Текст книги "Смерть Артура"
Автор книги: Томас Мэлори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
– Позор тебе, – говорит сэр Ланселот, – что ты, рыцарь в полном вооружении, задумал изменой убить нагого.
– Все равно не будет тебе пощады, – отозвался сэр Фелот, – так что спасайся, если можешь.
– Воистину, – сказал сэр Ланселот, – позор тебе будет, но уж раз ты не согласен ни на что другое, возьми себе мои доспехи, повесь только на сук мой меч, чтобы я мог его достать, а тогда уж убивай меня, если сумеешь.
– Ну нет, – отвечал сэр Фелот, – ведь я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Так что, пока моя воля, от меня ты оружия не получишь.
– Увы! – воскликнул тогда сэр Ланселот. – Приходится рыцарю умирать безоружным!
И с тем стал он озираться вокруг себя, вверх поглядел и вниз поглядел и прямо у себя над головой увидел крепкий острый сук, толстый и без листьев. Обломил он его у самого ствола и стал спускаться вниз, а сам приметил, где стоит его конь, да и спрыгнул вдруг на землю позади коня. Замахнулся на него сэр Фелот мечом, хотел его зарубить, но сэр Ланселот суком удар отразил, а затем с размаху ему на голову тот сук обрушил, так что повалился сэр Фелот на землю без памяти. А сэр Ланселот к нему подскочил, схватил его меч, да и перерубил ему шею.
– Увы! – вскричала тогда дама, – зачем убил ты моего супруга?
– Не я тому зачинщик, – отвечал сэр Ланселот. – Ведь это ты коварно затеяла изменой погубить меня, вот и обернулось это против вас обоих.
Упала она и лишилась чувств, будто смерть ее пришла. А сэр Ланселот поспешил собрать свои доспехи и как мог в них облачился, ибо опасался новых засад, ведь замок убитого им рыцаря был совсем поблизости. Он поспешил сесть на коня и поскакал оттуда прочь, возблагодарив Бога за избавление от столь страшной опасности.
17
Едет сэр Ланселот дикими путями, по взгорьям и низинам, и встретился ему в долине рыцарь: гонится он с обнаженным мечом за дамой и хочет ее зарубить. Вот-вот уже ей погибнуть, но тут случилось ей заметить сэра Ланселота, и она стала звать его и просить у него защиты.
А сэр Ланселот, видя это злое дело, направил коня своего прямо между ними и так сказал:
– Рыцарь, стыд тебе и позор, для чего убиваешь ты даму? Позор тебе и всему рыцарству!
– Что за дело тебе вставать между мною и моей женой? Решился я ее убить – и убью и на тебя не посмотрю.
– Ну нет, – говорит сэр Ланселот, – тогда уж придется тебе вступить со мной в поединок.
– Сэр Ланселот, – рыцарь отвечает, – не дело ты затеял, ведь эта дама – изменница.
– Неправда это! – воскликнула дама, – клянусь, он возвел на меня напраслину. Я просто с лаской и любовью принимала моего кузена, а он приревновал меня к нему, хотя, вот как держать мне ответ перед Господом Богом, ничего такого между нами не было. О, сэр, – сказала дама, – как почитаешься ты благороднейшим рыцарем на свете, рыцарским твоим долгом прошу тебя – защити меня и спаси, ибо что бы он тебе ни стал говорить, он все равно меня убьет, ибо он безжалостен.
– Не страшись, он не волен будет в этом.
– Сэр, – сказал тот рыцарь, – раз вы здесь, то я готов поступать, как вы мне велите.
И двинулись они в путь, сэр Ланселот по одну сторону, а дама по другую.
Долго не проехали, как рыцарь вдруг говорит:
– Обернитесь, сэр Ланселот, посмотрите назад: там скачут нам вдогонку вооруженные рыцари.
Сэр Ланселот обернулся, не помыслив об измене. А рыцарь, очутившись один подле дамы, взял да и отсек ей голову.
Как увидел сэр Ланселот, что этот рыцарь учинил, громко он воскликнул:
– Предатель! Ты опозорил меня навеки!
Спрыгнул сэр Ланселот с коня, меч свой вытащил и хочет его убить. Но тот на землю повалился, ноги Ланселоту обнимает и молит о пощаде. – Позор тебе, – говорит сэр Ланселот, – бесчестный рыцарь! Не будет тебе пощады. Вставай и сразись со мною!
