Текст книги "Никогда не говори никогда"

Автор книги: Тори Керрингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Бронте подумала, что ослышалась, и, не моргая, уставилась на Коннора. Лишь через несколько минут она пришла в себя. Значит, вот как заканчивается их прогулка по парку? Это называется глотнуть свежего воздуха?

Бронте только сейчас вспомнила, что больше не вскакивает по утрам, прижимая к себе подушку, хранящую запах Томаса; не бежит к телефону в надежде, что звонит именно он справиться о ее настроении; неужели это она засунула его фотографию в самый дальний угол стола, чтобы вычеркнуть из своей жизни любые напоминания о нем?

Это все осталось в прошлом. А теперь она стояла лицом к лицу с Коннором Маккоем и страстно желала его.

– Что ты сказал? – спросила Бронте, с трудом сдерживая волнение.

Она застыла в лучах заходящего солнца и, не отводя взгляд, смотрела в темные, глубокие глаза Коннора.

– Я сказал, что хочу поцеловать тебя, – твердо ответил он.

– Целуй… – неуверенно и взволнованно прошептала Бронте.

И не успев еще осознать, что происходит, она ощутила сильные руки Коннора, скользящие по ее телу, и вот он уже страстно целует ее.

«Он все-таки меня поцеловал», – пронеслось в голове девушки, но поверить, что это происходит на самом деле, было трудно. Она могла поклясться всем на свете, что Коннор никогда не замечал ее и уж тем более не интересовался ею как женщиной. А теперь он стоит рядом и страстно целует ее.

Бронте чувствовала, как нежность и тепло разливаются по телу. Господи, как приятно целовать мужчину, который выше ростом, чем она. В ее памяти вдруг всплыл образ Томаса, но она взяла себя в руки и вернулась в настоящий момент, чтобы чувствовать себя желанной. И страстно желать самой.

Бронте ощущала, как страстно Коннор желает ее, и она знала, что не сможет устоять под его натиском. Ветки дерева, под которым они целовались, переплелись ажурной сеткой, которая скрывала их страсть от посторонних взглядов.

Бронте даже не представляла, что Коннор способен так страстно и так прекрасно целоваться, да и сама не верила, что может желать кого-либо после Томаса… Коннор смешал ее мысли, скользнув рукой по ягодице. Этот жест предсказывал его дальнейшие намерения, и если женщина не желала продолжения, то было самое время остановить его.

Бронте знала, что должна это сделать, однако промолчала. Она трепетала в его объятиях, и каждое его прикосновение обжигало ее снова и снова.

Коннор понял, что Бронте разрешает ему продолжать. Его руки нежно, но настойчиво ласкали ее грудь, шею, бедра. Бронте ощущала его горячее дыхание и страстные поцелуи в самых чувствительных местах… Ей казалось, что все последние месяцы она ждала именно этого… Самое главное должно было вот – вот произойти. Именно теперь.

Оставалась последняя возможность остановить его. Потом будет поздно. Слишком поздно.

Коннор легким движением приподнял Бронте и ненавязчиво заставил прильнуть к его телу. Он хотел ее, хотел страстно и самозабвенно. Бронте же знала, что нужно остановиться, остановиться сейчас же, но она понимала это разумом, а сердце и тело не желали подчиняться.

Коннор лишь на мгновение оторвался от Бронте, чтобы дать ей секунду отдыха и снова со страстью стал целовать ее шею, щеки, губы.

– Нет, это бессмысленно, это неправильно, – пробормотала девушка, качая головой в подтверждение сказанного. – Я имею в виду то, что мы здесь, вдвоем, хотя… – так и не закончила Бронте, не понимая, что же именно хочет сказать. Она лишь слышала, как бешено колотится ее сердце.

– Хотя что? – спросил Коннор, внимательно посмотрев на нее.

Бронте взглянула ему в глаза. Она готова была подтвердить свою решимость и уперлась рукой в грудь Коннору, хотя несколько мгновений назад с нежностью прижималась к нему.

– Нет, это бессмысленно, – тихо повторила Бронте.

– Ты уже это говорила, – напомнил Коннор.

