Текст книги "Случайная любовница"
Автор книги: Трейси Энн Уоррен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Пожалуй, – согласилась она. – Значит, завтра утром.
Его глаза светились удовольствием, когда он тихо щелкнул языком, ловко выправил коляску и пустил упряжку по дорожке.
Глава 10
Прекрасным солнечным июньским утром примерно две недели спустя Итан стоял, голый по пояс, перед трюмо. Водя хорошо заточенным краем бритвы, он сбрил последний ряд покрытой мыльной пеной щетины с левой щеки, затем положил бритву и чисто вымыл лицо в тазике с теплой водой. Когда он выпрямился, свежее полотенце появилось в поле его зрения. Взяв его, он промокнул свои гладко выбритые щеки.
– Спасибо, Уэлк, – сказал он, отдавая полотенце камердинеру.
Пройдя к противоположной стороне своей обширной гардеробной, он надел белую рубашку, которую слуга подал ему. Застегнув пуговицы, заправил края в темно-коричневые брюки, затем натянул серовато-коричневый жилет, прежде чем расположиться перед высоким зеркалом, чтобы повязать шейный платок. Какой бы плебейской ни находили некоторые аристократы эту привычку, он предпочитал одеваться сам, чем стоять, как манекен, пока камердинер облачает его. С тех пор как вырос из коротких штанишек, он перестал нуждаться в помощи, всегда обихаживал себя сам.
Итан как раз закончил затягивать последний узел, когда Уэлк вновь появился в дверях.
– Прошу прощения, милорд, – сказал он, – но вас хочет видеть его светлость герцог Уайверн.
– Проводи его сюда.
– Я уже здесь! – крикнул Тони из смежной гостиной, явно слышавший их с Уэлком разговор.
У герцога слух как у кошки, как узнал Итан, когда они еще мальчиками познакомились в Хэрроу много лет назад. И очень мало что ускользает от его внимания, несмотря на ленивый взгляд из-под полуприкрытых век и напускную внешнюю расслабленность.
Голубые глаза Уайверна казались слишком проницательными и блестящими этим утром, заметил Итан, когда вышел из гардеробной.
– Привет, Тони. Что привело тебя в такую рань?
Герцог уперся костяшками пальцев в бедро.
– Сегодня в «Таттерсоллз» будет выставлен на аукцион первоклассный жеребец. Я решил сделать заявку и подумал, не захочешь ли ты поехать со мной.
Вот еще одно, что Итан хорошо знает о Тони: он великолепный наездник, прекрасно разбирающийся в лошадях. Когда интересный экземпляр попадает в поле его зрения, он не колеблясь приобретает его для своей конюшни, которая, кстати, считается одной из лучших в стране.
– Позавтракаешь? – спросил Итан, подходя к квадратному столу красного дерева, стоящему под одним из трех окон, заливающих комнату солнечным светом. Лакей занимался расстановкой блюд с едой на белоснежной скатерти; от соблазнительного запаха яиц, ветчины и тостов желудок Итана заурчал.
Сев, он налил себе чашку крепкого черного чая, затем вторую для друга.
– Лукуллов пир… Повар всегда готовит больше, чем я в состоянии съесть. Велеть принести еще одну тарелку?
– Нет, чая достаточно, спасибо. – Тони опустился на стул с противоположной стороны. – Ну, так как насчет торгов? Ты едешь или нет?
– Боюсь, что нет. – Итан отрезал кусочек ветчины и медленно прожевал, наслаждаясь приятным копченым вкусом. – У меня уже назначена другая встреча.
Уайверн вскинул черную бровь:
– Правда? Что-то в последнее время у тебя слишком часто возникают дела. Интересно, какого свойства? А может быть, под этим подразумеваются свидания с некоей рыжеволосой вдовой, а?
Итан подцепил на вилку и съел кусок яичницы-глазуньи, затем откусил хрустящую корочку намазанного маслом тоста.
– Наши встречи не свидания. Я учу ее управлять упряжкой.
– А, так вот, значит, как теперь это называется, – протянул герцог поддразнивающим тоном.
