Текст книги "Проклятый Легион"

Автор книги: Уильям Кори Дитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Благополучно дочитав свою речь, Модер—Та повернулся к свидетелям. Болдуин был первым.

Хадатане не сделали никакой попытки привести его к присяге, как сделал бы человеческий суд. Да и зачем утруждать себя? Любой свидетель, стоящий своей оплаты, даст ответы в пользу той стороны, за какую выступает, а оценивать их – работа суда.

Болдуина не попросили ни перейти в другую часть кают–компании, ни встать, ни как–то иначе изменить положение тела. Однако он выпрямился в кресле и почувствовал, как переводчик ударился о грудь. Потом посмотрел в глаза Модер—Та. Они были холодные как лед.

– Итак, полковник Болдуин, вы – офицер с некоторым опытом и видели факты. Каково ваше мнение?

Модер—Та использовал его воинское звание! Для эффекта, да, но это было первый раз, и настроение Болдуина взлетело до небес. Он заставил себя сосредоточиться.

– Объект, третьестепенной важности промышленный астероид, следовало обойти и вернуться к нему потом. Но решив захватить его, командир третьего копья должен был предпринять полномасштабную атаку, которую вы называете «интакой». Сделай он это сразу, люди не смогли бы контратаковать ваши линкоры.

Модер—Та посмотрел на членов суда, дабы убедиться, что они слушают, и с удовлетворением отметил, что Исам—Ка открыл свой глаз. Командир пики придал своему лицу непроницаемое, как он надеялся, выражение.

– Вы слишком скромны, полковник. Представители вашей расы одержали великую победу. Они сражались против подавляющих сил и победили. Основываясь на их подвиге, военный командующий Позин—Ка стал бы доказывать, что все форпосты представляют угрозу. Угрозу, с которой необходимо покончить прежде, чем продолжать генеральное наступление.

– И он был бы неправ, – спокойно ответил Болдуин. – Ваши войска захватили дюжины миров, сотни форпостов, подобных тому, о котором идет речь, и буквально тысячи меньших поселений. И ни один из них не представляет никакой угрозы.

– Ах, – сказал Модер—Та, – но военный командующий может опровергнуть и этот аргумент. Он укажет, что большинство ваших военно–космических сил бежали, не вступая в сражение, и намекнет, что они завлекают наш флот в ловушку, готовясь нанести смертельный удар. Как бы вы ответили на это?

– Я бы сказал, что это абсурд, – презрительно заявил Болдуин. – Император сумасшедший, его правительство разъедено коррупцией, и им потребуется вечность на принятие даже самого простого решения. Вот почему мы должны атаковать сейчас. Прежде чем они действительно смогут организовать ловушку, которую рисует в своем воображении военный командующий. Ждать – чистое безумие. Какое–то компетентное руководство обязательно в конце концов появится, и когда это произойдет, военные очнутся. И поскольку их флот фактически цел, вы получите настоящий бой. Представьте то, что случилось с третьим копьем, только умноженное в сотню раз.

У Норвуд внутри все оборвалось. Она не была так уверена насчет императора, но остальное было или могло быть правдой. Что, если хадатане поверят Болдуину? Что, если военного командующего заменят? Хадатане обойдут планеты типа Фрио II, поглотят империю огромными кровавыми глотками и уничтожат всю ее расу.

Конечно, Позин—Ка тоже может выиграть эту войну, но его стратегия предусматривает хотя бы возможность защиты, а это лучше, чем ничего.

После Болдуина дали показания командиры второго и четвертого копья, рискнувшие своими карьерами ради обещаний, полученных от Модер—Та. Оба говорили одно и то же, причем ни тот, ни другой не выказывали особого энтузиазма.

Но, с энтузиазмом или без, они позволили Модер—Та «прощупать» их, одобрили его точку зрения и присоединились к оппозиции. Уже одно то, что они посмели выступить против Позин—Ка, подрывало доверие к военному командующему. Конечно, командиры первого и пятого копья в какой–то мере компенсируют их показания, но только в какой–то мере.

