Текст книги "Молот Тора"

Автор книги: Уильям Дитрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 36

Мы забрели в те края, куда никогда еще не ступала нога белого человека, за исключением, возможно, средневековых седых скандинавов. После долины реки Огайо с ее гигантскими деревьями эти западные равнины поразили нас безграничностью просторов и горизонтов. Сейчас ощущение бесконечности и пустоты этих незатейливых степей стало полным, мир здесь сузился до своих простейших элементов – земли и небес. За изогнутую линию далекого горизонта дружно ныряли стайки облаков. Казалось, сотворив нашу планету, Господь еще не успел вырастить на ней райский сад. Редкие встречаемые нами деревья теснились в расщелинах, прячась от постоянных ветров, а луговые травы вздымались океанскими волнами. Однако чем более растерянными становились в нашей компании трое бледнолицых мужчин, тем более уверенности обретали Намида и Лягушечка. Должно быть, они чувствовали, что приближаются к родному дому.

Они смотрели в будущее с надеждой, а я с сомнением. Расстилавшиеся перед нами земли Америки выглядели нереально пустыми, и их однообразная пустота терялась в бескрайней дали.

Что, интересно, собирался здесь делать Наполеон? Я ковырнул ногой черную почву, уходившую, казалось, к центру земли. Может, фермеры Джефферсона и сумеют вырастить на ней что-то, но для французских имперских замашек она будет подобна пустынным пескам Египта. Здесь не разживешься даже пушниной.

Я не увидел здесь никаких слонов, не обнаружил соляных гор и дымящихся вулканов, как, впрочем, и никаких следов наших дакотских преследователей. Степной ковер выглядел чисто выметенным. По ночам лишь тлеющие угольки нашего костра тускло освещали эти голые равнины. Истинное освещение сияло над головами, бриллиантовые россыпи звезд серебрились в холодной вышине. Прежде мы спали парами – я с Намидой, а Пьер с Лягушечкой, – но, заметив разок-другой тоскливо-завистливые взгляды Магнуса, теперь по молчаливому согласию засыпали, сбившись в кучу, как овцы. Не хотелось бы мне застрять здесь до тех пор, когда начнутся снегопады.

– Долго ли еще до зимы? – спросил я Пьера.

– Да надо бы поторапливаться. Вопрос в том, хватит ли у нас времени вернуться в желанные края. Какие у тебя мысли по этому поводу, колдун?

– Магнусу надо в Норвегию. А мне в Вашингтон и Париж.

– А бедному Пьеру? Я в тысячах миль от моих славных гребцов, заблудший пилигрим, не ведающий, где ему придется зимовать.

– Ты можешь вернуться с нами.

– Могу ли? А что будет с Намидой? И Лягушечкой? Трудно жить между двух миров.

* * *

Наш пеший поход продолжался еще несколько дней, мы устало тащились по безлесым равнинам, и я как раз размечтался о быстроногом скакуне, когда, проснувшись утром, мы не обнаружили под боком нашего вояжера.

В предрассветном затишье мы не сразу сообразили, что Пьер действительно исчез. Лягушечка сказала что-то на своем языке Намиде, и женщины с нарастающей тревогой начали бегать взад-вперед по склонам балки, в которой мы устроились на ночлег.

Мы с Магнусом тоже забеспокоились. Наш компаньон мог отойти, чтобы облегчиться после сна, или, может, заметив дичь, отправился добывать завтрак. Но все три наших ружья лежали на обычном месте, и там же остался его бурдючок с водой.

Перед нами простиралась обширная равнина, но нигде не было видно никаких его следов.

– Пьер!

Наши крики быстро поглощались необъятной далью прерий.

Молчание.

– Пье-е-е-е-е-ер!

Отвечал нам только равнодушный свист ветра.

– Наверное, он отправился обратно искать свое каноэ, – неуверенно произнес Магнус. – Ему ведь давно осточертел этот пеший поход.

– Не взяв даже ружья? И не сказав ни слова?

Все вчетвером мы разошлись в разные стороны и, не теряя друг друга из вида, обошли всю округу.

Наши призывы таяли в степном безмолвии.

Опять сойдясь к стоянке, мы проглотили холодный завтрак. Лягушечка выглядела несчастной.

