Текст книги "Пираты-призраки (др. изд.)"

Автор книги: Уильям Ходжсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Тень в море

В четыре часа, когда пробили восемь склянок и очередная смена поднялась на палубу, уже совсем рассвело. Перед самым концом нашей вахты второй помощник велел нам поставить все три брамселя. При свете страхи наши в значительной мере рассеялись, и нам было любопытно посмотреть, что же творится наверху, на мачтах. Тома, который лазил на фок, чтобы осмотреть такелаж, засыпали вопросами, не видел ли он наверху чего-нибудь странного, но он отвечал, что ничего необычного не заметил.

В восемь утра, когда мы снова поднялись на палубу стоять «детскую» вахту, я заметил парусного мастера, который шел на бак от пассажирской каюты на корме. В руках он держал складной метр, и я понял, что он снимал мерку с лежавших там бедняг, чтобы похоронить их по закону моря. После завтрака и почти до самого полудня он работал, выкраивая из старой парусины три савана. Потом, с помощью второго помощника и одного из подвахтенных, он перенес мертвецов на шканцы и зашил в парусину, положив в ногах по куску песчаника, который использовался для драйки палубы. Он как раз закончил свой скорбный труд, когда пробили восемь склянок и капитан приказал второму помощнику вызвать на палубу всю команду, а вахтенным – открыть бортовой лацпорт, обычно предназначавшийся для укладки сходней.

Подходящей доски достаточно большого размера у нас не нашлось, поэтому решено было отсоединить крышку одного из люков и использовать ее. Ветер к этому времени совершенно затих, и поверхность моря была почти спокойной, так что судно лишь слегка покачивалось на небольших, отлогих волнах. Единственными звуками, нарушавшими живое молчание океана, были негромкий шорох парусов да несмолкающее, монотонное поскрипывание рангоута. В этой-то обстановке почти полной тишины капитан прочел по требнику подобающие случаю молитвы.

Первым на крышку люка перенесли тело голландца Свенсона (при жизни он был невысоким и коренастым, и я легко его узнал). Саму крышку положили на край палубы напротив лацпорта, так что конец ее свешивался над водой. По сигналу Старика второй помощник поднял второй конец, тело соскользнуло с крышки и с громким плеском исчезло за бортом.

– Бедный старина Голландец! – пробормотал кто-то позади меня. Думаю, то же самое чувствовал и каждый из нас.

Вторым на крышку люка уложили Джекобса; когда и он исчез в морской пучине, настал черед Джока. Когда его поднимали, многие в толпе не сдержали дрожи. Джока любили многие – я, во всяком случае, не знал никого, кому бы он был не симпатичен, – поэтому не удивительно, что мне вдруг сделалось не по себе. Но вот второй помощник в последний раз наклонил крышку, и из толпы моряков донесся нестройных хор хриплых голосов:

– Прощай, Джок! Прощай, дружище!

В следующий момент буквально все, кто был на палубе, бросились к борту, чтобы в последний раз взглянуть на тело. Даже второй помощник поддался этому всеобщему желанию и перегнулся через планшир. Я стоял на кормовом битенге рядом с Тэмми и Пламмером (он, правда, держался немного позади), и мне было хорошо видно, как зашитое в парусину тело нашего товарища коснулось воды и начало погружаться в глубину. Буквально через пару секунд я различал уже только размытое светлое пятно савана, которое на глазах уменьшалось, становясь все более расплывчатым. Внезапно оно исчезло совсем, как мне показалось – слишком внезапно, чтобы это могло произойти естественным путем.

– Все! – произнесли сразу несколько голосов, и наша вахта медленно побрела в кубрик, а двое матросов из дежурной смены стали прилаживать люк на место.

В этот момент Тэмми подтолкнул меня локтем.

– Смотри, Джессоп, что это? – прошептал он.

– Где? – спросил я.

– Вон там. Какая то странная тень… – сказал юнга. – Смотри же!

И тут я понял, что он имел в виду. Казалось, со дна океана поднимается к поверхности что-то большое и темное; с каждый минутой оно становилось все различимее, и происходило это в том самом месте – так, во всяком случае, я тогда решил, – где исчез в воде Джок.

