Текст книги "Детектив Уайклифф и охота на дикого гуся"

Автор книги: У Бэрли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Лэйси выглядел как разнаряженный молодой человек, а не как финансовый воротила.

– Беда какая случилась, мистер Уайклифф?

– Уж вас-то это не коснется... Хочу вас порасспросить о майоре Паркине.

Лэйси снял свои очки в золотой оправе и вздохнул:

– А как же моя профессиональная этика, мистер Уайклифф?

– Все понимаю, и тем не менее хочу узнать ваше мнение о Паркине.

– Как о человеке или как о игроке?

– А разве это не одно и то же, в конечном счете?

Лэйси усмехнулся.

– Может быть и так... Во всяком случае, вы заказали большой козырь... Все что я могу сказать, что он не тот, за кого его можно принять. То есть, если бы я его не знал, я бы подумал, что он обычный "лох", который хочет выиграть благодаря случаю.

– А он не таков?

– О нет! Сперва он ходит, выигрывает помаленьку, потому что знает в этом деле толк, а потом в один прекрасный день, когда ему пенсию выдают, что ли, вдруг ставит на какого-нибудь откровенного доходягу! Представляете?! Сперва я пытался ему слегка советовать по-дружески, но всякий раз наталкивался на такой ледяной взгляд, что невольно начинаешь думать, что у тебя вши по лбу ползают или что-нибудь в этом роде.

Лэйси искоса глянул на Уайклиффа и продолжил, уже не стесняясь:

– Знаете, мне кажется, что эта чертова игра – единственное, что может дать ему настоящую встряску. Ради чего ее стоит жить. Все остальное ерунда.

– А когда он проигрывает?

– Никакой реакции...– Лэйси снова нацепил очки. – Во всяком случае, я ничего не замечал особенного.

– А он когда-нибудь выигрывал?

– Ну, раз в несколько лет ему удается... Точно не припомню сумму, но это было несколько тысяч фунтов стерлингов, но он ее спустил за два-три месяца...

– Он радовался выигрышу?

– Ну, особой радости я не заметил... По сути дела, мистер Уайклифф, это дикий человек. Мне кажется, Господь предназначил держать его на коротком поводке и не давать разгуляться...

Уайклифф не пошел назад к своей машине, а зашагал по Догс-Лег-Лейн до Гаррисон-Драйв. Солнце просвечивало сквозь тонкую пелену облаков и небо, казалось, светилось зеленоватым светом... Дом Паркинов стоял, как оттопыренный большой палец в окружении невзрачных мизинцев, но Уайклифф не стал наведываться к Паркинам.

Он прошел до конца улицы, где проходила дощатая ограда и висела табличка: "Пешеходная тропа к Портеллину". С вершины перелаза Уайклифф увидел залив и деревеньку вдали.

Он пошел по тропе, которая вскоре слилась с дорогой. Дорога, в свою очередь, повторяла все извилистые повороты береговой линии, но привела в конечном счете к деревне. Вся прогулка заняла минут сорок пять – Уайклифф покрыл не менее трех миль. До Хакетс-Кав было еще мили полторы. Здесь не заметно было особых поисковых усилий: только кучка людей стояла на краю пирса, вглядываясь в море – это был Фостер, окруженный местными жителями.

Уайклифф подошел к ним.

– Ну, мистер Уайклифф, мы начали дело! – сказал Фостер. – Мы вывели в море "Синего Мальчика" Берта Канди, это судно поманевреннее будет, чем прочие другие... Рон Брайс там, на борту, с Бертом...

Малюсенькая синяя яхта посреди огромной глади моря поразила Уайклиффа. Он не ожидал, что операция по розыску "Манны" будет подобна поиску иголки в стоге сена...

– Видите те четыре буйка, мистер Уайклифф? Они обозначают края области поиска, так сказать... Получается все равно как вы плугом проходите поле, но только в том случае у вас метки межей остаются на месте. Но мы тоже позаботились – каждый буек заякорен на дно и не сдвинется с места, разве что слегка колеблются с прибоем и ветром... Уж от этого никуда не деться.

– Ну да, понятно.

– Хорошо! Теперь смотрим туда, на те два ближних буйка. Видите цепочку поплавков между ними?

