Текст книги "Разорванный круг"

Автор книги: Том Эгеланн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Мы бредем по Солнечной системе и углубляемся в дальний космос, минуем созвездие Кентавра и туманность Андромеды и подходим к его письменному столу. От моих шагов галактики начинают дрожать и позванивать на нейлоновых нитях.

– Я слышал, что вы сегодня встречаетесь с Чарльзом де Виттом?! – спрашивает он.

– О, разве в этом мире еще остались тайны?!

Нервно посмеиваясь, Уинтроп усаживается на неожиданно высокий конторский стул. Я опускаюсь на стул, столь же неожиданно низкий. С таким же успехом я мог бы сесть на пол. В припадке злости размышляю о том, что за блестящим письменным столом даже клоун может возвыситься до Бога.

– Мистер Болто! – восклицает он в восторге, покачиваясь на стуле и хлопая ручонками, как будто ждал этого дня всю свою жизнь. – Что мы можем для вас сделать?

– Я ищу кое-какие сведения.

– Это я понял. Но что привело вас в СИС? И к Майклу Мак-Маллину? Как вы поняли, его здесь сейчас нет.

– Мы кое-что нашли.

– Вот как?

– Я думаю, что Мак-Маллину что-то известно об этом.

– Неужели? И что же вы нашли?

– Мистер Уинтроп, – говорю я преувеличенно вежливо, – давайте не будем заниматься ерундой.

– Простите, что?

– Мы оба умные люди. Но плохие актеры. Давайте не будем играть в игры.

Его настроение претерпевает не очень большое, но все-таки ощутимое изменение.

– Все в порядке, мистер Болто. – Его голос стал деловым и подозрительным.

– Вы знаете, конечно, кто я?

– Преподаватель университета в Осло. Норвежский контролер на раскопках профессора Ллилеворта.

– И вы, конечно, знаете, что мы нашли?

Он поежился. Уинтроп не из тех, кому нравится, когда на него давят. Я помогаю ему:

– Мы нашли Святой ларец.

– Я так и понял. Какая прелесть!

– Вы можете рассказать мне о Ларце Святых Тайн?

– Боюсь, что знаю не слишком много. Я – астроном, а не историк или археолог.

– Но вы слышали эту легенду?

– Как часть Договора. Ларец Святых Тайн? Послание? Манускрипт? Не более того.

– Но вы, конечно, помните, что Ллилеворт искал именно Ларец Святых Тайн.

– Мистер Болто! СИС не занимается суевериями. Ллилеворт вряд ли мог надеяться найти именно этот предмет.

– А если речь идет не о суеверии? А, например, о золотом ларце?

– Мистер Болто! – Он вздыхает и протестующе поднимает вверх обе связки сарделек. – Вы взяли с собой артефакт? Сюда? В Лондон?

Я отрицательно пощелкиваю языком.

– Надеюсь, он находится в надежном месте?

– Естественно.

– Дело ведь в деньгах, не так ли? – начинает он издалека.

– В деньгах?

Иногда я соображаю медленно. Он смотрит мне в глаза. Я – ему. У него серо-голубые глаза и очень длинные ресницы. Я пытаюсь прочесть его мысли.

– Сколько вы собираетесь попросить? – спрашивает он.

И тут я вспоминаю, где я слышал этот голос. Я разговаривал с ним по телефону. Два дня назад. Когда он назвался доктором Розерфордом из Королевского Британского института археологии.

Я начинаю смеяться. Он растерянно смотрит на меня. Потом присоединяется ко мне со своим клоунским смехом. Так мы сидим и хихикаем, нисколько не доверяя друг другу.

Позади нас, в противоположном конце Вселенной, открывается дверь. Вплывает ангел с серебряным подносом, на котором стоят две кружки и фарфоровый чайник. Не говоря ни слова, разливает чай и исчезает.

– Прошу, – предлагает Уинтроп.

Я опускаю в чай кусочек сахара, но не трогаю молока. Уинтроп поступает наоборот.

– Почему вы отказываетесь вернуть артефакт? – спрашивает он.

– Потому что это собственность Норвегии.

– Послушайте, – раздраженно произносит он, – мистер Болто, ведь профессор Арнтцен – ваш начальник?

– Да.

– Почему же вы не подчиняетесь распоряжениям вашего начальника?