– Погляди! – снова сказал Тэмми. – Оно становится больше!

Он был сильно взволнован, и его чувства передались и мне.

Перегнувшись через фальшборт, я еще раз взглянул вниз. Неизвестный предмет еще больше приблизился и начал приобретать вполне определенную форму. Вскоре я понял, что он мне напоминает, и почувствовал, как по моей спине пробежал холодок ужаса.

– Он похож на тень корабля, – сказал рядом со мной Тэмми.

Но я уже и сам это видел. Из неведомых глубин океана прямо у нас под килем поднималась к поверхности тень огромного корабля.

Пламмер, который еще не ушел, услышал последние слова юнги и обернулся.

– О чем это ты? – спросил он.

– Вот об этом, – ответил Тэмми и указал вниз.

Теперь уже я поддал его локтем под ребра, но было поздно. Пламмер увидел странную тень, но, как ни странно, ничего не понял.

– Ну и что? – сказал Пламмер. – Это же просто тень нашего корабля, – сказал он.

Тэмми, вняв моему недвусмысленному предупреждению, не стал возражать, но когда Пламмер вслед за остальными ушел в кубрик, я велел юнге никому не рассказывать о том, что мы только что видели.

– Мы должны вести себя чертовски осторожно. Или ты забыл, что сказал капитан?

– Помню, – ответил Тэмми с виноватым видом. – Я просто не подумал. В следующий раз буду молчать как рыба.

Оглянувшись по сторонам, я заметил второго помощника, который все еще стоял у борта, глядя в воду. Шагнув к нему, я заговорил:

– Как вы думаете, сэр, что это такое?

– Бог его знает, – ответил он, предварительно убедившись, что, кроме нас с Тэмми, поблизости нет никого из команды. Потом повернулся и стал подниматься на ют, но на верхней ступеньке трапа снова остановился. – Закройте-ка пока лацпорт. И помни, Джессоп – никому ни слова!

– Есть, сэр, – ответил я.

– Тебя, парень, это тоже касается, – добавил второй помощник и ушел по юту дальше на корму.

Тэмми и я как раз закончили заделывать проход, когда второй помощник вернулся. Он привел с собой капитана.

– Прямо под лацпортом, сэр, – негромко сказал второй помощник и показал за борт.

Капитан некоторое время всматривался в воду за бортом, потом я услышал, как он сказал:

– Я ничего не вижу.

Второй помощник еще больше перегнулся через борт и всмотрелся в воду. Я сделал то же самое, но ничего не увидел: таинственная тень, чем бы она ни была, пропала.

– Она исчезла, сэр, – сказал Тьюлипсон. – Когда я пошел за вами, она была, а теперь ее нет.

Минуту спустя я закончил заделывать лацпорт и отправился на бак, но второй помощник остановил меня.

– Расскажи капитану, что ты видел в море, – сказал он, когда я подошел.

– Не могу сказать точно, сэр, – ответил я, – но мне показалось, это что-то вроде огромного корабля, который поднимался со дна к поверхности воды. Сначала он был похож на тень, но потом…

– Вот видите, сэр, – заметил второй помощник, поворачиваясь к капитану. – Именно так я вам и говорил.

Капитан, прищурясь, пристально разглядывал меня.

– Ты уверен? – спросил он наконец.

– Да, сэр, – ответил я. – Мне не показалось, Тэмми видел то же самое.

Я долго ждал, пока капитан или второй помощник что-нибудь скажут, но они молчали. Наконец они повернулись, чтобы подняться на ют.

Второй помощник что-то сказал капитану, но тот только покачал головой.

– Мне можно идти, сэр? – спросил я.

– Да, ты свободен, – откликнулся второй помощник через плечо, но капитан вдруг остановился и вернулся на несколько шагов назад.

– Помни, ни слова об этом в кубрике! – сказал он строго.

– Я помню, сэр, – ответил я, и капитан снова направился к трапу, а я поспешил в кубрик чтобы чем-нибудь перекусить.

– Твоя доля в котелке, – сказал мне Том, когда я шагнул через комингс. – А лимонный напиток – в кружке.

