Текст книги "Пираты-призраки (др. изд.)"

Автор книги: Уильям Ходжсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Человек на мачте

Это произошло в первую ночную вахту, вскоре после того, как пробили шесть склянок. Я был на носу, сидел на фор-люке. На палубе не было ни души. Ночь выдалась великолепная, ветер почти улегся, и на борту было очень тихо.

Внезапно я услышал сердитый окрик второго помощника:

– Эй, на гроте! Какого дьявола ты туда забрался?

Я резко выпрямился. Некоторое время все было тихо, потом снова раздался голос второго помощника:

– Ты что, не слышишь? Что, черт тебя подери, тебе там понадобилось? Ну-ка, слезай!

Поднявшись на ноги, я перешел на наветренный борт, откуда был хорошо виден срез юта. Второй помощник стоял у правого трапа и, запрокинув голову, смотрел вверх на что-то скрытое от меня грот-марселем. Пока я старался разглядеть, что он там увидел, второй помощник снова прокричал:

– Будь ты проклят, салага чертов! Слезай, кому сказано!

И, топнув по палубе ногой, повторил свой приказ еще более гневным тоном, но никакого ответа не последовало. Заинтригованный, я двинулся в сторону кормы. Интересно, что все-таки случилось? Кто и зачем забрался ночью на грот? Кому вдруг взбрело в голову лезть на мачту без приказа? Внезапно меня осенило: та фигура, которую видели мы с Тэмми… Неужели второй помощник тоже заметил кого-то – или что-то? Я заспешил, потом вдруг резко остановился. В ту же секунду раздался резкий свисток второго помощника – он вызывал на палубу вахтенную смену, и, повернувшись, я побежал в носовой кубрик, чтобы поднять ребят. Минуту спустя я уже бежал вместе с ними на корму, чтобы узнать, что от нас требуется.

Приказ второго помощника настиг нас на полпути к юту.

– Эй, там – марш наверх, живо! Узнайте, что там делает этот болван. Какого черта он залез на мачту!

– Есть, сэр! – откликнулись сразу несколько голосов, и двое матросов прыгнули на ванты с наветренной стороны. Я полез следом; остальные собирались присоединиться к нам, но второй помощник крикнул, чтобы один человек встал у вант с подветренной стороны на случай, если неизвестный попытается спуститься этим путем.

Карабкаясь по вантам наверх, я слышал, как второй помощник приказал дежурившему на рынде Тэмми спуститься на палубу и вместе с другим юнгой встать у носового и кормового штагов.

– Если он поймет, что его загнали в угол, он может попытаться соскользнуть по ним, – пояснил второй помощник. – Если кого-то увидите – сразу зовите меня.

Но Тэмми колебался.

– Ну, что стоишь, юнга? – резко спросил второй. – В чем дело?

– Ни в чем, сэр, – отозвался Тэмми, и я услышал, как он спускается с юта на главную палубу.

Тем временем первый из матросов, поднимавшихся с наветренной стороны, успел добраться до путенс-вантов; [73]73
  Связи, идущие от вант из-под марса к боковым его кромкам; служат для укрепления кромок марса и не дают ему выгибаться вверх от стеньтяги стень-вант.


[Закрыть]его голова поднялась над марсом, и теперь он осматривался, прежде чем лезть дальше.

– Что там, Джок? – спросил у него Пламмер, матрос, поднимавшийся чуть впереди меня.

– Ничего не вижу, – отозвался Джок и, перебравшись через путенс-ванты, исчез из вида.

Пламмер последовал за ним. Вот он тоже добрался до путенсов и остановился, чтобы перевести дух. Я почти нагнал его, и он обернулся.

– Слушай, Джессоп, что за пожар? – спросил он. – Кого он тут увидел? За кем мы гоняемся?!

Я ответил, что не знаю, и Пламмер перелез на грот-стень-ванты. Я не отставал. Наши товарищи, поднимавшиеся с подветренной стороны, были почти на той же высоте, что и мы. Под нижней шкаториной грот-марса виднелись бледные лица Тэмми и второго юнги, стоявших на палубе и глядевших вверх.

Должен сказать, что матросы, поднявшиеся на грот по команде второго помощника, слегка волновались, но мне показалось, что ими владел не столько страх, сколько любопытство и сознание необычности происходящего. Впрочем, парни на подветренных вантах явно старались держаться поближе друг к другу, и я мысленно одобрил подобное решение.

