Текст книги "Несчастный рейс 1313 - Том первый"

Автор книги: Тимофей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Она потерла висок, в котором болезненно отдавалась пульсация крови.

Русский покопался в многочисленных подсумках на бронежилете и вдруг протянул очки Кейко – совершенно целенькие.

– Держите. Мегане-ко должна быть мегане-ко. И еще, 'россиадзин-сан' – странно звучит. Зовите как-нибудь по-другому, а? А что ржал – ну, я же извинился. Просто так вышло, что я немножко интересовался японской культурой: самураи там, гейши, сакуры, сэйлор-фуку. Вот, не сдержался, виноват. А что за вопросы?

Голова у Амико болела все сильнее.

– Вот оно что. Это объясняет ваше владение языком. Мы было испугались, откуда на нас свалился диверсант со знанием нашего языка. Уважаемый... матрос-сан, не могли бы вы хотя бы объяснить, что же произошло? Кто нас похитил, зачем, что случилось в лагере? И откуда вы и ваши, хм, товарищи здесь? Мы ведь ничего не знаем, мы просидели в клетке почти до... самого конца.

Не успела она договорить, как Кейко, получив назад свои очки, радостно и без особой задней мысли поблагодарила:

– А я думала, что они потерялись! Аригато, хейтай-сан!

Русский вдруг нахмурился:

– Какой, нахрен, хентай?! Ты чо, оборзела совсем?! Я вас и пальцем не тронул, даже не смотрел на ваши худосочные сиськи!

В голове Амико словно лопнул воздушный шарик.

– Она сказала 'хейтай', 'военный'. Милитари, солджер, – сказала девушка, болезненно морщась от сыпавшихся на макушку воображаемых камней.

– Хейтай?.. А-а-а! Вон оно как. Тогда прошу прощения, – примирительно сказал русский, хотя выражение его измазанного лица в темноте было не разобрать.

В череп Акеми словно вгрызалась старая ржавая дрель. Стоически борясь с болью, девушка произнесла:

– Так что же вы можете нам рассказать о случившемся?

– Что с самолетом случилось – вам виднее. Мы-то вообще, ни сном, ни духом. Зашли в Хайфон, только решили, что на берег отпустят, хоть на земле постоять – и на тебе. Лети туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Сказали только, что действовали сообща Аль-Каеда и бирманцы какие-то. Целились-то они явно в каких-то своих афганских же шишек – и американских конечно. А вы и наша, русская делегация случайно под раздачу попали. Нас, конечно, в основном своих выручать нацелили. Дескать, ребятишки, школьники. Я и вас-то сперва за них принял – школьная форма ведь.

– Да, конечно, – Амико потерла висок. Боль все нарастала. – Афганцы, я их помню. Их убили почти сразу...

– Убили – не то слово, – мрачно кивнул русский. – Измывались – страшно было смотреть. Главного-то я запомнил, урода. Держал на мушке, но раньше времени нельзя было шуметь. Зато потом как раз и встретился – помните, с гранатой? Ты молодец, кстати, вовремя его цапнула, а то я как-то подустал к тому моменту.

– Но почему... почему нас спасали не американцы?

– Американцам лететь было далеко, как я понимаю. Мы-то случайно поблизости оказались, вот и помчались, сломя голову. Тут же глухомань страшная – Бирма, Шанское нагорье. Карты у меня нет, вот что грустно. Так что придется по пачке 'Беломора' выбираться...

– Бирма... Вот оно что, – едва ворочая языком, пробормотала Амико. – И как же нам... Куда же мы... Ох...

Вместо могучей фигуры русского перед глазами вдруг поплыли черно-сиреневые полосы. Боль в голове словно развернула тонкие перепончатые крылья и принялась извергать огонь прямо в мозг. Девушка покачнулась, сидя на коленях, и накренилась вперед.

– Ой... Я, кажется...

Не договорив, она упала лицом вниз.

– Оп-па, – удивился Засельцев, поймав потерявшую сознание девушку, чтобы не дать ей удариться лицом о камни. – И вторая тоже. Хотя чего удивляться – тяжело вам пришлось. Куда бы ее уложить?

– Да черт знает... – Кейко испуганно озиралась. – Тут везде один камень голый да земля...