– Да, помню, но я еще не закончила, так что дай мне минуту. – Произнеся эти слова, Бронте встала на землю и глубоко вздохнула. Но успокоиться все же не смогла. – В голову не приходит, как это все могло случиться, так что, если хочешь, сам ищи объяснение всему происходящему.

– Наверное, причины одинаковы и для тебя, и для меня, – сказал Коннор.

– Нет, я думаю, наши мнения все же не слишком похожи.

– Неужели ты с кем-то встречаешься?

Бронте отрицательно покачала головой.

– Нет. А ты?

Коннор ухмыльнулся.

– Нет. И в ближайшее время не рассчитывал заводить какие-либо отношения, – заметил он.

– Вот и я не хочу никаких отношений, – призналась Бронте.

«Что со мной произошло? Ведь я клялась никогда не допускать близости, пока не узнаю человека получше», – размышляла Бронте. И что же ей теперь делать? Как вести себя? Притвориться, что между ними ничего не было? Но она никогда не умела врать и лукавить и не хотела учиться этому.

Ее мысли прервал звонок мобильного телефона. Но она отключила свой еще в начале дня, чтобы он не испортил торжественную церемонию. Это был мобильный Коннора. Он достал его.

– Я слушаю, – ответил Маккой и отошел в сторону, чтобы спокойно поговорить.

Бронте посмотрела ему вслед, машинально включая свой мобильник. У Коннора красивые волосы и широкие плечи.

Из этих приятных размышлений ее вырвал уже собственный телефон. Она ответила на звонок как можно более уверенным и невозмутимым голосом.

Коннор взглянул на Бронте, и оба они поняли, что у них одинаковые проблемы. Свидетельница Мелисса Роббинс только что была найдена мертвой. И первым подозреваемым стал Коннор Маккой, мужчина, которого несколько минут назад Бронте так страстно желала.

Два дня спустя Бронте так и не могла осознать всего, что произошло между ними в тот вечер, после торжественной церемонии бракосочетания Келли и Дэвида. С того времени она больше не видела ни Коннора, ни молодоженов, которые, как и положено, отправились в свадебное путешествие и вкушали все прелести медового месяца.

Коннор же стал главным подозреваемым в деле о загадочной смерти Мелиссы Роббинс.

Обдумывая события последних дней, Бронте встала с постели, запахнула шелковый халат цвета топленого молока и спустилась вниз, чтобы забрать почту. Как обычно, она открыла дверь и подобрала со ступенек восемь газет. Весеннее солнышко светило ярко и нежно ласкало кожу. Бронте прижала газеты к груди и, закрыв глаза, подставила лицо ласковым лучам утреннего солнца.

– Доброе утро, мисс Бронте.

Она открыла глаза и улыбнулась, увидев свою соседку, которая, несмотря на раннее утро, уже занималась цветами на своей лужайке перед домом.

– Доброе утро, мисс Адель, – отозвалась Бронте. – Ваши цветы, как всегда, великолепны.

Мисс Адель улыбнулась.

– Все дело в маленьком секрете. Пара зернышек кофе, перемешанные с землей, тепло и забота. Вот и все, что требуется для такой красоты, так учила меня моя бабушка, – произнесла соседка с доброжелательной улыбкой.

Бронте очень нравилась эта женщина, чуть-чуть старомодная и очень домашняя – именно этого ей так не хватало вдали от дома. Остальные ее соседи были молодые, вечно спешащие, неспособные уделить кому-то внимание.

Еще раз, улыбнувшись, Бронте вернулась в дом и пошла на кухню.

Она сложила газеты стопкой на огромный дубовый стол, и тут же мысли о мисс Адель и цветах сменились тяжелыми размышлениями о ее свидетельнице и обвинении Коннора Маккоя.

Бронте, узнав страшную новость, сразу же приехала в дом, где жила под усиленной охраной Мелисса Роббинс. Каким образом Коннор мог быть причастен к этому убийству, когда большую часть дня она провела рядом с ним, в том числе и в церкви на церемонии?

