сильнее военные, тем выше налоги, а существуют очень могущественные организации, которым не нравятся высокие налоги. Организации, которые помогли бы тем, кто поможет им, и учитывая, что до отставки ей осталось всего пять лет, Сколари пора было думать о будущем. Она осторожно выбирала слова:

– Благодарю вас, ваше величество. Я начну с того, что все ваши силы приведены в состоянии боевой готовности пять, или будут приведены, как только посыльные торпеды достигнут самых отдаленных форпостов.

Император серьезно кивнул:

– Отлично. Мы должны быть готовы ко всему, что бы там хадатане ни сделали дальше.

– В связи с чем встает вопрос, – спокойно продолжила Сколари, – что хадатане будут делать дальше?

– Будут пробиваться к центру империи, уничтожая все на своем пути, – уверенно предсказала Мосби.

Сколари нахмурилась. Вопрос был скорее риторическим, и ответ Мосби застал ее врасплох. Она выдавила улыбку.

– Спасибо, генерал, что высказали свое мнение, но я хотела бы прежде предложить свое.

Мосби поймала сочувственный, как ей показалось, взгляд императора и наклонила голову.

– Примите мои извинения. Я подумала вслух. Уважение Чин—Чу к Мосби возросло. Возможно, эта женщина немного либеральна, но далеко не дура и знает свое дело. У хадатан преимущество. Конечно, они доведут дело до конца. Поступить иначе было бы глупо.

– Итак, – продолжила Сколари, – я отправила разведчиков найти хадатанский флот и сообщить о его действиях. Для хорошо аргументированного ответа информация крайне необходима. Мы очень мало знаем об этой расе и их мотивах.

– А тем временем? – мягко спросил Чин—Чу.

– А тем временем, – раздраженно ответила Сколари, – мы можем обсудить наиболее очевидные варианты решения.

Мосби поняла ход мысли торговца, увидела огонек в его глазах и объединилась с ним.

– Что это за варианты? – осведомилась генерал.

Сколари потеряла контроль над ситуацией и поняла это. Она поспешила высказать свои идеи в надежде вернуть себе преимущество.

– Первая возможность – не делать ничего, помимо того, что мы уже делаем.. Наши войска в состоянии высшей боеготовности, боеготовности, наши разведчики собирают информацию, и можно привести аргумент, что противодействие – самое лучшее.

Сколари посмотрела на императора, надеясь на его согласие, но увидела лишь вежливый интерес.

– Второй вариант – предположить, что интересы инопланетян простираются дальше Мира Уэбера, и, основываясь на этом, отвести наши войска к центру на оборонительные позиции. Это обеспечит нам дополнительную силу для защиты более населенных и промышленно развитых систем империи.

– Но подставит краевые миры под того же рода разрушения, которые мы видели в рапорте полковника Норвуд, – жестко сказала Мосби.

Сколари взглядом попросила поддержки у Уортингтона, но тот уставился на дорогой ковер. Адмирал заторопилась.

– Последний и, по моему мнению, наихудший вариант: мы можем определить местонахождение хадатанского флота и предпринять массированную контратаку.

Император поднял красиво выщипанные брови. Голоса в его голове зазвучали громче, вторя разногласию в комнате и соперничая за его внимание. Думать было трудно.

– Почему вы считаете массированную контратаку наименее подходящим решением? Такого совета я ожидал от кого–нибудь из более робких штатских. Когда моя мать создавала эту империю, было пролито много крови. Вы боитесь пролить еще сколько–нибудь?

Сколари похолодела. Император был в более здравом уме, чем обычно. Он задал прямой вопрос и требовал прямого ответа. И значит, ей придется выложить карты. Сколари глубоко вдохнула:

– Именно об империи я и беспокоюсь. Она растет с тех пор, как ваша мать собрала ее по кусочкам из руин Второй Конфедерации. Растет и процветает. Но насколько большой может стать империя, прежде чем рухнет под собственной тяжестью? То, что расширяется, должно в конце концов сжаться.