Позин—Ка приложил все усилия, чтобы скрыть свой гнев, и молча поклялся разделаться с командирами второго и четвертого копья позже. Если он, конечно, останется жив.

Дал—Ба бросил взгляд на Модер—Та:

– У вас есть еще что добавить?

Модер—Та по очереди посмотрел в глаза каждому члену суда.

– Да, я бы хотел сказать, что ваше решение повлияет не только на карьеру одного офицера. Если военный командующий Позин—Ка останется в командовании и продолжит свою нынешнюю стратегию, мы можем проиграть войну. Миллионы хадатан погибнут, а выжившие станут рабами. Судьба Хадаты – в ваших руках.

Хоскинс много узнал о хадатанах от Норвуд и восхитился тем, как ловко использовал Модер—Та расовую психологию. Если остальные хадатане хоть вполовину такие параноики, как утверждала Норвуд, его аргументы окажут сильное действие.

Дал—Ба держался подчеркнуто рассудительно.

– Благодарю вас, командир пики Модер—Та. Можете вернуться на свое место. Суд предоставляет слово военному командующему Позин—Ка. Можете приступать.

Позин—Ка встал и отошел подальше от своего кресла и от уязвимости, которую оно означало. Он перешел ближе к Исам—Ка и встретился взглядом с Дал—Ба.

– Благодарю вас. Я хотел бы начать с предоставления суду сводки наших военных достижений.

Лампы снова погасли. Трехмерная схема появилась в центре кают–компании. В противоположность смеси компьютерного моделирования и подлинных записей, используемых Модер—Та, эта демонстрация была полностью символической.

Группы красных шаров изображали планеты, контролируемые людьми, группы зеленых шаров означали хадатанские миры, а россыпь голубых треугольников символизировала копья Один, Два, Четыре и Пять.

Едва схема появилась, Позин—Ка начал говорить. Он рассказал суду об атаке на Мир Уэбера и на последующие миры, и о том, как флот победил в каждой битве. И по мере того как он говорил, красные шары превращались в зеленые, и каждый такой шар являлся молчаливым свидетельством эффективности его стратегии и подкреплял его аргументы.

– Итак, – заключил Позин—Ка, – мои действия могут быть оправданы одним–единственным словом, и это слово – «успех». Да, были ошибки, да, я потерял третье копье, но рассмотрите ситуацию в целом. Подумайте об общем проценте потерь, который ниже компьютерных прогнозов. Посмотрите на миры, которые были частью Империи людей, а теперь светятся зеленым. Учтите то, что наши спины защищены, линии снабжения надежны, и наш родной мир в безопасности. Кроме того, если бы мои командиры не давали здесь показаний как за, так и против меня, мы бы праздновали еще больше побед.

Офицеры смотрели на схему с уважением, так как зеленые шары были подобны клину, указывающему на сердце Империи людей. Даже Пем—Да не мог отрицать того, что совершил военный командующий, и на минуту засомневался, а что, если Позин—Ка прав? Но нет, ловушка всегда выглядит безобидно, пока ты в нее не угодил, а тогда уже слишком поздно. Кроме того, он поставил на карту и свою честь, и свой престиж, и пути назад нет. Пем—Да нахмурился.

– Отличная речь, – одобрительно сказал Исам—Ка, а у Дал—Ба от этих слов вены наполнились льдом. Если Пем—Да против Позин—Ка, а Исам—Ка решил поддержать военного командующего, то с чем остается он? С решающим голосом, вот с чем. Голосом, который может стоить ему всего, чего он с таким трудом достиг. В голове Дал—Ба вихрем понеслись вопросы. Кто из офицеров имеет больше всего сторонников среди верховного командования? В самой триаде? От этих вопросов у него даже руки задрожали. Зажегся свет, и Дал—Ба спрятал их под стол.

– Благодарю вас, секторный маршал Исам—Ка, но мою стратегию оспаривают. Кажется, командир пики Модер—Та не имеет нужды защищать наши спины и наши линии снабжения. Он призывает нас слепо прыгнуть вперед и ударить в сердце врага, первыми применив интаку. Но подобный взгляд предполагает, что люди бездействуют, а я намерен опровергнуть это предположение.

