Текст книги "Хроники Вандербурга (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

* * *

Карен Терусян все-таки умудрился уснуть – на специально оккупированном для этой цели сидении. Проспал он немного, часов пять или шесть, но и этого, что называется, хватило на многое.

Например, на то, чтобы чувствовать себя как отсиженная нога – не столько больно, сколько дискомфортно в сочетании с невозможностью толком пошевелиться. Еще этих нескольких часов с лихвой хватило, чтобы получить целый комплекс ощущений под вывеской: «вчера было весело».

Башка словно налилась свинцом, во рту, наверное, было хуже, чем в логове хтоников, лоб покрылся испариной, а все, что вчера было съедено, но не успело перевариться, готово было рвануть на свободу. Еще в комплект входили красные глаза и помятое лицо, о чем Карен не знал, ввиду отсутствия поблизости зеркала.

А вот на восстановление «новой» туфли Терусяна, мгновенно превращенной в старую дерюгу, этой ночи почему-то не хватило. И на разбитое стекло – тоже. Дыра, хоть и поменьше размерами, все еще «украшала» дверцу автобуса.

Стефан сидел на водительском месте, разглядывая какую-то старую газету. Услышав шуршание шагов Карена, он обернулся, и студент чуть не отшатнулся, увидев его лицо – изможденное, старое, каким оно не было еще вчера. Лицо человека, годами пахавшего без перерыва.

– Понимаю, краше в гроб кладут, – усмехнулся водила, поймав испуганно-удивленный взгляд Карена, – но, уж поверь, пацан, ты выглядишь не лучше.

– Да, я в курсе, – буркнул Терусян, – кстати… вы че… спали?

– Угу. Впервые за четырнадцать лет мне было реально нечего делать. Вот я и вздремнул. Годами не хотел спать – просто, не хотел и все, а тут… Словно битой по башке получил, так отрубился. А когда проснулся, гляжу, уже светло, солнышко светит, народ мимо ходит. Дети пальцем показывают, не каждый же день в их дворе автобусы останавливаются. Один умник в очках и с портфелем заявил, что восьмого маршрута в Вандербурге – того. В смысле, нету. Седьмой есть, девятый есть, а восьмого – ни-ни.

– А вы?

– Ну, я у него так, вежливенько поинтересовался, как это так? Куда ж он деться мог? Ну, он, надулся важностью, как жаба…

– …из школьного живого уголка?

– А хоть бы и из уголка. Надулся и говорит, что лет десять назад была куча ДТП, все с участием «восьмерок» – автобусов, маршруток. Ну, признали этот маршрут потенциально опасным и закрыли.

– Ого! Нехилое проклятье! Я думал, оно только на этот автобус… Во, как скрико…срико…

– Срикошетило? – поправил Стефан.

– Во-во. Лучше бы туфель мой починило.

– И мое стекло… Странное дело. И со стеклом, которое, по идее, должно уже восстановиться. И со мной, который один раз баранку отпустил, прикорнул – и разбитым себя чувствую.

– И со мной… Вы, вот, говорили, что здесь ни голода, ни жажды не чувствуешь, и в туалет не тянет, и можно не спать.

– Говорил, говорил. И сейчас говорю, что сам охреневаю. Потому что, помимо усталости и чувство голода появилось. И жажды. Пусть, не сильно, но как-то быстро оно растет.

– А остальные пассажиры? – интересная мысль так неожиданно пришла в свинцовую голову Карена.

– Как обычно. Правда, я интересовался. Хреново чувствую себя здесь только я.

– Нет, не только, – заявил Терусян, – я…

– С тобой все понятно. Привет с большого бодуна.

– Очень смешно. Минералки не будет?

– Нашел, у кого спрашивать. И о чем думать. Я, вот, боюсь, как бы хуже не стало.

– В смысле? – Карен рефлекторно почесал затылок.

– Очередной финт проклятья. Помнишь, мы нарушили правило? Сошли с маршрута, поехали за помощью к твоему дружку-ботану. Я крутил баранку, ты меня на это подначил, и вот результат. Повысили строгость режима, как в тюрьме. Раньше хоть терпеть можно было, годами без пищи обходиться. Теперь – нельзя. Нас, как подстрекателей к бунту, уморят голодом и жаждой.

– И головной болью, – Карен схватился за голову, – слушай, ну че так мрачно? У меня башка еще больнее разболелась. Может, проклятье, наоборот, сдает помаленьку. Срок годности и все такое. Кстати, дыра в стекле… она больше под эту версию подходит, не под твою.

