Текст книги "СТОЛЕТИЕ ВОЙНЫ.(Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок)"
Автор книги: Уильям Энгдаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
Глава 9
ОБРАЩАЯ ВСПЯТЬ МИРОВУЮ ЭКОНОМИКУ:
КТО ПРИВЕЛ К НЕФТЯНОМУ КРИЗИСУ 1970-х?
Никсон перекрывает кислоро
К концу первого года правления президента Ричарда Никсона в 1969 году экономика США опять пришла в упадок. Чтобы преодолеть тенденцию к падению, банковские ставки США в 1970 году были резко снижены. Как следствие падающих ставок спекулятивные «горячие деньги» начали вновь в больших количествах покидать долларовую зону в поисках более высоких краткосрочных прибылей в Европе и в других местах.
Одним из результатов десятилетнего отказа Америки от девальвации доллара и ее нежелания предпринимать серьезные действия по контролированию огромного неурегулированного рынка евродолларов стали все более нестабильные краткосрочные спекуляции валютой. Как хорошо понимали многие банкиры, видимость контроля над ситуацией не могла долго продолжаться.
В результате экспансионистской денежной политики Никсона в 1970 году, направленной на внутренний рынок, поток капитала предыдущего года развернулся, и США потеряли капитал в объеме 6,5 млрд. долларов. Однако с продолжающимся спадом в экономике США, с дальнейшим падением банковских ставок в 1971 и с расширением предложения капитала этот отток достиг невероятных по тем временам размеров, составив 20 млрд. долларов. Тогда же, в мае 1971 года, Соединенные Штаты зафиксировали и свой первый месячный торговый дефицит, фактически спровоцировав международные панические продажи доллара США. Ситуация и в самом деле становилась отчаянной.
К 1971 году официальные золотые резервы составили менее одной четверти официальных обязательств США. Это в принципе означало, что если бы все иностранные держатели долларов потребовали обеспечения золотом, то Вашингтон не смог бы сделать этого, не прибегая к радикальным мерам.[62]62
Аржи В. Послевоенный международный валютный кризис. Лондон: «Джордж Аллен и Унвин», 1981.
[Закрыть]
Влиятельные представители с Уолл-Стрит убедили президента Никсона оставить бесплодные попытки удержать доллар под напором международных требований к выкупу долларов за золото. К сожалению, однако, они не желали и требуемой девальвации доллара по отношению к золоту, того, чего все так ждали в течение десяти лет.
15 августа 1971 года Никсон принял рекомендацию узкого круга ключевых советников, включающего его главного советника по бюджету Джорджа Шульца и группу из тогдашнего Министерства финансов, включая Пола Волкера и Джека Ф. Беннета, ставшего впоследствии управляющим «Экссон». В тот тихий солнечный августовский день ходом, который потряс мир, президент Соединенных Штатов объявил о формальном прекращении конвертации доллара в золото, по существу полностью переводя мир на долларовый стандарт, не обеспеченный золотом, тем самым в одностороннем порядке разрывая центральное условие Бреттон-Вудской системы. С того дня иностранные держатели долларов не могли обменять свои бумажки на золотые запасы США.
Односторонние действия Никсона были утверждены в ходе продолжительных международных переговоров, прошедших в декабре того же года в Вашингтоне между ведущими европейскими правительствами, Японией и несколькими другими странами, которые привели к плохому компромиссу, известному под именем Смитсоновское соглашение. С преувеличением, которое затмило даже его предшественника Линдона Джонсона, Никсон объявил по завершении Смитсоновских переговоров о том, что они были «венцом самого значительного монетаристского соглашения в мировой истории». США формально обесценили доллар всего на 8 % по отношению к золоту, определив цену в 38 долларов за унцию, вместо обычных до этого 35 долларов, то есть отнюдь не 100 %-ную девальвацию, о которой просили союзнические государства. Соглашение также официально разрешало полосу колебаний валютного курса в 2,25 % вместо первоначального 1 % согласно Бреттон-Вудским правилам МВФ.
Объявив мировым держателям долларов о том, что их бумага больше не будет обмениваться на золото, Никсон «перекрыл кислород» мировой экономике и инициировал ряд событий, которые в небывалой степени потрясли мир. Уверенность в Смитсоновских соглашениях начала рушиться уже через несколько недель.