– Да.

– Так вот, между двумя дальними буйками такая же цепочка поплавков, просто их не видно. Эти поплавки помогают Берту соблюдать прямой курс, пока он там плавает вперед-назад.

Уайклифф боялся задать этот вопрос, но все-таки спросил:

– Как думаете, сколько времени все это займет?

Фостер пожевал губами и нахмурился.

– Ну, я так прикидываю, если ему понадобится пройтись по этому полю раз сто двадцать, значит, он покроет примерно сорок миль. Раз он тащит за собой трал, то больше трех узлов он не сделает. Получается, ему нужно тридцать часов на прочесывание, и это при том, что он не будет делать двойных ходок по одному и тому же месту, а ведь без этого вряд ли обойдется... – Фостер приподнял свою форменную шапочку и вытер лысую голову. – Он начал работу около восьми часов, так что вряд ли он сегодня закончит, разве что если найдет что-нибудь... И потом, в темноте он не сможет продолжать работу, да и перекусить человеку надо...

Уайклифф проследил, как суденышко прошло один ряд, развернулось и двинулось в обратном направлении. Смотреть на это было невыразимо скучно. Он приехал сюда в каком-то приятном возбуждении, но при виде этих работ все улетучилось.

– Как будем с водолазами, мистер Уайклифф?

– Какими водолазами?

– Нам они понадобятся, если удастся что-нибудь найти.

– Но не сегодня ведь?

– Ну, если мы обнаружим яхту сегодня, то поставим на том месте сигнальный буек, но все равно водолазы потребуются назавтра. Думаю, надо бы связаться со спасателями военного флота, потому что завтра воскресенье, и у нас ничего не выйдет, если мы заранее их не предупредим. Они станут настаивать на том, чтобы погружаться со своих собственных судов. Вы же знаете, какие они – считают, что всякое судно без ихней эмблемы может иметь дыру в днище, а они не желают промочить ноги...

Уайклифф не отвечал; он сознавал, что потерял уверенность в успехе всей операции.

– Я могу сам с ними перетереть это, мистер Уайклифф, если хотите... Мы с ними на одном языке объясняемся.

– Я был бы вам очень благодарен, – пробормотал Уайклифф, стыдясь самого себя.

Фостер глянул на него с легкой улыбкой:

– Мы найдем яхту, если только она здесь. Что вам время терять, стоять и смотреть? У вас своих дел, небось, навалом. А это работка долгая...

Уайклифф вернулся домой и постарался выкинуть из головы "Манну". Стоял прекрасный апрельский денек, Хелен и Рут с удовольствием работали в саду. После обеда позвонил Фостер и сообщил, что военные спасатели "в принципе" согласились дать водолазов в случае обнаружения затонувшего судна, но они хотели бы, чтобы Уайклифф лично приехал в офис адмирала-суперинтенданта и оформил документы.

Ему пришлось часа два провести за дурацкой вежливой беседой с военно-морскими чинами, что напоминало китайские чайные церемонии. За это время Уайклифф узнал, что он ни черта не смыслит в спасательных операциях, и что ему предстоит подписать весьма грозные документы. Но в конечном счете его собеседник, лейтенант-командор, дружелюбно сказал ему:

– Не меньжуйся, старина. На этих спасательных делах не прогоришь. Либо сдерешь деньги с хозяина яхты, либо продашь ее с наваром. Я частенько думал заняться именно таким бизнесом, когда наши штабные крысы посадили меня на эту сухопутную работу...

В шесть часов Уайклифф поехал в Портеллин, чувствуя себя совершенно взвинченным. Деревенька лежала мирная и тихая под вечерним красноватым солнцем. "Синий Мальчик", судно Берта Канди, стояло на рейде в заливе при высоком приливе. Снаружи бухты буйки и поплавки были сняты, и на волнах болтался только один буек – вероятно, он обозначал точку, где была обнаружена затонувшая яхта.

Берта Канди и Рона Брайса он нашел в ближайшем баре.

– Мы ее засекли меньше чем за семь часов, мистер Уайклифф, – сообщил ему Брайс.

– Думаете, это именно "Манна"?

– Ну, если и не она, то здорово похожа.