– Спасибо, – сказал я, устраиваясь на рундучке.

Я был слишком поглощен собственными мыслями, чтобы обращать внимание, о чем говорили остальные. Зрелище таинственного корабля, поднимавшегося из темной бездны, очень сильно на меня подействовало. Я был уверен, что не вообразил его себе. Этот корабль был реален: ведь кроме меня его видели двое, нет – трое, ибо Пламмер тоже его заметил, хотя и не разобрался, что к чему. Вполне понятно, что я долго размышлял об этом призрачном судне, однако мысли мои двигались словно по замкнутому кругу. У меня не было никакого объяснения увиденному. Потом я вдруг вспомнил о неясных фигурах, которые мельком видел наверху, и мое воображение заработало на полную катушку. В самом деле, совпадение получалось весьма знаменательное. Понимаете, первая тварь, которую я увидел, явилась на борт из моря, и туда же вернулась. А сегодня я увидел в море тень корабля – корабль-призрак, как я начал его называть. (Название, кстати, показалось мне весьма удачным, хотя – Бог свидетель – век бы не видеть такие корабли и даже не знать о них!) Темные, безмолвные тени наверху – и темная, грозная тень под нами. Одно просто должно было быть как-то связано с другим, но я не знал – как. Я так глубоко задумался над этим, что непроизвольно задал мучивший меня вопрос вслух:

– Быть может, это его команда?..

– Что-что? – переспросил Джаскетт, сидевший на своем рундучке рядом.

Я постарался взять себя в руки и напустил на себя самый безмятежный вид, на какой только был способен.

– Разве я что-то сказал? – спросил я небрежно.

– Ага, приятель, – кивнул Джаскетт, с любопытством меня разглядывая. – Что-то насчет команды…

– Должно быть, мне просто что-то приснилось, – ответил я, вставая и отодвигая котелок.

Хотелось бы мне, чтобы все это мне действительно приснилось!

Корабли-призраки

В четыре пополудни мы снова заступили на вахту, и второй помощник велел мне работать над шпигованным матом, [98]98
  Пеньковый ковер, используемый для защиты дерева или тросов от трения, загрязнения, а также в качестве дорожек. Тканые или сплетенные из смоляных каболок маты часто пробивают короткими концами ворсы, чтобы сделать их мягче.


[Закрыть]который я давно начал, но до сих пор не удосужился закончить. Забрав из подшкиперской заготовку, я повесил ее на веревку, натянутую между грот-мачтой и стенкой камбуза, и приступил к работе. Через несколько минут там же появился и Тэмми, которому второй помощник приказал свивать линь. Юнга притащил с собой запас пеньки и начатый конец, который он зацепил за один из кофель-нагелей.

– Как ты думаешь, Джессоп, что это было? – спросил он после того, как мы несколько минут проработали молча.

Я поднял голову и посмотрел на него.

– У тебя есть какие-то предположения?

Юнга покачал головой.

– Даже не знаю, что и подумать, – сказал он. – Но у меня такое чувство, будто это имеет какое-то отношение к… ко всему остальному. – И кивком головы Тэмми показал наверх.

– Мне эта мысль тоже приходила.

– Вот как? – оживился юнга. – И что же?..

– Наверняка я, конечно, ничего не знаю. Но не исключено, что я прав…

И я рассказал Тэмми о своей догадке: о том, что пробиравшиеся к нам на борт таинственные люди-тени вполне могли оказаться пришельцами с корабля-призрака, который мы видели под водой после похорон.

– Боже мой! – воскликнул юнга, который сразу сообразил, к чему я клоню.

После этого он некоторое время стоял неподвижно и думал, думал изо всех сил.

– Ты хочешь сказать – там они и живут? – уточнил Тэмми после небольшой паузы.

– Ну, вряд ли мы назвали бы это жизнью, но в целом – да. Они являются к нам оттуда.

Тэмми кивнул, но с некоторым сомнением.

– Ну и ну!.. – промолвил он недоверчиво и задумался еще глубже, а немного погодя спросил:

– Значит, ты считаешь, что это… этот корабль сопровождает нас уже довольно долгое время, просто раньше мы его не замечали? – сказал Тэмми немного погодя.