Вызов де Голля, брошенный Вашингтону в апреле 1968 года по поводу золота и соблюдения правил Бреттон-Вуда, оказался недостаточен для наведения столь необходимого порядка в международной монетарной системе, но он основательно отравил существование Вашингтону, скрывающему свои проблемы с долларом за счет плохо продуманной схемы МВФ по «специальным правам заимствования».
Приостановка золотого покрытия и, как следствие, возникшие в начале 1970-х «плавающие курсы обмена» международных валют ничего не решили. Они только позволили выиграть немного времени.
По настоящему работающим решением для США было бы установление реалистичного курса доллара. Бывший экономический советник де Голля француз Жак Рюэфф продолжал говорить о 70 долларах за унцию золота вместо уровня 35 долларов, который США не удалось отстоять. Рюэфф утверждал, что это остудило бы мировые спекуляции и позволило бы США выкупить свои дестабилизирующие евродолларовые счета за рубежом, не ввергая при этом внутреннюю экономику США в сколько-нибудь серьезный хаос. Если все сделать правильно, это дало бы огромный стимул американской промышленности, поскольку ее экспорт стоил бы меньше в иностранной валюте. Американские промышленные интересы вновь бы заглушили финансовые голоса в политических кругах США. Но разум не смог одержать победу.
Главной идеей Уолл-Стрита было то, что мощь их финансовых владений должна оставаться неприкосновенной, даже если это произойдет за счет экономического производства или американского национального благополучия.
Само по себе золото имеет малую внутренне обусловленную стоимость. Его можно определенным образом использовать в промышленности. Но исторически, за счет его редкости, золото выступало стандартом стоимости, по отношению к которому разные народы фиксировали условия своей торговли и, следовательно, свою валюту. Когда Никсон решил более не соблюдать валютных обязательств США в золоте, он открыл дорогу азартным игрокам к спекуляциям в мировом масштабе и в размерах, невиданных прежде в истории. Вместо того, чтобы калибровать долгосрочные экономические сделки по заданным стандартам обмена, мировая торговля после 1971 года стала еще одной ареной спекуляций на направлении колебаний различных валют.
Настоящие архитекторы стратегии Никсона находились во влиятельных коммерческих банках лондонского Сити. Сэр Зигмунд Варбург, Эдмон де Ротшильд, Джоселин Хамбро и другие увидели небывалые возможности в никсоновском отказе летом 1971 года от Бреттон-Вудского золотого стандарта. Лондон вновь становился главным центром мировых финансов и вновь на «заемных деньгах», в этот раз на американских евродолларах.
После августа 1971 при национальном советнике Белого Дома по вопросам безопасности Генри Киссинджере доминирующей политикой США стал контроль, а не развитие экономик по всему миру. Официальные политики США стали гордо именовать себя «нео-мальтузианцами». Первоочередной задачей в течение 1970-х годов стало снижение населения в развивающихся странах, а вовсе не передача технологий и стратегий промышленного роста – еще один рецидив британского колониального мышления образца XIX века. Мы вскоре увидим, каким образом происходило это превращение.
Неэффективные принципы Смитсоновского соглашения привели к дальнейшему ухудшению ситуации в течение 1972 года, и массовое бегство капитала от доллара в Японию и Европу продолжалось вплоть до 12 февраля 1973 года, когда Никсон наконец объявил вторую девальвацию доллара на 10 % по отношению к золоту, определив цену на золото на том уровне, который сохраняется внутри ФРС и по сей день, – 42,22 доллара за унцию.
В этот момент все ведущие мировые валюты начали процесс, названный «регулируемыми плавающими котировками». В феврале-марте 1973 года стоимость доллара США по отношению к немецкой марке упала еще на 40 %. В мировые денежные отношения была введена постоянная нестабильность способом, невиданным с начала 1930-х годов, но в этот раз нью-йоркские, вашингтонские и лондонские стратеги приготовили неожиданный сюрприз, чтобы в конце концов остаться в выигрыше и отыграться за сокрушительную потерю денежного столпа своей системы.
Необычная встреча в Сальтшёбадене
Замысел Никсона, стоящий за долларовой стратегией 15 августа 1971 года, не проявлялся вплоть до октября 1973-го, и даже тогда лишь немногие вне узкого круга посвященных поняли, что происходит. Демонетизация доллара в августе 1971 года была использована лондонскими и нью-йоркскими финансовыми кругами для того, чтобы выиграть драгоценное время, в то время как политики готовили смелый новый монетаристский замысел, «смену парадигмы», по выражению некоторых. Влиятельные голоса в англо-американском истэблишменте придумали стратегию и для возрождения сильного доллара, и для того, чтобы вновь усилить свою политическую власть в мире в тот момент, когда их поражение казалось неизбежным.