– Должно быть, чертов «заяц», – вслух заметил один из матросов. – Кто-то захотел бесплатно прокатиться.

Мой измученный сомнениями мозг мгновенно ухватился за это предположение. Быть может, он прав, подумал я, и все мои тревоги были основаны на пустом месте. Впрочем, почти сразу я был вынужден расстаться со столь заманчивой идеей, так как отлично помнил, что призрачная фигура шагнула на борт, когда «Мортзестус» уже давно находился в открытом море. Этого нельзя было объяснить при помощи самой хитроумной логики. С другой стороны, сейчас я ничего странного не видел. Что же, гадал я, могло померещиться второму помощнику?.. Почудился ли ему человек на гроте или среди раскачивающихся теней над нашими головами действительно скрывалось что-то осязаемое, реальное? Мысленно я снова вернулся к призрачной фигуре, притаившейся за вьюшкой лага. Тогда второй помощник не смог разглядеть того, что заметили мы с Тэмми, хотя лично мне странный гость показался вполне материальным и было просто удивительно, как наш начальник мог его не увидеть. «Заяц»?.. Гм-м… Впрочем, сегодняшнее происшествие и вправду можно объяснить таким способом. Ведь если кто-то мог…

Тут течение моих мыслей оказалось прервано. Один из матросов на противоположной стороне мачты громко закричал, размахивая свободной рукой.

– Я его вижу! Вижу! – восклицал он, показывая куда-то наверх.

– Где он? – громко откликнулся откуда-то сверху Джок. – Где ты его видишь?!

Запрокинув голову, я напряг зрение и стал всматриваться в лабиринт теней наверху. Признаться, я испытывал огромное облегчение. «Значит, он существует на самом деле», – сказал я себе и, повернувшись, окинул взглядом ближайшие реи, но снова не увидел ничего – ничего, кроме теней и пятен лунного света.

Снизу донесся голос второго помощника:

– Ну что, поймали вы его?

– Еще нет, сэр! – крикнул в ответ матрос, стоявший ниже других на подветренной стороне.

– Мы его видим, – добавил второй матрос по фамилии Куойн.

– А я никого не вижу, – сказал я.

– Вот он, выше!.. – отозвался Куойн.

Мы добрались уже до вант брам-стеньги, но Куойн показывал на бом-брам-рей.

– Ты болван, Куойн. Самый настоящий болван. Это же я!..

Голос, донесшийся сверху, принадлежал Джоку, и матросы дружно рассмеялись.

Теперь я тоже увидел Джока. Он стоял на вантах чуть ниже бом-брам-рея. Очевидно, он опередил нас, пока мы перебирались через марсовую площадку.

– Ты дурак, Куойн, – снова повторил Джок. – Да и второй помощник, похоже, не намного умнее, – добавил он вполголоса.

С этими словами он начал спускаться.

– Значит, наверху никого нет? – спросил я.

– Нет, – коротко ответил Джок.

Когда мы достигли палубы, второй помощник спустился с юта и подбежал к нам.

– Ну, где он? Вы его поймали?

– Там никого не было, сэр, – ответил я за всех.

– Что?! – чуть не закричал помощник. – Не может быть! Я же своими глазами… Вы что-то скрываете! – неожиданно обозлился он, переводя взгляд с одного лица на другое. – Ну-ка, отвечайте, кто был на мачте?!

– Мы ничего не скрываем, – сказал я. – И на гроте никого не было.

Второй помощник снова оглядел нас всех по очереди.

– Что же я, по-вашему, идиот?

Ему никто не ответил.

– Я сам видел человека на гроте, – продолжал помощник. – И Тэмми тоже его видел. Когда я заметил его в первый раз, он был чуть выше марса, так что ошибиться я не мог. И если вы утверждаете, что наверху никого нет, значит, вы попросту врете!

– Никак нет, сэр, – сказал я. – Джок поднялся до бом-брам-рея, но никого не нашел.

Второй помощник не нашелся что ответить. Сделав несколько шагов в сторону кормы, он с подозрением оглядел мачту, потом повернулся к двум юнгам.

– А вы – вы тоже никого не видели? – спросил он, пристально глядя на Тэмми и его товарища. – И никто не спускался с грота по штагам?