Хоскинс заерзал в огромном кресле и спросил себя, правильно ли он поступил, дав хадатанину ту информацию, которую он собирался использовать. Предпочитать военного командующего его противникам все равно что предпочитать одного страшного зверя другому, такому же страшному. Оба хотят сожрать тебя; единственные разногласия, когда и откуда начать.

Сейчас этих разногласий было достаточно, чтобы спасти выживших с Фрио II, но как они будут выглядеть на военном суде? Если он доживет до суда? Тогда он, а не Позин—Ка, будет стоять перед следственной комиссией и ждать решения.

На этот раз лампы лишь слегка потускнели, и на стене напротив членов суда появились четыре документа. Два оригинала, оба на стандартном, и два перевода. Хадатанское письмо состояло из пиктограмм, подобных тем, которые Норвуд видела повсюду на корабле.

Позин—Ка уже укрепил свои позиции и теперь скорее походил на командира, инструктирующего свой штаб, чем на обвиняемого. Хитрость, благодаря которой он стал казаться частью суда, а не его объектом. Он направил на стену какой–то приборчик, появилась стрелка.

– Как вы видите, первый документ – документ от КОМВКФ Земля – приказывает войскам на Фрио II отходить и направляться к внутренним планетам, приказ, который может означать либо бегство, либо сбор сил, и соответствует тому, что человеческие войска делали до сих пор. Однако второй документ – документ от КОМЛЕГ Альгерон – приказывает им игнорировать первый приказ и держаться. Это несмотря на то что КОМЛЕГ Альгерон – подчиненная командная структура, которая принимает директивы с Земли. Позин—Ка повернулся к Хоскинсу:

– Командир пики Модер—Та счел нужным вызвать для показаний человека, так скажите нам, майор Хоскинс, как вы объясняете эти противоречивые приказы?

Хоскинс проглотил комок в горле и сжал в пальцах переводчик, который висел у него на шее.

– Я не знаю наверняка, но предполагаю, что КОМЛЕГ Альгерон не согласился со стратегией, которую проводит КОМВКФ Земля, и решил поступить по–своему.

Позин—Ка moi бы сразу задать следующий вопрос, но он молчал.

Все трое судей встревожено посмотрели друг на друга. Это была совсем новая информация, тщательно скрываемая и использованная с огромным эффектом. Раскол в человеческой командной структуре! Даже сама триада обратит внимание. Но что это значит?

Пем—Да пришел в ярость, что Модер—Та позволил себя перехитрить, и выразил это уничтожающим взглядом. Однако его энергия пропала даром, так как Модер—Та смотрел с таким же выражением на Болдуина, который побелел как полотно.

Позин—Ка отлично сознавал, какой переполох он вызвал, но сделал вид, что выше подобных вещей. Вопросы продолжились.

– Опишите планету Альгерон.

У Хоскинса мороз прошел по коже. Он напряженно выпрямился.

– Я отказываюсь давать вам информацию об этой планете и ее укреплениях.

Позин—Ка сурово посмотрел на него.

– Я не просил у вас такой информации. Расскажите суду, что означает КОМЛЕГ Альгерон. Я не спрашиваю ничего больше.

Хоскинс пожал плечами.

– Это означает «Командование Легиона, Альгерон».

– Да, – тихо прошипел Позин—Ка. – «Командование Легиона, Альгерон». Штаб–квартира Императорского Легиона! Мир, за которым уже наблюдают наши разведчики. Хорошо укрепленная планета, не имеющая гражданского населения, о котором надо беспокоиться, и которая намерена сражаться с нами. Почему? И во взаимодействии с кем?

Позин—Ка повернулся и наставил обвиняющий палец на Модера—Та.

– Скажите нам, командир пики Модер—Та, это такой мир вы хотите обойти? Это такой мир вы желаете оставить между нашим флотом и нашей родной планетой? Это такой мир я должен, по–вашему, отложить на потом?

