Текст книги "Молот Тора"

Автор книги: Уильям Дитрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– Молот Тора, – недоверчиво произнес я.

Чей бы ни был этот молот, ясно одно – его подсоединили к молниеотводному проводу этого чудовищно громадного дерева, подобно тому как я соединил лейденские банки в накопительную зарядную батарею во время осады Акры в Израиле. Точно зачарованный, я потянулся к нему, но Намида схватила меня за руку.

– Нет! Смотри, что сейчас будет.

Внезапно склеп озарила ослепительная вспышка, и искры полетели в разные стороны, как во время фейерверка в Морфонтене. Своды подземелья содрогнулись, и послышался глухой отдаленный гул, отголосок громового удара. Искры быстро погасли, а сам молот воспылал электрическим огнем, переданным ему по проволоке. При этом от него исходило странное гудение. Но постепенно свечение его начало ослабевать.

– Молнии кормят его небесным огнем, – прошептала Намида. – И по-моему, им питается и само дерево. Магнус попробовал дотронуться до молота и обжегся.

Значит, молот был заряжен и постоянно подпитывался электричеством, примерно так же, как во время осады Акры я зарядил электричеством саблю для поединка с Большим Недом. Да, такова основополагающая сила, способная оживить природу! Молот стал своеобразным оружием, но как воспользоваться его грозной силой, не повредив себе? Я пытался сообразить, что в данном случае мог бы предложить старина Бен, но мне мешала сосредоточиться доносившаяся снаружи стрельба.

– Надо пойти помочь Магнусу, – сказал я женщинам.

Мы выползли обратно.

Магнус прятался за огромным корнем, и мы втроем присоединились к нему.

– Ты забрал молот?

– Я пока не придумал, как можно безопасно взять его.

Наши противники подобрались ближе и прятались уже менее старательно.

– Он нам нужен!

– Магнус, мы же не боги.

Я забрал у него винтовку, отдав взамен мушкет. После моего выстрела раздался чей-то вопль, и наступление вновь приостановилось, а потом до меня донесся странный гнусавый вариант голоса Сесила.

– У нас в плену Пьер!

Значит, вояжер еще жив!

А также жив и мой смертельный враг.

– Приостановите стрельбу! – крикнул я, заряжая ружье.

Английский аристократ медленно поднялся из травы, вытащив вместе с собой француза. Спасший нас вояжер, очевидно, претерпел жестокие побои, под глазами его темнели большие круги, ему разорвали рубаху, и штаны его превратились в лохмотья. Такое впечатление, что его волокли по степи, не давая встать на ноги. Руки его были связаны.

Лягушечка сдавленно охнула, в ее темных глазах заблестели слезы, и она в отчаянии оглянулась на наш туннель.

Но не вид Пьера потряс меня.

Меня потряс вид самого Сесила Сомерсета. Гордое лицо этого красавца изуродовал выстрел моей винтовки, который я сделал с борта каноэ, когда мы бежали из деревни Красного Мундира. Пуля разнесла ему щеку, оставив на ней уродливый кратер. Часть его зубов вместе с верхней челюстью тоже отсутствовала, а выше зияла пустая глазница. Воспаленная красно-желтая рана сочилась гноем, а другой глаз он мучительно прищурил, защищаясь от гудящих над головой насекомых, которые кормились его гниющей плотью. Бравый щеголеватый аристократ превратился в ужасного монстра. Как же этот англичанин умудрился так долго прожить со столь тяжелой раной? Должно быть, он поддерживал в себе жизнь силой воли, уповая на то, что найдет под этим деревом целительное зелье. Его сломанная рапира торчала из-за пояса.

Из травы поднялась и еще одна персона. Аврора! Несмотря на полное отсутствие косметики, давно не мытые волосы и грязную, потрепанную в долгой скачке одежду, она, однако, смотрелась потрясающе красиво, словно загорелая амазонка, вооруженная, правда, не луком, а охотничьим ружьем. Черты ее лица и точеная фигура по-прежнему удивляли изысканной красотой, и вопреки разумному отвращению я опять невольно вздрогнул, на мгновение поддавшись ее обаянию. Чтобы подчеркнуть разделяющую нас пропасть, она подняла ружье и решительно нацелила его на меня.

