Текст книги "Испорченный союз (ЛП)"

Автор книги: Трейси Лоррейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, – вздыхаю я, откуда-то находя в себе силы и вырываясь из объятий Брэда.

Я не перестаю двигаться, пока не сталкиваюсь со стеной.

К этому времени она уже сидит, откидывая с лица свои дикие вьющиеся волосы, и смотрит на меня, почти такая же растерянная и шокированная, как и я.

– Б-Брианна? – выдавливает она из себя в полном неверии.

– Нет, – повторяю я. – Нет.

Она смотрит на меня еще несколько секунд, прежде чем ее шок перерастает в нечто совсем другое.

В гнев.

Он такой сильный, такой мощный, что, я уверена, от него по воздуху пробегает холодок.

– Какого хрена ты делаешь с моей дочерью? – бросает она Брэду с чистой ненавистью в голосе.

На мгновение я почти горжусь тем, как яростно она говорит. В прошлом я считала свою мать исключительно слабой. Хрупкой, жалкой и легко ведомой.

Возможно, морщины на ее лице – не единственное изменение с тех пор, как я видела ее в последний раз.

– Я привел ее для тебя, милая. Я знаю, как сильно ты по ней скучала.

Весь воздух вырывается из моих легких, когда я наблюдаю, как Брэд – мужчина, с которым я трахаюсь уже несколько месяцев, – движется к моей матери и берет ее руку в свою.

Ее гнев ничуть не смущает его.

Вместо этого он поднимает свободную руку, чтобы смахнуть с ее щеки локон – точно так же, как он сделал это со мной в другой комнате, – а затем сжимает ее челюсть.

– Я просто хочу сделать тебя счастливой, mi amor. (пер. с исп.: моя любовь)

6

НИКО

– НИКО, – рычит Тоби, наваливаясь всем весом на дверь спальни, пытаясь протиснуться внутрь. – Перестань быть таким гребаным слабаком, – ворчит он, прежде чем попробовать снова.

Дверь дребезжит, комод, который я придвинул к ней, как слабак, в котором он меня обвиняет, сдвигается вперед на дюйм.

Я знал, что это не будет надежным планом, когда запирался здесь. Но я подумал, что это может оказаться достаточно серьезным испытанием, чтобы заставить его отказаться от этой идеи. Если мне повезет.

Очевидно, я недооценил упорство моего лучшего друга, потому что сегодня утром он занимался этим чертовски долго.

– Я не позволю тебе испортить все еще больше, чем это уже есть. У тебя гребаный экзамен.

Он снова врезается в дверь, рыча то ли от боли, то ли от напряжения, я не уверен.

Комод сдвигается дальше от двери, позволяя Тоби просунуть руку внутрь и каким-то образом протолкнуть его еще дальше, пока он не проскользнул в комнату вместе со мной.

Его грудь вздымается, волосы растрепаны, школьная форма растрепана, когда он стоит, затаив дыхание, и свирепо смотрит на меня.

– Ты придурок, – бормочу я со своего места на краю кровати Брианны, одетый в те же боксеры, в которых был уже несколько дней.

– И от тебя чертовски воняет. Она разозлится, когда придет домой и обнаружит, что запах твоего пота пропитал каждый дюйм этого места.

Мои губы сжимаются в тонкую линию при мысли о том, что она никогда сюда не вернется.

Прошло четыре дня. Четыре гребаных дня, и никто не нашел ничего, что могло бы быть использовано.

Тоби и Тео проверили ее через все системы, которые у них есть, и они уверены, что она все еще в стране.

Как бы это ни обнадеживало, с каждым прошедшим днем боль и отчаяние становились только сильнее, и я тону совершенно по-новому.

Я думал, что горе в те дни после потери отца было невыносимым. Но, по крайней мере, я знал, что исход этого был окончательным.

Сейчас так много неизвестных, что я не знаю, куда идти.

Жива ли она? Страдает ли она?

И если она все еще дышит, ненавидит ли она меня сейчас еще больше, чем когда-либо, потому что я не защитил ее? Потому что я не пришел за ней?

– Прекрати это. Просто, черт возьми, прекрати это, – требует Тоби, перетаскивая комод Брианны на место, прежде чем распахнуть окно и выйти из комнаты.