В мае 1973 года, когда драматическое падение доллара еще было свежим воспоминанием, группа из 84 человек, входящих в мировую финансовую и политическую элиту, собралась в Швеции на уединенном островном курорте Сальтшёбаден, принадлежащем шведской семье банкиров Валленбергов, Это собрание Бильдербергской группы князя Бернарда цу Липпе заслушало выступление американского участника, в котором тот изложил «сценарий» неизбежного пятикратного увеличения нефтяных доходов ОПЕК. Целью секретной встречи в Сальтшёбадене было не предотвращение ожидаемого шокового повышения цен на нефть, а, наоборот, планирование управления ожидаемым притоком нефтяных долларов – планирование процесса «вторичной переработки нефтедолларов», как впоследствии выразился госсекретарь Киссинджер.
Американец, выступивший на Бильдербергской встрече, посвященной «атлантическо-японской энергетической политике», высказался вполне определенно. После утверждения о том, что в будущем мировые потребности в нефти будут обеспечиваться небольшим количеством стран-экспортеров Ближнего Востока, докладчик пророчески заявил: «Цена этого импорта нефти многократно возрастет со сложными последствиями для баланса платежей стран-потребителей. Серьезные проблемы возникнут в связи с беспрецедентным количеством иностранной валюты, накопленной такими странами, как Саудовская Аравия и Абу Даби». Докладчик добавил: «Происходит полная перемена в политических, стратегических и силовых отношениях между транснациональными нефтяными компаниями нефтедобывающих и импортирующих стран и национальными нефтяными компаниями добывающих и импортирующих стран». Затем он привел оценки для роста нефтяных доходов ближневосточных стран-членов ОПЕК, которые означали рост на более чем 400 %, уровень, который Киссинджер вскоре потребовал от шаха Ирана.
В том мае в Сальтшёбадене присутствовали Роберт Андерсон из «Атлантик Ричфилд Ойл»; лорд Гринхилл из «Бритиш Петролеум»; сэр Эрик Ролл из «Эс. Джи. Варбург», создатель еврооблигаций; Джордж Болл из инвестиционного банка «Леман Бразерс», человек который лет за десять до того в качестве помощника госсекретаря посоветовал своему другу-банкиру Зигмунду Варбургу создать рынок еврооблигаций в Лондоне; Дэвид Рокфеллер из банка «Чейз Манхэттен»; Збигнев Бжезинский, вскоре ставший советником по национальной безопасности при президенте Картере; среди прочих присутствовали глава автомобильного концерна «Фиат» итальянец Джанни Аньелли и глава концерна «Отто-Вольф», первый немец, вошедший в совет директоров «Эссо», возможно, самый влиятельный финансист в послевоенной Германии Отто Вольф фон Амеронген. Генри Киссинджер являлся регулярным участником на Бильдербергских собраниях.[63]63
«Конференция в Сальтшёбадене», Бильдербергская встреча, 11–13 мая 1973 года. Автор получил оригинальную копию официального обсуждения с этой встречи. Обычно этот документ является конфиденциальным, но в этом случае он был куплен в букинистическом парижском магазине, видимо, попав туда из библиотеки одного из участников встречи. В сентябре 2000 года во время частной беседы его превосходительство шейх Яки Ямани рассказал автору о своем разговоре с шахом Ирана в начале 1974 года. Когда Ямани, следуя инструкциям короля Саудовской Аравии, спросил шаха, почему Иран потребовал такого повышения цены ОПЕК, шах сказал: «Для ответа на Ваш вопрос я предлагаю Вам поехать в Вашингтон и спросить у Генри Киссинджера». Программу Бильдербергской встречи 1973 года составлял Роберт Мэрфи, человек, который в 1922 году, будучи консулом США в Мюнхене, первым познакомился с Адольфом Гитлером и послал благоприятные отзывы своему вашингтонскому начальству. Позднее Мэрфи формировал политику США в послевоенной Германии в качестве поли-тического советника. Уолтер Леви, который выступил в Сальтшёбадене с энергетическим докладом, был тесно связан с деньгами Большой Нефти. В 1948 году (будучи нефтяным экономистом в Администрации экономического сотрудничества по плану Маршалла) Леви пытался заблокировать правительственное расследование по поводу обвинений нефтяных компаний в неоправданном завышении цен.
