Текст книги "Улыбка ангела"

Автор книги: Триш Уайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Триш Уайли
Улыбка ангела

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Добро пожаловать домой.

Откинув голову назад и растянув губы в улыбке, Колин Маккенна смотрела на Эймона Мерфи, который стоял у кабинета, прислонившись к косяку. Ее голос звучал спокойно. Хотя бы нейтрального отношения он заслуживает, вернувшись в родной дом спустя пятнадцать лет.

Похоже, он ничуть не изменился. Как и раньше, привлекателен до неприличия и способен подавлять только одним своим присутствием ну, может, еще размерами. И ее губы так же сохнут, а мышцы живота судорожно и беспорядочно сжимаются. И хотя все это уже было, это не справедливо.

Неужели и в тридцать лет ее будут мучить воспоминания безответной любви пятнадцатилетней девочки? Наверное, да. По крайней мере до тех пор, пока она чувствует себя (да и, наверное, выглядит) выжатым пакетиком для чая, в то время как на Эймоне ослепительно чистые ботинки, темно-синие джинсы с заниженной талией и толстый свитер цвета темного шоколада, который больше подчеркивает ширину плеч, чем скрывает ее.

Следующие несколько секунд ее лицо подверглось тщательному осмотру карими глазами в обрамлении густых темных ресниц, и в них мелькнула искорка узнавания.

– Колин Маккенна. – Уголки его чувственно изогнутых губ приподнялись в подобие улыбки. – Ты выросла.

– Такое, знаешь, случается.

Она чуть откинулась на спинку старинного стула. Ее располневшая фигура все еще была скрыта огромным столом, и это позволило ей без смущения изучать его лицо и фигуру.

Густые волосы, темными волнами спадающие на шею, к которым ей всегда хотелось притронуться. Такой же высокий, как в юности, но мальчишеская худоба трансформировалась в мускулистое поджарое тело.

Святой боже.

Он что, с возрастом только хорошеет? Как вино, чей вкус с годами становится только лучше? Которое, впрочем, в ее положении сейчас противопоказано, и, в общем-то, ее бюджет не позволяет этой роскоши. К тому же не факт, что ей хватит одного бокала, чтобы забыть обо всех проблемах, которые свалились на нее в последнее время.

Эймон оторвал от нее свой взгляд и осмотрел царивший здесь хаос. Колин внутренне поежилась.

Почему, зная о его приезде, она не навела в офисе хотя бы подобие порядка? – мысленно простонала она.

Может, потому, что этот косметический ремонт не скроет той ужасной правды, которую она должна сказать ему, раз уж он приехал?

Она прочистила горло и вернулась к более насущным делам.

– Извини, что мы не задержали похороны до того, как ты приехал, Эймон. Мне действительно очень жаль. Я знаю, как ты хотел приехать.

Эймон пожал плечами и глухо сказал:

– Колин, я никого не виню. Даже если бы вы знали, где я находился в тот момент, вы бы не смогли со мной связаться, потому что в тех местах нет телефонной связи.

Колин тем не менее чувствовала себя виноватой. Но что еще можно сказать? Ей вспомнились похороны родителей и неловкое молчание, когда люди, подойдя к ней, пытались найти слова утешения. Когда они их находили, становилось только хуже. Тогда она порывалась сказать, что слова излишни и она будет благодарна объятию или даже пожатию руки.

Но обнять Эймона? Пожать ему руку еще куда ни шло. Может быть.

– Еще одно захватывающее приключение? – вместо этого спросила она.

– Что-то в этом роде.

Она кивнула. Что ж, видимо, он абсолютно не изменился. Вот и говорит он по-прежнему сжато и лаконично.

Когда она была девочкой, ее романтические мечты были связаны с тем, как ей удастся стать той единственной, кто избавит его от сдержанности и отстраненности, которые были, наверное, главными чертами его характера, и заставит его глаза сиять, а губы улыбаться. Она могла мечтать об этом, потому что рядом с ней он забывал о своей задумчивости, заразительно смеялся, поддразнивал ее, ерошил волосы.

Какой же наивной девочкой она тогда была! Разве мог восемнадцатилетний юноша, всю жизнь проведший в небольшой деревне, мечтать о ней, когда весь мир лежал у его ног? Не мог. Поэтому он уехал, а она осталась. Жизнь сделала все остальное: она уже давно не мечтает.

Эймон обошел кабинет по периметру, заглядывая на полки шкафов, занимающих три стены из четырех, остановившись у последнего.