Когда он возвращается, в руках у него стопка чистой одежды, сверху лежит моя сумка для стирки.

– Иди и разберись со своим дерьмом, Нико. Не позволяй этим ублюдкам думать, что они побеждают.

– Так и есть, – шиплю я. – Они отняли у меня слишком много. – Я ненавижу, насколько уязвимым кажусь, но ничего не могу с этим поделать. Я чертовски сломлен.

– Мы этого не знаем. Возможно, она ждет, когда ты найдешь ее прямо сейчас.

– Тогда ей нужно сказать нам, где она, черт возьми, находится.

– Это случится. Мы вернем ее, – уверенно заявляет он.

Я вздыхаю, опустив голову в знак поражения.

Это было ошибкой, потому что зловоние, о котором он упомянул, когда впервые вошел, ударяет мне в нос, и я стону от отвращения.

Передо мной появляется стопка одежды в его руках.

– И, черт возьми, побрейся. Это тебе не идет.

Я поднимаю глаза, пристально смотрю на него, желая, чтобы он просто съебал в школу без меня, как делал каждый день на этой неделе.

Ну и что, что у нас сегодня утром экзамен?

Какой, блядь, смысл, когда все рушится вокруг меня? Что, блядь, хорошего может принести пара пятерок?

Но, несмотря на эти мысли, крутящиеся в моей голове, мое тело не подчиняется мозгу, и я оказываюсь на ногах и бреду через квартиру Брианны в ее ванную.

Захлопываю за собой дверь, звук ее удара эхом разносится по тихой квартире, когда я бросаю одежду на стойку и отворачиваюсь, чтобы отлить.

Поднимаясь, я упираюсь свободной рукой в стену перед собой и опускаю голову в знак поражения.

Водка, которую я пил как воду последние пару дней, заставляет меня бешено дрожать. Я не в том состоянии, чтобы идти в школу сдавать экзамен. Но я не думаю, что у меня есть выбор.

Думаю, мне просто нужно молиться о чуде. Не то чтобы мне с ними особенно везло в последнее время.

Я думал, что согласие Брианны быть моей в прошлую пятницу вечером было началом перемен для меня, а не началом того, что все стало еще более хреновым.

Джейд разрывает мой телефон с тех пор, как я не появился на нашем учебном сеансе в понедельник вечером. Она хочет поговорить, хочет выслушать мое признание в том, что я снова облажался и потерял лучшее, что было в моей жизни. Но я не могу этого сделать.

Рассказав об этом, вы сделаете это еще более реальным, чем кажется прямо сейчас.

– Черт, – рявкаю я, отодвигаясь и отталкиваясь от стены.

Я подхожу к раковине и несколько секунд смотрю на фарфор. Я бывал здесь несколько раз за последние несколько дней, с тех пор как решил переехать, но ни разу не взглянул на себя.

Я не мог.

Я знал, что все, что я увижу, глядя на себя, – это человека, который потерял все, и я не мог смириться с тем, что увижу это так же, как и чувствую.

Я делаю глубокий вдох и поднимаю голову.

Горький смешок срывается с моих губ, когда я замечаю темные синяки вокруг глаз. Большая часть воспоминаний о прошлых выходных исчезла, остались только усталость и опустошение последних нескольких дней.

С моим бледным цветом лица и сомнительными зачатками бороды, покрывающей подбородок, я выгляжу так, будто постарел лет на двадцать за четыре дня. Тоби прав. Выглядит не очень, но—

– АРГХ, – рычу я и с размаху бью кулаком в зеркало перед собой, с болезненным восхищением наблюдая, как оно разбивается вдребезги. Стекло тут же раздирает мне костяшки пальцев, и кровь струйками стекает по осколкам.

– Нико, – зовет обеспокоенный женский голос с другой стороны двери.

На секунду, самую короткую гребаную секунду, я думаю, что это она. Моя сирена.

Но затем дверь распахивается, и вместо моей чертовски горячей девушки на пороге стоит моя сестра, выглядящая совершенно разбитой.

Видя ее боль, я только усугубляю свою.

Она любит Брианну как сестру, которой у нее никогда не было. Я знал это и до этой ситуации, но теперь это стало еще очевиднее, ведь она снова страдает со мной рядом.