– Мы ее по-всякому пытались подтянуть, – чуть заплетающимся языком проговорил Канди. – Ну, она слегка приподнялась, но мы многого не разглядели, конечно...

– Что будете пить? – спросил Уайклифф.

– По пинте пива – будет в самый раз.

Атмосфера в пабе была дружеской, казалось, все тут были горды своими земляками, удачно сделавшими дело.

– Если речь заходит о море, мистер Уайклифф, то на здешних берегах никто с нашими моряками, из Портеллина, не сравнится!

– А что будет дальше?

Рон Брайс прогладил пятерней свою волнистую шевелюру:

– Это зависит от военных моряков, но если они только захотят, то поднимут ее со дна одним пальцем прямо завтра утром. В половине двенадцатого будет полный отлив. Пусть приедут со своими лебедками – вот и все, что от них требуется. Потом мы подождем часиков до шести и отбуксируем ее поближе к берегу.

– А потом, значит, нам надо снова ждать отлива, чтобы она осталась на мели, так, что ли?

– Грубо говоря, так, мистер Уайклифф. Вы сможете подняться на борт яхты завтра около полуночи. А дальше – трудно сказать.

– А что – трудно сказать?

Брайс проглотил полкружки пива в один глоток.

– Ну, если ее затопили отвинтив кингстон, то нам нужно всего только закрыть кингстоны, и она снова будет на плаву. А вот если ей планки в днище повыбили, тогда надо будет успеть залатать дыру до прихода прилива.

Все это звучало достаточно просто и разумно.

Уайклифф приехал домой часов в девять. Фостер звонил в его отсутствие и передал, что военные спасатели приступят к работе завтра с утра – если погода позволит. Уайклифф послушал прогноз погоды по телевизору: "Завтра с утра ясно, а потом в течение дня ожидается дождь и усиливающийся юго-западный ветер..."

Фортуна, будь милостива к несчастному полисмену, подумал он.

Глава 8

Утром в воскресенье, ровно через неделю после того, как он нашел на пляже револьвер, Уайклифф шел по набережной Сент-Джуллиота, но уже не так лениво, как в первый раз.

– Ты вернешься домой к обеду? – спросила его жена.

– Думаю, да, но потом мне все равно придется еще раз отъехать...

Не исключено, что он проведет весь день в дурацком ожидании. На тот случай, если все получится наилучшим образом, он распорядился, чтобы Керси и трое полисменов могли бы подъехать в любой момент после захода солнца.

Уайклифф поехал в Портеллин и прибыв туда в девятом часу утра, нашел там флотских вояк в полной боевой готовности. Два неморского вида корабля, напоминавшие серые бочки, стояли на приколе у сигнального буйка, и по палубам сновали люди. На одном из кораблей Уайклифф разглядел белые цилиндрики, которые были, очевидно, поплавками, способными поднять на поверхность затонувшую яхту со дна.

Рон Брайс и Берт Канди стояли на набережной, негромко переругиваясь с похмелья:

– Вот оно как вышло, мистер Уайклифф, этот горе-адмирал сказал нам, чтобы мы не совались не в свое дело... Да мы им сто очков форы дадим...

Попозже прибыл Фостер и сразу же глянул на часы:

– Уже без четверти девять. Думаю, они начнут погружение не раньше половины десятого. Значит, у них будет около двух часов на все дело, и работать они станут под давлением в пять саженей...

Примерно в половине десятого первый водолаз ушел под воду, через минуту поднялся на поверхность и сделал знак. Вслед за ним сразу же ушли еще двое. Они тоже появились на поверхности вскоре, через пару минут.

– Эти козлы могли бы посигналить, что ли, – пробурчал Брайс.

Словно услышав его, один из водолазов поднял руку с высунутым большим пальцем. Значит, все нормально.

Уайклифф облегченно вздохнул.

Водолазы снова погрузились в море, публика на набережной начала прибывать. Люди с интересом смотрели на происходящее. Солнце сияло по-прежнему в безоблачном небе, весь залив сверкал под его лучами, словно рыбья чешуя.

– Неплохая погодка...

Но Берт Канди скривился, глядя на небеса:

– Пока да – на несколько часов. Но скоро налетит ветер и пойдет дождь...