[Закрыть]
Ежегодные Бильдербергские встречи впервые начались в обстановке полнейшей секретности в мае 1954 года членами англофильской группы, включающей Джорджа Болла, Дэвида Рокфеллера, доктора Джозефа Ретингера, голландского князя Бернарда, принца-консорта Нидерландов, Джордж МакГи (в то время служившего в Госдепартаменте США, впоследствии – главного менеджера «Мобил Ойл»). Названные так по месту первого собрания в «Отеле де Бильдерберг» возле голландского Арнема, ежегодные Бильдербергские встречи собирали элиту Европы и Америки для секретных обсуждений и выработки политики. Консенсус впоследствии «оформлялся» в комментариях для прессы, но собственно бильдербергские переговоры никогда при этом не упоминались. Этот Бильдербергский процесс являлся одним из самых эффективных способов формирования англо-американской послевоенной политики.
В том мае влиятельные люди из Бильдерберга, очевидно, решили начать грандиозное наступление против мирового индустриального роста, для того чтобы склонить чашу весов в пользу доллара и англо-американских финансовых кругов. Чтобы этого достичь, они выбрали свое самое знаменитое оружие – контроль над мировыми потоками нефти. Политика Бильдерберга заключалась в создании условий для глобального нефтяного эмбарго, что привело бы к драматическому взлету мировых цен на нефть. Начиная с 1945 года мировая торговля нефтью обычно велась в долларах, поскольку на послевоенном рынке доминировали американские нефтяные компании. Резкое повышение мировой цены на нефть, таким образом, означало в той же степени стремительное увеличение спроса на доллары США, необходимые для оплаты этой нефти.
Ранее никогда экономические судьбы всего мира не контролировались таким узким кругом лиц с центром в Лондоне и Нью-Йорке. Англо-американские финансовые круги решили использовать свою нефтяную власть способом, который никто не мог даже предположить. Как верно они рассудили, именно возмутительность их замысла играла им на руку.
Киссинджер и нефтяной шок после войны Судного дня
Египет и Сирия вторглись в Израиль 6 октября 1973 года, начав войну, известную под названием «Война Судного дня». Несмотря на популярные изложения, «Война Судного дня» не была простым результатом просчета, промаха или арабского решения нанести военный удар по государству Израиль. Вся совокупность событий вокруг начала октябрьской войны была срежиссирована Вашингтоном и Лондоном с эффективным использованием тайных дипломатических каналов, созданных советником по национальной безопасности в администрации Никсона Генри Киссинджером.
Киссинджер, в сущности, контролировал линию поведения и ответы Израиля через своего близкого друга Симху Диница, израильского посла в Вашингтоне. Кроме этого, Киссинджер культивировал каналы на египетскую и сирийскую сторону. Его метод заключался в передаче каждой стороне неверных критических сведений о другой с тем, чтобы гарантировать войну и последующее арабское нефтяное эмбарго.
Данные американской разведки, включающие перехваченные переговоры арабских официальных лиц и подтверждающие приготовления к войне, были надежно скрыты Киссинджером, к тому времени ответственным за разведку у Никсона. Война и события, за ней последовавшие, печально известная «челночная дипломатия» Киссинджера шли по сценарию Вашингтона в точном соответствии с бильдербергскими тезисами Сальтшёбадена, принятыми в предыдущем мае, примерно за шесть месяцев до начала войны. Арабские нефтедобывающие страны должны были оказаться козлами отпущения для ожидаемой гневной реакции мирового сообщества, в то время как ответственные за войну англо-американские круги тихо стояли на заднем плане.[64]64
Голан М. Тайные беседы Генри Киссинджера: челночная дипломатия на Ближнем Востоке. Нью-Йорк: «Бантам Букс Инк.», 1976.
