Текст книги "Пираты-призраки (др. изд.)"

Автор книги: Уильям Ходжсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Внезапно у меня над головой захлопали паруса, и с палубы донесся сердитый окрик самого капитана:

– Куда правишь, черт тебя побери?!

Спохватившись, я повернулся к штурвалу и постарался вернуть судно на прежний курс, но мне это не удалось.

– Не могу знать, сэр, – выдавил я.

Признаться, я напрочь забыл, что стою на штурвале.

– Я тебе дам – «не могу знать»! – прогремел капитан. – Право руля, раззява, пока мы не вышли из ветра!

– Слушаюсь, сэр! – откликнулся я, налегая на штурвал. Впрочем, я еще не совсем пришел в себя и действовал почти автоматически.

В последующие пару минут я сознавал только, что Старик продолжает честить меня на все лады. Потом моя растерянность немного прошла, и я обнаружил, что, словно баран, уставился на компас, хотя до этой секунды не различал ни румбов на картушке, ни даже самого нактоуза. К счастью, «Мортзестус» понемногу возвращался на прежний курс, и я вздохнул с некоторым облегчением. Одному Богу известно, насколько далеко мы могли бы отклониться от маршрута, если бы не капитан.

Поняв, что действительно чуть не повернул «Мортзестус» кормой вперед, я подумал о том, как изменилось положение чужого корабля, когда увидел его во второй раз. Сначала он был у нас на раковине, а потом вдруг оказался на траверсе. Теперь, когда мой мозг снова заработал, я понял, почему так получилось, хотя раньше причина его столь быстрого перемещения казалась мне необъяснимой. Двигался, разумеется, не чужой корабль, а мы разворачивались, так что он в конце концов оказался с правого борта от нас.

Любопытно, как быстро все эти мысли промелькнули в моем сознании, полностью (хотя и на короткое время) завладев моим вниманием, в то время как капитан продолжал обрушивать на меня самые страшные проклятья. Однако я едва слышал его. Во всяком случае, следующее, что помню, – это как капитан схватил меня за плечи и с силой встряхнул.

– Да что с тобой?! – прокричал он мне прямо в лицо.

Я же только тупо смотрел на него и не произносил ни слова: судя по всему, от изумления на время утратил дар речи.

– Ты что, с ума сошел от жары? – продолжал орать капитан. – Совсем спятил? Или, может быть, у тебя солнечный удар? Отвечай, болван, когда с тобой разговаривают!

Я попытался что-то сказать, но язык мне не повиновался.

– Я-я-я-я… – выдавил я с трудом.

На самом деле со мной все было в порядке, просто я был слишком потрясен сделанным мною открытием и не мог сразу вернуться к окружающей действительности.

– Сумасшедший! Сумасшедший болван! – выругался капитан.

Он повторил эти слова еще несколько раз, словно они единственные наиболее полно выражали его мнение обо мне и моем состоянии. Потом капитан выпустил мои плечи и отступил на пару шагов.

– Сумасшедший! – снова повторил он.

– Я не сумасшедший, – неожиданно даже для самого себя выпалил я. – Не больше, чем вы, сэр!

– Тогда почему, черт тебя возьми, ты не отвечаешь, когда к тебе обращаются? – прорычал капитан. – Что с тобой, Джессоп? Какого дьявола тебе вздумалось менять курс? Отвечай немедленно!

– Я увидел корабль, сэр. Справа на раковине. Он подавал сигнал…

– Что?!.. – Капитан быстро окинул взглядом море вокруг и снова повернулся ко мне. – Какой корабль? Что ты мне тут небылицы-то рассказываешь! Никакого корабля нет!

– Он есть, сэр. Вон там… – Я показал в ту сторону, где, по моему мнению, находился сейчас чужой корабль.

– Заткнись, Джессоп, – перебил меня капитан. – Ты бредишь. Никакого корабля я не вижу.

– Но я его видел, сэр, – возразил я. – Я…

– Не смей мне перечить! – взорвался капитан, потеряв терпение. – Спишь на посту, скотина!

Внезапно он замолчал и пристально всмотрелся в мое лицо – вероятно, старый осел решил, что я действительно сошел с ума. Не прибавив больше ни слова, он повернулся и подошел к переднему срезу юта.

– Мистер Тьюлипсон!

– Здесь, сэр! – откликнулся второй помощник.