– Похоже, отец не часто появлялся здесь в последнее время. Никак не думал, что найду такой бардак.

Его слова, в отличие от его отчетливого американского акцента, не сразу дошли до ее сознания. Когда это произошло, ее спина автоматически выпрямилась.

– Ты не прав, обвиняя Деклана. Второй сердечный приступ окончательно подорвал его здоровье. Если бы ты видел, в каком состоянии он находился, ты не был бы так к нему суров.

Эймон обратил на нее свой бесстрастный взгляд и произнес:

– Это место было его радостью и гордостью. Должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы он так забросил дела.

– Значит, два сердечных приступа – это событие ординарное?

Его глаза сузились, но он промолчал.

В глубине души Колин знала, что защищает больше не Деклана, а себя. Ведь это ее вина в том, что Эймон видит этот упадок. Она решила сменить тему:

– Ты надолго?

– Зависит от обстоятельств.

– Но хотя бы на ночь останешься?

– Хотя бы на ночь останусь.

– Как и прежде, слова из тебя нужно клещами тащить, – не удержалась она от улыбки. Ее голубые глаза потеплели.

За свою откровенность она была вознаграждена заразительным мужским смехом.

– А я-то думал, что это из тебя слова нужно было клещами тащить.

– Уже нет.

– Я заметил.

Когда Эймон смотрел на нее, его глаза поблескивали. Ее сердце мгновенно затрепетало. Ну нет, она не позволит своим глупым девичьим мечтам вернуться! У нее и без него проблем хватает.

За окном раздался цокот копыт по вымощенной булыжником дорожке. Эймон оттолкнулся от шкафа, подошел к окну и выглянул во двор.

Солнечные лучи осветили его фигуру. Помимо своей воли Колин подошла и остановилась за его спиной.

Мимо окна прошли две лошади. Колин проводила их профессиональным взглядом, любуясь их грацией, отмечая плавный шаг и чистоту линий. Коннозаводческая ферма «Инисфри Стад», может, переживает не лучшие времена, но это не относится к лошадям топ-класса. Ее единственная гордость.

– Тебе по-прежнему неприятно их видеть?

Его ресницы дрогнули. Не повернув головы, он ответил:

– Скажем, желание бежать вниз и угостить их чем-нибудь у меня вряд ли возникнет.

Колин вдруг почувствовала исходящий от него мужской магнетизм. Так близко к нему она стояла впервые за столько лет. Привыкшая к запаху лошади, она ясно ощутила его мускусный, горьковато-сладкий аромат, словно попробовала его на вкус.

– Самое большое разочарование отца.

Его слова застигли ее врасплох, и несколько секунд она стояла, чуть приоткрыв рот от удивления, затем сказала:

– Не глупи, Эймон. Какое же ты разочарование? Если тебе не нравятся лошади, тут уж ничего не поделаешь.

– Но я должен их любить. Мое воспитание, наследственность – все за то, чтобы я любил лошадей, но...

– Не каждый сходит с ума по лошадям, как...

– Как ты?

Колин улыбнулась.

– Я хотела сказать, как твой отец. Но я тоже. Я не могу представить свою жизнь без них.

– Отец не понимал меня. Поэтому тебе также не понять.

Колин смешалась.

Она-то здесь при чем?

Эймон обернулся, и она не успела отодвинуться. Его рука скользнула по ее животу. Он нахмурился и посмотрел вниз. Затем его голова резко дернулась вверх. В его широко раскрытых глазах она прочла изумление.

– Все в порядке, – она печально улыбнулась. – Это не твоя вина. Я все еще привыкаю, что занимаю немного больше места, чем обычно.

– Я не знал.

Она вдруг смутилась собственным положением. Вообще-то раньше она мечтала об этом, но только если бы Эймон был тому причиной. А теперь она стояла под его изучающим взглядом. Кровь теплой волной прильнула к ее щекам.

– Откуда тебе было знать? Объявлений в газету я не давала. Тем более в монгольскую или где ты там был.

– В Перу.

– Перу, значит, Перу. – Она положила руку на поясницу и отступила на шаг к столу.

– Не знал, что ты замужем.

– Женщине не обязательно быть замужем, чтобы оказаться в таком положении. Раздел «Физиология человека» учебника по биологии может это подтвердить. Если хочешь, могу дать почитать.

Эймон проигнорировал ее сарказм.

– Значит, ты не замужем, – словно она только что сказала обратное, повторил он.

– Нет. – Она опустилась на стул, который протестующе скрипнул под ее весом.

– Значит, обручена?

Она помахала руками у лица.