[Закрыть]
В середине октября 1973 года немецкое правительство канцлера Вилли Брандта заявило послу США в Бонне, что Германия сохраняет нейтралитет в ближневосточном конфликте и не позволит США доставлять Израилю оружие и боеприпасы с немецких военных баз. Мрачно предвещая аналогичные споры, возникшие 17 лет спустя, 30 октября 1973 года Никсон послал канцлеру Брандту резкую ноту протеста, скорее всего составленную Киссинджером:
«Мы признаем, что европейцы больше, чем мы, зависят от арабской нефти, но мы не согласны с тем, что ваша уязвимость становится меньше оттого, что вы отделяете себя от нас в деле такой важности… Вы отмечаете, что этот кризис не был случаем общей ответственности для Альянса и что военные поставки Израилю служили целям, не являющимся частью ответственности альянса. Я не верю, что мы можем делать такие тонкие различия…».[65]65
Киссинджер Г. А. Годы переворота. Бостон: «Литл, Браун и K°», 1982.
[Закрыть]
Вашингтон не позволил бы Германии заявить о своем нейтралитете в ближневосточном конфликте. Однако же, что характерно, Британии было позволено ясно объявить о своей нейтральности, избегая таким образом последствий арабского нефтяного эмбарго. Лондон вновь искусно миновал ловушки международного кризиса, который он сам же и спровоцировал. Одним из огромных последствий 400 %-го повышения цен ОПЕК на нефть было то, что инвестиции сотен миллионов долларов «Бритиш Петролеум», «Ройял Датч Шелл» и других англо-американских нефтяных концернов в рискованное Северное море позволили добывать нефть с прибылью. Ведь интересным фактом того времени является то, что рентабельность этих новых нефтяных месторождений Северного моря была отнюдь не очевидна, пока Киссинджер не довел дело до нефтяного шока. Конечно же, это могло оказаться и просто неожиданным совпадением.
16 октября, после посвященного цене на нефть заседания в Вене, Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК) подняла цену на невероятные в то время 70 %, от 3,01 доллара до 5,11 доллара за баррель. В тот же день члены арабских стран ОПЕК, приводя в качестве причины американскую поддержку Израиля в ближневосточной войне, объявили эмбарго на всю продажу нефти в Соединенные Штаты и Нидерланды – главный нефтяной порт Западной Европы.
Саудовская Аравия, Кувейт, Ирак, Ливия, Абу Даби, Катар и Алжир объявили 17 октября 1973 года, что они снизят уровень добычи на 5 % в октябре по сравнению с сентябрем и затем будут снижать ее на 5 % в каждый последующий месяц, «пока Израиль не завершит свой выход со всех арабских территорий, оккупированных в июне 1967 года, и не будут восстановлены законные права палестинского народа». Начался первый мировой «нефтяной шок».
Важно то, что нефтяной кризис вошел в полную силу в тот момент, когда президент США все более лично впутывался в скандал, который впоследствии назвали «Уотергейтским делом». При этом Генри Киссинджер становился де-факто президентом, определявшим политику США в течение кризиса конца 1973 года.
Когда Белый Дом Никсона в 1974 году послал чиновника высшего ранга в Министерство финансов США для выработки стратегии по принуждению ОПЕК снизить цену на нефть, этого чиновника просто послали прочь. В докладной записке чиновник указал: «Именно банковские лидеры отмели прочь этот совет и добивались того, чтобы возросшие цены на нефть использовались программой "вторичной переработки". Это было роковое решение…».
Американское Министерство финансов возглавлялось Джеком Беннетом, который помогал проводить судьбоносную долларовую политику Никсона в августе 1971 года. Это Министерство разработало секретное соглашение с Валютным Агенством Саудовской Аравии, официально одобренное в феврале 1975 года в докладной записке замминистра финансов Джека Беннета на имя госсекретаря Киссинджера. По условиям соглашения, огромные новые саудовские сверхдоходы от продажи нефти должны были быть инвестированы в значительной степени в погашение дефицитов правительства США. В Саудовскую Аравию послали молодого инвестиционного банкира с Уолл-Стрит по имени Дэвид Малфорд из лондонской «Уайт Велд и K°» – ведущей фирмы по торговле еврооблигациями. Малфорд должен был стать главным «советником по инвестициям» в Центральном банке Саудовской Аравии, чтобы направлять саудовские нефтедолларовые инвестиции в правильные банки, естественно, в Лондоне и Нью-Йорке. Бильдербергский план работал точно так, как было задумано.[66]66
Меморандум, воспроизведенный в «Интернэшнл Карренси Ревью». Лондон, 1991 (январь). Т. 20. № 6. С. 45.