Распоряжения, предписания, декреты, приказы, законы, правила, инструкции, повеления… большинству британцев всяческие указания придают уверенность в жизни. У меня же они вызывают только протест.

– Я ему не доверяю.

– Вы не доверяете своему отчиму?

По спине у меня бегут мурашки. Даже это им удалось выяснить.

Уинтроп подмигивает и прищелкивает языком. Глаза хитрущие.

– Скажите, мистер Болто, у вас, случайно, нет мании преследования?

Меня не удивит, если окажется, что он читал мои медицинские документы. И дневник. Иногда и параноики бывают правы.

– Что находится в ларце? – спрашиваю я.

– Я уже говорил, мистер Болто, и позвольте напомнить вам еще раз: вы обязаны вернуть то, что вам ни в коей мере не принадлежит.

– Я верну…

– Великолепно!

– …как только выясню, что находится там внутри и почему так много людей жутко заинтересовано в нелегальном вывозе ларца из Норвегии.

– Мистер Болто, позвольте!

– Я был контролером на раскопках!

Уинтроп причмокивает:

– Совершенно справедливо. Но ведь никто вам не рассказывал, что, собственно говоря, было предметом поисков?

Я выжидаю. Догадываюсь, что он хочет сделать меня соучастником истории, которую мне не положено знать. Но понимаю и то, что он подсунет мне хорошо обдуманную ложь, заманчивую дорожку, ведущую в тупик.

– Карта кладов? – предполагаю я.

Его брови приобретают форму двух перевернутых букв V.

– Карта кладов, мистер Болто?

– Вы недавно были в Рене-ле-Шато?

– Где? – Он глядит на меня невинными глазами. Я произношу отчетливо:

– Рене-ле-Шато! Ну знаете, средневековая церковь? Карта кладов?

– Мне очень жаль. Я действительно не понимаю, что вы имеете в виду.

– Расскажите мне, что же такое они искали?

Поежившись, он понижает голос:

– У них была теория.

– Теория?

– Ничего другого. Всего лишь теория.

– Которая гласит, что?..

Уинтроп делает странную гримасу. Возможно, она должна была отразить всю глубину его мыслей, но в результате осталась лишь странной гримасой. Он говорит:

– Разве не удивительно, что древние цивилизации были вовсе не так примитивны, как мы о них думаем?

– Возможно.

– Они обладали знаниями в области техники и философии, которых у людей на этом этапе развития, вообще-то, не должно было быть. Они знали Вселенную лучше, чем многие современные астрономы-любители. Они были знакомы с высшей математикой. Были замечательными инженерами. Владели основами терапии и хирургии. Умели точно устанавливать расстояния и пропорции.

Я испытующе смотрю на него. Стараюсь прочитать по выражению его лица и глаз то, что он пытается от меня скрыть.

– Вот один пример. Вы когда-нибудь размышляли, зачем были построены пирамиды? – спрашивает он.

– По правде говоря, нет.

– Но вам это известно?

– Ради погребальных камер? Для прославления фараонов в веках?

– Представьте себе пирамиду Хеопса, мистер Болто. Зачем примитивная цивилизация начала такое грандиозное строительство почти пять тысяч лет назад?

– Им больше нечем было заняться в своей пустыне, – пытаюсь я сострить.

Он вознаграждает меня смешком.

– Выдвинуто много теорий. Возьмем самую известную из роскошных погребальных камер. Естественно, это захоронение в пирамиде Хеопса, высота которой составляет сто сорок четыре метра. Археологи и древние грабители в поисках сокровищ обнаружили залы для погребения фараона и царицы, шахты, галереи, узкие проходы. В совокупности установленные пустоты составляют около одного процента от общего объема пирамиды. Понимаете?

Я понимаю.

Он наклоняется ко мне над столом:

– Ученые с помощью современных технических средств начали просвечивать пирамиды. Они вскоре установили, что пустот гораздо больше, чем было замечено ранее. В действительности их там до пятнадцати процентов от всего объема.

– Ничего странного.

– Да, это так. Но ведь пятнадцать процентов, мистер Болто, – это очень много. И это еще не все: высокоточное оборудование выявило большой металлический предмет семью метрами ниже основания пирамиды.

– Клад?