– Нет, – тот отвечает, – я не встану, покуда не даруете вы мне пощады. – Тогда вот что предложу я тебе по чести: я сниму все доспехи и останусь только в рубашке и при мече, и, если ты меня убьешь, тем вину ты свою навеки искупишь.
– Нет, нет, сэр, я не согласен!
– Раз так, – сказал сэр Ланселот, – возьми тогда тело этой дамы и ее голову и взвали себе на спину. И поклянись на моем мече, что не опустишь ее на землю и не будешь знать передышки, покуда не явишься пред госпожой моей королевой Гвиневерой.
– Сэр, клянусь телом и душой, я все так и исполню.
– А как твое имя?
– Сэр, я зовусь сэр Педивер.
– В постыдный час родился ты на свет, – сказал сэр Ланселот.
И отправился сэр Педивер в путь со своей ношей и нашел королеву Гвиневеру с королем Артуром в Винчестере; и им поведал он всю правду.
– Сэр рыцарь, – сказала ему королева, – это ужасный и постыдный поступок и жестокое оскорбление сэру Ланселоту, хотя слава о нем идет по разным странам. Вот что назначу я вам во искупление вины: сделайте себе носилки и свезите эту мертвую даму к римскому папе – он наложит на вас эпитимию за ваше черное дело. Будете ехать, на одном месте две ночи не ночуйте и, на какое ложе ни ляжете, и мертвое тело кладите с собою.
В том дал он клятву и отправился в путь. Когда же, как повествуется во Французской Книге, добрался он в Рим, папа римский повелел ему возвратиться назад к королеве Гвиневере. И в Риме же, по велению папы, была похоронена его супруга, а сэр Педивер после того обратился к добру, сделался святым мужем и отшельником.
18
А мы теперь опять поведем рассказ о сэре Ланселоте Озерном, который возвратился домой за два дня до праздника Пятидесятницы, и король и весь двор весьма возрадовались его приезду. А когда Гавейн, сэр Ивейн, сэр Саграмур и сэр Эктор Окраинный увидели Ланселота в доспехах сэра Кэя, они уже не сомневались, что это он свалил их всех четверых одним копьем. И по этому поводу было там много смеха и веселья. А между тем ко двору стали прибывать один за другим бывшие узники сэра Тарквина, и все они восхваляли сэра Ланселота. Сэр Гахерис услышал его голос и сказал:
– Я видел весь бой от начала и до конца.
И он поведал королю Артуру, как все происходило, и прибавил, что сэр Тарквин был могущественнейший из рыцарей, каких доводилось ему видеть, не считая лишь сэра Ланселота. И еще многие рыцари все это подтвердили, числом шестьдесят.
И сэр Кэй поведал королю, как сэр Ланселот спас его от верной гибели.
– И он заставил тех трех рыцарей признать себя не его пленниками, но моими.
Да и сами они трое были здесь же и все это подтвердили.
– А потом, клянусь Иисусом, – заключил сэр Кэй, – сэр Ланселот взял мои доспехи, мне же оставил свои, и я ехал в мире и спокойствии, ибо никто не желал со мной драться.
Между тем явились ко двору и те трое рыцарей, что сражались с сэром Ланселотом на долгом мосту, и тоже назвали себя пленниками сэра Кэя. Но сэр Кэй от них отказался, говоря, что с ними не бился и в глаза их не видывал. – Но я успокою вас, – сказал им сэр Кэй. – Видите, вон там сэр Ланселот, это он вас победил. – И, узнав то, они обрадовались. А тут и сэр Мелиот Логрский возвратился домой и рассказал сэру Кэю и королю, как сэр Ланселот спас его от смерти. И все другие его приключения стали известны: как четыре королевы-волшебницы заключили его в темницу и как его освободила дочь короля Багдемагуса. Узнали при дворе и о тех подвигах воинской доблести, что свершил сэр Ланселот на турнире в сражении между двумя королями – королем Северного Уэльса и королем Багдемагусом. Всю правду об этом рассказали сэр Гахалантин и сэр Мадор де ла Порте с сэром Мордредом, ибо они принимали участие в том турнире. Под конец явилась туда та дама, что узнала сэра Ланселота, когда ранил он у шатра сэра Белеуса; и по ходатайству сэра Ланселота сэр Белеус был произведен в рыцари Круглого Стола.