[Закрыть]
Киссинджер, уже надежно контролируя все разведывательные данные США в качестве всемогущего советника по национальной безопасности президента Никсона, захватил также контроль и над внешней политикой США, убедив Никсона назначить его госсекретарем за несколько недель до начала октябрьской войны Судного дня. Киссинджер, находившийся всегда в центре событий, совмещал оба своих поста: главы совета по национальной безопасности в Белом Доме и госсекретаря – что никому не удавалось сделать ни до, ни после него. Ни один человек в течение последних месяцев правления Никсона не обладал столь абсолютной властью», как Генри Киссинджер. В качестве завершающего штриха Киссинджер получил в 1973 году Нобелевскую премию мира.
Вслед за тегеранской встречей 1 января 1974 года произошел еще один скачок цен более чем на 100 %, и базовая цена на нефть в ОПЕК составила 11,65 доллара. Это было сделано по неожиданному требованию иранского шаха, которого об этом тайно просил Генри Киссинджер.
Шах буквально за несколько месяцев до этого противился повышению цен ОПЕК до 3,01 доллара из опасений, что это вынудит западных экспортеров повысить цену на промышленное оборудование, которое шах закупал, преследуя амбициозные планы по индустриализации Ирана. Вашингтонская и западная поддержка Израиля в октябрьской войне усилила возмущение на встречах ОПЕК. А Киссинджер даже не проинформировал свой собственный Государственный департамент о своих тайных махинациях с шахом.[67]67
Джеймс Экинс, приватные беседы, касающиеся его службы в качестве директора топливно-энергетического офиса Госдепартамента США в то время; позже он был послом в Саудовской Аравии.
[Закрыть]
С 1949 до конца 1970 года цены на ближневосточную сырую нефть в среднем составляли около 1,90 долларов за баррель. Они поднялись до 3,01 доллара в начале 1973 года, когда на роковом собрании Бильдербергской группы в Сальтшёбадене обсуждалось неотвратимое 400 %-ное будущее повышение цены ОПЕК. К январю 1974 года это 400 %-ное повышение было свершившимся фактом.
Экономические последствия нефтяного шока
Социальные последствия нефтяного эмбарго на Соединенные Штаты в конце 1973 года можно описать как панику. В течение всего 1972 и в начале 1973 года большие транснациональные нефтяные компании во главе с «Экссоном» проводили необычную политику создания скудного внутреннего резерва сырой нефти. Им позволялось это делать после ряда странных решений президента Никсона, принятых им по совету своих помощников. В результате, когда в ноябре 1973 ударило эмбарго, более драматических последствий трудно было себе представить. В то время Белый Дом отвечал за контроль над нефтяным импортом США, согласно Акту о торговых соглашениях США от 1959 года.
В январе 1973 года Никсон назначил Джорджа Шульца, в то время министра финансов, своим помощником по экономическим вопросам. На этом посту Шульц курировал политику Белого Дома по импорту нефти. Его заместитель в Министерстве финансов, Уильям Саймон, бывший торговец облигациями на Уолл-Стрит, был назначен председателем важного Комитета по нефтяной политике, который определял поставки по нефтяному импорту США в критические месяцы непосредственно перед октябрьским эмбарго.
В феврале 1973 года Никсона убедили организовать специальный «энергетический триумвират», включавший Шульца, советника Белого Дома Джона Эрлихмана и советника по национальной безопасности Генри Киссинджера, который стал известен как Специальный энергетический комитет Белого Дома. Все было тихо приготовлено для реализации Бильдербергского плана, хотя почти никто в Вашингтоне и в других местах этого не понимал. Внутренние запасы сырой нефти в США к октябрю 1973 года были на тревожно низком уровне. Эмбарго ОПЕК вызвало панические закупки бензина гражданами, призывы к введению нормы выдачи бензина, бесконечные очереди на автозаправках и резкий экономический спад.[68]68
Гудвин Д. К. и др. Энергетическая политика в перспективе. Вашингтон: Институт Брукингса, 1981
[Закрыть]
Самые суровые последствия нефтяного кризиса пришлись на крупнейший город США Нью-Йорк. В декабре 1974 года девять самых могущественных мировых банков во главе с «Чейз Манхэттен» Дэвида Рокфеллера, «Ситибанком» и лондонско-нью-йоркским инвестиционным банком «Братья Лазар» предупредили мэра Нью-Йорка, влиятельного партийного функционера по имени Авраам Бим, что если он не передаст контроль над огромными городскими пенсионными фондами комитету банков под названием Корпорация муниципальной поддержки, то банки и их влиятельные друзья в СМИ гарантируют финансовый крах города. Неудивительно, что ошеломленный мэр капитулировал, Нью-Йорк был вынужден урезать расходы на дороги, мосты, больницы и школы для выплаты процентов по банковским долгам и уволить десятки тысяч городских рабочих. Величайший город страны с того момента стал превращаться в помойку. Феликс Рогатин из банка «Братья Лазар» возглавил новое банковское инкассирующее агентство.