Император кивнул. Он прижал пальцы к вискам. Многие из его внутренних советников соглашались со Сколари и убеждали его поддержать адмирала. Но император чувствовал, что, сделав так, он сильно уменьшит свои шансы на секс с генералом Мосби, которого он с таким нетерпением ждал. Нет, лучше сказать что–нибудь сочувственное и позволить дебатам продолжаться.

– Спасибо, адмирал. Приятно слышать, что военный советник предлагает не массированный ответный удар, а что–то иное. Однако долг требует, чтобы я выслушал все стороны, прежде чем вынести окончательное решение, а я подозреваю, что генерал Мосби имеет другое мнение. Генерал?

В первый раз за этот вечер Мосби пожалела, что не надела чего–нибудь менее вызывающее. Сколари выглядела глупо в своих доспехах, но они придавали ей военный вид, и это подкрепляло ее доводы. Однако император спросил ее мнения, и это уже хорошо. Мосби сделала усилие, чтобы как можно глубже спрятать груди, и придала своему лицу самое серьезное выражение.

– При всем моем уважении к адмиралу я не согласна с ее рекомендацией. Отвести войска и оставить границу – значит объявить о своей слабости. Это лишь спровоцирует инопланетян. У нас есть и другие враги, такие, как Миры клонов, Итатийская гегемония и Империя даатов. Малейшее проявление слабости, и они могут объединить свои силы против нас.

– Вот именно, что «могут», – ввернула Сколари. – Нет никакой уверенности, что они действительно объединятся.

Мосби пожала своими довольно округлыми плечами.

– Но нет и никакой уверенности, что не объединятся. Зачем рисковать? Давайте найдем хадатан, ударим по ним всем, что у нас есть, и решим этот вопрос раз и навсегда.

Уортингтон заговорил в первый раз за все время осуждения и своими словами заслужил вечную благодарность Сколари.

– Мне нравится ваш боевой дух, генерал, и я сочувствую вашим основным инстинктам, но что заставляет вас думать, что мы победим? Не разумнее ли подождать и посмотреть, что удастся выяснить разведчикам, и тогда уже принять решение?

– Нет, – упрямо возразила Мосби. – Не разумнее. К тому времени могут пройти недели, а каждая такая неделя уменьшает возможность эффективной контратаки и дает врагу лишний шанс.

– Думаю, генерал Мосби права, – осторожно заметил Чин—Чу. – Время может иметь решающее значение.

– Да, – ответил император, – но также и информация. И я хочу получить ее, прежде чем принять окончательное решение. Спасибо, что нашли время поболтать со мной… надеюсь, вы вернетесь на бал. Еще совсем не поздно.

Слова императора означали, что аудиенция окончена. Советники встали, подошли к двери и повернулись, чтобы поклониться. Мосби сделала реверанс и собиралась выйти из комнаты, когда император поднял руку.

– Генерал Мосби…

– Да, ваше величество?

– Задержитесь на минутку. Я хочу обсудить готовность ваших войск.

Сколари уже вышла в коридор, но не успела отойти далеко и поэтому услышала слова императора и увидела, что Мосби снова вошла в кабинет. Черт побери! Император хочет ее – насчет этого можно не сомневаться, – но сумеет ли Мосби воспользоваться ситуацией? Попытаться–то она наверняка попытается.

Сколари, Уортингтон и Чин—Чу направились в танцевальный зал. Мысли их были очень разные. Мысли Сколари кипели, она уже составляла план, как ей одолеть препятствия. Мысли Уортингтона были более сдержанными, его мозг взвешивал, анализировал и оценивал. Мысли Чин—Чу были нехарактерно мрачными, когда он вспоминал то, что увидел, и думал о сыне.

Космические пехотинцы, стоящие по обе стороны от двери кабинета, смотрели прямо перед собой. Выполняя подобные задания, важно было знать, на что реагировать, а что не замечать.

