Текст книги "Молот Тора"

Автор книги: Уильям Дитрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава 38

Воспользовавшись винтовкой как измерительным прибором, я прикинул, что найденная плита достигала тридцати одного дюйма в длину, шестнадцати дюймов в ширину и полфута в толщину. Она весила по меньшей мере пару сотен фунтов. Неудивительно, что ее тяжесть укротила дух медведя! Гладкую половину одной ее стороны покрывали странного вида буквы, которых мне еще не приходилось видеть: они отличались от латинского алфавита, египетских иероглифов и даже от древней тайнописи Книги Тота. Не слишком глубокие бороздки соединялись в грубо высеченные буквы и слова. Если бы я увидел этот артефакт на коровьем пастбище, то прошел бы мимо, не удостоив его особого внимания.

– Что ты имеешь в виду под скандинавскими руинами? – спросил я.

– Руны составляют скандинавский алфавит, – поправив меня, начал объяснять Магнус. – Начиная с викингов, средневековые скандинавы пользовались рунической письменностью. Это так называемый рунический камень. Викинги и многие другие средневековые племена вырезали подобные надписи, чтобы увековечить памятные события, славные подвиги, религиозные каноны, в этих каменных летописях также могли содержаться сведения о брачных союзах, рождении наследников или о важных морских путешествиях и походах. В Скандинавии их найдено великое множество. Раз у здешних индейцев оказался подобный памятник, то он доказывает, что мой народ побывал здесь. – Он с важным видом окинул взглядом речные берега. – И вся эта земля принадлежит Норвегии!

– Ладно, можешь владеть ею, – сказал я, глянув на убитого медведя. – А там, случайно, не сказано, куда нам идти дальше?

– Наверное, сказано, если надписи на ней вырезали именно те, кто прибыл сюда с молотом Тора. Мне нужно время, чтобы перевести их.

Женщины уже приступили к разделке медвежьей туши, предпочитая воспринимать наше спасение из лап голодного хищника как удачный повод для пиршества. Насколько я знаю, индейцы на редкость здравомыслящий и практичный народ.

– Не забудьте сохранить когти, – сказал я Намиде. – Они несут в себе бесподобное очарование.

– Гляди-ка, тут и сбоку есть какие-то надписи, – сказал Магнус.

– По-моему, твоим предкам пришлось изрядно потрудиться, если они наносили эти знаки с помощью простого зубила.

– Для искусного каменщика, привыкшего высекать руны, этот процесс не так уж трудоемок, а порой ведь людям хочется увековечить что-то в камне.

Вооружившись палочкой, он записал какой-то текст на глинистом берегу. Немного подумав, Магнус озвучил переведенные письмена.

–  «Из Винланда в завоевательный поход на далекий запад вышло восемь готландцев и двадцать два норвежца», – прочел он и, помедлив, пояснил: – «Винланд» означает «Виноградная страна», она находится на северо-восточном побережье Канады, где они и высадились, то есть эта надпись сообщает нам, что оттуда они пришли сюда, на далекий запад.

– Подобно нам. Переводи дальше.

–  «Мы встали лагерем вблизи двух скалистых островов, в одном дне пути к северу от сего камня. Однажды мы ушли порыбачить. Когда вернулись, обнаружили десять умерших, красных от крови. AVM спаси от зла…»

– А при чем тут латинские AVM? – удивился я.

– Возможно, имеется в виду «Аве Мария»… Богородица. Не забывай, что среди них уже могли быть и христиане. Средневековые католики. Тогда наши древние руны использовались наряду с новой латинской письменностью.

– Ладно, только почему-то в этих степях мы не видели никаких скалистых островов. Очевидно, камень перетащили сюда из его исходного места. Намида говорила, что его захватили у дакотов, которые, в свою очередь, вообще неизвестно где нашли его.

– Вероятно, они сообщают о каких-то островах на озере, – согласился Магнус, – но совершенно не понятно, в какой стороне он находится. А вот что высечено на боковой стороне: «В четырнадцати днях пути от сего острова оставлен отряд из десяти воинов сторожить наши корабли у моря. Год тысяча триста шестьдесят второй».