Чуть позже появился и Красный Мундир с томагавком в здоровой руке и болтающимся пустым вторым рукавом, его английский сюртук изрядно порвался, но по-прежнему ярко алел в причудливом грозовом свете. Его взгляд излучал чистейшую ненависть. При первой же возможности он с удовольствием вырвал бы мое сердце. Смешанная банда из дакотов и изменников оджибве тоже поднялась с земли, кучка этих оборванных мстителей походила скорее на пиратов, чем на могущественных обитателей прерий. Они выглядели жутко грязными и не имели, казалось, ничего общего с теми гордыми воинами, которые помогли нам в путешествии на каноэ.

– Ну надо же! Какая замечательная встреча!

– Мы хотим твоей смерти, Гейдж! – прохрипел Сесил искаженным от боли и ран голосом. – Мы хотим, чтобы ты сдох мучительной смертью! Я привел с собой два десятка лучших в мире воинов, твоя казнь неотвратима! Но мы сохраним жизнь всем вам – Бладхаммеру, женщинам, даже малышу Пьеру – в обмен на найденный вами артефакт. – Запрокинув голову, он смерил взглядом исполинский ствол ясеня. – Должен признать, что такогоне ожидала даже наша ложа.

Очередную вспышку, которая подсветила облака, окружавшие верхнюю часть кроны, сопроводил раскат грома. В этих грозовых отблесках искалеченное лицо лорда стало поистине жутким.

– Откуда же члены ложи египетского обряда узнали, что мы ищем?

– Они знают, что Итан Гейдж вечно что-тоищет!

Если Сесил вел себя с отчаянной дерзостью человека, лишившегося половины лица, то поведение индейцев, как я заметил, выдавало явную тревогу. Они тоже не ожидали увидеть такое огромное дерево, порождающее зловещие грозы и жуткий мрак. Безусловно, они также опасались Вендиго.

– С чего это тебе вздумалось окрестить меня малышом Пьером? – протестующе просипел Пьер. – Никто из людей не смеет называть так удальца Пьера Радиссона!

– Молчать!

Сесил взмахнул ременной плетью и начал хлестать несчастного пленника так, словно хотел выместить на нем собственные мучения и досаду. Лягушечка вскрикнула и заплакала. Я задрожал от ненависти. Мне пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не пристрелить Сомерсета тут же – ведь если я убью это чудовище, то его приспешники могут расправиться с Пьером и наброситься на нас до того, как я успею вновь зарядить винтовку. Вояжер покачнулся, но устоял на ногах и лишь зажмурил глаза от этих ударов.

Магнус передал мушкеты Намиде и Лягушечке, а сам взял свой топор, изготовившись к яростной схватке, достойной древнего берсеркера.

– Не спеши, – предостерег я его.

Наконец, задохнувшись от бессильной злобы, англичанин перестал хлестать нашего друга, чье лицо исказила гримаса острейшей боли. Единственный глаз Сесила, сверкая ужасным безумием, излучал ярость мучителя, совершенно отличную от праведной ярости Магнуса Бладхаммера.

– Мое терпение на исходе, Итан Гейдж, – прошипел Сесил. – Ложе египетского обряда известно, что именно стремились собрать тамплиеры, а вы об этом даже понятия не имеете. Отказавшись от ваших находок, вы поможете нашему миру стать лучше. И тогда сможете забрать этого сопливого лягушатника и даже стать владельцами всех этих чертовых прерий. Я оставлю в покое и вас, и этих дикарей! Отдайте находки нам, и мы вновь станем друзьями.

Он попытался улыбнуться, но уродливые шрамы превратили его улыбку в отвратительную гримасу.

– Может быть, я даже отдам тебе свою сестру.

– Не верь ему, – прошептал Магнус.

– Конечно, не верю. Эта банда мухлюет, даже играя в кости, – прошептал я в ответ и крикнул англичанину: – Мы скорее договоримся, если твоя сестра перестанет целиться в меня!

– Тогда и ты, Гейдж, опусти винтовку. Ты же хочешь спасти твоего приятеля. Пора вспомнить, что мы цивилизованные люди. Что было, то прошло. – И вновь жуткая усмешка.

– Отпустите к нам Пьера, и я опущу винтовку.

