Текст книги "Детектив Уайклифф и охота на дикого гуся"

Автор книги: У Бэрли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Выпьете что-нибудь? – спросила она у Уайклиффа.

– Да, легкого пивка, пожалуй.

Жаркое было вкусным, но все-таки добавки брать не хотелось. Среди завсегдатаев заведения было на удивление много молодежи из близлежащих офисов, но большинство из них удовлетворялось всего лишь тарелкой супа и кусочком хлеба. Время от времени в зал заглядывал коротенький человечек в белом поварском колпаке, надвинутом на уши. Он обменивался с посетителями короткими приветствиями на несколько странном варианте английского.

Толстуха добродушно улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд Уайклиффа:

– Он чех. Приехал сюда после ихней "Пражской весны" шестьдесят восьмого года.

Уайклифф продолжал следить за антикварной лавкой. Прохожие иногда останавливались перед дверью, но не пытались войти или хотя бы позвонить.

Отобедав, Уайклифф вышел из кафе и пошел по той стороне Бир-стрит, на которой располагался антикварный магазин. Чуть дальше он увидел узенький проход между соседними магазинами, и свернул туда. Сквозь растрескавшийся асфальт пробивалась трава. За каждым домом по Бир-стрит имелся дворик, откуда на эту аллейку выходила калитка. Во дворе у Клементов был еще и гараж. Калитка открылась легко – была не заперта.

Дворик, вымощенный обросшими мхом кирпичами, был тесен – не развернуться. Гараж стоял пустой. Два окна первого этажа выходили во двор; их не открывали, судя по всему, уже много лет, и проемы были затянуты сеткой, но в одном из них тускло посвечивал огонек зажженной лампы вероятно, настольной, если судить по высоте светящегося пятнышка. Дверь в дом была тяжелой, солидной, но к вящему удивлению Уайклиффа, тоже отворилась легко, от одного толчка. Он постучал в дверь костяшками пальцев, ответа не последовало. Тогда он вошел. Помещение, куда он попал, в свое время явно выполняло роль кухни, но сейчас тут стоял тазик для умывания, а через тамбур был вход в туалет. Направо была дверь, ведущая в комнату, где горела лампа.

Тут располагалась контора магазина – стоял массивный письменный стол, вращающееся кресло, шкаф для бумаг и старомодный черный сейф с бронзовой отделкой. На столе стоял телефон и поворотная лампа – она была включена. Посредине лежал распахнутый торговый каталог, рядом – шариковая ручка. Перекидной календарь и пепельница, почти до краев забитая окурками, а рядом – пустая сигаретная пачка. Впечатление было такое, словно из кабинета выбежали второпях... Но только слишком уж здесь было холодно и неуютно, да еще перекидной календарь показывал субботу 9-го числа вместо понедельника 11-го числа...

Уайклифф прошел через контору к двери, ведущей в торговый зал тусклое помещение с крепким застоявшимся запахом старья. В конце зала, отделенные от улицы прочной витриной, виднелись столы и шкафы, где под стеклом стоял фарфор, хрусталь, поделки из слоновой кости и были разложены монеты. Не считая монументального лакированного шкафа, тут ничего не говорило об интересе владельцев к искусству Востока.

В углу стальная винтовая лестница вела на второй этаж. Уайклифф взобрался по ней до площадочки, где начинался коридор.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – позвал он.

Он вошел в первую комнату – это была гостиная. Обычный мебельный гарнитур из дивана и двух кресел, телевизор и побитый молью ковер... В окно видна была Бир-стрит и кафе напротив через улицу. Следующая комната по коридору оказалась спальней. Тут имелась большая двуспальная кровать, гардероб и старый комод в стиле эпохи короля Эдуарда. На тумбочке у кровати стояла в рамке фотография девушки в голубом брючном костюмчике. Она была хорошенькая, но резкие, хищные черты лица выдавали в ней агрессивность какого-то маленького злобного зверька.

С другой стороны коридора, в задней части дома, помещались кухня и ванная, отделанные по моде лет пятьдесят назад, а дальше располагался кабинет, совмещенный со спаленкой. Тут стоял у окна письменный стол и... только через пару мгновений Уайклифф увидел человека с рыжими волосами, лежащего на полу рядом со столом.