– Нет, сэр, никто, – хором ответили юнги.

– Верно, черт побери, – вполголоса пробормотал второй помощник, – если бы кто-то спускался этим путем, я бы сам его заметил…

– А вы не знаете, сэр, кто это мог быть? – осмелился спросить я.

Помощник капитана пронзительно посмотрел на меня.

– Нет, – отрезал он и надолго задумался, а мы стояли и терпеливо ждали, пока он разрешит нам идти.

– Боже мой!.. – внезапно воскликнул второй помощник. – Как я раньше не догадался! – И, повернувшись к нам, внимательно оглядел каждого в отдельности: – На палубе вся вахта?

– Так точно, сэр! – хором ответили мы, но я заметил, что второй помощник беззвучно шевелит губами, пересчитывая стоящих перед ним матросов. Наконец он сказал:

– Всем оставаться на своих местах. Ты, Тэмми, бегом в малый кубрик. Взглянешь, все ли юнги лежат по койкам, и доложишь мне. Ну, живо!..

Тэмми убежал, а помощник повернулся к второму юнге.

– А ты – марш на бак. Пересчитаешь матросов старпомовой смены и тоже доложишь.

Парень умчался. Через несколько секунд вернулся запыхавшийся Тэмми. Он сообщил, что двое других юнг спокойно спят, и второй помощник тотчас отправил его в каюты парусного мастера и корабельного плотника, чтобы проверить, на месте ли эти двое.

Пока Тэмми отсутствовал, вернулся первый юнга и доложил, что все подвахтенные лежат по койкам и спят.

– Ты уверен? – осведомился второй помощник с плохо скрываемым подозрением.

– Совершенно уверен, – без тени сомнения ответил юнга, и второй помощник сделал нетерпеливый жест рукой.

– Тогда сходи узнай, у себя ли стюард, – сказал он, и по его тону я понял, что он весьма и весьма озадачен.

«Ничего, мистер помощник капитана, посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь еще кое-что!» – подумал я не без некоторого злорадства. Потом мне стало любопытно, к каким же умозаключениям придет второй помощник, когда выяснится, что все матросы находятся на своих местах.

И вот вернулся Тэмми с известием, что и корабельный плотник, и парусный мастер, и судовой повар – все спокойно спят у себя в каютах.

Выслушав рапорт юнги, помощник что-то пробормотал себе под нос и велел юноше спуститься в кают-компанию, чтобы посмотреть, у себя ли старший помощник.

Тэмми бросился исполнять поручение, но вдруг остановился.

– Может быть, мне заодно заглянуть и к капитану? – спросил он.

– Нет! – решительно ответил второй помощник. – Делай, что тебе сказано, потом доложишь. Если нужно будет пойти к капитану, я сделаю это сам.

– Есть, сэр! – отозвался Тэмми и побежал на ют.

Пока его не было, вернулся второй юнга. Он сообщил, что стюард был очень недоволен и спрашивал, какого дьявола посторонние болтаются у дверей его каюты.

Второй помощник почти минуту молчал, потом повернулся к нам и сказал, что мы можем отправляться к себе на нос.

Пока мы, вполголоса переговариваясь, тянулись к дверям носового кубрика, с юта по трапу скатился Тэмми. Я слышал, как он докладывает второму помощнику, что старпом спит.

– И капитан тоже, сэр, – добавил юнга.

– Мне кажется, я не приказывал тебе… – начал было второй помощник.

– Так точно, сэр, – подтвердил Тэмми. – Просто дверь его каюты была открыта.

Второй помощник повернулся и медленно побрел назад, на корму. Он что-то говорил Тэмми, но до меня донеслось всего несколько слов.

– …отвечать за весь экипаж. Я не…

Потом оба поднялись на ют, и больше я ничего не слышал.

Мои товарищи ушли вперед, и я поспешил их догнать. Когда мы были уже у самых дверей кубрика, пробили одну склянку, и мы, разбудив очередную вахту, рассказали ребятам, чем вынуждены были заниматься.

– Мне кажется, второй помощник слегка спятил, – заметил один из матросов.

– Да нет! – рассмеялся другой. – Просто он прикемарил на посту, и ему приснилось, что его приехала навестить родная теща!

Это замечание вызвало дружный смех, и я смеялся вместе со всеми, хотя у меня-то имелись весьма веские основания предполагать, что ночное происшествие не было пустяком.