– Опусти ее, и мы отпустим Пьера.

Аврора отвела в сторону дуло своего ружья. Я опустил свое. После пинка Сесила Пьер с трудом побрел в нашу сторону. Потом вояжер остановился.

– Они уже убили меня, – прохрипел он. – Итан, я готов к переходу в иной мир. Не отдавайте им то, что вы нашли. Эти злостные грешники могут лишь все испортить.

Его слова повисли в воздухе, и все мы застыли, пораженные его промедлением.

И вдруг события завертелись с головокружительной быстротой.

Взревев от досады, Аврора вскинула ружье и выстрелила в спину француза. Он рухнул на колени, а Лягушечка, отчаянно вскрикнув, пальнула в англичанку, но промахнулась и вместо того, чтобы вновь зарядить мушкет, отбросила его и метнулась в обнаруженную нами нору. Выстрел Намиды, однако, свалил одного из индейцев.

Очень вовремя я распластался на земле, избежав залпа индейских пуль и стрел, врезающихся в древесного титана, а Магнус покачнулся и взвыл от боли, очевидно, раненный как минимум одним выстрелом. Намида тоже припала к земле и заряжала мушкет. Потом, когда лорд Сомерсет, обнажив рапиру, бросился за Пьером, намереваясь снять с него скальп, я приподнялся на локте и всадил пулю прямо в грудь этого монстра, подозревая, что он почти желал этого смертельного выстрела. Сесил повалился в траву, выронив сломанную рапиру.

Раздался пронзительный вопль Авроры, исполненный новой ярости.

Не обращая внимания на рану, Магнус молча побежал к ней с поднятым топором.

И тут земля под нами задрожала.

Какая-то мощная волна ударила в дерево, и земля под ним зашаталась. Над нашими головами засверкало множество молний, чья мощность достигла невообразимой силы; они мгновенно воспламенили листву и ветви, и сквозь грохот этого чудовищного залпа до меня донесся леденящий душу мучительный крик. Я узнал голос Лягушечки. Перепуганная Намида прижалась к ближайшему корню, схватившись за него как за борт корабля, но и сам этот дьявольски громадный ясень – возможно, даже мифический Иггдрасиль – покачнулся и зашатался, с жутким треском и кряхтением выдирая из земли корни, словно причмокивающий живой исполин. Неужели началось землетрясение? Воздушная волна вынудила Магнуса рухнуть на колени, а Аврора, разрядив ружье, в отчаянии уползала обратно в траву.

Все индейцы, за исключением Красного Мундира, с криками бросились назад.

Тут наша Лягушечка выскочила из подземного хода в дымящейся одежде и устремилась мимо меня к Магнусу, выкрикивая что-то на своем языке.

Она держала раскаленный молот!

Ее распухшие, обожженные руки покрылись кровавыми волдырями, а стремительная походка становилась все более шаткой. Решив ужасной ценой отомстить за своего любимого Пьера, она вернулась в опутанное проволокой и корнями подземелье и завладела этим оружием, чем вызвала дрожь древесного гиганта. Совсем обессилев, она упала и покатилась по траве, ее руки раскинулись, выпустив молот. Индейцы замерли, глядя на странное оружие, которое пылало так, словно его раскалили в кузнечном горне. Зная, что мы разрядили ружья, Красный Мундир бросился к нам с томагавком. И я, не медля, вытащил свой топорик. Пора покончить с ним, как следовало бы сделать во время летнего сбора, когда он неожиданно напал на меня.

Молот Тора упал далеко от меня, но Магнус уже подхватил его и, прошитый мощным зарядом, взревел от боли. Казалось, он сам вдруг стал еще выше и мощнее, электрическая сила взметнула в разные стороны его бороду и волосы, а сжимающая орудие рука почернела от ожога. С неослабевающим ревом он поднял над головой пылающий молот и начал раскручивать его, описывая в воздухе феерические круги.

Небо раскололи огненные взрывы. Беснующиеся молнии образовали арочный свод над вершиной дерева и извергали яростные удары, поражая огненными стрелами не только ствол и ветви могучего Иггдрасиля, но и его корни. Свист усилившегося ветра превратился в жуткий вой, а тучи, казавшиеся прежде просто угрожающими, начали клубиться и кипеть. Индейцы бросились врассыпную, и только Красный Мундир, подскочив к Лягушечке, со свирепой жестокостью дьявольски точно всадил томагавк ей в висок. Она умерла мгновенно, испустив последний вздох. Я припал к земле, готовый атаковать индейца. В этот момент Магнус швырнул молот, и все молнии устремились в нашу сторону.