– Может, он отправился вперед на разведку? – вновь предположил Магнус.

Все озадаченно помолчали.

– Ведь вечером он лег спать вместе с нами. А теперь ни с того ни с сего взял да исчез?

Я начал более пристально осматривать окрестности нашей стоянки. У меня нет особых способностей следопытов или первооткрывателей, да к тому же мы сами уже истоптали весь наш холмик, собирая сухой бычий навоз для костра и таская воду из ближайшей котловины. И тем не менее в траве я заметил несколько следов, оставленных теми, кто хотел незаметно подкрасться к нам. Несколько примятых извилистых полос в высокой траве могли означать, что на нашу стоянку приползали чужаки.

Я поежился. Мне стало ясно, что на стоянке побывали какие-то люди – люди с ножами для снятия скальпов, индейские воины, которых оджибве окрестили ползучими змеями, – и совершенно беззвучно и незаметно утащили одного из нас. У меня перехватило дыхание. Почему же мы сами еще живы? Почему они не перерезали всех нас?

– Кто-то утащил его, – заключил я. – Может, дакоты?

– Если бы нас обнаружили дакоты, то наверняка не оставили бы никого в живых, – сказала Намида с испуганным видом. – Но почему же они изменили своим привычкам? Вдруг их подослала та отвратительная английская парочка… Если англичане выжили, то могли поручить дакотам забрать только одного из нас.

– Но почему? Почему они не захватили или не убили всех нас?

– Потому что им хочется проследить, куда мы пойдем, – мрачно проворчал Магнус. – Они постараются выпытать у Пьера какие-то сведения, а потом используют его в качестве обменного товара, чтобы забрать найденный нами молот. Подобно змеям, они хотят заползти в наш райский сад. А что, если они придут туда, Итан, если овладеют тайной моих предков? Вот тогда, приятель, начнется Рагнарёк.

– Что такое Рагнарёк?

– Последняя битва богов с людьми, – пояснил Магнус. – Конец света.

Степной ветер дохнул холодом.

– Пь-е-е-е-ер!

Мы собрали пожитки и быстро двинулись в путь, так тревожно озираясь, как будто из-за каждой травинки за нами могли следить глаза наших тайных врагов.

* * *

Раю всегда предшествовало чистилище. А Валгалле, небесному чертогу избранных павших героев, – подземное царство мертвых Нифльхейм. [36]36
  Нифльхейм– в скандинавской мифологии олицетворение первозданного хаоса, мир мрака и холода.


[Закрыть]

Такие мысли посетили меня, когда мы, вопреки всем ожиданиям, нашли родное племя Намиды и Лягушечки – потомков индейцев аваксави, чья деревня примостилась в излучине безымянной реки, лениво несущей свои воды по этим западным прериям. Мы оказались так далеко от всех очевидных ориентиров или следов цивилизации, что мне понадобился бы секстант и хронометр, дабы зафиксировать наше местоположение на этой земле, если бы я, конечно, умел ими пользоваться. Но Намида с ходу узнавала какие-то особые степные тропки и холмики, незаметные для моих глаз, а когда впереди заблестела река, ее волнение достигло крайней степени.

– Смотрите! – вскричала она. – Вот он, тот самый овражек. Видите? Вот проросли тополя! Слышите? Это кричат наши речные птицы!

С обрывистого берега поселение выглядело скорее средневековой европейской, чем современной индейской деревней. Утоптанная дорога вела к сухому рву под частоколом, за которым темнели дерновые крыши куполообразных домиков. Эта долина казалась чудесным оазисом с колосящимися полями зерновых и бобовых культур, которые перемежались прибрежными рощицами. Но наше приближение было встречено полным молчанием, не лаяли даже собаки. А когда из ворот так никто и не вышел, радостное возбуждение Намиды и Лягушечки сменилось смутным беспокойством.

– Что-то случилось, – прошептала Намида.

У ворот лежал распростертый мужчина.

Мы осторожно спустились вниз и, остановившись на безопасном расстоянии, попытались получше разглядеть лежащего. Его кожу покрывали красные гнойные нарывы, а живот сильно раздулся. Заплывшие глаза безжизненно смотрели в небо, а открытый рот исказила мучительная гримаса.

– Оспа, – пробормотал Магнус.