– Может быть, это все-таки «заяц», – услышал я голос Куойна – матроса, который первым высказал это предположение, как только поднялась тревога. Он обращался к Стаббинсу – невысокому, мрачноватому парню, который прежде служил на военном судне.

– Черта с два, – откликнулся тот. – «Зайцы» не такие дураки.

– Ну, не знаю… – пробормотал Куойн. – Интересно, что наш второй думает по этому поводу.

– Я тоже не думаю, что это «заяц», – вмешался я. – В самом деле, какого черта «зайцу» делать на мачте, да еще ночью? Уж скорей бы он попытался пробраться в кладовку к стюарду.

– Это точно! – согласился со мной Стаббинс. Он только что раскурил трубку, и теперь задумчиво ее посасывал.

– Вот загадка так загадка! – изрек он немного погодя. – Просто ума не приложу, в чем тут дело.

– Я тоже не понимаю, – согласился я и некоторое время молчал, прислушиваясь к тому, что скажут другие. В конце концов мое внимание привлек Уильямс, который когда-то намекал насчет «теней». Сейчас он полулежал на койке и молча курил, не принимая участия в общей беседе.

– А ты что скажешь? – обратился я к нему. – Как ты думаешь, что на самом деле увидел второй помощник?

Уильямс смерил меня угрюмым, подозрительным взглядом, но ничего не ответил.

Признаться, его нежелание высказаться вызвало во мне приступ раздражения, но я постарался этого не показать. Выждав немного, я предпринял еще одну попытку втянуть его в разговор.

– Знаешь, Уильямс, кажется, теперь я начинаю понимать, что ты имел в виду, когда сказал – дескать, на этой посудине «слишком много теней».

– Вот как? – отозвался Уильямс, на мгновение вынув трубку изо рта, – похоже, мне все же удалось застать его врасплох.

– Именно так, – кивнул я. – И похоже, что на «Мортзестусе» теней действительно хватает.

Уильямс резко сел на койке и как-то весь подался вперед, протянув ко мне руку с зажатой в ней трубкой. Глаза его блестели от волнения.

– Значит, ты видел… – он заколебался, пристально глядя на меня, и я понял, что он и хочет, и боится высказать то, что было у него на душе.

– Ну же!.. – подбодрил я его. – Говори!..

Но Уильямс продолжал колебаться. Почти минуту он молчал, потом выражение его лица, в котором читались сомнение и какое-то другое, менее определенное чувство, сменилось гримасой угрюмой решимости.

– Будь я проклят, – проговорил Уильямс, – если не получу сполна все жалованье, которое мне причитается. И плевать на тени!..

Я изумленно уставился на него:

– Но какое отношение все это имеет к твоему жалованью?

Уильямс решительно кивнул головой:

– Самое прямое. Не понимаешь?

Я терпеливо ждал объяснений.

– Все ребята взяли расчет. – С этими словами он махнул рукой с зажатой в ней трубкой, показывая куда-то в сторону кормы.

– Во Фриско? – уточнил я.

– Да, – подтвердил он. – Никто из них не получил ни гроша. Из всей команды на борту я остался один…

Внезапно я понял.

– Ты думаешь, они тоже видели… – Я немного поколебался и закончил: —…видели тени?

Уильямс молча кивнул.

– И поэтому предпочли сбежать?

Он снова кивнул и принялся выколачивать трубку о край койки.

– А как же офицеры и капитан? – спросил я, хотя уже знал ответ.

– Они тоже, – мрачно кивнул Уильямс. – На «Мортзестусе» полностью новый экипаж. Из прежней команды не осталось никого, кроме меня.

И он тяжело поднялся – били восемь склянок, и ему пора было заступать на вахту.

Неполадки с парусом

Таинственного незнакомца мы ловили в ночь с четверга на пятницу. На протяжении последующих пяти дней матросы в кубрике говорили почти исключительно об этом странном происшествии, но, насколько я заметил, кроме меня, Тэмми и Уильямса, никто не отнесся к нему достаточно серьезно. Следует, впрочем, упомянуть о Куойне, который продолжал при каждом удобном случае твердить, что у нас на борту незаконный пассажир. Что касалось второго помощника, то теперь я почти не сомневался: он начал понемногу догадываться, что на борту происходит нечто весьма серьезное, что не только понять, но и представить трудно. К сожалению, ему приходилось держать свои догадки и полуоформившиеся предположения при себе, поскольку капитан и старший помощник немилосердно высмеяли его за внезапно открывшиеся способности, как они выразились, «духовидца». Об этом я узнал от Тэмми, который случайно слышал, как на следующий день во время «собачьей вахты» [74]74
  Вахта, длящаяся с 16 до 20 часов.