Правда, потом она вспомнила, что между венчанием и непосредственно приемом был перерыв почти в шесть часов, а медэксперты в один голос утверждали, что смерть Мелиссы наступила приблизительно в это время. Бронте просто предположить не могла, что Коннор Маккой, человек знающий и уважающий закон, мог пойти на преступление, да и зачем? Но мелкие детали, которые всплывали в ее памяти, все же могли свидетельствовать против Маккоя. Так, за пару месяцев до трагедии поступило несколько жалоб от Мелиссы Роббинс на Маккоя по поводу его грубого и даже жесткого обращения с ней. Однако Бронте, зная характер этой дамы, со временем решила не включать жалобы в дело, тем более что сопроводительные объяснения к жалобам полностью подтверждали, что это были вынужденные меры, применяемые крайне редко. К тому же в интересах следствия и самой Мелиссы ее следовало оградить от возможных покушений и сохранить ей жизнь. Только дважды Коннор превысил свои полномочия, но и то в интересах самой Мелиссы: мисс Роббинс хотела заказать ужин в местном ресторане, где ее все знали, и Коннор вырвал телефонную розетку, когда она с кем-то перезванивалась. И еще – не дал ей ускользнуть из офиса Бронте и пойти в салон красоты, что уже совсем выходило за все разрешенные рамки.

Эти инциденты вполне объяснялись необходимостью, но при желании все можно было повернуть против Коннора, даже при условии, что Бронте безоговорочно верила в его невиновность.

И все-таки на данный момент обвинению не хватает улик, чтобы задержать Коннора. Однако, учитывая сложность ситуации и запутанность расследуемого дела, вероятность ареста Маккоя возрастала с каждым часом.

Бронте закусила губу и задумалась. Всегда рядом с ней оказываются мужчины, у которых неприятности. Почему судьба посылает ей очередное испытание в лице Коннора Маккоя, да еще в образе возможного убийцы?!

Она пересела в кресло с кружкой горячего, крепкого чая. И стала медленно, сосредоточенно пить. Ей нужно было собраться с мыслями, но мешал телевизор. Очень не хотелось выбираться из уютного кресла, чтобы его выключить.

Бронте развернула газету и разложила ее на столе перед собой. «Это был просто поцелуй, – пронеслось у нее в голове. – Да, но ведь и самолет „Конкорд“ тоже когда-то был лишь чертежом». Ведь этот первый поцелуй означал для них обоих что-то большее тем вечером.

Между ними возникло нечто страстное, необыкновенное, неистовое, это была не просто встреча двух людей и не просто поцелуй. Она была готова на все, он был мужчиной, которого она желала прямо там, в парке. Коннор возбуждал ее, а она, несомненно, была желанна ему. Просто не верилось, что это все происходило почти на виду у всех, да еще в центре города.

Она обхватила голову руками. И кого она хочет обмануть? Ведь это была ее самая смелая фантазия! Да, именно у всех на виду, в нескольких шагах от Белого дома.

Сам город, полный возможностей и впечатлений, столь не похожий на маленький городок, откуда она приехала, действовал на нее возбуждающе. В школе она была выше всех и чувствовала себя неуютно, стыдилась своего роста. Ее никто не приглашал на свидания и не признавался в любви. Бронте решила больше ничего не ждать на личном фронте и с головой ушла в учебу и работу. Благодаря своей старательности она за четыре года прошла все ступени карьерной лестницы: от обыкновенного курьера до юриста в Министерстве юстиции.

Потом в ее жизнь ворвался Томас.

Она скомкала газету, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей. Она не хотела вспоминать о нем, о том, что было. Не хотелось думать и о Конноре. После Томаса… Хватит о прошлом! Слишком много времени потрачено на горькие воспоминания. Нужно сосредоточиться и разобраться, почему Коннора Маккоя обвиняют в убийстве свидетельницы.

Зазвонил телефон. Бронте взглянула на часы и снова углубилась в газетную статью. Мама никогда так рано не звонит, к тому же она говорила с ней позавчера. А если что-то серьезное? Нет, в любом случае она не в состоянии решать ничьи проблемы. Бронте снова вернулась к статье, но ее взгляд был прикован к телефону.