– Проклятье? Сдает? Не знаю. Пойми, я же всего лишь водила. В чудеса не особо верю, и по части версий не мастак. Вот дружок твой, наверняка бы навалил сейчас кучу гипотез. Вот только проку от них – как от любой наваленной кучи.

– Блин! – только и успел сказать Терусян, закрывая рот ладонью. Содержимое желудка подавшееся было наружу, с позором отступило, – давай, не будем про кучи, которые валят? По-человечески прошу. Может, на твоей колымаге, лучше за минералкой съездим? Ты, как хочешь, а я себя уморить не дам.

– А ты не боишься, что минералка попадет в салон только с вышедшим сроком годности?

– С чего ради? Это, если удрать попытаешься, тогда стареешь. Забыл? Я же не постарел, когда сюда просто зашел. Попросим продавца поставить минералку на ступеньки и деньги взять там же.

– Какой ты умный. Забыл о повышении строгости режима?

– Да, – задумался на мгновение Карен, – а, по хрену. Я щас готов воду из унитаза пить, не то что минералку просроченную. А если ты есть хочешь… то давай еще и консервов купим. Они не должны испортиться. Во всяком случае, уморить себя…

– Ладно, – согласился водила, и его желудок откликнулся нетерпеливым ворчанием, – как говорится, голод не тетка.

Промолчавший полночи мотор снова закряхтел, заводясь.

* * *

Магические способности – признаки, соответствующие уровню психофизического развития личности, достаточного для осуществления ей магического воздействия (см. «Магическое воздействие»). Подразделяются на квалификационные (благоприобретенные, культивированные), стихийные (дикие) и врожденные.

Квалификационные М.С. культивируются в профильных учебных заведениях по дидактически обоснованным учебным программам, с максимально возможным учетом индивидуальных особенностей личности. Квалифицированный маг является дипломированным специалистом, и, в соответствии с законодательством Вандербурга, имеет право заниматься законными магическими операциями. Сами по себе квалификационные М.С. не делают их носителя общественно опасным, источником такой опасности являются личностные патологии мага (см. магическое воздействие)

Стихийные М.С. возникают у человека самопроизвольно, нередко, вопреки его воле. Факторы их зарождения до сих пор не изучены в полной мере; на сегодняшний день известно лишь два из них: влияние Источников Силы (см. «Источники Силы»), либо целенаправленное самообучение. Самообучение нередко имеет общую методологическую базу с формированием квалификационных М.С., однако отличается от него отсутствием системного подхода, предметной избирательностью, а также нарушением законов дидактики. Формирование стихийных М.С. сопровождается глубокой личностной деформацией, в отдельных случаях – отклонениями в развитии. Степень этих отклонений, а также опасность стихийных М.С. возрастает с опытом их носителя.

Врожденные М.С. считаются наиболее древними, а также наиболее опасными для окружающих. Факторы зарождения неизвестны. Нередко передаются по наследству, и, при этом, не выявлены на генетическом уровне. От прочих типов М.С. отличаются отсутствием возможности сознательного управления магическим воздействием, а также, зачастую, элементарной неосознанностью со стороны носителя. В древние времена не без оснований считалось, что носители врожденных М.С. являются виновниками стихийных бедствий, неурожаев, и даже конфликтов между людьми.

Однако, несмотря на потенциальную опасность, роль врожденных М.С. неправомерно считать однозначно негативной. Без них изучение такого психофизического феномена, как магия, было бы в принципе невозможно. Именно результаты исследований профессора Вандербуржского университета Джованни Мосха, выполненных на материале десятка наследственных магов, легли в основу теории магического воздействия (см. «Теория магического воздействия»).

Магическая энциклопедия, том 1

* * *

Возле двери в квартиру, где, судя по базе СМК, проживала госпожа Нориксен, Влад Метумор остановился в нерешительности. То, что спросонья, да в горячке, пусть не совсем научного, но поиска, казалось ему простым как таблица умножения, теперь по легкости напоминало скорее попытку достать что-либо из пасти дракона. Живого, дракона, кстати говоря. Рука замерла в сантиметре от кнопки звонка, а голова «зависла» от одного, не имеющего ответа вопроса: «что дальше?».

Реальных возможностей воздействия на старую колдунью Влад не видел. Точнее, он не знал, каким образом добиться снятия проклятья. Студент-маг вовсе не недооценивал своих способностей, но и не переоценивал их. С силой врожденной магии Нориксен он уже успел познакомиться – прошлой ночью, у подъезда, Этого вполне хватило, чтобы понять: просто, с наскока проблему не решить. И, уж точно, нет смысла бряцать магическим оружием. Оставалось лишь уповать на доброту и жалость госпожи Нориксен… при наличии таковых, разумеется.