Итан нахмурился:
– Она не моя любовница, если ты на это намекаешь. – «По крайней мере пока», – подумал он. Разумеется, он планирует исправить эту ситуацию в ближайшем будущем – самом ближайшем.
И все же по причинам, которые даже сам не вполне понимал, он оставался верен своему слову насчет того, чтобы сохранять атмосферу их с Лили уроков исключительно платонической Он мог флиртовать и поддразнивать ее, но дальше этого пока не предпринимал никаких шагов. Разумеется, он встречался с ней на нескольких балах, где они танцевали или в течение нескольких минут вели непринужденную беседу за бокалом вина или пунша. Но несмотря на свое неутихающее желание к ней, он не подбивал ее больше ни на какие встречи в полуночном саду и не предпринимал дальнейших серьезных попыток соблазнения.
Сказать по правде, он сам не мог понять свое поведение, заставляя гадать, уж не происходит ли его сдержанность из какого-то странного чувства чести, необходимости исполнить свое обещание относительно уроков, дожидаясь, когда совесть позволит ему возобновить попытки заманить ее в постель. Какова бы ни была причина, он хотел эту девчонку с отчаянием, граничащим с болью. Не раз он просыпался после ночи бурных, сладострастных снов о ней и обнаруживал, что вся постель скомкана и перекручена, кожа покрыта испариной, а плоть неистощимо твердая.
Но добровольно взятый на себя «обет воздержания» должен вот-вот закончиться, быть может, уже сегодня, поскольку этим утром он дает Лили Смайт последний урок.
Быстрая и смелая, она удивила его своей врожденной ловкостью и сообразительностью. В награду за ее успех она повезет их в Ричмонд-парк, где он планирует устроить пикник.
«А после этого, – размышлял он, – кто знает, что может случиться».
Тем не менее он не собирался делиться своими планами с Тони, каким бы близким и давним другом он ни был. Он съел еще кусочек ветчины.
– Ну так расскажи мне об этой лошади.
Лили твердо держала поводья и дала лошадям волю, позволив упряжке увеличить скорость до легкого галопа, когда они ехали по дороге к Ричмонду. Рядом с ней сидел маркиз, развалившись в ленивой, небрежно расслабленной позе.
Солнечный свет позднего утра лился на землю с почти безоблачного лазурного неба, смолистый воздух дразняще овевал кожу и заигрывал с тщательно заколотыми прядями волос, спрятанными под шляпку с узкими полями. Ее платье цвета лаванды гармонировало с настроением – бодрящее радостное возбуждение вкупе с чувством трепетного волнения.
Сегодня ее последний официальный урок по управлению экипажем. По крайней мере так лорд Весси заявил ей два дня назад, когда предложил эту прогулку в двойном качестве: заключительной проверки и празднования ее успеха. Он сообщил, что она освоила все, чему он мог ее научить, и больше в нем не нуждается. Ей нужна только внутренняя уверенность, которую даст продолжительная практика.
Он пообещал, что, когда они вернутся в Лондон, поможет ей приобрести собственный выезд, дабы она могла ездить по городу, куда и когда пожелает.
К своему ужасу, она поняла, что будет скучать по ежедневному обществу маркиза после того, как закончится их последний урок. За последние две недели она стала получать удовольствие от их разговоров и дружеского общения, предвкушала их утренние прогулки с нетерпением, которое могла бы счесть тревожащим. Она не должна была желать его компании, но в последние несколько дней сделала открытие: ей нравится Итан Андертон. И все же интуитивно Лили понимала, что он не из тех мужчин, с которым можно быть просто друзьями, во всяком случае, в строгом смысле этого слова. Он слишком дерзкий, слишком мужественный, слишком привлекательный.
«Но и в качестве любовника я его не хочу, – поспешила заверить она себя, – нет, не хочу». И все же, когда дело касается лорда Весси, женщина должна быть сотворена из камня, чтобы остаться невосприимчивой к его обаянию. Лили сомневалась, что любая женщина моложе восьмидесяти смогла бы устоять против его шарма. Да он же просто ходячий соблазн!