Возможно, звонят с работы? Весь ее отдел в министерстве просто стоял на ушах по поводу дела, свидетелем в котором фигурировала Мелисса Роббинс. «Пускай думают, что я еду на работу», – подумала Бронте.

Раздался четвертый звонок. Не выдержав, девушка сняла трубку.

– Я слушаю, – сказала она.

– Бронте, это ты?

Она перевела дыхание.

– Да, Томас. Это я.

Как она хотела, чтобы ее не оказалось в эту минуту дома! Она могла быть в душе и пропустила бы этот звонок, могла отправиться на работу и не слышать этот голос. Но Томас словно знал, что она дома и возьмет трубку.

– Ты не отвечаешь на мои звонки, – констатировал он.

Бронте прислонилась к стене.

– Да, не отвечаю.

– Может, объяснишь, почему?

Его голос звучал уверенно, холодно.

– Мне нечего тебе сказать, – равнодушно ответила девушка.

Повисла пауза.

– Бронте, я расстался с Джессикой, – тихо сказал Томас.

В голове ее пронеслась мысль: «Отлично, и как мне реагировать?»

– И что ты от меня хочешь? – поинтересовалась Бронте.

– Решай сама.

– Я давно все решила.

– Времена и люди меняются, дорогая.

Взгляд Бронте скользнул по заголовкам газет и выхватил черно-белую фотографию Коннора Маккоя на первой странице одной из них.

– Меняются? Вряд ли может измениться взрослый человек. – Она вздохнула. – Слушай, Томас, я очень прошу тебя, не звони мне больше.

– Ты уверена? Хорошо, я больше не позвоню.

Бронте уже была готова повесить трубку, но его голос тихо, но настойчиво произнес:

– Но ты можешь звонить мне сама. Я остановился в отеле, Мариот-парк, номер 21104. У тебя есть мой рабочий телефон. Звони в любое время, Бронте.

– Пока, Томас. – Она повесила трубку и еще несколько мгновений смотрела на телефон, – мгновений, превратившихся в вечность.

И что мнят о себе эти мужчины? Неделями и месяцами от них ни слова, ни телефонного звонка, и вдруг что-то произошло, и они ждут, что ты прибежишь к ним как собачонка, по первому их требованию. Томас, видимо, забыл, насколько жестоко и бесцеремонно поступил с ней, даже не задумываясь – а как она там, жива ли после его предательства?

Она прислонилась к стене, закрыв лицо ладонями. Неужели женщины, наделенные интуицией, так наплевательски относятся к себе? Вот она, Бронте, неужели не задумывалась о своей жизни? Приходится сознаться – она никогда не прислушивалась к себе, а следовало бы.

Бронте отняла ладони от лица. До сих пор она не могла понять, каким образом Томас умудрился ни разу не проговориться, что женат? Или он держал свои встречи с Бронте в секрете от своей жены? Так кого от кого он прятал? После того как Бронте узнала правду, Томас уверял, что с женой их больше ничто не связывает, просто развод требует слишком больших издержек, и он не может пока себе это позволить. Так почему же он проводил ночи дома, с женой? А ее лишь возил на пикники в выходные… «Какая же я дура, глупая дура!» – возмущалась Бронте.

Как только все выяснилось, она устроила скандал и разорвала отношения. Она выбросила все, что уже приготовила к свадьбе с Томасом. Сожгла вещи, которые он оставил у нее, выкинула обручальное кольцо, подаренное им в честь помолвки, и поклялась: больше никаких отношений с мужчинами до тех пор, пока она снова не будет уважать себя. Если она сейчас вернется к нему, неважно – женатому или нет, то никогда не вернет себе уважения, никогда!

Да и жаркие воспоминания о Конноре Маккое не прибавят ей силы духа. Ничего себе жизненную дорожку она выбрала – от такого бабника, как Томас, к возможному убийце Коннору!