[Закрыть]оба грубовато посмеивались над вторым помощником. Тот же Тэмми сообщил мне еще одну вещь, из которой я понял, что наш второй помощник глубоко обеспокоен, ибо не может понять, откуда взялся и куда исчез таинственный незнакомец, которого он заметил поднимающимся на грот-мачту. Он даже заставил Тэмми во всех подробностях описать фигуру, которую мы видели у вьюшки лага. Но самым главным было то, что второй помощник не пытался отнестись к сообщенным ему сведениям как к чему-то несерьезному или достойному осмеяния; напротив, он слушал очень внимательно и задал юнге множество вопросов. Мне, во всяком случае, было очевидно, что он движется к единственному верному выводу, однако – Бог свидетель! – вывод этот показался бы любому здравомыслящему человеку невероятным и невозможным.

А во вторник вечером, то есть спустя пять дней после происшествия с человеком на мачте, каковое, как я уже говорил, живо обсуждалось командой на протяжении всего этого времени, случилось еще одно необъяснимое и странное событие, которое давало нам – тем, кто знал или хотя бы только догадывался об истинной природе происходящих на судне вещей, – еще больше оснований для страха. Отлично понимаю, что на тот момент те из нас, кто не был свидетелем происшедшего, вряд ли могли всерьез испугаться того, о чем я собираюсь рассказать. С другой стороны, они тоже были растеряны и недоумевали, возможно даже потрясены, и не удивительно: в происшедшем было слишком много необъяснимого, и вместе с тем – заурядного и естественного. В самом деле, что особенного может быть в том, что сам собой распустился один из закрепленных парусов? Обычное дело на первый взгляд, однако случилось это при весьма странных обстоятельствах – странных для того, кто знал столько, сколько знали я, Тэмми и второй помощник.

Первая вахта подходила к концу; пробили семь склянок, и нашу смену подняли, чтобы идти на палубу менять людей старпома. Большинство матросов уже встали с коек и сидели на рундуках, натягивая рабочую одежду. Внезапно в дверь кубрика заглянул юнга из старпомовой вахты.

– Старший помощник велел спросить, – сказал он, кто из вас крепил фор-бом-брамсель в прошлую вахту.

– А зачем ему? – поинтересовался кто-то из наших.

– Подветренный край брамселя распустился и болтается, – объяснил юнга. – Старпом говорит, тот, кто его крепил, должен подняться наверх и закрепить парус как следует.

– Ах вот оно что! Впрочем, мне-то что за дело, это не я крепил брамсель. Спроси лучше остальных, сынок.

– Спросить о чем?.. – сонно поинтересовался Пламмер, выбираясь из койки.

Юнга повторил свой вопрос. Пламмер зевнул и потянулся.

– Сейчас сообразим… – пробормотал он и почесал в затылке, пытаясь одновременно натянуть штаны свободной рукой. – Кто же из наших крепил фор-бом-брамсель?.. – Он надел штаны и встал. – Ах да, Том, кто же еще!

– Это все, что я хотел узнать, – сказал юнга и удалился.

– Эй, Том!.. – окликнул матроса Стаббинс. – Ну-ка, просыпайся, лентяй ты эдакий! Мистер старший помощник только что присылал за тобой. Его очень интересует, кто в прошлый раз крепил фор-бом-брамсель. Он болтается, и старпом хочет, чтобы ты закрепил его снова, как только начнется наша вахта.

Том соскочил с койки и начал быстро одеваться.

– Болтается, говоришь? – переспросил он. – Вот странно, вчера ведь и ветра-то никакого не было. Я отлично помню, что обнес парус сезнями [75]75
  Плетеный конец с клевантом и очком, служащий для крепления парусов. Обносные сезни часто делаются ткаными и красятся.


[Закрыть]и завел под леер.

– Быть может, сезень гнилой попался, вот он и лопнул, – предположил Стаббинс. – В общем, тебе лучше поторопиться – вот-вот пробьют восемь склянок.