В Западной Европе шок от скачка цен на нефть и от эмбарго на ее поставки был в равной степени драматичен. От Британии до континентальной Европы страна за страной ощущали на себе эффект жесточайшего экономического кризиса со времен 1930-х годов. Банкротства и безработица выросли до тревожного уровня по всей Европе.
Правительство Германии наложило чрезвычайный запрет на вождение автомобиля по воскресеньям в отчаянной попытке снизить расходы на импорт нефти. К июню 1974 года последствия нефтяного кризиса привели к драматическому банкротству немецкого банка «Герштатт» и, в результате, к кризису немецкой марки. В то время как стоимость импортируемой нефти в Германию возросла в 1974 году на невероятную сумму 17 млрд. немецких марок, а полмиллиона людей было признано безработными из-за нефтяного шока и его последствий, уровень инфляции достиг тревожных 8 %. Шок от внезапного 400 % повышения цены на основное энергетическое сырье имел опустошительные последствия для немецкой промышленности, транспорта и сельского хозяйства.
Правительство Вилли Брандта по существу потерпело поражение вследствие внутреннего эффекта нефтяного кризиса, а также вследствие скандала с разоблачениями по «делу Штази» в отношении близкого советника Брандта Гюнтера Гийома. К маю 1974 года Брандт подал прошение на имя федерального президента Хайнеманна об отставке, который затем назначил канцлером Гельмута Шмидта. В тот период рухнуло большинство европейских правительств, которые оказались жертвами последствий нефтяного шока для экономики своих стран.
Но экономический эффект кризиса для развивающихся мировых экономик (а в то время они по праву могли быть названы развивающимися, вместо модного сегодня фаталистического обозначения «страны третьего мира»), эффект внезапного повышения цен на 400 % на их главный источник энергии был ошеломляющим. Подавляющее большинство менее развитых мировых экономик, не имеющих значительных нефтяных ресурсов, внезапно были поставлены перед необходимостью неожиданного и невозможного для них 400 % повышения стоимости своего энергетического импорта, не говоря уж о стоимости химикалий и удобрений для сельского хозяйства, вырабатываемых из нефти. В течение этого времени политические обозреватели начали говорить о «выборочной помощи», обозначавшей в терминах военного времени то, что надо помогать тому, кто сможет выжить; и ввели понятие «стран третьего мира» и «стран четвертого мира» (страны, не входящие в ОПЕК).
Индия в 1973 году имела положительное сальдо торгового баланса, это была здоровая ситуация для развивающейся экономики. К 1974 году Индия имела общее количество резервов в иностранной валюте на сумму 629 млн. долларов – из которых она была должна оплатить – долларами – годовой счет за нефтяной импорт в количестве 1 241 млн. долларов, почти в два раза больше. Судан, Пакистан, Филиппины, Таиланд и многие другие страны в Африке и Латинской Америке столкнулись в 1974 с зияющими дефицитами в своих платежных балансах. В целом, по данным МВФ, развивающиеся страны имели в 1974 году общий торговый дефицит на сумму 35 млрд. долларов, колоссальная сумма в те дни. При этом не удивительно, что этот дефицит был ровно в четыре раза больше, чем в 1973 году, то есть, пропорционален повышению цены на нефть.
После нескольких лет значительного промышленного и торгового роста в начале 1970-х, резкое падение в 1974–1975 годах промышленной активности во всей мировой экономике было сравнимо только с последствиями войны.
Но в то время как нефтяной шок Киссинджера имел опустошительное воздействие на мировой промышленный рост, он привел к огромным прибылям для некоторых хорошо известных кругов: крупнейших нью-йоркских и лондонских банков и для «Семи Сестер» – нефтяных ТНК из США и Британии. По валовому доходу в 1974 году «Экссон» заменил «Дженерал Моторс» в качестве крупнейшей американской корпорации. «Сестры» «Экссона» не сильно отставали, включая «Мобил», «Тексако», «Шеврон» и «Галф».