– Поставьте к штурвалу другого человека.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался второй.

Через пару минут на ют поднялся старина Джаскетт, чтобы сменить меня. Я назвал ему наш курс, и он повторил его.

– Что стряслось? – шепотом спросил Джаскетт, когда я передавал ему штурвал.

– Да ничего особенного, – ответил я и отправился к срезу юта, где стоял капитан.

Я доложил курс и ему, но старый кашалот сделал вид, будто меня не замечает. Тогда я спустился на палубу, чтобы отдать положенный рапорт второму помощнику. Он выслушал меня довольно благосклонно, а потом спросил, чем я так разозлил капитана.

– Я только доложил ему, что видел по правому борту судно, которое сигналило нам флажками, – сказал я.

– Там нет никакого судна, Джессоп, – возразил второй помощник и пристально посмотрел на меня. Его лицо оставалось непроницаемым, но спокойствие, с каким он воспринял мои слова, показалось мне странным.

– В том-то и дело, что есть, – возразил я. – Видите ли, сэр…

– Достаточно, Джессоп, – перебил он меня. – Ступай на бак, отдохни, выкури трубочку. Ты понадобишься, когда мы будем перетягивать футропы. Кстати, когда пойдешь обратно на корму, захвати из подшкиперской мушкель. [87]87
  Деревянный молоток для изготовления оплетки из шкимушгара. Состоит из цилиндра с продольной полукруглой выемкой и рукоятки.


[Закрыть]

Я ответил не сразу: был настолько зол – никто не хотел меня слушать! – что на мгновение лишился дара речи. Впрочем, сыграли свою роль и сомнения.

– Есть, сэр, – пробормотал я наконец и отправился в кубрик.

После тумана

После появления странного тумана, события начали развиваться с поистине невероятной скоростью. За каких-нибудь два-три дня произошло очень много всего.

Вечером того же дня, когда капитан прогнал меня от штурвала, мы стояли первую ночную вахту, длившуюся с восьми до полуночи. С десяти и до конца смены я должен был стоять впередсмотрящим.

Прохаживаясь по палубе полубака, я размышлял о том, что произошло днем. Вспомнив капитана, я обругал его про себя последними словами за тупость, однако некоторое время спустя мне пришло в голову, что на его месте устроил бы еще не такой скандал. Подняться на ют и обнаружить, что судно развернулось чуть не в обратном направлении, а рулевой, вместо того чтобы исполнять свои обязанности, уставился в абсолютно пустое море и к тому же несет явный бред, было бы чересчур для кого угодно. Я еще легко отделался – за такие штучки можно было отведать линьков. И дернул же меня черт рассказать ему о чужом корабле! Этот свой промах я могу объяснить только крайним потрясением и растерянностью, в противном случае я бы держал язык за зубами, как поступил бы на моем месте любой разумный человек. Ничего удивительного, что капитан решил, будто я спятил!

Потом я перестал думать о капитане и спросил себя, почему второй помощник так странно смотрел на меня утром. Неужели он знает больше, чем я предполагаю? Но если так, то почему он не хочет поговорить со мной откровенно?

В конце концов мои мысли снова вернулись к вопросу о природе и свойствах тумана, над которым я ломал голову весь прошедший день, да так ничего и не придумал. Впрочем, одна теория казалась мне несколько правдоподобнее остальных. Туман, дымка, марево – все эти видимые явления представлялись мне материальным воплощением границ некоей тончайшей сферы, внутри которой мы оказались заключены.

Размышляя обо всем этом, я продолжал прохаживаться из стороны в сторону, время от времени посматривая в сторону моря, которое почти совершенно успокоилось. Внезапно я различил в темноте какой-то огонек и, остановившись как вкопанный, впился в него взглядом. Если это был ходовой огонь какого-то корабля (а это казалось весьма вероятным), следовательно, загадочная сфера, внутри которой царили какие-то свои законы, перестала существовать. И, перегнувшись через борт, я с еще большим рвением стал вглядываться в ночь.

Почти сразу я понял, что это действительно зеленый судовой огонь, [88]88
  Зеленый отличительный судовой огонь вывешивается на правом, а красный – на левом борту судна.