Так или иначе, лезть на рожон юный маг не собирался. Он не стал бы рисковать своей жизнью даже ради отца с матерью, не говоря уже о хамоватом раздолбае Терусяне или вовсе посторонних, пусть и несчастных людях. Собственно, не только и не столько стремление помочь этим людям привело его на порог логова ведьмы-самородка. Гораздо больше Владу хотелось удовлетворить свое любопытство, а также испытать свои магические навыки. Оба этих желания, несомненно, похвальны для любого истинного ученого, но любой истинный ученый должен принимать и меры предосторожности при их воплощении.

– Дз-з-зынь! – сказал дверной звонок. Никакого тебе зловещего хохота или леденящего душу визга. Между этим «Дз-з-зынь!» и щелчками дверных замков прошло около минуты. Наконец, дверь открылась, но вовсе не тем, кого ожидал Метумор. Вместо дородной пожилой дамы или сгорбленной старухи на пороге стояла высокая, стройная, хоть и со значительным количеством седых волос, женщина.

– Зд-равствуйте, – произнес Влад, смутившись под аристократически холодным взглядом этой женщины. И едва подавив желание раскланяться или вовсе куда-нибудь убраться.

– Кто вы и что вам нужно? – спросила женщина еще более холодным, чем взгляд, голосом, – молодой человек, что вы молчите?

– Ой, простите, – брякнул Метумор, на пару мгновений замешкавшись, – я это… могу видеть госпожу Маргариту Нориксен?

– А с какой целью вы хотели бы ее увидеть? – из-под холодных, эмоциональных как наковальня, интонаций его собеседницы проскользнули нотки раздражения.

– Дак я… этот… студент! Да, студент магфака! Я реферат пишу, о наследственных магах. Я слышал, что госпожа Нориксен…

– Я догадываюсь, что вы слышали, – перебила женщина, – и это не лишено правды. Но я вынуждена вас огорчить. Маргарита Нориксен, приходящаяся мне матерью, скончалась в прошлом месяце.

Вот и все, подумалось Владу при этих последних словах. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Юному магу вдруг стало обидно до слез, оттого что его усилия оказались напрасными. Нет, он допускал вариант, что колдунья Нориксен может и не дожить до этого дня, но очень уж занизил вероятность такого варианта. Метумор, привыкший с детства к положительным результатам, в крайнем случае – к неудачам, редким и стимулирующим дальнейшее развитие, просто не был готов к столь безусловному провалу.

– Слушайте… студент, – то ли яблоко откатилось от яблони минимум на километр, то ли вид у расстроенного Метумора был больно жалкий, как у брошенного щенка, но голос у хозяйки квартиры немного смягчился, – возможно, я могла бы вам помочь. Мы, женщины рода Нориксен ведь получаем магические способности по наследству.

– То есть?.. – надежда, пусть и слабая, затеплилась в сердце Влада.

– Проходите, – Нориксен-младшая отошла, пропуская Метумора внутрь, – сомневаюсь, что моя покойная мать была бы более вам полезной. Меня зовут Хильда.

– Влад. Влад Метумор, – представился юный маг.

Внутреннее убранство квартиры представляло собой жуткий контраст с подъездом, чьи стены сплошь были «украшены» похабными надписями, а воздух пропах, наверное, всеми существующими на свете запахами. Да и весь этот район был недостоин такой квартиры; куда уместнее она была бы в историческом центре, например, по соседству с Владом.

Пышная люстра, с лампами, стилизованными под свечи. Огромное зеркало в резной раме. Мебель, еще хранившая запах дерева – настоящего дерева, не спрессованных опилок. Никаких пошленьких обоев, этой бумаги с выцветшим рисунком – их место занимала облицовка под кирпич. А ковер, устилавший пол, лучше всяких слов повелел Владу поспешно стянуть с себя ботинки. Тоже мне – квартира учительницы, бедной бюджетницы, подумалось ему.

– Прошу в фамильную залу, – пригласила Хильда, указывая рукой направление. «Фамильной залой» Нориксен была самая большая комната в квартире, которую обычно используют под гостиную. Однако, в отличие от большинства жителей спальных районов Вандербурга, эта гостиная не была испорчена «джентльменским набором» из телевизора, дивана и шеренги шкафов. Собственно, из мебели здесь находился лишь небольшой закрытый рояль, по близорукости принятый Метумором за стол. При всем при этом, комната вовсе не выглядела пустой, ибо стены ее были увешаны портретами в рамках.

– Это все?.. – пробормотал Влад, озираясь по сторонам.