Бронте сгребла все газеты и запихнула в мусорное ведро. Самое лучшее, что она сделает сейчас, – это отправится на работу. Да, замечательный сюрприз приготовил ей сегодняшний денек.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Казалось, эти журналисты, жаждущие сенсаций, были везде: когда Коннор шел домой, они следовали за ним по пятам, ослепляли его вспышками фотокамер и пытались взять у него интервью. Когда он появился на службе, они уже толпились в холле перед его офисом; одного журналиста он даже обнаружил в туалете. Коннор грустно улыбнулся. Вообще-то у него не было особых причин являться в эти дни на службу, так как он подозревался в убийстве Мелиссы Роббинс и стал главным подозреваемым, потому что последние месяцы обеспечивал ее безопасность.

До сегодняшнего дня он считался лучшим профессионалом, ни разу за всю карьеру не бросив и тени на свою репутацию. Его приглашали на самую сложную, специфическую работу, которую он выполнял с блеском, ни разу не запятнав себя. Все его свидетели всегда пребывали в целости и сохранности до окончания следствия и вынесения приговора. Сейчас Коннор не сомневался, что, принимая во внимание его безупречный послужной список, босс замолвит за него словечко.

Но он ошибся. Старина Ньютон попросил его сдать удостоверение и оружие, предупредил, что он находится под подозрением, пока не будет доказано обратное, и не дал ему сказать ни слова в свое оправдание.

Коннор понимал своего босса, ведь чем выше должность, тем меньше хочешь ее потерять, каждый прикрывает свой зад, как может. Защищать Коннора Маккоя – значит ставить под угрозу свою карьеру. Кто пойдет на такое?

Коннор Маккой не мог предположить, почему именно он стал главным подозреваемым, а люди, занимающиеся делом Мелиссы Роббинс, говорили о грозящем ему аресте. Он должен сделать все, чтобы не допустить этого.

Коннор решил навестить отца, который жил в Манчестере, крупном городе штата Виргиния. Машины у него не было. Лиз и Митч наверняка сейчас в офисе. Все отлично. В голове у Коннора так перемешались события последних дней, что он почти не сомкнул глаз. И когда вместо сахара он насыпал в кофе соль, то понял: лучше места для отдыха, чем дом отца, нельзя придумать. На огороженной площадке рядом с парковкой резвились Кожик и Голиаф – любимые собаки семейства.

Идя к дому, Коннор продолжал думать все о том же – почему на него объявили охоту? Каким образом он стал главным подозреваемым в деле Мелиссы Роббинс? Ответа он не находил – для этого нужен доступ к закрытой информации Министерства юстиции, тогда будет ясно, что на него имеется, и только после этого можно будет предпринимать какие-то шаги.

Коннор постучал, потом толкнул дверь – она оказалась незапертой. Он вошел в кухню, и его поразила тишина, повисшая вокруг. Сколько Коннор себя помнил, в доме вечно все громыхало, падало и билось. Марк обычно сидел перед телевизором и переживал за все спортивные соревнования сразу, Джейк запирался в своей комнате и изучал последние изменения в международном праве, Митч то и дело что-то чинил либо в холле, либо у себя в комнате, Дэвид тренировался, бросая бейсбольный мяч в стену дома.

Он поднялся по лестнице на второй этаж и направился в свою бывшую комнату, которая гак и осталась за ним, когда он переехал и собственную квартиру. Коннор снял с себя рубашку, надеясь, что вместе с ней сбросит и неприятности, и… резко остановился – комната изменилась.

Она была его и не его одновременно. Исчезла его кровать, на обоях резвился Винни Пух.

Коннор нахмурился. Интересно, куда делись его спортивные плакаты, коллекция футбольных карточек, фотография мамы? Видимо, жена брата устроила здесь детскую. Но почему именно в его комнате?

Коннор пошел посмотреть на другие помещения. Комнаты отца и Марка остались такими же, как и прежде. У Джейка добавилась еще одна кровать. По обиталищу Митча можно было догадаться, что с ним теперь живет жена Лиз, но изменилось совсем немногое.

Только его комната теперь обрела новый облик. У Коннора появилось ощущение, что все в этой жизни ополчились против него. Он вернулся в комнату Марка и, раздевшись, рухнул на кровать. И тут же в его памяти всплыл образ Бронте О'Брайен. Теперь она казалась ему особенной, не похожей ни на одну женщину, которые бывали в этом доме.