– Колец, как ты видишь, нет. Выводы делай сам.

– Тогда скоро состоится? – уточнил он.

Колин сделала аккуратную стопочку бумаг, положила их в папку и, не скрывая, что ее позабавило его предположение, сказала:

– Нет. С отцом ребенка у меня ничего не вышло, хотя я старалась. Поэтому сейчас нас только двое. – Она посмотрела на него. – Признаться, не ожидала, что ты так старомоден.

– В том, что у ребенка должно быть два родителя, – да.

– В моем случае у него буду только я.

Эймон смотрел на нее и молчал бесконечно долго. Затем, словно не сумев справиться со своим любопытством, поинтересовался:

– Что произошло?

Вопрос закономерный и на первый взгляд простой. Но только на первый и до тех пор, пока Эймон не узнает о том, что ее ответ затрагивает и его. Или о том, что это значило для его отца.

Она никогда не простит себе этой ошибки. Да, так думать грешно, но благодарение богу, что отец Эймона умер. Правда, это не облегчает ее задачи сказать ему правду.

Ореховые глаза Эймона смотрели на нее почти с нежностью. Так, как она хотела, чтобы он посмотрел на нее хотя бы раз, когда ей было пятнадцать.

Нет, она не может сказать ему. Не сейчас. Она скажет, но только не сегодня. Позже.

– Произошло непоправимое.

Это был не совсем ответ на его вопрос, но Эймон понял.

– Мне жаль это слышать.

Но и вполовину не так, как мне.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда Эймон вернулся в Килидаф, деревню, которая когда-то была его домом, он не знал, чего ждет от своего возращения.

Того, что Колин МакКенна когда-нибудь подрастет, следовало ожидать, но вот как она повзрослела. Он вспомнил худенькую девочку, которая следовала за ним на ферме по пятам, куда бы он ни шел. Тогда она больше напоминала мальчика и носила неизменные джинсы или, иногда, брюки для верховой езды и всегда запачканные ботинки. Ее сопровождал то один пони, то другой и какая-нибудь добродушная дворняга. Он вспоминал о ней редко, а если такое случалось, думал о ней не иначе как о ребенке, чьи волосы приятно взлохматить.

Вряд ли он отважится взлохматить ее волосы сейчас.

Когда он ехал по знакомым, но давно забытым местам, воспоминания оживали в его памяти. В основном они были не самыми счастливыми, но по истечении стольких лет о некоторых из них было вспоминать одновременно и больно и радостно. Когда же он зашел в офис, то почти подсознательно ожидал увидеть за столом отца, умом понимая, что это невозможно. Какая-то часть его души все еще не верила, что все кончено, и призрак прошлого, демон прошлого остался с ним, а не покинул этот мир вместе с усопшим.

Для него стало неожиданностью увидеть в офисе отца женщину. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы узнать в повзрослевшей и похорошевшей женщине Колин. Еще большей неожиданностью для него стала ее беременность. Ее округлившаяся фигура была столь женственна, а сама она выглядела такой цветущей и восхитительно привлекательной, что ему стоило большого труда отвести от нее взгляд.

То, что отец ребенка ее бросил, вызвало в его душе бурю негодования. Эймон и сам не знал, почему он так остро отреагировал на эту новость. Может, потому, что ему было бы приятно уехать отсюда, зная, что люди, которые окружали его в не самом счастливом детстве, счастливы.

В отличие от него.

Он ехал домой, надеясь, что с Колин все в порядке и он сможет уехать, оставив вести дела фермы ей, если она того захочет. Но выходило, что скоро этим она будет заниматься не в состоянии. Это заставило его задуматься, как ему лучше поступить. Похоже, его краткосрочный визит грозит затянуться. Неизвестно почему, но его волновало, как Колин будет жить после рождения ребенка. Сможет ли она справиться с этим одна?

Эймон глубоко вдохнул.

Проклятье! Все-таки почему его это так заботит? В конце концов, Колин – взрослая женщина и сама способна позаботиться о себе. Ему ни к чему усложнять свою жизнь.

В борьбе со сном после смены часовых поясов он принял душ, поел, побродил по старому большому фермерскому дому, зная, что чем скорее его организм начнет жить по местному времени, тем лучше.

Когда стало темнеть, он вышел на задний двор и увидел Колин, исчезающую в дверях конюшни. Перед собой она толкала огромную тачку.

В два прыжка он преодолел весь двор и настиг ее у открытого стойла.

– Какого черта ты здесь делаешь?