– Ну да, так и в прогнозе сказали.

– Значит, они на сей раз угадали...

Один из военных кораблей чуть подвинулся, и теперь между двумя судами располагалось восемь белых поплавков. Колокол на церкви ударил к заутрене. Водолазы все ныряли, и все больше появлялось на воде поплавков.

Вода все убывала с отливом, оставляя вдоль берега илистую коричневатую полосу. Берт Канди сплюнул вниз на ил:

– Это будет потруднее, чем сперва казалось, мистер Уайклифф. Я там побывал сегодня, на половине прилива, и проверил. Над яхтой шесть саженей воды – то есть, метров двенадцать... Сейчас у нас прибудет метров пять-шесть прилива – вы меня слушаете?

– Да. Вы хотите сказать, что когда прилив поднимет яхту, она все еще будет оставаться на пять-шесть метров ниже поверхности. Так?

– Именно. Но я думаю, мы все равно справимся...

– Вон, глядите! – встрял Фостер. – Они подтягивают слабый канат!

Уайклифф теперь видел, как поплавки выстраиваются в линию. Он посмотрел на часы – половина двенадцатого. Восемь минут до самой низкой воды.

– Вы своего добились – они свою работу чисто делают, – заметил Канди.

– А мы пока можем только глазеть на них. Что вам тут торчать, мистер Уайклифф? – добавил Фостер.

Уайклифф и сам был непрочь улизнуть. Он поехал на Бир-стрит и оттуда на Гаррисон-Драйв. Ровно неделю назад, час в час, он познакомился с майором Паркином.

Уайклифф позвонил в дверь и вскоре ему открыл сам майор.

– А, это вы, Уайклифф! Заходите. Вы всегда являетесь в одно и то же время. Сюда, вторая дверь направо.

Это была та же комната, в которой они беседовали в прошлый Понедельник вечером. От масляной печки веяло не столько теплом, сколько запахом... Майор сделал жест рукой, предлагая ему садиться, и уселся в кресло сам. Перед ним на столе лежали спички и трубка, а у ног на полу стоял большой стакан с виски.

– Курите, если хотите... Пить будете?

– Нет, не сейчас, спасибо.

Интересно, сколько времени проводит Паркин в этой комнатенке, скорчась словно пес в конуре?

– У вас тут есть телефон?

– Телефон? Нет, мне он незачем.

– А что скажете насчет Лэйна?

Паркин тяжело повернулся в кресле и нехорошо посмотрел на Уайклиффа, прежде чем ответить.

– Думаю, он поставил себе телефон. Он занимается бизнесом, телефон ему нужен. А я не занимаюсь бизнесом.

– Знаете, похоже, мы нашли яхту Клемента.

– Неужели?

– На дне бухты Хакетс-Кав.

– Значит, вы оказались правы.

– Судя по всему, кто-то затопил яхту, сам перебрался на лодочку и высадился с ее помощью на берег, а потом ушел оттуда, еще до рассвета утром в воскресенье, но есть вероятность, что его видели...

Паркин, набивая трубку, искоса глянул на Уайклиффа:

– Вы так думаете? Вы собираетесь ее поднять со дня морского – яхту, я хочу сказать?

– Сегодня к ней ныряли водолазы. Они прикрепили поплавки, и надеются, что с приливом яхту приподнимет, а потом ее можно будет отбуксировать туда, где она ляжет на берег при отливе...

Нет, наверняка Паркин должен был видеть какую-то активность в заливе у Портеллина...

– Наверно, она лежит неглубоко?

– Ну да, шесть саженей от верхней точки прилива.

– Вам здорово повезло.

Последовала долгая пауза, в течение которой Паркин с удовольствием пускал дым без всякого видимого напряжения. Когда Уайклифф заговорил, то голос его звучал так, словно он разговаривает с коллегой о запутанном уголовном деле:

– Тут запутанная история, в ней много провалов и белых пятен, но думаю, мы сможем частично покрыть эти белые пятна, когда поднимем "Манну". Уже нет сомнений, что Дэвид Клемент был мошенником, который занимался перепродажей краденного, причем краденного по его собственной наводке. Это те самые серийные лондонские ограбления. Один из его сообщников пришел к нему вечером в субботу в восемь часов. Дэвида в тот момент не было дома, и гостя принял Джозеф. Однако Дэвид вскорости прибыл домой, и тогда Джозеф оставил их потолковать с глазу на глаз в конторе.

