Текст книги "Я не вернусь (СИ)"

Автор книги: Тина Сашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Да, именно в тот день моя жизнь изменилась. Все, что случилось позже – лишь последствия.

Когда его я впервые увидела -

Жизнь моя на осколки рассыпалась.

Будет больно, я это предвидела.

От него я до ломки зависима...

Красноречивые строчки из книги Ульяны Соболевой, которые как нельзя верно рассказывают о нашем знакомстве. Лучше и не придумаешь.

На первое свидание мы договорились пойти в кино. Как сейчас помню – 'Путешествие к центру Земли', там еще Дуэйн 'Скала' Джонсон снялся. Я возле кинотеатра 'Победа' Сашу целый час ждала. Да, именно я, а не наоборот, как должно быть. Саня был на рыбалке с отцом и провалился под лед – срочно поехал домой отогреваться и переодеваться. Как странно... уже тогда светились красные фонарики, мол, проблемно-де первое свидание началось.

А ведь оно могло и вообще не состояться. Когда Саша попросил у меня номер телефона, тогда, после дня рождения – я вдруг чего-то испугалась и дала неправильный. Вот чего я, спрашивается, испугалась? Мне впервые в жизни понравился парень, а я самолично пошла в отступление. Хорошо, что он догадался взять верные цифры у Янки. Хотя, думается мне, тут инициатива исходила как раз-таки от Куниной. У нее была идея-фикс – втюхать мою скромную персону в чьи-нибудь мужские руки. Ну, как бы то ни было, но Саша предложил встречаться. Я была готова прыгать до потолка от счастья, едва услышав эти слова от него, но вслух сказала, что подумаю. О чем я могла думать? Саша мне решить ничего не дал. Нет, фактически выбор подразумевался как таковой, но у меня на лице уже был написан мой окончательный ответ.

-Эй, а я ведь еще тебе не ответила, согласна с тобой встречаться или нет? – мне нравилось, когда Саша вот так обнимает меня. Рядом с ним я чувствую себя совсем маленькой.

–Не отвечай, – спокойно ответил парень.

–Но это же так важно! Что ты будешь делать, если я скажу 'нет'?

–Например, вот это, – и он поцеловал меня.

Первая мысль – мороз! А вдруг мы примерзнем губами друг к другу? Дети же примерзают языком к качелям, когда хотят их лизнуть? Вторая мысль – вау, мой первый поцелуй! А потом мыслей вообще не осталась. Так приятно было...

Саша обнял меня крепко-крепко. Я слышала его сердце даже через зимнюю спортивную куртку. В животе порхали те самые пресловутые бабочки. Кайф...

Шел снег, и на фоне февральского вечера пейзаж вокруг нас был поистине сказочным. В пакете из 'Техносилы' ждал своего звездного часа белый мишка, которого мне подарил Саша. И мы стояли на аллейке в заснеженном парке недалеко от остановки. Как в каком-нибудь кино.

Вечер... снег... сердцебиение... Все это отпечаталось в памяти настолько глубоко, что даже если захочу – все равно не забуду. Я тогда еще не знала, сколько боли мне принесет этот человек, сколько слез будет пролито...

Кто-то скажет, что в восемнадцать лет первый поцелуй в нашем современном веке – это анахронизм. Но слишком много он для меня значил. Наверное, уже тогда, когда наши губы впервые соприкоснулись – да, уже тогда я знала, что этого человека буду любить всю жизнь. Не потому что меня так бабушка воспитала и не потому что цыганка когда-то нагадала, а потому что ни к кому до этого времени я не чувствовала такого притяжения, когда физически было необходимо видеть его, когда уезжала от него со слезами... И с каждым днем это чувство становилось все сильнее, и с каждым днем я зависела от него все больше.

Для меня наша история началась уже тогда, когда впервые увидела его, а для красоты момента – в День всех влюбленных, когда впервые поцеловались. Этот день стал нашей годовщиной, отсчитывающей НАШЕ время, а теперь... теперь это мой самый ненавистный праздник.

На самом деле, все начиналось очень красиво. Хотя любая история начинается красиво, особенно та, в которой рассказывается о любви – это я как автор романов вам говорю.