– Эх-хе-хе. Тогда пришла ее очередь кататься, – заявил русский, с кряхтением выпрямляясь и укладывая Амико к себе на плечи. – Потому что рассиживаться нам некогда, а надо перейти в стратегическое отступление. Был такой грек, звали его Ксенофонт. С чувством он описал такое предприятие – ох, чует моя... хм... ну, в общем, чувствую я, что наш Анабазис будет не короче. Пошли.

– К-куда пошли?! – вытаращилась сквозь очки Кейко. – Как 'пошли?! Вообще, хейтай-сан, объясни-ка лучше, куда мы пойдем, и что ты вообще намереваешься с нами сделать!

– Хо-хо! – Засельцев остановился, смерил ее оценивающим взглядом с ног до головы. – Это строгое выражение мне нравится. Да и силы, как я погляжу, уже вернулись. А уж что я собираюсь с вами делать... как ты сама думаешь, что злобным кровожадным русским полагается делать с симпатичными японскими школьницами?

– Кх... – Кейко словно переклинило. С покосившимися на носу очками она вскочила на ноги и пошатнулась. – И нечего кривить свою здоровенную физиономию в вашей жуткой ухмылке! Я буду защищаться, варвар! Это Ами-тян без боя сда...

Девушка вдруг резко замолчала, будто кто-то ударил ее под дых.

– Ну, если будешь защищаться, тогда я, пожалуй, не буду вас обижать, – иронически хмыкнул русский. – Еще поколотишь, а у меня и так все болит. А за Ами-тян так уж не переживай. Девчонка-то со стерженьком, даже я уже могу сказать. Как она того муда... то есть моджахеда, за ногу – цап! Так что ничего, выкарабкается. Как тебя зовут, кстати?

– Маэми, – буркнула японка. – Маэми Кейко. Ее Амико зовут. Акеми Амико.

– А меня – Иван. Можно просто Ваня. Ладно, Кейко-тян, перед нами стоит задача смыться отсюда как можно дальше – спуститься в следующую долину и перелезть тот хребет, он повыше, хоть и ненамного. Надо успеть до рассвета, чтобы не застукали на свету. Готова? Тогда пошли.

Иван первым заскользил вниз по начинающейся промоине, путаясь в густых колючих лианах. Кейко поспешила следом, гораздо медленнее, чертыхаясь и пыхтя.

Переход занял почти две часа и оставил беглецов без сил. Даже Засельцев начал спотыкаться, а свалившись, долго елозил на четвереньках, набираясь сил, чтобы встать. Наконец, когда впереди, из-за зазубренной кромки следующего хребта, во все небо выметнула розовые крылья стремительная тропическая заря, русский брякнулся на колени, осторожно сгрузил Амико, и пропыхтел, рухнув навзничь:

– Баста, паровозики, приехали... дневаем. Охо-хо-хо!..

Они все же сумели опять забраться довольно высоко по склону, густо поросшему влажным широколиственным лесом. Переплетенные толстыми корнями каменные выступы, покрытые густыми зарослями подлеска, чем-то напоминающего папоротник-переросток, давали неплохое укрытие – снизу из обжитой долины, заметить беглецов было невозможно. Где-то неподалеку журчала вода.

Кейко осторожно подвинула бесчувственную подругу подальше от русского и уселась рядом с ней. После утомительного перехода она выбилась из сил, ноги подкашивались, не давая стоять, во рту царила раскаленная пустыня, хотелось есть, пить и спать.

'Ага, заснешь тут', – думала она про себя. – 'Когда рядом этот русский упырь. Ни на грош не поверю, что он нам ничего не сделает. Читали про немок во Вторую мировую, знаем! Как бы еще не сожрал. Вон, один их эмигрант написал книжку про то, как у них принято из тюрьмы бегать и друг друга в походе есть. Нет, дружок, меня на мякине не проведешь!.. Но как же хочется лечь и заснуть!'

Девушка невольно зевнула и тут же прикрыла рот рукой. Долго моргая, она всматривалась в лицо подруги. Амико без сознания казалась умиротворенной и почти блаженствующей.

Со временем, пока силы потихоньку восстанавливались, уши Кейко уловили звук журчащей воды. Жажда взыграла с новой силой. Убрав голову подруги с колен, девушка тихонько, чтобы не услышал развалившийся русский, поползла в сторонку. Она надеялась, что сумеет отыскать источник течения по звуку.

Источник действительно нашелся не далее, чем в двух десятках шагов. Заплетенная плющом скальная стенка по левую руку неожиданно провалилась узким проходом, за которым обнаружился необычайно уютный альков поперечником метров семь, выстланный мягчайшим зеленым мхом. С выступов дальней стенки падали небольшие водопады, собираясь в прозрачную каменную чашу. Отсюда и начинался ручей, журчащий между камней вниз по склону.