И была в ту пору у сэра Ланселота слава такая, как ни у кого из рыцарей на свете, и почитал его всяк – и велик и мал.
Конец славной повести о сэре Ланселоте Озерном.
Книга четвертая
Повесть о сэре Гарете Оркнейском по прозванию Бомейн
1
Во дни Артуровы, когда заполнены были все места за его Круглым Столом, случилось однажды королю распорядиться, чтобы великий праздник Пятидесятницы справили в городе и замке, носившем в то время название Кинке-Кинкадон,[79]79
Кинке-Кинадон – по мнению исследователей, это искаженное название мертвого города времен Римской империи, развалины которого находились вблизи Карнарвона на возвышенности
[Закрыть] что на песках у Валлийской границы. У короля был неизменный обычай на праздник Пятидесятницы из всех праздников в году не садиться за обед, прежде чем не увидит он какого-нибудь чуда или не услышит о нем рассказов. И того обычая ради всевозможные чудесные дела и вещи привозили к Артуру, и чаще всего на праздник Пятидесятницы. Вот в день Пятидесятницы незадолго до полудня заметил сэр Гавейн троих людей верхами, и за ними – карлик пеший. Спешились эти трое, карлик держит их коней, и видит Гавейн, что из троих один на полтора фута превосходит двух других ростом. Тогда подошел он к королю и сказал:
– Сэр, идите садитесь за обед, ибо чудесное приключение уже у ворот.
Уселся король Артур за богатый обед вместе со многими другими королями. И были там все рыцари Круглого Стола, кроме тех, кто находился в плену или пал. И в тот день великого праздника предстояло им пополнить свое число снова до ста пятидесяти, дабы не было за Круглым Столом пустых мест. Тут вдруг входят в залу двое в нарядных и богатых одеждах, и на плечи их опирается юноша, какого прекрасней лицом и стройнее телом никому из них не случалось встречать. Был он высок и крепок, в плечах широк, лицом хорош и руки имел большие и красивые,[80]80
Сноудон… и руки имел большие и красивые… – Под прозвищем Бомейн (по-французски «прекрасные руки») Гарет выступает только в книге Мэлори. Во французской средневековой литературе нет произведений, специально посвященных Гарету. Повествование о Гарете у Мэлори перекликается с романами Кретьена де Труа «Эрек и Энида» и «Повесть о Граале», а также с другими французскими романами. В то же время существует гипотеза, что у героя Мэлори был реальный прототип – Ричард Бичем (Бошам), граф Варвик, победно выступавший против французских рыцарей на турнире под Кале в 1417 г.
[Закрыть] что красивее и не увидишь на земле. Но он повис у них на плечах, словно не мог ходить и держаться на ногах без такой опоры. Как увидел его король, тут же смолкли все и расступились, пропуская их, и туда, на царское возвышение, они все трое прошли, не промолвив ни единого слова.
И сразу отступил на шаг тот юноша рослый, выпрямился легко и сказал:
– О благороднейший из королей, король Артур! Бог да благословит вас и всю вашу славную дружину, а рыцарей Круглого Стола стократ! Я приехал к вам молить вас о милости, просить вас выполнить три моих желания. Я не испрошу ничего такого, что не могли бы вы пожаловать мне с честью, и не будет вам с того ни ущерба, ни урона. Первую милость, первый дар испрошу я сейчас, другие же два – ровно через год, где бы вы ни справляли тогда великий праздник Пятидесятницы.
– Спрашивайте, – отвечал король Артур, – и что испросите, получите.
– Сэр, вот вам мое желание по случаю великого праздника: чтобы вы кормили меня и поили вдоволь весь год, а тогда испрошу я у вас два других дара.
– Сын мой, – сказал король Артур, – мой совет тебе: проси большего, ведь эта просьба – не просьба, ибо сердце мое расположено к тебе и мне говорит, что ты происходишь из славного рода и либо я сильно обманываюсь в моем суждении, либо же ты выкажешь себя мужем благородным и доблестным.
– Сэр, – тот отвечал, – это уж как придется, а я просил у вас то, что мне покамест надобно.
– Ну что ж, – говорит король, – в еде и питье у тебя не будет недостатка, я не отказываю в этом ни другу, ни врагу. Но я хочу знать твое имя.
– Сэр, того оказать я не могу.
– Чудесное дело, – сказал король, – чтобы ты не знал собственно! о имени. А ведь ты прекраснейший из юношей, каких я когда-либо видел.