Женщины разразились слезами.

Мы заметили, что кроме этой первой жертвы за стеной палисада в самой деревне имелись и другие, они лежали под открытым небом на плотно утрамбованной земле. В одной стороне лежала умершая кормящая мать с обнаженной, обезображенной нарывами грудью, к которой припал истощенный малыш, не дождавшийся молока. Неподалеку от них сидел старик с зажмуренными глазами, словно не мог видеть этого ужаса. В другой стороне скорчился в неестественной позе мертвый воин.

Оспа наводила страх на всю Европу, унося без разбора и королей, и простолюдинов, но для племен Америки она стала полнейшим бедствием.

– Значит, манданы умирают, – мрачно произнес я.

Сначала в лесах мы попали на стоянку, чье население Красный Мундир уничтожил во время погони. И вот теперь новая трагедия. Раса краснокожих индейцев, казалось, исчезала прямо на наших глазах.

Подавляя рыдания, Намида и Лягушечка взирали полными боли и страха глазами на обреченных на смерть родственников. Женщины, казалось, вросли в землю, словно какая то незримая сила мешала им броситься в родную деревню, и это было хорошо. Там их самих ждала неминуемая смерть.

– Магнус, держи женщин подальше. Эта зараза может убить их в считаные часы или дни. А я пойду гляну, остался ли там кто-то в живых, или поищу ту плиту.

– Нет, я затеял эти поиски, – сказал он с посеревшим лицом. – И я возьму на себя этот риск.

– Даже не пытайся, пойду я, мне же сделали прививку.

– Что сделали?

– Я прошел специальную вакцинацию и после нее перенес легкую форму этой болезни, так что теперь мне не страшна зараза. – Я махнул рукой в сторону покойного привратника. – Один англичанин по имени Дженнер очень успешно привил людям коровью оспу, и его метод вакцинации дошел до Франции в том году, когда я путешествовал по Святой земле. Видя, сколько жизней унесла оспа в Египте и Италии, в прошлом году после кампании Маренго я решил испытать такой метод на себе. И теперь, после прививки, я стал невосприимчив к ее возбудителям.

– Что значит прививка?

– Жидкая вакцина, ее вводят под кожу. – Я стащил с плеча обносившуюся рубаху. – Видишь вот этот бугорок?

– Тебе все-таки удалось проявить колдовские способности.

Норвежец сделал какой-то странный жест над моим рубцом и удалился к дороге, забрав с собой женщин.

Я был не совсем уверен в защитных свойствах такой прививки, но прежде мне приходилось сталкиваться с больными оспой, и ее зараза ко мне не пристала. Если индейцы Красного Мундира по-прежнему гоняются за нами, а родное племя наших женщин вымерло, то нам больше не от кого ждать помощи. Сейчас необходимо как можно скорее завершить нашу миссию, то есть прежде всего найти ту каменную плиту. Также нам нужно найти либо путь к молоту Тора, либо оправдание отказа от поисков.

Вход в манданскую деревню вызывал суеверный страх. Оспа поражает индейцев очень быстро, люди буквально падают замертво на ходу. Упавшие женщины лежали возле коптилен и на рамах ткацких станков. Двое мужчин привалились к частоколу, словно они из последних сил пытались перелезть на стену, надеясь найти за ней спасение. Возле потерявшей сознание девочки валялись черепки разбитого кувшина с водой. Все вокруг источало зловоние экскрементов и гниения, приторную вонь торжествующей смерти. Вдруг я услышал странный шум и не сразу сообразил, что громкое жужжание издавали прожорливые мухи.

Внутри жилищ свет попадал только через дверные проемы и дымоходы, но его было достаточно, чтобы подтвердить здешний апокалипсис. Трупы жались по углам, словно старались избежать мучительных лучей света. Тела всех покойников с открытыми незрячими глазами и скрюченными в предсмертной агонии пальцами покрывали ужасные нарывы, их рты исказили гримасы последнего вздоха.

Пройдя по деревне, я нигде не заметил, однако, каменной плиты. Методично осматривая дом за домом, я переворачивал одежду и покрывала, заглядывал в подземные склады зерна, но так ничего и не нашел. Мое сердце тревожно колотилось. Я весь вспотел, но не от жары, а от страха.