На бархатно-зеленом моховом ковре светились крупными звездами какие-то белоснежные соцветия.

Восхищенная Кейко протиснулась в проход и забралась в альков. Опустив руки в каменную чашу, девушка набрала горсть воды и принялась торопливо пить ее. С первым же глотком внутренности словно ошпарило невероятнейшим морозом. Громко закашлявшись, Кейко зябко передернула плечами. Отодвинувшись от воды, она попробовала присесть на мох и сочла такое покрывало весьма приятным. По крайней мере, сидеть на нем было куда удобнее, нежели на голом камне. Впервые за долгое время попавшая под мягкое место приязнь заставила глаза окончательно слипнуться. Кейко сладко и от души зевнула. Даже есть не хотелось так, как спать. Можно ведь прилечь вот тут, рядом с этими незнакомыми цветочками и немножко... самую малость...

Внезапно до девушки дошло, что она минут десять просидела, клюя носом и разглядывая мох. Стало страшно – а вдруг она заснет тут, а этот русский утащит Амико куда-нибудь, придя в себя? Да и вообще, лучше уж держаться поближе к нему, чем совсем одной.

Надо было как-то согнать сонливость. Кейко почесала чумазую щеку. И тут до нее дошло. Ну конечно!

Поспешно вернувшись к каменной чаше, девушка принялась торопливо умываться. Ледяная вода тут же смыла сонливую пелену с глаз.

– Так... – пробормотала Кейко себе под нос, надев после умывания очки. – Надо пойти обратно...

Она полезла назад, возвращаясь к подруге и русскому.

Первое, что ей бросилось в глаза, едва Кейко вернулась к биваку – пустое место среди камней, там, где еще недавно лежала Акеми.

Второе – ноги подруги, уползающие под густой навес папоротников. Некто невидимый в зарослях, ворочаясь, хрустя и урча, утаскивал беззащитную девушку в сторонку.

Кейко захолодела так, будто упала в горную воду целиком. В голове, сменяя друг друга, просочились три мысли: 'Что происходит?! Кто это так?! Что делать?!'. Часть ее существа трусливо сжалась в комочек, призывая броситься прочь. Другая же часть сама не знала, чего хочет, но оказалась сильней.

Издав неразборчивый писк, Кейко бросилась к исчезавшим ногами Амико и, ухватив за лодыжки, потянула на себя, подаваясь в папоротники.

Движение на секунду прекратилось. Судя по всему, неведомый похититель японских школьниц не ожидал сопротивления. Однако в следующую же секунду он снова потащил жертву с совершенно непреодолимой силой, заставившей цепляющуюся за ноги Акеми Кейко влететь головой вперед под папоротниковый навес.

Как ни странно, ничего ужасного там не обнаружилось.

Оказывается, русский не сидел без дела, пока она отсутствовала – под навесом ветвей, который мог бы прикрыть от не слишком сильного дождя, обнаружилось довольно уютно выглядящее гнездышко из охапок нарезанных папоротников. Именно туда Иван и намеревался уложить Акеми.

Оглянувшись на повисшую на ее ногах Кейко, он удивленно поднял брови.

– Ты чего?

– Т-т-т... – Кейко внезапно переклинило. Накативший шок никак не желал отпускать, а вместе с ним всколыхнулось и подозрение. – Т-т-ты... вы куда ее тащите?!

Засельцев помедлил пару секунд, потом, догадавшись в чем дело, хмыкнул.

– Как куда? В гнездо. Все, что полезное найду, тащу сюда. Ты тоже залезай.

– З-зачем? – невольно стукнув зубами, пробормотала Кейко.

В этот момент с легким стоном открыла глаза Амико. Заставать себя в зарослях, поддерживаемую с одной стороны нависшим над ней русским, а с другой – схваченной за ноги подругой, ей явно раньше не приходилось. Глядя на подбородок Ивана, Акеми немедленно залилась краской.

– Как самочувствие?

– Кажется, лучше... – тихо произнесла она. – А что со мной случилось? И почему вы меня держите?

– Ами-тян, он собирался куда-то тебя затащить, – могильным голосом сообщила Кейко, не отпуская ног подруги. – Не знаю уж, зачем.