[Закрыть]который горел у нас на левой скуле. Неизвестное судно шло нам наперерез. Хуже того, оно находилось от нас в опасной близости – об этом говорили величина и яркость зеленого огня. Неизвестный корабль шел в крутой бейдевинд, а мы – полным ветром, поэтому по правилам судоходства уступить дорогу должны были именно мы.

Обернувшись, я поднес руки ко рту и крикнул второму помощнику:

– Огни на левой скуле, сэр!

– Где именно? – почти тотчас донесся его ответ.

«Да он что, ослеп?» – сказал я себе.

– Примерно два румба, сэр! – прокричал я и снова посмотрел вперед на случай, если неизвестное судно изменило курс.

Представьте себе мое изумление, когда никакого огня я не увидел! Я даже побежал на самый нос и перегнулся через фальшборт, но сколько ни вглядывался в ночной мрак, все было тщетно: со всех сторон нас окружала непроглядная темень, в которой не было видно ни единого проблеска света.

Я стоял, напрягая зрение, пока мне не пришло в голову, что повторяется утренняя история. Вероятно, неосязаемое нечто, окружившее наш корабль, в силу каких-то причин на мгновение стало тоньше, позволив мне увидеть огни впереди, теперь же незримые стены снова сомкнулись. Но вне зависимости от того, видел ли я пересекающее наш курс судно или нет, я знал, что оно там и что оно близко. Каждую минуту мы могли наскочить на него. Мне оставалось надеяться только на то, что капитан встречного судна, увидев, что мы не собираемся уступать дорогу, прикажет положить руль на ветер, чтобы пройти у нас за кормой. Невозможно описать, с какой тревогой и с каким напряжением я ждал, чем все закончится.

Внезапно позади меня загрохотали по палубе шаги, и на полубак поднялся юнга, дежуривший у рынды.

– Второй помощник говорит, что не видит никаких огней, Джессоп, – сказал он, подходя ко мне. – Ты можешь показать их мне?

– Нет, – ответил я. – Я и сам больше их не вижу, хотя всего минуту назад отчетливо различал зеленый ходовой огонь в двух румбах на левой скуле. Мне показалось – он довольно близко, но…

– Может быть у них фонарь погас? – предположил юнга, всматриваясь, как и я, в кромешную темноту впереди.

– Может быть, – согласился я.

Я не стал говорить, что огонь был так близко, что даже в кромешном мраке мы бы уже видели очертания самого судна.

– Ты уверен, что это был именно ходовой огонь, а не звезда? – с сомнением спросил юнга еще минуту спустя.

– О, как я сразу не подумал! – с горечью вскричал я, театральным жестом прикладывая ладонь ко лбу. Конечно же, это была луна! Теперь я знаю это точно!..

– Не кипятись, – сказал юнга примирительным тоном. – Каждый может ошибиться. Вот только что мне сказать второму?

– Скажи, что огни исчезли.

– А если он спросит – куда?

– Мне-то почем знать! – не выдержал я. – Не задавай дурацких вопросов. Исчезли – и все!

– Ладно, не хочешь – не говори. – Юнга пожал плечами и отправился докладывать вахтенному начальнику.

Примерно пять минут спустя я снова увидел огонь. Теперь он горел у нас слева на крамболе, то есть – на четыре румба впереди траверса; как я и предполагал, чужой корабль начал поворот, чтобы избежать столкновения. Не теряя ни секунды, я крикнул второму помощнику, что снова вижу зеленый огонь в четырех румбах слева по ходу. Господи, подумалось мне, если мы разойдемся, то едва-едва! Казалось, их зеленый сигнальный фонарь горит меньше чем в сотне ярдов от нашего борта. Нам еще повезло, что ветра почти не было и шли мы самым тихим ходом.

«Ну теперь-то второй помощник увидит все своими глазами, – подумал я. – А болван-юнга поймет, что это за звезда!»

Но не успел я додумать свою мысль до конца, как огонь померк и пропал. В ту же секунду до меня донесся голос второго помощника:

– Где огни, Джессоп?

– Снова исчезли, – отозвался я упавшим голосом.

Минуту спустя я услышал, что второй сам идет ко мне. Вот он достиг правого трапа, ведущего на полубак, и остановился.

– Ты где, Джессоп?

– Здесь, сэр, – ответил я, подходя к верхней площадке трапа.

Второй помощник медленно поднялся на полубак.

– Что тут у тебя за огни? Можешь показать точно, где ты видел их в последний раз?