Мосби закрыла за собой дверь. Император встал, обошел стол и пересек комнату. Он оказался чуть ниже ростом, чем она думала, но все–таки довольно стройным. На нем была куртка с высоким воротником, рейтузы и сапоги до колен, которые Мосби уже видела. И от него пахло дорогим мылом и одеколоном. Император остановился всего в нескольких дюймах от нее.

– Вы очень красивы. Мосби улыбнулась:

– Спасибо, ваше величество. Вы сами довольно привлекательны. И вы не теряете времени зря.

Император засмеялся. Это был низкий гортанный смех, который Мосби нашла очень сексуальным.

– Зовите меня Николай. А время слишком драгоценно, чтобы его терять. Я чувствую, мы с вами понимаем друг друга. Мы знаем, чего хотим, и не боимся это схватить.

Говоря это, император охватил ладонями груди Мосби и коснулся своими губами ее губ.

Мосби встала на цыпочки и поцеловала его. Поцелуй постепенно становился все более страстным, пока оба не задохнулись. Мосби провела рукой между его ног. То, что она нашла там, оказалось более чем удовлетворительным. Их губы разошлись, а глаза встретились.

– Вы далеко не робки. Мосби улыбнулась.

– Неужели? А император предпочитает робких генералов?

– Видимо, нет, – сдержанно ответил император. – Пойдемте в спальню. Там нам будет удобнее.

Император взял Мосби за руку и повел к другому концу комнаты. Сенсор обнаружил их приближение, и секция книжного шкафа скользнула в сторону.

– Как хитро.

– Да, – согласился император. – Хитрость и таинственность – необходимые условия для королевской власти… как была бы счастлива сказать вам моя мать.

Как и в кабинете императора, одну стену его спальни занимали высокие арочные окна, но на этом сходство заканчивалось.

Стены, ковер и огромная кровать были белые. Окна были открыты, снаружи шел дождь, и занавески слегка колыхались. Откуда–то звучала музыка и сливалась с шумом дождя, образуя новые созвучия.

Мосби огляделась, но не нашла ничего из того, что ожидала увидеть. Не было ни зеркальных потолков, ни специальной мебели, ни видеокамер. Она почувствовала облегчение и разочарование одновременно.

Император поднял брови:

– Вы не одобряете? Может, закрыть окна? Мосби улыбнулась:

– Я одобряю, и оставьте окна открытыми. Я люблю дождь.

Император был очень нежен, удивительно нежен, учитывая, что он мог взять все, чего бы ни захотел. Его руки были теплыми, медленными и терпеливыми. Они сняли ее платье, трусики и чулки. А когда она уже лежала обнаженной на кровати, коснулись ее парика.

– Мне снять это? Или ты предпочитаешь остаться в нем?

Мосби посмотрела ему прямо в глаза.

– Это целиком на твое усмотрение, Николай. Кого ты хочешь? Меня? Или женщину, которую я изображаю?

Император улыбнулся и снял парик. Ее настоящие волосы были очень короткими – просто пух, и он погладил их.

– Ты очень красива.

Мосби протянула к нему руки, и император еще несколько мгновений наслаждался тем, что видел, прежде чем принять ее объятие.

Ему потребовалось время, чтобы самому раздеться, перецеловать ее всю – от головы до пальцев ног и предаться страсти. Долгой, неторопливой страсти, кульминация которой напоминала окончание первого акта двухактной пьесы. Ей не хватало завершенности, как будто еще не все было сказано, сделано и почувствовано.

Император поцеловал Мосби в нос и провел ладонью по ее коротко остриженным волосам.

– Тебе понравилось? Мосби усмехнулась.

– А если нет? Изменишь мое мнение Императорским указом?

Император торжественно кивнул:

– Конечно. Больше того, я объявлю твое мнение государственной тайной и возьму с тебя клятву молчать.

Мосби хихикнула.

– Не утруждай себя, Николай. Это было хорошо.

– Значит, тебе понравилось?

– Да, мне понравилось.

– Настолько, чтобы повторить? Мосби издала мурлыкающий звук.

– Безусловно.

– Хорошо, в таком случае я позволил себе вольность пригласить друга присоединиться к нам.