Мы ездили к его бабушке почти каждые выходные. Кстати, дни рождения Сашиной бабушки Нади и моего дедушки Леши аккурат в один день – 23 августа. Я тогда посчитала это за знак свыше. Мы очень часто гостили у бабули. Саше друг посоветовал, тоже Саня, только с фамилией Зюбанов и по прозвищу Шнур что, мол, если твоя девушка согласится у тебя ночевать – значит, и до близости недалеко. В первую такую ночь, как и в последующие, мы с Сашкой чуть ли не до утра целовались, но между нами было толстое пуховое одеяло. Просчитался все же Зюбанов – дальше поцелуев дело у нас не шло целых три месяца. Но если бы не настойчивость Саши – я бы дальше тянула и полгода, и целый год.

Саша подошел сзади и крепко обнял:

–Ну что ты, окрошка без соли?

Я обиженно засопела. Ну да, лоханулась я маленько – но необязательно же об этом напоминать?

В этот день отмечали мои девятнадцать. Честно говоря, я и отмечать-то не хотела. Янка уговорила, мол, пусть Саша тебе что-нибудь подарит при всех за столом. Романтика, блин... В принципе-то, помимо Янки из гостей были только наша одногруппница Юля Фролонцова и несколько ребят, среди которых был и тот самый Андрей, с которым Саша всю ночь разговоры разговаривал. Примечательно, что эти ребята – знакомые Яны, а не мои. Мои друзья ехать в деревню к Саше категорически отказались, а я хотела в этот день быть именно здесь, с ним. Ничего страшного, Катюха с Шамилем все прекрасно поняли и согласились встретиться где-нибудь в пиццерии через несколько дней, а больше-то и друзей у меня нет. Так, знакомые, с которыми общаюсь часто, но не близко. Мне и они сами, и их подарки были в лучшем случае неинтересны, в худшем – бесполезны. В этом году я очень хотела билет на концерт любимой группы 'Сплин', который уже случился буквально за день до моих именин. Но моя практичная мама подарила мне золотое колечко, а остальные, кому я едва ли не прямым текстом намекала про билеты, говорили, что 'заранее дарить нельзя...' У Саши только не просила – боялась, что он подумает обо мне неправильно.

А подарок он подарил еще утром. Причем не сам подарил, а его заставила бабушка. Едва я приехала, она тут же накинулась на внука:

–Ну что, подарил?

–Еще нет, потом подарю.

–Дари сейчас, а то потеряешь!

Саша начал было спорить, но бабуля тут же выложила весь 'сюрприз' – серебряную цепочку на шею.

А потом пришла Янка, и мы готовили ту самую злосчастную окрошку. И я вдруг сказала, что соль в нее добавлять не надо. Причем уверенно так сказала, чуть ли не с пеной у рта доказывала, что соль здесь – лишняя. Никого не слушала. Даже Сашу, который учился в индустриальном колледже на повара – и того не слушала. Даже бабушку Надю – а у нее-то опыта раз в десять больше, чем у меня.

Вечером, когда я сидела у Саши на коленях, вдруг неожиданно брякнула:

–Люблю тебя.

Вот так просто. Захотелось мне ему сказать о том, что чувствую. Чтобы он знал.

–Я, кажется, тоже, – был неуверенный ответ.

Я счастлива? Да, определенно счастлива.

Меня еще долго так называли – 'Окрошка без соли'. Стыдно было... А цепочку я через несколько дней перевесила браслетом на левую руку и до сих пор не снимаю – она как раз маскирует тоненький шрамик на запястье. За почти пять лет этот Сашин подарок стал для меня самым сильным талисманом, который боюсь потерять больше, чем свою жизнь. Он уже стал частью меня, как рука или нога. Без него я будто голая.

А на концерт группы 'Сплин' я попала в следующем году – Саша подарил билеты. Он не любитель подобной музыки, ему больше тренировочные треки по душе были. И еще Макс Корж нравился. Вот Макс Корж с его песней 'Мотылек' отпечатался у меня в памяти очень отчетливо.

Так, первый поцелуй, первое признание – что дальше по логике? Ах, да...