Я так и сделал, и второй помощник, перегнувшись через леер, стал смотреть в ночь, но ничего не увидел.

– Огни исчезли, сэр, – напомнил я. – Погасли или еще что-то… Но я видел их дважды – сначала в двух румбах на левой скуле, а потом – почти слева по борту, однако и в первый, и во второй раз они почти сразу пропали.

– Ничего не понимаю, Джессоп, – задумчиво проговорил помощник. – Ты уверен, что это были именно судовые огни?

– Я не мог ошибиться, сэр, это был правый бортовой огонь. Я видел его достаточно близко.

– Все равно не понимаю, – повторил он. – Вот что, Джессоп, сбегай на ют, скажи юнге, что я велел тебе принести мой ночной бинокль. Только будь с ним поосторожнее.

– Есть, сэр, – ответил я и побежал на корму.

Меньше чем через минуту я вернулся с биноклем; помощник поднес его к глазам и некоторое время всматривался в темноту с подветренной стороны. Внезапно он опустил бинокль и, повернувшись ко мне, спросил:

– Куда же подевалось судно? Если даже оно успело сменить курс, все равно должно быть где-то близко. Мы бы видели его рангоут, паруса, свет в каютах, лампу компаса или хоть что-нибудь!

– Это странно, сэр, – подтвердил я.

– Чертовски странно! Так странно, что я все-таки думаю – ты обознался.

– Никак нет, сэр. Уверен, что это был судовой фонарь.

– Где же тогда судно?

– Не знаю, сэр. Именно это и встревожило меня больше всего.

Второй помощник ничего не ответил. Еще дважды он обошел площадку полубака, останавливаясь у бортовых лееров и глядя в темноту в свой бинокль. У левого борта он задержался почти на целую минуту, потом все так же молча шагнул к левому трапу и, спустившись на палубу, вернулся на ют.

«Похоже, он не на шутку озадачен, – подумал я. – Или, быть может, думает, что у меня начались галлюцинации». Впрочем, почти сразу мне пришло в голову, что одно вовсе не исключает другого.

Немного погодя, я спросил себя, имеет ли второй помощник хоть малейшее представление о том, сколь удивительным и странным может оказаться действительное положение дел. То мне казалось – он кое о чем догадывается, то я был почти уверен, что он ничего не знает. Порой мне хотелось поделиться с ним моими умозаключениями; так, думал я, будет лучше, да и помощник, похоже, был склонен меня выслушать, однако твердой уверенности у меня не было. Я боялся, что, пустившись в откровенный разговор, просто выставлю себя в его глазах дураком или, того хуже – сумасшедшим.

Я как раз стоял у носового ограждения полубака, когда зеленый огонь появился в третий раз. Он был очень большим и ярким, и я видел, что он движется. Это, в свою очередь, указывало на то, что чужое судно находится очень близко.

«Ну теперь, – подумал я, – второй помощник наверняка увидит его!» Я был настолько уверен в этом, что не спешил подавать сигнал. Мне хотелось, чтобы вахтенный начальник убедился: я не ошибался и не грезил, когда дважды сигнализировал о появлении огней. Кроме того, я боялся, что свет снова исчезнет, едва только открою рот. Почти полминуты я ждал, что зеленый фонарь погаснет, но он продолжал гореть, и я не сомневался, что второй помощник вот-вот его заметит. Каждую секунду я ждал, что он окликнет меня, но помощник молчал.

Больше я не мог выдержать и подбежал к лееру в конце полубака.

– Ходовой огонь слева позади траверса, сэр! – крикнул я изо всех сил.

Увы, я ждал слишком долго. Не успел я закончить фразу, как зеленый огонь погас. От досады я даже топнул ногой по палубе и выругался. Снова я остался в дураках. Правда, у меня еще оставалась слабая надежда, что вахтенные на корме успели заметить огонь, прежде чем он исчез, однако моим упованиям не суждено было сбыться.

– К дьяволу тебя вместе с твоими огнями! – крикнул второй помощник и засвистел в свисток. Тотчас один из вахтенных выскочил из кубрика и побежал на корму, чтобы узнать, какой приказ отдаст начальник.

– Кто из вас сменяет Джессопа? – услышал я вопрос второго.

– Джаскетт, сэр?

– Пусть сменит его немедленно. Ясно?

– Так точно, сэр. – И матрос бросился обратно.