– Год тысяча триста шестьдесят второй? Уж не этим ли годом датировалась твоя тамплиерская карта?

– Ну что, Итан, теперь ты веришь мне?

Одно дело отправиться на поиски легендарных сокровищ, но совершенно другое – вдруг осознать, что у тебя появился реальный шанс найти их. Я разволновался.

– Но ради чего они затеяли такое путешествие?

– Я уже говорил тебе, – терпеливо пояснил он. – Ради молота Тора. Кузнечное мастерство наших карликов восходит ко временам утраченного золотого века.

– Каких карликов?

– Братьев-цвергов, Эйтри и Брокка, они выковали для Тора молот в горнах подземелий, его единственный недостаток заключался в коротковатой рукоятке, получившейся из-за того, что Локи, превратившись в муху, мешал Брокку, кусая его веки.

Я пожалел, что спросил.

– Ладно, так как же мы собираемся найти его?

Утомленный схваткой с медведем, он тяжело опустился на землю.

– Не знаю. Если этот камень перетаскивали с места на место, то указание о четырнадцатидневном походе от моря мало что значит.

– Не просто мало, а ничтожно мало. Ведь мы добирались сюда месяцы. Четырнадцать дней от моря указывают, наверное, на какое-то место на востоке или на севере, которое мы чертовски давно прошли. И если эту надпись высекли те самые скандинавы, то отсюда до твоего молота очень неблизкий путь.

– Или до Эдема.

Вид у него вдруг стал таким печальным, что мне стало жалко его, а еще больше самого себя. Мгновение назад меня окрыляла надежда на трофеи викингов. Но почти так же мгновенно она разбилась о неизвестные скалистые острова.

– Мы попытались, Магнус.

Он промолчал.

– Сомерсеты, если они и правда выжили, тоже гоняются за призрачным сокровищем.

Он вновь грустно посмотрел на рунический камень.

– Увы.

Итак, каково же наше положение? Вокруг неведомая, не нанесенная ни на одну карту степь, перед нами поверженный медведь, а рядом опустошенная оспой деревня; нас, вероятно, преследует отряд краснокожих дикарей, возглавляемый мстительной парочкой английских извращенцев, а мы торчим в лишенной признаков цивилизации местности, имея лишь скудные запасы пищи, одежды, оружия, пороха и еще более скудные представления о нужном нам направлении движения. Наши единственные манданские союзницы, совершенно забыв об осторожности, увлеченно жарят медвежьи потроха. А наша единственная находка с невразумительными надписями весит две сотни фунтов.

Иными словами, я опять вляпался в обычную для меня бессмысленную авантюру, связавшись, как обычно, с сомнительной компанией. Решив умыться, я спустился к реке, мечтая раздобыть в этой уединенной деревне прирученную лошадь, чтобы ускакать отсюда к чертовой матери. Увы, манданы были оседлыми фермерами. Мне отчаянно захотелось увидеть вулканы и соляные горы или хоть что-то удивительное, о чем я смог бы рассказать по возвращении любознательному Тому Джефферсону.

И вдруг мои унылые размышления прервал вопль Магнуса.

Я бросился назад, схватив винтовку, но он торжествующе показал на камень.

– Я понял, понял, я все понял! – выкрикивал он, кружась в каком-то диком танце, который, видимо, представлял собой норвежский вариант огненной джиги. Впрочем, никто пока не заявлял о существовании у викингов балетного искусства.

– Не тяни, во имя Юпитера, что же ты понял?

– Это шифр, Итан, тайнопись, как ты и говорил! – Он показал пальцами на какие-то, казалось, наугад выбранные символы. – Часть из этих рун имеет особые дополнительные пометки типа точек или черточек. Сначала я не понял, зачем они сделаны. Но если взять первые семь букв, помеченных таким образом, то можно узнать, что они тут зашифровали.

– Магнус, я вовсе не умею читать руны.

– Gral thar!