Действительно, через минуту мы услышали четыре сдвоенных удара в рынду и поспешили на перекличку. Как только она закончилась, старпом наклонился к второму помощнику и что-то шепнул ему на ухо.

– Том! – крикнул второй помощник.

– Здесь, сэр! – откликнулся Том.

– Это ты крепил фор-бом-брамсель в прошлую вахту?

– Сдается мне, что я, сэр.

– Тогда почему он болтается?

– Не могу знать, сэр.

– В общем, давай наверх, нужно заново закрепить парус. И постарайся на этот раз сделать все как следует.

– Слушаюсь, сэр, – ответил Том и вместе с нами отправился на бак.

У фок-мачты он остановился и, схватившись за ванты, не спеша полез наверх. Я прекрасно видел его, ибо луна хотя и была на ущербе, давала достаточно света.

Облокотившись на кофель-планку, я стал набивать трубку, время от времени поглядывая на Тома, медленно карабкавшегося по вантам. Остальные матросы из обеих вахт спустились в носовой кубрик, поэтому мне показалось, что на главной палубе я остался один. Не прошло, однако, и минуты, как я обнаружил, что ошибся; раскуривая трубку, я увидел Уильямса – молодого матроса-кокни, который вышел из-за наветренной стороны камбуза и, остановившись, тоже задрал голову кверху. Признаться, его появление меня несколько удивило, так как я знал, что он и трое других матросов затеяли партию в покер, продолжавшуюся уже не один вечер (за это время Уильямс успел выиграть у партнеров больше шестнадцати фунтов табаку). Кажется, я даже открыл рот, чтобы спросить, почему он не в кубрике, за картами, когда мне на ум внезапно пришел наш первый разговор. Я отчетливо помнил, как Уильямс сказал, что паруса на «Мортзестусе» часто распускались, словно сами собой, и всегда – по ночам. Помнил я и то, как он выделил голосом эти два коротких слова; тогда мне было невдомек, что Уильямс имеет в виду, но сейчас я почувствовал, как у меня мороз пробежал по коже.

В самом деле, то, что произошло на судне, было невероятным, почти абсурдным: убранный парус, даже плохо закрепленный, не мог вдруг распуститься при такой тихой, почти безветренной погоде, которая установилась за прошедшие сутки. Просто удивительно, как я с самого начала не подумал о том, насколько это невероятно и странно. Паруса никогда не распускаются в штиль, когда море спокойно, а судно почти не раскачивается.

И, оттолкнувшись от кофель-планки, я решительно направился к Уильямсу. Парень что-то знал или, по крайней мере, догадывался о чем-то таком, о чем я не имел ни малейшего представления. Но Том, Том!.. Что могло ждать его там, наверху? Я не знал, и это пугало меня едва ли не больше всего. Быть может, кто-то считает, что мне стоило рассказать обо всем, что я знал и о чем догадывался, но… Кому я мог это рассказать? Да меня бы просто высмеяли!

Уильямс заметил меня и, повернувшись в мою сторону, негромко сказал:

– Боже мой! Это снова началось.

– Что именно? – спросил я, хотя и понимал, что он имеет в виду.

– Да эти странности с парусами, – ответил Уильямс, жестом указывая на фор-бом-брамсель.

Я тоже бросил взгляд наверх. Вся подветренная сторона паруса, начиная от крестового сезня, свободно свисала вниз. Чуть ниже я разглядел фигурку Тома, который только что перебрался на ванты брам-стеньги.

Уильямс вздохнул:

– Вот так мы потеряли двоих.

– Двоих матросов?! – вырвалось у меня.

– Да, разумеется, – выдавил Уильямс.

– Как это случилось? Я никогда об этом не слышал.

– Это потому, что тебе некому было рассказать.

Я ничего не ответил; собственно говоря, я едва обратил внимание на его слова, поскольку передо мной снова встал вопрос, как мне быть и что делать.

– Наверное, следует рассказать второму помощнику все, что мне известно. И сделать это нужно прямо сейчас, – заявил я. – Уверен… он и сам видел нечто такое, что не в состоянии объяснить, и… и… Короче говоря, я не должен молчать. Если бы второй помощник знал действительное положение вещей…

– Ерунда, – довольно бесцеремонно перебил меня Уильямс. – Если ты пойдешь к нему, он просто назовет тебя свихнувшимся идиотом, только и всего. Ходи – не ходи, все бесполезно.