Через минуту на полубак поднялся заспанный Джаскетт.

– Что стряслось? – спросил он, протирая глаза.

– Да все этот идиот второй помощник, – сказал я с раздражением. – Я трижды докладывал ему, что вижу ходовой огонь, но этот слепой осел его проворонил. Он думает, что они мне почудились, вот и велел разбудить тебя.

– А где же огонь? – поинтересовался Джаскетт, оглядываясь по сторонам. – Я что-то ничего не вижу.

– Исчез, – объяснил я.

– Как исчез? – удивился Джаскетт.

– Откуда мне знать? Исчез – и все! – огрызнулся я.

Джаскетт повернулся и на протяжении нескольких секунд пристально разглядывал меня в темноте.

– Знаешь, приятель, – промолвил он наконец, – я бы на твоем месте пошел вниз и как следует выспался. Что до твоих огней, то со мной однажды тоже такое было, так знаешь, что я тебе скажу: когда тебе начинают мерещиться разные разности, нет ничего лучше, чем завалиться на койку и поспать.

– Ничего мне не мерещится!.. – упрямо возразил я.

– Хорошо, хорошо… – сказал Джаскетт сочувственным тоном. – Ты, главное, поспи, и утром будешь в полном порядке. А насчет огней не беспокойся – уж я-то их не пропущу.

– Черт! – выругался я и начал спускаться с полубака, гадая, уж не решил ли Джаскетт, будто я спятил.

– Выспаться как следует?!. – бормотал я. – Ха!.. Хотел бы я посмотреть на того, кто сумел бы заснуть после всего, что я видел и испытал за один лишь сегодняшний день!

Я чувствовал себя бесконечно угнетенным: никто не понимал, что происходит, никто не хотел меня даже выслушать! У меня были определенные догадки, но это крошечное знание странным образом делало меня еще более одиноким. Разве что с Тэмми поговорить, подумалось мне вдруг. Уж юнга-то постарается меня понять; по крайней мере, он меня выслушает, а для меня это будет большим облегчением.

И, поддавшись этому внезапному порыву, я повернулся и отправился в малый кубрик к юнгам. Но, поравнявшись с ютом, я поднял голову и увидел на фоне звездного неба черный силуэт второго помощника, который стоял там, по своему обыкновению облокотившись на ограждение.

– Эй, кто там бродит? – спросил он.

– Джессоп, сэр, – ответил я.

– Что тебе понадобилось на корме?

– Хотел поговорить с Тэмми, сэр.

– Ступай-ка лучше на бак и поспи, – сказал второй помощник с ноткой сочувствия в голосе. – Это полезнее, чем шататься по судну. В последнее время у тебя что-то слишком разыгралось воображение.

– Вовсе нет, сэр. Я в полном порядке, просто…

– Достаточно! – резко прервал он меня. – Отправляйся спать. Это приказ.

Я вполголоса выругался и медленно побрел на бак. Откровенно говоря, мне уже надоело, что со мной обращаются как с душевнобольным. «Господи! – сказал я себе. – Что же мне делать? Неужели ждать – ждать до тех пор, пока последнему идиоту станет понятно то, что известно мне? Этак недолго и в самом деле с ума сойти!»

Спустившись через левую дверь в кубрик, я подошел к своему рундуку и сел, чувствуя себя усталым и несчастным. Неподалеку от меня резались в карты Пламмер и Куойн; Стаббинс вытянулся на койке и следил за игрой. Все трое курили. Когда я сел, Стаббинс перегнулся через край койки и окинул меня задумчивым взглядом. Куойн и Пламмер, оторвавшись от игры, тоже уставились на меня.

– Что там у тебя произошло с вторым помощником? – спросил Стаббинс после небольшой паузы.

Я поднял голову и в свою очередь посмотрел на него. Казалось, я просто лопну, если не поделюсь с кем-нибудь своими тревогами, и все же мне пришлось сделать над собой усилие, прежде чем я сумел рассказать им о сегодняшнем дне. В подробные объяснения я пускаться не стал, зная по опыту, что это бессмысленно, а просто изложил факты, предоставив им самим сделать выводы.

– Три раза, говоришь? – уточнил Стаббинс, когда я закончил.

– Да, – подтвердил я.

– А кэп, значит, прогнал тебя от штурвала потому, что ты увидел парусник, который он не видел? – добавил Пламмер задумчиво.