Наш первый раз помню хорошо. Было очень больно, много крови, а в квартире отключили горячую воду. И смех, и грех...Саша вел себя очень раскованно, и я его стеснялась. До ужаса. Краснела, когда он просто заговаривал об 'этом'. И стеснительность моя прошла далеко не скоро и, наверное, даже не до конца. До сих пор мысленно сжимаюсь, когда кто-нибудь говорит мне что-то вроде: 'О, Кристина! У тебя сексуальное платье!'

С Сашей было... классно? Не знаю, как правильно подобрать слова. Я не умею описывать откровенные сцены даже в своих романах. Подразумеваю их, но чтобы с явным описанием действия – увольте. Просто было классно.

Возможно, мы всего лишь дорвались до запретного – помню, мы в деревне практически не выходили из спальни. Саша умел свести с ума одним прикосновением. Один поцелуй – и внизу живота начинало гореть. Одно его слово – и я кричала чуть ли не на всю квартиру. Но врядли полная причина в том, что он со мной делал. Дело не только в гормонах, на которые Саша часто ссылался – нет. Дело именно в любви. Сейчас я понимаю, что желание отдаваться ему – именно так, с криками, стонами, объятиями до хруста костей – было связано в первую очередь не с физиологией, а с чувствами. Я так сильно хотела быть с ним, что если бы была возможность, я бы приросла к нему как сиамский близнец, вошла бы как вьюнок под кожу – в кровь, мышцы, мысли...

Я не знаю, что такое хороший любовник. Точнее, кто может быть лучше того, кто в один момент сделал меня своей и кому я до сих пор продолжаю принадлежать. Даже сравнивать ни с кем не хочу.

Я прекрасно понимаю тех девушек, которые меняют парней в поисках лучшего. Но сама к ним не отношусь. Для меня Саша – лучший. Первый. Единственный. Пусть так и остается.

Забавно слышать это от той, у которой пропало физическое желание? Вот так взяло и пропало. А ведь оно на уровне любимых Сашиных гормонов заложено в человеческой природе... В своей самой первой книге 'Там, где не гаснут звезды' я придумала, что за семь лет отсутствия... личной жизни, скажем так – главная героиня охладела к мужскому полу. Кажется, я повторяю судьбу своей героини. Меня теперь не просто не тянет ни к одному парню, меня вообще ни к кому не тянет. Некоторые знакомые за глаза называют меня монахиней – обидно, конечно, но мне даже сама мысль, чтобы лечь с кем-то другим в постель – противна.

-Санечка... я так по тебе соскучилась...

–Я тоже.

–Правда? – не поверила я.

–А что такое?

–Ну... я вот, например, по тебе во всех смыслах соскучилась.

–Как это? – Саша хитро улыбнулся.

–Вот так...

–Ну, как?

Я тут же почувствовала, как запылало лицо – наверняка я сейчас на спелый помидор стала похожа. А Саша продолжал так же делать вид, что не понимает меня. Пришлось ему действенно объяснять – начала его целовать и одновременно задирать его футболку. Как же приятно чувствовать под своими руками его кожу... Очень по нему соскучилась – он целых две недели в командировке с отцом был – строили что-то в Алексеевке. И сегодня только вернулся. Родной мой... Мне очень нравится, когда он меня вот так в шею целует – ласково, мягко, едва касаясь губами, и в то же время крепко прижимает к себе руками. Нежность и сила. Обалденный контраст...

Даже не поняла, как мы на диване оказались. И как платье мое оказалось лежащим на стуле – когда успел-то? Пыталась связно думать, хотя бы немного контролировать себя – и не могла. Как у него так получается? Я не то чтобы связно мыслить – я вообще мыслить не могу! Хватаюсь за его плечи и кусаю губы, чтобы не закричать в голос на всю квартиру, и все равно едва сдерживаюсь. Зато Саша превосходно себя контролирует. Еще и улыбается с победным выражением на лице.

–Один-ноль?

