Текст книги "Детектив Уайклифф и охота на дикого гуся"

Автор книги: У Бэрли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Молли опустилась на стул:

– Он утонул?

– Нет, патоанатом считает причиной смерти проломленный череп, – сказал Уайклифф и добавил: – "Манна" была затоплена умышленно. Кто-то открыл вентиль кингстона и пустил воду в трюм.

Девушка смотрела на Уайклиффа широко раскрытыми глазами.

– Вы хотите сказать, что Дэвида убили?

– У него были очень тонкие кости черепа.

– Какое это имеет значение!

– Дело в том, что его смерть могла быть и несчастным случаем... Во-всяком случае, его необязательно убили преднамеренно.

Она закрыла лицо ладонями и некоторое время сидела так. Потом, не поднимая головы, пробормотала:

– Я хочу посмотреть на него.

Уайклифф сказал неуверенно:

– Вообще-то предстоит еще формальное опознание, но..

Она оборвала его:

– Да, да, я все понимаю. Он пробыл в воде около недели. Но ведь я медсестра.

– Я дам вам номер телефона, вы сможете это сделать, позвонив и договорившись.

Она опять дрожала.

– Мы собирались жить вместе, возможно, даже пожениться. Я не знаю, что он на самом деле думал обо мне, но для меня он был самый близкий человек... – Голос ее прервался, лицо исказила гримаса.

– Мне очень жаль, – тихо сказал Уайклифф. – Вы все еще не можете выдвинуть никакой версии случившегося?

Ее чувства нашли разрядку в неожиданной вспышке:

– О Господи! Хотела бы я знать! Что уж мне теперь-то скрывать?! Дэвид собирался продать яхту, после чего улизнуть на время. А потом мы с ним должны были встретиться в Борнмуте. Я не знаю, что с ним случилось по пути...

Повисло молчание, потом Уайклифф спросил:

– Ничего, если я вас оставлю в одиночестве?

– Что? Ну конечно... Насчет меня не беспокойтесь.

* * *

Было ясное утро, но облака на горизонте обещали ливень в течение дня. Ему показалось, что устье реки освещено как-то ненатурально, но потом он сообразил, что это его обманывают его внутренние биологические часы: после целой ночи, проведенной без сна, организм предполагает наступление вечера, а не утра...

Уайклифф был удручен. Несмотря ни на что, пока удалось немного реально добиться. Пусть они вытащили на свет божий Уоддингтона, нашли брошенный в карьере автомобиль и обнаружили Дэвида Клемента, но оставалось непонятным, что же именно произошло. И хотя оба брата Клемента умерли не своей смертью, все еще нельзя было с уверенностью сказать, что их убили. По сути дела, Уайклифф все больше склонялся к тому, что Джозеф действительно застрелился. Единственным поводом для сомнения являлось отсутствие на месте орудия суицида, однако версия двойного убийства была еще более сомнительной. Братья погибли совершенно различным образом, и зачем тогда срывать одно тело и не прятать другое?

Эта логика оставляла только два вопроса: почему револьвер бы вывезен и выброшен? А также – как и почему погиб Дэвид Клемент? И кто виноват в его гибели?

– Ты выглядишь вымотанным, милый, – сказала Хелен. – Ложись-ка ты спать.

– На пару часиков.

– Я сделаю обед к двум часам дня.

– Сделай лучше к двенадцати.

Уайклифф поставил будильник, поскольку не совсем доверял Хелен, что она его разбудит вовремя. А уже в десять минут первого он звонил в штаб-квартиру и беседовал с Борном.

– Керси и Смит торчат в Портеллине с раннего утра, сэр. Мистер Скейлс обосновался в вашем офисе, сэр.

Уайклифф ощущал тупую боль в основании черепа и зуд в веках, но после душа он почувствовал себя лучше. В половине второго он выехал в Портеллин. Туман, который раньше покрывал вуалью горизонт, теперь обволакивал и море и холмы, прозрачный и опалесцирующий. Все цвета были смазаны, приглушены, как на тонкой акварели, и когда он подъезжал к деревеньке, казалось, что машина внедряется в какой-то фантастический мир. Прилив все прибывал, плескаясь вокруг двойного киля "Манны", а полицейский в форме скучал на вахте у верхушки железной лестницы, ведущей с набережной вниз. При виде Уайклиффа он вытянулся, изобразил бравый вид и отдал честь.