Тревога кольнула Мосби, когда открылась еще одна потайная дверь, и второй мужчина вошел в комнату. Сначала она не узнала его, но вот он шагнул в свет лампы… Император? Или его точная копия… вплоть до интимных подробностей.

Император погладил ее по руке.

– Не надо волноваться. Это клон. Ты не представляешь, на скольких скучных церемониях он присутствует вместо меня.

Мосби знала о клонах и даже сражалась с ними пять лет назад во время пограничного конфликта, но никогда ни с одним из них не общалась близко. Она заставила свой голос звучать капризно.

– Выглядит он хорошо… но разделяет ли он твои вкусы в отношении женщин?

– О, несомненно, – ответил император. – Теперь расслабься, и я покажу тебе, что если один император – это хорошо, то два – еще лучше.

Мосби последовала совету, и нашла, что император был абсолютно прав.

7

Вы легионеры – солдаты, предназначенные для смерти. Я посылаю вас туда, где вы можете умереть.

Французский генерал Франсуа де Негрье

1883 стандартный год

Форпост Легиона NA-45–16/R,

также известный как «Веретено»,

Империя людей

Хадатанские штурмовики появились из–за солнца. Световое, тепловое и прочие излучения красно го карлика сначала прикрывали их приближение, но новейшие детекторные приборы легионеров уловили их.

– Вот они, капитан. Идут как раз вовремя. У специалиста по электронике были ярко–рыжие волосы, веснушки и неизбежное прозвище Рыжий. Он носил яркую рубашку с цветочным рисунком и сидел за большим пультом. Пульт включал в себя сотни красных, зеленых и янтарных индикаторных лампочек, многочисленные экраны, дисплеи и цифровые табло и вдобавок многоуровневую клавиатуру, внешне похожую на клавиатуру трубного органа. Клавиатура и альтернативная голосораспознающая система соединяли Рыжего с Вертиголовом, центральным компьютером астероида.

Предназначенный для научных и коммерческих целей, Вертиголов вместе с вспомогательным оборудованием стоимостью в несколько миллионов империалов был реквизирован для военных нужд после нападения два дня назад. И Рыжий, по–прежнему оставаясь штатским, стал почетным членом Легиона.

Капитан Омар Нарбаков, к которому обращался Рыжий, был высоким худым мужчиной с черной кожей и живыми карими глазами. Когда он двигался, его бритая голова блестела от света ламп. Офицер посмотрел на свои часы и выругался. Рыжий поспорил с ним, что следующая атака начнется ровно в пятнадцать минут второго, и она началась. Нарбаков сунул руку в карман брюк, достал кучу смятых денег и вытащил десятку.

– На. Купи себе приличную рубашку. От этой у меня в глазах рябит.

– Тебя надули, Омар.

Нарбаков резко повернулся на голос Леонида Чин—Чу.

– Да? Как это?

Те, кто знал обоих мужчин, сказали бы, что Леонид Чин—Чу похож на своего отца, хотя сын был намного выше и такой же тонкий, как десантный нож. Вокруг глаз и рта Леонида залегли насмешливые морщинки. Они стали глубже, когда он заговорил:

– Рыжий взял все данные по последним семи атакам, пропустил их через Вертиголова и получил расчетное время атаки.

Нарбаков повернулся к Рыжему. Выражение его лица многих превратило бы в камень.

– Это правда?

– Конечно, – весело ответил Рыжий. – А что? Разве я похож на дурака?

– Да, – проворчал Нарбаков. – В этой рубахе – ну просто вылитый. Я хочу получить назад свои деньги.

Рыжий ухмыльнулся, когда офицер выхватил деньги из его руки.

– Итак, – как можно беспечнее спросил Леонид, – вы собираетесь что–нибудь делать с этими кораблями?

Нарбаков посмотрел на него удивленно, будто не понимая, зачем торговец задает такой глупый вопрос.

– А то как же… через минуту они будут в пределах досягаемости. Тогда вступит в действие операция «Бумеранг». А когда гады разберутся в этом, мои киборги откроют огонь.