Я уже был готов отказаться от жутких поисков, когда услышал хриплый кашель из самого дальнего от ворот земляного дома. Неужели кто-то выжил? Вновь зайдя в сумрачное помещение, я осознал, что привалившийся к спинке скамьи старик, которого я принял за мертвеца, на самом деле еще дышал. Он походил на обтянутый кожей скелет, весь покрытый пустулами, но я разглядел странные светлые глаза, длинные седые волосы и – самое удивительное – редкую бороду. Он выглядел как вождь или старейшина, и пока он бормотал что-то на своем языке, я быстро провел второй осмотр его жилища. Но опять не обнаружил никакой каменной плиты или вообще хоть чего-то необычного. И все-таки, возможно, именно он был упомянутым Намидой знахарем? Смогут ли женщины расспросить его? От прикосновения к гниющей коже у меня по спине побежали мурашки, но я решительно положил стонущего больного на кожаное покрывало и безжалостно вытащил его на солнечный свет. Старец зажмурил щелочки глаз и захныкал, как ребенок, но у меня не было иного выбора. Я протащил его по грязному двору деревни и мимо мертвого стража за ворота, крикнув своим спутникам:

– Намида! Я нашел живого человека!

Она бросилась ко мне, но я удержал ее.

– Помни, что он может заразить тебя.

– Это Желтая Луна, – горестно сказала она, роняя слезы. – Он очень стар, и я думала, что болезнь унесет его первым. А вместо этого он пережил всех. Он знает лекарственные травы.

– Спроси его, что тут произошло.

Разговор получился прерывистым, старик еле дышал, но Намида переводила нам все, что он говорил.

– Группа людей из деревни отправилась к Миссури, чтобы обменять заготовленные меха. Когда они вернулись с одеялами, все заболели.

– A у него еще сохранилась та плита с письменами? – встрял Магнус.

– Торговая группа умерла первой. Он пытался сделать лекарство, но…

– Плита!

Руки норвежца вцепились в древко бердыша. Намида задала очередной вопрос.

Слова знахаря стали неразборчивыми. Он терял последние силы. Я сам чувствовал себя инквизитором, допрашивающим умирающего под мучительным для него ярким солнечным светом.

– Когда все начали умирать, он перетащил камень в пещеру у реки. Кто-то или что-то охраняет его там. – Она стала наклоняться ближе, стараясь расслышать шепот, но я удержал ее, опасаясь, что возбудители болезни могут как-то перенестись на нее. – Неподалеку видели дакотских всадников. И человека в красном мундире.

Я мысленно чертыхнулся.

– А какая пещера?

– Он говорит, что ты обладаешь силой духов, потому что не побоялся войти в больную деревню.

– Спроси, не видел ли он Пьера? Не было ли его с Красным Мундиром?

Но старик умер. Я содрогнулся, чувствуя себя зачумленным и проклятым. Холмистые равнины вокруг нас внезапно показались зловеще побуревшими, а река обмелевшей. Лето подходило к концу, и исчезновение Пьера сильно расстраивало меня. Оно напомнило мне о Тальма, исчезнувшем в Египте, и о последующей доставке кувшина с его головой.

Судьба упорно подсовывала нам дьявольские сюрпризы.

Глава 37

– О какой пещере он толковал?

С некоторых пор я с безотчетным ужасом относился к подземным тайникам, которые, похоже, неизменно сопутствовали поиску любых сокровищ.

– Они встречаются на берегах нашей реки, – сказала Намида. – Птицы и животные устраивают в них гнезда и норы, а дети играют.

Мы направились вдоль реки, медленно несущей свои воды обратно на восток. Ниже по течению, за стайкой старых тополей этот поток сужался из-за обвалившейся почвы, а обрывистый берег, сложенный из спрессованных слоев глины и гальки, изобиловал небольшими провалами. На отвесном склоне темнело множество дыр и гротов, некоторые размером с ласточкино гнездо, а иные достаточно большие, чтобы устроить в них привальную стоянку. Наш покойный информатор не сказал, каким именно укрытием он воспользовался, но за исключением полудюжины пещер все остальные были либо слишком малы, чтобы в них мог заползти человек, либо слишком велики и открыты, чтобы служить местом для тайника.

Я с настороженностью глянул на темный провал одного из наиболее вероятных гротов.

