Текст книги "Хроники Вандербурга (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Умные, блин, все стали, – проворчал Карен, пройдя взад-вперед по салону и держась за лоб, – легко сказать – вышибай. Тут тяжелый случай, по ходу.

* * *

Проклятье – форма магического воздействия деструктивной направленности. Выражается в искусственном ограничении возможностей объекта П., либо принуждении объекта П. к определенным действиям. Запрещается любое применения П. за исключением следующих случаев: боевая обстановка, специальные операции по задержанию особо опасных преступников, нейтрализация др. общественно опасных форм магического воздействия. Случаи применения П. за рамками вышеуказанных целей и условий квалифицируются как противоправные; лица, применяющие П. в противоправных целях, несут уголовную ответственность в соответствии со статьей УК № 7 «незаконное ограничение свободы»…

Закон Вандербурга «О магическом контроле», п.1, ст. 3

* * *

Уже говорилось, что знание магии не входило в ассортимент добродетелей Карена Терусяна. Более того, шуточная студенческая поговорка «предмет сдал и себе ничего не оставил» распространялась на него не в меньшей, а порой, и в большей степени, чем на других учащихся ВУЗов. Но, несмотря на это, Терусян не был глуп, просто приложения для своего ума находил своеобразные.

Люди его типа имеют много друзей, приятелей, приятелей друзей, или, во всяком случае так полагают. Они уверены – попав в затруднительное положение, если, конечно, самому из него не выбраться, нужно обращаться к записям в своем сотовом телефоне.

Конечно, не факт, что первый же, случайно выбранный человек, с которым познакомились на вечеринке в общаге и с тех пор не виделись, согласится помочь. Более того, факт, что первая попытка будет неудачной. И вторая, и даже десятая. Однако, ведь даже по теории вероятности, с каждой новой попыткой шансы на успех повышаются. И люди, подобные Терусяну, неосознанно следуя этому закону, увеличивают число этих самых попыток. Как? Конечно же, увеличением количества записей в мобильном телефоне, а точнее, все новыми и новыми знакомствами.

Но этот случай был особым. С грустнеющим с каждой секундой лицом Карен листал свою виртуальную телефонную книгу, вглядываясь в имена и прозвища, и мучительно выискивал того, кто в принципе мог быть полезен.

Но, увы! В кругу Кареновых друзей и знакомств было много веселых ребят, симпатичных девушек, любителей потусоваться, послушать музыку и выпить. А вот знатоков проклятий как-то не попадалось.

– Слышь, коллеги по несчастью! – окликнул Карен пассажиров, – че, я один с мобилой? Никто не догадался позвонить? Близким, чтоб не волновались, а лучше – в Гвардию Света.

– Лично у меня такой игрушки нет, – бросил водитель, имея в виду мобилу Терусяна, – и у других вряд ли.

– Это че у тебя, рация? – спросила какая-то малолетка.

– Как звонить, тут же нет телефонной будки? – подала голос старушка.

– Вообще-то, карманный телефон я видел только у моего соседа-бизнесмена, – подытожил Стефан, – но во-первых, эта штуковина бешеных бабок стоит, а во-вторых… она не такая. Гораздо больше и…

– Я понимаю, – вздохнул Терусян, – столько лет прошло.

Он уже хотел закрыть телефонную книгу, когда буквально наткнулся взглядом на запись, пропущенную при беглом осмотре.

Влад Метумор. Одногруппник Карена, «молодой, подающий надежды маг», как говаривал один из преподов. А по-кареновски – ботаник и зубрила, чуждый обычных радостей жизни. Впрочем, лично к Владу Карен относился с определенной симпатией. Потому как знал: если нужно списать, или каким другим способом обвести вокруг пальца систему образования, к этому человеку можно смело обращаться. Он не ябедничал, не задирал нос, не отмахивался, и Терусян понял, что в данной ситуации, если у кого и стоит просить помощи, то только у Метумора. Не поможет он – не поможет никто.