– И этого хватит, чтобы сдержать их? Нарбаков взглянул на экраны:

– Ага… пока. А дальше – кто знает? Черт побери, да у них там целый флот в миниатюре. И достаточно огневой мощи, чтобы вскрыть этот астероид как жестянку с печеными бобами. Другое дело, если бы мы имели корабли, или истребители, или хоть какое–нибудь представление о том, когда прибудет помощь. Но мы ничего не имеем, так что если гады действительно захотят получить этот кусок недвижимости, они его получат.

Леонид задумался. Сила у хадатан есть… но используют ли они ее? На астероиде под названием «Веретено» добывали вещество, известное как «звездная пыль». Массированная атака могла бы уничтожить все оборудование, вот почему инопланетяне удерживали часть своих сил.

Но что, если он неправ? Что, если хадатанам надоела затянувшаяся битва и они двинулись закончить ее? Что тогда?

Лампы потускнели, когда основную часть энергии отвели от главной установки синтеза. Нарбаков включил микрофон. Все легионеры на Веретене услышали слова офицера и поняли, что он имеет в виду.

– Помните Камерон.

Рулон Майлук—Ра смотрел, как астероид постепенно заполняет его контрольный визуальный дисплей. Астероид имел больше трех сотен единиц в длину и половину этого в самом широком месте. Один его конец был больше другого и постоянно смотрел на солнце. Это было довольно удобно с точки зрения Майлук—Ра, так как именно там находились самые важные цели, и солнце при атаке оставалось сзади Майлук—Ра.

Судно имело свой собственный навигационный компьютер, хотя, чтобы исключить любую возможность использования противником захваченных штурмовиков, поколения хадатанских военных командующих размещали большую часть своей вычислительной техники на борту более крупных кораблей. Этот подход имел ряд отрицательных моментов, в том числе повышенную восприимчивость штурмовых судов к электронным контрмерам и потенциально катастрофические последствия для них, если один или несколько кораблей–носителей будут уничтожены.

Но ни одна из этих проблем не стояла перед Майлук—Ра, когда он направился на астероид, выбрал первую цель и отдал приказ.

Корабль дернулся от залпа ракет, наперегонки помчавшихся к своим целям. Каждая ракета имела собственную систему наведения, так что у хадатанина было время, чтобы привести в действие вспомогательное вооружение. Оно состояло из двух энергетических пушек, смонтированных под короткими, тупыми крыльями штурмовика.

Два луча вырвались из пушек, прочертили зловещие линии по скалистой поверхности астероида и пересеклись на большой антенне. Куски металла полетели во все стороны, опоры рухнули, и то, что осталось, засветилось вишнево–красным. Хадатанин с удовлетворением огляделся.

Но это удовлетворение превратилось в беспокойство, когда Майлук—Ра вдруг понял, что его ракеты пропали без вести. Они уже должны были поразить цель или, промахнувшись, самоуничтожиться. Была и другая странность: он не встретил никакого ответного огня. Почему? Предыдущие звенья испытали упорное сопротивление.

Хадатанин вызвал компьютерную связь и только собрался запросить у флагманского корабля дополнительную информацию, как разом включились все сигналы тревоги. Майлук—Ра еще соображал, в чем дело, когда ракеты, выпущенные им несколько минут назад, взорвали его корабль.

Леонид весил меньше трех земных фунтов и для дополнительной устойчивости держался за воздуховод. Мониторы передавали картину боя. Хадатанский штурмовик взорвался, Рыжий радостно гикнул, и Нарбаков одобрительно кивнул.

– Хорошо получилось, Рыжий, но в следующий раз это не сработает.

Леонид знал, что имеет в виду офицер. Звездная пыль, почти сказочное вещество, которое в первую очередь привело их сюда, собиралось дистанционно управляемыми космическими кораблями, называемыми звездными ныряльщиками. Требуется масса сложнейшего оборудования, чтобы провести корабль через солнечную корону и вернуть на астероид. Это оборудование и использовал Рыжий, чтобы перехватить и перенаправить хадатанские ракеты. Итог: звено из четырех кораблей уничтожено.