Размышляя над его поведением по отношению к ней в последнее время, она задавалась вопросом, не утратил ли он к ней интерес. После того самого первого урока, когда он держал ее в объятиях под предлогом обучения, не было больше никаких амурных поползновений с его стороны. Он даже не пытался поцеловать ее, а вел себя как безупречный джентльмен, как платонический поклонник – в точности как и обещал.
Может, его желание прошло, недоумевала она. Может, он хочет быть для нее просто другом, и не более того? От этой мысли плечи ее опустились. Глупо, разумеется, поскольку она знает, что должна испытывать скорее облегчение от подобной вероятности, чем разочарование. Краем глаза она заметила улыбку, изогнувшую его красивые губы, и лукавый блеск в золотисто-карих глазах, таких неотразимых, что у нее по коже побежали покалывающие мурашки. Вновь переведя взгляд на дорогу, она продолжила править лошадьми.
Встретившись с медленно двигающейся фермерской телегой, везущей копну золотистого сена, она дала сигнал упряжке объехать вокруг. Парочка соломин взлетела в воздух, коротко покружившись, прежде чем приземлиться – одна ей на юбку, а вторая на небольшой участок обнаженной кожи над лифом. Поскольку руки ее были заняты управлением лошадьми, она не могла стряхнуть их. Лили слегка поерзала в надежде, что хотя бы одна из них свалится.
– Позвольте мне, – пробормотал Весси. Наклонившись вперед, он стряхнул соломинку небрежным движением руки, прежде чем потянуться за следующей. Дыхание ее сделалось прерывистым, сердце гулко заколотилось, когда его пальцы застыли прямо над ее грудью. Теплые костяшки пальцев легонько коснулись трепещущей кожи, когда он стряхивал тонкую сухую травинку. Дрожь пробежала по телу. О Боже, подумала она, молясь, чтобы он принял ее дрожь за результат покачивания коляски, а не за реакцию на него.
– Мы недалеко от Ричмонда, – проговорила она, стараясь отвлечься.
– Если допустить, что последний указатель, который мы проехали, был правильный, то нам осталось меньше двух миль. – Вертя сухую травинку между пальцами, он снова откинулся на сиденье. – Я подумал, мы могли бы остановиться в парке и устроить небольшой пикник. Я раньше не упоминал об этом, но повар упаковал нам корзину. Уверен, там найдется что-нибудь на ваш вкус.
Пикник? Она полагала, что они остановятся на постоялом дворе в Ричмонде, где они с маркизом пообедают, а лошади тем временем будут напоены и отдохнут перед возвращением в Лондон. Но пикник – это звучит заманчиво, особенно в такой прекрасный, теплый день. И конечно же, там есть озеро, где Гром и Молния смогут вволю напиться.
– Звучит неплохо! – отозвалась она с искренним, нескрываемым воодушевлением. – Какой приятный сюрприз!
Его лицо расплылось в улыбке.
– Рад слышать, что вы одобряете. – Он снова повертел соломинку в пальцах. – Поскольку наш последний урок официально закончен, я подумал, что надо отпраздновать это как-то по-особенному.
– Совсем не обязательно их заканчивать – уроки, я имею в виду! – выпалила она, прежде чем успела остановить себя. – Я освоила коляску, но вы еще должны позволить мне попробовать управлять вашим фаэтоном. Или вы считаете, что делать этого не следует?
Взгляд его сделался напряженным.
– Ну что ж, я дам вам попробовать управляться с фаэтоном как-нибудь на днях. Вы уже всему научились. Пора переходить к чему-то новому.
Она долго и пристально вглядывалась в него, гадая, что конкретно он имел в виду. Пошевелившись, он дерзко придвинул свою ногу к ее ноге. Улыбнувшись ей лукавой улыбкой, снова повертел травинку в пальцах.
Он что, заигрывает с ней? Она бросила на него любопытный взгляд, но когда посмотрела еще раз, его лицо уже ничего не выражало, оставив у нее впечатление, что ей все это просто показалось.
Полтора часа спустя, когда Лили сидела на пледе, который лорд Весси галантно расстелил на траве под сенью нескольких раскидистых старых дубов, она решила, что вообще-то ничего ей не показалось.