Уайклифф склонился над телом. Человек был мертв, за правым ухом в его голове чернело входное отверстие пули. Вокруг входного отверстия на рыжих волосах, похоже, имелись следы пороховой копоти. Тело было неестественно изогнуто, голова покоилась на боку, закрывая тем самым место выхода пули судя по количеству вытекшей крови, там была огромная дыра...

Самоубийство? Но оружия нигде не видно. Разве что оно оказалось придавлено телом. Вполне возможно, убийство.

Человек явно сидел и мирно занимался своей коллекцией марок – на столе лежало несколько марок в полиэтиленовых оболочках, лупа, пинцет и альбом-кляссер. Здесь была и курительная трубка; другие трубки стояли в специальном ящичке на стене у стола. На столе – пепельница и кисет с табаком.

Книги на полках у узенькой софы представляли собой в основном справочники и каталоги по филателии, среди ни попалось несколько работ по старинной английской мебели. Уайклиффу нравились такие библиотеки; он испытывал слабость к коллекционерам, считая их милыми чудаками, даже если их чудачества были слегка чрезмерны.

Он покинул комнату и спустился вниз по винтовой лестнице, которая дрожала и гудела от каждого шага. Из конторы магазинчика он позвонил в штаб-квартиру и поговорил с Керси.

Действительно, Уайклиффа привел в этот дом с трупом найденный на пляже револьвер, но была ли между этими вещами реальная связь? Ответить на этот вопрос можно будет только после того, как баллистическая экспертиза определит, что за пулей убит рыжий человек.

Ожидая прибытие своих людей, Уайклифф продолжил изучение письменного стола. Каталог, открытый на странице со стеклянными пресс-папье, был посвящен лондонскому аукциону, который состоялся несколько лет назад. Против каждого предмета карандашиком была проставлена цена – очевидно, та, за которую в конечном счете ушел лот; эти суммы колебались от трехсот до трех тысяч и более фунтов стерлингов. Напротив шести самых дорогих предметов на полях были проставлены жирные карандашные "галочки".

В проеме между столом и сейфом Уайклифф заметил разбитую статуэтку фигурка обнаженной девушки, сломавшаяся так, словно ее уронили со стола... Значит, тут была борьба? Если так, то никаких других следов схватки тут нет.

Первым на место прибыл Керси. Уайклифф предупредил своих сотрудников, чтобы они проникли в дом через задний вход и постарались не делать из следственных мероприятий бесплатный спектакль для зевак.

У Керси на лице было написано: "А ведь я говорил!"

– Доктор Фрэнкс был в больнице на каком-то консилиуме, но с ним связались. Думаю, он уже едет сюда, – сообщил Керси.

Фрэнкс был патоанатом.

– А кто погибший? – спросил Керси, оглядев тело.

– Вероятно, старший из братьев, Джозеф. Насколько я понимаю, это он был рыжим.

– Убийство?

– Пока что я считаю это убийством, но кто знает, вдруг это окажется суицидом?

– Отчего он умер?

– Выстрелом, но оружия пока не видно. Оно может оказаться прикрыто телом.

– Или оно уже на баллистической экспертизе у старика Мелвилла.

Тут нечего было сказать. Все верно.

– У кого-то из братьев Клементов была машина?

– У Дэвида – голубой "Макси", по-моему.

– Гараж пустой, а Дэвида, похоже, тут нет, – пробормотал Уайклифф. Он вспомнил отчет эксперта о следах протектора...

Прибыл Смит с двумя детективами, но прежде чем патоанатом осмотрит тело, у них не было особой работы. Уайклифф оставил их в офисе и снова поднялся наверх, еще раз осмотреть дом. И снова его поразила запущенность обстановки. Чувствуется, эти два холостяка не слишком ценили домашний уют: в блюдечках остатки табачного пепла, какие-то недоеденные кусочки, оставленные в буфете, захватанные полотенца на кухне и слабый, но вездесущий запашок нестиранных носков... Осмотр Уайклифф начал с гостиной. Помимо потрепанного и запыленного мебельного гарнитура, тут стоял книжный шкаф с книгами по антиквариату, а на полу в беспорядке навалены стопки специальных журналов и каталогов. На стене висели настолько выцветшие пейзажи, что казалось, их просто так и не удалось продать ни на одном аукционе в течение двух-трех веков. Кроме этого, фотография в рамке изображала двух братьев – однако снимок был сделан много лет назад.