– Газетчики не появлялись?

Констебль усмехнулся:

– Нет, сэр, никого, с того самого момента, как бар открылся...

Керси был в рубке; он как раз закусывал бутербродами и пивом.

– Мы уже кончаем здесь осмотр, сэр. Смит уехал, чтобы поработать над взятым материалом в своей лаборатории.

– Что ему удалось особенного найти?

– Да ничего такого. Штурвал и кнопки управления двигателем начисто вытерты. Этот кто-то не сделал ни одной такой ошибки, которую смог бы засечь наш Смит...

Кто-то уже постарался, привел в порядок рубку, и теперь она казалась вполне пригодной для обитания.

– Попейте пива, сэр. От щедрот хозяев яхты, кто бы они ни были... Керси огляделся. – Надо сказать, неплохо сработана яхточка. Когда я разбогатею, обязательно куплю такую. Моя Эстер и девочки будут просто на седьмом небе от счастья.

Уайклифф вскрыл банку пива и налил себе в стакан.

– Наличные деньги вы тут не нашли? Или ценности? Кроме тех, вчерашних...

– Нет, ничего.

Чайка спикировала на палубу и боком, как краб, стала подбираться к пище. Две другие ее товарки кружили чуть выше, не решаясь на такие авантюры и томно вскрикивая от переизбытка чувств.

– А что сказал Фрэнкс? – осведомился Керси.

– Смерть произошла из-за проломления черепа. Но надо учесть, что у парня черепушка была толщиной с яичную скорлупу.

– Ого, это уже кое-что! Но ведь каким бы образом ни умер Клемент, кто-то постарался организовать этакий спектакль для сокрытия следов! По-моему, Лэйн наверняка кое-что знает об этом. Все-таки, он по всем свидетельствам был последним человеком, кто видел живьем Дэвида Клемента.

Уайклифф вытащил свою трубку и принялся набивать ее. Происходящее все еще казалось ему не совсем реальным, и он пытался сосредоточиться. Через некоторое время он произнес:

– Кому могло понадобиться убивать Джозефа? Разве что его брату, но я виду, что Дэвид был скорее мошенником, чем убийцей, и в любом случае у него имелось алиби. По моему мнению, Джозеф застрелился, именно в тот промежуток времени, пока Дэвид покупал сигареты в баре.

Керси кивнул:

– Все выглядит примерно так, и Дэвид мог даже не знать, что его брат лежит в своей комнате мертвый, когда с визитом пожаловал Лэйн.

Но мысли Уайклиффа шли по другому пути. Он проронил:

– Нет, эти трое были слишком близки...

– Сэр? – удивленно поднял брови Керси.

– Я имею в виду – майор, Зайчик и Джо... – Уайклифф назвал эти имена со странной полуулыбкой на устах, которая заинтриговала Керси. – Если Джо застрелился, то те двое наверняка обвинили в его смерти Дэвида...

Керси нахмурился.

– Вы что же, хотите сказать, что Лэйн зашел дальше, чем сперва предполагал?.. – он осекся. – Нет, это тоже идея! Нет, такая мысль могла прийти Лэйну, могла!

Уайклифф покачал головой:

– Нет, я тебе не о Лэйне говорю... – и добавил: – Я вот все думаю, кто кому позвонил...

– Позвонил?!

– Кто-то ведь вытер отпечатки с телефонной трубки, а на это были свои причины. Дэвиду Клементу не было резона стирать свои отпечатки в собственной конторе...

Уайклифф замолк, прикуривая свою трубку от мечущегося пламени спички.

Керси собрал остатки сэндвичей и вышвырнул их в окно на радость ожидающим поживы чайкам, которые немедленно принялись ссориться между собой по поводу причитающейся каждой из них доли.

– У Паркина нет телефона, – сказал Уайклифф.

– У Паркина? – Керси засмеялся. – Ну и что? По соседству навалом народа, у кого телефон есть!

Сквозь облака пробилось солнце, и медные детали рубки засверкали под его лучами. Прилив быстро прибывал, уже много суденышек в бухте были на плаву.