– А змеи у вас тут водятся? – спросил я Намиду.

– Да.

– Я не люблю змей.

Не люблю я также пыток огнем, перестрелок, кулачных драк, сражений на рапирах, мстительных женщин и вдобавок чрезмерно амбициозных особ, но не имело смысла сейчас оглашать весь список. Смысл моего высказывания был вполне ясен.

– Клады эльфов охранялись драконами, – любезно сообщил Магнус.

– Меня радует глубина ваших знаний, господин Бладхаммер. Учитывая, что в здешних краях не водятся драконы, я не понимаю, почему наш покойный знахарь выбрал для тайника столь очевидное место, как эти пещеры.

– Он умирал. Вряд ли у него было из чего выбирать.

– Что такое дракон? – спросила Намида.

– Большая змея.

– Мы возьмем палку и проверим.

Срезав и обстругав длинную ветку, мы начали проверять каждый вероятный вход и действительно обнаружили одно гнездо гремучей змеи, которая, к счастью, ничего не охраняла.

Однако длины нашего пробного прута не хватило, чтобы проверить всю глубину последнего темного провала. Вход в пещеру имел бочкообразную форму, а ведущие в нее следы свидетельствовали о том, что в нее что-то затаскивали.

– Наверное, это именно то, что нам нужно, – догадался я.

Пещера выглядела достаточно глубокой и совершенно темной. Я в нерешительности помедлил.

– Давайте я сама проверю ее, – предложила Намида. – В детстве мы часто играли в этих пещерах.

– Но ведь твой старик говорил что-то о страже?

– Это моя плита, – заявил Магнус. – Отойдите-ка в сторонку. Если там действительно спрятана стела с письменами, то у меня хватит сил, чтобы вытащить ее.

– Может, захватишь на всякий случай мою винтовку?

– Нет, спасибо. Алебарду мне не придется перезаряжать.

Покачиваясь из стороны в сторону, он двинулся в темноту, словно слепой, выставив перед собой вместо палки гигантский топор.

– Дальше она расширяется! – глухо произнес он, его мокасины мелькнули пару раз и исчезли под пещерным сводом, поглотившим и все звуки.

Намида, вдруг присев на корточки, принялась старательно разглядывать что-то перед входом в эту глинистую пещеру.

– Какая отвратительная вонь, – донесся до нас приглушенный голос Магнуса, – но вроде тут что-то есть.

– Оно шипит?

– Нет, это плита, тяжеленная, – прохрипел он. – Похоже, мне нужна помощь!

Подавив страх, я направился ко входу.

– Медвежий помет, – сказала Намида мне вслед.

И в тот же миг раздался рев.

Мне доводилось слышать пугающие звуки, но глухая гортанная яростная мощь этого рыка прозвучала во всей своей первозданной животной дикости. Я не представлял, какая тварь обладает таким ужасным голосом. Из пещеры раздался оглушительный рев животного и человеческий вопль, а потом, после глухого удара, послышалось какое-то утробное ворчание.

– Магнус! – Я взвел курок винтовки.

Пещерный свод начал обваливаться.

Первым оттуда кубарем выкатился Магнус, словно им выстрелили из катапульты. Утрамбованная земля и галька вокруг входа разлеталась, как шрапнель, пока он катился по каменистой осыпи к реке, обхватив руками что-то массивное и крайне тяжелое. Его топор просвистел по воздуху с легкостью клубка шерсти.

Следом появился вставший на дыбы медведь невиданных еще мной громадных размеров, я даже не представлял, что в природе существуют такие гиганты. Это великолепное, с отливающей золотом шкурой животное было потрясающе огромным, его спина вздыбилась горою мышц, скребущие по каменистой земле лапы с когтями, подобными арабским кинжалам, выбивали искры. Как ни странно, его шею охватывал крепкий кожаный арапник. Так вот кого выбрали в охранники! Женщины завизжали, я заорал и выстрелил, едва успев нацелить винтовку.

Покрытые мехом мускулы дернулись там, куда попала моя пуля, и зверь устремился ко мне, разинув слюнявую пасть.