Здесь ощущения были вовсе не те, что в на кухне у Зайчика Лэйна. Тут веяло духом одинокого волка. Затворника.

Паркин нагнулся за своим стаканом.

– Так вы уверены, что не будете пить?

– Нет, спасибо, не сейчас.

Паркин выпил полстакана виски и тяжело выдохнул.

– Гость ушел примерно в половине девятого, а в девять часов Дэвид был в баре "Семь звезд". – продолжал Уайклифф. – Примерно в этот промежуток времени свидетель слышал хлопок, который мог быть звуком выстрела, которым был убит Джозеф. И меньше чем через час после того тот же свидетель видел полного немолодого мужчину в матерчатой шапочке, подошедшего в дверям антикварной лавки. Свидетель утверждает, что все окна дома были темные, но на звонок кто-то откликнулся и впустил посетителя.... – Уайклифф помолчал. – Я вас не слишком утомил своими россказнями?

– Что вы, нет...

– А вот во втором асу ночи другой свидетель слышал шум машины, которая двигалась по задней дорожке между домами. Между двумя и тремя часами свидетели видели автомобиль, который разворачивался на набережной в Сент-Джуллиоте. А наутро в воскресенье я подобрал на тамошнем пляже револьвер вашего отца, который лежал на гальке недалеко от высшей точки прилива...

Паркин поворочался в кресле, но так ничего и не сказал.

– В понедельник было найдено тело Джозефа Клемента, в его комнате... По мнению патологоанатома, он умер в субботу от огнестрельной раны в голову... – Уайклифф сделал паузу и отодвинул свое кресло чуть дальше от огня камина. – Если бы оружие не отсутствовало на месте происшествия, мы расценили бы это как самоубийство, да я и сейчас склонен думать, что так оно и было... Однако потом мы обнаружили, что яхта "Манна" снялась с рейда. Автомобиль Дэвида Клемента был найден в карьере неподалеку от Сент-Джуллиота. Лодочка с "Манны" перевернулась и дрейфовала в заливе Хакетс-Кав. А теперь оказывается, что яхта "Манна" затонула в том же заливе. И при всем при том о Дэвиде Клементе у нас нет никаких известий с того самого момента, как его в последний раз видел Зайчик Лэйн, вечером в субботу.

В последовавшей паузе в комнате раздавалось только тяжелое дыхание Паркина. Наконец Паркин произнес:

– Странную вы мне сказку рассказываете. Не пойму, как это все можно связать вместе.

– У вас нет своих соображений на эту тему?

– У меня? Ну конечно, нет! Я в таких делах мало что смыслю. Не мой это профиль.

Они долгое время смотрели друг другу в глаза, и трудно было сказать, кто кого переглядел... Потом Уайклифф встал.

– Вы уходите?

– Не стану мешать вашему обеду, да и мне домой пора к столу.

Паркин проводил его в холл. Внизу лестницы стояла Гетти.

– Вы стали у нас частым гостем, – грубо сказала она Уайклиффу.

Уайклифф отметил, что с момента их последней встречи Гетти как-то потеряла свой собранный вид; ее седые волосы были спутаны, в глазах стояло странное, диковатое выражение.

– Я постараюсь беспокоить вас как можно реже, мисс Паркин, – сдержанно ответил Уайклифф.

Паркин стоял на пороге дома, пока Уайклифф спускался по тропинке к шоссе.

В машине Уайклифф некоторое время сидел в нерешительности, а потом все-таки запустил двигатель и поехал домой.

Хелен и Рут сидели на кухне, попивая шерри, что означало приближение обеда.

– Мы уже решили было тебя не ждать.

После обеда Уайклифф уселся в кресло с книгой, и так и заснул. Когда он открыл глаза, то подумал, что проспал целый день – в комнате было уже темно; но потом он увидел в окно свинцово-черные тучи, сгустившиеся над устьем реки. Ветер срывал с белых барашков волн белые клочья. Вскоре ударил проливной дождь, молотя по поверхности моря и по распускающейся зелени в саду; кусты были словно придавлены этим потоком.