Такое впечатление, что он в футбол играет! Но как же хорошо... 'Родной мой, милый, любимый... я больше без тебя не смогу... не хочу без тебя... не буду...' – и эта мысль так четко пришла в сознание, что я даже испугалась. Я и раньше-то уже начинала осознавать свою зависимость от Саши, а теперь он будто какую-то печать на мне поставил. Клеймо. Это как невидимая татуировка на теле, говорившая, что я навсегда принадлежу только ему...

Сейчас в который раз перечитала этот отрывок про 'печать', и в голове вдруг промелькнула шутка: 'ИП Вычеров'. Н-да... Но знаете, в каждой шутке есть доля сами понимаете чего. Действительно – с каждой последующей встречей у меня будто какие-то клапаны в голове щелкали. Гормоны? Черта-с два! Гормоны не могут запретить смотреть на других парней. А я не смотрела – для меня других вообще не существовало и не существует. Помню, как однажды в деревне у кого-то шашлыки жарили. Могу ошибаться, но кажется, это был Рома Фадеев – он как раз с армии вернулся. Но не суть важно. Все гонковские ребята собрались, я в их числе – а Саши нет. Мы с ним тогда в очередной раз расстались 'насовсем'. Вышла во двор – Паша Тарарыв что-то над шашлыками шаманил, а я в очередной раз пыталась дозвониться любимому. Сеть, как назло, не ловила. Подошла к Паше – и то ли он меня пожалеть решил, то ли я сама в жилетку поплакаться захотела, но отчетливо помню, как я всхлипывала, пряча лицо в его груди, а он меня по плечам гладил. И я не чувствовала ничего! Не было во мне ни отвращения, ни притяжения. Ни-че-го. Даже его руки и запах остались для меня безучастными, будто рядом со мной стояло пустое место, хотя Паша был кем угодно, но точно не пустым местом. Паршиво было это осознавать. Потому что Сашины прикосновения для меня были как глоток свежего воздуха. Знаете, когда я чувствовала себя на седьмом небе? Даже еще выше... когда он в шутку ложился на меня всем телом. Он весил в два раза больше меня, я реально задыхалась через минуту подобного 'счастья', но это непередаваемые ощущения! Меня грозили раздавить сто килограммов живого человека, а я, не в силах сделать вдох – улыбалась от уха до уха. Потому что как никогда близко чувствовала Сашу – и я была готова умереть за это ощущение.

Я никогда не забуду, как впервые поцеловала его в ладонь – мы сидели в кино, я в шутку щекотала его по внутренним линиям, а Саша в отместку ущипнул меня за нос. Я даже не поняла, как это произошло – сначала клюнула его в руку, а потом крепко прижала его ладонь к губам и поцеловала. Что со мной в этот момент творилось! Зашкаливающая нежность! Я не сразу сообразила, что произошло – настолько сильные были эмоции. И впоследствии мне очень нравилось целовать Сашу именно в его ладонь – широкую, сильную, слегка мозолистую.

Но это все случилось немного позже, а до этого мы не расставались – все было хорошо. Нет, мы и ругались, как это у всех бывает. Чаще всего Саша – отчитывал меня как нашкодившую школьницу, если я не так посмотрела, не то сказала, по-другому сделала... Помню, у него в коридоре постоянно что-то стояло под ногами – то трубы, то удочки, то велосипед, то еще что-то. И я каждый раз, проходя мимо, задевала все это ногой. И потом долго выслушивала, какая же я неуклюжая. Сейчас понимаю, что причины конфликтов, которые и конфликтами-то не назовешь – так, взаимные бзики – были выдавлены из пальца и глупы до маразма. Даже несколько смешно вспоминать. Смешно, а от того еще грустнее.

-Саш, мы же договаривались поехать на море вместе! Почему ты едешь с друзьями без меня?

–Мать посоветовала.

–Ах мать... А что, своего мнения у тебя нет?

–Все хорошо, Крис, не начинай...

–Ты так думаешь?

–Я в этом уверен.

–Ну, раз уверен, тогда, конечно, езжай.

-Крис, сколько можно забывать у меня заколки?

–Это просто заколки, Саша! Я же не апокалипсис устроила.

–Уж лучше бы апокалипсис. Мне мать весь мозг уже съела.

-Саш, ты испортил мне выпускной.