* * *

Музыка, примитивная, но громкая и навязчивая, в лучших традициях варваров вторглась в ночную тишину квартиры, без особого труда сокрушая оборонительные рубежи лени и сна. Рука сама потянулась к тумбочке, нащупывая источник шума – сотовый телефон, маленьким маяком сияющий в темноте. Глаза же тем временем судорожно разрывали остатки сонной пелены, а в просыпающемся мозгу зародилась первая мысль. Насчет того, что пора бы сменить эту тупую, стандартную мелодию на что-нибудь поприятней. И, следующая мысль, вдогонку первой: а что принципиально бы изменилось?

– Алло, – сонным голосом произнес Влад Метумор, мысленно посылая любителя ночных звонков к Тьме и по другим, столь же привлекательным, адресам.

– Влад, здорово! – Метумор узнал в трубке голос своего однокурсника Карена Терусяна, раздолбая и двоечника.

– Здоровей видали, – буркнул он в ответ на приветствие, – ты соображаешь, который час? Четыре… нет, уже пять часов ночи доходит!

– По-человечески прошу, не бросай трубку, – голосом попрошайки в метро протянул Карен, – твоя помощь нужна. Срочно. Ты же в проклятьях хорошо разбираешься?

– А это не может подождать до… короче, давай встретимся в понедельник, в универе. Не понимаю, семестр же только начался…

– Какой понедельник?! – Терусян прямо взвыл там, по ту сторону трубки, – универ тут вообще ни при чем! Я же тебя по-человечески прошу!

– Блин! – вздохнул Влад, понимая, что даже такой эмоциональный человек как Карен без веской причины не может быть настолько взвинченным, – ну, выкладывай, что там у тебя?

– Проклятье, – коротко произнес голос в трубке, – и у меня, и еще у двух десятков человек.

– Не понимаю, при чем тут я? – Метумор действительно не понимал, – обратились бы в СМК.

– Слышь, Владик, это я седня бухал, а не ты, – ехидным голосом напомнил Карен, – так что тебе подобные мысли не к лицу. Сам посуди, если бы СМК твое могло и хотело это разрулить, за четырнадцать лет оно бы сто раз это сделало.

– Четырнадцать лет? – Влад спросонья «тормозил», что с ним бывало крайне редко, – какие четырнадцать лет? Я ж тебя на этой неделе видел…

– Кому сегодня – а кому четырнадцать лет, – уточнил Терусян, – случаи, они ведь разные бывают.

– Хорошо, – согласился Метумор, – так, что это за проклятье?

– Войти можно – выйти нельзя. И можно годами не хотеть есть и в тубзик не ходить…

– Куда войти? Откуда выйти? Как это – не есть годами? Это как у нежити, что ли? – сыпал Влад вопросами, перебивая собеседника.

– Нет, не как у нежити, – на последний вопрос у Карена нашелся ответ, – нежити ведь тоже питаться надо. Кровь пить, живое мясо есть. Че ж ты, Влад, хоть и ботаник, а тупишь? Такую простую вещь забыл.

– И все-таки я не понимаю, что это за проклятье у вас, – признался Метумор, – так трудно вразумительно объяснить?

– Вот тут ты прав, – согласился чуть подбодренным голосом Терусян, – как говорится, лучше один раз услышать… тьфу, блин! Короче, мы щас к тебе сами подъедем, ты и увидишь.

Короткие гудки в трубке. Карен Терусян не утруждал себя церемониями без крайней для себя необходимости, и Влад успел уже к этому привыкнуть. Но вот новость о том, что «к тебе сами подъедем», его обескуражила. Метумор полагал, и не без оснований, что два десятка человек под предводительством Терусяна невозможно склонить ни к какому совместному действию, кроме пьянки и дебоша с неизменным грохотом музыки на всю улицу. Единственное, что могло бы подвигнуть таких людей навестить его, была отдельная квартира, а, вернее, возможность «тусоваться на чьей-то хате».

Такие люди, по мнению Влада, если и были прокляты, то с рождения и не особо от этого мучились. Другими словами, не радовала его встреча ни с Терусяном, ни с двумя десятками таких как он – особенно, ночью. В такой ситуации оставалось рассчитывать лишь на крепость подъездной двери, а также на свои магические таланты.