– Он сопровождает нас с самого начала пути, – убежденно ответил я. – Ну, может быть, с того самого дня, когда я в первый раз увидел лезущую через борт тварь.

– Может быть, этот корабль не один, – сказал Тэмми. – Может, есть и другие…

Я быстро взглянул на него.

– Если они есть, – сказал я, – нам остается только молиться, чтобы они нас не заметили. Не знаю, призраки они или кто-то еще, но в одном у меня сомнений нет: это пираты, самые настоящие, кровожадные пираты!

– Это ужасно, – мрачно сказал Тэмми. – Ужасно говорить всерьез о… о подобных вещах. О невозможных вещах.

– Я и сам старался об этом не думать, – признался я. – Мне кажется, если я буду думать, то просто сойду с ума. На море, порой, случаются фантастические вещи, но это – не выдумки.

– Ты совершенно прав, Джессоп, – поддакнул Тэмми. – На первый взгляд все это кажется совершенно нереальным, но тут же начинаешь понимать, что это происходит на самом деле, происходит с тобой, и тогда остается только удивляться, почему не сталкивался ни с чем подобным раньше. Но все равно, если вернешься домой и станешь рассказывать о том, что с тобой приключилось, тебе никто не поверит!

– Они бы поверили, если бы оказались на нашей старой калоше сегодня в ночную вахту, – сказал я. – Кроме того, они ведь не понимают, а мне… Я хотел сказать… теперь я всегда буду чувствовать себя по-другому, если мне доведется услышать или прочитать о каком-то пропавшем без вести судне.

Тэмми во все глаза уставился на меня.

– Мне приходилось слышать, как старые моряки болтают о подобных вещах, – сказал он, – но я никогда не думал… Словом, я никогда не принимал их всерьез.

– Боюсь, к этому нам придется отнестись со всей серьезностью. Господи, оказаться бы сейчас дома!..

– Я тоже хотел бы этого больше всего на свете, – согласился Тэмми.

После этого мы довольно долго работали молча, потом юнга снова заговорил.

– Как ты думаешь, теперь мы действительно будем каждый вечер убирать паруса?

– Конечно, – ответил я. – Это единственный выход, потому что никто из наших больше не согласится подняться на реи после наступления темноты.

– Но если… если капитан прикажет… – начал юнга.

– Ты бы полез? – перебил я.

– Нет! – с жаром воскликнул он. – Ни за что! Пусть меня даже в кандалы закуют.

– Вот видишь, ты не полезешь, и никто не полезет.

В этот момент к нам подошел второй помощник.

– Хватит на сегодня, – сказал он. – Заканчивай работу, ребята. Отнесите мат и линь обратно в подшкиперскую, а потом возьмите веники и подметите весь мусор.

– Есть, сэр! – ответили мы, и второй помощник ушел на нос.

– Взберись-ка на камбуз, Тэмми, – велел я, – и отвяжи конец веревки.

– Ладно, – согласился юнга и побежал к трапу.

Когда он вернулся, я попросил его помочь скатать мат, который был довольно большим.

– Дальше я сам, – сказал я наконец. – А ты сматывай свой линь.

– Сейчас, – ответил он и, захватив с палубы целую охапку брошенных мною пеньковых отходов, направился к борту.

– Эй, стой! – крикнул я. – Не вздумай выбрасывать их в воду! Они будут плавать, и капитан или второй помощник непременно их заметит!

– Подойди-ка сюда, Джессоп, – не слушая меня, ответил юнга тихим, напряженным голосом.

Я поднялся с люка, на котором стоял на коленях, и посмотрел на Тэмми. Перевесившись через планшир, юнга пристально вглядывался в воду за бортом.

– Ну, что там у тебя? – недовольно спросил я; подходить я не собирался, боясь, что свернутый в трубку мат, который не успел перевязать, снова развернется.

– Ради бога, скорее! – почти крикнул он, и я, позабыв обо всем, бросился к борту и вскочил на ростры. [99]99
  Совокупность запасных рангоутных деревьев, которые обычно найтовились к «шлюпочным салазкам» для предотвращения их повреждения во время шторма.