И король поручил его сэру Кэю-Сенешалю, повелев, чтобы его кормили и поили лучшими яствами и винами и чтобы все у него было в избытке, как если был бы он сын лорда.
– Вот уж была нужда так на него тратиться, – сказал себе сэр Кэй. – Ведь могу поручиться; он мужичьего роду и не получится из него рыцаря, ибо будь он рожден лордом, он бы попросил коня и доспехи, он же каков есть, такова и просьба его. А раз нет у него имени, дам ему дам имя: будет он зваться Бомейн, что значит Прекрасные Руки. И определю его я на кухню, и там будет он кормиться каждый день жирной похлебкой, так что к исходу двенадцатого месяца окажется он жирен, как боров в свинарнике.
2
А те двое тут же и уехали и оставили юношу на попечении сэра Кэя, который всячески над ним издевался и насмехался. Разгневался на сэра Кэя за то сэр Гавейн. А всех больше – сэр Ланселот, он велел сэру Кэю оставить издевки.
– Ибо головой могу поручиться: он еще покажет себя мужем славным и доблестным.
– Увидим, – отвечал сэр Кэй, – да только едва ли, ведь каков он сам, такова и просьба его была.
– Смотрите, – сказал ему сэр Ланселот, – вот вы дали славному рыцарю Брюнору, Динаданову брату, прозвище Худая Одежка – и сами же за то потом поплатились.
– Ну, что до него, – отвечал сэр Кэй, – то этим вашу правоту не докажешь. Ведь сэр Брюнор всегда мечтал о чести и славе, а этот – лишь о хлебе, да о питье, да о жирной похлебке. Готов жизнью поручиться, он вырос при каком-нибудь монастыре, где не видели вдоволь ни еды, ни питья, вот он и явился сюда на прокормление.
И велел ему сэр Кэй отыскать себе место за столом и садиться есть. И Бомейн Прекрасные Руки пошел к дверям залы, сел среди мальчиков и прислуги и ел свой обед в печали. Сэр Ланселот после обеда звал его в свой покой, дабы там накормить и напоить его вдоволь, приглашал его и сэр Гавейн. Но он ни за что не соглашался, ибо желал поступать только так, как приказывал ему сэр Кэй.
Что до сэра Гавейна, то он не зря предлагал ему гостеприимство, а по велению крови, ибо юноша приходился ему близким родичем, хоть он того и не знал. Сэром же Ланселотом руководила лишь любезность его и великое благородство.
И был юноша отправлен на кухню и спал по ночам с кухонными мужиками. Так прожил он целый год и ни разу не обидел ни взрослого, ни ребенка, ко всем являя кротость и покорство. Но всякий раз, как устраивали рыцари поединок, если только мог, непременно шел он смотреть. А сэр Ланселот предлагал ему золото на расходы и дарил платье, и сэр Гавейн тоже. И когда бывали там игрища и состязания, он на них являлся неизменно и кидал бревна и камни на два ярда далее самых искусных своих соперников. Сэр же Кэй тогда приговаривал:
– Ну, каков мой кухонный мужик? Так шло все до самой Троицы, а в тот день король устроил праздник в Карлионе, и такого богатого праздника нигде не бывало, только у Артура раз в году. Но снова король не садился за пиршественный стол, покуда не услышит о каком-нибудь приключении.
Вот прибежал к королю паж и говорит:
– Сэр, вы можете садиться за стол, ибо сюда едет какая-то девица, уж она-то, наверно, поведает о чудесных вещах.
Король обрадовался и сел за стол.
И тут вошла в залу девица, поклонилась королю и просит у него заступничества.
– За кого же мне заступиться? – спрашивает король. – Поведайте нам об этом приключении.
– Сэр, – сказала она, – есть у меня сестра, благороднейшая дама, и ее утесняет тиран, так что она не осмеливается выйти из замка. И как у вас тут собралось, говорят, все славнейшее в свете рыцарство, я сюда и явилась за заступничеством.
– А как имя этой дамы? И где живет она? И кто ее утеснитель, обложивший ее замок?
– Сэр, – отвечала она, – имени этой дамы я пока еще вам не открою, знайте только, что она – благороднейшая дама и владелица многих земель. Что же до того тирана, обложившего ее замок и разоряющего ее владения, то он зовется Красный Рыцарь Красного Поля.