Чего-чего, а последнего у Влада Метумора хватало с избытком. Был он магом, что называется, от Света. Обнаружив склонность к магии еще в детстве, и начав интенсивно развивать эту свою сильную сторону, Влад смог сделать свое первое полноценное магическое изделие еще в школьные годы – в классе, эдак, в восьмом. Соответственно, юному волшебнику пришлось пожертвовать кое-какими развлечениями, традиционными для ребят его возраста. Игрой в футбол во дворе, например.

Вопреки распространенному стереотипу, отличником в школе, тем более, медалистом, Метумор так и не стал. Более того, он, не стесняясь, делил общеобразовательные предметы на «любимые», «терпимые» и «все остальные». Успевая на «отлично» по первым, вытягивая на твердую «четверку» по вторым, по «всем остальным» Влад имел совершенно непредсказуемые оценки. Соответственно, аттестат его был пестрее ягуара, что нисколько не помешало поступить на магфак главного ВУЗа Вандербурга.

К тому времени Метумор уже профессионально, хоть и не вполне легально занимался магией, что обеспечило ему стабильный и неплохой заработок. Подобная трудовая деятельность, кстати, не имела ни малейших отрицательных последствий для успеваемости, ибо учеба на магфаке давалась Владу как добыча дракону. Зато приличные заработки позволили, презрев общагу, пусть и вскладчину с отцом, преуспевающим охотником, приобрести отдельную квартиру. И не в какой-нибудь бетонной коробке, а в одном из старинных домов исторического центра Вандербурга.

* * *

– Ну, что сказал твой друг? – спросил Стефан с едва заметной надеждой в голосе. Остальные обитатели автобуса затаили дыхание, ожидая ответа Карена Терусяна.

– Не врубается, – коротко ответил тот, – я предложил подъехать к его дому. Чтоб он посмотрел, хотя бы.

– Надеюсь, он не такой же маг как ты? – задал водила риторический вопрос, – так, где живет твой друг?

– Улица Сломанного Меча… номер дома точно не помню, но дорогу покажу.

– Не стоит, – отмахнулся Стефан, – автобус не ездит туда.

– С хрена ли? – вопрошал Карен, разозленный угрозой, что нависла над, начавшей было зарождаться, надеждой.

– Смотри, – водитель затормозил, и, не глуша мотор, слез со своего места. Подойдя, он ткнул пальцем в карту маршрута, – вот как мы ездим. Вот названия улиц. Где ты тут увидел улицу Сломанного Меча?

– И че? – Терусян хмыкнул, – какая на хрен разница? Тебя, поди, уволили давно. И автобус списали. За четырнадцать-то лет! Че тебе на этот маршрут оглядываться? Тебе ли начальства бояться?

– Ты не понимаешь, – вздохнул Стефан, – дело не в начальстве. Вот проклятья я реально боюсь. Та старуха сказала: «чтоб вам кататься до скончания века».

– Ну вы и катаетесь. А при чем тут маршрут? Про маршрут-то она ничего не говорила.

– Я думаю, она это подразумевала. Чтоб я катил свой автобус, как до этого катил. В смысле, по восьмому маршруту. Ведь, насчет зарастания дыр в дверях и окнах она тоже ничего не говорила.

Карен замолчал и сник. Судорожно шевелящиеся мозги выхватили со дна его, далеко не герметичной, памяти словосочетание «защитные механизмы проклятья», услышанное на случайно посещенной лекции. Однако до четко сформулированной мысли было далеко.

А водила продолжал.

– Ты успел увидеть, на что способно проклятье, когда кто-то пытается его нарушить. Пытается лезть напролом. На начальство мне давно плевать. Но рисковать своей жизнью и жизнями пассажиров я не привык.

– О, как! – воскликнул Карен, перекрывая одобрительный галдеж пассажиров, – не привык, значит. А ты не думал, что уже конкретно рискнул, пустив ведьму в салон? И все. Больше ты не чьими жизнями не рискуешь. Нечем рисковать.