Его ликующий крик мог бы разрушить вавилонскую башню. Если банда Красного Мундира находилась в пределах лиги, то почти наверняка приняла его ликование к сведению.

– Да не ори ты! – Я настороженно глянул на обрывистый берег. – Это может как-то помочь нам?

– Тайнопись говорит о Граале! А следующие цистерцианские символы обозначают мудрость и Святой Дух. И, соединив все вместе, мы получим следующее : «Тот Грааль, мудрость и Святой Дух».

Теперь я вновь затрепетал. Прежде в Египте и Святой земле мне приходилось слышать слово «Грааль», его отголоски, подобно святому Бернару, упорно сопровождали меня по жизни. И вот след Грааля обнаружился на древнем камне посреди дакотских владений! Чем дольше я живу, тем более странной представляется мне жизнь, знаки и знамения постоянно вторгаются в нее, разрушая убаюкивающее туманное спокойствие бесцельного бытия.

– Но что именно ты из этого понял?

– Что эти странники спрятали или нашли Грааль, исполнив священную миссию. И если верна привезенная мной из Готланда карта, то Граалем является тот самый молот, что они доставили туда, откуда расходятся четыре реки в разных направлениях – северном, южном, восточном и западном.

Я пригляделся к бурому осыпающемся берегу.

– Магнус, мы еще не нашли райский сад.

– Да он же не здесь, а там, откуда притащили изначально эту плиту. Там они спрятали молот и, вероятно, попытались основать поселение. Но демоны уже поразили эти края, из-за их адских происков остались десять убитых, красных от крови воинов. Или они погибли от страшной болезни типа той, с которой мы столкнулись в манданской деревне. Либо что-то осквернило райский сад. Может быть, в том райском саду появился ползучий змей.

– Магнус, ты полагаешь, что эта весьма таинственная плита сообщает о какой-то дьявольской интриге?

– Говоря о море, они не имели в виду океан, – упрямо гнул свою линию мой компаньон. – Никто из индейцев не стал бы тащить эту каменную глыбу в такую даль, кроме того, это не согласуется с местом изображения молота на моей карте. Нет, цель наших поисков близка, четырнадцать дней от тех двух «морей», вблизи которых мы уже находимся.

– Каких морей? – простонал я, считая, что мой приятель окончательно рехнулся.

– Одно из них озеро Верхнее. Намида! – окликнул он склонившуюся над костром женщину. – Что находится в двух неделях пути к западу от озера Верхнего, где нас захватили в плен?

– Это зависит от выбранного пути и скорости каноэ, – пожав плечами, сказала она. – Но отсюда явно на восток. – Она махнула рукой в ту сторону, откуда мы пришли.

– Так! – Сверкнув глазом, Магнус глянул на меня. – И две недели пути также нужно пройти на юг от озера Виннипег, того самого большого озера на севере, в которое втекает Ред-Ривер. И такое место тоже находится к востоку отсюда. Нам пришлось зайти так далеко на запад, чтобы отыскать эту плиту, Итан, но держу пари, что изначально ее обнаружили в тех лесистых долинах, что изобилуют озерами, и именно там на моей средневековой карте находится белое пятно с символом молота Тора. Если провести линию двухнедельного пути на запад от озера Верхнего или на юг от озера Виннипег, то мы получим место, обозначенное на карте молотом… И именно там мы найдем его!

– Грааль?

– Грааль, иными словами, означает тайное сокровище тамплиеров: тот самый молот. – Он кивнул. – Там мы найдем указующий знак, поскольку нам предназначено отыскать оружие Тора, точно так же, как суждено было найти эту плиту. Иначе почему же нам до сих пор сопутствует удача?

– Удача? – изумился я.

Ну, видывал ли кто подобных непробиваемых оптимистов? Но, по крайней мере, утешало то, что он хотел повернуть обратно на восток.

– После исчезновения Пьера я испугался, что боги покинули нас. Но сюда они вели нас неотвратимо и уверенно, как вели Моисея к огненному столпу.

– Магнус, по-моему, никто из нас не обладает достоинствами Моисея. И я не думаю, что ему пришлось сражаться с прожорливыми медведями.