Нас с Намидой отбросило к ясеню и вдавило в складки его коры, да и сам Магнус тоже отшатнулся назад. Но лобовой удар сокрушительной силы достался на долю Красного Мундира, он замер на бегу, словно влетел в незримую стену, его самого увенчала огненная корона, и все тело начала сотрясать смертельная дрожь. Одежда на нем мгновенно загорелась. Вскипевшие глаза индейца вылезли из орбит, распухший, как ломоть хлеба, язык вывалился изо рта, а самого его вместе с разлетевшимися в разные стороны мокасинами отбросило далеко назад.

Молот Тора оправдал свое название.

Мистическое орудие прилетело обратно в руки Магнуса, словно между этим грозным оружием и его владельцем возникла таинственная сила притяжения. С мучительным воплем норвежец вновь обхватил его рукоятку. Бладхаммер в своей дымящейся одежде, казалось, зарядился электрической силой, подпитываемой молотом, деревом и самими небесами; с дикими завываниями он вращался вместе с потрескивающим оружием, рассыпая сокрушительные огненные стрелы и воспламеняя траву. Вокруг дерева уже поднялась круговая огненная стена; уцелевшие после сокрушительных ударов молний индейцы бросились бежать, надеясь спасти свои жизни. По-прежнему извергая жуткие стоны, Магнус изогнулся и напоследок швырнул раскаленный молот с такой силой, что вращающееся оружие, взлетев вверх, со свистом скрылось в путанице древесных ветвей.

Воздух сотрясли мощные взрывы.

Со всех сторон к молоту слетались стрелы молний, порождая при столкновении чудовищный грохот. Взрывная волна моментально оглушила меня, и все вокруг побелело и померкло вновь, молот начал падать обратно в сторону Магнуса и, обогнув его, врезался в землю и заплясал по ее поверхности, поскольку никто из нас не посмел больше притронуться к нему. От него продолжало исходить сияние, словно это оружие было порождением самого солнца. Вскоре, однако, его энергия иссякла и зловещее шипение прекратилось. Раненый и обожженный Магнус, терзаясь дикой болью, ошеломленно припал спиной к стволу дерева, вскинув руки и пытаясь защитить лицо от устроенной им же самим огненной завесы.

Небеса потемнели, лишь трава озарялась пожиравшим ближайшие луга пожаром, распространявшимся как в нашу сторону, так и в сторону спасавшихся бегством дакотов. В мерцающем жарком и дымном мареве я разглядел Аврору. Охваченная паникой, вызванной подобравшимся к ней пламенем, она выскочила из травы, размахивая пустым ружьем и, видимо, проклиная все на свете. Слух постепенно вернулся ко мне, и я услышал, как, выкрикнув мое имя, она пообещала организовать нашу встречу в аду. Вскоре дымовая завеса уплотнилась, огонь достиг нижних ветвей Иггдрасиля, и мне подумалось, что мы обречены на гибель в огне.

Наши поиски привели к Рагнарёку, мы стали виновниками конца этого мира.

Глава 42

– Спрячемся под деревом, – прохрипел Магнус, борода которого продолжала дымиться. – В подземелье мы спасемся!

Мы спустились в укрепленный бивнями туннель и вернулись в склеп с опустевшей проволочно-корневой клетью, лишившейся укрепленного в ней молота. Теперь от проволоки исходил дым, древесные основы над нашими головами содрогались от мощных внешних ударов, а Магнус выглядел страшно обгоревшим.

– Значит, Лягушечка вырвала его из клетки, чтобы отомстить за Пьера, – потрясенно произнесла Намида.

– И, сделав это, практически убила себя, – добавил я.

Дым начал проникать к нам через туннель. Воздух накалялся.

– Нам не удалось найти рай, Магнус, мы нашли ад, – проворчал я, машинально начиная заряжать зажатую в руке винтовку.

Как часто она спасала мне жизнь!