– Ты же видел… – устало затянул было Стефан, но собеседник его уже разошелся, не хуже стихийного бедствия.

– Это че – жизнь? – Терусян обвел рукой салон и водительскую кабину, – сколько я тут с вами уже провел? Час, два? Мне уже тошно, мне уже хочется свалить отсюда! Хотя бы в нашу общагу засранную. Там хоть поспать можно. Да че там – общагу! Я готов хоть в переходе заночевать. Да пусть меня в подворотне пятеро с кастетами подкараулят – я теперь даже на это готов. Хоть какое-то занятие. А тут – че? Даже бухнуть нельзя. Так, что ты, водила, не прав. Не знаю, какую хрень эта ведьма нам приготовила, но уверен – хуже быть не может.

Пассажиры загалдели и зашумели, уже разнонаправлено. Одобрительные интонации соседствовали с негодующими и даже испуганными.

– Уважаемые пассажиры, – с подчеркнуто-вежливыми интонациями обратился к салону Терусян, – кто за то, чтоб съехать с маршрута? И попытать счастья у моего одногруппника? По-человечески прошу, подумайте. Страшно, конечно, когда не знаешь, че ждет… если с маршрута сойдем. Мне бы тоже не хотелось в скелет превращаться. Но таскаться по этому гребанному маршруту хрен знает сколько лет…

Над пассажирскими сидениями взвился «лес рук», которому бы позавидовал любой школьный учитель. Улыбаясь как новоявленный чемпион, Карен оглянулся на водителя.

– Мнение большинства, значит, – произнес Стефан с небрежностью в голосе, – значит вы думаете, что я склонюсь перед мнением большинства? Должен вас разочаровать. Большинство большинством, а руль-то у меня. Автобус-то мой, если кто забыл… И я решаю, куда он едет. Рисковать или не рисковать. Что до тебя, недоволшебник хренов… мне твой монолог – как жужжание мухи. Не знаю, как ты, и другие… а моя жизнь от проклятья особо не изменилась. Как гонял я автобус по кругу, так и продолжил гонять. Разве что рабочий день увеличился.

А потерял я не так уж много: дешевое пиво после смены, телик с тупыми передачами, и жену, которая каждый вечер пилит из-за нехватки денег. Из-за того, что она, толстая и неряшливая, не может выглядеть как бабы с обложки. И детей – конечно, этих двух великовозрастных младенцев. Которые учиться не хотят, работать не хотят, а все им игрушки подавай. И с каждым годом – все больше и дороже. Так, что на мнение большинства мне… насрать. За рулем здесь я и куда ехать…

– Твой автобус, значит, – перебил водителя визгливый женский, – да он на наши налоги куплен!

– Ты за рулем? – вторил ему другой голос, мужской, – слазь, давай я поведу. Я двадцать лет за баранкой сидел.

А третий пассажир, немолодой, но рослый, широкоплечий и с выправкой кадрового военного, разговорами не ограничился. Он поднялся со своего сидения и медленно, но с неумолимостью бронемашины, двинулся к кабине водителя.

– Твой автобус, видите ли, – хрипел он похожим на рыканье дикого зверя голосом, – насрать, видите ли, на мнение большинства. Да я за таких как ты десять лет лямку тянул. Да я раз семь смерти в глаза смотрел. Да я в варварском плену был… в яме, где воды по колено. Да такие как ты мне унитазы мыли…

– Ладно, ладно, – замахал руками Стефан, награждая Карена полным ненависти взглядом, – показывай, куда сворачивать, Тьма тебя подери.

– Еще пару кварталов проедем – и направо, – ничуть не смутившись, и даже ободренный своей маленькой победой, пояснил Терусян.

Два квартала прошли влет. Затем, снизив до минимума скорость, автобус начал поворачиваться. Медленно и неохотно – так осужденный на смерть преступник идет к месту исполнения приговора.

Настроение Стефана, Карена и основной части пассажиров в момент поворота было не намного лучше. В салоне повисла просто-таки мертвая тишина и напряжение – такое сильное, что, казалось, его можно пощупать.

Скрип колес от трения об асфальт.