– Не знаю такого, – сказал король.
– Сэр, – сказал сэр Гавейн, – мне он хорошо знаком, ибо он один из самых грозных рыцарей на свете. Говорят, в нем сила семи мужей, и я сам однажды едва не погиб от его руки.
– Добрая девица, – сказал тогда король, – здесь многие рыцари готовы сделать все, что в их силах, дабы помочь госпоже вашей сестре. Но раз вы отказываетесь открыть ее имя и где она живет, то ни один из моих рыцарей, здесь находящихся, не поедет с вами по моей воле.
– Что ж, придется мне, видно, искать в другом месте.
3
Но не успела еще девица уехать, как явился к королю Бомейн Прекрасные Руки и сказал так:
– О король, благодарю вас от души, я полных двенадцать месяцев состоял у вас на кухне и щедро там кормился. А теперь я испрошу у вас две другие милости, которые остались за вами.
– Спрашивайте не откладывая, клянусь душой!
– Сэр, первое мое желание таково: соизвольте поручить мне подвиг, о каком хлопочет эта девица, ибо у меня есть на него право.
– Даю тебе на то мое соизволение.
– А теперь, сэр, второе желание, что осталось за вами: пусть меня посвятит в рыцари сэр Ланселот Озерный, ибо если не от него, то более ни от кого не приму я посвящения. И когда я отъеду от вашего двора с этой девицей, прошу вас, пошлите его вслед за мной, и пусть он произведет меня в рыцари, когда я его о том попрошу.
– Будет исполнено и это, – отвечал король.
– Тьфу на тебя! – вскричала тут девица. – Неужели никого, кроме одного кухонного мужика, ты со мной не отправишь?
Она сильно рассердилась, села на лошадь и уехала. Но в это время подходит к Бомейну Прекрасные Руки человек и говорит, что конь его и доспехи прибыли и карлик привез ему все потребное снаряжение, богатое и роскошное. Весь двор дивился, откуда взялось такое. Когда же предстал он пред ними в полном облачении, то мало кто из мужей был столь блистателен и хорош собою.
А он прошел, не медля, в залу, простился с королем, сэром Гавейном и сэром Ланселотом и просил того, чтобы он вслед за ним поспешил. Сам же сел на коня и пустился вдогонку за девицей, и многие высыпали во двор смотреть, как он отъезжал: конь под ним добрый, на плечах – плащ из золотой парчи, но не копья, ни щита при нем не было.
4
И сказал громко сэр Кэй:
– Пожалуй, поеду я за моим кухонным мужиком, посмотрю, признает ли он меня, своего господина.
– Не надобно того, – говорят сэр Ланселот и сэр Гавейн, – оставайтесь лучше дома.
Но сэр Кэй снарядился в путь, сел на коня, взял копье и поскакал. И как раз, как нагнал Прекрасные Руки девицу, тут и сэр Кэй подъехал и кричит:
– Эй, Прекрасные Руки! Или ты, сэр, меня не признаешь?
Поворотил тот коня, признал сразу сэра Кэя, что чинил ему насмешки и обиды, как вы о том слыхали. И сказал он:
– Да нет, я вас отлично знаю: вы – низкий царедворец и недостойный рыцарь, а потому берегитесь!
Тут упер сэр Кэй свое копье в седельный упор и бросился прямо на него, а Прекрасные Руки против него с мечом, выбил у него мечом копье из рук, быстрым выпадом нанес ему рану в бок, так что повалился сэр Кэй наземь замертво. А Прекрасные Руки спешился, подобрал у сэра Кэя щит и копье, снова сел на коня и хочет ехать дальше своей дорогой.
Все это видел сэр Ланселот, и девица тоже. А он еще карлику велит сесть на Кэева коня, и карлик садится и вслед за ним скачет. Но тут нагнал его сэр Ланселот, и он предлагает Ланселоту с ним сразиться. Вот изготовились они и сшиблись друг с другом с такой силой, что оба рухнули наземь и жестоко разбились. Потом поднялся сэр Ланселот и помог ему выпростать ноги из стремени, и тогда Бомейн Прекрасные Руки отбросил свой щит и предлагает сэру Ланселоту пеший бой.