– Я вижу, вас интересуют только клады. Вы, конечно, можете возразить, что все содержимое пирамиды, по определению, является кладом. Присутствие металла в египетской пирамиде, вообще-то, никого не удивляет. Но здесь ведь речь идет не о саркофаге из золота или какого-нибудь сплава. Размеры металлического объекта оказались таковы, что исследователи были вынуждены несколько раз проводить повторные измерения, чтобы избежать ошибок. Они сумели установить общий вид металлического объекта. То есть его очертания.

– И что же это такое?

Уинтроп понимается и подходит к шкафу, в который вмонтирован сейф. Он набирает код. Дверь с шумом открывается. Уинтроп вынимает черную папку и направляется к письменному столу.

– Это контур объекта, обнаруженного под пирамидой, – сообщает он.

Листок лежит внутри прозрачной пластиковой папочки, которую он протягивает мне. С первого взгляда рисунок напоминает космический шаттл.

Потом я прихожу к выводу, что это действительно шаттл.

Удлиненный корпус, небольшие крылья, хвостовые рули.

Я бросаю быстрый взгляд на Уинтропа.

– В прошлом году мы дошли до галереи, в которой находится этот корабль, – говорит он.

– Но что это?

– Вы не видите?

– Похоже на шаттл.

– Это космический корабль.

– Космический корабль?

– Именно так.

– Подождите. Космический корабль, который получил повреждения, потому что застрял под пирамидой Хеопса при неудачном приземлении в пустыне? – язвительно спрашиваю я.

– Нет-нет, вы заблуждаетесь. Это космический корабль, над которым позднее надстроили пирамиду Хеопса, – отвечает Уинтроп.

Я окидываю его печальным взглядом разочарованного пса: «И вы хотите, чтобы я поверил в этот вздор?» И глубоко вздыхаю.

Он говорит:

– Возможно, вам известны непризнанные теории швейцарского ученого Эриха фон Деникена?

– Конечно. О пришествии на Землю инопланетных существ в далеком прошлом?

– Совершенно верно.

Я смотрю на листок бумаги с изображением космического корабля, напоминающего шаттл. Потом поднимаю взгляд на Уинтропа.

– Вы это серьезно?! – восклицаю я.

Из черной папки он извлекает схемы со множеством математических формул:

– Это расчеты. – Он протягивает мне листочки. – В НАСА просчитали аэродинамические характеристики этого корабля. Расчеты будут использоваться при создании шаттлов в будущем.

Я прижимаю руки к груди. Мне плохо. Не потому, что я ему верю. А потому, что начинаю понимать, как страшна должна быть тайна, которую пытаются скрыть за такой чудовищной ложью.

– Космический корабль под пирамидой Хеопса, – усмехаюсь я. Но мой саркастический тон не производит на Уинтропа никакого впечатления.

– В это нелегко поверить, – соглашается он. Как будто он меня уже убедил.

Я поворачиваю голову налево. Потом направо. Словно у меня затекла шея. Отпиваю чай. Чуть теплый, как у богатого бедуина в шатре среди пустыни.

– Вы хотите убедить меня, что пирамиду Хеопса соорудили над доисторическим шаттлом? – Я нарочно растягиваю слова.

– Я повторяю – над космическим кораблем. Мы предполагаем, что это космическая кабина, которая была послана кораблем-маткой с околоземной орбиты.

– Ну конечно.

– У вас скептический вид.

– Скептический? У меня? Ни в коем случае. Но как объяснить, что над кораблем египтяне построили огромную пирамиду? Понятие «гараж» вряд ли существовало пять тысяч лет назад?

– Они смотрели на космический корабль как на святыню. Небесный корабль богов.

– Космическим пришельцам, вероятно, было очень не по себе, когда они вернулись и увидели, что над их кораблем построена огромная тяжелая пирамида!

Он даже не улыбается. Он – вообразил, что я ему доверяю.

– С самого начала что-то не заладилось, – говорит он. – Возможно, произошла авария. Возможно, корабль больше не мог взлететь. Песок попал в двигатель? А может быть, инопланетные астронавты умерли, попав в земную атмосферу. Или заразившись нашими бактериями. Мы пока можем только гадать.

– А ключ зажигания не пробовали найти там?

– По-настоящему мы ничего еще не пробовали. – Он медлит, потом продолжает: – И есть еще одна теория.