Они некоторое посидели в молчании; Уайклифф, казалось, сосредоточенно следил за игрой солнечных бликов на волнах, а Керси просто терпеливо ожидал дальнейшего развития событий.

– Я четыре раза беседовал с Паркином, и он ни разу не сделал неверного шага, – наконец проронил Уайклифф.

– Вы думаете, что это Паркин?.. – с любопытством глянул на него Керси.

Уайклифф резко оборвал его:

– Я думаю, что Паркин играет с нами в кошки-мышки. Все его поведение представляет собой молчаливый вызов. Если полицейский четыре раза приходит к тебе домой по поводу убийства, к которому ты не имеешь никакого отношения, то разве у тебя не родится вопрос: а какого черта, собственно? Но только не у Паркина. Он сидит, курит, пьет, и про себя смеется...

Уайклифф нечасто излагал подобные мысли вслух и в таких выражениях, но больше всего Керси был удивлен странной язвительностью этих слов. Он понял, что Уайклифф говорит скорее сам с собой, чем с ним, и благоразумно промолчал.

– Нам надо его обложить со всех сторон, а для этого нам придется вернуться к самому началу. Надо еще раз провести опрос всех соседей по Бир-стрит и окрестностям, но на сей раз нас будут интересовать передвижения только трех человек: Паркина, Лэйна и Дэвида Клемента. – Уайклифф посмотрел на Керси с неким вызовом, словно пытаясь возбудить у того возражения. – Мы станем делать все это открыто и посмотрим, как майор будет реагировать.

Керси молчал, и тут послышался крик со стороны набережной:

– Мистер Уайклифф! Мистер Уайклифф! Всего два слова! – Это снова появились репортеры.

Уайклифф вздохнул:

– Я думал еще о чем-то, но эти черти меня сбили...

Глава 9

Утром во вторник подул сильный юго-западный шквалистый ветер с дождем. Когда налетал дождь, небо и море становились почти одинакового иссиня-черного цвета, только по морю шли белые барашки на гребнях волн. Уайклифф позавтракал, почти не разговаривая с Хелен, и прибыл в свой офис около восьми часов. Цена его почти бессонной ночи была велика – он вспомнил, что же ускользнуло от его внимания тогда, в разговоре с Керси, Зайчик Лэйн пришел в антикварный магазин вечером в субботу наверняка В ОТВЕТ НА ВЫЗОВ ПО ТЕЛЕФОНУ! Но сложившаяся в его голове гипотеза могла быть проверена только путем "разведки боем"... Но и результат мог оказаться неутешительным и вызвать только презрительное "Я ведь вас предупреждал!" от Беллингса или что-нибудь похуже – с самого верха... Но пришло время рискнуть.

Он велел Керси собрать специальную летучку на девять часов.

– Мы собираемся провести еще один опрос свидетелей по близлежащим домам на Бир-стрит и по соседству, включая Догс-Лег-Лейн, Гаррисон-Драйв, Сент-Джонс-Корт и побережье. Однако на сей раз наш интерес ограничивается только тремя людьми, хорошо знакомыми местным жителям – это майор Гэвин Ллойд Паркин, Майкл Джон Лэйн и Дэвид Клемент. Ваша задача – найти людей, кто видел бы кого-то из этих трех после примерно шести часов вечером в ту субботу. К сожалению, прошло уже десять дней, так что постарайтесь оживить память свидетелей, напомните им, что в тот вечер допоздна шел непрекращающийся дождь.

Атмосфера в зале заседаний была напряженная, непохожая на обычные совещания под руководством Уайклиффа – обычно он практиковал спокойные, расслабленные беседы. Но теперь он говорил сжато, сухо и отрывисто, четко ставя барьер между собой и подчиненными. Те молчали.

– Есть вопросы?

Вопросов не было.

В офисе Дайан сказала ему:

– Вы помните, что новые расписания дежурств нужно утвердить до пятницы...

– Потом, Дайан, потом! Разыщите сержанта Смита, пусть он явится ко мне немедленно.

Смит пришел через несколько минут. Уайклифф был с ним столь же деловит:

– Я хочу, чтобы вы отправились на Бир-стрит и еще раз проверили насчет отпечатков. Возможно, вы что-то упустили при первом просмотре. Возьмите с собой надежного помощника.