[Закрыть]

– Смотри!.. – И Тэмми показал рукой, в которой был зажат пук пеньковой шкимушки, на воду под бортом.

При этом часть пеньки вывалилась у него из пальцев; упав вниз, она вызвала на поверхности воды легкую рябь, которая и помешала мне сразу разглядеть, что имеет в виду юнга. Но едва лишь вода успокоилась, я сразу понял, что так напугало Тэмми.

– Их уже два! – не проговорил, а, скорее, прошептал он. – А вон там, кажется, третий… – И юнга снова показал рукой направление.

– И еще один, у самой кормы, – пробормотал я упавшим голосом.

– Где? Где?!

– Вон там. – Я показал.

– Итого – четыре, – прошептал юнга. – Четыре корабля-призрака!

Я ничего не ответил, просто продолжал вглядываться в зеленоватую толщу воды, где маячили безмолвные, темные тени. Казалось, они находятся довольно глубоко и почти не движутся. Их очертания были неясны, размыты, однако у меня не было никаких сомнений в том, что вижу именно парусные суда, хотя рассмотреть их подробно мне не удавалось.

Несколько минут мы молчали, потом Тэмми негромко сказал:

– Они существуют на самом деле.

– Ну, не знаю, – ответил я.

– Я хотел сказать, что утром мы не ошиблись, – уточнил юнга.

– Ну, в этом-то я не сомневался, – вздохнул я.

Со стороны носа послышались шаги второго помощника, который возвращался на корму. Выйдя из-за камбуза, он сразу заметил нас.

– В чем дело, ребята? – крикнул он. – Это так вы убираетесь?!

Я поднял руку, знаками показывая ему, чтобы он не шумел и не привлекал внимание других матросов.

Второй помощник сделал еще несколько шагов в нашу сторону.

– Ну, в чем дело? – спросил он все еще раздраженным тоном, но гораздо тише.

– Мне кажется, вам следует взглянуть на это, сэр, – вежливо ответил я.

Должно быть, по моему голосу второй помощник догадался, что мы обнаружили что-то важное и новое, поскольку одним прыжком взлетел на ростры и встал рядом со мной.

– Поглядите, сэр, – сказал Тэмми, указывая вниз. – Их уже четыре.

Второй помощник посмотрел вниз и, заметив под водой темную тень, резко подался вперед.

– Боже мой! – пробормотал он вполголоса.

После этого он почти полминуты вглядывался в глубину и молчал.

– Вон там, подальше, еще два, – подсказал я, пальцем показывая направление, однако прошло еще некоторое время, прежде чем второй помощник разглядел все четыре корабля-призрака. Наконец он соскочил с ростров и строго поглядел на нас.

– Отойдите от борта. Возьмите веники и метите палубу – и никому ни слова! Все это может оказаться ерундой, обманом зрения.

Последние слова второй помощник произнес, скорее, по привычке; на самом деле он ничего подобного не думал, и мы с Тэмми это знали. Потом Тьюлипсон повернулся и быстро ушел, а мы подобрали брошенные у грота мат и незаконченный линь и понесли их обратно в подшкиперскую.

– Мне кажется, второй побежал докладывать капитану, – заметил Тэмми, но я ничего не ответил, поскольку слишком глубоко задумался о четырех кораблях-призраках, которые медленно шли за нами под водой и словно чего-то ждали.

Взяв в подшкиперской по венику, мы отправились назад, собираясь начать уборку. По пути навстречу нам попались второй помощник и капитан. Остановившись у фока-браса, они взобрались на ростры; потом второй помощник начал что-то говорить, показывая при этом на брас, так что со стороны вполне могло показаться, будто он докладывает капитану о каких-то неполадках с такелажем. Держались оба так естественно, что любой непосвященный, кто увидел бы их у борта, несомненно был бы введен этой картиной в заблуждение. Какое-то время спустя капитан довольно небрежно поглядел за борт; то же сделал и второй помощник, а через минуту они уже вернулись на корму и поднялись на ют. Оба по-прежнему держались так, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло, но, когда они проходили мимо нас, я обратил внимание на выражение лица капитана. Он казался всерьез обеспокоенным или, лучше сказать, основательно сбитым с толку.