Джозефу было на фото лет двадцать с хвостиком; это был плотно сложенный молодой человек. Он смотрел в камеру со старательной, если не сказать деланной, улыбкой на массивном лице. Младший брат, еще школьник, не сделал над собой и этого усилия, и глядел в объектив с абсолютным равнодушием. Он был словно слеплен из иного материала, чем брат, его тонкое, интеллигентное лицо выражало гораздо большее, чем у Джозефа, умение "жить и вертеться".

Винтовая лестница загудела от шагов, и Уайклифф услышал голос Фрэнкса в коридоре. Ну что ж, теперь недолго осталось. Через пару минут Уайклифф прошел по коридору к кабинетику и встал за спиной у Смита, который делал снимки с порога. Патоанатом Фрэнкс переворачивал тело для обследования. Он исподлобья глянул на Уайклиффа:

– Хэлло, Чарльз! Если это самоубийство, то кто-то спер пистолет. Он застрелен в височную кость чуть выше и позади уха – очень необычная точка и для убийства и для самоубийства. Если он сам себя застрелил, то вероятно, знал о том, что пуля может пройти через лобные доли, не причинив смерти. Поразительно, как много у людей медицинских познаний в наше время! Когда я начинал свою практику, мало кто из неврачей мог отличить челюсть от скулы. У меня ощущение, что народ занимается медицинским самообразованием, чтобы защищаться от глупых врачей... Выходное отверстие – порядочная дыра, как ты уже понял, конечно, из такого количества кровищи на ковре... Можно сказать, левой части черепа у него почти не осталось. Думаю, пуля потеряла скорость и сейчас валяется где-нибудь здесь на полу.

Фрэнкс продолжал медленно и мерно говорить, ни на секунду не умолкая. Он напоминал малыша – такой розовенький, лысенький и свеженький. Теперь он перевернул тело в новую позицию, и Смит снова защелкал затвором фотоаппарата.

– Похоже, он здорово увлекался марками. Люди с таким хобби редко кончают с собой, разве что их не загонят в бутылку... – Фрэнкс встал, отряхнул брюки на коленях и повернулся к Уайклиффу. – Ну все, теперь можете перекатывать его куда угодно. Скажи своим ребятам, что они могут начинать.

– А время смерти?

Фрэнкс провел пухлой ладонью по влажному лбу.

– Ну, он умер уже довольно давно...

– Может быть, вечером в субботу? Что-нибудь между закрытием лавки и воскресным утром?

Фрэнкс подумал.

– Угу, сорок с чем-то часов тому назад... Что ж, вполне возможно. Если посмотреть на вышибленные мозги и то, как они успели загустеть... Ладно, в любом случае, я поработаю над ним в лаборатории и перезвоню тебе.

Двое полицейских вынесли тело на носилках. По винтовой лестнице вытащить носилки было попросту невозможно, так что носилки выволокли через парадную дверь на Бир-стрит, где это действо сразу привлекло массовое внимание публики.

Фрэнкс оглядел опустевшую комнатку.

– Слушай, пришли пожалуйста мне в лабораторию этот кусок ковра – его надо вырезать... А кто будет присутствовать при вскрытии?

На всех сомнительных случаях смерти при вскрытии присутствует кто-нибудь из полиции.

– Сейчас сюда приедет Скейлс, я поручу это ему, – сказал Уайклифф.

Фрэнкс уехал, и теперь Уайклифф мог действовать в полную силу. То есть, размышлять.

Клемент, вероятно, сидел за письменным столом, когда застрелился – или его застрелили. Тело упало между столом и креслом, оттолкнув кресло чуть назад. Умер он уже лежа на полу. Если он до этого сидел, склонившись над своими марками, а кто-то неслышно вошел в комнату сзади, то Джозеф мог и не поднять головы. Возможно, ощутив появление в кабинете гостя, он только пробормотал приветствие, не оборачиваясь. И сразу же ощутил прикосновение холодного дула к голове – и тут же в голове его взорвалась вспышка, погрузившая его в вечное забытье...