Смит, чувствуя скверное настроение Уайклиффа, высказался осторожно:

– Вы же понимаете, сэр, что невозможно исследовать ВСЕ поверхности в доме, может быть, вы укажете, на что именно обратить внимание...

Уайклифф оборвал его:

– Если моя догадка верна, то человек, за которым мы охотимся, НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ЖДАЛ в задней комнатке конторы, пока не вступил в дело... За то время он мог наследить, а потом забыл ликвидировать свои следы. Вы ведь помните принцип криминалистики: никто не может войти куда-либо, не оставив следов?

Смита взбесило, что с ним обращаются, как с новичком, он еле сдерживался:

– Сэр, я знаю все эти теории, но...

Уайклифф снова его прервал:

– Попробуйте сделать то, чего я от вас добиваюсь. Возможно, в этом что-то есть. Сегодня утром я надеюсь прислать вам новый набор отпечатков для сравнения.

– Это все, сэр? – сухо спросил Смит.

– Все.

Странное дело, Уайклифф вовсе не был в скверном настроении, просто его целиком занимали мысли, которые не оставляли никакой возможности отвлекаться на окружающих...

Когда Смит ушел, Уайклифф спустился вниз и выехал в город. Он проехал по Бир-стрит до изломанной Догс-Лег-Лейн, и остановился в конце Гаррисон-Драйв, где начинался пустырь – бывший бруствер.

Идя к дому, он с трудом сопротивлялся ветру, подталкивающему его в спину.

Гетти открыла ему дверь, удерживая ее против ветра, и Уайклифф быстро проскользнул в холл. Она быстро прихлопнула дверь и задвинула щеколду. Здесь казалось невероятно спокойно после бешенства ветра снаружи.

– Моего брата нет дома.

– Я хотел бы дождаться его, если можно.

Она колебалась, и Уайклифф уже подумал было, что она начнет скандалить, но Гетти вдруг прошептала заговорщицким:

– Пойдемте со мной!

Уайклифф проследовал за нею до кабинета покойного генерала, где она встала сбоку двери, пропуская его внутрь.

– Вот! – она указала на потертое кресло у окна. – Вы можете подождать его здесь.

Это было сказано тоном королевы, которая дарует своему подданному привилегию никогда не вставать в ее присутствии.

С Гетти что-то произошло за эти дни. Движения ее стали суетливы, глаза боялись встретиться с его глазами, волосы ее выбивались из-под заколок и спадали на глаза... Но комната выглядела точно так же, какой он видел ее и в первый раз – безукоризненно чистенькая, хотя здесь по-прежнему горела масляная печка и оттого в комнате было тепло и почти уютно. Но тут имелось и другое новшество. В углу стоял манекен, на которого Гетти напялила генеральскую форму своего отца. Конечно, пластмассовая кукла была много меньших габаритов, чем взрослый мужчина, отчего выглядела скорее закутанной, чем одетой. Но Гетти постаралась, как могла, и на поясе манекена болталась сабля генерала, а на груди висели многочисленные медали...

– Смотрите! – воскликнула она, гордясь. – Разве он не похож на свой портрет?!

Она умиленно всплеснула руками, и Уайклифф с опаской подумал, что же будет дальше.

– Выпьете чашечку кофе? – спросила она.

– Да, спасибо, если можно.

Он давно уже приучился почти рефлекторно отказываться от любого угощения, но в данном случае этот рефлекс ему изменил. Гетти ушла, оставив дверь нараспашку.

Вероятно, несмотря на непогоду, майор совершал свой привычный обход газетный киоск, лавка букмекера, мясник... Вой ветра приглушали толстые стены особняка, но время от времени особо сильные порывы заставляли весь дом содрогаться.

Уайклифф слышал, как Гетти ходит по кухне, и минут через десять она вошла в комнату с подносом, на котором стояли две простые чашки, кофейник, молоко и вазочка с сахаром.

– Вам с молоком или без? Сладкий или нет?..

Просто невозможно было поверить в такую любезность с ее стороны.

Когда кофе был уже сделан и она держала свою чашку двумя ладонями, так, словно чтобы согреть руки, Гетти спросила:

– Вы пришли арестовать Гэвина?