Основная масса долларовых доходов ОПЕК, «нефтедоллары вторичной переработки» Киссинджера, была размещена в ведущих банках Лондона и Нью-Йорка, которые проводили свои расчеты в долларах, как и вся международная нефтеторговля. «Чейз Манхэттен», «Ситибанк», «Мануфакчерз Ганновер», «Банк оф Америка», «Барклай», «Ллойд», «Мидлэнд Банк» – все они наслаждались неожиданными прибылями от нефтяного шока. Далее мы увидим, как они вторично перерабатывали свои «нефтедоллары» в течение 1970-х, и как это удобрило почву для огромного кризиса неплатежей в 1980-х годах.[69]69
Чтобы дать представление о тесном взаимодействии г-на Киссинджера и британского МИДа в течение всего периода нефтяного шока начала 1970-х годов, полезно процитировать часть весьма откровенного выступления Киссинджера, сделанного им перед лондонским Королевским Институтом Международных Дел 10 мая 1982 года. После нескольких минут обильных похвал за двести лет искусной британской дипломатии «баланса сил», Киссинджер затем с одобрением приводит пример послевоенных американо-британских «особых отношений», добавляя: «Наша послевоенная дипломатическая история испещрена англо-американскими „соглашениями“ и „взаимопониманиями“, причем иногда по исключительно важным поводам, не оформленными в качестве каких-либо формальных документов… Фактически, британцы были столь полезны, что стали участниками внут-ренних американских совещаний, в степени, по-видимому, никогда прежде не случавшейся между суверенными странами. Во время моей службы британцы играли плодотворную роль в определенных американских двустор-них переговорах. Во время моей работы в Белом Доме я информировал британское Министерство иностранных дел лучше и подробнее, чем американский Госдепартамент…». Затем Киссинджер приводит в качестве примера свои переговоры о будущем Родезии: «В моих переговорах о Родезии я отталкивался от британского чернового варианта с британским правописанием, даже если я не вполне понимал различие между рабочим документом и документом, утвержденным Кабинетом. Практика сотрудничества процветает вплоть до сегодняшнего дня…» (Киссинджер Г. А. Размышления о партнерстве: британское и американское взаимодействие в послевоенной международной политике. Королевский Институт Международных Дел, Четэм Хаус, Лондон, 10 мая 1982).
[Закрыть]
Убить очарование «ядерной розы»
Одной из главных забот авторов 400 % повышения цен на нефть было обеспечение того, чтобы их решительная акция не спровоцировала ускорение и так уже сильной тенденции к строительству гораздо более эффективного и в конечном счете дешевого источника энергии – ядерной электроэнергетики.
МакДжордж Банди был бывшим деканом у Киссинджера в Гарварде и его начальником в течение недолгого пребывания Киссинджера на посту консультанта в Национальном совете по безопасности Джона Кеннеди.
Банди покинул Белый Дом в 1966 году, чтобы играть ключевую роль в формировании внутренней политики США на посту президента крупнейшего частного фонда, Фордовского Фонда. К декабрю 1971 года Банди учредил крупнейший новый проект Фонда, Проект энергетической политики под руководством Дэвида Фримана с впечатляющим бюджетом в 4 млн. долларов и трехгодичным сроком реализации. Точно в разгар дебатов во время нефтяного шока 1974 года вышел фордовский доклад Банди, озаглавленный «Время выбора: энергетическое будущее Америки» и призванный повлиять на дебаты в критический момент нефтяного кризиса.
Впервые в кругах американского истеблишмента был провозглашен обманный тезис о том, что «энергетический рост и экономический рост могут быть развязаны; они – не сиамские близнецы». Доклад Фримана пропагандировал экзотичные и заведомо неэффективные «альтернативные» источники энергии, такие как энергия ветра, солнечные отражатели и сжигание переработанного мусора. Фордовский доклад резко выступил против ядерной энергии, утверждая, что используемые при этом технологии могут, в принципе, быть использованы для изготовления ядерных бомб. «Само топливо, или один из его побочных продуктов плутоний, может быть использовано напрямую или переработано в материал для ядерных бомб или взрывных устройств», – утверждалось в докладе.