– Да.

Мне показалось – я заметил, как Пламмер бросил на Куойна многозначительный взгляд, дескать, у Джессопа не все дома, но Стаббинс смотрел только на меня.

– Сдается мне, наш второй помощник решил, что у тебя лихорадка или что-то вроде этого, – сказал он после непродолжительного молчания.

– Второй помощник – осел! – с горечью возразил я. – Круглый идиот!

– Ну, это ты зря. Наш мистер Тьюлипсон не так уж плох, – ответил Стаббинс. – Просто ему показалось, что ты ведешь себя странно. Я и сам ничего не понимаю…

Он замолчал и некоторое время задумчиво курил.

– А в самом деле, почему эти огни видел только ты? Почему их не видел второй помощник? – спросил Куойн.

Тут мне снова показалось, будто Пламмер слегка подтолкнул приятеля локтем, призывая его к молчанию. Как и второй помощник, он, похоже, считал, что я свихнулся, и мне захотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым, но меня отвлек Стаббинс.

– Не понимаю, – повторил он с нажимом. – По-моему, второй помощник знает достаточно много, чтобы поверить – ты действительно что-то видел. И он должен был поверить, а не гнать тебя с палубы.

И, не отрывая взгляда от моего лица, Стаббинс медленно кивнул.

– Почему это он должен был мне поверить? – удивился я.

Ход мыслей Стаббинса ускользал от меня, и я впервые подумал о том, что ему, похоже, известно куда больше, чем я предполагал до сих пор.

– И что такого особенного знает второй помощник? – добавил я.

Стаббинс затянулся дымом, вынул трубку изо рта и еще сильнее перегнулся через край койки.

– Разве он ничего не сказал тебе после того, как ты спустился с наблюдательной площадки?

– Сказал, – подтвердил я. – Он увидел, что я иду на корму, и велел отправляться спать, потому что якобы в последнее время у меня слишком разыгралось воображение!

– А что ты ему ответил?

– Ничего. Вернулся в кубрик.

– А тебе не пришло в голову напомнить ему о том, как он послал нас на мачту ловить неизвестно кого? Может быть тогда воображение разыгралось у него?

– Я об этом даже не подумал, – признался я.

– Жаль, что не подумал.

Стаббинс немного помолчал, потом сел на койке и попросил передать ему спички. Когда я протянул ему свой коробок, Куойн, который вернулся было к игре, пробормотал:

– Это мог быть и «заяц». Никто ведь не доказал, что это было что-то другое.

Стаббинс пропустил его замечание мимо ушей. Закурив, он вернул мне спички и продолжил:

– Кроме того, он послал тебя спать, не так ли? Хотел бы я знать, зачем он солгал!

– Почему ты решил, что второй помощник солгал? – удивился я.

Стаббинс глубокомысленно кивнул.

– Я знаю, что ты видел этот огонь, и мне кажется – он тоже знает.

При этих словах Пламмер замер над картами, но ничего не сказал.

– Значит, ты не сомневаешься, что я на самом деле его видел? – удивленно спросил я.

– Только не я, – уверенно ответил Стаббинс. – В конце концов, ты не тот человек, который способен совершить одну и ту же ошибку три раза подряд.

– Я знаю, что видел этот огонь, – сказал я. – Но… – я немного поколебался и закончил: —…все это чертовски странно!

– Вот именно, – согласился Стаббинс. – В последнее время у нас на борту происходит что-то слишком много странного.

Он помолчал несколько секунд, потом добавил:

– Я бы сказал – сверхъестественного.

Он замолчал, чтобы затянуться дымом из трубки. В наступившей тишине я отчетливо услышал голос старого Джаскетта, окликавшего помощника на юте.

– Красный ходовой огонь на правой раковине!

– Вот, слыхали? – сказал я, кивнув головой в направлении кормы. – Именно там и должно быть сейчас судно, огни которого я заметил раньше. Оно не успевало проскочить перед нами, и капитан приказал положить руль на ветер, чтобы пропустить нас. Теперь они снова привели свою посудину к ветру, чтобы пройти у нас с кормы.

Поднявшись с рундучка, я пошел к двери; Стаббинс, Пламмер и Куойн двинулись следом. Когда мы вышли на палубу, я услышал, как второй помощник кричит, требуя, чтобы впередсмотрящий указал ему точное местоположение огней.