– Это было всего лишь испытание. А теперь нам предстоит найти наш собственный огненный столп, Итан. И там мы увидим знак, указующий на молот Тора.

* * *

Магнус настоял, чтобы мы взяли с собой древнюю каменную глыбу.

– Да она тяжелей нашей Лягушечки!

– Может быть, в ее тайнописи есть еще секреты. Ведь ты сам, говорят, нашел и расшифровал древнюю книгу благодаря подсказкам, высеченным на каменной плите! Так что ты первым должен признать ее особую ценность.

Он имел в виду Книгу Тота, которую я расшифровал с помощью базальтовой плиты из Розетты, но истинное озарение меня посетило, когда я взорвал ее важнейшую верхнюю часть. Со временем она оказалась необходимой.

– Я не таскал за собой ту плиту, – возразил я. – А скопировал ее надписи на голую спину моей подруги.

Задумчиво глянув на Намиду, я представил, как будут выглядеть на ее теле рунические надписи. Весь тот эпизод с Астизой пробуждал весьма эротические чувства.

– Ладно, это еще и надежное каменное свидетельство того, что скандинавы побывали здесь раньше испанцев, французов или британцев, поэтому нам не надо никаких копий. Нам суждено показать сие оригинальное доказательство всему миру, как только мы обнаружим благодаря ему молот Тора. Мы станем такими же первооткрывателями, как Колумб. Норвегия заявит права на Северную Америку и заслуженно станет одной из великих мировых держав.

Я сильно сомневался в этом. Люди не любят, когда кто-то пытается опровергнуть их поспешно сделанные заявления, и никто не станет почитать того, кто попробует разрушить давние убеждения. Если вы хотите добиться успеха, то лучше подтвердите людям то, во что они верят. Революционеров ждет распятие или еще того хуже.

– Магнус, мы не сможем всю дорогу тащить эту тяжесть на своем горбу.

– А мы возьмем ее на буксир, – оживленно произнес он с новым деловым видом. – Эта река, видимо, течет на юго-восток, именно такого направления нам и надо придерживаться. Возле манданской деревни я видел выдолбленный из тополиного ствола челн, он достаточно большой, чтобы вместить всех нас, а для этой плиты мы соорудим простенькую лодку. Мы разыщем молот, спустимся вниз по Миссисипи, а потом торжественно представим наши находки в Осло.

– А нельзя ли взять курс на более теплые места типа Парижа или Неаполя?

Но Магнус, уже ничего не слыша, раздавал указания. Лягушечка принялась скоблить медвежью шкуру, Намида отправилась за ивовыми прутьями, а сам норвежец начал расплетать кожаный арапник, которым был привязан медведь.

– А ты, – велел он мне, – приволоки от деревни челнок.

Я нашел замеченную им лодку и в очередной раз с печалью оглядел вымершее поселение на высоком берегу. Мне вдруг пришло в голову, что эта эпидемия странно совпала с нашей миссией и что Сомерсеты, скорее всего, подозревали о нашем приходе в родную деревню Намиды. Не могли ли они послать зараженного агента к берегам Миссури, куда здешние индейцы обычно отправлялись с заготовленными мехами, чтобы заразить манданов в ходе обмена и помешать нам найти помощь? Неужели мы поневоле стали виновниками их истребления?

Я окинул беглым взглядом окрестности, и вновь у меня появилось ощущение, что за нами следят, но с виду вокруг было так же пустынно, как в пабе в Мекке. Спустив челнок на воду, я начал грести в сторону нашей временной стоянки.

Медвежью шкуру, отчистив от крови, уже набросили на круглый каркас, сплетенный из ивовых прутьев. В результате получилось зловонное мохнатое корытце с промазанными медвежьим жиром швами, оно достигало в поперечнике четырех футов и сильно смахивало на вогнутый щит.

– Ваше корыто напоминает мне ту обтянутую кожей посудину, на которой я выбрался с огненного островка в Морфонтене.