– Не сомневаюсь.

– Мы предполагаем, что инопланетяне с космического корабля и не собирались возвращаться. Их миссия состояла в том, чтобы высадить группу человекоподобных существ, которые должны были остаться на Земле.

– Зачем?

– Возможно, они хотели колонизировать нашу планету. Попытаться закрепиться тут. Может быть, именно эти существа стали прообразом тех прекрасных высокорослых ангелов, о которых говорится в Библии. Они были и крупнее, и выше, чем мы, люди. И необыкновенно прекрасны. Как мы знаем из истории религии, от них не раз рожали земные женщины. Так что у нас с ними, по-видимому, общие гены.

Я смеюсь.

Он молчит.

Я не выдерживаю:

– И вы в это верите?

– Приходится признавать факты, мистер Болто.

– Или ложь.

Я смотрю на него. Долго. Наконец на его круглых щечках проступает яркий, словно две розы, румянец.

– А ларец? – спрашиваю я. – Какое отношение ко всему этому имеет ларец?

– Это мы постараемся выяснить, когда вы передадите его нам.

Я фыркаю в ответ. Он продолжает:

– Мы надеемся, что содержимое ларца приведет нас к инопланетянам. Не обязательно к доисторическим пришельцам. Вряд ли они бессмертны, хотя кто знает. – Он поднимает взгляд к небу. – А к их потомкам. Генеалогия. Возможно, мы получим Весть. От них.

Я предпочитаю промолчать.

В газетах я недавно прочитал о финской даме по имени Рауни-Леена Лууканен. Врач по профессии, она не только специалист по обыкновенным земным болезням вроде воспаления гайморовой полости, но и первый друг инопланетян, прибывающих из других галактик. У нее есть телепатический контакт с гуманоидами, которые непрерывно летают по небесным просторам над нашими головами. В ее откровениях меня больше всего позабавило то, что пришельцы существуют в шести измерениях, путешествуют туда-сюда по пространству и времени, а еще их делегация приветствовала Нила Армстронга [41]41
  Армстронг Нил(р. 1930) – американский астронавт, первый человек, ступивший на Луну (21 июля 1969 г.) в рамках лунной экспедиции корабля «Аполлон-11».


[Закрыть] во время его первых шагов по Луне. Оказывается, они вегетарианцы, как и я, а их любимое блюдо – земляничное мороженое. Очаровательно!

У меня вырывается смешок. Вероятно, Уинтроп начинает меня в чем-то подозревать.

– Можете не верить, – говорит он колко.

– Именно так я и делаю.

– Я изложил факты. Все, что мы знаем. И все, во что верим. Больше я ничем не могу вам помочь. Верьте чему хотите. Или же не верьте.

– Обещаю так и поступить.

Он откашливается и усаживается поудобнее на стуле.

– Что такое СИС? – спрашиваю я.

– А! – Он сжимает руки. Вопрос ему нравится. Совершенно безопасный. На эту тему он способен рассуждать часами на вечеринках, куда ходит со своей молодой красивой женой, которая уж конечно состоит в любовной связи с тренером по теннису. – С. И. С., – произносит он, как бы взвешивая каждую букву. – Это научное учреждение основано в тысяча девятисотом году крупнейшими учеными и исследователями того времени. Их целью было объединить достижения различных отраслей науки в общий банк знаний.

Впечатление такое, как будто он включил магнитофонную запись, предназначенную для группы школьников.

– Подумайте, какое было время! – Он взмахивает руками. – Начало столетия. Оптимизм! Рост.

– Да?

– Никто не думал ни о чем, кроме своего собственного маленького раздела науки. Общество международных наук должно было осуществлять общий надзор над развитием научной мысли, координировать, объединять тех ученых, которые могли быть полезны друг другу. Иначе говоря, собирать вместе разрозненные элементы.

– Прекрасная идея. А СИС сегодня?

– Нас поддерживают все отрасли науки. Частично нас финансируют через государственные бюджеты, а часть денег дают наши владельцы. Поступают дотации от университетов и исследовательских центров всего мира. Постоянных сотрудников у нас более трехсот двадцати. На нас работает огромное количество ученых. Мы поддерживаем контакты с крупнейшими университетами. Мы участвуем во всех серьезных исследованиях.