Единственная разница в том, что на этот раз я не отгораживаюсь от нее.

Я научился на своих ошибках, по крайней мере на некоторых из них, после отца.

Я разговаривал с Калли каждый день на этой неделе, несмотря на то, что запирался в этой квартире. Хотя, глядя на нее сейчас, я не уверен, что это действительно так уж сильно помогло.

Ее взгляд отрывается от моего, чтобы оценить разрушения, которые я причинил, прежде чем опуститься с моей руки на кисть, с которой, несомненно, на пол капает кровь.

– Сядь, – требует она, указывая на унитаз.

Я двигаюсь на автопилоте, опускаю крышку, а затем и свою задницу.

Не говоря больше ни слова, она открывает шкафчик под раковиной и появляется через две секунды с аптечкой первой помощи.

– Все в порядке, Кэл. Я просто—

Она пронзает меня взглядом, который немедленно обрывает мои слова.

– Ты проводила слишком много времени с Деймоном, – бормочу я, когда она открывает коробку и достает то, что ей нужно.

– Этот взгляд? Это не влияние Деймона. Это влияние Стеллы и Эмми. Как и мой правый хук, если хочешь проверить и это.

Она опускается на колени рядом со мной, кладет мою руку мне на бедро и нежно начинает протирать костяшки пальцев салфеткой.

Я резко вдыхаю, когда это обжигает.

– Не будь слабаком, братишка, – дразнит она, пытаясь поднять настроение.

– Почему ты здесь? – Я сожалею о словах в ту же секунду, как они слетают с моего языка.

Но когда она поднимает на меня взгляд, в ее глазах нет боли. Или, по крайней мере, той, которую я причинил. Гребаные итальянцы, однако…

– Мы подумали, что Тоби может понадобиться поддержка, – признается она.

Я киваю, не в силах придумать ответ на это.

– Я перевяжу это после того, как ты примешь душ. Кажется бессмысленным делать это сейчас.

Она откидывается на пятки и просто наблюдает за мной, пока я сижу, ссутулившись, на унитазе.

– Я знаю, что это больно, Нико. Поверь мне, знаю. Но мир все еще вращается за пределами этой квартиры. И когда мы вернем ее, она не захочет этого видеть. Она хочет видеть тебя сильным, сражающимся за нее. Не разваливающимся на части.

– Я знаю, – тихо признаюсь я. – Я… Я просто не знаю, как.

– У меня нет волшебного ответа на этот вопрос. Тебе просто нужно откопать немного той внутренней силы, которую ты таишь внутри, и использовать ее. Перестань сосредотачиваться на настоящем и подумай о будущем, когда она снова окажется в твоих объятиях.

– Но что, если—

– Не вариант, Нико. Где бы она ни была, она не откажется от борьбы. Ни ради тебя, ни ради Джоди. Ни ради кого из нас. Просто посмотри на прошлые выходные. Это были не действия слабого человека. Она справится, брат. И она рассчитывает на то, что ты тоже сможешь.

Она поднимается на ноги, пока я обдумываю ее совет. Я даже не понимаю, что она делает, пока мягкое жужжание не наполняет воздух вокруг меня.

Я вздрагиваю, когда бритва прижимается к моей шее.

– Кэл…

– Я мало чем могу помочь, Нико. Но мне нужно что-то сделать. Так что мы приведем тебя в порядок и отвезем в школу. Ты сдашь экзамен, потому что так хотел папа, а потом мы проведем выходные, делая все возможное, чтобы найти ее. Кроме того, ты подрался с зеркалом, так что, вероятно, будешь выглядеть еще хуже, если попытаешься сделать это вслепую.

Не в силах спорить, я сижу, пока она работает над беспорядком на моем лице.

Закончив, она приказывает мне принять душ, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь.

Зная, что один из них просто ворвется обратно и сам затащит меня в душ, я поднимаюсь на ноги и стягиваю боксеры с ног.

Я стону от восторга, когда вода впервые попадает мне на плечи. Я даже не замечал, что вода холодная, пока она не начала нагреваться.

Не думая ни о чем за пределами этого маленького, душного помещения, я сосредоточиваюсь на том, что мне нужно сделать – помыться, пока от меня не перестанет пахнуть как от бродяги. И когда я выхожу, то, признаться, чувствую себя немного лучше.