Их пикник начался довольно безобидно. Конечно, задним умом она понимала, что маркиз предложил им проехать в красивое, но уединенное место в дальнем конце пруда.
Расстелив плед, Весси позаботился о том, чтобы напоить и накормить лошадей, а она тем временем вынимала еду и посуду из корзины. Через несколько минут он вернулся и плюхнулся на плед, раскинув свои длинные ноги совсем рядом с ней и протянув руку за бутылкой вина. Ловко вытащив пробку, маркиз взял два бокала и налил шампанского.
– Поздравляю с успешным завершением учебы, – произнес он тост. – За вас, Лили. Вы, лучшая ученица, которую я когда-либо встречал.
– Единственная ученица, которую вы когда-либо обучали править упряжкой, подозреваю, – сказала она со смехом. – Но за комплимент тем не менее спасибо.
Она выпила, от пузырьков стало щекотно в носу, а прохладный, бодрящий вкус вина напомнил ей ту ночь, когда она пила шампанское с Итаном Андертоном. Легкий трепет чувственного воспоминания пробежал по коже, какое-то особое ощущение дежа-вю, несмотря на то что это открытое, залитое солнцем место не имело ничего общего с темным ночным садом, где они смаковали мороженое и пили шампанское несколько недель назад.
Все эти размышления улетучились, однако, когда он передал ей фарфоровую тарелку с богатым выбором всяких вкусностей: жареная курица с хрустящей корочкой, молодой зеленый горошек и картофельный салат, маринованная свекла и хрустящие кусочки хлеба – наисвежайшего, по всей видимости, испеченного этим утром.
Один из многочисленных парковых оленей – рыжий самец – прошел мимо, задержавшись, чтобы оглядеть ее, Весси и лошадей, прежде чем с достоинством отправиться дальше, царственно неся свои великолепные рога и всем своим видом давая понять, что они находятся на его территории.
– Вы никогда не рассказывали мне, где росли, – пробормотал маркиз после того, как олень скрылся из виду.
– Разве? – отозвалась она, с удовольствием поглощая салат. – Что-то не припомню, чтобы и вы упоминали о своем отчем доме.
– Гм, пожалуй, вы правы. У большинства людей нет причин спрашивать, потому что они уже знакомы с моим фамильным имением. Андерли, мой дом, расположен в очень красивых местах в Суффолке. Большая часть – пахотные земельные угодья, но, кроме этого, есть леса, озера и речка, которая протекает недалеко от дома. Мы с моим управляющим пробуем в этом году два новых вида зерновых и возродили старый фруктовый сад, высадили две сотни яблонь, груш и вишен.
– Звучит просто прекрасно.
– Так оно и есть. – Он откусил кусочек хлеба, запил вином. – Теперь ваша очередь.
В самом деле? В этот момент, впрочем, свято хранить все свои тайны почему-то уже не казалось ей таким важным, как раньше. «Ну какой может быть вред оттого, что он узнает несколько подробностей, – размышляла она, – если их будет совсем немного?» В конце концов, постоянно оберегать свое прошлое становится временами весьма утомительным.
– Я из Корнуолла, – заговорила она, пока не передумала. – Выросла возле моря. Вы когда-нибудь были там?
Внезапно в груди ее пробежал холодок. «Боже правый, а вдруг он приезжал туда? Что, если он знает мой дом?» Но Корнуолл – большое графство, напомнила она себе, и ей необязательно рассказывать что-то слишком конкретное.
Мгновение спустя она обнаружила, что не стоило волноваться. Он покачал головой:
– Нет. Мне всегда хотелось съездить на запад, но возможности так и не представилось. Я слышал, что это живописный край, но довольно суровый. Правда?
– Да, запад именно такой, – согласилась она, – ибо, спору нет, это край суровый и дикий. Большинство тамошних жителей зарабатывают себе на хлеб добычей угля, рыболовством и разведением молочного скота. Но у тех мест есть особенная красота, не похожая ни на какую другую. – Расслабившись, она позволила мыслям течь дальше. – В ясный день, если стать на вершине утеса на берегу, можно видеть далеко-далеко. Ветер вспенивает океан, соленый воздух насыщен и благоухает свежестью. Но когда приходит буря, мир делается черным, вода бурлит, и кажется, будто сама преисподняя разверзлась. Мама, бывало, боялась грозы, но я – никогда. Думаю, в этом отношении я пошла в отца. «Чем неистовее, тем лучше», – говорил он. Я любила эти грозы, гром и молнию, звук дождя, оглушительно барабанящего по крыше. Гроза иногда может быть удачей. Гроза может освободить тебя.