–Сама виновата. Надо было в клуб идти.

–Я не хочу идти в клуб! К тому же у меня очень сильно болит мозоль.

–Твои проблемы.

Я не устраивала истерик. Даже не кричала на него никогда. Просто замыкалась в себе. Я была спокойная, но... как бы правильно объяснить? С бзиком, да. Если меня что-то очень сильно не устраивало – я пыталась уйти. Не важно – день, ночь, главное – покинуть место, где меня обидели. Саня поначалу был уверен, что никуда, дескать, я не уйду – знал, что от него меня разве что самосвал оттащит. То же самое он мне и сказал, когда мы в компании отмечали День города. Если бы он обнял меня тогда, я бы тут же забыла о том, как он некрасиво меня назвал, но он этого не сделал. Он вообще ничего не сделал. И я ушла. Два часа ночи. Благо на улице стояло лето, а в кармане были деньги на такси.

А еще масла в огонь подливала Яна Кунина. Так называемая лучшая подруга постоянно вызывала во мне ревность – причем обоснованную. Обида на нее с самого начала наших отношений с Сашей начала расти где-то на задворках подсознания. Я очень не люблю, когда кто-то лезет в отношения. Эта территория только для двоих, кто бы что ни говорил. Любое вмешательство со стороны губительно. Янка же упорно продолжала 'липнуть' к Саше, объясняя это тем, что они друзья детства. Как тут не ревновать?

Вообще, Яна была лицемерная, двуличная. Я поздно это поняла. Помню, мама предупреждала меня: 'Не дружба это, Кристина, ой не дружба'. Я не верила. А когда в мою жизнь стали приходить одна проблема за другой – Янки рядом не оказалось. Зато она активно обсуждала мои проблемы за спиной. Вот оно – подтверждение великой русской пословицы 'Друзья познаются в беде'. В пример могу сопоставить нашу общую одногруппницу Настю Зюбанову, жену того самого Саши Зюбанова. С Настей меня связывала прочная взаимная неприязнь. Может быть, причина этого скрытого конфликта была вынесена из колледжа, где мы вместе учились, может, дело в чем-то другом, но то, что между мной и Настей, чьи любимые половинки считались лучшими друзьями – было непонимание и неприятие – постфактум. Я ничуть не удивилась, когда узнала, что Настя с упоением обсуждала за глазами мою скромную персону – преувеличивая и добавляя от себя, но Янка... именно от нее подобного я не ожидала. Возможно, тогда я и разочаровалась в людях.

Кстати, Насте я немного завидовала. До сих удивляюсь этому, но да – надо признать, было такое легкое чувство зависти. Не потому что она была уже в прочных и вполне счастливых семейных отношениях, нет. Тут дело в другом... После расставания с Лешей Грибачевым Настя вены себе спилить хотела, а через месяц начала встречаться с будущим мужем, Сашей Зюбановым. У них хорошая семья, я никого не хочу обидеть, но сама на этом фоне чувствую себя какой-то ущербной. Закомплексованной, потому что не через месяц, не через пять лет ни с кем встречаться не могу.

А насчет Саши... я всегда первая извинялась даже тогда, когда ни в чем не была виновата. Даже когда Сашина ошибка была очевидна. Ему самому прощения просить было не надо – я всегда все прощала заранее. Как сказала Наталья Нестерова: 'В нашей жизни есть такие люди, которым мы прощаем все. На обиды закрываем глаза, на недостатки не обращаем внимания. Потому что любим. Потому что не можем жить без их тепла, улыбки, объятий...' В моей жизни таких людей всегда можно было пересчитать по пальцам одной руки. И Саня до сих пор входит в их число.

-Саш, прости.

–Крис, ну сколько можно извиняться?

Да сколько угодно! Ведь я боялась, что он что-то неправильно подумает, обидится, сделает какие-то неверные выводы... Для меня его обвинительный взгляд звучал похоронным маршем в ушах громче, чем если бы он кричал на меня благим матом. Нет, проще было извиниться, чтобы он не смотрел на меня с осуждением.