Это ни в коем случае ничего не исправило, но я уже не чувствую, что тону так сильно.

Я натягиваю форму, надеясь, что она подействует как своего рода броня, прежде чем открыть дверь и выяснить, о ком говорила Калли, когда упоминала о подкреплении ранее.

Сильный аромат кофе – первое, что поражает меня, прежде чем разговор, который продолжался, резко обрывается, когда я подхожу ближе.

– Черт возьми, Нико на самом деле был под этой бородой, – дразнится Тоби, в то время как Алекс и Калли изучают меня так, словно я вот-вот взорвусь или что-то в этом роде.

– Можно мне одну? – Спрашиваю я, указывая на кружку в его руках.

– Ага, вот, – говорит Алекс, пододвигая ко мне кружку, стоящую на стойке, вокруг которой они стоят. – И это. – Он бросает мне в руку пару таблеток, когда Калли ставит стакан с водой рядом с моим кофе. – Подумал, что все эти пустые бутылки из-под водки в спальне должны были причинить боль.

– Ты не поверишь, – бормочу я, мгновенно проглатывая таблетки. Но вместо воды я тянусь прямо за кофе.

– Черт, твоя рука, – торопливо говорит Калли, когда замечает, что у меня идет кровь через салфетку, которой я обернул ее, когда выходил из душа.

– Разберись с этим, затем нам нужно уходить, – твердо говорит Тоби.

***

Несмотря на то, что сегодня утром у нас экзамен, Калли и Алекс идут с нами к экзаменационному залу.

Их поддержка не ослабевает, и часть меня желает, чтобы они могли зайти внутрь и сидеть рядом со мной все это время. Дополнительным преимуществом было бы то, что они нашептали бы мне ответы, потому что, черт знает, я совершенно не готов к этому.

Я не учился с тех пор, как…

Фигуры, стоящие у двери, привлекают мое внимание, и я сразу узнаю в них мистера Дэвенпорта, миссис Пайпер, ОНА ЖЕ мачеха Эмми, и миссис Хендрикс.

Все они пристально смотрят на меня, их брови хмурятся от беспокойства, а глаза темнеют.

Я ненавижу это. Мою кожу покалывает, как будто в нее вонзается миллион ножей, пока они продолжают бросать на меня обеспокоенные взгляды.

– У тебя все получится, брат. Я верю в тебя. И я знаю, что они тоже, – шепчет Калли, не делая эту гребаную ситуацию лучше.

Единственный способ, которым я могу это сделать, – разделить все на части. Мне нужно поместить папу и Брианну в коробку и заставить себя вместо этого думать о предстоящей задаче.

По общему признанию, с папой это делать становилось все легче. Возможно, пришло время, а может, сказалось влияние Джейд. Но Брианна? Да, удачи, чтобы выбросить ее из головы в ближайшее время.

– Нико, – выдыхает миссис Хендрикс, делая шаг вперед. – Никаких новостей?

Это риторический вопрос. Если бы мы что-то услышали, если бы мы что-то нашли, тогда я бы не стоял здесь прямо сейчас.

– Хорошо, я полностью уверена, что ты справишься, – тихо говорит она, когда вокруг нас начинают собираться другие студенты.

Не желая устраивать сцену или давать кому-либо повод говорить о нас больше, чем они уже говорят, я целую сестру в щеку, благодарно киваю Алексу, а затем вхожу в экзаменационный зал с высоко поднятой головой, а Тоби следует за мной по пятам. Неважно, что мое сердце разорвано в клочья; никто этого не видит. Я надеюсь.

Я быстро нахожу свой стол, вытаскиваю ручки из кармана и опускаю задницу на стул, поскольку в класс набивается все больше и больше студентов.

Но я не смотрю ни на одного из них. Я не могу.

Вместо этого я смотрю на часы, отсчитывая все новые часы моей жизни, когда ее нет рядом со мной.

К счастью, минуты пролетают быстро, и на моем столе оказывается экзаменационная работа, за которой следует ободряющее пожатие плеча от миссис Хендрикс. В любое другое время я бы подумал, что это чертовски жутко. Но не сегодня. Я приму любую поддержку, которую кто-либо предложит.