Дрожащая рука водителя, судорожно хватающаяся за руль.

Вид за окнами, резко смещающийся, становящийся менее освещенным и с гораздо меньшим количеством машин.

Ничего особенного. Автобус съехал с одной из центральных улиц на другую, не центральную, потемнее и поуже, и, как ни в чем не бывало, продолжил путь.

И тут словно прорвало. Пассажиры, мгновение назад, боявшиеся вздохнуть, больше не боялись. Кто-то аплодировал, кто-то свистел, кто-то истерически смеялся и визжал, а один даже песню затянул. Кажется, это был тот человек-бронемашина, которому мыли унитазы такие как Стефан.

* * *

Влад Метумор успел даже уснуть, когда его покой был снова нарушен – громким, хамским, назойливым «пибиканьем», совершенно не вязавшимся с репутацией этого тихого района. Студент поднялся с кровати, соображая, что лучше: вызвать полицию или применить какое-нибудь боевое заклинание. Когда же он прислушался, то понял: не простой это был шум. И не пьяная дурь. «Пибики» шли в строгой последовательности: три коротких – три длинных. Знакомый чуть ли не каждому ребенку сигнал.

Влад подошел к окну, выглянул – и обомлел. У самого подъезда стоял старенький, но еще добротный, автобус, полный, к тому же, пассажиров. Бедняга Метумор протер глаза, но автобус и не думал куда-то исчезать. Стоял и продолжал издавать свои отвратительные звуки: три коротких – три длинных.

Ожил и разродился пиликаньем стандартной мелодии мобильник. Но Влад уже понял, чей это звонок и по какому поводу.

– Хватит! Тихо! – крикнул он в трубку, – весь дом перебудите. Я сейчас спущусь.

Наспех одевшись, Метумор выскочил из подъезда и подошел к автобусу. Дверцы с надписью «вход» и проломом в стекле открылись ему навстречу. На ступеньках входа стоял его одногруппник – Карен Терусян, собственной персоной.

– Здорово, Влад, – поприветствовал он и хотел протянуть руку, но вовремя и резко отдернул, – извини, проклятье.

– Какое проклятье? – спросил Метумор, разглядывая автобус, – я так и не понял.

– Смотри, – Карен сделал кивок головой в сторону салона, – этот автобус прокляла одна зловредная старуха. Теперь ему суждено, не переставая, ездить. И всем пассажирам, которые внутри оказались. Зайти внутрь можно, а выйти нельзя. Двери просто не откроются.

– Но сейчас они открыты, – возразил Влад.

– Так-то оно так, – проговорил Терусян, – но они тебе открылись. Чтоб тебя пустить. А если я выскочить попробую… смотри, че с моим туфлем стало.

– Да-а-а, – протянул Метумор, глянув на туфли однокурсника. Одна из них была в таком состоянии, что даже бомж на нее бы не позарился, – проклятье, значит, гомеостатического действия.

– Чего? – незнакомое слово привело Карена в недоумение.

– Противодействующее отклонению от начальных условий, – терпеливо пояснил Влад, – попробую преодолеть его. Сейчас внимание, Карен. Я ставлю тебе магическую защиту. Попробуешь выйти с ней.

Метумор прикрыл глаза, зашептал что-то скороговоркой. От его пальцев пошло голубоватое свечение. Карен сделал один шаг к выходу, но его снова встретил мертвящий, пронизывающий холод. Заставил отшатнуться, отскочить подальше от дверей.

– Не получается? – вопрос Терусяна был, скорее, риторическим.

– Потенциальный барьер слишком велик, – объяснил Влад.

– Слабак, – не выдержав, бросил Карен.

– Может быть, – спокойным, даже равнодушным, голосом согласился однокурсник, – что ж, твоя очередь. Покажи, какой ты сильный.

– Он уже показал, – подал голос водитель автобуса, – вон результат, на двери.

– Плохи дела, – словно сам с собой заговорил Влад, – сколько ж энергии на это проклятье пустили? Четырнадцать лет! И до сих пор действует.

– Ты знаешь, че делать? – спросил нетерпеливый Терусян, – как насчет поглотителя?