Это был ловкий трюк, но он сработает только однажды. Существует целый ряд мер, которые могут предпринять хадатане, чтобы защититься от подобных покушений в будущем.

Нарбаков посмотрел на экраны и включил микрофон.

– Еще одно звено на подходе. Ну–ка, покажем им, что значит нападать на Легион.

«Я скажу вам, что это значит, – подумал про себя киборг по имени Сигер. – Это значит, что одному несчастному ублюдку надраят задницу. Ну и что, что она сделана из пластика и металла… ей точно так же больно».

Весь взвод бойцов II был приписан к роте Нарбакова. Одни уже погибли, но остальные рассыпались по скалистой поверхности Веретена и прятались за низкими скалами или в кратерах, которые усеивали поверхность астероида. Прятались и ждали следующего звена истребителей, чтобы стать разумными зенитными батареями.

Сигер взял себе имя самого известного поэта Легиона, считал себя до некоторой степени интеллектуалом и был уверен, что необычное использование Нарбаковым киборгов попадет в учебники. Конечно, если кто–то выживет, чтобы рассказать об этом.

Сигер встал, просмотрел переданную от Вертиголова информацию и сосчитал подлетающие корабли. Тринадцать… четырнадцать… пятнадцать. Пятнадцать смертоносных тварей. Киборг напряженно следил за истребителями как человек, чья жизнь зависит от результата сражения. Впрочем, так и было на самом деле.

Остальные борги делали то же самое. Их осталось тридцать два вместо тридцати семи после начала атак, и они находились на расстоянии друг от друга, чтобы свести к минимуму потери.

Главной целью на Веретене считалась огромная рельсовая пушка. Ее использовали для запуска звездных ныряльщиков. Она была сооружена внутри V-образной долины. Это заставляло инопланетян придерживаться одного и того же курса во время низких атак и дало возможность Нарбакову применить новую тактику.

Хотя киборги не могли сравниться с тяжелыми бронированными поверхностными установками, которые инопланетяне уничтожили в ходе предыдущих атак, они были высокомобильными и выпускали двенадцать мини–ракет без перезарядки. Поставив бойцов II вдоль обеих сторон долины, Нарбаков создал настоящую стену оборонительного огня.

Тридцать два киборга, выпуская по две ракеты сразу, могут выпустить триста восемьдесят четыре ракеты примерно за двенадцать секунд.

Итак, убаюканные отсутствием наземного огня во время первого прохода и обозленные своими потерями, хадатане быстро продвигались к цели. Командование клялось, что в этот раз их ракеты пойдут как надо, но пилоты не верили и предпочли вспомогательное оружие. Голубые лучи пропахали раскаленные докрасна борозды по каменистой поверхности астероида.

У Сигера было чуть больше доли секунды, чтобы увидеть подлетающий истребитель, принять решение и выстрелить. Благодаря подчинению его компьютера Вертиголову и тому, что он действовал как часть кибернетической сети, его точность значительно возросла.

Смерть вырвалась из обеих его пусковых установок и понеслась к штурмовым кораблям.

В отличие от кораблей–носителей истребители слишком малы, чтобы устанавливать защитные силовые поля, поэтому удар был ударом.

Еще один корабль заполнил сетку прицела Сигера, подплыл под красный крест и распался, когда в него попали сразу пять или шесть ракет. Самый большой обломок ударился о землю примерно в пяти милях от Сигера и, несдерживаемый гравитацией, закувыркался по направлению к киборгу. Ему оставалось одолеть не больше мили, когда он взорвался, и куски металла полетели во все стороны.

– Шевелитесь! Шевелитесь! Шевелитесь! Приказ шел от командира взвода Сигера, биотела по фамилии Умай, и не нуждался в повторении. Вторая волна хадатан уже была в пути.

Сигер повернулся и побежал, шаркая ногами, к своей следующей позиции. Было важно двигаться быстро, но при этом не оторваться от поверхности астероида. Конечно, вялая гравитация притянет его назад через пять–десять минут, но к тому времени он будет уже мертв.