Разумеется, нам с Тэмми очень хотелось снова взглянуть на таинственные тени, но, когда нам наконец представилась такая возможность, солнце уже немного сместилось к горизонту, и вода так блестела под его лучами, что рассмотреть что-либо под ее поверхностью было невозможно.

К четырем склянкам мы закончили мести палубу и спустились в кубрик выпить чаю. Там уже сидели несколько человек, они ели и разговаривали.

– Я слыхал, – сказал Куойн, – что до темноты мы должны будем спустить все паруса.

– Что ты говоришь? – переспросил старина Джаскетт, на мгновение оторвавшись от своей кружки.

Куойн повторил.

– Кто это тебе сказал? – заинтересовался Пламмер.

– Я слышал это от парусного мастера, а ему сказал стюард.

– Стюард-то откуда знает? – спросил Пламмер.

– Понятия не имею, – пожал плечами Куойн. – Наверное, слышал, как офицеры говорили об этом в кают-компании.

Пламмер повернулся ко мне:

– А ты что-нибудь знаешь, Джессоп?

– О чем? О том, чтобы спускать паруса на ночь? – уточнил я.

– Ну да, – кивнул Пламмер. – Разве Старик не говорил тебе об этом сегодня утром?

– Не мне. Кэп со мной вообще не разговаривал, но он действительно упоминал об этом, когда беседовал с вторым помощником.

– Вот видите! – воскликнул Куойн. – Значит, я правду говорю!

В этот момент в кубрик заглянул один из матросов старпомовой вахты.

– Все наверх, спускать паруса! – сказал он.

Почти одновременно с этим мы услышали резкий свисток старпома.

Пламмер поднялся и потянулся за шапкой.

– Ну вот, я же говорил, начальники больше не хотят терять матросов.

И он вышел на палубу.

На море был полный штиль, но мы тем не менее убрали и закрепили все бом-брамсели и брамсели, потом подтянули к реям марсель и фор-марсель. Прямая бизань уже давно была убрана, ибо в последнее время ветер дул нам почти прямо в корму.

Мы как раз убирали фок, когда нижний край солнца коснулся далекой линии горизонта. Вскоре парус был закреплен, и я ждал только, чтобы мои товарищи, находившиеся на рее между мной и мачтой, перебрались с пертов на ванты и я смог бы сделать то же самое. Ждать пришлось почти целую минуту, и, не имея никаких других занятий, я коротал время, любуясь закатом. Именно поэтому я заметил то, на что при других обстоятельствах не обратил бы внимания.

Солнце опустилось за горизонт уже примерно до половины, сделавшись похожим на огромный, слегка приплюснутый купол, сделанный как будто из тускло-малинового огня. Именно в этот момент я заметил справа по носу легкую дымку, которая поднималась над поверхностью океана, затмевая солнце, светившее теперь несколько слабее, словно его лучам приходилось пробиваться сквозь густой туман или дым. Странная дымка на глазах становилась плотнее и начинала клубиться; грязновато-серые сгустки тумана, в просветы между которыми били багровые лучи закатного солнца, приобретали самые невероятные формы, напоминая то ли фантастических животных, то ли сказочных великанов. Пока я смотрел, странный туман, клубясь, поднимался все выше и вскоре принял очертания трех высоких конических башен, выраставших из низкого, вытянутого вдоль горизонта основания.

Клубы тумана продолжали то сходиться, то расходиться, и вскоре я понял, что вижу как бы нарисованную им в воздухе тень огромного трехмачтового корабля. Почти одновременно до меня дошло, что тень эта движется! Сначала она была развернута бортом к еще не до конца севшему солнцу, но теперь разворачивалась к нему кормой. Нос призрачного судна описывал плавную дугу, а три башни – три мачты – сближались, пока не слились в одну. Теперь чудовищный корабль был нацелен прямо на нас; больше того, с каждой секундой он заметно увеличивался в размерах, становясь одновременно все менее различимым в сгущающихся сумерках.