Коннор закрыл глаза. В его жизни было много женщин. Но отношения с ними так же быстро закапчивались, как и начинались. Он был не прочь завести интрижку, встречаться и влюбляться, но, когда речь заходила о чем-то более серьезном, тут же прекращал все отношения. Разумеется, ничего подобного он не мог представить и с Бронте тогда, в университете, хотя как женщина она всегда его привлекала. Можно было даже сказать – его непреодолимо влекло к ней. И поцелуй в тот вечер был доказательством его страсти. Коннор не отказался бы от продолжения, особенно когда вспоминал, с какой страстью Бронте отзывалась на каждую ласку, на каждый его поцелуй.

Коннор перевернулся и уткнулся в подушку. Еще ни одной женщиной он не хотел так обладать, как Бронте, хотел гладить ее тело, целовать безумно чувственные губы, подчинить ее своей воле. Он так возбудился, что не мог ни о чем другом думать, каждой клеточкой тела желая ее.

Он не мог объяснить, почему Бронте столь интересовала его. Может, потому, что долго была недоступна? Да, она обворожительна, она – его мечта, он всегда считал ее особенной. Ему казалось, они в чем-то похожи, хотя заговорить с ней было выше его сил.

Коннор услышал какие-то звуки. Может быть, это Митч вернулся? Ему не следует думать больше о Бронте, сейчас главное – отдохнуть, выспаться. Голова должна быть ясной. Но здравый смысл отходил на второй план, и все его мысли занимала Бронте, и только Бронте.

И когда, наконец, он забылся глубоким сном, граница между ним и Бронте растворилась, растаяла, как будто бы ее и не существовало.

Бронте решила, было разморозить холодильник, чтобы отвлечься от ужасных мыслей.

Она потратила весь день, чтобы выяснить хоть какие-нибудь подробности о расследовании. Кое-что, совсем мало, и ее это не устраивало. Нет, холодильник подождет. Она пошла на кухню и стала разогревать в микроволновке обед из полуфабрикатов. В кухне было тихо. Телевизор работал, но на самой маленькой громкости, и это почти не нарушало тишину.

На столе лежали несколько журналов. Ожидая обеда, Бронте начала их листать. На каждой странице, в каждой статье только и рассуждали об убийстве Мелиссы Роббинс и главном подозреваемом Конноре Маккое. А вот и фотография Коннора на первой странице «Вашингтон таймс». Как всегда, неотразим, статен, красив, а форма придает ему еще больше шарма. Но выражение его лица на фото было каким-то неуверенным, загнанным. Она перелистала еще несколько страниц, и ее взгляд задержался на тексте очередной статьи: «Сегодня утром начальник отдела международных преступлений при Министерстве юстиции Бернард Лейтон предложил младшему юристу Дэннису Бернсу возглавить расследование…»

Бронте чуть не упала со стула от неожиданной новости. Это невозможно! Прыка – это ее дело. И свидетельница Мелисса Роббинс была единственной, кто согласился давать показания против своего бывшего дружка, который глубоко увяз в криминале, занимался контрабандой оружия и взрывчатки и снабжал этим треть террористических организаций. Сколько нервов и сил стоило ей включить Мелиссу в программу защиты свидетелей. Она даже начала искать возможность решить непростую ситуацию, сложившуюся в связи со смертью Роббинс. Для начала следует позвонить в ФБР – возможно, у них есть доказательства, что сам Прыка косвенно или напрямую причастен к убийству бывшей подружки.

Тем более, невозможно поверить в то, что Коннор Маккой останется единственным подозреваемым. Желая убедиться, что она все правильно поняла, Бронте просмотрела еще несколько статей, и информация подтвердилась – Бернс забирал у нее дело.

– Ну почему именно этот подлец?! – воскликнула Бронте.

Она решила, что вечерняя почта уже на крыльце, и пошла забрать ее – может, появится что-то новое? Было уже совсем темно. Она услышала, что подъезжает автомобиль. Келли – полицейский до мозга костей – всегда предупреждала, чтобы она не открывала дверь, не спросив, кто пришел, – нельзя исключать возможность нападения на нее.