Я не слышу слов, которые произносит Дэвенпорт перед началом экзамена, но в ту секунду, когда все вокруг меня перетасовывают бумаги и открывают их, я улавливаю суть.

Я сидел здесь уже достаточно раз, чтобы знать правила игры.

Наклоняясь вперед, я беру ручку, пишу свое имя на бумаге, прежде чем открыть первую страницу.

Я просматриваю вопрос, мое сердцебиение учащается с каждым словом. Это почти идентично одному из вопросов, которые Брианна задала мне в тот день в библиотеке.

Закрывая глаза, я возвращаюсь туда.

Я представляю, как она сидит за столом напротив меня, ее широко раскрытые голубые глаза изучают меня, гадая, что я собираюсь делать дальше. То, как она заправляла волосы за уши, как приоткрывались ее губы и вздымалась грудь.

Черт, мой член набухает от одной мысли о ней.

Так и должно быть. То, что произошло в той маленькой комнате, было чистым, блядь, огнем.

Моя голова полна воспоминаний о лучших временах – ладно, пусть она не описывает все, что там произошло, таким образом – моя ручка начинает царапать по бумаге, слова льются из моей руки, а в голове мало мыслей, когда я сосредотачиваюсь на ней, на том, что мы обсуждали, на ответах, которые я давал. Она сказала мне, что они были почти идеальными. И это именно то, что мне сейчас нужно.

7

БРИАННА

Я просыпаюсь в рыданиях. Все мое тело дрожит от их силы, а подушка подо мной промокла.

Понятия не имею, почему. Я не помню, что мне снилось. В голове слишком туманно. Как будто этот ублюдок вырвал мой мозг и заменил его лишь влажной ватой.

Я содрогаюсь от одной этой мысли.

Я понятия не имею, какой сегодня день, и, не открывая глаз, не могу понять, что сейчас ночь или день. Не то чтобы это действительно имело значение. Ничего не меняется.

Я все еще заперта в комнате моим… бывшим любовником, пока он что? Трахается с моей матерью в другой комнате?

Мой желудок переворачивается, и я делаю глубокий, медленный вдох через нос в надежде успокоить его.

Как я могла так ошибиться в нем?

Я всегда считала, что неплохо разбираюсь в людях. Я узнала Нико как придурка с первого взгляда на него. Я знала, что он готов к дикой ночи. И, черт возьми, он справился.

Я погружаюсь в воспоминания на самую короткую долю секунды, прежде чем звук достигает моих ушей.

Это… пение. Но оно такое мягкое, такое тихое, что я почти думаю, что мне это померещилось.

Я прислушиваюсь внимательнее, узнав текст детской песни, прежде чем приходит осознание.

Я переворачиваюсь, сажусь так быстро, что у меня кружится голова, и обнаруживаю свою гребаную мать, сидящую на стуле в углу комнаты и поющую мне, как будто я все еще ребенок.

– Что ты делаешь? – огрызаюсь я, холодность в моем тоне шокирует меня так же, как и ее.

– Тебе приснился кошмар. Я слышала, как ты кричала в конце коридора.

– Итак, ты решила прийти и попробовать еще раз стать моим родителем. Сенсация, Дженнифер, ты облажалась в прошлый раз, когда пыталась это сделать, и потеряла шанс когда-либо сделать это снова.

Она резко втягивает воздух при моих словах, ее глаза наполняются слезами.

– Нет, – рявкаю я, вскакивая на нетвердые ноги. – Ты не должна сидеть и притворяться, что только потому, что мы застряли здесь, я прощу тебя и мы сможем двигаться дальше. Этого дерьма не произойдет. Я бы спросила, помнишь ли ты, как это было раньше, но я очень сомневаюсь, что у тебя есть какие-либо воспоминания об этом.

Когда в ее глазах не мелькает ничего, кроме чувства вины, я понимаю, что попала в точку.

– Хорошо. Подумай о своем худшем дне. Теперь умножь это примерно на десять и представь себя ребенком в воспоминаниях. Возможно, ты где-то поблизости.

– Я знаю, что облажалась, Брианна. Я знаю, и я живу с этими ошибками и сожалениями каждый день, но—

– Хорошо, – выплевываю я. – Ты должна. И я надеюсь, что это чертовски больно.