При звуках его сурового голоса ее голова резко дернулась вверх. Лошадь рядом с ней занервничала.

– А на что это похоже? – успокаивающе похлопывая ее по шее, спросила она. – На танец живота?

Эймон нахмурился.

– Разве, кроме тебя, нет больше никого, кто бы выполнил эту работу? – нахмурившись, спросил Эймон, не разделяя ее шутки.

– Мне помогают две девушки, но к этому времени они уходят, поэтому этим занимаюсь я.

– Одна?

– А что тут такого? – удивилась Колин. – Я беременная, а не инвалид. К тому же мне полезно двигаться.

– Но не катить тяжеленную тачку.

– Тебе об этом сказали недавно, забыв сообщить мне?

– Просто здравый смысл.

Лошадь успокоилась и потянулась к нему.

Эймон засунул руки в карманы, расставил ноги, словно готовясь отразить атаку.

Колин рассмеялась.

– Если я скажу, что Боб не кусается, я совру. Но если ты будешь держать руки в карманах, он подумает, что у тебя там еда.

Эймон вытащил руки и протянул руки лошади ладонями вверх. Боб обнюхал их и, убедившись, что они ничем вкусным не пахнут, потерял к нему интерес.

Колин подцепила вилами грязные опилки и положила их в тачку, стоящую поперек двери.

– Боб, назад, – негромко сказала она.

Лошадь подчинилась ее уверенному и спокойному голосу.

– Я скоро закончу, – не прекращая работать, обратилась она к Эймону.

– Мне не нравится, что в своем положении ты занимаешься тяжелым трудом.

– Благодарю за заботу, но я ведь еще жива? И вряд ли сегодня рассыплюсь.

– Ты всегда так упряма?

Колин прикрыла пол опилками и посмотрела на него, изогнув бровь:

– А что, ты забыл?

– Вот чего я не забыл, так это того, что раньше ты была как иголка в заднице.

– И такое было, – перебила она его и рассмеялась.

Он вытащил тачку в проход. Прежде чем выйти из стойла, Колин ласково потрепала коня по шее.

– Если уж я не могу заставить тебя бросить это занятие, тогда я буду толкать тачку.

Он едва не улыбнулся, заметив, как при этих словах ее подбородок задрался кверху, а глаза ярко блеснули.

– Спасибо, конечно, но я могу справиться с этим сама.

– Верю. Но все же давай поторопимся. Что-то прохладно здесь.

– Да, не так, как на Борнео.

– В Перу, – поправил Эймон, толкая тачку и не сумев удержаться от улыбки.

Дойдя до следующего стойла, Колин открыла дверь и велела:

– Назад, Мэг.

Кобыла отступила.

Эймон развернул тележку поперек и заметил:

– Даже не верится, что они тебя слушаются.

– Знают, кто здесь хозяин.

– Надеюсь, ты понимаешь, как это рискованно в твоем положении, – сказал он, наблюдая за ней и перемещениями лошади.

– Работа с лошадьми всегда несет некоторый риск и не зависит от моего положения.

Это он знал по своему опыту. Когда его мать неудачно упала с лошади, ему было десять лет. Это был первый раз, когда она сидела верхом. Он стал и последним. Ему еще не исполнилось и пятнадцати, как она уехала, так и не сумев полюбить лошадей, как того хотелось ее мужу. Воспоминание воскресило старую боль. Чтобы заглушить ее, он спросил:

– На ферме кроме тебя еще кто-нибудь живет?

– После того, как ушел конюх-иностранец, нет. Девушки предпочитают жить в городе, поближе к магазинам и барам.

– Значит, постоянно здесь живешь только ты? – уточнил Эймон.

Колин хмыкнула.

– И это значит, что, если с тобой что-нибудь случится, тебе некому будет помочь?

– Примерно так.

Она забросила последнюю кучу в тачку и облокотилась на вилы. От нее не укрылись нахмуренный лоб и недовольство, написанное на его лице. На ее губах заиграла улыбка, и она покачала головой.

– Может, там, где ты был, о телефонной связи не слышали, но здесь она есть. – Она вытащила мобильный телефон и продемонстрировала ему аппарат. – Так что успокойся и прекрати вести себя как заботливая наседка. Я уже давно не цыпленок.

– В любом случае, пока я здесь, я тебе помогу.

– Хочешь стать моим ангелом-хранителем?

– На время, – коротко кивнул он.

Такого ответа Колин ожидала меньше всего. На секунду на ее лице отразилось недоверие.

Эймон широко и искренне улыбнулся. В первый раз за несколько лет.