Модер—Та открыл рот, но ничего не сказал. Полностью овладев ситуацией, Позин—Ка резко повернулся к люку и приказал:

– Ввезите его.

Люк с шипением открылся, и в кают–компанию вошел врач. Сразу за ним въехали мотоносилки, и вошел второй врач. Треть носилок была поднята, чтобы раненый мог сидеть. Он попытался отдать честь. Первый врач помог ему.

– Представляю вам офицера авиации Норбу Сина—Ра, единственного выжившего члена третьего копья в единственном настоящем сражении с людьми. Мы бы не узнали ничего о заключительной битве, если бы не героические усилия Сина—Ра доставить нам эти известия. Он слишком слаб, чтобы давать показания, поэтому я ограничусь тремя вопросами.

Позин—Ка перешел к носилкам и положил свою руку на руку пилота. Обожженное лицо офицера покрывала искусственная кожа. Бинты удерживали ее на месте и защищали ее. Военный командующий посмотрел в полные боли глаза.

– Расскажите нам, офицер авиации Сина—Ра, как сражались люди?

Голос пилота был не громче шепота, и если бы не полная тишина в кают–компании, его бы никто не расслышал.

– Люди сражались как дьяволы.

– У них было оружие или возможности, которые показались вам необычными?

– У них были киборги, огромные существа, которые могут уничтожать и истребители, и бойцов. Они шагали по поверхности как роботы–убийцы.

– Еще один вопрос, – сказал Позин—Ка, – и вы можете вернуться в лазарет. Эти солдаты и киборги… из какой части они были?

Сина—Ра закатил глаза. Слова падали из его рта как камни.

– Они были членами Императорского Легиона.

– Спасибо.

Позин—Ка повернулся к суду, а носилки тем временем выкатили из комнаты.

– Итак, вот что мы имеем. Командир пики Мо–дер–Та и его подпевалы хотят, чтобы мы обошли планету, на которой находится штаб самых эффективных сил Империи людей. И они хотят, чтобы мы сделали это, хотя совершенно не осведомлены о каких бы там ни было ловушках, которые могут готовиться. Да, мы должны бояться засады, да, мы должны бояться смертельного удара, да, мы должны двигаться агрессивно. Но не безрассудными скачками в неизвестность. Не отказываясь от успешной до сих пор стратегии. И не игнорируя естественный консерватизм, который так долго защищал нашу расу. Благодарю вас.

С этими словами Позин—Ка решительно вернулся на середину комнаты, сел в свое кресло и уставился прямо перед собой. Он решил не вызывать нескольких свидетелей, но их показания уже лежали на столе комиссии. «Да, – подумал Позин—Ка, – я сделал все возможное, пора остановиться».

Долгую минуту стояла тишина. Все переваривали его слова.

Норвуд чувствовала что–то сродни ликованию.

Хоскинс беспокоился о последствиях того, что он сделал.

Болдуина душила ярость.

Модер—Та спрашивал себя, сколько дней ему. осталось жить?

А Пем—Да принял решение спасать то, что можно.

Дал—Ба откашлялся. Он уже сделал выбор.

– Благодарю вас, военный командующий Позин—Ка. Выслушав показания за и против обвиняемого офицера и рассмотрев все доказательства, суд готов голосовать. Секторный маршал Исам—Ка?

– Невиновен.

– Великий маршал Пем—Да?

– Невиновен.

Дал—Ба непроизвольно моргнул, но больше ничем не выдал своего удивления.

– Спасибо. И так как мое решение тоже «невиновен», пусть в протокол занесут, что военный командующий Позин—Ка оправдан по всем выдвинутым против него обвинениям и восстановлен в должности. Суд объявляется закрытым.

Болдуин вскочил, издал бессвязный рык и бросился на Позин—Ка. Хадатанин подпустил человека поближе, уложил его одним ударом и приказал телохранителям вытащить бессознательное тело.

Уже ненужных Норвуд и Хоскинса вывели под конвоем из кают–компании и повели в их комнаты.

Модер—Та вместе с командирами второго и четвертого копья вышел следом за ними. Учитывая решение комиссии, их перспективы были довольно мрачными.