– Я никогда раньше о вас не слышал.

– Очень странно!

– Узнал, только когда СИС решила поддержать археологические раскопки, на которых я был – ха-ха! – наблюдателем!

Уинтроп задумчиво перекладывает какие-то бумаги у себя на столе.

– Что вы можете сказать о Майкле Мак-Маллине? – спрашиваю я.

Уинтроп смотрит на меня поверх бумаг.

– Великий человек, – произносит он с чувством уважения. – Президент СИС. Очень состоятельный пожилой землевладелец. Настоящий джентльмен. Космополит! Был назначен профессором в Оксфорде сразу после войны. В тысяча девятьсот пятидесятом году ушел из университета, чтобы посвятить всю свою жизнь СИС.

– Где он сейчас?

– Мы ждем его с первым самолетом. Скоро вы сможете познакомиться. Он очень хочет встретиться с вами.

– Какая у него специальность?

Брови Уинтропа подскакивают. Выглядит так, как будто кто-то сзади потянул брови за веревочку.

– Разве вы не знаете? Он археолог. Как вы. Как ваш отец.

9.

Диана сидит за стойкой и щурится на экран компьютера с зелеными буквами. Она очаровательна, когда щурится. Когда не щурится, тоже очаровательна.

Лучи солнца льются через большие окна и наполняют библиотеку мягким светом. Я стою по стойке «смирно» в дверях. Мну в руке свернутую брошюру о СИС, которую мне дал Уинтроп. При расставании он засмеялся своим дурацким клоунским смехом и заявил, что его радует мое решение пойти им навстречу. Навстречу? Он, видимо, считает, что хорошо выполнил порученное ему дело. Что я уже думаю, как бы добежать до дому, найти этот чертов ларец и передать ему. Он, очевидно, думает, что меня легко переубедить. И что я довольно глуп.

С негромким покашливанием, которое эхом отдается в церковной тишине библиотеки, я делаю шаг вперед. Диана рассеянно смотрит в мою сторону. На ее лице появляется улыбка. Свет дурачит. Мне кажется, что она покраснела.

– Это опять ты? – спрашивает она.

– Я только что был у Уинтропа.

Она встает и подходит ко мне. Сегодня утром (эта картина так и стоит у меня перед глазами) она очень тщательно выбирала наряд. На ней светлая шелковая блузка, облегающая черная юбка, черные нейлоновые чулки и туфли на высоких каблуках.

– Мы называем его Человек с Луны, – хмыкает она и кладет ладонь на мою руку.

Я натужно хихикаю в ответ на ее шутку. От одного ее прикосновения мои гормоны пускаются в пляс.

– Диана, вы… ты не могла бы мне помочь?

Она медлит с ответом. Потом кивает:

– Конечно.

– Вероятно, это не совсем обычная просьба.

– Я сделаю все, что смогу. На невозможное уйдет немного больше времени.

– Речь идет о компьютерных данных.

– О каких?

– Здесь есть место, где мы могли бы поговорить спокойно? – Я резко понижаю голос.

Она нежно берет меня за руку, проводит по библиотеке и входит в комнату с дверью из матового стекла. Этот кабинет никому не принадлежит. На полках стоят толстые скоросшиватели. Древний письменный стол, на нем – роскошный светящийся монитор суперсовременного компьютера. Клавиатура, от которой отходит извивающийся по полу кабель. Пустая пепельница. Пластиковая кружка с остатками кофе и окурками. Шаткий конторский стул. Диана садится на него. Смотрит на меня снизу вверх. Я проглатываю слюну. Меня ошеломляет сознание того, что мы с ней наедине. Что я (чисто гипотетически) могу наклониться и поцеловать ее. А если она ответит на мой поцелуй и, возможно, сладострастно вздохнет, я смогу (опять-таки в теории) усадить ее на стол и овладеть грубо и жестко. А потом написать в мужской журнал о том, как это было.

– Ну, так в чем проблема? – спрашивает она.

Моя проблема в том, что у меня слишком много проблем.

Венский стул трещит под моим весом.

– Ты умеешь пользоваться поиском? – спрашиваю я и киваю в сторону компьютера.

– М-м-м, ну да. Это, как бы сказать, моя специальность.

– Мне надо собрать информацию о Мак-Маллине.