Ринулись они один на другого, словно два диких вепря, рубили, разили, отступали, наступали, изворачивались, наседали в продолжение целого часа. Видит сэр Ланселот, какая в том сила, и только диву дается, ибо тот сражался, как великан, а не простой рыцарь, так стоек он был в бою и так грозен. Нелегко приходилось сэру Ланселоту с ним в поединке, и, боясь позора, заговорил он так:
– Прекрасные Руки, не дерись так яростно! У нас с тобой нет причины ссориться, на том можно и кончить наш бой.
– Воистину это правда, – отвечал тот, – мне просто приятно ощутить вашу мощь. Но ведь и я, господин мой, бился еще не изо всех сил.
5
– Во имя Господа, – сказал сэр Ланселот, – я клянусь тебе телом и душой: мне пришлось немало постараться, чтобы не потерпеть от тебя позора. А потому знай, что ни один рыцарь на земле тебе не страшен.
– Значит, вы думаете, я могу надеяться, что стану когда-нибудь настоящим рыцарем?
– Всегда дерись так, как сейчас со мной, – сказал сэр Ланселот, – и я буду твоим поручителем.
– Тогда заклинаю вас, сэр, посвятите меня в Рыцарский Орден.
– Сэр, в этом случае вы должны назвать мне свое истинное имя и открыть, какого вы роду.
– Сэр, если только вы не выдадите мою тайну, я скажу вам мое имя.
– Клянусь, сэр, – сказал сэр Ланселот, – своей жизнью, что сохраню тайну, покуда вы сами ее всем не откроете.
И тогда он сказал:
– Мое имя – Гарет, я брат сэру Гавейну с отцовской стороны и с материнской стороны.
– А, сэр, вы мне теперь еще больше по душе, чем прежде, мне ведь все время казалось, что, наверно, вы благородной крови и что не за пищей и питьем явились вы во дворец.
И посвятил его сэр Ланселот в Рыцарский Орден. А после того сэр Гарет попросил его уехать, чтобы он один мог следовать за девицей.
Сэр Ланселот повернул назад, прискакал к тому месту, где оставался сэр Кэй, и позаботился, чтобы его на щите доставили домой, где его едва выходили и вылечили от смертельной раны. И все над ним насмехались, более же прочих сэр Гавейн. Да и Ланселот говорил, что не дело ему утеснять и обижать заезжих молодцов.
– Ведь нам невдомек, какого они роду и за каким делом прибыли ко двору.
С тем и оставим мы сэра Кэя и обратимся к Бомейну Прекрасные Руки.
Нагоняет он девицу, а она ему и говорит:
– Чего тебе здесь надобно? От тебя кухней за милю разит, платье у тебя все сальное и грязное. Ты что думаешь, – так говорила девица, – я приму твои услуги из-за того, что ты убил рыцаря? И не надейся, ведь ты убил его случайно и с трусливым коварством. А потому поворачивай коня и езжай отсюда прочь, ты, грязный кухонный мужик! Я отлично знаю, кто ты таков, ведь сэр Кэй звал тебя Прекрасные Руки, и ты всего лишь неповоротливый мужлан, вращатель вертелов и мойщик уполовников.
– Благородная девица, – отвечал он, – говорите что хотите, но, что бы вы ни говорили, я от вас не уеду, ибо перед королем Артуром я вызвался исполнить этот подвиг, и потому я либо доведу его до конца, либо же погибну.
_ Тьфу на тебя, кухонный мужик! Где тебе справиться с этим приключением? Вот погоди, встретишься скоро с таким рыцарем, что за всю похлебку короля Артура не отважишься взглянуть ему в лицо.
– А это, – говорит он, – уж как выйдет.
Вот поехали они по лесу и видят: бежит со всех ног им навстречу человек.
– Куда ты бежишь? – спросил Прекрасные Руки.
– Ах, господин, – тот отвечает, – помогите мне! Здесь поблизости на лужайке шестеро воров схватили моего господина, связали крепко-накрепко, и боюсь, не убили бы они его насмерть.
– Веди меня туда, – сказал Прекрасные Руки.
Поехали они и выехали на лужайку, где лежал связанный рыцарь. Пустил Бомейн коня прямо на воров, одного ударил и поразил насмерть, другого вслед за ним тоже, а третьим ударом убил третьего. Остальные же трое обратились тут в бегство. Но он вдогонку за ними скачет, их настигает, и тогда они против него оборотились, набрасываются на него, наносят удары, пока наконец он их всех троих не зарубил и не возвратился освободить от веревок связанного рыцаря.