Я проскакиваю мимо нее, врываюсь в свою ванную и захлопываю дверь с таким грохотом, что сотрясается пол.

Я вздрагиваю при мысли о том, что этот грохот приведет сюда Брэда, чтобы посмотреть, что происходит, но, когда мои руки дрожат от сдерживаемой агрессии по отношению к женщине, сидящей снаружи и выглядящей как образец невинности, я вскоре обнаруживаю, что мне все равно.

Впервые с тех пор, как я здесь очнулась, я понимаю, что мои мысли вполне ясны, а движения не столь вялы.

Чем бы он меня ни пичкал, действие проходит.

После того, как я обнаружила, что он подмешивает мне в еду лекарства, я перестала есть. Но когда это ничего не дало, кроме того, что я была голодна, а он все еще находил способ накачать меня наркотиками, я начала снова. Я была в полном беспорядке. Голодание рядом с этим не помогло бы мне сбежать.

Потому что это то, что я собираюсь сделать. Если парни не придут, тогда мне остается рассчитывать только на себя. И я чертовски уверена, что не останусь здесь дольше, чем необходимо. При первой же возможности я ухожу.

Мне все равно, где мы находимся, я буду бежать столько, сколько выдержат мои ноги, лишь бы оказаться подальше от этого гребаного психа.

Я писаю и чищу зубы, чтобы освежиться, прежде чем снова принять душ. Моя кожа чешется. Я не мылась как следует с тех пор, как он искупал меня. Но я отказалась добровольно раздеться и принять душ.

Что, если он наблюдает? Ждет возможности сделать меня уязвимой?

Я не знаю, что происходит в его голове, чего он пытается добиться, но я отказываюсь отдавать ему больше себя, чем уже отдала.

Хлопок, а затем голоса по ту сторону двери доказывают, что я была права, когда пожалела, что хлопнул ею.

Какая-то часть меня хочет свернуться калачиком в ванне и попытаться спрятаться. Честно говоря, вчера я могла бы это сделать. С этим наркотиком, струящимся по моим венам, я ни на что другое не годилась. Но сегодня я сильнее.

Итак, с новыми силами я распахиваю дверь и вылетаю из ванной.

– УБИРАЙСЯ, – кричу я.

Они оба неподвижны, но Брэд приходит в себя первым.

– Детка, тебе нужно успокоиться. Твоя мать только пыталась—

– Прекрати это, – выплевываю я. – Просто прекрати это. Я не твоя детка. А она, – я указываю на женщину, все еще сидящую в кресле, – не моя мать. У меня нет матери. А теперь, если ты не собираешься сделать что-нибудь полезное, например, позволить мне выйти за эту дверь, – я бросаю на нее взгляд, замечая, что она закрыта и, вероятно, надежно заперта, – сделай мне одолжение и отвали.

Это заставляет меня задуматься, как она попала внутрь. Он позволил ей войти, или у его mi amor больше свободы, чем у меня?

У себя в комнате она точно не производила впечатления, что ей все это нравится. Но было ли это только потому, что я испортила их маленькую вечеринку, или потому, что она застряла здесь так же, как и я?

Крик вырывается из моего горла, когда Брэд бросается на меня. Его глаза безумны, когда его рука сжимает мое горло. Я прижимаюсь спиной к стене, когда он нависает надо мной, не оставляя мне иного выбора, кроме как оценить, насколько он больше и сильнее меня.

Но ведь и тот придурок, которого я убила бутылкой из-под шампанского, тоже. Все, что мне нужно, – это подходящий момент. Один промах, один отвлекающий маневр, и я смогу поменять ситуацию. И несмотря на то, что пока такой возможности нет, я должна продолжать верить, что это произойдет.

– Брэдли, – кричит мама, наконец покидая безопасное кресло, чтобы прийти мне на помощь.

Думаю, все когда-нибудь бывает в первый раз.

Пока она вцепляется ему в плечи, я касаюсь обнаженной кожи его предплечья, которое держит меня в заложниках.

Я впиваюсь ногтями до тех пор, пока не остается никаких сомнений, что я порвала кожу. Но я не смотрю вниз в поисках подтверждения; я твердо смотрю ему в глаза.

– Я всегда знал, что в тебе есть этот огонь, Брианна Эндрюс. – То, как он насмехается над моим именем, заставляет беспокойство растекаться по моим венам.