Я остановился в нерешительности. Уильямс был прав, и я не представлял, как мне лучше поступить. В том, что наверху Тома подстерегает какая-то опасность, у меня не было никаких сомнений, однако, если бы кто-нибудь спросил, откуда у меня такая уверенность, я бы затруднился сказать что-то определенное. В существовании некоей угрозы я был уверен, словно видел ее признаки своими собственными глазами; смущало меня другое – смогу ли я предотвратить эту неведомую опасность, если поднимусь на мачту вместе с Томом?

Эта мысль оформилась в моем мозгу как раз в тот момент, когда я, запрокинув голову, смотрел на своего товарища. Он уже добрался до нужной высоты и стоял на перте [76]76
  Перты и подперты – тросы, укрепленные под реями, на которых стоят матросы при работе с парусами.


[Закрыть]в том месте, где свернутый парус должен был крепиться к рею. Вот Том перегнулся через рей и потянулся вниз, чтобы подобрать болтающуюся парусину. В следующую секунду я увидел, как пузо паруса вдруг надулось и сразу опало, словно наполнившись внезапным порывом ветра.

– Будь я проклят!.. – начал Уильямс, и в его голосе мне почудилось нечто сродни взволнованному ожиданию, но уже в следующее мгновение он замолчал, будто поперхнувшись, так как парус своим болтающимся концом внезапно хлестнул по перту снизу, сбросив Тома вниз.

– Господи Боже мой! – завопил я. – Том упал!

На мгновение у меня перед глазами все расплылось; Уильямс что-то кричал над самым моим ухом, но я не мог разобрать ни слова. К счастью, странная пелена спала с моих глаз так же быстро, как появилась, и я снова смог различать окружающие предметы. Почти сразу я увидел, что Уильямс показывает на что-то темное, раскачивавшееся из стороны в сторону чуть ниже рея. В тот же миг он сорвался с места и побежал к вантам фока, что-то крича на бегу.

– …Сезень! – уловил я последнее слово.

Мне все стало ясно: падая, Том каким-то чудом успел ухватиться за сезень, и теперь от нашей с Уильямсом быстроты зависело, останется наш товарищ в живых или погибнет. Не думая больше о возможной опасности, я помчался следом и вскоре уже карабкался по вантам наверх. Внизу я услышал топот башмаков по палубе и голос второго помощника. Он спрашивал, что случилось, но я не стал отвечать – нужно было беречь дыхание, чтобы как можно скорее подняться наверх. Большинство сезней на реях «Мортзестуса» были довольно старыми, некоторые подгнили, и если Том ухватился за один из таких, он в любую минуту мог сорваться вниз.

Но вот я добрался до марса и быстро перебрался через него. Уильямс немного опередил меня. Не прошло и минуты, как я добрался до брам-рея, а Уильямс полез дальше к бом-брам-стеньге. Двигаясь по пертам, я вскоре остановился под тем местом, где повис Том. Оттуда я крикнул, чтобы он потихоньку спускался, а я его подхвачу, но Том почему-то не отзывался. Приглядевшись, я рассмотрел, что его тело как-то безвольно обмякло, к тому же держался он только одной рукой.

Тем временем Уильямс добрался до бом-брам-стеньги и окликнул меня. Он хотел, чтобы я поднялся к нему и помог вытянуть Тома наверх. Через несколько секунд я уже стоял рядом с ним, и Уильямс объяснил, что по чистой случайности сезень захлестнулся за запястье Тома и удержал его от падения. Поглядев вниз, я убедился, что Уильямс прав. Теперь мне было более или менее ясно, как все произошло, однако – вот странно! – даже в эти минуты я не мог не подумать о том, каким слабым был ветер, а между тем я своими глазами видел, с какой силой раздувшийся парус хлестнул Тома по лицу и сбросил с пертов.

Размышляя об этом, я одновременно отвязывал левый бык-гордень. [77]77
  Снасть бегучего такелажа судна, с помощью которой при уборке парусов нижняя шкаторина прямого паруса подтягивается к рею.