В кают–компании остались Пем—Да, Исам—Ка, Дал—Ба и сам Позин—Ка.

– Итак, – спросил Пем—Да, изображая веселость, которой не чувствовал, – что теперь?

Позин—Ка посмотрел сквозь него, на стальную ребристую переборку. В его голосе не было иронии, а в глазах не было пощады.

– Следующим будет Альгерон, а после него – Земля.

20

Цель легионера – бой, в конце которого либо победа, либо смерть.

Полковник Пьер Жанпьер

Командир 1–го воздушно–десантного полка Алжир, планета Земля 1958 ст. г.

Планета Альгерон, Империя людей

В апартаментах для высокопоставленных лиц сто яла резная мебель ручной работы. Вставленные в золотые рамы эмблемы полков висели на темно–красных стенах вперемежку с коллекцией старинного оружия и окровавленными флагами. Все это создавало довольно мрачную атмосферу, и Чин—Чу был рад сбежать отсюда. Он положил руки на плечи невестки и посмотрел ей в глаза. Они были одного роста. – Ты уверена? За последний час двенадцать кораблей вышли из гиперпространства. Сколари предъявит ультиматум, Сент—Джеймс откажется его выполнить, и космические пехотинцы высадятся на Альгерон. – Он пожал плечами. – После этого, кто знает. Легион имеет хорошие шансы… но ничего определенного.

Наташа выдавила улыбку.

– Да, я уверена. Я могу быть полезной здесь. Клике нужен представитель на Альгероне. Вы сами это говорили. Да и потом, судя по всему, что я услышала за последние несколько дней, на Земле будет так же опасно.

Чин—Чу опустил руки. Наташа была права. Он потянулся, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Мне следовало знать, что с тобой бесполезно спорить. Будь осторожна. Нола убьет меня, если с тобой что–нибудь случится.

Наташа засмеялась.

– И кто это говорит! Тот самый человек, который возглавляет Клику и готовится к межзвездной войне. Это вы будьте осторожны.

Чин—Чу кивнул, попытался найти нужные слова, но они не пришли. Он хотел сказать, что понимает ее чувства к Сент—Джеймсу, что Леонид хотел бы, чтобы она была счастлива.

Слеза сползла по Наташ иной щеке. Жемчужно–белые зубы закусили нижнюю губу.

– Вы замечательный человек, Серджи. Империи повезло.

Чин—Чу отмахнулся от комплимента и потянулся за чемоданом.

– Глупости. Я идиот, позволивший втянуть себя в ужасную передрягу и не знающий, как оттуда выбраться. Ничего благородного в этом нет.

Раздался звонок. Промокнув платком слезы, Наташа пошла к двери. Та со свистом отъехала в сторону.

Айан Сент—Джеймс был одет в боевую форму с оружием на ремне. Он выглядел усталым. Глаза генерала встретились с Наташиными и сразу смягчились.

– Здравствуйте, Наташа. Серджи готов? У нас мало времени. Первый корабль–разведчик опустится на орбиту через три–четыре часа.

– Суета, суета, суета, – бодро сказал Чин—Чу. – Чего же мы ждем? Пора идти.

Сент—Джеймс и Наташа посмотрели друг на друга, усмехнулись и дали Чин—Чу пройти.

Они представляли странное трио, когда шли к кораблю: прямой как палка солдат, изящная молодая женщина и кругленький торговец.

Но их едва замечали. Готовые к бою биотела, киборги и роботы торопливо шагали по коридорам, спеша присоединиться к своим частям. Через несколько часов, самое большее, дней, они будут сражаться за свою жизнь. Не с инопланетянами, которые все еще движутся внутрь империи, а со своими собратьями–людьми. Казалось, что вторая битва Камерона будет столь же бессмысленной, как и первая.

Каюта была под стать женщине, которая ее занимала, – строгой и аскетичной. Серые металлические стены, рассеянное освещение, сложный терминал связи и откидная кровать, которая сейчас была убрана. Хотя женщина жила здесь уже несколько недель, в каюте не было ни одной семейной фотографии, ни одной безделушки и никакого другого материального выражения ее внутреннего мира.