Без четверти четыре. Примерно через час "Манну" начнут буксировать к прибрежной отмели. Интересно, не помешает ли этому погода?

Он нашел своих женщин в комнате у Хелен, они занимались раскройкой платья.

– Я ухожу. Трудно сказать, когда вернусь.

Он надел тяжелый макинтош и непромокаемую рыбацкую шляпу, которой втайне очень гордился. В багажник машины он забросил пару резиновых сапог. Всю дорогу до Портеллина шел ливень. Уайклиффа поразило, как всего за пару часов цветущий уголок побережья, словно просящийся на рекламный туристический плакат, превратился в грязно-серую бушующую преисподнюю. Но корабль Канди был на своем посту, у сигнального флажка на буйке, который скакал по волнам, как сумасшедший. Кажется, он разглядеть на борту две человеческие фигуры. Даже в бухте, защищенной от океанского прибоя, волнение было очень сильным – стоявшие на рейде корабли болтались, как игрушечные, о каменную набережную разбивались пенные волны.

Он нашел Фостера в рыбацкой дежурке, вместе с пятью-шестью рыбаками.

– Значит, Берт уже там?

– Ага, он там торчит с той самой минуты, как начался прилив – он и Рон Брайс. Видите ли, в такую погодку надо быть очень осторожным, потому что потонувшую яхту ничего не держит теперь, кроме поплавков. Берт закинул на нее трос и через полчасика начнет, наверно, буксировку.

У горловины бухты прилив-отлив давал разницу всего в метр-полтора. Это казалось слишком мало, но Фостер заверил Уайклиффа, что все будет нормально:

– Там, между уступами самое скверное место, там отмель, но Берт справится, если прилив поможет ему...

Уайклиффа угостили крепчайшим обжигающим чаем без молока. Дождь постепенно затихал, зато ветер усиливался. Один из мужчин сказал:

– Бьюсь об заклад, старину Рона тошнит, как баклана с похмелья; он не выносит стоять на рейде во время прилива...

Все рассмеялись. Видимо, сравнение всех позабавило – наблюдать за прыгающим по волнам кораблем было довольно нудно. Минут через двадцать другой рыбак, всматриваясь в море, проронил:

– Он выбирает трос! Значит, дело пошло!

– Теперь уж недолго осталось, мистер Уайклифф, – подхватил Фостер.

Прошло немного времени, и вот он уже он заметил, что корабль все ближе и ближе. Конечно, подвигался он медленно, потому что тащил на тросе "Манну", погруженную под воду, и она здорово тормозила процесс. Но тем не менее, расстояние до корабля все уменьшалось, и около шести часов судно наконец оказалось в горловине.

– Они тянут судно на коротком тросе, так что нет риска, что трос зацепится за утесы в горловине, – заметил Фостер.

Пришлось немало поманеврировать, прежде чем яхту доставили на отмель. Потом Канди отстегнул буксировочный трос и улыбаясь, поднялся по ступенькам на набережную.

– Яхте будет там хорошо, мистер Уайклифф. Ее двойной киль не позволит перевернуться даже при приливе...

Однако Уайклифф понял, что какое-либо проявление восторга с его стороны будет неправильно воспринято, поэтому он удовлетворился пожатием руки и кратким замечанием:

– Отлично!

В половине одиннадцатого в тот же вечер Уайклифф вернулся на набережную. Остов "Манны" был уже почти полностью обнажен приливом. Ветер все еще был сильный, вода в бухте вся словно кипела, и не переставая лил дождь. Но "Манна" была надежно укрыта от высокого прибоя на мелководье.

Прибыл сержант Керси, а вслед за ним – полицейский аварийный фургон, на котором везли фонари с генераторами. Фонари включили и направили мощный световой поток в воду. Сильный свет, преломляясь в линзах фонарей, отбрасывал вокруг причудливые тени, и мрак словно еще более сгустился от контраста.

– Да, она тут крепко сидит, надежно, – сказал Керси. – Следующий отлив будет завтра в середине дня, тогда будет проще исследовать яхту...