Это все объясняет необычное расположение места вхождения пули – а значит, произошло убийство. Уайклифф попытался убедить себя в этом. А зачем было нужно кому-нибудь уносить оружие с места совершения самоубийства? Скорее всего, Джозефа застрелили из того револьвера на пляже, с тщательно стертыми отпечатками. Но если так, то зачем револьвер так неаккуратно прикопали на пляже в Сент-Джуллиот? Слишком уж неаккуратно.

Вот уж игра в "угадай-ка". Ясно было одно – его первоначальная идея о том, что некое тело было сброшено с набережной в Сент-Джуллиот, никуда не ведет.

Джон Скейлс, его заместитель, наконец приехал, и Уайклифф тут же послал его присутствовать на вскрытии тела. Прибыло еще трое из штаб-квартиры, которых сняли с других направлений работы. Уайклифф кратко их проинструктировал:

– Обойдите все дома по Бир-стрит. При опросе упор сделайте на промежуток времени перед тем, как магазины закрываются. Соберите сведения о Клементах и старайтесь не слушать пустых сплетен. Самый важный промежуток времени, который нас интересует – это время от закрытия магазинов в субботу до раннего утра воскресенья. Потом – куда-то девался младший брат Джозефа Клемента, вместе со своей машиной. Это, скорее всего, голубой "Макси", но все равно, наведите справки у дорожной инспекции и распространите сведения об этом автомобиле по всем постам.

Уайклифф прошел вместе с полицейскими до патрульной машины, где констебль вел по рации постоянные переговоры и руководил парковкой полицейских фургонов у здания старой таможни. Эти фургоны представляли собой полностью укомплектованные посты с телефонной и радиосвязью, для ведения ограниченных офисных операций и допросов. Очень удобная база для следователей, да и для добровольных местных свидетелей – в припаркованный посреди городка фургон нетрудно прийти с сообщением, если есть о чем сообщить...

А там, в доме, комнату Джозефа Клемента снова исследовали – теперь уже методически, сантиметр за сантиметром. Уайклиффу представилось странное и отчасти даже дурацкое зрелище: трое крупных мужчин с чрезвычайно сосредоточенным видом орудовали в малюсенькой комнатке. Диксон стоял на коленях, осторожно вырезая из ковра пропитанный кровью кусок, где лежала голова Джозефа; детектив-констебль Фаулер, сгорбясь, по-птичьи внимательно рассматривал ковер в поисках пули; сержант Смит угрюмо изучал различные поверхности на предмет обнаружения отпечатков пальцев, время от времени прерываясь, чтобы сфотографировать свои находки.

Уайклифф оставил их за этими вдумчивыми занятиями, выбрался на улицу и подошел к кафе напротив, где сегодня обедал. Оно было закрыто, но записка на стекле сообщала, что заведение будет снова открыто в семь вечера, ко времени ужина. Он постучал в стеклянную дверь, и через минутку из внутренних помещений к двери подошла толстуха. Она узнала Уайклиффа и отперла дверь.

– Я так и подумала, что вы вернетесь.

– Скажите, та девушка в голубом костюмчике – кажется, Стоукс? – где она живет?

– Слушайте, я видела, тут люди с носилками выходили... Кого это вынесли?

– Джозефа.

Ее глаза заблестели слезами.

– Ох, этого я и боялась! Бедный человек! Никогда никому слова дурного не сказал, мухи не обидел... А как это случилось?

– Все, что я знаю, это что он погиб от огнестрельного ранения... Так как насчет девушки?..

– Конечно-конечно! Она живет на Годолфин-стрит, прямо на углу. Это такой особняк, который переделали в многоквартирный дом. По-моему, номер пятнадцатый. Но вы его все равно не спутаете.

– Спасибо.

– Но я не уверена, что вы застанете ее дома. Она работает медсестрой в Хортон Рэдфорд, так что все зависит от того, в какую она сегодня смену...

Хортон Рэдфорд был частным госпиталем, довольно шикарным и дорогим.

– А что известно о Дэвиде? – Толстуха хотела выжать из него информации сколько только можно.