– Женщины нашего рода, – с торжественностью в голосе начала Хильда, – одной из величайших магических династий Вандербурга. Вот его родоначальница, маркиза Аугуста Ферритас де Нориксен, придворная Его Величества, короля Андуйского Бонифация Тринадцатого. По легенде, триста лет назад именно ее колкость по поводу непомерного аппетита короля привела к его к преждевременной кончине, а королевство – к династическому кризису. А это…

– Подождите, пожалуйста, – перебил ее Метумор, стараясь придать голосу максимум вежливости, – я не сомневаюсь в величии деяний ваших предков, но позвольте вопрос. Вы-то унаследовали магический дар?

– Конечно, – ответила Хильда Нориксен, нахмурившись от, показавшегося ей глупым, вопроса, – я же сказала – мы наследуем магический дар. Слово-то какое – «дар»… Хорош дар, от которого отказаться нельзя.

– Так вы не пользуетесь магией? – заинтересовался Влад.

– В обычной жизни – нет. И это доставляет мне немалые неудобства. Приходится изо всех сил сдерживать эмоции, дабы не сказать лишнего и не навредить человеку. А со стороны это выглядит надменностью, даже какой-то спесью. С мужем развелась… его это очень бесило. Впрочем, не все так плохо. Я нашла этому, так называемому, дару полезное… относительно полезное применение.

– Деньги зарабатывать? – предположил Метумор, – шантаж, проклятья и все такое…

– И да, и нет, господин Метумор, – ответила Нориксен, – насчет денег, тут вы правы. А вот шантажом и прочими незаконными делишками я себя не пятнаю. Мой источник доходов вполне легален, хотя многими считается общественно бесполезным. Игра на бирже, изредка – лотереи и походы в казино. Понимаете, стоит мне только пожелать, и купленные акции за пару дней в несколько раз подорожают. И лотерейный билет мне попадается выигрышный, другое дело, что выигрыши там чаще всего мелкие. Чтобы банк сорвать, даже магии недостаточно.

Ну, как, я удовлетворила ваше любопытство?

– Вроде бы, – сказал Влад с неуверенностью в голосе, – только, понимаете, я вас немного обманул. Я не из-за реферата пришел.

– А из-за чего? – нахмурилась Хильда, – учтите, если вы жулик, охочий до фамильных ценностей, то я могу и… поступиться своими принципами.

– Нет-нет! – Метумор, испуганно замахал руками и залепетал скороговоркой, – я не жулик. Я действительно студент-маг, ваш коллега по цеху. Не в том дело. В свое время, больше десяти лет назад ваша мать прокляла один автобус, где ее заставили выйти за неоплату проезда. Там пассажиры уже который год ездят туда-сюда и сойти не могут. И еще туда попал мой однокурсник.

– Подождите, – попросила госпожа Нориксен, – объясните поподробнее, пожалуйста.

И Влад объяснил. Терпеливо, подробно, насколько он вообще понимал, в чем дело. Хильда Нориксен внимательно слушала, ни лицом, ни бровью не выказывая эмоций. Она заговорила лишь тогда, когда дело дошло до попыток Метумора взломать проклятье.

– И где сейчас этот автобус?

– Видимо, возле моего подъезда, – предположил Влад, – по крайней мере, там я его последний раз видел.

– То есть, проклятье состояло в том, чтобы автобус ездил по восьмому маршруту, а он, я так понимаю, не только съехал с этого маршрута, но и остановился.

– Ну да, – подтвердил Метумор, – и что?

– Это я бы спросила – и что? В чем вы видите проблему?

* * *

Автобус петлял по улицам, а Стефан и Карен внимательно шарили глазами в поисках какого-нибудь ларька. Такие вот маленькие магазинчики на одного продавца с кассой, разбросанные по всему Вандербургу, обладают немаловажным преимуществом перед своими старшими собратьями. В них можно отовариваться, не выходя из машины. А что, не заезжать же на автобусе в торговый зал гипермаркета?

Хотя таких магазинчиков и прорва, но найти хотя бы один из них в каждом конкретном случае не так-то просто. Они могут прятаться за большими зданиями, деревьями, даже припаркованными машинами. Кроме того, многие из них сами снабжены колесами – для смены дислокации в поисках более прибыльного места.

Короче, чтобы найти киоск, соответствующий потребностям иссохшей глотки Карена Терусяна, понадобилось около часа. Когда же киоск был найден, Стефан подогнал автобус как можно ближе к окошку, через которое осуществляется оплата.