– Мы займемся этим сегодня вечером! – оборвал его Уайклифф.

Палуба "Манны" находилась всего в одном ярде от железной лестницы, спускающейся с набережной в воду, а Рон Брайс сумел залатать пробоину в днище, но спускаться было еще рановато, палубу все еще заливали волны. Нос яхты уже виднелся над водой, так же, как и рубка с системами управления.

Уайклифф стоял с поднятым воротником своего макинтоша и надвинутой поглубже шляпой, словно позабыв о дожде.

– Зачем вам мокнуть? – предложил Керси. – Пойдемте в машину.

Его "форд" был припаркован рядом.

Они в молчании забрались в маленькую машину. Через несколько минут к ним присоединился сержант Смит со своими камерами и трубкой, так что им пришлось опустить стекло для проветривания. В одиннадцать вечера близлежащий бар закрылся, и выходящие посетители разделились на две партии – одна отправилась домой спать, а другая потянулась к рыбацкой дежурке, чтобы оттуда понаблюдать за полицейскими манипуляциями с яхтой. Через четверть часа в окошко им постучал Рон Брайс, и полицейские вышли вслед за ним на набережную.

– Вода уже, наверно, вытекла из трюма через кингстон, мистер Уайклифф. Если хотите, я могу спуститься и посмотреть, какие там повреждения...

Брайс слез по железной лестнице и поплюхал по мелководью – здесь оставалось не больше фута илистой воды. С помощью фонарика он изучил днище яхты. Прошло минуты три-четыре, прежде чем он подал голос:

– Я тут ее простучал, гудит как колокол. Скорее всего, был открыт кингстон. Ну так что, мне подняться на борт и закрыть кингстон?

– А снаружи этого нельзя сделать?

– Можно и так, но проще подняться на борт и перекрыть клапан.

– Я бы предпочел, чтобы вы сделали это снаружи.

Уайклифф спустился по лестнице и взобрался на палубу накренившейся яхты. Все здесь было покрыто склизским слоем жижи. Если не считать этого и резкого запаха водорослей, все на яхте казалось на удивление в порядке...

На двери рубки была медная защелка, которая легко поддалась от легкого нажатия кончиком пальца. Он не хотел испортить отпечатки пальцев, которые могли тут иметься и выдержать погружение в воду. У дальнего от набережной борта пара ступенек вела вниз, в кают-компанию.

Дверь сюда отодвинулась так же легко, как и в рубке. Свет от прожекторов с трудом пробивался сквозь мутные иллюминаторы, но все-таки кое-что было видно. Подушки и одеяла мокрыми кучами сбились под узким столом и сверху него. Двери шкафчиков были распахнуты, посуда, банки пива, спасательные жилеты и книжки карманного формата вперемешку валялись на полу.

Ну что ж, его догадка оказалась верной. Поднятие яхты себя оправдало. Пробоина в затопленной лодочке подсказала ему, что и "Манну", скорее всего, затопили, перед тем как отплыть на берег. Или же на ней поплыли дальше – но тогда куда? Куда можно было доплыть, имея в баке горючего на сорок миль? А ведь следы яхты потерялись... Ну что ж, эту загадку он разгадал. Оставался следующий вопрос – кто высадился на берег в лодочке? Дэвид Клемент? Он не мог всерьез рассматривать такой вариант – в этой версии абсолютно не было смысла. Значит, если Дэвид действительно оказался на борту "Манны" в тот злосчастный вечер, то он до сих пор должен пребывать здесь...

Перед Уайклиффом была только груда разнообразных вещей. Но как только он стал осторожно ворошить подушки – поролоновые и странно легкие, несмотря на впитанную воду – как очень скоро увидел ногу в слаксах и изящном ботинке... Уайклифф отвернул мешающее одеяло, чтобы убедиться в правильности своего очередного предположения – Дэвид Клемент остался на борту "Манны". И Дэвид Клемент был мертв.

Итак, "Манну" затопили с целью скрыть мертвое тело.