– Его я так и не встретил. Именно поэтому я хочу поговорить с девушкой.

Было четыре часа, дети как раз возвращались домой из соседней младшей школы. Небо налилось свинцом, и редкие крупные капли дождя уже расползлись кляксами на сером асфальте. Похоже, надвигался ливень, но судя по всему, Годолфин-стрит была недалеко.

Дом номер пятнадцать представлял собой солидный георгианский особняк, перестроенный под многоквартирный дом с сохранением прежнего фасада. Впрочем, внутри уже мало что напоминало о георгианской элегантности. На доске со списком жильцов Уайклифф нашел табличку "М.К.Стоукс" под номером третьим на втором этаже. Он взошел по лестнице и позвонил в дверь.

Он уже думал было плюнуть и уйти, когда дверь наконец приоткрылась на длину цепочки, и в щель он увидел лицо девушки. Глаза ее были припухлы, а волосы спутаны. Уайклифф предъявил ей свои документы.

Девушка колебалась, но так и не спросила, что ему нужно. Вместо этого она пролепетала:

– Подождите минутку...

Дверь закрылась опять, но через пару минут распахнулась вновь.

– Проходите.

Теперь волосы у нее были причесаны, и она была в домашнем платье. Комната, куда она привела Уайклиффа, была невелика, но казалась слишком большой для имеющейся тут мебели: пара кресел, стол, гардероб, книжный шкаф и телевизор. Высокое прямоугольное окно с мелким переплетом, оставшимся от старинного особняка, казалось пришельцем из прошлого века. Тут ощущался аромат женщины, но женщины, не слишком склонной к утонченности.

– Я была в постели – я, знаете ли, дежурю медсестрой по ночам в Хортон Рэдфорд... – Она закурила сигарету и затянулась с жадностью заядлой курильщицы, потом откинулась в кресле и прикрыла ноги полой платья. Она ходила в доме босиком. Она смотрела на Уайклиффа скорее возбужденно, чем приветливо.

– Что, вы пришли насчет Дэвида?

– А почему вы об этом спрашиваете?

– Ну, Дэвид Клемент из антикварной лавки... Я уже начала беспокоиться. Я не виделась и не говорила с ним с самой субботы, а магазин теперь закрыт.

Уайклифф испытал огромное разочарование.

– Видите ли, я хотел бы пообщаться с кем-нибудь из Клементов, и наделся, что вы мне поможете.

– Что-нибудь случилось?

– Вполне возможно, что магазин подвергся нападению. Точнее, вторжению. Задняя дверь была незаперта, и пока мы не поговорим с Клементами, мы не можем сказать наверняка, произошло ли вторжение в дом или нет.

Кажется, на девушку этот аргумент произвел впечатление. Она заговорила:

– Не знаю, куда они подевались. Просто не понимаю. У нас с Дэвидом была вообще-то договоренность встретиться утром в воскресенье, но он так и не позвонил. Я звонила к ним в офис пару раз, но никто не брал трубку, а сегодня прихожу – они закрыты... – она нервно отбросила со лба прядь волос. – Дэвид вообще часто чудит, он уже не первый раз куда-то уезжает, не сказав мне ни слова. Но ведь Джозеф-то должен быть на месте!

Она обладала профессиональной самоуверенностью медсестры, и пыталась говорить на языке, принятом в престижном Хортон Рэдфорд, куда пациентов привозят на сверкающих лимузинах; но это был чисто внешний лоск, и на самом деле она была, вероятно, абсолютно заурядной молодой женщиной.

– А вы ничего плохого не подозреваете?

– Да нет же, нет! – она быстрым движением скрестила ноги. – Я слегка встревожена, вот и все. Ведь это понятно, не правда ли?

В комнате имелось еще две двери. Одна была распахнута прямо на кухню, а вторая была прикрыта; за нею, очевидно, находилась спальня.

– Вы хорошо его знаете?

– Достаточно хорошо, ну и что с того? – Она помолчала. – Мы встречаемся с ним уже больше года, и когда представляется возможность, спим вместе. Устраивает вас такой ответ?

Тогда Уайклифф рассказал ей о Джозефе, и девушка была потрясена:

– Как? Вы хотите сказать, что Джозефа нет? Его убили?