Адмирал Паула Сколари закончила свой спартанский завтрак, смахнула воображаемые крошки с губ и просмотрела несколько последних экранных страниц информации. Перспектива нападения на мир, занимаемый людьми, была по сути своей отвратительна, но имела и некоторые преимущества. Вроде того, что основной, вспомогательный и резервный оборонительные планы Легиона хранились в КОМВКФ Земля, и следовательно, были доступны Сколари. Она также имела доступ к спискам их личного состава, инвентаря и многому, многому другому.

Знать, что сделает противник, еще до того, как он это сделал, было редкой роскошью, которой она собиралась насладиться. Адмирал улыбнулась, встала и надела ненакачанный шлем. От него пахло пластиком. Воздух поступал в шлем через наружные клапаны. В случае аварии костюм загерметизируется и перейдет на встроенный воздушный резервуар. В этом костюме было неудобно, но лучше, чем целыми днями таскать полноценный скафандр.

Упругим шагом Сколари направилась к люку. Сент—Джеймс заслужил урок и получит его. Будет и дополнительная польза. За исключением нескольких незначительных стычек во времена ее молодости, Сколари никогда не руководила крупным походом, и решительная победа укрепит ее авторитет.

Члены команды космического линкора «Сирус», как и всех остальных кораблей во флотилии Сколари. уже больше часа были на боевых постах. Корабли уязвимы на выходе из гиперпространства, и Сколари сочла, что лишняя осторожность не помешает.

Обычно оживленный главный коридор был пуст, так что Сколари и здесь оказалась в полном одиночестве. Генераторы искусственной гравитации были установлены на 1.5 g, чтобы укрепить космических пехотинцев, и адмирал наслаждалась ощущением дополнительного сопротивления.

Она подошла к рубке. Двое часовых из космопехоты встали по стойке «смирно». Каблуки их правых ботинок ударили в пол в тот самый момент, когда их штурмовые винтовки IV класса встали вертикально. Сколари одобрительно кивнула, получая удовольствие и от знаков уважения к ее званию, и от точности, с которой все было исполнено.

Люк отъехал в сторону, и Сколари вошла в центр управления. Все три вахты были в сборе – в сумме человек тридцать, – отчего в рубке стало довольно тесно.

Подобно Сколари, персонал центра управления носил легкие гермокостюмы, которые автоматически накачивались воздухом, если отсек получал пробоину. Их прозрачные шлемы свисали вокруг лица, как складки полупрозрачной кожи. Они больше походили на инопланетян, чем на людей, когда горбились над своими экранами и бормотали что–то в свои микрофоны.

Офицер материализовался у локтя Сколари. Его звали Уилер. Под сверхмощным пластиком его привлекательное лицо выглядело карикатурным. Шлем приглушал его голос.

– Добро пожаловать в командный центр, адмирал. Капитан Кедаша совершает обход. Мы идем точно по графику.

Сколари одобрительно кивнула.

– Есть какие–нибудь признаки транспорта? Уилер знал, что она имеет в виду. От транспортных кораблей, посланных эвакуировать Легион, не поступало никаких известий.

– Нет, мадам. Донесения разведки были точны.

Сколари снова кивнула. Подполковник Вьял не обманул. Сент—Джеймс отправил транспортные корабли в краевые миры. Хорошо. Хадата разберется с ними, чем намного облегчит ее работу.

Техник связи пробрался сквозь толпу и прошептал что–то на ухо Уилеру. Тот повернулся к Сколари.

– Один из наших разведчиков докладывает, что с планеты поднялся корабль и направляется за пределы системы.

– Характеристики?

Радист еще что–то прошептал Уилеру.

– Маленький курьер IV класса или яхта.

– Пусть идет. Нас ждет более крупная рыба.

Радист кивнул и исчез в толпе.

– Мы в радиусе действия связи? Уилер кивнул.

– Да, адмирал. Несомненно.

– Прекрасно. Соедините меня с генералом Сент—Джеймсом. Я хочу поговорить с ним.