Прищурившись, я смотрю на него, изо всех сил стараясь не видеть черных точек перед глазами и втягиваю носом как можно больше воздуха.

– Ты понятия не имеешь, не так ли? – насмехается он.

– Брэд, нет. Прекрати. Пожалуйста.

Мама беснуется у него за спиной, дергает его за рубашку, толкает в попытке оторвать его от меня.

– Заткнись нахуй, mi amor, – выплевывает он, прежде чем отпустить меня, чтобы ударить ее наотмашь по лицу.

У меня отвисает подбородок от крайнего шока.

До этого я понятия не имела, что в этом человеке есть хоть капля жестокости.

Но когда я смотрю вниз на женщину, которая родила меня, я вижу струйку крови, стекающую с ее нижней губы, и замечаю, что она не выглядит такой потрясенной, как чувствую себя я.

Он делал это раньше.

– Ублюдок, – рычу я, сжимаю кулак и бью ему в лицо, пока он отвлекается.

Боль пронзает мою ладонь и спускается вниз по предплечью, когда костяшки моих пальцев ударяются о его щеку.

У него вырывается стон шока и, я также надеюсь, немного боли, прежде чем я отрываю ногу от пола и бью коленом прямо ему по яйцам.

На этот раз крик, вырывающийся из его горла, определенно полон боли.

Он отшатывается, сжимая в руках свое барахло, и слезы наполняют его глаза.

– Беги, – кричит мама, – не то чтобы мне это, черт возьми, было нужно.

Не сводя взгляда с двери, я бросаюсь к ней.

Я до сих пор понятия не имею, заперта дверь или нет, но мамины слова заставляют меня думать, что, возможно, это не так.

К сожалению, мне никогда не удастся это выяснить.

Как только мои пальцы касаются металлической ручки, пальцы запутываются в моих волосах, и меня тащат назад.

– Нет, – кричу я, молотя ногами, когда меня тянут назад, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то опору.

– Брианна, – кричит мама, но, когда она тянется ко мне, Брэд останавливается и предупреждает: «Не надо».

Я понятия не имею, что у него есть против нее, что он знает, но в ту секунду, когда он отдает этот приказ, ее руки опускаются по бокам, и она замирает.

– Хорошая девочка, милая. Хорошая девочка.

Желчь поднимается, обжигая мое горло, когда я наблюдаю, как она подчиняется его командам.

У нее всегда была слабость к контролирующим, самовлюбленным мужчинам. Думаю, это то, что не изменилось.

Брэд, однако, не замирает. Вместо этого он продолжает тащить меня через комнату, прежде чем швырнуть на кровать, как тряпичную куклу.

Я сражаюсь. Я сражаюсь сильнее, чем когда-либо, черт возьми, прежде, но в ту секунду, когда он прыгает на меня сверху, оседлав мою талию, все кажется безнадежным.

Но я все равно не сдаюсь. Не то что гребаная статуя женщины, которая стоит, смотрит и позволяет своему… «парню?» напасть на меня.

– Черт, этот огонь так сильно заводит меня, – стонет он, когда наконец поймал мои дрыгающиеся руки и прижал запястья к кровати над моей головой.

– Ты мне отвратителен, – усмехаюсь я, прежде чем плюнуть ему в лицо.

Его верхняя губа кривится от ярости, пока я пытаюсь с ним бороться.

– Я должен был, блядь, знать, что ты так просто не сдашься, как твоя шлюха-мать.

Обхватив обе мои руки одной своей, он наклоняется надо мной, позволяя своему твердому члену тереться о мой живот. Я сглатываю подступающую к горлу рвоту при мысли о том, что это его заводит.

Я знала, что у него были некоторые перегибы, но это? Похищение? Я никогда не думала, что он зайдет так далеко.

Что-то обвязывается вокруг одного моего запястья, удерживая меня на месте, а затем он быстро делает это с другим.

– АХ! – кричу я, когда он откидывается на спинку стула и изучает дело своих рук.

– Посмотри на себя, детка. – Сильная дрожь пробегает по моему телу, когда он проводит кончиками пальцев по всей длине моих рук.

Он останавливается, когда ударяет меня в грудь, и смотрит на мою мать.