– Очень смахивает на убийство, но в любом случае нам нужно обязательно достать его брата.

Девушка молчала, словно все еще пытаясь осознать случившееся.

– Но... Вы же не думаете, что Дэвид мог убить брата?

Уайклифф произнес неохотно:

– Я сообщил вам только то, что Джозеф мертв, а Дэвид отсутствует.

Она пытливо глядела Уайклиффу в глаза, пытаясь сообразить, как ей быть.

– Надеюсь, что вы были со мной так откровенны потому, что не верите, будто Дэвид мог убить брата – или кого-нибудь еще, – наконец выдавила она.

– Похоже, что вы в этом совершенно уверены.

– Именно. Как большинство некрупных мужчин Дэвид бывает иногда агрессивен, но в нем нет склонности к насилию. Если спишь с мужчиной достаточно долго, начинаешь понимать такие вещи.

Она встала и несколько слишком энергично раздавила окурок в пепельнице.

– А что вам нужно от меня?

– Только информация. Когда вы в последний раз видели Дэвида?

Ему пришлось подождать, пока она закуривала снова, ожесточенно щелкая зажигалкой.

– Вечером в субботу. Дело в том, что на субботу меня освободили от дежурства в больнице, и мы провели весь день вместе, примерно до половины восьмого. Потом он ушел, потому что у него была назначена в лавке встреча.

– А он не говорил, с кем у него назначена встреча?

По тому, как внезапно изменилось выражение ее лица, стало ясно, что ее посетила какая-то неожиданная догадка, но девушка сказала только:

– Нет, просто какой-то парень собирался ему что-то продать. Что-то необычное. Знаете, они часто занимаются своим бизнесом и в нерабочее время – продают, покупают.

– В субботу, когда вы были вдвоем, Дэвид вел себя как обычно?

– Ну да! – Она нахмурилась, словно силясь восстановить картину того дня. – Он пришел сразу после ленча, и мы поехали в Хембери, где какая-то старая дева собиралась продавать свои фамильные драгоценности. В основном это были серебряные вещицы, не очень-то ценные, и Дэвида это дело не заинтересовало. Мы вернулись сюда, я приготовила поесть, ну и... Одним словом, чуть раньше восьми он ушел.

– И с того момента вы с ним не беседовали по телефону и не виделись?

– Я же вам сказала, что нет. Мы с ним договорились созвониться предположительно утром в воскресенье, и я почти ждала, что он приедет сюда, но он так и не объявился.

– А как по-вашему, братья ладили друг с другом?

– Думаю, да. Наверно, у них отношения были получше, чем у многих других братьев, которые вместе ведут один бизнес. Джо всегда все приводит... приводил в порядок, и был немножко "тормозом", когда речь заходила о чем-то новеньком, необычном, но Дэвид всегда умел найти с ним общий язык.

– У Джозефа была какая-то женщина?

Девушка рассмеялась:

– Вот уж не сказала бы! Он боялся женщин.

– Он часто выходил из дому?

– Трудно сказать. Когда я приходила к ним, он то был дома, то его не было. Но мы особой разницы не чувствовали. Если Джо оказывался дома, то сидел в своей комнатке запершись, наедине со своими возлюбленными марками.

– Бизнес у них шел хорошо?

– Думаю, да. Дэвиду денег хватало.

– У них есть родственники?

– Родители давно умерли. А о других родственниках я понятия не имею. И Дэвид никогда не рассказывал о них.

Уайклифф еще раз мельком оглядел комнату; здесь не было ничего такого, что давало бы намек на личность хозяйки. Словно номер в отеле.

– Когда Дэвид был у вас в субботу, он приехал на своей машине?

– Нет, мы ездили в Хембери на моем "Мини". Мне нравится водить.

– А у братьев было много друзей?

– Ну, не думаю. Они не так легко сходятся с людьми... Мне кажется, Джо иногда встречался с каким-то другом, но не дома, так что я не знаю, кто это был.

– Может, майор Паркин?

Она растянула губы в усмешке:

– Майоришка? Вполне возможно.