– Обморок с тобой приключился, – вздохнув, пояснил Засельцев. – Но не бойся, мы с Кейко-тян перешли в стратегическое отступление, и умело оторвались от противника. Теперь спрятались, пока светло, а с вечера двинем дальше. Так что отдыхайте, набирайтесь сил. Поблизости никого не видать, но сильно шуметь не нужно – мало ли, птиц переполошим или еще чего. Да, на голой земле не валяйтесь – простудиться можно даже в тропиках.

– Вот как, – Амико села, высвободив-таки ноги из хватки Кейко. – Мне жаль, что доставила неудобства, да еще сразу после того, как вы несли Кейко. Спасибо...

Сумрачно-настороженная подруга тем временем вспомнила о своей находке.

– Я тут это... – сказала она, искоса поглядывая на русского. – Воду нашла. Там, подальше. Хорошее место.

– А, хотел предупредить, – предупреждающе поднял палец Засельцев, – Откуда попало не пейте. Смотрите сперва, не то дизентерию какую-нибудь поймаете. На крайний случай у меня есть обеззараживающие таблетки – несут смерть всему, и почки отваливаются, зато можно из любого болота напиться и козленочком не стать.

Кейко немедленно позеленела, схватившись за рот. Словно стараясь прикрыть испуг подруги, Амико, оглядываясь по сторонам, заметила:

– Не стоит беспокоиться, матрос-сан, японцы не приучены касаться грязного. Однако у меня возник новый вопрос. Простите, нет ли у вас чего-нибудь поесть?

– Так, насчет пожрать... то есть, покушать... – задумчиво пробормотал русский, одновременно копаясь в небольшом плоском ранце защитного цвета, который все это время, оказывается, висел у него на спине. Ранец был ужасен – старый, выцветший брезент был покрыт какими-то подозрительными пятнами и грубо заштопанными прорехами, а на клапане было вытравлено хлоркой: ДМБ 78. – Вот.

На его широкой ладони появились три упакованных в пленку брикета, гораздо меньшего размера, чем хотелось бы – меньше шоколадной плитки, хотя и потолще.

– Супер-пупер-нано технология. На вкус – как подошва, зато питательность до небес. И не растолстеете – тоже плюс. Хотя вам, вроде бы, и так не грозит...

Амико вдруг вспомнила, что состояние и открытость ее одежды оставляют желать лучшего. Резко, но без нервозности запахнув разорванное рванье, девушка взяла у русского один из брикетов, глядя в другую сторону.

– Спасибо, – сказала она тихо и словно через силу.

Кейко, все еще сохранявшая зеленоватый оттенок лица, протянула к пище руку так, словно засовывала ее в корзину со змеей. Цапнув из руки Ивана свою порцию, она уселась сбоку от Акеми, как будто прячась. Внезапно до нее дошло, что круговерть событий, начавшаяся вчера, вдруг взяла паузу. Надо было есть. И пить. И каким-то образом провести целый день непонятно где непонятно с кем.

Этот непонятно кто, тем временем, вытащил оттуда же не менее страшную фляжку – старую, помятую, да еще и закопченную. Побулькав ей возле уха, он протянул и ее.

– Раствор глюкозы – допивайте. Потом на простую воду перейдем.

Кейко лишь вгрызлась в свой вскрытый брикет, всем видом демонстрируя нежелание пить из таинственных емкостей коварного потрошителя бирманцев. Амико же, не ходившая к алькову, взяла флягу, показавшуюся тонкой девичьей руке весьма тяжелой, и неуверенно пригубила.

– Спасибо, матрос-сан, – сказала она, возвращая флягу. – Вы очень добры.

– Допивай, допивай, я и так вчера две трети выдул, – небрежно помахал тот ладонью. – И тебе нужно, чтоб силы восстановить, а то бледная вся. Такой оттенок, даже для Ямато Надэсико – перебор.

Его замечание, похоже, чем-то расстроило девушку, потому что та поставила флягу на землю и опустила взгляд.

– Не нужно так шутить, матрос-сан. И... не беспокойтесь, я буду в порядке.

Кейко, учуявшая в голосе подруги что-то не то, напряженно потерла подбородок.

– Мне вот интересно, кстати, куда же мы пойдем-то? – спросила она, снова настороженно стрельнув взглядом в сторону русского. – Мы же отстали от самолетов. Хейтай-сан, вы куда нас поведете?

– Тут мы с вами оказались в пренеприятнейшей ситуации.