Она смолкла, внезапно осознав, что говорит вслух, и заметив выражение неподдельного интереса на красивом лице лорда Весси. Повисла тишина, и щебет птицы на ближайшей ветке показался неожиданно громким.
– Боже милостивый, – вымолвила она, прикрывая свою неловкость смешком. – Не понимаю, с чего это меня потянуло на откровенность.
– Вы скучаете по дому? – спросил маркиз, и это было скорее утверждение, чем вопрос.
Она нахмурилась, сожалея, что ни с того ни с сего разоткровенничалась. «Я сказала гораздо больше, чем намеревалась. Мне вообще не следовало терять бдительность».
– Случается…
Взяв свой бокал, она допила шампанское.
Некоторое время спустя Лили отставила тарелку в сторону, затем вскинула глаза и натолкнулась на умный и понимающий взгляд лорда Весси.
– Лондон теперь мой дом, – твердо проговорила она. – И я не желаю жить больше нигде.
– Точно?
– Абсолютно. – Ее слова прозвучали категорично.
– Городская девушка, гм?
– Именно.
– Для городской девушки, – размышлял он вслух, – вы что-то уж чересчур уютно чувствуете себя здесь, в деревне.
– Я легко приспосабливаюсь, милорд.
Непринужденный смех сорвался с его губ.
– Это, случайно, не песочное печенье вон в той банке? – спросила она, отчаянно нуждаясь в смене темы.
Он вскинул одну золотистую бровь, затем поставил свой бокал и тарелку, чтобы посмотреть. Наклонившись вперед, взял банку, на которую она указала.
– Вот в этой? – Открыв крышку, он заглянул внутрь. – Да, вы правы. Хотите попробовать?
– Пожалуй.
Но вместо того чтобы подать ей банку, чтобы она могла взять сама, он выбрал для нее печенье. Выполненное в форме клубнички, оно было похоже на настоящую ягоду.
Маркиз протянул лакомство.
– Вот, – пробормотал он, – попробуйте.
Глаза ее потрясенно расширились. «Он что, хочет, чтобы я ела из его рук?» Посмотрев вверх, она встретилась с его взглядом и увидела, что именно таково его намерение.
Вот тогда-то она и поняла, что не ошиблась, когда гадала, не флиртует ли он с ней. Он не просто флиртует, он соблазняет ее, и у него это прекрасно получается.
– Ну же, Лили, – уговаривал он глубоким, медоточивым голосом, – ты же хочешь попробовать.
Прежде чем успела остановить себя, она вонзилась зубами в печенье. Вкус миндаля восхитил ее, сласть буквально растаяла на языке.
Когда этот кусочек был съеден, он уговорил ее откусить еще. Словно во власти каких-то чар, она подчинилась.
– И последний. – пробормотал он после долгой паузы.
Глаза ее распахнулись, сердце заколотилось, предостерегая, что она в опасности. Если у нее и была какая-то надежда устоять перед маркизом, то она понимала, что должна сделать это сейчас. Надо положить конец его провокационным уловкам, пока у нее сохранился остаток воли.
Мысленно сосредоточившись на этой задаче, она отрицательно покачала головой.
«Какая же я наивная дурочка, если допустила хотя бы на секунду, что он отказался от своей охоты на меня! Выходит, эти последние две недели он просто выжидал? Ждал, когда наши уроки закончатся, чтобы продолжить кампанию по заманиванию меня к себе в постель?»
У нее было не более секунды, чтобы задуматься над этой мыслью, прежде чем он наклонился вперед.
– Если вы больше не хотите, – сказал он, – то, полагаю, я позволю себе попробовать.