Одежда, снятая с мертвого тела была разложена в отдельных полиэтиленовых пакетиках на столе в лаборатории доктора Фрэнкса. Помимо предметов одежды, тут было и содержимое четырех карманов: горсть мелочи, платок, шариковая ручка, расползшаяся от воды пачка сигарет, чековая книжка и кредитная карточка, пятнадцать фунтов стерлингов бумажными купюрами и два стеклянных пресс-папье вместе с их замшевыми футлярами...

Обнаженное тело лежало под слепящим белым светом: некрупный мужчина, не выше метра семидесяти ростом и меньше пятидесяти пяти килограммов весом. Фрэнкс, в своем зеленом операционном халате, проводил внешний осмотр тела и диктовал свои наблюдения заспанной девчушке-секретарю, которую вытащили из постели посреди ночи.

Часы над дверь показывали без двадцати четыре, время, когда жизненные силы любого человека находятся, выражаясь морским языком, на нижней точке отлива. У Уайклиффа холодный комок застрял где-то вверху желудка, а от запаха формалина чувство тошноты только усиливалось.

Черты лица мертвеца уже трудно было разобрать из-за разложения, на нем виднелись зеленоватые пятна, но там, где тело было защищено одеждой, ткани пострадали меньше. К счастью, рыбы и прочая подводная живность не могли туда пробраться...

– У него три или четыре пломбы в зубах, а два зуба удалены, и в совокупности со шрамом от вырезанного аппендикса идентифицировать труп будет плевым делом, Чарльз, – сказал Фрэнкс.

– Что можешь сказать о причине смерти?

Доктор помолчал и ответил:

– В черепе имеется довольно обширное проломление. Но я еще не уверен, было ли это причиной смерти... Во-всяком случае, он не захлебнулся водой, если это сообщение тебе поможет...

Через три часа мнение патоанатома осталось примерно тем же:

– Ну что ж, Чарльз, проломление в области правого виска действительно убило его... Череп был пробит с последующим обильным кровотечением.

– Сильный удар?

– Можно сказать и так, но можно ошибиться. Дело в том, что у этого парня толщина костей черепа была очень неоднородной, и в этой области висков она намного меньше, чем я встречал у кого-нибудь за двадцать пять лет своей чертовой работы...

– Как яичная скорлупка?

– В этой области – да.

– Так что же – удар или падение?

Фрэнкс помотал головой:

– Мог быть и удар, но я в данном случае бессилен ответить на вопрос, удар это был или падение.

– А в принципе он был здоров?

– Насколько я могу судить, это был крепкий молодой человек. И увы, он погиб от несильного удара в висок, который кому-нибудь другому с нормальным черепом принес бы только временную боль или сотрясение мозга. И это могло приключиться с ним в принципе и от падения, например, в каюте...

А Уайклифф почему-то задумался о разбитой статуэтке, валявшейся между столом и сейфом в конторе антикварного магазина. Он пробормотал, обращаясь больше к себе, чем к Фрэнксу:

– Но если это было случайное падение, какой смысл было затевать такой спектакль на воде, чтобы скрыть тело...

Фрэнкс ухмыльнулся:

– Ну, это уж твои дела, Чарльз. Но я согласен – в этом не больше смысла, чем в выкидывании орудия самоубийства на пляже в Сент-Джуллиоте.

Фрэнкс стягивал с себя халат, готовясь мыться. Вошла его секретарша с чашками кофе.

– Вам с сахаром, мистер Уайклифф?

– Нет, спасибо... – Он отпил кофе и отставил чашку: – Нет, в этом печальном заведении все отдает формалином!

Он уехал из лаборатории в начале восьмого и по пути домой остановился у дома на Годолфин-стрит. Полицейский наблюдатель был на своем посту, но спал он или бодрствовал – другой вопрос. Как бы там ни было, следить дальше за Молли Стоукс не имело смысла...

Он позвонил. Молли подошла к двери в ночном халатике.

– Входите...

Уайклифф прошел вслед за девушкой в маленькую гостиную, где шторы были все еще задернуты. Она нагнулась и включила обогреватель – ей было зябко от утреннего холодка, все тело мелко дрожало.

– Как холодно! – проронила она и добавила: – Я знаю, вы с плохими вестями...

– Мы подняли "Манну".

– И?..

– Дэвид был на борту... Мне очень жаль, но он мертв...