– Точно, – сказал Магнус. – Она похожа на валлийские лодки, самые простые и легкие из всех способных держаться на воде посудин, к тому же они очень быстро делаются. Странно, правда, откуда здешние туземки знают способы изготовления лодок, используемые еще в средневековой Европе?

– Ты намекаешь на то, что их научили этому побывавшие здесь валлийцы?

– Я знаю только, что мы здесь не первые бледнолицые. Мы нашли наших далеких предков, Итан Гейдж, и вскоре найдем то самое место, ради которого они сюда стремились.

– Твой пресловутый Эдем.

– Пуп земли, священный центр, ядро мира. Рай для одних, чистилище для других. Он принимает обличье, ожидаемое искателем.

– Обманчивое, как конец радуги.

– Где зарыт горшок с золотом.

Он подмигнул мне своим здоровым глазом, и на какое-то мгновение я вдруг узрел в нем того самого неугомонного Одина, который блуждал по миру, ища мудрости и приключений на свою божественную рыжую голову.

Медвежья лодка покачивалась на волнах, как раздутый пузырь, пока мы не придавили ее руническим камнем, и тогда она поплыла шустро, как фрегат. Из остатков арапника Магнус сплел буксирный трос, и мы отправились в новое плавание, оставив позади печальную деревню и огромную тушу разделанного медведя, слыша, как степной ветер шелестит листвой прибрежных тополей. Течение несло нас на юго-восток.

Я впустил в душу слабый лучик надежды.

Мы шли по прихотливо изменчивой реке – как сообщила нам Намида, трапперы называли ее Шайенн, – ее русло извивалось по низинам, где заполняемые паводками островки и болотистые поймы соседствовали с участками, поросшими строевым лесом. На окрестных холмах зеленели травы. Я опасался Красного Мундира, но степные земли выглядели совершенно необитаемыми. Наше путешествие казалось мне все менее и менее реальным, словно мы действительно попали в легендарные времена, над речной долиной сияли бездонные голубые небеса, а опадающая листва золотилась в воде, как розовые лепестки в цветниках Морфонтена. Большие стаи гусей, выстроившись клином, с протяжным гоготом пролетали над нашими головами. Я уже потерял счет дням и даже месяцам, и мне действительно казалось, что мы снялись с якоря времени. На Востоке, по крайней мере, по пути встречались пыльные руины, но здешний мир выглядел новорожденным, не ведающим пока ни о каких календарных или временных условностях.

Глава 39

На третье утро, вскоре после рассвета, мы столкнулись с первым серьезным препятствием – с преградившим нам путь живым потоком. И поток этот состоял из мигрирующих бизонов.

На фоне долины темнела бесконечная колонна бредущих на юг лохматых животных, и путь их проходил через нашу реку, поэтому перед нами встала мощная стена из горбатых загривков, увенчанных рогами. Восходящее солнце подсвечивало этих величавых быков, которые, подобно лунным приливам, могучим и непоколебимым потоком медленно пересекали речной брод. Поглядывая на них издалека, мы отдались на волю течения, раздумывая, как лучше обогнуть их.

– Они могут тащиться тут несколько дней, – сказала Намида. – В таких стадах бизонов больше, чем звезд на небе.

– Если мы вклинимся в их колонну, то они затопчут нас, – сказал я.

– Но медлить нельзя, – вставил Магнус.

И тут, словно для ускорения наших раздумий, из кустов на северном берегу вылетела стрела, просвистела в воздухе и задрожала мелкой дрожью, впившись наконечником в борт нашего выдолбленного челнока.

Засада!

Наши враги отлично продумали бычью ловушку. Судя по всему, конный отряд давно тайно следил за нами, наблюдая за тем, как мы нашли рунический камень и отправились дальше в том направлении, где проходит миграционная тропа огромного поголовья бизонов, и тогда дакоты решили напасть на нас в том самом месте, где мы будем вынуждены сделать остановку. Хитро – значит, нам придется перехитрить их.

И вот, заметив, что из тростника появился индейский лучник, самонадеянный, как испанский гранд, я взял винтовку и, пристрелив его, толкнул Магнуса в спину.