Два истребителя пронеслись над головой, и по земле перед Сигером пробежала линия взрывов. Киборг бросился в кратер, покатился и вскочил на ноги. Нельзя было этого делать, и Сигер это знал. Его подошвы оторвались от поверхности, и он уже взмывал вверх, когда кто–то обхватил руками его колени.

– Тпру, коняга… продолжишь так и будешь на орбите.

Сигер пробормотал слова признательности, когда мужчина опустил его на землю.

Штатские носили ярко разукрашенные скафандры. У одного на видном месте буйствовали джунгли, а другой был покрыт весьма недвусмысленными изречениями, которые Сигер ухитрился проигнорировать

Они узнали о своих обязанностях всего двенадцать часов назад, но выполняли их аккуратно и с некоторой долей бравады.

Один взял на себя правую сторону киборга, другой – левую. Пустые ракетные магазины унеслись прочь, и новые защелкнулись на их место. Штатский хлопнул Сигера по руке. На этот раз голос был женский и исходил из скафандра с джунглями.

– Удачи, солдат! Встретимся на позиции номер три.

Сигер кивнул и направил внимание на информацию от Вертиголова. Дюжина шарообразных объектов появилась над горизонтом и плавно двигалась в его сторону.

Солнечный свет падал на них сбоку. Они выглядели точь–в–точь как летучие семена–коконы, которые переносятся ветром по поверхности его родного Элексора каждую весну. За тем исключением, что летучие коконы безобидны.

Смерть прыгнула вниз и догнала двух штатских, спешащих к укрытию. Они лопнули, словно воздушные шарики. Были ли это те, кто перевооружил его? Киборг не разобрал.

Сигер выругался, выпустил две ракеты и открыл огонь из одетого в газовый кожух пулемета. Отдача толкнула его назад, едва не посадив на задницу, но результаты стоили того. Кокон находился в пределах досягаемости, а отсутствие атмосферы позволило пулям сохранить скорость. Они протянулись от его руки к шару, неся с собой смерть.

Сигер не знал, что именно уничтожило эту штуковину – ракеты или пули, но она взорвалась и осыпала его градом осколков.

Киборг уже бежал из кратера к позиции номер три, когда Умай вышел на связь.

– Л-один Л-отряду. Есть сенсационная новость от Вертиголова. Коконы беспилотные! Повторяю, беспилотные.

Сигер фыркнул от отвращения. Коконы беспилотные! Ну и что с того? Ракеты тоже неживые, а прикончат тебя в два счета. Офицеры. Все они тупое дерьмо.

Штатские ждали за скальным выступом. Сигер обрадовался, что они целы и невредимы. Мужчина заговорил первым.

– Хорошо стреляешь, солдат… ты прищучил этот кокон просто здорово.

– Чертовски метко, – добавила женщина. – Как у тебя с боеприпасами?

Сигер проверил. У него еще оставалось десять ракет, восемьдесят два процента боеприпасов для пулемета и достаточно мощности, чтобы расплавить полный канал ствола своей энергетической пушки за пять минут и двадцать семь секунд.

– Я в хорошей форме. Топайте дальше, я встречу вас на позиции четыре.

Штатские собирались уйти, когда Нарбаков вышел на связь. Сигер поднял руку, чтобы они подождали. Штатские остановились.

– Η-один Л-отряду. Вы хорошо поработали. Переходите к состоянию три, повторяю, состоянию три.

Состояние три означало «отдыхать, но оставаться наготове». Сигер жестом велел штатским возвращаться и сканировал горизонт. Ничего. Во всяком случае, пока.

Легионер сел, жалея, что у него нет легких, чтобы затянуться сигареткой, и ждал, когда лейтенант Умай скажет что–нибудь глупое. Ждать пришлось недолго.

Рыжий встал и потянулся.

– Это все, народ. Вертиголов предсказывает еще одну главную атаку примерно через четыре часа и несколько боевых тревог в промежутке.