Потребовалось пять минут, чтобы сигнал достиг Альгерона, еще пять минут, чтобы найти Сент—Джеймса, и еще пять, чтобы он появился на экране. Генерал был в хрустящей камуфляжной форме, и его лицо выглядело мрачным. Сколари увидела на заднем плане легионеров в боевом снаряжении и поняла, что его войска так же готовы, как и ее. Тем более что планета укреплена.

– Приветствую, адмирал. Как мило с вашей стороны заглянуть к нам.

Сколари сощурилась под пластиком. Она чувствовала, что все в рубке смотрят на нее. Адмирал сознавала, как ее заявление прозвучит для императора, публики и для историков, которые будут изучать этот поход.

– В этот раз я буду только говорить… так что слушайте внимательно. Вы обвиняетесь в нарушении долга, неподчинении приказам, подстрекательстве к мятежу и государственной измене. От имени императора и в соответствии с относящимися к данному случаю статьями военного кодекса я отстраняю вас от командования и приказываю оставить пост. Вы сдадитесь военной полиции и до моего прибытия останетесь под домашним арестом. На ваше место назначается подполковник Андре Вьял.

Только те, кто очень хорошо знал Сент—Джеймса, заметили бы легкий тик в его правом веке и поняли бы, что это значит. В остальном выражение лица генерала не изменилось.

– Подполковник Вьял в данный момент несколько нетрудоспособен. Мои люди застали его при попытке запустить посыльную торпеду. Что касается приказа оставить пост и сдаться предателям, ответ: нет. Легион будет сопротивляться тирании, даже если она идет изнутри.

Челюсть Сколари клацнула, а ее пальцы сжались в костлявые кулаки.

– Тогда молитесь. – Адмирал рубанула правой рукой, и экран почернел.

Биотела, киборги и транспортные средства уже несколько часов валили из форта Камерон. Трещали рации, раздавались приказы, гудели двигатели, выли сервоприводы, топали ботинки и скрежетали шестерни, когда вся эта масса направлялась в пустыню. Прожектора, обычно освещавшие базу, были погашены, но солнце всходило, так что все было видно.

Длинные, темные тени падали на плац, позволяя Були как следует спрятаться. Сбежать из базового госпиталя было проще простого. Теперь ему предстояла трудная часть: нарушить слово чести, предать тех, кто доверял ему, и отказаться от прежней жизни. Но если дезертирство – это ужасно, другая возможность была еще хуже.

Сладость Ветра заняла в его душе место, о существовании которого он даже не подозревал, и теперь там плескалась пустота, которую только она могла заполнить.

Були думал о ней, когда генерал Сент—Джеймс прикалывал медаль на грудь его больничного халата, видел ее во сне той ночью и во все последующие, пока ему не стало казаться, будто он не может думать ни о чем другом и сойдет с ума, если не увидит ее, не услышит ее голос, не почувствует запах ее духов и не прикоснется к меху, покрывающему ее тело.

Були дышал часто и мелко, а его сердце билось как падающий молот. Его тошнило, болело плечо, и страх ослабил колени. Дезертировать сейчас, перед самой битвой, означало порвать все связи с Легионом и стать отверженным. На него будут охотиться все: и инопланетяне, и люди. Чтобы заработать на жизнь, ему придется рыться в мусоре, и все из–за девушки, которую ему следовало бы презирать.

Но что бы он ни говорил себе, как ни старался подавить свое чувство, оно не уходило. Поэтому он обменяет то, что имеет, на то, без чего не может жить.

Платформа поднялась на поверхность, и рота бойцов II с лязгом сошла с нее. Сразу за ними вышли биотела. Подразделения 1–го полка под командованием полковника Гудвин, Сумасшедшей Элис. Она маршировала во главе своих отрядов, ее изуродованное лицо символизировало жертву, которую она готова была принести и которой требовала от других.