Уайклифф задавал вопросы наугад, словно закидывал удочку, надеясь на крупный улов. Что-то в поведении девушки ему казалось странным, но он еще не мог точно сказать, в чем дело. Да, она была потрясена смертью Джозефа и расстроена исчезновением своего любовника, но...

– А как вы думаете, у них были враги?

– Враги? Нет, навряд ли, они не из тех людей, кто любит пакостить своим ближним.

В окно забарабанил дождь, над городом висели свинцовые облака.

– У вас есть фотография Дэвида?

– Фотография? Ну, приличной нету. Я делала только любительские снимки... – Она посмотрела на Уайклиффа с укоризной. – Нет, вы все-таки думаете, что это он застрелил Джозефа!

– Ничего такого я не думаю, но раз Дэвид исчез, нам необходимо его найти, понимаете?

Она поднялась, ушла в спальню, и через минуту вернулась с тремя фотоснимками в руке.

– Ну вот, все что я вам могу предоставить.

На одном снимке был изображен Дэвид Клемент в плавках рядом с девушкой в бикини, на борту яхты. Девушка положила руку ему на плечо – она была на сантиметр -другой выше Дэвида.

– А кому принадлежала яхта?

– Дэвиду.

– А вы мне не говорили, что у него имелась яхта.

– А вы меня об этом не спрашивали.

– Где он ее держал?

– Сейчас она на приколе у Сент-Джуллиота, но всю зиму она простояла у Моркома на причале.

– Как давно Дэвид забрал оттуда яхту?

Девушка нахмурилась, соображая.

– Ну, недели две назад. Дэвид любит кататься на яхте и старается сделать сезон подольше...

– Это большое судно?

– Что вы называете большим? Каюта на четверых и обычные службы...

– У нее есть имя?

– Когда Дэвид ее купил, то дал имя "Манна". Это была шутка, потому что когда он ее покупал, вместо манны небесной на землю пал жуткий ливень.

Это сообщение вызвало соображения, которые были неблагоприятны для Дэвида Клемента...

Уайклифф сунул фотографии во внутренний карман пиджака, заметив:

– Я заберу это с собой, и хотел бы вдобавок получить краткое описание внешности Дэвида...

– Если уж таков ваш долг... Ну, роста он примерно метр шестьдесят восемь, худенький, с почти черными волосами и очень бледной кожей...

– Что на нем было одето, когда вы в последний раз видели его?

– Модный такой пушистый блейзер и слаксы, замшевые туфли... Да, по-моему, на нем еще была такая серо-зеленая рубашка...

Уайклифф уставился на девушку сонными глазами, в глубине души прикидывая, о чем она умалчивает...

– Знаете, там, в конторе, на полу лежит разбитая статуэтка обнаженной девушки...

– Разбитая? – Она была удивлена. – Это ведь Моника. Дэвид держал ее на столе в конторе, чтобы дразнить Джозефа, который слишком уж пуританин... Конечно, Моника чересчур уж порочна на вид... Дэвид говорит, это одна из шести статуэток, заказанных более ста лет назад одному известному скульптору-керамику одним богатым клиентом, который собирался раздарить статуэтки своим друзьям... Постойте, а Джозеф был убит в конторе?

– Нет, в своей комнате.

Похоже, говорить больше было не о чем, и Уайклифф откланялся. На улице было мокро, но дождь прекратился. Время от времени все еще вспыхивали молнии и громыхали раскаты грома.

Уайклифф почувствовал себя в положении жонглера, который пытается удержать в воздухе слишком много шариков сразу; или, точнее, словно ему предстоит собрать головоломку-мозаику из кусочков, причем не все фрагменты подходят к картинке. Револьвер на пляже, ограбление в доме Паркинов, труп Джозефа, чей-то визит в магазине вечером в субботу, оставшаяся открытой задняя дверь и оставленный гореть свет, исчезновение Дэвида, машина, яхта...

Значит, Дэвид вышел из квартиры на Годолфин-стрит еще до восьми вечером в субботу, чтобы встретиться с клиентом; в этой встрече Джозеф мог участвовать или нет, но сейчас он мертв, а Дэвид испарился. Машину слышали и видели на набережной в Сент-Джуллиот посреди ночи, и примерно в то же время на пляж был выброшен револьвер.