– Греби быстрей! – крикнул я. – Прямо к бизонам!

– Нашу лодку перевернут, и мы утонем, – предостерегла Намида.

– А в ином случае нас либо перестреляют, либо будут долго пытать! Вперед!

Оба берега взорвались возмущенными криками и воинственными кличами индейцев, высыпавших из береговых зарослей. В нашу сторону полетел град стрел, и они не понаделали в нас дырок только благодаря мощным гребкам Магнуса, продвигавшего вперед наш челн. Несколько металлических наконечников с лязгом выбили осколки с каменной плиты, еще пара воткнулась в лодочную корму, а остальные со свистом ныряли в воду. Мушкетные выстрелы взбивали вокруг нас фонтаны брызг, и Лягушечка, вскрикнув и схватившись за плечо, выронила весло.

Ее слегка поцарапало, и кровь лишь слегка сочилась из раны, поэтому я передал ей свое весло.

– Продолжай грести!

Я выстрелил из наших двух мушкетов, и еще два индейца упали, вскрикнув от боли. Благодаря усиленной гребле Магнуса и женщин мы оказались на мелководье и быстро приближались к бизоньему стаду, словно нам не терпелось вклиниться в его гущу. Наш стремительный рывок застал дакотов врасплох, они сильно отстали, и их выстрелы уже не могли повредить нам. Выскочив из береговых зарослей, они побежали к окрестным холмам, где, несомненно, привязали своих лошадей. Возможно, они хотели теперь напугать бизонов, чтобы те в панике затоптали нас.

– Итан, мы не сможем прорваться! – запротестовал Магнус. – Только в пределах видимости никак не меньше десяти тысяч быков, а за ними идет огромное множество.

– Передай-ка мне твой топор.

– Что? Зачем?

– Воспользуюсь магией!

Я оглянулся. Дакотские всадники, низко пригнувшись к своим малорослым лошадкам, скакали к бизоньему потоку. Животные, уже встревоженные мушкетной стрельбой, представляли для нас и серьезнейшую опасность, и единственную надежду. Перезарядив ружья, я положил их на дно на случай крайней необходимости и взял топор Магнуса.

– Что ты задумал? – спросила Намида, со страхом поглядывая на движущуюся поперек течения стену темной шерсти, уснащенную грозными рогами.

Бизоны соскальзывали с берега, их массивные туши вламывались в реку, порождая мощные фонтаны брызг и расходящиеся волны. Середина речного брода ощетинилась сотнями рогов, словно сторожевой кордон. Вращая темными глазищами, быки следили за нашим приближением, не зная, что предпочесть – паническое бегство или нападение.

– Гребите быстрее!

– Итан!

– Быстрее!

Возобновилась стрельба, пули жужжали как шершни. Я уложил еще одного всадника, чтобы поубавить прыть преследователей.

Потом, прищурившись, глянул вперед. Мы плыли прямо навстречу утреннему солнцу; по ближнему к нам краю стада, пригнув рогатые головы, шли старые быки, взбивая воду копытами и угрюмо поглядывая в нашу сторону, а за их спинами резво проносились испуганные коровы и телята.

– Похоже, они собираются нас атаковать.

– Продолжайте грести!

До нас уже доносилось возмущенное фырканье, а воздух пропитался отвратительными резкими запахами.

– Итан! – испуганно воскликнула Намида.

Я поднял топор.

Как я уже говорил, Магнус обычно уделял топору больше внимания, чем большинство мужчин своим лошадям или женам; он так отполировал его лезвие, что оно могло сойти за старинную серебряную драгоценность, И даже после схватки с медведем он бережно вымыл и досуха вытер его, как китайский фарфор.

А сейчас лезвие прекрасно отражало солнечные лучи.