Рыцарь стал его благодарить и зовет его с собою в свой замок, что был оттуда неподалеку, дабы там вознаградить щедро за такое доброе дело.
– Сэр, – отвечал Прекрасные Руки, – мне не надобно награды. Только сегодня я получил посвящение в рыцари от сэра Ланселота, и потому не нужно мне иной награды, кроме Божией. И к тому же должен я следовать за этой девицей.
Но когда он к ней подъехал, она велела ему убираться прочь:
– От тебя разит кухней! Ты что думаешь, за все, что ты здесь сделал, я буду рада тебе? Просто тебе недобрый случай сейчас помог, но вот погоди, скоро увидишь такое, что сразу коня повернешь – и мгновенья не промедлишь.
Но спасенный рыцарь поехал за девицей и просил ее остановиться на ночь в его замке. А ночь уже близилась, и потому она согласилась, и там был им оказан щедрый прием. За ужином сажает рыцарь Бомейна Прекрасные Руки напротив девицы.
– Фу, какой позор, – говорит она, – вы неучтивы, сэр рыцарь, что посадили против меня кухонного прислужника. Ему более пристало свиней колоть, чем сидеть за столом против девицы высокого рождения.
Рыцарь устыдился ее слов, взял и усадил его сбоку за отдельный стол и сам сел против него.
Так они в тот вечер сладко ели и сладко спали в ту ночь.
6
А наутро простилась с рыцарем девица, благодарила его и снова отправилась в путь. И так ехали они, покуда не очутились в диком лесу. Поперек их пути текла широкая река, а через ту реку лишь один переезд, но на том берегу стояли два рыцаря в полном вооружении.
– Ну, что скажешь ты? – спрашивает девица. – Померишься силами с теми двумя рыцарями или же назад повернешь?
– Нет, – отвечал сэр Бомейн, – назад я не поверну, будь их там хоть шестеро!
И с тем направил он коня в воду. Съехались они с разлету посередине реки, и обломались у них от удара копья, только щепы в руках остались. Тогда вытащили они мечи и стали яростно рубиться. Наконец ударил сэр Бомейн своего противника по шлему, так что совсем его оглушил, тот свалился в воду, да так и утонул. А сэр Бомейн пришпорил коня и выбрался на берег, но тут второй рыцарь на него налетел и тоже сломал с разлету свое копье. И снова обнажили мечи, и долго рубились они друг с другом, покуда наконец не разрубил сэр Бомейн тому шлем и голову до плеч. А потом вернулся он к девице и приглашает ее переехать через реку.
– Увы, – говорит она, – надо же такому злосчастью случиться, что кухонному мужику выпало убить двух славных рыцарей! А ты что думаешь, ты доблестно сражался? Отнюдь нет, просто под первым рыцарем конь споткнулся, вот он и утонул в реке, а вовсе не было в том твоей заслуги и победы. А второй рыцарь пал, потому что, на беду, оказался ты у него за спиной и, на злосчастье, сумел его сзади зарубить.
– Благородная девица, – отвечал Прекрасные Руки, – говорите что хотите, но с кем ни пришлось бы мне сражаться, уповаю на Бога, что всякому сумею воздать, прежде чем мы с ним разъедемся. А потому мне безразлично, что бы вы ни говорили, только бы мне освободить вашу госпожу.
– Тьфу, вонючий кухонный мужик! Вот погоди, встретишься с рыцарями, которые уймут твое хвастовство.
– Любезная девица, говорили бы вы со мной ласково, и тогда ни о чем не было бы мне заботы, ибо какие бы рыцари мне ни встретились, мне дела нет, я никого не боюсь.
– Но ведь я для твоей же выгоды так говорю, – отвечала девица, – ты пока еще можешь с честью повернуть назад. Ибо если ты и дальше последуешь за мной, то почитай себя уже убитым. Я же видела, что всего, что ты сделал, добился ты просто удачей, а не доблестью твоих рук.
– Ну что же, благородная девица, говорите что хотите, но, куда бы вы ни направились, я последую за вами.
И ехал Бомейн Прекрасные Руки с той дамою до самой вечерни, и она его всю дорогу поносила, не давая себе отдыха. Но вот наконец выехали они на черный луг, где рос черный боярышник на нем с одного боку висело черное знамя, с другого – черный щит, а подле стояло черное копье, большое и длинное, рядом конь богатырский черный под шелковой попоной, а чуть в стороне – глыба черного камня. А на нем сидел рыцарь, весь закованный в черные латы, и прозвание ему было Рыцарь Черного Поля.