– Богом клянусь, чертов огонь снова исчез! – воскликнул я.

Мы все бросились к штирборту, но в темноте со стороны кормы не было видно ни единого проблеска света.

– Я, кажется, ничего не вижу, – пробормотал Куойн.

Пламмер промолчал.

Обернувшись через плечо, я посмотрел на баковую надстройку. В темноте я едва различал фигуру Джаскетта. Он стоял у правого леера и, приложив руку козырьком ко лбу, пристально всматривался в то место, где, как я полагал, он в последний раз увидел красный огонь.

– Куда он делся, Джаскетт? – громко спросил я.

– Странное дело, приятель, – отозвался старый матрос. – Никогда со мной ничего подобного не было. Только что я видел красный ходовой фонарь, а через секунду он пропал!

Я повернулся к Пламмеру.

– Ну, что ты теперь скажешь?

– Ничего не понимаю, – покачал он головой. – Честно говоря, сперва я подумал, что ты и впрямь ошибся, но, похоже, ты был прав.

Со стороны кормы послышался звук приближающихся шагов.

– Второй помощник идет сюда, чтобы содрать с тебя шкуру, Джаскетт! – воскликнул Стаббинс. – Придумай-ка объяснение получше, пока у тебя есть пара секунд!

Второй помощник прошагал мимо нас и взлетел по трапу на полубак.

– В чем дело, Джаскетт? – спросил он. – Где ты видел огонь? Ни я, ни юнга ничего не заметили.

– Этот чертов свет куда-то девался, сэр, – ответил Джаскетт.

– Как это – девался?! – рявкнул второй помощник. – Куда? Как?!

– Не могу знать. Я видел его так же ясно, как вас, и вдруг его не стало. Это произошло в одно мгновение, сэр!

– Вот что, хватит меня баснями-то кормить! Неужели ты думаешь, что я в это поверю? – спросил второй.

– Вот вам истинный крест, был огонь! – перекрестился Джаскетт. – Да и Джессоп тоже что-то видел!

Эти слова он добавил в последнюю минуту. Очевидно, старый плут больше не думал, что огни мне померещились с недосыпа.

– Дурак ты, Джаскетт, – отрезал второй помощник. – Ты, верно, наслушался сказок, которые тут рассказывал этот напуганный кретин Джессоп, вот тебе и мерещится черт знает что.

Немного помолчав, он продолжил чуть более спокойным тоном:

– Хотел бы я знать, что за идиотскую игру вы затеяли. Что за дьявол в вас всех вселился?! Ведь ты сам знаешь, что никаких огней не было! Джессопа я убрал, но тебе-то зачем понадобилось твердить то же самое?

– Мы ничего не… – начал было Джаскетт, но второй помощник перебил его.

– Заткнись и наблюдай, – сказал он и, повернувшись, быстро спустился по трапу на палубу.

Мимо нас он прошел, не сказав ни слова и даже не посмотрев в нашу сторону.

– Знаешь, Стаббинс, – сказал я, – что-то мне не верится, что второй помощник верит, будто мы видели огни.

– Трудно сказать, – ответил матрос. – По нему не поймешь.

Остаток вахты прошел без происшествий, и когда пробили восемь склянок, я отправился спать, ибо переживания сегодняшнего дня не на шутку утомили меня.

Когда нас вызвали на утреннюю [89]89
  Утренняя вахта «Диана» продолжалась с 4 до 8 часов утра.


[Закрыть]вахту, я узнал, что один матрос из смены старшего помощника тоже видел ходовые огни (это произошло вскоре после того, как наша смена отправилась спать). Он даже успел доложить об этом, но огни тут же исчезли. Это происходило дважды, и старший помощник, вообразивший, будто матрос валяет дурака, пришел в такую ярость, что дело едва не закончилось рукоприкладством. В конце концов матроса досрочно отправили отдыхать, а на его место заступил другой вахтенный. Видел ли новый наблюдатель что-либо необычное, так и осталось неизвестным. Даже если он и заметил что-то странное, то предпочел об этом умолчать, так что продолжения эта история не получила.

А буквально на следующую ночь произошло нечто такое, что я на время забыл и об исчезающих огнях, и о странном тумане, и даже об окруживших нас таинственных стенах, когда предметы привычного мира сделались для нас невидимыми.