Саша был нужен мне как воздух, необходим как дыхание. Помните кино 'Сумерки'? Как там главный герой говорит о своих чувствах? 'Ты мой личный сорт героина'. Поначалу я улыбалась над этой глупой, затролленной в интернете фразой, но очень скоро в полной мере ощутила на себе правильность подобранных слов. Саша для меня был как наркотик. Все мои действия были направлены на то, чтобы хотя бы ненадолго оказаться рядом с ним, и с каждым разом этого времени становилось недостаточно.

Я была уверена, что нашла свою настоящую любовь. Первую, единственную и на всю жизнь. Причем с первого же взгляда поняла, что «вот она пришла», и до сих пор никак уйти не может. А с моим... «объектом любви», так сказать, произошли колоссальные метаморфозы. Даже продолжая любить, он говорил, что не любит.

По мнению Саши, переломный момент наступил через полгода, в тот самый злополучный вечер, когда я уперлась, как баран рогами, и не пошла с ним гулять. И, как бы я хотела с ним не согласиться, спорить до хрипоты, но все-таки да – тогда что-то поменялось. Что-то? Нет, конкретно кое-что. Его мать влезла в наши отношения.

С Натальей Викторовной я познакомилась практически сразу, как мы с Сашей начали встречаться. Передо мной стал выбор, у кого писать реферат по экологии – поехать к подруге или же к любимому. Выбрала, естественно, любимого. А его мать была дома.

Первое впечатление о ней не помню. Ну, невысокая женщина, темноволосая, говорила что-то приятное, улыбалась. Позже нас Саша даже сравнивал внешне. Да и профессии у нас были схожи. Я училась на воспитателя, а она работала в детском доме.

Если бы я тогда знала, что именно эта женщина сломает мою жизнь, то нашего знакомства вообще бы не состоялось. Даже в случае свадьбы. Даже после свадьбы. Да, точно... Знала бы, где упаду – соломки бы постелила.

Так вот, тот самый надлом... Дело было в деревне у бабули. Мы отдыхали, вечером хотели пойти в гости к Зюбановым, но приехали его родители. Я уже не помню причину той самой первой серьезной ссоры. Могу сказать точно одно – его мать сказала про меня что-то неприятное. Я себя в буквальном смысле почувствовала какой-то жалкой и беспомощной. Обратилась за поддержкой к Саше, но он поддержал мать и оскорбил меня. И я осталась дома. Гулять Саша пошел один. И после во всем винил меня.

На этом моменте немного отступлю и скажу, что впоследствии Саша всегда принимал сторону матери. С одной стороны, это понятно – родитель и все такое, но с другой... обвинения Натальи Викторовны были настолько необоснованы и нелепы, что порой хотелось рассмеяться ей в лицо.

-Мать сказала, что ты постарела.

–Саш, мне двадцать лет! Что за глупости?

–Ей со стороны заметней.

-Мать сказала, что ты шизофреничка.

–Родной, ты сам себя слышишь?

–Ей видней. Она все-таки врач.

-Мать сказала, что любовь длится один год, поэтому нам лучше расстаться.

–Что-о? – я настолько опешила от подобного заявления, что не смогла выдавить из себя ни звука – будто чья-то невидимая рука сдавила горло и не позволяла произнести хотя бы один аргумент.

«Мать сказала...» Уже и не сосчитать, сколько раз я слышала эту фразу, после которой театрально улыбалась, говорила, что все хорошо и в то же самое время просто мечтала всадить этой женщине в глаз вилку. И это несмотря на то, что она была родная мать моего любимого человека. Мне очень стыдно, неприятно думать и говорить об этом, но да, надо признать – такие мысли в моей голове были.

-Если бы мать постоянно не давила, то и проблем бы не было... – часто повторял Саша, и он был как никогда в своей жизни прав.

Даже был момент – я смотрела в зеркало и на полном серьезе соглашалась с тем, что я некрасивая. Хорошо хоть, Саня был рядом и смог меня переубедить.