– Арестовать? Нет, конечно! А почему вы об этом спросили?

Она вымученно улыбнулась:

– Я не совсем дура, мистер Уайклифф. Я слышала, что вы ему говорили в воскресенье. Мне остается подслушивать в замочную скважину – иначе я просто ничего не буду о нем знать... – она отхлебнула кофе. – Вы рассказали ему, что произошло в антикварной лавке и как вам удалось поднять яхту в Портеллине... И насчет человека, высадившегося с лодочки на берег... – она на мгновение осеклась, затем продолжила: – Было совершенно очевидно, что вы подозреваете Гэвина, а теперь вам удалось проникнуть на саму яхту и найти там еще одного мертвеца... Я слышала об этом по радио.

Уайклифф молчал.

Гетти, держа свою чашку, встала и принялась прохаживаться по комнате. Наконец она остановилась, глядя на портрет на стене и повернувшись к Уайклиффу спиной.

– Скажите, а если вы арестуете кого-нибудь по этому делу, он предстанет перед судом?

– Ну, всякий обвиняемый в уголовном преступлении должен появиться на суде...

– Даже в случае, если он чистосердечно признается?

– Признание полицейскому следователю не считается доказательством вины, но вам не стоит заходить так далеко в своих...

Она резко повернулась к Уайклиффу и приложила палец к губам детским жестом:

– Ш-ш-ш!

Да, слышны были звуки отпираемой двери и чей-то кашель...

– Он пришел! – Гетти прихватила поднос и заспешила прочь из комнаты.

А через минуту в комнату заглянул Гэвин Паркин.

– Ага, это вы, Уайклифф! Какой ненастный день сегодня!.. Прошу ко мне...

Он был мокрый насквозь.

– Нет! Пусть он скажет ЗДЕСЬ то, что должен сказать!

Оказывается, за его спиной возникла Гетти.

Майор медленно повернулся к ней и молча осмотрел, затем заметил:

– Вот видите, как оно бывает, Уайклифф...

Впервые Уайклифф видел откровенную вражду между ними, и в первый раз Гетти решилась на прямую атаку против брата...

В маленькой комнатке Паркина имелась такая же масляная печь. Паркин залез в буфет и подошел к столику с подносом по своему вкусу – здесь стояла бутылка виски, кувшин с водой и стаканы.

– Вы составите мне компанию?

– Спасибо, не сейчас.

Этот ответ Уайклиффа тоже стал своего рода традиционным для его визитов, и майор не преминул отметить это сардонической усмешкой. Он налил себе половину большого стакана виски и чуть капнул воды.

– Да вы присаживайтесь, Уайклифф.

Паркин опустился в свое кресло, старая обивка которого, лишенная рисунка и текстуры, давно уже приспособилась точно под форму тела своего хозяина. Он вытянул ноги к огню – брюки у него промокли до колен. Глоток виски и ритуальный вздох.

– Ну, что на этот раз вас ко мне привело?

– Думаю, вы слышали, что мы подняли яхту "Манна" и нашли тело Клемента в каюте?

– Да, я слышал. А отчего он погиб? Утонул?

– Нет, у него была проломлена голова.

Паркин поднял свой стакан и посмотрел сквозь виски на огонь, изучая чистоту напитка.

– Удар?

– Возможно. Патоанатом сообщил мне, что у Клемента было редкое строение черепа, с тонкими костями, так называемая "яичная скорлупка".

Паркин осторожно поставил свой стакан на подлокотник кресла.

– Ага! Я знал один подобный случай. Парень из нашего взвода упал с лошади во время учений и расквасил голову всмятку. Конечно, то был несчастный случай.

– С Клементом тоже мог произойти несчастный случай, но с тем же успехом это могло быть убийство по неосторожности или умышленное убийство.

Паркин покачал головой:

– Убийца вряд ли мог знать об этой особенности черепа Клемента... – Он взял свой кисет и трубку. – Будете курить?

– Нет, спасибо, не сейчас.

Майор сидел спиной к двери, а Уайклифф – боком, и заметил, что дверь слегка приоткрыта, хотя был уверен, что Паркин плотно затворил ее. Ясное дело, Гетти подслушивает.

– Я вот гадаю, не звонили ли вы Зайчику Лэйну до или после гибели Дэвида Клемента.