– Поясните, пожалуйста, – попросила Амико.

– Не вопрос. Но сразу предупреждаю, как это обожает наш каплейт: крепитесь, худшее впереди. Надежды на то, что нас найдут и спасут – ноль процентов, ноль десятых. Сами видели, многих пленников убили. Часть – как вас – начали растаскивать по сторонам. Наших морпехов было всего два отделения, найти и собрать всех они были не в состоянии, тем более, что пришлось вовсю рубиться – бандюков-то было сотни две, да и еще подваливали. Так что никто сейчас точно не может там, куда вывезли пассажиров, сказать, кто погиб, а кто выжил, но остался здесь. Так что вас, скорее всего, запишут в погибшие. Меня наверняка тоже. Как бы ни хотелось, завалиться сюда со спецоперацией еще раз никто больше не рискнет – ни наши, ни мерикосы. Бирманцы стоят на ушах, посбивают всех. У них ведь даже МиГ-29 есть где-то. Так что спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Это что, нас просто бросили?! – возмущенно и испуганно воскликнула Кейко, в сердцах описав недоеденным брикетом полукруг.

– И что же мы намерены делать? – спросила Амико.

– Что значит, 'бросили'? Краснознаменный Тихоокеанский флот – в моем лице – эффективно обеспечивает эскортирование освобожденных заложников... даже если сам он об этом и не подозревает, – усмехнулся Иван. – Поскольку в Бирме идет страшная заваруха и резня, единственный разумный выход – уносить ноги общим направлением на юго-восток. Куда-нибудь да выйдем. Может, в Лаос, может, в Таиланд, а то даже и в Китай. А вот брать ли тебя... – указал он пальцем на Кейко и усмехнулся, – ...я еще подумаю. Если не перестанешь обкладывать хентаями.

Совсем недавно переставшая зеленеть Кейко побледнела, и Амико тут же поспешила успокоить ее:

– Я думаю, матрос-сан шутит. Он, похоже, склонен шутить. Это несколько неожиданно, если честно. Мне всегда казалось, что русские обладают более тяжелым менталитетом.

– После 'Преступления и наказания' я вас вообще боюсь, – подала голос Кейко, глядевшая на Ивана как кошка на бульдога.

– Да уж, 'матрос-сан' такой шутник. Просто животики со мной надорвете, – тяжело вздохнул Иван, очевидно, сдаваясь. – И лучше всего у нашего брата-русака получается кирпичи головой колоть, тут ты права. Надо признать со всей откровенностью. Только вот интересно, 'тяжелый менталитет', это как, по-твоему? За бабушками с топором гоняться?

– Простите, если я звучу оскорбительно, – склонила голову Амико. – Однако мне всегда казалось, что русские более... хм... – она замялась, подыскивая нужное слово. На помощь пришла Кейко, дерзко проговорившая:

– Злобные.

– Да всякие бывают. Злобные, конечно, тоже. Чего уж там обижаться. Особенно если вспомнить вчерашние наши гладиаторские бои и гуро...

Иван не стал грешить против объективности или злиться на нахалку. Прожевав свой брикет, он устало потянулся и, словно спохватившись, расстегнул ремешок забытой на голове каски. Теперь его лицо являло собой странный контраст – подбородок, щеки и область вокруг глаз, вымазанные кровью, грязью и остатками маскировочной пасты, пересеченные дорожками от стекавших капель пота, и лоб, прикрытый козырьком и оставшийся чистым, хотя и сильно загорелым. Слипшиеся неаккуратными сосульками, тоже сильно выгоревшие на солнце русые волосы оказались длинноваты для образа крутого бритоголового битюга-спецназовца.

– Хм... – задумалась Амико, аккуратно доев свой брикет. – Вы вдруг стали похожи на маску-отобидэ...

– Это она так намекает, что вы грязный как не знаю что, – снова подала голос Кейко. – Сходили бы, что ли, умылись.

– 'Отобидэ'? Ну и словечко. Впрочем, рожу и впрямь надо умыть, а то, как в унитаз нырял. Спасибо, что напомнила, Кейко-тян. Кстати, у тебя родственники не из Австралии? С ехиднами не породнились?

– Не знаю никаких ехидн, – нервно ответила Кейко.

– Это такие вредные зверьки с колючками. Есть правда, ненормальные, которые от них торчат... мне, правда, больше нравятся котята.