Я делаю то же самое, потрясенная, обнаружив, что ее глаза остекленели. Как будто ее здесь вообще нет. Если бы она не стояла, я бы подумала, что она, блядь, мертва.

– Это то, чего ты хотела, не так ли, mi amor? Твоя малышка вернулась. Она – все, о чем ты говорила, все, чего ты жаждала. Кроме моего члена, конечно.

Я вздыхаю, в ужасе от того, что меня вырвет на себя и я останусь лежать в этом.

– Все верно, детка. Мамочка такая же хорошая шлюха, как и ты. Какова мать, такова и дочь.

– Ты болен, – рычу я.

– Она здесь, mi amor, – говорит он мягко, почти как будто обращается к ребенку. Его способность менять манеру поведения – это серьезный удар по голове.

Он – чистейшая форма психопата, которая только существует.

Я просто не могу понять, как я этого не заметила. За все те месяцы, что мы трахались, не было даже намека на то, что с ним что-то не так.

Его пальцы, наконец, снова двигаются, касаясь моей груди, задерживаясь на соске, заставляя его напрячься.

Я ненавижу себя за такую реакцию. Но я ничего не могу с собой поделать.

Это естественная реакция организма. Это не значит, что ты хочешь его.

– Убери от меня свои гребаные руки, подонок.

Он угрожающе усмехается. – Мило, что ты думаешь, что все, что ты скажешь, изменит мои планы. Ты нужна мне, Брианна. Она тоже. Хотя и не так сильно, как ты. У меня есть планы. Так много планов, с которыми она не смогла мне помочь. Так что все вернулось к тебе. Ключ у тебя.

Я морщу лоб.

Единственный ключ, который меня сейчас волнует, – это тот, который от моей двери. К черту все остальные.

Когда он доволен моей реакцией на его прикосновения, он сползает ниже по моей кровати, стараясь все время держать меня за ноги.

Всего за несколько минут он связывает мои лодыжки веревками к углам кровати.

Он стоит в стороне, оценивая дело своих рук.

– Прекрасно, – бормочет он, его глаза скользят по моим голым ногам, по моим шортам для сна и груди, прикрытой майкой. – Ты молодец, милая. – Как только он поднимает руку, мама бросается к нему и прижимается к его плечу.

– Какого хрена ты с ней сделал? – Спрашиваю я, уставившись на женщину-зомби.

Она так быстро вступилась за меня раньше. Затем один взгляд в его глаза, и она превратилась в эту… эту оболочку человека.

– Власть, Брианна. Больше власти, чем те тупые придурки, с которыми ты бегала по городу, когда-либо испытают.

– Вместе мы трое можем получить больше, чем ты когда-либо мечтала.

– Однажды ты поймешь. И будешь жаждать этого так, как была рождена для этого.

Я качаю головой.

– Нет, я этого не хочу. Я не хочу того, что есть у них, я не хочу того, чего хочешь ты. Просто… просто отпусти меня. Я даже не скажу им, что это был ты. Они могут пойти за это на итальянцев. Черт знает, что они это заслужили.

Он качает головой, дьявольская улыбка играет на его губах.

Он выглядит совершенно не так, как тот человек, которого я, как мне казалось, знала. Каждая деталь в нем неузнаваема. Мне хочется думать, что, возможно, я наткнулся на его злого близнеца, но я знаю, что это не так. Это Брэд. Настоящий Брэд. Тот, кого я думала, что знаю, просто играл в игру. Очень, очень убедительная игра. И, похоже, я попалась на крючок.

– Хорошая попытка, детка. Теперь ты моя, так что я бы выкинул из твоей головы любые мысли о подонках Чирилло.

– Пошел ты, – рычу я.

– Да, детка. Всему свое время. – Весь воздух вырывается из моих легких, когда он подтверждает то, что я уже знала. Он может открыто трахать мою мать, но он еще не закончил со мной. Все, что он делает, это выжидает удобного момента. Но почему? – Идем, милая. Брианне нужно отдохнуть. Я заскочу и проверю ее позже.

Не сказав больше ни слова, он выводит ее из комнаты, доказывая, что я ошибалась насчет незапертой двери. Этой пизде не нужно было пытаться вырвать половину моих волос, оттаскивая меня от нее; я никогда не смогла бы пройти через нее.