Паркин, спокойно набивая трубку, глянул на Уайклиффа со своей обычной легкой усмешкой, которая выражалась только в еле заметном искривлении губ.

Из коридора раздался скрип половицы, и возник вопрос – то ли Паркин не услышал звук, то ли решил не обращать внимания. Майор набил трубку и теперь приступил к процедуре раскуривания. Между затяжками он спросил:

– Зачем же вы пришли сюда сегодня утром, Уайклифф? – В вопросе этом не звучало беспокойство, одно лишь любопытство.

Уже не раз за последние дни Уайклифф чувствовал, что его слегка пугает этот громадный, непробиваемо-спокойный человек, о благополучии которого все еще заботятся какие-то люди в самых верхах, если верить Беллингсу... Разве с другим подозреваемым он стал бы разговаривать так нежно, как с майором? Теперь Уайклифф решил вступить в бой.

– Я хотел бы, чтобы вы ясно отдавали себе отчет, каково положение дел.

– О-о-о! – Майор широко раскрыл свои выпуклые глаза. – Ну-ну...

Уайклифф продолжил просительным тоном:

– В настоящее время мы не требуем от вас никаких обязательств и подписок, но я хотел бы получить ваши отпечатки пальцев, необходимые для сравнения.

– А разве в таких случаях не принято говорить "для исключения из числа подозреваемых"?

– Если вы поедете со мной на Мэллет-стрит в полицейский участок, то все дело займет пару минут, и я немедленно привезу вас назад, домой.

Паркин вынул трубку изо рта.

– Нет, Уайклифф. Я не намерен ехать ни в какой полицейский участок и не желаю пачкаться в ваших чернильных подушечках, но если вам нужны мои отпечатки, вы можете их получить. – Он вылил остатки виски из бутылки в стакан и протянул пустую бутылку Уайклиффу. – Пожалуйста, это вполне сгодится для ваших целей.. Погодите минуточку...

Он поднялся из кресла, подошел к письменному столу и взял помятый пластиковый пакет. Он уложил бутылку в пакет

– Вот так! В пакете бутылка не промокнет...

Паркин проводил его до крыльца и постоял там, наблюдая, как Уайклифф пробирается по саду до своей машины.

Усевшись за руль, Уайклифф выругался сквозь зубы. У него не было никаких иллюзий, кто выиграл в этом раунде поединка. Но поражение здесь было только моральное, а не профессиональное. И он не чувствовал разочарования. Учитывая опыт Паркина и его нордический темперамент, не приходилось рассчитывать, что он станет говорить слишком много, и в сущности, он почти ничего и не сказал. Но вот Гетти говорила! Да так много, что Уайклифф прямо-таки ощущал себя не в своей тарелке. Гетти была убеждена, что арест ее брата – дело только времени. "Скажите, а если вы арестуете кого-нибудь по этому делу, он предстанет перед судом?.. Даже в случае, если он чистосердечно признается?"

Гетти очень тревожило запятнание чести ее святого отца...

Уайклифф припарковался у старой таможни и прошел по Бир-стрит до антикварной лавки. На улице почти никого не было, а посреди мостовой скопилась огромная коричневая лужа, в том месте, где сток засорился. В лавке он передал майорскую бутылку виски Смиту. Тот был еще более рассеян и сух, чем обычно.

– Есть что-нибудь новенькое?

– Нет, сэр.

Анна Блажек сервировала столы к обеду, и Уайклифф зашел к ней в кафе. Пока он обедал, некоторые осведомленные завсегдатаи потихоньку указывали на него другим завсегдатаям, не столь осведомленным.

После обеда он вернулся в штаб-квартиру, в свой офис. Дождь все не прекращался, и даже сквозь двойные герметически закрытые рамы слышен был перестук капель по стеклу.

Вошла Дайан.

– С вами хотел повидаться мистер Беллингс. Он просил вас зайти к нему в кабинет в любой удобный момент.

Дайан была напряжена и официальна – в ответ на его утреннее поведение.

– Хорошо, я сейчас пойду к нему.