– Пустое! – отмахнулся Метумор, – ты же не пытаешься вычерпать Андуй ведерком. Тут энергии на весь Вандербург хватит.

– И че?

– Только одно остается – искать автора проклятья. Пусть снимает. Спроси у пассажиров, кто-нибудь знает, кто это может быть.

– Спрашивать не надо, – сказал водитель, – я и сам помню. Тетка лет шестидесяти, толстая, еле в дверь прошла. Замашки графини среди прислуги.

– Негусто, – вздохнул Влад, – шестьдесят лет, четырнадцать лет… Ее уж, наверное, и в живых-то нет…

– А разве может проклятье пережить автора? – поинтересовался Карен.

– Естественно, – ни минуты не сомневаясь, ответил Метумор, – процедура разовая, в постоянной поддержке не нуждается. История знает проклятья, действующие веками, только потенциальный барьер у них был куда слабее. Проще говоря, они легко снимались. А это…

– Короче, – перебил Терусян, – ты что-нибудь можешь сделать? Например, найти эту ведьму.

– Попробую, – честно оценил свои силы Влад, – по Сети много чего найти можно. Вот только данных маловато. Возраст, примерно от семидесяти до семидесяти пяти лет – но таких в Вандербурге не одна тысяча.

– Вес? – предположил водитель, – порядка центнера?

– Увы. Вес может и измениться. Чтоб похудеть, четырнадцати лет хватит с лихвой. Что еще? Манеры? Как вы сказали – замашки…

– …графини среди прислуги, – напомнил водитель, – ну, знаете, такие люди любят поучать, делать замечания, демонстрировать свое недовольство по любому поводу.

– Типа, начальство, – догадался Карен.

– Ну, это вы опять загнули, – водитель усмехнулся, – если и начальство, то мелкое. Большие начальники на автобусе не ездят. Либо офисная крыса… низкооплачиваемая, либо бюджетник. Учитель, например. Да, точно, учитель!

– Вы уверены? – спросил Влад, при своих недюжинных магических способностях плохо разбирающийся в людях.

– Ну, до конца уверенным быть нельзя, – изрек водила тоном философа, – но многое сходится. Учителя, особенно пожилые и женского пола, бывают весьма зловредными. И привыкают поучать и командовать – детьми, родителями, коллегами, теми, что помоложе. Но вот финансовое их положение… не знаю, как сейчас, но четырнадцать лет назад…

– А с тех пор ни че не изменилось, – перебил Карен и обратился к однокурснику, – ну как, сократилась область поиска? Еще я запомнил насчет пенсионного удостоверения.

– Ну, это я к параметру «возраст» отношу, – сказал Влад, – что-нибудь еще есть?

– Самое главное, – ответил водитель, – эта тетка работает… или работала где-то вдоль восьмого маршрута. В районе… щас, вспомню… спорткомплекса «Молния», откуда она и села на автобус.

– Знаю я «Молнию»! – оживился Карен, – я туда на бокс ходил.

– Вот, наверное, оттуда, где я тебя подобрал, – предположил водитель.

– Влад, – с умоляющим взглядом обратился к однокурснику Карен, – по-человечески прошу, найди эту ведьму. Я тут пару часов – а уже повеситься готов.

– Сделаю, что смогу, – пообещал Метумор.

* * *

Влад Метумор не любил людей. Это не означало, что он ненавидел и был озлоблен на весь род людской – нет, такого себе, наверное, не позволял даже Повелитель Темных Улиц. Но большинство людей, окружавших юного мага, раздражали его своей, вроде бы очевидной, бессмысленностью, суетливостью, мелочными интересами и столь же ничтожными желаниями. Причем, Влад не делал исключений ни для кого – ни для своих родителей, ни даже для преподов-магов, вроде бы, коллег по цеху.