Она долго смотрит на меня. Я не могу понять выражения ее лица.

– Зачем? – холодно интересуется она.

– Я не знаю, что ищу, – честно говорю я.

Она продолжает смотреть на меня. Потом замечает, как неловко я себя чувствую, притягивает к себе клавиатуру, нажимает клавишу «F3 (Поиск)» и набирает с огромной скоростью Michael El MacMullin. Компьютер проглатывает вопрос, жужжит и выдает ответ: найдено 16 документов, 11 – закрытые.

– Хочешь получить распечатку? Доступных файлов?

– Доступных?

– Одиннадцать файлов – закрытые. Чтобы их открыть, нужен пароль.

– У тебя нет пароля?

– Есть конечно. Но, видишь ли…

Она вводит свой пароль. На мониторе появляется надпись: «Доступ запрещен. Требуется уровень 55».

– Что это значит? – спрашиваю я.

– Система имеет несколько уровней секретности. Уровень 11 открыт для всех, даже для посторонних. Уровень 22 защищает данные, в получении которых ты имеешь обоснованную потребность, но тебе это нужно подтвердить. Например, перечень текущих исследовательских проектов Общества. Уровень 33 защищает информацию, не предназначенную для публикации. Мы, библиотекари, работаем на 33-м уровне безопасности. На уровне 44 зашифрованы сведения о сотрудниках и другие внутренние документы. А есть еще уровень 55. Только боги знают, что там хранится. И руководители СИС, конечно.

– Ваша сеть подключена к какой-то базе данных?

Диана уставилась на меня, словно я задал глупый вопрос. Да так оно и есть.

– Мы и есть база данных, – объясняет она. – Ты никогда о нас не слышал? Бюллетень СИС или www.soinsc.org.uk.Мы – ведущее учреждение мира в своей области! На наш Бюллетень подписываются университеты и исследовательские центры всего мира.

– О какого рода информации идет речь?

– О всякой! Обо всем, что имеет отношение к науке и исследовательским проектам с участием СИС. Почти обо всем. База данных включает наши собственные материалы, историю и новейшие данные, перекрестные указатели. Сюда введены все отчеты и описания полевых работ. В приложениях мы собираем интересующие нас статьи Агентства Рейтер, Ассошиэйтед Пресс, «Таймс», «Нью-Йорк таймс» и других серьезных средств массовой информации.

– И ты можешь провести поиск по любой тематике?

– Почти.

– Попробуй тогда найти что-нибудь о Ларце Святых Тайн.

– Это еще что такое?

– Одна реликвия.

Я повторяю название. Она вводит его в компьютер. Мы получаем девять упоминаний. Первое отсылает нас к книге, которую написали мой папа, Ллилеворт и де Витт в 1973 году. Другое упоминание является кратким изложением мифа:

«Ларец Святых Тайн – миф о святыне или послании, находящемся в золотом ларце. Согласно утверждению философа Дидактемуса (ок. 140 г.), послание было адресовано только „самому узкому кругу посвященных“. Содержание послания неизвестно.

Ларец хранился в монастыре Святого Креста примерно до 300–954 гг., затем был похищен. Принято считать, что крестоносцы передали ларец ордену иоаннитов в 1186 г., но надежных свидетельств о месте пребывания ларца после падения Акры в 1291 г. очень мало. Устные свидетельства гласят, что ларец, возможно, был спрятан монахами в октагоне. В соответствии с различными легендами местом нахождения октагона могут быть: Иерусалим (Израиль), Акра (Израиль), Хартум (Судан), Айя-Напа (Кипр), Мальта, Линдос (Родос), Вэрне (Норвегия), Себберсунн (Дания)». Перекрестные ссылки:

Арнтцен/ де Витт / Ллилеворт Ref 923/8608hg

Беренжер Сонье Ref 321/2311ab

Свитки Мертвого моря Ref 231/4968cc

Вэрне Ref 675/6422ie

Орден иоаннитов Ref 911/1835dl

Монастырь Святого Креста Ref 154/5283oc

Персидский шах Камбюс Ref 184/0023fv

Рене-ле-Шато Ref 167/9800ta

Туринская плащаница Ref 900/2932vy

Клеменс III Ref 821/4652om

Институт Шиммера Ref 113/2343cu

Пророк Иезекииль Ref 424/9833ma

Евангелие Q Ref 223/9903ry

Наг-Хаммади Ref 223/9904an

Для того чтобы открыть другие документы – удивительное собрание старинных европейских мифов, перечней королевских династий, генеалогий аристократических родов, сведений по оккультизму, узкоспециальных знаний и непостижимых ссылок, – нужен пароль. Диана вводит свой пароль. Компьютер отвечает: «Запрещено. Требуется уровень 55».