Яхта стала новым звеном в этой цепи, и она явно связывала каким-то образом набережную Сент-Джуллиота с остальными элементами картины.

Полицейский "рейндж ровер" проталкивался по Бир-стрит, констебль в форме уговаривал зевак разойтись от антикварной лавки. Репортер из местной газетки узнал Уайклиффа:

– А что сталось с другим братом, мистер Уайклифф?

– Мы пытаемся установить с ним связь, – проронил Уайклифф и юркнул в магазин. В конторе он нашел Керси.

– Ну, как продвигается дело?

– Диксон закончил свою хирургическую операцию на ковре, и вырезанный кусок мы отправили Фрэнксу. Фаулер нашел под кроватью пулю, которая застряла в хламе, который лежал там еще с допотопных времен... Я послал ее на экспертизу к Мелвиллу. Пуля слегка сплющена, но я видел, как экспертиза справляется и в еще более худших случаях. Смит все еще трудится в спальне, другие – в остальной части квартиры.

– Здесь внизу еще ничего не трогали?

– Пока нет.

– Хорошо. К Клементам приходил клиент, в субботу вечером, часов в восемь. Человек хотел что-то продать, и велика вероятность, что они совершили сделку именно здесь. Когда Смит закончит там наверху, пусть займется этой комнатой.

– Что еще?

– Насчет Молли Стоукс... Она живет в многоквартирном доме на углу Годолфин-стрит. Она работает медсестрой в Хортон Рэдфорд. Я хочу, чтобы за ней проследили. Самое главное, чтобы она не подозревала, что за ней наблюдают...И конечно, мне нужна ее фотография в верхней одежде.

– Это что, подружка Дэвида? – на некрасивом, умном лице Керси заиграло любопытство.

– Да. Причем, мне показалось, что если смерть Джозефа ее действительно потрясла, то исчезновение ее дружка – вовсе нет. Я не хочу сказать, что она ожидала этого, но просто она была вовсе не так уж встревожена, как этого можно было ожидать.

– Думаете, она в курсе, где он находится?

– Вполне возможно. Во всяком случае, пару дней понаблюдать за ней невредно.

Уайклифф снова прошел через лавку и поднялся по винтовой лестнице. Диксон и Фаулер работали теперь в малой гостиной – методически обыскивали помещение. Скорее всего, это окажется напрасным трудом, но ведь заранее не скажешь? Следствие – очень трудоемкое занятие.

Он протянул Смиту снимки, взятые у Молли.

– Увеличьте это до разумных размеров, чтобы пустить их в служебное обращение...

Ну что ж, маховик постепенно набирал обороты.

Уайклифф спустился и выбрался из дома через боковую дверь. На улице снова шел дождь, и это оказалось более сильным средством против зевак, чем одинокий полицейский, охраняющий парадный вход от любопытных. Толстуха в кафе напротив сервировала столы к ужину. Теперь на каждом столе посредине стояла художественно выполненная свеча в подсвечнике. Уайклифф пошел вниз по Бир-стрит к гавани, где у таможни был припаркован полицейский фургон. В маленьком дежурном помещении молодой констебль строчил свой отчет об опросе окрестных жителей, и тишину прерывали только редкие переговоры по полицейской рации.

– Телефон работает? – спросил Уайклифф.

– Да, сэр.

Он проверил номер по своей записной книжке и накрутил диск.

– Миссис Уильямс? Тоби дома?

Тоби Уильямс жил в Сент-Джуллиоте. Свою небольшую пенсию он здорово пополнял тем, что присматривал за лодками и яхтами, пришвартованными у деревеньки. Его участок доходил почти до самого пляжа, там у него стоял сарай, где владельцы яхт хранили всякие снасти.

– А, мистер Уайклифф? – загудел в трубке басок старого Тоби. – Что, вас интересует эта яхта в смысле покупки? "Манна"? Ну да, это судно Клемента. Да, я за ней присматривал, да только сейчас ее тут нету. Он ее вывел в море поздним вечером в субботу, во как, то есть, наутро в воскресенье ее уж тут не стояло... Нет, я не встревожился – а чего мне тревожиться, коли он мне записку оставил в сарае, они все так делают...