Но вместо того, чтобы съесть последний кусочек печенья, он наклонил голову и завладел ее ртом. Дыхание резко вырвалось у нее из легких, чувства так и полыхнули, словно зажженную спичку поднесли к сухим щепкам. Губы помимо воли приоткрылись под настойчивостью этого прикосновения, и его язык проник внутрь.
– М-м, как вкусно, – пробормотал он, отстраняясь ровно настолько, чтобы можно было говорить. – Миндаль, сахар и Лили, разве может быть что-нибудь в мире лучше?
«Может», – подумала она, наслаждаясь его вкусом – восхитительным, как шоколад, вкуснее, чем самое лучшее, самое распрекрасное на свете печенье.
Он издал страстный стон и вновь прильнул к ее губам. В глубине сознания еще билась мысль, что она должна отстраниться – или оттолкнуть его, если потребуется. Но едва она поднесла руки к его плечам, он стал целовать ее крепче, и она напрочь позабыла о своей решимости.
Вместо того чтобы оттолкнуть его, она обнаружила, что притягивает Итана к себе, ногтями вонзаясь в ткань сюртука, словно хочет удержать его на месте. Но он мог не бояться, что их поцелуй прервется, ибо от дерзких поползновений его языка у нее голова пошла кругом. Судорожный трепет побежал по позвоночнику все ниже, ниже, телу сделалось жарко, потом холодно, потом опять жарко.
Ресницы ее, затрепетав, опустились, язык сплелся с его языком в ласке, которая была столь же смелой, сколь и необузданной. Пальцы ног судорожно поджались, голова закружилась. Отодвинувшись назад самую малость, чтобы взять в плен ее нижнюю губу, он легонько сжал зубы, терзая дразнящими покусываниями, которые он быстро смягчал соблазнительными ласками языка.
Дрожа, она встретила его следующий поцелуй с пылом, позабыв в этот момент обо всем, кроме него. Рука его двинулась вверх и взялась за ленточку под подбородком, развязав бант, который удерживал шляпку. Он уже снимал шляпку, когда возле ее уха послышался какой-то жужжащий звук.
Вначале она не могла сообразить, что это. Потом звук сделался громче, ближе, пока до нее вдруг не дошло, что она слышит пчелу, которая кружит вокруг них с маркизом.
Весси приостановился и взглянул вверх, на секунду прервав их поцелуй, чтобы отмахнуться от насекомого. Повернувшись, он закончил развязывать ее шляпку, затем возобновил объятие прежде, чем она успела опомниться. Его руки обвили ее спину и привлекли к своей груди. Затем он снова завладел ее губами, подхватив и закружив в новом водовороте восторга.
Из ее горла вырвался вздох вместе с тихим стоном удовольствия. Она откликалась на его ласки, которые становились все более изобретательными.
Внезапно он застыл, отпустил ее и резко выпрямился. Опершись рукой о плед, чтобы не повалиться назад, она увидела, как он хлопнул себя по шее, затем стал срывать шейный платок. Не сумев освободиться от платка достаточно быстро, сунул пальцы между тканью и кожей.
Хлопнул еще раз, потом сжал пальцы, как будто что-то раздавливал. Вытащив руку, отшвырнул ярко-желтое тельце насекомого – теперь мертвого – в траву.
Она рывком села на колени, не обращая внимания на перекрутившиеся юбки.
– Итан, с тобой все в порядке? Тебе больно?
Он покрутил шеей.
– Ничего. Все нормально. – Он потер шею ладонью. – Проклятая пчела.
– Давай я посмотрю.
Он покачал головой:
– Благодарю, но незачем. В конце концов, это всего лишь маленькое пчелиное жало. Поверь, мне доводилось пережить и кое-что похуже.
– Может, и так, но все равно…
– Не беспокойся, Лили. Пять минут, и я забуду про все это. – Он взял ее за руку и снова мягко потянул на себя. – Ну, – сказал он, – на чем мы остановились? Иди сюда и освежи мою память.