– Странно, – удивляется Диана. – Мы обычно не защищаем паролем общие сведения. Только личные данные о наших сотрудниках. Может быть, кто-то из королей или пророков у нас в штате? – хихикает она.

– На полставки? – предполагаю я.

Она косится в мою сторону:

– А что это еще за реликвия?

– Бог ее знает. Попробуй посмотреть на «Иезекииля»?

– Кого?

– Пророка Иезекииля. Есть такая ссылка.

Она получает четыре ссылки. Три из них закрытые. Открытая указывает на Институт Шиммера.

– Что представляет собой Институт Шиммера? – спрашиваю я.

– Это центр, где проводятся археологические и теологические исследования. Кроме всего прочего.

– Попробуй открыть: Вэрне. В-э-р-н-е.

Мы находим семь документов. Один говорит о папиной книге. Другой отсылает к ордену иоаннитов. Третий дает указание на монастырь на Мальте. Четвертый рассказывает о раскопках, проводимых в настоящее время профессором Ллилевортом. И еще один отсылает к Институту Шиммера. Три оставшиеся – закрытые.

– Поищи на Рене-ле-Шато!

Она смотрит на меня.

– Рене-ле-Шато, – повторяю я.

Она откашливается и некоторое время путается во французской орфографии.

Восемнадцать ссылок. Большинство из них закрыто.

Диана распечатывает доступную информацию, и мы читаем о бедном молодом священнике, который обнаружил старинные пергаменты. Их содержание до сих пор неизвестно. Но оно было таково, что он получил за них целое состояние. Есть намеки на Крестовые походы, рыцарские ордена, таинственные упоминания масонов и династий духовных лиц.

– Ты можешь посмотреть все раскопки с участием СИС? – спрашиваю я.

– Ты с ума сошел? Мы будем сидеть здесь до утра.

– А как обстоят дела с раскопками под руководством Мак-Маллина и Ллилеворта?

– Это можно. Но потребуется время.

На это действительно ушло много времени. Список огромен. Когда я начинаю просматривать названия и годы, мой взгляд случайно задерживается на Айя-Напа на Кипре, Цзы-фенг-коу в Китае, Тюмени в Сибири, Карбале в Ираке, Аконкагуа в Чили, Туле в Гренландии, Себберсунне в Дании, Лахоре в Пакистане, Коацакоалькосе в Мексике, Хартуме в Судане.

В примечаниях ко многим из этих пунктов упоминается аббревиатура ASSSA и какая-то дата. Диана поясняет, что ASSSA – это сокращение от названия «Археологические исследования с применением спутников на основе возможного спектрального анализа». [42]42
  Archaeological Satellite Survey Spectro-Analysis Available (англ.)


[Закрыть]Это фотографии, сделанные со спутников с учетом магнитных и электронных измерений земной коры. Подобная геофизическая фотография может обнаружить руины на глубине многих метров под нынешним уровнем почвы. В примечаниях к «Вэрне (монастырь Варне) в Норвегии»сообщается, что спутниковая фотография была сделана в прошлом году. Я уже раньше читал об этой технологии в международных специализированных журналах.

– Спутник был запущен в январе прошлого года, – говорит Диана.

– Ты можешь найти эту фотографию? Вэрне?

С терпеливым вздохом и улыбкой, которая вряд ли предназначена для великих ученых, Диана идет в хранилище, чтобы найти спутниковую фотографию. Но там ее нет.

В получении фотографии расписался лично Грэм Ллилеворт.

– Двинемся дальше, – вздыхаю я. – Что у тебя есть об иоаннитах?