Весь Вандербург казался Метумору чем-то вроде гигантского муравейника или улья, где каждая особь даже не задумывается о том, что делает, а дело ее со стороны не имеет ни малейшей разумной подоплеки. Так, трата сил и времени. Увы, Владу и его, вроде бы натруженной, голове, оказались недоступны два умозаключения. Во-первых, какой бы ерундой не занимался каждый отдельный муравей, деятельность муравейника в целом, если не разумна, то, по крайней мере, целесообразна. Во-вторых, сам Метумор в масштабе города не особо выделялся на фоне других жителей-особей, а то, чем он занимался, также не имело особого смысла для большинства окружающих.

Если бы Влада Метумора спросили, что ему в этой жизни нравится, кроме заклинаний и магических устройств, он бы ответил не задумываясь, и назвал бы не близких (чисто формально) людей, не материальные ценности (в рамках привычного понимания), и, уж точно, не развлечения, по крайней мере, в традиционном смысле.

Кроме занятий магией, и, собственно, своего магического мастерства, что он взращивал, холил и лелеял с детства, Влад любил… свой компьютер. Персоналку, занимавшую большую часть его рабочего стола. Правильнее, конечно, было бы назвать это отношение взаимопониманием. Ибо в свое время Метумор не мог не заметить аналогию между виртуальным миром и своим занятием.

Магия основана на заклинаниях, а любая операция на компьютере – на процедурах, функциях, командах и параметрах, а в более общем смысле, на кодовых комбинациях. По большому счету – на тех же заклинаниях, отличающиеся только объектом своего действия. Вместо предметов материального мира – файлы и массивы данных.

Настоящим программистом Влад Метумор, конечно, не стал, поскольку не хотел и, как ни странно, не мог. Время было упущено, ибо бездарно поставленное в школе преподавание информатики послужило причиной для помещения этого предмета в категорию «всех остальных». Кроме того, настоящие, с большой буквы, Программисты изучали свое искусство с детства, как и Влад – свое, и о совмещении не могло быть и речи. Всем известно, чем заканчивается погоня за двумя зайцами. Поэтому, до поступления на магфак, Метумор мог разве что включить компьютер без посторонней помощи.

Правда, уже в первом семестре, когда понадобилось хотя бы курсовик написать, студент-маг быстро с ним разобрался. А дальше – обработка результатов лабораторных работ, расчетные задачки, довольно сложные… Это только работяга без высшего образования или житель дальней деревни сводит магию к внешним спецэффектам, вроде летающей посуды или молний при ясном небе.

Конечно, для старшего поколения магов технические достижения представлялись чем-то сродни мякишу для беззубых или инвалидной коляске. Они застали компьютеры еще монстрами, занимающими целые этажи, и привыкли рассчитывать лишь на свою голову и (в меньшей степени) руки. А вот молодому волшебнику типа Влада Метумора, чем дальше, тем больше требовался этот «чудо-агрегат», как называл вычислительную технику декан магфака.

По этой причине Влад привык обращаться за помощью к компьютеру, когда в делах наступал мертвый затык. Не стал исключением и этот случай.

Оставив несчастный проклятый автобус у подъезда, он вернулся в квартиру, и, не включая даже света, засел за комп. Сна, за который он отчаянно боролся совсем недавно, и след простыл, а впереди, кажущейся неприступной, крепостью, выросла Задача – достаточно интересная, достаточно сложная и достаточно нужная. Другими словами, не лучше и не хуже других. И, соответственно, она требовала Решения. Чем раньше, тем лучше.

Раз – и Метумор, с помощью карты Вандербурга, выяснил, что в районе спорткомплекса «Молния» расположено целых две общеобразовательных школы, а также одна художественная. Художественную Влад отбраковал сразу, ибо основана она была пять лет назад, а учителя в ней сплошь молодые.

Два – и в двух отдельных окошках на экране вырисовались сайты каждой из школ. Сайтами в полном смысле слова их назвать было нельзя – так, скорее, странички, вроде тех, что по шаблонам создаются любителями сетевого общения на ресурсах типа «Друзей» или «Тусовки». Но, если угодно, сайт так сайт. Во всяком случае, Влад не без оснований рассчитывал найти на них большую часть необходимых сведений.