На этот раз, однако, она сопротивлялась, отклонившись назад, когда он попытался снова обнять ее. Укус пчелы оказался отвлекающим фактором, чтобы стряхнуть с нее наваждение, вызванное его близостью. Поскольку они с маркизом находились на территории общественного парка, где кто угодно мог наткнуться на них, она не могла рисковать, позволив ему вновь целовать себя, какими бы пьянящими ни были его объятия. И все равно есть в лорде Весси нечто такое, какая-то соблазнительная магия. Единственного прикосновения этого мужчины более чем достаточно, чтобы пленить ее.
Но она уже не осмеливалась позволить ему прикоснуться к ней снова.
Отодвинувшись на коленях в сторону, она вытянула руку, останавливая его.
– Мы ничего не будем освежать. Больше никаких поцелуев, милорд. Надо прийти в себя.
– Так официально? В конце концов, всего минуту назад я был Итаном.
«Господи, неужели я действительно назвала его Итаном? А где же мои благие намерения?»
Преисполнившись еще большей решимости вновь одержать верх, она протянула руку за тарелкой и начала складывать все в корзину.
– Может, и так… Но все мои прежние доводы против нашего сближения остаются в силе.
– Мне кажется, наши отношения стали довольно теплыми, – проговорил он медленнее, чем обычно. – Если ты помнишь… я не твой… брат.
Она накрыла еще одно блюдо и уложила его вместе с другими, иронично усмехнувшись:
– Действительно, не брат. Тем не менее будет лучше, если мы останемся друзьями.
«Какая же я дура, – подумала она. – Говорю ему, что мы должны остаться только друзьями, хотя меньше всего этого желаю! Но что еще я могу сказать?»
Он не проронил ни слова, пока она укладывала посуду. Подняв взгляд, она вздрогнула, обнаружив, что он сидит с закрытыми глазами и странные красные пятна проступают на побледневших щеках.
– Милорд? Что случилось?
Он открыл глаза, взгляд какой-то напряженный и потемневший.
– Ничего, – пробормотал он. – Все в порядке… что ты сказала?
– Я спросила, что с вами. – Под ложечкой как-то встревоженно засосало. Подобрав юбки, она приблизилась к нему и приложила ладонь ко лбу, напрочь позабыв про свое обещание больше не дотрагиваться до него. – У вас кожа, кажется, теплая.
– На дворе июнь, и солнце светит, – фыркнул он. – Что же тут удивительного?
– Это не имеет никакого отношения к температуре воздуха. Шея болит?
– Не больше чем раньше.
– Снимите шейный платок.
Он выдавил улыбку:
– Бог мой, какая вольность, миссис Смайт.
Когда он попытался не подчиниться, она цыкнула и наклонилась ближе, чтобы рывком развязать узел его шейного платка. Быстрая и умелая, она размотала полоску ткани. Тихий испуганный возглас сорвался с ее губ, когда она увидела ярко-красное пятно на шее.
– О Боже, ваша бедная шея!
– Может, вам стоит поцеловать ее, – проговорил он несколько невнятно. – Это… может помочь.
– Удаление жала поможет больше, если оно все еще там, как я подозреваю. Сидите тихо.
Стараясь действовать как можно мягче, Лили провела кончиками пальцев по покрасневшей коже, ища крошечный, иголочный выступ. Она обнаружила его почти сразу, ногтями ухватилась за жало и попыталась вытащить его.
– Наверное, вам следует обратиться к доктору, – предложила она.
Выражение его лица сделалось упрямым.
– Не нужен мне никакой доктор. Один раз со мной такое уже было в детстве. Скоро все пройдет. Всего-навсего дурацкий пчелиный укус, подумаешь…
Лили волновало состояние Итана. Все оказалось серьезнее, чем она предполагала вначале. А как насчет сердца? Не давая себе времени на раздумья, она расстегнула несколько верхних пуговиц его жилета и просунула ладонь под рубашку.
– Что ты делаешь? – вяло проговорил он.
– Проверяю. – Медленно водя ладонью по крепким мышцам его груди, она нашла то, что искала: сердце билось в сильном и успокаивающе ровном ритме.
– Жить буду? – усмехнулся он.
– Думаю, да. И все равно вы неважно выглядите.
– Мне просто надо… немножко отдохнуть, – сказал он все более заплетающимся языком. – После этого… я буду… как огурчик.