Були подождал, когда легионеры влезут в бронетранспортеры, вышел из тени и быстро зашагал к грузовику на воздушной подушке. Були нес с собой походный рюкзак, набитый аварийными пайками и двойным количеством боеприпасов, и новехонькую штурмовую винтовку. Открыв дверь со стороны пассажирского сиденья, Були бросил свое снаряжение внутрь и залез в кабину, пропахшую сигаретным дымом. Водитель был удивлен, но обрадовался.

– Здравствуйте, старший сержант… надо подбросить?

– Да, начальство назначило меня на этот чертов административный наряд. Только что вырвался. Ты не видел Него? Или кого–нибудь из его штаба?

Водитель носил кепи сдвинутым на затылок, а за левым ухом у него торчала сигарета. Густые рыжие брови легионера шевелились, когда он говорил.

– Я его не видел, но 1–й кавалерийский ушел три часа назад. И правильно сделали. Не хватало еще, чтобы флотские поймали боргов в ловушку. Но куда они направились, я не знаю… так что, может, отвезу вас не туда.

Були кивнул.

– Ладно, как я считаю, куда–то – лучше, чем никуда, так что поехали.

Затрещали рации, и колонна двинулась. Грузовик впереди поднялся на винтах. Гравий брызнул во все стороны, загремел по ветровому стеклу. Взвыли турбины, грузовик, везущий Були, покачнулся, его кабина наклонилась вперед. Мимо проплыли главные ворота. Крепость и все, что она символизировала, осталось позади.

Передвижной командный пункт (ПКП) состоял из трех самостоятельных – каждый со своей индивидуальной силовой установкой, – но соединенных между собой гусеничных модулей. Эта машина была сделана на заказ специально для Альгерона. Она напоминала жука, когда переваливала через пологие холмы или переползала неглубокие овраги. Сопровождало эту махину отделение из шести бойцов II. Они защищали фланги и разведывали дорогу.

Булыжники разлетались под тяжестью ПКП, осыпая шасси каменной шрапнелью. Один такой осколок заставил второй модуль качнуться вбок. Наташа потеряла равновесие, соскользнула к краю откидного сиденья и схватилась за поручень. Это заставило ее осознать, где она находится. Вся обстановка, звуки и даже запахи были для нее чужими.

Второй модуль функционировал как нервный центр обороны: закодированные радиопередачи связывали его с сенсорными станциями по всей планете. Посередине модуля шел единственный проход. По обеим его сторонам располагалось компьютерное оборудование, за которым сидели одетые в камуфляжную форму специалисты. Они собирали данные, пропускали их через хитроумные компьютерные программы и пересылали готовые сводки в первый модуль, где Сент—Джеймс и его штаб разрабатывали стратегию.

Тактические задачи возлагались на третий модуль. Информацию там получали с сенсорных станций, а решали эти задачи с помощью искусственного разума, известного как Боб. Боб отражал атакующие ракеты, штурмовики и энергетическое оружие, которые могли достать до поверхности планеты из космоса. Так как Легион не имел собственных военно–воздушных и космических сил. роль Боба была особенно важной, и большинство его вычислительных способностей были брошены на противовоздушную оборону.

Наташа знала, что второй ПКП, точно такой же, как первый, но под командованием заместителя Сент—Джеймса полковника Эд, тоже оставил форт и находится где–то в пустыне, сохраняя полное радиомолчание, но готовый принять дела, если первый будет уничтожен.

Это были новые факты, новые реалии, совершенно не похожие на то, с чем Наташа имела дело раньше, такие же странные, как накрахмаленная камуфляжная форма, которую она носила.

– Кофейку не хотите?

Вопрос пришел от женщины–легионера. У нее были большие выразительные глаза, кремово–коричневая кожа и сверкающие белые зубы. Модуль покачнулся, но ее рука осталась твердой, как скала. Чашка имела крышку, чтобы содержимое не расплескалось. Из маленькой прорези поднималась струйка пара.

Наташа взяла чашку.

– Да, спасибо.

Легионер кивнула и прислонилась к шкафчику с оборудованием. В руках она держала собственную кружку.

Наташа глотнула обжигающую жидкость и сжала чашку в ладонях. Модуль снова покачнулся, и несколько капель кофе сбежали из–под крышки.