Три – и на экран выведены списки преподавательского состава обеих школ. Тут у Влада появилась причина погрустнеть, ибо возраст учителей в обеих школах не превышал шестидесяти двух лет. Неужто искомый объект больше не работает? Вполне вероятно, если учесть, что еще тогда, свыше десятилетия назад, склочная ведьма номинально была на пенсии.

Метумор хотел уже закрыть оба сайта, поняв, что там ловить нечего, но дрогнувшая рука промахнулась, и курсор угодил на ссылку с претенциозным названием «наши достижения». Любое, самое затрапезное учебное заведение, где готовят рабочих для фабрик и полей, имеет на своей страничке такую графу. Приятно напомнить – не посетителям, коих с гулькин нос, а себе любимым, что даже в такой дыре, где ты работаешь или учишься, кто-то десять лет назад выиграл… ну, скажем, соревнования по настольному теннису среди других таких же заведений. Но внимание Влада привлекли вовсе не спортивные или учебные достижения, коих на этом сайте был далеко не короткий список. Привлекло то, с чего этот вышеупомянутый список начинался. Вернее сказать, с кого.

Маргарита Нориксен. Свыше сорока лет педагогической работы, из которых двадцать – в качестве директора школы. Дважды учитель года. Возраст, судя по году рождения – около семидесяти двух лет. И лицо – надменное, холодное, без тени улыбки, да, к тому же, широкое. С трудом помещалось в снимок.

Не веря своей удаче, Влад закачал фотографию в телефон и отослал Карену с сопроводительной фразой: «покажи пассажирам, может, узнают». Ответ пришел через пять минут и был предельно обнадеживающим: «узнали, это она». И не один, не два, и даже не три – целых пять восклицательных знаков на конце.

Воодушевленный еще больше, Метумор перешел ко второму этапу поисков. Поскольку Нориксен отправилась на заслуженный отдых одиннадцать лет назад, искать ее по линии школы не имело смысла. За это время некоторые люди успевали сменить место жительства и не раз. Чтобы умереть, такого срока тоже было достаточно. И, потому, для дальнейших поисков, Влад обратился к более надежному источнику – базе данных Службы Магического Контроля. Ее Метумор скачал пару месяцев назад с «темного», в смысле, нелегального, сайта, назло любому режиму секретности.

В тот день, начав знакомство с базой, Влад первым делом нашел в ней себя и похихикал над заключением по своему досье. «Начинающий волшебник; прилежен, благонадежен, общественно безопасен». Как говорится, компетентным органам просьба не беспокоиться.

Досье на Маргариту Нориксен было побогаче. Потомственная колдунья-самородок, из тех, кто не грызет гранит магической науки за партой, а получает чародейские способности от рождения – по наследству, например. В роду Нориксен, согласно досье, эти способности передавались по женской линии.

Среди факторов общественной опасности называлась слабая управляемость наследственного магического дара. Проще говоря, колдун-самоучка не всегда способен отвечать за свои действия. В отличие от волшебников-профессионалов, магическое воздействие, совершаемое колдуном-самородком, управляется не четко сформулированной мыслью или их последовательностью, а подсознательно, через эмоции и скрытые желания. По этой причине самородная магия лишена прикладной составляющей и несет опасность, как для колдуна, так и для окружающих его людей.

Такие колдуны часто имеют проблемы с психикой и в отношениях с окружающими. Но, в случае с Нориксен, заключение было предельно оптимистичным. Взяв подписку о неприменении своего дара и сделав скидку на мирный и общественно полезный характер деятельности, «инквизиторы» Вандербурга применили к колдунье мягкий режим учета. Применили – да и забыли про ее существование.

«Условно безопасна для общества, – гласила формулировка, – степень потенциальной опасности: ниже среднего».

Влад поневоле расхохотался прямо перед экраном компьютера. В очередной раз он понял, что переоценил умственные способности работников СМК. Недооценить же их было трудно.

Адрес и номер телефона – не сотового, а обычного, домашнего, к досье прилагался. Влад переписал их на бумажку, которую прикрепил к монитору. Разумно рассудив, что утро вечера мудренее, он выключил комп и завалился спать – спокойно, с чувством почти выполненного долга.