Заметив ее пристальный взгляд, устремленный в одну точку повыше его головы, он взглянул наверх и спросил:

– Что?

– Жду, когда же над твоей головой вспыхнет нимб, – серьезно ответила она, с трудом удерживаясь от улыбки.

Громкий веселый смех был ее наградой.

Колин ослепительно ему улыбнулась.

– Ну, ангел-хранитель, толкай тележку.

С его лица не сходила улыбка все время, пока они не закончили работу. Глядя, как ловко она справляется, несмотря на выступающий живот, Эймон сравнил ее с женщинами, которым он назначал свидания в Нью-Йорке – отправной точке его путешествий, городе, в котором он жил и работал.

Колин словно была с другой планеты. Нью-йоркские женщины носили облегающие платья, делали безупречный макияж и знали, как понравиться мужчинам. Красивые, холеные, уверенные в себе. И искусственные.

Колин была настоящая. На ее щеках горел выступивший от мороза и физического труда румянец; ее волосы были собраны в хвостик, из которого выбилось несколько светлых прядей. Ее лицо не носило следов макияжа, но оно и не требовало лишних красок. Ее ясные голубые глаза блестели, а губы, покрасневшие от беспрестанного покусывания маленькими белыми зубками, помимо воли привлекали его внимание.

Теперь он и сам убедился, что молва не врет, приписывая беременным женщинам некий шарм и красоту. Подводя итог, можно сказать, что он еще никогда не встречал настолько красивую женщину, как Колин Маккенна. И если бы она не жила в удаленном уголке Ирландии, а он не проводил свою жизнь, мотаясь по свету или работая в Нью-Йорке, он бы не смог отказать себе в удовольствии пригласить ее на свидание.

И если бы она не являлась практически членом его семьи.

Правда, это не объясняет, почему он вызвался ей помогать. Он ведь уже успел убедиться, что беременность никак не повлияла на ее самостоятельность и сноровку, с которой она грузила навоз в тачку. Может, дают о себе знать гены, которые велят мужчине заботиться о беременной женщине? Но почему раньше они молчали? Конечно, он не натыкался на беременных женщин на каждом шагу, но и нельзя сказать, что они ему совсем уж не встречались. А вот желания помочь им у него не возникало. То есть, разумеется, если бы он ездил в общественном транспорте, он бы уступал им место или открывал перед ними дверь, но откуда вдруг это желание защитить одну определенную женщину по имени Колин МакКенна?

Хотя, может, это не имеет ничего общего с ее привлекательностью и это странное желание просто вызвано чувством вины, которое не покидает его с той секунды, как он переступил порог родного дома?

– Если будешь продолжать в том же духе, рискуешь заполучить головную боль.

– Не понял. – Он недоуменно посмотрел на нее.

– Должно быть, проблема, над которой ты только что ломал голову, и впрямь так сложна. Ты так сильно наморщил лоб, – с мягкой улыбкой пояснила Колин.

Это высказывание застало его врасплох. Давненько он не слышал от людей, чтобы они говорили то, что думают. В кругу, в котором он теперь вращался, откровенность была не в почете.

Колин негромко рассмеялась.

– Что с тобой? Неужели мне удалось тебя смутить?

– Представь себе, – кивнул Эймон.

– Это твоя вина, – заявила она, вытирая пот со лба.

– Вот как?

– Да.

Она зашла в следующее стойло и легонько стукнула лошадь по груди, заставляя ту отступить на шаг. Только после этого она развила свою мысль дальше:

– Ты такой замкнутый, что в твоем присутствии люди поневоле начинают бояться говорить и если уж говорят, то в основном по делу.

– К твоему сведению, я общаюсь с людьми каждый день. Работа у меня такая.

– А кроме работы?

Эймон задумался. Действительно, когда в последний раз он болтал с кем-нибудь ни о чем, просто так?

– Эй, – окликнула она его, выглядывая из стойла. – Ты совсем мне не помогаешь. Ты только думаешь, что помогаешь.

Он толкнул тачку дальше.

Колин молча работала.

Эймон был вынужден признаться, что Колин пробудила в нем любопытство. Интересно, она на самом деле так независима и уверена в себе или только хочет казаться таковой? У него было странное предчувствие, что ларчик, в котором она прячет свои секреты, не так-то просто открыть. Хорошо, что ему нравится разгадывать загадки. Вообще-то, он не планировал оставаться в Ирландии надолго, но ради этого он может пересмотреть свои планы. Потому что Колин беременна. И это делает ее для него недоступной.