Бронте подняла вечернюю почту со ступенек и направилась обратно в дом.

– Подожди! – твердо и повелительно произнес кто-то из темноты.

Девушка чуть не выронила газеты, но тут же быстро проскользнула в дом и хотела захлопнуть дверь…

– Бронте, это я!

– Коннор? – прошептала она, и ее сердце бешено забилось.

– Ты одна? – спросил Коннор.

Она хотела соврать, что не одна, но тут же передумала. Он наверняка знает, что она одна, иначе не пришел бы. Услышав ложь, он наверняка разочаруется в ней и исчезнет навсегда.

– Да, – ответила Бронте.

Он стоял и смотрел ей в глаза. У Бронте поползли мурашки по коже от этого пронзительного взгляда.

– Может, пригласишь меня войти, или как?

– После того как ты меня напугал, явившись под покровом ночи, я больше склоняюсь к ответу «или как», – твердо сказала Бронте, оглядываясь по сторонам. – Ну ладно, входи, – смилостивилась она.

Как только он вошел, Бронте, удивляясь своему бесстрашию, выглянула за дверь и убедилась, что никто не видел появления Коннора. Мнением соседей она дорожила, тем более, сейчас ей не хотелось, чтобы ее засекли с человеком, фото которого есть в каждой газете.

Она закрыла дверь и повернулась к нему.

– Ну-ка, проси прощения за то, что ты так меня напугал, – сказала Бронте.

– Извини, – сухо отозвался Коннор.

– Очень мило, – заметила девушка, стараясь скрыть волнение или страх (она еще не поняла, что именно), но, откровенно говоря, она рада была его видеть. – Зачем ты пришел, Коннор?

Несколько секунд он стоял молча, будто собирался с мыслями.

– Ты поверишь, если я скажу, что просто проезжал мимо и решил зайти?

Бронте улыбнулась.

– Нет, конечно, не поверю.

– И будешь права. Я хотел с тобой поговорить.

Бронте отступила на шаг назад. Когда он улыбается, то становится неотразимым.

– Давай… поговорим, – согласилась она и пригласила его на кухню. Ей казалось, что там особенно уютно и тепло. Бронте положила свежие газеты поверх стопки утренних, плотно задернула шторы и заодно выключила телевизор.

Потом повернулась к Коннору и заметила, что его кожаный пиджак уже висит на спинке стула, а сам он стоит, нахмурившись и сложив руки на груди. Даже сейчас, когда она на него сердилась за позднее, непрошеное вторжение, этот неотразимый, высокий, широкоплечий парень вызывал в ее голове очень непристойные мысли и желания.

– Расскажи, что нового, – попросил Коннор, нахмурив брови.

– Это ты мне расскажи. Ведь ты прятался в кустах и испугал меня до смерти, – произнесла она в ответ. Бронте очень хотелось сказать ему, что «он – единственный подозреваемый в убийстве», но она промолчала.

Коннор тем временем увидел на столе газеты и журналы, еду, вернее, ее остатки. Она проследила за его взглядом.

– Все-таки твой неожиданный визит, хотя и по делу, поздноват, – решила отвлечь его Бронте. – Мог бы для начала позвонить, я бы прибралась.

– У меня же нет твоего номера, – тихо сказал Коннор.

Пожалуй, он прав, Келли не давала ему своего телефона, а сейчас, когда он был под подозрением, официальные и неофициальные источники информации для него были закрыты. В принципе так полагалось.

Бронте подумала, что у Коннора хорошая память, раз он не забыл ее адрес, побывав здесь мимоходом один раз – когда он, Дэвид и Келли подвезли ее домой после вечеринки.

– Мне жаль, что тебя подозревают, – нарушила она молчание и тут же подумала: «Зачем я это сказала? Надо прямо спросить – виноват он или нет?»

– Может, угостишь меня кофе?

Бронте удивленно уставилась на Коннора.

– Честно говоря… я не пью кофе, только чай.

Коннор с сожалением вздохнул.

– Могу тогда предложить выпить… есть немного водки.

– А апельсиновый сок?