Прямо у нее на глазах веки его начали медленно опускаться, лоб пересекли морщины, словно он силился оставаться в сознании.
«Я не могу позволить ему отключиться, – осознала она. – Во всяком случае, не здесь, в парке. Если он потеряет сознание, мне нипочем не сдвинуть его с места».
Понимая, что нельзя больше терять ни минуты, она обхватила его руками за широкие плечи и начала уговаривать подняться:
– Ну же, милорд, вставайте. Давайте сядем в коляску, чтобы я отвезла вас домой.
Он застонал.
– Домой? Это хорошо. А может, я лучше… посплю здесь?
– Нет-нет, спать здесь – плохая идея. – Она потянула его. – Тут могут быть еще пчелы. Идемте же.
– Лили, – проговорил он твердым голосом, повернул голову и встретился с ее взглядом.
– Что?
– Я не инвалид, знаешь ли.
– Разумеется, нет.
– Тогда отпусти меня. Я могу подняться на ноги и сесть в коляску без твоей помощи.
Она заколебалась, затем убрала руки.
– Весьма признателен, – кивнул он.
Напустив на себя полный достоинства вид, он рывком встал, но лишь усилием воли прошел через луг к экипажу и забрался в него. Выдохнув, он откинул голову на спинку сиденья.
– Лили, – тихо позвал он.
Она тут же подошла, поскольку была рядом, ибо весь короткий путь до коляски не отставала от него ни на шаг.
– Да, что такое?
Его глаза оставались закрытыми.
– Я просто хотел сказать, что в будущем ты можешь обнимать меня, когда пожелаешь.
Она закашлялась и покачала головой на это его возмутительное замечание.
– Что ж, буду иметь это в виду. А пока почему бы вам не расслабиться, пока я буду везти вас домой?
Он кивнул:
– Хорошо, что вы уже умеете управлять упряжкой.
– Вот уж действительно.
Она споро погрузила корзинку для пикника и плед в отделение для багажа, затем запрыгнула в коляску и взяла в руки вожжи.
Хорошо отдохнувшим Грому и Молнии не терпелось снова тронуться в путь, поэтому они припустили быстрым, но легким аллюром, как только выехали за пределы парка.
Маркиз сидел тихо. Слишком тихо, подумала она. Без шейного платка ей хорошо были видны красные пятна у него на шее и нездоровая бледность лица.
Она снова задалась вопросом, не следует ли ему посетить доктора.
До Лондона около часа езды. А вдруг они оба ошиблись насчет его реакции на пчелиный укус? Что, если она оставит без внимания его симптомы, а ему станет намного хуже к тому времени, когда они доберутся до города? Живот сжался, тревога скрутилась тугим узлом и засела где-то под ложечкой.
Уже оставив Ричмонд позади, она раздумывала, не благоразумнее ли будет развернуться и поехать назад, когда увидела впереди двухэтажный, увитый плющом постоялый двор. Он был чистым и приятным на вид, с парой деловитых конюхов во дворе, и она без колебаний решила остановиться здесь. Ведь Итану требуется помощь.
Швейцар вышел из гостиницы через каких-то несколько секунд после того, как она остановила коляску, и бодро приветствовал ее.
– Приехали? – пробормотал Весси, приоткрывая веки, затем снова опуская их. – Уже добрались до Лондона?
– Нет, – ответила Лили. – Мы на постоялом дворе. Я подумала, что вы, возможно, предпочтете ненадолго остановиться и отдохнуть с удобствами.
Он что-то тихо проворчал, но не возражал. В этот момент она поняла, что поступила правильно.
Не дожидаясь помощи швейцара, она выпрыгнула из коляски и быстро обошла ее. Какой-то седовласый мужчина, явно хозяин гостиницы, поспешил ей навстречу.
– Добрый день и добро пожаловать. Что я могу для вас сделать?
– Его светлость нездоров, и ему нужна комната, самая лучшая. Нам также требуются услуги доктора.
– Я же вам говорил… не нужен мне эскулап, – пожаловался Итан, который был, очевидно, не настолько плох, чтобы не следить за разговором.
– Гм, я помню. Но давайте сначала отведем вас в комнату, а потом уже обсудим этот вопрос.