Секретарша удивленно посмотрела на него – с чего это он так покладист? А дело было в том, что Уайклифф чувствовал себя просто на грани. Он ждал и надеялся, что вскроется что-то важное еще до того, как пресса по поводу этого расследования начнет выдавать всякие гипотезы насчет возможного давления спецслужб. А ведь это рано или поздно произойдет. Какой-нибудь бойкий репортер остановит свое внимание на Паркине, проведет необходимую подготовочку и выдаст статью, которой сразу же заинтересуются джентльмены из "Интеллидженс-сервис" или...

Он прошел по главному коридору и нырнул в божественную дверь. Секретарша Беллингса подняла глаза от клавиатуры и проронила:

– Проходите, мистер Уайклифф. Мистер Беллингс ждет вас.

– О, Чарли! Как это мило с твоей стороны, что ты нашел для меня время!

Явный сарказм. Неужели кто-то уже успел шепнуть ему, что Уайклиффа прочат на его место?

Повод для разговора сразу же стал очевиден – Беллингс решил поставить его в известность о своей отставке.

– Знаешь, Чарльз, этот шанс я просто не имел права упустить! Читать лекции по криминалистике – это просто голубая мечта, которую не каждому из нас удается осуществить... К тому же и ты, и наш шеф всегда смотрели на меня как на слишком уж академичного полицейского... Ну вот я и решил подтвердить ваши догадки.

Беллингс сопровождал свои слова, как всегда, сдержанными, но выразительными движениями своих длинных, утонченных рук. Он выдерживал в своей речи точно выверенные паузы и умел в нужный момент поймать взгляд собеседника и тонко, с намеком улыбнуться. Да, он у своих студентов будет любимым преподавателем – особенно у студенток, подумал Уайклифф.

Далее Беллингс предался некоторой ностальгии с нотками самокритики, а затем в нескольких изящных фразах выразил Уайклиффу благодарность за "неоценимую поддержку и сотрудничество"...

Уайклифф посчитал это прекрасно отрепетированным спектаклем и со своей стороны отвечал так благожелательно, как только мог. В то же время он, помимо воли, оценивал офис заместителя начальника управления – ведь кабинет, если он в среду скажет "да", станет принадлежать ему, Уайклиффу. Ну что ж, все тут было примерно то же самое, как и в кабинете у самого Уайклиффа, только окна выходили на автостоянку вместо автострады, как у Уайклиффа. А за автостоянкой тянулись поля с коровами и редкими деревцами... Ну что ж, один из последних кусочков земли, не затронутой новомодными реформами. Нет, скорее не этот пейзаж действовал на Уайклиффа, а мягкий присвист плотно пригнанной двери, которая плотно захлопывалась за каждым входящим сюда...

Беллингс глядел на него так, словно ожидал ответа на невысказанный вопрос.

– Вот так, Чарльз, еще одна глава в моей жизни закончилась... Я заново все начинаю в октябре.

– Ага... Скажите, вы как-то говорили мне насчет карьеры Паркина и его репутации. А не могли бы вы рассказать мне об этом поподробнее? – сказал Уайклифф.

Лицо Беллингса окаменело. Он явно хотел отказаться, но не хотел, чтобы его обвинили в утаивании информации от коллеги по работе... Наконец он беспомощно развел руками:

– А что ты конкретно хочешь знать?

– Какой у него характер? Что он вообще за человек?

Беллингс процедил:

– Я уже говорил тебе, что все мое знакомство с Паркином состояло в совместной службе в Корее... Это всего несколько месяцев, в ранней молодости... – он сделал паузу, чтобы дать собеседнику прочувствовать весь пафос сказанного, а себе – дать время на размышление. – Я говорил, что это человек, любящий рисковать. Он не ждет, пока окажется в сложной ситуации, он словно сам такие ситуации создает. Так, во всяком случае, казалось мне и другим его сослуживцам... Никогда он не охотился и не хвалился, и все его подвиги как бы оставались незамеченными. Он о них старался не говорить, иногда даже грубо отбивался, а мне даже казалось иногда, что он стесняется дикой сущности своей натуры... – Беллингс стал играть своей дорогой шариковой ручкой (такую же получил в подарок к Рождеству и Уайклифф, но он предпочитал пользоваться обычной, дешевой...) – Казалось, его влечет вот эта вот страсть к риску, как у многих людей... Такие люди, как я потом стал думать, боятся, что их станут подвергать каким-то там испытаниям, проверкам, и чтобы самоутвердиться, они...