– Нет-нет, это и есть истинный парадиз, я уверен! – задыхаясь, воскликнул Магнус. – Молот был тем самым яблоком, которое нам не следовало трогать! Но божественные силы по-прежнему здесь… Этот провод связывает нас с небесами! На все воля небес, Итан, всеблагая воля богов!

– И какие же блага ты тут нашел?

Мне показалось, что наш великан стал еще безумнее, чем прежде.

– Небесные силы помогут мне возродить Сигни!

– Что?

– Это же древо жизни, Итан, именно его искали тамплиеры! Они искали следы Эдема и той вечной молодости, что еще сохранилась в этом мире! Молот вобрал в себя небесную мощь, и теперь дерево оснащено механизмом омоложения и восстановления! Они не успели воспользоваться им, поскольку на них напали индейцы, но за четыре с половиной столетия он обрел могучую силу. Так что, Итан, я смогу вернуть ее!

– Вернуть твою покойную жену?

– Да, вместе с моим ребенком в ее чреве!

С торжествующим видом он потряс чехлом от карты.

– Неужели тебя не удивляло, почему я таскал по степям этот лишенный карты чехол?

Морщась от боли, он открыл его прокопченными, обгоревшими пальцами.

– Конечно, древние тексты допускают разные толкования, но я думаю, что в них говорится о возрождении… либо о спасительном забвении. Я никогда никого не любил, Итан, больше Сигни! – Сверкнув глазом, он погрузил свою руку в чашу с серым порошком. – Ее пепел! Разве я не говорил тебе, что здесь хранится величайшее сокровище на земле?

– Нет! Что ты собираешься сделать?

– Отойдите, отойдите подальше, вы оба! Я зайду в эту клетку с ее пеплом и схвачусь за проволоку, но на сей раз, я полагаю, небесная сила исцелит ее и меня! Так обещают древние тексты!

– Магнус, это безумие!

– Небесное электричество возродит ее из пепла! Иначе зачем же тамплиеры создали это устройство?

– Сесил сказал, что оно предназначено для какой-то неведомой нам цели!

– Сомерсеты слепы, они не способны узреть сверкание истинных драгоценностей в темном подземелье. – Он улыбнулся. – Мы с Сигни наконец будем вместе так или иначе. Я стану проводником света. Смогу прикоснуться к божественному персту! Отойдите к стене на тот случай, если механизм не сработает.

– Магнус, Сигни невозможно воскресить!

– А ты думаешь, что жизнь без нее имеет для меня смысл?

И он как безумец направился к паутине, сплетенной из корней и проволоки, чтобы забраться в клеть и ухватиться за конец провода, тянущегося к вершине дерева. Впервые с тех пор, как я познакомился с ним, он выглядел совершенно умиротворенным. Этот одноглазый Один наконец нашел то, ради чего отправился странствовать по миру.

Я решил, что пора бежать.

Увлекая Намиду обратно по дымному туннелю, я увидел, как он потянулся к проводу, как Адам тянулся к Всемогущему.

– Вернись ко мне, потерянная любовь! – воскликнул он, сжав в кулаке чашу с пеплом и ухватившись за конец провода.

В то же мгновение раздалось оглушительное грохотание взорвавшегося мира, не сравнимое ни с какими громовыми раскатами, и я полагаю, что мы окончательно не оглохли только потому, что этот взрыв обрушил на нас с Намидой земляной свод туннеля вместе с укрепляющими его бивнями. И виновником этого апокалипсиса стал Магнус, наш смертельно раненный мир, казалось, издал свой последний вздох. Мы лежали в туннеле похороненными заживо, а земля над нами тряслась, как мокрая собака.

Связавшись с голубоглазой индианкой, я притащился в этот ад и сейчас проклинал сам себя за то, что не послушался собственной интуиции, предостерегавшей меня от участия в безумной авантюре норвежца. Теперь мне суждено быть погребенным в безымянных прериях, и никто так и не узнает о шерстистых слонах, кознях британцев, а также о неотразимом обаянии туземных девушек.

Но внезапно, как и обещал Магнус, началось воскрешение.