Когда я направил плоскость лезвия на наше яркое утреннее светило, отраженные солнечные зайчики ослепили глаза множеству нерешительно медлящих бизонов. Это было подобно мощной вспышке, словно наша лодка вдруг сама превратилась в сияющий и пульсирующий огненный шар. Животные попятились, замычали и обратились в бегство. В одно мгновение живая стена раскололась и, сотрясая землю ударами копыт тысячетонной плоти, отступила в разные стороны к травянистым холмам, освобождая нам речной проход. Оказавшиеся в реке бизоны испуганно устремились к берегам, уворачиваясь от слепящих бликов, а мы тем временем победоносно, как сияющие мечами валькирии, неслись дальше по течению. Река вскипала от молотивших ее воды копыт. Я продолжал пускать солнечных зайчиков, и Магнусов бердыш сверкал, как ожерелье Марии Антуанетты. Нам удалось проскочить через этот бычий брод, разделив стадо.

Я оглянулся назад. Приведенные в замешательство бизоны, подталкиваемые множеством спускающихся с холмов и ничего не ведающих собратьев, повернули обратно к реке. Вот тогда-то бизоны столкнулись с преследующими нас индейцами. Продолжая палить из ружей, дакоты пытались испугать животных и направить их на нас, но вместо этого, посеяв панику, навлекли опасность на самих себя. Бизоны понеслись куда глаза глядят, затаптывая лошадей и их всадников. Над степью поднялись столбы пыли. Лошади испуганно ржали, сбрасывая седоков, покалеченных бычьими рогами.

Нашим гребцам тем временем приходилось искусно лавировать между испуганными бизонами, уплывающими или разбредающимися с лодочного курса. Массивные рогатые головы маячили рядом с нами, этих животных, похоже, привела в недоумение наша дерзость и странная медвежья посудина с руническим камнем. Один бык, только что спустившийся с берега, устремился к нам по мелководью с явно угрожающими намерениями, поэтому мне пришлось отбросить топор и пристрелить его из мушкета. Бизон споткнулся и рухнул в воду, остановив, однако, приближение его агрессивных задних собратьев. Мы проплыли дальше, оставив позади ручеек смешивающейся с водой крови.

Благодаря заслону, образованному между нами и нашими преследователями стадом испуганных бизонов, мы выигрывали время. Животные разбегались в разные стороны, сметая со своего пути растерянных дакотов. Я вновь поднял топор, продолжая ослеплять отраженными солнечными лучами глаза бизонам, пока мы не миновали последний ряд бредущего по реке стада. Сзади, скрывая нас из вида, клубилась взбитая копытами пыль. Мы упорно гребли дальше, пока позади не осталось уже никаких признаков ни бизоньего стада, ни вражеской погони. Наконец мы решились пристать к берегу; рунический камень по-прежнему тащился за нами как широкий мохнатый хвост.

– При чем тут магия? – отдуваясь, сказал Магнус. – Ты попросту воспользовался моим топором.

– Магия заключалась в том, как я использовал твой топор. Волшебными бывают даже сами идеи.

* * *

Извилистый поток в итоге привел нас к реке Ред-Ривер, текущей на север к озеру Виннипег. Припомнив весьма неопределенную карту Магнуса, мы повернули на юг и шли вверх по течению, пока не попали в приток, ведущий в восточном направлении. Мы упорно приближались к тому заветному месту, куда, по предположениям Магнуса, могли дойти средневековые скандинавы и готландцы. Учитывая, что реки извивались и переплетались, как итальянские макароны, я опасался, что мы глупо ходим по кругу, не говоря уже о веских сомнениях по поводу того, что нам удастся отыскать особое место, отмеченное на отобранной у нас средневековой карте странным символом.

Очередная речушка с заболоченными берегами вяло несла вперед свои бурые воды, и когда мы продвинулись по ней дальше на восток, то гулкие пустынные равнины уступили место более знакомым лесным пейзажам, перемежавшимся лугами и водоемами. Леса и луга жили в привольной гармонии, а речное русло периодически расширялось, образуя небольшие озера.

Вот тогда-то мы и увидели наш библейский столп, наши врата в райские сады.