От закатившегося солнца осталась только тонкая золотая полоска, но небосвод все еще был окрашен в багряно-золотистые тона, и на фоне его мчался на нас на всех парусах почти прозрачный корабль-призрак, сотканный из соленого морского тумана. Вскоре сумерки сгустились еще больше, и в наступившей полутьме мне показалось, что таинственное судно погружается в океан. Оно не тонуло, нет – просто уходило под воду, и когда солнце погасло совсем, размытые очертания его верхних парусов окончательно растворились в густо-серых тенях подступающей ночи.

– Эй, Джессоп, ты что там, заснул? – услышал я голос второго помощника, который тоже поднялся на фок, чтобы помочь нам убрать паруса. – Давай вниз!

Я вздрогнул – просто чудо, что я не свалился с рея! – и огляделся. Все мои товарищи уже спускались по вантам вниз, и я оставался на мачте один.

– Есть, сэр, – машинально откликнулся я и двинулся вдоль рея к вантам. Вскоре я уже был на палубе, однако охвативший меня наверху страх не проходил. Я был ошеломлен и напуган, но сильнее всего томило меня тревожное предчувствие, которое не мог облечь в слова.

Когда пробили восемь склянок, я после переклички отправился на ют: пришел мой черед стоять за штурвалом. Я, однако, еще не пришел в себя, и поначалу в голове у меня было совершенно пусто – не мог даже сосредоточиться на управлении кораблем, и все мои действия носили чисто машинальный характер. Со временем, однако, этот своеобразный ступор прошел, и я вновь начал воспринимать все, что происходило вокруг. Происходило, впрочем, немногое: океан был совершенно спокоен, ветра не было, и даже непрекращающийся скрип рангоута, казалось, на время затих.

В штиль штурвальному делать абсолютно нечего. Вместо того чтобы торчать на юте, я мог бы с тем же успехом сидеть в кубрике и курить трубку. Внизу, на главной палубе, горели развешенные на вантах фок– и грот-мачты светильники, но они давали света меньше, чем можно было надеяться, поскольку в большинстве своем это были сигнальные фонари с глухой задней стенкой, дающие направленный свет.

Впрочем, и о фонарях, и о штиле, и о непроглядном ночном мраке за бортом (ночь выдалась на удивление темная) я вспоминал лишь время от времени, да и то вскользь, так как теперь, когда возможность думать снова вернулась ко мне, я размышлял почти исключительно о странном тумане, поднявшемся из моря и принявшем форму огромного корабля, а потом снова растаявшем. Потом я поймал себя на том, что пристально вглядываюсь в темноту на западе или испуганно озираюсь по сторонам. Ничего удивительного в этом не было: я слишком отчетливо помнил, как сотканный из тумана фантом гигантского парусника развернулся и помчался к нам. Это последнее впечатление, полученное перед самым наступлением темноты, глубоко врезалось в мое сознание, и теперь я невольно искал взглядом таинственный корабль, ибо мне продолжало казаться, что он находится где-то поблизости. Эта мысль пугала меня до дрожи, с которой я никак не мог совладать; больше того, с каждой минутой во мне росла уверенность, что вот-вот должно произойти что-то скверное.

Но пробили уже две склянки, а все вокруг по-прежнему было спокойно – однако и это спокойствие казалось мне странным. В ночной темноте и тишине мне чудилась опасность, поскольку помимо замеченного мною туманного фантома я не мог не вспоминать и о четырех огромных тенях, грозно маячивших под маслянистой водной гладью с нашего левого борта. Каждый раз, когда думал о них, я был рад, что у нас на палубе горит какой-никакой свет, хотя и гадал, почему ни одного фонаря нет на вантах бизани. Мне очень хотелось, чтобы там тоже повесили хоть один светильник, и я твердо решил сказать об этом второму помощнику, как только он подойдет ко мне. Второй помощник, по своему обыкновению, стоял у среза юта, опершись на ограждение, но не курил: в противном случае я бы видел, как тлеет в темноте огонек его трубки. Судя по всему, он тоже был обеспокоен. Трижды с начала вахты второй помощник спускался на главную палубу, и я был почти уверен, что он ходил взглянуть, не покажутся ли за бортом какие-то признаки близкого присутствия четырех таинственных кораблей. Впрочем, ночью их вряд ли можно было разглядеть.