Что ж, теперь понятно, почему эта пещера стала тайником. Старый знахарь устроил его в логове гризли. Ему удалось как-то заманить медведя внутрь, и тот спокойно сидел на привязи, пока его не потревожил Магнус Бладхаммер. Сейчас плетеная кожаная веревка толщиной с мой большой палец была разорвана, как тонкая нитка.

Монстр набросился на меня, обдав отвратительным дыханием, и я в отчаянии сунул дуло винтовки в звериную пасть. Боль отвлекла его, и поднятая лапища хлестнула по воздуху, никому не причинив вреда. Он подавился моим оружием, озадаченно помотал башкой, а потом выбил его из моих рук и отбросил в сторону. Я схватился за томагавк и всадил его в медвежий бок, однако мой удар оказался не сильнее пчелиного укуса. Упав духом, я приготовился к смерти. Мой мир сузился до пылевой завесы, вобравшей в себя меховую шкуру, мускусный запах и жуткий рев, грозивший разрушить мои барабанные перепонки. Этот громадный медведь, конечно, во много раз превосходил меня силой.

Но вдруг зверь взревел еще громче и поднялся на задние лапы.

Схватив топор Магнуса, Намида с размаху всадила его лезвие в мохнатую медвежью спину.

Ворча и вертясь, гризли пытался дотянуться до торчащего из спины топорища, но его лапы лишь беспомощно молотили воздух. Кровь брызнула фонтаном.

Рыдающая Лягушечка в ярости бросалась камнями, не причинявшими никому особого вреда.

Медведь опустился на четыре конечности, начисто забыв о моем скорчившемся на земле теле. Я умудрился собрать остатки храбрости и пополз к винтовке, прикидывая, как бы успеть зарядить ее.

Тут пришедший в себя Магнус, издав боевой клич древних викингов, бросился к зверюге, держа над головой какую-то массивную глыбу. Он крякнул, поднатужился и со всего размаху швырнул каменную плиту на медвежью голову. Раздался громкий треск ломающегося черепа, и гризли буквально рухнул, хотя продолжал рычать и сопеть, ошеломленный ударом, который мог бы попросту размозжить череп любого другого большого зверя. Схватив винтовку, я вскочил на ноги и снял шомпол, чтобы зарядить ее.

В этот момент Намида с беличьей ловкостью выдернула топор из медвежьей спины и кинула его Магнусу. Лицо богатыря пламенело от яростного жара; с ликующим криком поймав топор, он взмахнул им, прицелился и метнул в намеченную цель. Мне еще не приходилось видеть более великолепного в своей точности и мощи удара, лезвие топора полностью погрузилось в медвежью спину, разрубив могучий хребет. Массивные задние лапы медведя дернулись и замерли, и сам он, похоже мгновенно издохнув, рухнул на брюхо, глянув на меня недоумевающим печальным взглядом.

Трясущимися руками я продолжил на всякий случай заряжать ружье. Из пасти медведя вырвался предсмертный хрип, и наконец огонь в его глазах померк навсегда. Медвежью голову придавила к земле каменная плита, а из меховой спины торчало древко Бладхаммерова топора.

– Черт возьми, ты мог бы свернуть в бараний рог самого минотавра, – просипел я. – Почему же ты не выпотрошил его прямо в пещере?

– Я схватил плиту до того, как он проснулся, и потому не смог отразить его первый удар. А он тут же разорвал путы и вышвырнул меня из пещеры. Силищи у него хватило бы на десятерых, Итан. А уж силой духа он мог бы поспорить с самим Тором!

– Да, но мы едва не стали обеденным пиршеством для этого духовного двойника Тора. Хорошо, что твоя треклятая плита спасла нам жизнь, – заметил я, смерив взглядом массивный камень, лежавший на медвежьей голове как своеобразное надгробие. – Давайте хоть посмотрим, что же мы нашли.

Магнус стащил плиту и перевернул ее.

– Вот они, магические знаки! – воскликнула Намида.

Я мысленно дал себе обещание добавить когти этого медведя к ее ожерелью. Как говаривал мне старина Бен: «Важно уметь в самой плохой ситуации находить что-то хорошее», – а ведь женщины любят хорошие украшения.

Магнус тем временем ощупывал высеченные строки, что-то бормоча себе под нос, а потом торжествующе вскинул голову.

– Скандинавские руны! – восторженно пробасил он, одарив меня счастливым взглядом.