Поначалу мне показалось, что на нас просто надвигается очередная шквалистая гроза, раскидывая свои черные языки по безупречной синеве осеннего неба. Но, наблюдая за ними, я осознал, что этот грозовой фронт никуда не движется, хотя сильный ветер пригибал к земле луговые травы речной долины. Вернее, он двигался, как мы поняли, приблизившись, но медленно кружа вокруг некой центральной оси, подобно вязкому вращению водоворота. Его кружение напомнило мне те жуткие воронкообразные облачные столбы, от которых мы бежали в степи, поскольку выглядел он таким же темным и наводил на мысль о скрытой в нем сокрушительной мощи. Хотя здешний черный столб был гораздо шире и, лениво разворачиваясь, дрейфовал в противоположную от нас сторону. Порой облачный мрак прорезали огненные вспышки и слышались громоподобные удары, глухо предостерегая нас от опрометчивого приближения.

Мы встревоженно изучали это странное явление.

– Я слышала о таком месте, – сказала Намида. – Это неиссякаемый грозовой источник. Никто не ходит туда. А те, кто осмелился, так и не вернулись.

– Но у нас же есть колдун, – сказал Магнус.

– Никто и не догадывался, что искомый тобой рай будет похож на ад, – заметил я.

– Как раз такое местечко и может быть прародиной Тора.

– Я хотеть домой, – сказала Лягушка на ломаном французском. Ее раненое плечо болело, и саму ее начало лихорадить. – Идти манданам.

– Нет, тут нас ждет другой дом, колыбель, давшая жизнь человеческому роду. – Взор норвежца полыхнул огнем. – Эта земная колыбель породила царей, героев и сирен, дала толчок вечной мирской жизни. Там ты сразу выздоровеешь, Лягушечка!

Вечная жизнь? Почему-то она выглядела как губительная и грозная, хотя и прекрасная стихия. Вспышки огня окрашивали темные тучи сияющими зеленоватыми и пурпурными оттенками. Облачные клубы вздымались и опускались, кружа, словно планеты вокруг незримого внутреннего светила. Казалось, само нырнувшее за западный горизонт солнце воспламенило эту грозу, и над ней вдруг появилась радуга, яркая и четкая, как дуговое перекрытие моста.

– Бифрост! – взревел Магнус. – Огненный мост, он связывает небесную крепость Асгард с Мидгардом, обитаемым миром людей! Вот они, наши желанные врата!

– Магнус, это обычная радуга. Радужная спутница дождя.

– Держу пари, что эта радуга укажет нам, где зарыто сокровище! Пойдемте туда и проверим, если вы не доверяете мне.

Могли ли мы теперь повернуть обратно? Держа курс на это природное чудо, мы постарались подобраться к нему как можно ближе, продолжая плыть по живописной мозаике озер и протоков, хотя трижды нам пришлось перетаскивать наш челн на короткие расстояния до нового водоема, волоча по болотистым землям рунический камень, а потом вновь браться за весла. Либо источник этой таинственной неиссякаемой грозы был дальше, чем казалось, либо он отступал, заманивая нас в свой эпицентр. Мы продвигались с черепашьей скоростью. Вскоре наш ручей превратился в сплошное болото, и мы, осознав невозможность дальнейшей гребли, в последний раз вынесли манданский челн на берег, вытянули туда же медвежью лодчонку и выгрузили рунический камень.

– Я не собираюсь бросать его тут на радость другим искателям, – заявил Магнус.

– И как же ты собираешься тащить его дальше?

– Можно соорудить волокушу, – предложила Намида. – Наши охотники пользуются ими, перетаскивая добычу по равнинам. У дакотов их таскают лошади, а мы используем собак.

– Но у нас нет даже собаки.

– У нас есть норвежский богатырь.

Мы нарезали жердей и связали их в треугольную раму, поместив в ее середину обтянутую шкурой посудину с руническим камнем. В отсутствие колес это было лучшее из возможного.

Потом, когда заходящее солнце озарило облачный столб оранжевым заревом, мы остановились на ночлег. Задул холодный ветер. Лягушечка испуганно таращила глаза, следя за пульсирующим огнем. Проснувшись посреди ночи, я увидел, что она по-прежнему бодрствует, с отрешенно покорным выражением глядя на пламя.