7
Увидела девица этого рыцаря и крикнула Бомейну, чтобы спасался бегством вниз по оврагу, покуда у того рыцаря конь не оседлан.
– Грамерси, – отвечал Прекрасные Руки, – что почитаете меня трусом.
Черный же Рыцарь при виде ее спросил:
– Благородная девица, вы при дворе короля Артура выбрали этого рыцаря себе в защитники?
– Нет, любезный рыцарь, это не рыцарь, а лишь кухонный мужик, из милости кормившийся у Артура на кухне.
Тогда рыцарь сказал:
– Что же он ездит в таком облачении? Ведь это позор, что он вас сопровождает.
– Сэр, я не в силах отделаться от него, ибо он увязался за мною против моей воли. Дай-то Бог, – говорит она, – чтобы вы его от меня отвадили! Либо же убейте его, если сможете. Ибо он – злосчастный холоп и, на беду, сегодня выехал в недобрый час. Я сама видела, как он зарубил двух рыцарей у речного брода, и еще до этого свершил он чудесные подвиги, все по воле недоброго случая.
– Это удивительно, – отвечал Черный Рыцарь. – Неужели хоть один настоящий рыцарь согласился с ним сражаться?
– Сэр, они не знали, кто он, – объяснила девица. – Они думали, раз он едет со мной, значит, он благородного рода.
– Возможно, что так, – сказал Черный Рыцарь, – но как бы то ни было, хоть он, вы говорите, вовсе не благородного рода, он собой весьма статен и, верно, должен быть очень силен. Но я вам обещаю, – сказал Черный Рыцарь, – я заставлю его спешиться и коня его и доспехи оставлю у себя. Но больше я ему ничего не сделаю, ибо это было бы для меня позором.
Услыхал сэр Бомейн эти речи и говорит:
– Сэр рыцарь, ты неплохо распорядился моим конем и моими доспехами! Такие слова недорого стоят. Но хочешь ты того или нет, я через этот луг все равно и против твоей воли проеду, коня же моего и доспехи ты получишь, только если отнимешь их силой рук и оружия. А потому поглядим-ка, на что ты способен!
– Это ты-то такие речи говоришь? – сказал Черный Рыцарь. – А ну, отступись от своей дамы и езжай прочь. Не пристало кухонному мужику общество такой дамы.
– Лжешь! – отвечал Бомейн, – я благородного роду и происхождения более высокого, чем ты, и сейчас я тебе это докажу!
Вот в великом гневе разъехались они в оба конца луга, пришпорили коней и ринулись друг на друга, сшиблись, словно гром грянул. Сломалось копье у Черного Рыцаря. Бомейн же проткнул его своим копьем насквозь. Только и его копье тут сломалось, и осталось острие у того в боку. Но Черный Рыцарь все равно обнажил меч и обрушил на него могучие удары без счета и нанес Бомейну жестокие раны. Полтора часа они так бились, но под конец свалился Черный Рыцарь без чувств с коня, да так и дух испустил.
А сэр Бомейн поглядел, видит: добрый у того конь и славные доспехи; быстро спешился он, облачился в его доспехи, сел на его коня и поскакал вдогонку за девицей. Увидела она его и говорит: – Прочь, кухонный мужик, чтобы ветер от тебя в мою сторону не дул! От твоей грязной одежды дурной дух и мне досада. Увы! – так сказала она, – что за недобрый случай помог такому холопу, как ты, убить столь славного рыцаря! Все это просто злая твоя удача. Но погоди, неподалеку отсюда встретится тебе тот, кто за все тебе отплатит! А потому опять я советую тебе: беги.
– Может быть, и в самом деле, – отвечал Прекрасные Руки, – буду я побежден или убит. Но заверяю вас, любезная девица, я не убегу и не оставлю вас, что бы вы мне ни говорили. Ведь вы всякий раз говорите, что меня убьют или одолеют, но уж как бы там ни было, а я выхожу цел, они же остаются лежать на земле. И потому лучше было бы вам оставить насмешки, какими донимаете вы меня целый день, ибо я все равно от вас не отстану, покуда не увижу конца этого приключения, если только не буду убит или вконец побежден. Езжайте же своей дорогой, и, что бы ни случилось, я последую за вами.