Бронте вновь бросила на него удивленный взгляд.

– Есть. Ты любишь водку с соком?

– Сейчас я хочу только сок.

Бронте достала сок, поставила стакан. Все-таки, зачем он пришел к ней? На всякий случай надо быть бдительной и не терять самоконтроль, находясь рядом с ним, Коннором Маккоем.

Коннор выпил сок и взглянул исподлобья на О'Брайен, не зная, как она поведет себя дальше, учитывая его бесцеремонность. Можно ли ждать от нее помощи?

Бронте, не выдержав тягостного молчания, встала и начала бродить по кухне. Коннор продолжал наблюдать за каждым ее движением. Вот она нагнулась, собираясь достать что-то из тумбочки. Юбка натянулась и обрисовала все изгибы ее тела.

Коннор нервно вздохнул и отвел взгляд, чтобы отвлечься от нескромных мыслей.

– Я все-таки приготовлю тебе поесть.

Коннор видел, что она собиралась приготовить – этот набор из полуфабрикатов был ему хорошо знаком.

– Спасибо, но я не голоден.

Бронте все же поставила еду разогреваться в микроволновку и обратилась к нему:

– Слушай, Коннор, я не знаю, что у тебя на уме, но ты уже сказал, что пришел ко мне поговорить, верно? Тогда давай, выкладывай!

Коннор допил сок и замер на мгновение. Заставить себя прийти сюда стоило ему очень больших усилий, но, оказавшись здесь, он не мог сделать следующий шаг и спросить, что конкретно имеется против него у Министерства юстиции. Все его мысли были лишь о Бронте, о ее прекрасной фигуре, чувственных губах, прекрасных глазах…

«Черт побери!» – подумал Коннор. Ведь всегда, всю жизнь он помогал людям, обычно всегда ждали помощи от него. Сначала он стал опорой для всей семьи, когда умерла мать, а отец запил. Потом начал работать, и всегда был защитой и надеждой свидетелей, гарантируя им полную безопасность. И вот сейчас он – проситель, он нуждается в помощи, зависит от всех, и в частности от Бронте О'Брайен.

– Ну… – неуверенно начал Коннор.

– Послушай… – Бронте посмотрела ему прямо в глаза. Он замер. – Если ты пришел сюда под впечатлением того безумного вечера, то забудь об этом, Маккой. Да, я признаюсь, что была потрясена, мне было очень здорово тогда, наверное, так же, как и тебе, но тот вечер остался в прошлом, а сегодня – это сегодня. Ты уловил мою мысль?

Коннор, не моргая, уставился на нее.

– Ты о чем, Бронте?

– Я говорю это потому, что не хочу портить отношения с самого начала и не хочу начинать именно так.

Коннор пришел в себя.

– Отношения?

И если бы ситуация не была бы столь серьезной, то Бронте обратила бы все в шутку. Но все обстояло не так просто.

– Погоди, я, наконец, поняла. Ты ведь не хочешь, и не хотел никаких серьезных отношений? – Бронте перевела дыхание и продолжила: – Ну, конечно же, нет. Ты один. Я одна. И наверняка ты подумал, что мы могли бы быть одинокими вместе.

Коннор ничего не понимал и, упершись руками в стол, спросил:

– Ты закончила свою тираду или как?

Бронте недоуменно посмотрела на Коннора.

– Да. Я высказала все, что хотела.

– Отлично. – От волнения Коннор начал ходить по кухне, нервно потирая лоб рукой. – Только пойми меня правильно. Ты очень привлекательная женщина. Любой мужчина в здравом уме хотел бы… значит, ты подумала, что я пришел… – Бронте насторожилась, – …пришел к тебе для того, чтобы переспать с тобой?

– А разве нет? – еле сдерживая волнение и возбуждение, спросила она. – Тогда зачем ты пришел?

«Ну, произнеси же это, Маккой, просто скажи эти слова!» – молила про себя Бронте.

– Мне нужна твоя помощь, О'Брайен. Я хочу, чтобы ты помогла мне выпутаться из ужасной ситуации, в которую я попал! – наконец произнес Коннор.