[Закрыть]Конец его я завязал беседочным узлом вокруг сезня и спустил образовавшуюся петлю вниз, захватив ею руку и плечи Тома. Затем я затянул петлю у него под мышками, и мы стали выбирать гордень, так что уже через минуту парень был рядом с нами на рее. В неверном лунном свете я разглядел здоровенную шишку, надувавшуюся у него на лбу – очевидно, именно сюда пришелся удар нижней шкаторины паруса, от которого бедняга потерял сознание.

Несколько секунд мы просто стояли, переводя дыхание. Потом совсем близко под нами я услышал голос второго помощника.

Уильямс поглядел вниз и криво усмехнулся:

– Ну надо же!

– Что там? – быстро спросил я.

Уильямс кивком головы указал вниз. Держась одной рукой за леер, а другой поддерживая бесчувственное тело товарища, я развернулся и наклонил голову. Сначала я ничего не увидел. Потом до меня снова донесся сердитый голос второго помощника:

– Кто вы такие и что там делаете?!

Теперь я его видел. Второй помощник стоял у вант брам-стеньги и глядел вверх. В лунном свете его лицо казалось размытым бледным пятном.

– Отвечайте, кто вы? – снова крикнул помощник.

– Это мы, сэр. Я и Уильямс, – отозвался я. – Тут у нас несчастье случилось. С Томом.

Я замолчал. Второй помощник что-то проворчал и стал подниматься дальше. С вант подветренной стороны вдруг донесся гул нескольких голосов.

Вскоре второй помощник оказался рядом с нами.

– Что тут происходит? – хмуро, с подозрением спросил он. – Что случилось?

Наклонившись вперед, он пристально всматривался в лицо Тома. Я начал объяснять, но помощник перебил меня.

– Он мертв? – коротко спросил он.

– Нет, сэр, – ответил я. – Не думаю. Просто бедняга неудачно упал. Когда мы до него добрались, он висел на сезне, который случайно обвился вокруг его руки. Его сшибло с рея парусом.

– Что-о?! – воскликнул второй помощник.

– Ветер надул болтавшийся парус, свободный конец перекинуло через рей и…

– Какой ветер?! – снова перебил он. – Никакого ветра не было! – Второй помощник переступил с ноги на ногу. – Что ты мне сказки-то рассказываешь?

– Никак нет, сэр, я просто говорю, как было. Порыв ветра перекинул нижнюю шкаторину паруса через рей и сбросил Тома с пертов. Уильямс и я – мы оба видели, как это случилось.

– Ты несешь чушь, Джессоп! На море полный штиль, никакого ветра не было.

Мне показалось, в его голосе прозвучали растерянные нотки, однако я чувствовал, что второй помощник все еще сомневается, все еще подозревает нас в чем-то, хотя в чем – не могу сказать, да и он, думаю, тоже не мог бы. Покосившись на Уильямса, собирался сказать что-то еще, но раздумал. Обернувшись, он окликнул матроса, поднявшегося на мачту следом за ним, и велел спуститься и доставить на мачту бухту нового трехдюймового [78]78
  Три дюйма в окружности.


[Закрыть]манильского троса и блок со свитнем. [79]79
  Блок, у которого строп оканчивается свитнем. Последний служит для подвязывания блока к какому-либо рангоутному дереву или снасти такелажа.


[Закрыть]

– Да поживее, черт тебя возьми! – закончил он.

– Есть, сэр! – отозвался матрос и мигом слетел вниз, а второй помощник снова повернулся ко мне.

– Когда мы спустим Тома вниз, тебе придется еще разок объяснить, что все-таки случилось. Только учти, я не желаю больше слышать никаких сказок о внезапно поднявшемся ветре!

– Хорошо, сэр, – кивнул я. – Только ничего другого вы от меня все равно не услышите.

– Ты что же это, дерзишь мне?! – гневно крикнул второй помощник. – Имей в виду, Джессоп, я не потерплю неуважения ни от тебя, ни от кого-либо другого!

– Я вовсе не хотел дерзить, сэр. Просто все было именно так, как я сказал. Виноват ветер, сэр, – это единственное объяснение, какое я могу дать.

– А я повторяю – все это выдумки, и я не желаю их слушать! – сказал он все еще сердито. – В том, что случилось сегодня, есть что-то весьма странное. Мне придется доложить о происшедшем капитану; не могу же я пересказывать ему эти ваши басни о… – Он неожиданно замолчал.