– Девушка, – обратился Карен к продавщице, которая действительно оказалась девушкой лет семнадцати, видимо, недавно закончившей школу, – вы не могли бы дать газировки… или, там… минералки. Пару литров. Только, пожалуйста, по-человечески прошу, подойдите к автобусу. А то я сам выйти не могу.

– Хорошо, – продавщица, держа в руках две литровые пластиковые бутылки с минералкой, вышла из ларька, подошла к двери, и… Карен думал, что она положит бутылки на пол или попытается передать их через водителя… Но девушка поднялась по ступенькам и протянула минералку ему – лично в руки. А запоздалый крик: «не заходите» так и застрял в пересохшем горле Терусяна,

– С вас…

– Еще одна дура… – проворчал вполголоса Стефан.

Приняв из дрожащих, похолодевших рук Карена мелочь, продавщица выпорхнула наружу, через пока еще открытую дверь. Мгновение, все, кто остался внутри автобуса, следили за ее выходом с замиранием сердца, ожидая, что юное создание превратится в прах. Но никакого праха не было – девушка была жива, здорова, и только ее реплика: «че-то холодком повеяло» напомнила о лежащем на автобусе проклятии.

– Охрене-е-е-еть! – протянул водитель, первым пришедший в себя, – это что же?..

– Проклятье не действует! – воскликнул, задыхаясь от восторга, Терусян, – поняли, да? Не действует! Ну, прощай, водила!

– Не рисковал бы ты понапрасну, – проворчал Стефан вслед уже выскочившему на плиты тротуара и даже забывшему про свою минералку, студенту. О том, что от него могут остаться разве что кости, Карен не заморачивался. Не привык он сперва думать, а потом делать. И, как ни странно, оказался прав. Ибо при выходе не почувствовал даже холодка.

– Не тупите! – крикнул Терусян напоследок автобусу и всем, кто там еще оставался, – понравилось кататься – катайтесь. Но лучше сваливайте, пока можно.

И он побрел вдоль улицы – в направлении, как ему представлялось, своей общаги. А может просто побрел – никуда конкретно, а ради самого процесса. Как же все-таки замечательно, когда можно просто идти. Идти туда, куда хочется.

* * *

– …хоть я, в отличие от вас на магфаке не обучалась, – в этих словах Хильды Нориксен сквозило пренебрежением на грани презрения, – но закон сохранения энергии помню. А помните ли вы, господин студент?

Влад промолчал, потупив взор. До него стало доходить, где именно он ошибся. А госпожа Нориксен продолжала.

– Неужели вы думали, что воли одного человека достаточно, чтобы поддерживать функционирование столь мощных чар? Да еще на многие годы? Я уже молчу о том, чтоб эти чары пережили своего автора – и, каким, спрашивается, образом? Вернее, за счет чего?

– Вы знаете, – вздохнул, потупив взор, студент-маг. Он чувствовал себя так, словно не смог взять простенький интеграл на семинарском занятии, на глазах всей группы, – знаете, так объясните.

– Надеюсь, понятно, что инициировать и поддерживать – это разные вещи? – изрекла Хильда тоном шибко строгой учительницы, – я могу инициировать, в смысле, посадить дерево, но без поддержки в виде плодородной почвы оно засохнет. А может даже и не прорасти. Что вы знаете о нас, врожденных магах? Что наши чары основаны на эмоциях, а не на формулах? Сказав «А», что же вы «Б» не говорите? Эмоции действуют, пока они взаимны. Можно сколько угодно внушать страх, но если объект внушения не подвержен страху, или конкретно этим его не напугать – все без толку. Или другой пример, ближе к моей жизни. Я могу сколь угодно желать повышения стоимости купленных мной акций, но если эти акции не торгуются, если интереса к ним нет, то они и не вырастут.

– Проще говоря… – попытался вставить слово Влад.

– Проще говоря, господин Метумор, как только проклятье или другие чары врожденных магов перестают восприниматься всерьез, они остаются без подпитки. И разрушаются – не сразу, конечно. Однако, и действовать по-прежнему не могут. Видимо, когда те, кто ехал на том автобусе, решились на небольшое вроде бы нарушение условий проклятья, оно начало разваливаться. Так что освобождение вашего однокурсника – только вопрос времени.

– Понятно, – дрожащим от волнения голосом произнес Метумор, – спасибо. До свидания.

– Счастливо, – тоном, коим разговаривают с прислугой, попрощалась с ним госпожа Нориксен, – надеюсь, этого, что вы узнали, на реферат хватит?

– На реферат? – глаза Влада округлились, – да этого на диссертацию хватит!

20 декабря 2008 – 10 января 2009 г.