Некрасивая? Да. Ненормальная? Конечно. Умственно отсталая? Без сомнения. Проще было согласиться, чем объяснять, почему не верблюд. Нет, поначалу, естественно, я пыталась его переубедить. У меня это не получалось, я от бессилия и досады начинала плакать и – вуаля! Еще одно подтверждение того, что мой родной дом – палата с желтыми стенами. Поэтому я молчала, скрепляла зубы и со всем соглашалась. А что мне еще оставалось делать? Для того, чтобы быть с Сашей, я была готова простить все – и оскорбления, и унижения.

Мы хотели с ним поехать вдвоем на море, хотя бы на неделю – Саша думал мне показать это самое море, на котором в детстве отдыхал каждое лето. Наталья Викторовна надавила, переубедила, и в Геленджик Саша поехал с друзьями. За несколько дней до поездки мы расстались. Я пришла к нему домой – не помню точно зачем, но кажется, то ли отдать ему его же футболку, то ли забрать свое платье.

Очень хорошо помню эту встречу.

Я приехала, села на стул и что-то начала ему рассказывать. Саня готовил борщ и время от времени поддакивал, а мне очень хотелось его обнять, но было как-то боязно. Первое время я действительно боялась, что он разлюбил. Сейчас понимаю, что дело было совсем не в этом... В общем, я уже собралась уходить, и в коридоре, прямо перед открытой дверью мы поцеловались. И никуда я не ушла. Потом, на следующий день, чувствовала себя какой-то использованной, и едва Саша уехал в Геленджик, я в первый раз в жизни сказала сама себе: "Кристина, с этим надо завязывать".

Через неделю или две (не помню уже хронологию) он приехал с моря, как раз в поезде на обратном пути смс-ки милые писал, встретиться предложил. Мы, едва встретились, тут же начали о чем-то спорить, я сразу в бутылку свернулась, смотрю – а в глазах у Саши – нежность, забота... и любовь. Да, она была, даже тогда, когда Саша сам оспаривал этот факт. Кто-то подумает, что это я для самоуспокоения говорю, что мне просто так хочется думать – но нет...! Поверьте, за четыре года я Сашино настроение научилась различать по звуку голоса в телефонной трубке, по одному взгляду его родных глаз. Я его знала, наверное, даже лучше, чем саму себя.

Саша вместе со своим другом Саней Зюбановым уговорил меня приехать к Наталье Викторовне на день рождения. Хотел устроить нам мировую. Ох как же я не хотела ехать! Но Саша очень надеялся нас примирить, и ради него пришлось согласиться. Лучше бы осталась тогда дома, потому что Наталья Викторовна сходу начала критиковать мою юбку – такую, которую обычно носят все девчонки летом. То ли ей длина не понравилась, то ли цвет, то ли еще что-то, но она заставила меня снять юбку и надеть сарафан. И что самое интересное – я ее послушала! Действительно, как будто под гипноз попала. Умом понимала, что надо что-то сказать в свою защиту и защиту той злосчастной зеленой юбки, но – не-а. Лишь через несколько дней я пожаловалась Саше на то, что этот поступок его матери был... мягко сказать – неприятен.

Позже, понимая, что ничего не выйдет, Саша просто хотел, чтобы мать не вмешивалась в наши отношения. Наталья Викторовна просьбы сына игнорировала напрочь. Однажды мы разговаривали по телефону. Динамик работал громко, и я отчетливо услышала, как по ту сторону связи Наталья Викторовна спросила сына, когда он со мной наконец-то расстанется. Попробуйте представить, что я тогда почувствовала! Насколько тяжелым для меня был этот удар – один из многих. Всю ночь потом не могла уснуть, пытаясь понять, что во мне не так.