Есть множество сведений. Мы находим перекрестные указания на Институт Шиммера, на миф о Ларце Святых Тайн, оттуда ссылку на монастырь Святого Креста, расположенный к юго-западу от Иерусалима. Монастырь был основан примерно в 300 году на том месте, где, как говорят легенды и библейские источники, Лот взрастил дерево из посохов трех ангелов, посланных Господом. Посохи пустили корни и стали деревом. Легенда утверждает, что Крест Иисуса был изготовлен именно из этого тройного дерева.

По легенде, здесь, в монастыре Святого Креста, ларец хранился до 954 года, когда его похитили и спрятали в другом секретном месте. Нет никаких исторических указаний на местонахождение ларца вплоть до 1186 года, когда крестоносцы передали его иоаннитам.

– Посмотри, что есть про Грэма Ллилеворта! – прошу я.

Компьютер выдает сорок документов. Почти все они – газетные статьи и упоминания о нем в специальных журналах. Но четыре последних документа зашифрованы.

– Посмотри про Трюгве Арнтцена!

Компьютер находит пять документов. Все – закрыты.

– Введи мое имя!

Диана вопросительно смотрит на меня. Потом с огромной скоростью печатает: «bjorn El belto».

Компьютер отвечает: «Найдено 0 документов».

– Попробуй написать фамилию через «ое», – предлагаю я.

Она отстукивает: «bjorn El beltoe».

Я должен испытывать чувство гордости.

Компьютерная сеть Общества международных наук зарегистрировала знаменитого альбиноса Бьорна Белтэ из Норвегии один раз.

И это еще не все. Ссылка закрыта. Информация обо мне засекречена.

– Введи-ка свой пароль, – прошу я. Мы смотрим на монитор.

«Доступ запрещен. Требуется уровень 55».

Пять слов. Не так много поводов для размышлений. Пять слов, написанных зелеными буквами, только и всего.

10.

Говорят, что преступников, которые много лет отсидели в тюрьме, тянет туда после освобождения. Назад, к сообществу за тюремными стенами, к повседневной рутине, товариществу, абсурдному спокойствию среди бандитов и приговоренных к смертной казни насильников.

Я могу их понять. Так же у меня обстоят дела с клиникой.

Диана знает одно уютное кафе на улице, отходящей от Гувер-стрит. Мне кажется, что оно не так уж и уютно. Все декоративные украшения, столы и стойки сделаны из стекла и зеркал. Куда ни повернись, всюду моя испуганная физиономия.

Пока я рассказываю об обнаружении золотого ларца, о моих бессмысленных приключениях в Осло, о туманных намеках Греты, о цели, визита в Лондон, я наслаждаюсь тем, как она на меня смотрит и как слушает. Я чувствую себя искателем приключений, который пустился в опасное путешествие. Мне кажется, что Диана воспринимает меня так же.

Когда мы возвращаемся в СИС, чтобы захватить забытые распечатки сведений из компьютера, Диана спрашивает, какие планы у меня сегодня на вечер. От такого вопроса во мне взрывается бомба надежды. Я отпрыгиваю в сторону, чтобы не наступить на зазевавшегося голубя, и сообщаю, что особых планов у меня нет. Нет необходимости изображать полное отчаяние. Через четыре шага она спрашивает, не хочется ли мне, чтобы она показала мне Лондон. Меня наполняют одновременно чувство блаженства и паника.

– Это было бы чудесно, – говорю я.

Я жду около здания СИС, пока Диана заходит туда за распечатками о Майкле Мак-Маллине. На это уходит много времени. Когда она наконец выходит и протягивает мне пачку документов, то закатывает глаза и делано смеется.

– Прошу прощения, что я так долго! – Она издает наигранный стон. Мне начинает казаться, что она сейчас поцелует меня. Она медлит, а затем неуверенно произносит: – Послушай… Идея насчет сегодняшнего вечера, может быть, не очень удачная… – Но тут она видит мой взгляд. – Наплевать! – восклицает она неожиданно. – Паб Королевской армии. В половине восьмого!

Я еще ни разу не открыл рот. Она набирает воздуху, чтобы что-то сказать, но раздумывает.

– Знаешь что… Одна моя подруга работает в библиотеке Британского музея. Хочешь, я ей позвоню? Вдруг она тебе поможет?

– Замечательно! – благодарю я. И жду, что она меня сейчас поцелует, но этого не происходит. Она смотрит на меня. Я не могу больше выдерживать ее взгляда. Она что-то скрывает.