– Вы имеете в виду испытания, которым приходится проходить в обществе? Тогда скажите, как она вел себя в обществе своих коллег?

Снова язвительная усмешка:

– Условия, в которых мы находились, вряд ли располагали к общественной жизни... Но если подумать, что ИМЕННО вы могли иметь в виду, то могу сказать, что Паркин, несмотря на прекрасные физические данные, все-таки не был в лучшей форме. В то время он не пил и не курил, но он и не занимался спортом. Конечно, кто мог знать в то время, что станется с каждым из нас...

Конечно, Беллингс был не в восторге от того, что Уайклифф раскрыл таким образом пристрастие Паркина к азартным играм и одновременно – его близость с Беллингсом.

Уайклифф стал снова рыться в папке дела. Ведь зачастую случалось так, что в пухлом разросшемся деле выявляются обстоятельства, которые заставляют по-новому взглянуть на старые показания...

Позвонил Смит и сообщил в своей обычной манере – смесь удовлетворения и сожаления:

– Я обнаружил набор отпечатков, которые совпадают с теми, которые вы мне принесли на бутылке.... Звоню вам из антикварного магазина, и собираюсь еще раз все проверить. Дело в том, что отпечатки обнаружены на нижней стороне сиденья в туалете на первом этаже – указательный, средний и безымянный.

Уайклифф издал тяжелый вздох. Это был полный провал, потому что в таком месте отпечатки пальцев Паркина могли быть оставлены в любой момент. И все-таки это был добрый знак – как оливковая ветвь, которую доставил голубь в клюве на Ноев Ковчег, возвестив о близости земли.

Уайклифф снова занялся своей папкой, и в частности, его внимание привлекли фотографии, помеченные серийными номерами: это были снимки, сделанные Смитом в комнате Джозефа после того, как оттуда убрали тело. Здесь все детали были строго на своих местах, и сами фото выглядели готовыми отчетами, не требующими дополнительного объяснения.

Кровать Джозефа – вот она, узкая холостяцкая софа... Даже на фото она выглядит убого. Над кроватью Джозеф хранил свои книги альбомы марок; на многих можно было разобрать названия. На другом снимке был письменный стол – раскрытый альбом, раскрытый на странице, обозначенной аккуратным курсивом: "Гватемала, 1987г.". Вот и все его хобби – пинцет, лупа, перфоратор, и несколько марок в полиэтиленовой оболочке. Кроме того, здесь была китайская пепельница и его трубка, лежащая рядом альбомом. И еще подставка для карандашей со старомодными карандашами и фломастерами для начертания заголовков на страницах.

Уайклифф обратил внимание на другую часть кабинета Джозефа – а именно, на ту часть стены, где выставлена была коллекция трубок. Интересно, может ли выбор тех или иных трубок характеризовать человека? Возможно, помимо его сухой, коммерческой стороны жизни имелась и эта, артистически-утонченная? Паркин тоже предпочитает трубки с длинным мундштуком, но у его трубок и раструб пошире, туда вмещается больше табака для продления удовольствия... То же самое, что и самого Уайклиффа. А как насчет Зайчика Лэйна? Нет, Лэйну нравятся трубки с коротким мундштуком и низеньким раструбом, какие курят удачливые торговцы... Странно...

Звенькнул внутренний телефон, и Уайклифф нажал кнопку.

– Вас хочет видеть сержант Керси, сэр.

– Впустите его.

Вошел Керси, глянул на фотографии на столе и бросил с усмешкой:

– Типичный английский интерьер двадцатого века, работа школы Смита... Я угадал?

– Ты что-нибудь новенькое нашел?

– Кое-что. Констебль Эдвардс, который проводил опрос соседей, только что сообщил мне это. Не знаю, помните ли вы, но на Догс-Лег-Лейн, с правой стороны, прямо перед поворотом, есть такой дом с низеньким окошком, почти на уровне мостовой. Там с незапамятных времен живет чета неких Поутов, и вечером в субботу от проливного дождя вода стала проникать прямо им на кухню! Дело в том, что сточный люк засорился, и старику Поуту пришлось выйти наружу и прочистить его, а именно в этот момент мимо проходил Паркин.