Мы стали встречаться тайком. Помню, с утра нас застал дядь Вова – Владимир Борисович, его отец. Саша спрятал меня за спину и сказал, что это девушка с работы. Отец махнул рукой и уехал по делам. Подобные ситуации повторялись с завидной постоянностью. Конечно, меня это задевало, обижало, но ничего другого нам не оставалось. Не было иного выхода. Чаще всего мы уезжали в деревню к бабушке. Однажды целую неделю там пробыли. За грибами ходили, на пруд... Сашу тогда как подменили. Чуткий, нежный, заботливый – как в первые дни знакомства, хотя прошло года полтора. Ни на один недостаток он мне не указал, даже наоборот. А через неделю приехал в город к родителям, и – "Абонент временно не доступен". Взрослый поступок, однозначно. "Поступок не мальчика, но мужчины". Это Шекспир сказал, и Саша наверняка бы с ним согласился. Я – нет. Меня жутко раздражало, когда Саша соглашался на встречу и тут же выключал мобильник. Еще немного – и у меня, как у собаки Павлова, выработался бы рефлекс – радоваться редким звонкам любимого человека. Моим джинглом в то время была, наверное, песня группы "Сплин" с одноименным названием. Слышали, как Александр Васильев раз пятьдесят повторяет одну и ту же фразу? "Не отвечает мобильный, не отвечает мобильный..." Будто бы мы – главные герои этой песни.

У нас все было "не как у людей" – сильные, но в то же время ненадежные чувства. Мы были готовы выложиться в полную силу, но чужие слова могли в один момент все разрушить. Все закрутилось, завертелось в отрицательную сторону, и да – были те самые пресловутые "сотни попыток все изменить, тысяча слов и море слез". Саша начал придумывать нелепые отговорки, а я верила. Сама ему не врала. Точнее, старалась этого не делать. Было бессмысленно – Саша меня как открытую книгу читал. За четыре года я лишь однажды пошла на обман – послушала Катю. Мы тогда в очередной раз расстались "насовсем". И подруга присоветовала мне старый как мир способ вернуть любимого – сказать, что беременна. И Саша поверил. Я тогда вирус какой-то подхватила, и симптомы были схожи – меня тошнило, я задыхалась в общественном транспорте... Да, он поверил. Простит меня Бог за эту ложь! Когда обман раскрылся, я Сашу целых два месяца не видела. А потом за несколько дней до Нового года он сам неожиданно позвонил, предложил встретиться – и мы снова были вместе.

А еще один раз я не до конца сказала правду. На неделю поехала в гости к Бероевым в Казань и со злости ему ляпнула, что останусь там на ПМЖ. Когда вернулась и пыталась позвонить Саше, абонент попросту сбрасывал. И вот она – судьба. Мы встретились совершенно случайно на остановке. Ничего не говоря друг другу – обнялись, поцеловались. Саша не потребовал объяснений – и так все было понятно. Я, чувствуя непомерную вину перед ним, даже в самых неприятных ситуациях старалась говорить правду. Но в конечном итоге осталась в его глазах обманщицей. Может ли быть что-то еще хуже, чем это осознание? "Но в чаше терпения есть точка кипения..." – так поется в одной песне. И она наступила.

Наши отношения напоминали собой качели – то вместе, то врозь, то опять вместе, то снова врозь. Чувства на грани, нервы на пределе. Все было настолько неопределенно, что любое предположение о том, что будет завтра – делалось методом тыка пальцем в небо. Даже известный предсказатель Нострадамус развел бы руками и сказал что-нибудь навроде того, что миссия узнать будущее невыполнима. И если нормальные отношения строят двое – парень и девушка, то у нас с Сашей "строителей" было трое – я, он и его мама.

Моя мама не вмешивалась, и я ей за это очень благодарна. Нет, она видела, как я страдаю, слышала, как я плакала по ночам, но в тоже время ей было понятно, что слушать я никого не буду и поступлю по-своему. Наташа тоже особо не пыталась повлиять на меня, потому что если уж я родную маму не послушаю, то младшую сестру тем более. Да, моя семья в этом плане отнеслась к проблеме с огромным пониманием, хотя было сказано что-то вроде того, что самая большая проблема будет впереди. Как в воду глядели...!

Я нашла у себя в соц.сети фразу, которую частенько ставила на статус и которая, в принципе, вполне просто и понятно описывает всю ту хрень, происходившую между нами: "У нас с тобой в отношениях вечно какой-то х...як. Х...як – и не то слово сказано. Х...як – в хлам разругались. Х...як – и расстались вообще насовсем! А потом х...як – и ты такой красивый снова нарисовался". С небольшой только поправочкой – ругались не мы, а только Саша. И перед его ясные очи я рисовалась гораздо чаще, чем он сам.