Леонид заставил себя отпустить воздуховод, с трудом разгибая онемевшие пальцы. Они пережили еще одну атаку. Торговец подумал об империи, об императоре и о своем отце.

Что они все–таки делают? Где военно–космический флот? Где космическая пехота? И где все остальные представители правительства, которым платят за то, чтобы они справлялись с такими делами? Наверняка посыльные торпеды уже прибыли.

И как там его жена, Наташа? Она беспокоится – это несомненно, – но что она делает? Расчесывает свои длинные черные волосы? Тихо напевая, пишет письмо? Смеется над чем–нибудь, что сказала его мать? У нее чудесный смех, как колокольчик.

Голос Нарбакова вернул его к реальности.

– Пойдем, Лео… пора оценивать ущерб.

Леонид кивнул и последовал за офицером из центра управления в аварийный шлюз. Люк за ними закрылся. На стене печатными буквами было написано обращение. Его закрывали непристойные надписи и рисунки, но прочесть было можно. «Надеемся, вы получили удовольствие от посещения Управления Толстой стороны. Пожалуйста, приходите еще».

Веретено имел вытянутую форму как у баклажана или веретена, отсюда и название. Тупой конец, обычно называемый «Толстой стороной», постоянно смотрел на солнце, а другой конец, «Тонкая сторона», – в противоположном направлении.

Так что сами названия в отличие от этого обращения имели смысл.

Передний люк с шипением открылся, и Нарбаков вышел. Леонид последовал за ним.

Станцию начали создавать именно в Толстой стороне, так как она была больше и намного теплее Тонкой. Фактически она оказалась даже слишком теплой, и кондиционеры здесь были настоятельной необходимостью. Дополнительным преимуществом Толстой стороны было то, что ее почва, насыщенная металлом, защищала жителей от радиации.

Административные и жилые помещения не строились, а вырезались в толще астероида, поэтому на стенах из грубо обтесанного камня все еще сохранялись следы от горных машин–роботов, прогрызавших скалу.

Коридор кончался шахтой, которая издали выглядела просто как ниша. Нарбаков шагнул внутрь этой ниши, согнул колени и подпрыгнул. Леонид сделал то же самое. Следующая площадка располагалась в десяти футах от пола, но благодаря почти несуществующей гравитации, торговец без труда выполнил этот прыжок. И даже успел схватиться за поручень, чтобы не врезаться головой в мягкий потолок.

Шедший навстречу техник кивнул, шагнул в пустоту шахты и поплыл вниз.

Леонид вытолкнул себя в главный коридор. Тут же справа находилась еще одна вертикальная шахта. Простота и эффективность этой системы доставляла торговцу истинное удовольствие.

В коридоре толпились горняки, техники и легионеры, и всем приходилось проталкиваться между роботами, автотранспортерами, грудами припасов, сломанного горного оборудования и мусора от непрекращающегося строительства. Теснота и скудное освещение создавали почти гнетущую атмосферу.

И людям полагалось быть хмурыми и подавленными. В конце концов они отрезаны от помощи и подвергаются постоянным атакам. Но Леонид был поражен и даже горд тем, что они вовсе не выглядели хмурыми. Шуток, улыбок и обычных приветствий было столько же, сколько всегда. Только усталые глаза да попадающиеся свежие повязки свидетельствовали о давлении, которое все испытывали. Нарбаков будто прочитал его мысли.

– Настроение удивительно хорошее и боевое. Леонид согласно кивнул.

Оба усмехнулись, зная, что относительно всего остального их мнения, вероятно, разойдутся.

Площадка перед главным шлюзом напоминала сумасшедший дом. Вонь застарелого пота облаком висела над толпой, лишь слегка разбавленная резким запахом озона и всепроникающим запахом химических герметиков.

В отсеке теснились человек сорок мужчин и женщин в разной стадии раздевания. Одни надевали свои скафандры, другие снимали. Шестеро были легионерами и встали навытяжку, когда появился Нарбаков. Откозырнув им, капитан хлопнул какую–то женщину по спине.