Не в библейском смысле. Скорее, сама земля извергла нас вместе с огромным комом земли и корней гигантского ясеня, на месте которого образовался котлован, где легко могла бы разместиться целая деревня. В первый момент я испытал ощущение полнейшего ужаса, удушающая чернота рухнувшего свода сменилась светом подобного взрыву возрождения и скрежетом выворачиваемых из земли камней и деревьев, в воздух хаотично взлетали корни и фонтанирующая мощными черными гейзерами земля. Я смутно слышал и ощущал сотрясающие основы земли удары, вызванные титаническим крушением тысячетонных деревьев. Потом начался огненный ливень воспламенившейся листвы, она летела с грозового неба подобно свечкам, озаряя насыщенный пылевыми облаками воздух. Выплюнув набившуюся в рот землю, я судорожно вздохнул.

Наконец все успокоилось, остались лишь тихий шелест и шипение очищающего дождя. Или у меня просто звенело в ушах?

Продолжая дрожать всем телом, я осторожно приподнял голову. Почерневшие от земляной пыли, мы с Намидой, отплевываясь и откашливаясь, прочистили уши и глаза. Моя винтовка грязным колом торчала из развороченной стены туннеля. Мы оказались в воронке, вполне способной вместить воды приличного озера. Гигантский ясень, наш современный Иггдрасиль, благодаря безрассудному эксперименту Магнуса взлетел в небо как огненная торпеда и рухнул обратно на землю. Его ствол протянулся по долине на четверть мили, освещая и воспламеняя ее горящими падающими ветвями. От его вывороченных корней осталась гигантская впадина. Пласт мощной корневой системы поднялся к небу огромным диском, отдельные его корешки покачивались на высоте двух сотен футов над землей, а тяжеленный ствол дерева, пробив при падении поверхность земли, угомонился в глубоком ущелье. Его края покрылись разветвленной сетью глубоких трещин.

Рухнуло громаднейшее из деревьев, выращенное на поверхности нашей планеты.

От Магнуса не осталось и следа. Взрыв и обвалы, конечно, уничтожили подземелье, а также и клеть, сплетенную из корней и проволоки, пепел Сигни и самого норвежца. Он присоединился к обитателям Валгаллы, покинув земной мир.

Возможно, эта супружеская чета нашла общую могилу в глубине кратера, оставленного Иггдрасилем. Возможно, их распылила та сила, с которой они соединились. А может, оба они возродились в лучшем мире.

А что же будет со мной? Как обычно, мне суждено продолжать жить на нашей ожесточенной земле.

Настоящим раем Бладхаммера, как я понял, являлось забвение, утрата печальных воспоминаний. Ему хотелось так или иначе покончить со своими земными страданиями – и он покончил. Судьба Норвегии, королевского рода, поиски сокровищ… Все это в итоге не имело для него никакого значения. Магнус нашел весьма относительную категорию райского бытия.

Мы с Намидой с трудом подползли к краю котлована. Я захватил свою в очередной раз побитую винтовку и, вытряхнув землю из ствола, поднялся на ноги, опираясь на нее, как на посох. Потом я помог подняться индианке.

Вся трава и прочее топливо вокруг упавшего дерева сгорели дотла, оставив после себя лишь дымящийся черный круг. По периферии тут и там вспыхивали яркие огоньки, но быстро гасли с шипением под каплями сеющего дождя. Мы нашли тела Лягушечки, Пьера и Сесила на голой земле под деревом, куда не добрался огонь, и дымящиеся обугленные останки Красного Мундира. Еще несколько почерневших трупов лежало на выжженном лугу. От остальных дакотов и Авроры Сомерсет не осталось никаких следов.

Я нашел и молот. Потеряв заряд, он как-то странно измельчал. Большая его часть, видимо, сгорела или испарилась во время произошедшего апокалипсиса. Оставшееся орудие, уже совершенно охладевшее, приобрело тускло-серый металлический цвет. Грозной силы его лишило наше своевольное использование.

– Он называл его молотом Тора, – сказала Намида, удивленно взглянув на это орудие.

– Теперь это просто кусок старого металла.

– Некоторые вещи людям нельзя находить, – грустно заметила она и заплакала, вспомнив своих погибших друзей.

Я глянул в небо. Грозовые тучи растянулись до горизонта, покрыв все сумрачной серой пеленой, и вскоре они разродились настоящим ливнем.