Дежурный хронометрист отбил три склянки, ему ответил судовой колокол на носу. Эти звонкие удары заставили меня вздрогнуть, так как мне показалось – рынду бьют над самым моим ухом. Обычно я реагировал на знакомые звуки гораздо спокойнее, но сегодня ночью даже самый воздух над палубой был каким-то странным. Что в нем такого странного, я так и не успел разобраться, поскольку еще до того, как второй помощник отозвался на уставное «Полный порядок на борту!» впередсмотрящего, наверху раздался лязг и грохот бегучего такелажа, донесшийся с левой стороны грот-мачты. Почти одновременно я услышал пронзительный визг бейфута [100]100
  Снасть, придерживающая рей к мачте или к стеньге.


[Закрыть]и понял, что кто-то или что-то раздернул [101]101
  То есть распустил.


[Закрыть]гардели грот-марселя. Что-то громко треснуло, потом послышался глухой удар – это застрял, зацепившись за что-то, падающий рей.

Второй помощник что-то крикнул и бросился к трапу. С главной палубы донесся топот бегущих ног и крики вахтенной смены. Разобрал я и голос капитана – должно быть, он выскочил на палубу через люк кают-компании.

– Принесите фонари! Больше фонарей! – скомандовал Старик и громко выругался.

Он кричал еще что-то, но я разобрал только последнее слово: «…снесло…»

– Нет, сэр, не думаю, – донесся ответ второго помощника.

Всеобщая неразбериха продолжалась еще с минуту, потом я услышал металлическое щелканье палов – это матросы завели фалы на баллер кормового шпиля и начали понемногу их выбирать. До меня долетали отдельные слова Старика: «…вся эта вода?»

– Не могу знать, сэр, – ответил второй помощник.

Ненадолго наступила тишина, нарушаемая только щелчками палов, скрипом канатов и повизгиванием роликов бейфута. Потом второй помощник сказал:

– Кажется, все в порядке.

Ответа капитана я так и не услышал, так как в этот самый момент мне почудилось, будто моей шеи коснулось чье-то ледяное дыхание. Резко обернувшись, я увидел какую-то тварь, глядевшую на меня поверх гакаборта. [102]102
  Кормовое ограждение юта.


[Закрыть]Ее глаза слабо мерцали в темноте, отражая свет компасной лампы, но помимо этого я не видел ничего, кроме смутных очертаний головы и вцепившихся в ограждение конечностей. На протяжении нескольких секунд, показавшихся мне самыми долгими в моей жизни, я в немом изумлении смотрел на тварь. Двигаться я не мог, хотя чудовище было совсем близко. Я не мог даже пошевелиться – до того глубоким и всеобъемлющим был охвативший меня ужас. Наконец способность управлять своими членами вернулась ко мне, и, выхватив из нактоуза освещавший компас фонарь, я направил его на тварь. Пока я стоял, словно парализованный, тварь успела почти полностью перебраться через ограждение, но едва лишь на нее упал свет фонаря, как она с невероятным проворством отпрянула назад, соскользнула за борт и пропала из вида. Все это произошло так быстро, что я даже не успел рассмотреть ее толком – в памяти осталось лишь мокро поблескивающее нечто да горящие в темноте злобные глаза.

В следующее мгновение я уже сломя голову мчался прочь от этого безмолвного ужаса. Мною владела одна мысль – скорее вниз, подальше отсюда! На нижней ступеньке трапа я оступился и с размаха приземлился на «корму», все еще сжимая в руке нактоузный фонарь. Матросы уже закончили выбирать тросы и теперь вынимали вымбовки из шпиль-гатов. Мое внезапное появление и крик, сопровождавший мое падение, до того напугали их, что они попятились, а двое или трое едва не бросились наутек и совладали с собой, лишь увидев, что это я, а не какое-то неведомое морское чудовище.

Секунду спустя откуда-то с носа на корму прибежали капитан и второй помощник.

– Что тут опять такое, черт побери?! – выкрикнул Тьюлипсон. Тут он заметил меня и слегка наклонился, чтобы рассмотреть как следует. – Джессоп?! Почему ты здесь, а не у штурвала?