Засельцев встал, пошатнулся – даже его силы были на исходе – и скрылся в зарослях. Не забыв прихватить автомат, естественно.

– Кейко-тян, – обернулась к подруге Амико, когда русский скрылся из виду. – Я понимаю, что это у тебя нервное, но перестань так реагировать на этого человека. Нам предстоит вместе с ним долгий путь, и лучше его не сердить.

– Я понимаю... – уныло ответила та. – Но он такой... такой непонятный. У меня от него мурашки по коже! Стоит ему взглянуть этими гайдзинскими дьявольскими глазами – сердце замирает! Надо же мне как-то защищаться... Как вот тебе не противно, когда он тебя хватал своими окровавленными лапами, а?

– Поверь, мне тоже не слишком приятно все, что происходит. Но у нас нет другого выхода. Нужно опираться на здравый смысл, а здравый смысл подсказывает, что этот человек, сколь бы опасным он нам не казался, сейчас – наша последняя надежда. Нам необходимо не обременять его. Говорить он может что угодно, но в случае опасности или тягот, не сомневаюсь, избавится от нас, не моргнув глазом. Поэтому следует быть осторожными и... и полезными.

– Конечно, избавится! Ты же видела, как он бегает! Я за ним не могла угнаться, даже когда он тебя тащил на плечах, а у него же еще и бронежилет, и оружие... И это еще после такой драки. Может быть, он вообще не человек? Может быть, русские потихоньку придумали киборгов? Ну, вроде Терминатора или этих, из GitS? Помнишь, мы смотрели? Это прекрасно все объясняет! – глаза Кейко вспыхнули живым интересом и даже восторгом. – Как же я сразу не догадалась?! Слушай, он наверняка сейчас там, пока мы не видим, откроет у себя на боку дверцу и поменяет батарейки или что там у него. Нет, наверное, малогабаритный реактор. Точно, от него же так жаром и несет! А скелет, наверняка, титановый...

Амико лишь вздохнула. Буйному воображению подруги она всегда завидовала.

– Меня всегда поражала твоя способность от страха перепрыгнуть к ребячеству. Но давай поговорим серьезно. Вполне возможно, что он не доверяет нам так же, как мы ему. Может быть, он сейчас починит свою рацию и свяжется с кем-нибудь. Пока мы не видим.

– Рацию он там же бросил, где ты вырубилась, – рассеянно ответила Кейко и снова унеслась в мир грез. – Да и зачем ему радиостанция, когда у него наверняка встроенная, как это говорится – 'бортовая'. Интересно, антенны откуда выдвигаются? Черт, я не догадалась пощупать, когда на нем ехала! А кости у него могут быть и стальные – никогда бы не подумала, что человек – даже мужчина – может быть таким сильным...

– Он и впрямь силен... – задумалась Амико. – Он очень большой. Никогда не видела таких больших мужчин. Он крупнее наших рестлеров из телевизора. Разве борцов сумо... Неужели у русских все такие?

– Вряд ли. Там же были в самолете русские – недалеко от нас сидели. Помнишь, там еще такая блондинка была, все девчонки обзавидовались? Нет, те были повыше ростом, чем мы, но намного меньше этого. Если бы все были такие – давно бы завоевали и Японию, и весь мир! Нет, наверняка это новая порода киборгов. Точно, боевые киборги. Да и сама подумай, стал бы обычный человек драться с двумя десятками бандитов голыми руками?!

– Тут ты права, то, что он делал, свидетельствует о неординарных способностях. Я, честно говоря, сейчас все это помню уже как-то смазано, но забыть подобное никак не получится, даже если захочешь. В киборгов я не верю, но вот человек этот русский действительно необычайный. Как боец. И все же давай не будем забывать о главном – о том, что нам с ним предстоит долгий и трудный путь. Поэтому не говори ему про 'киборгов'. Он сочтет тебя сумасшедшей.

– Конечно, не скажу! Вдруг он решит, что его тайна раскрыта, и пора убирать свидетелей.

– Ох... – Амико положила ладошку на лоб. – Нет, мне определенно надо лучше отдохнуть. Я никак не могу с тобой управиться. Однако... не покажешь мне, где тот источник воды? Матрос-сан уже должен был закончить умываться, а нам с тобой не помешало бы почиститься, мы ведь не мужчины. И не русские – нам нужно быть почище.

На лице Кейко отразилось колебание. Видимо, она не была уверена, что русский уже закончил водные процедуры. Но, с другой стороны, можно было без труда сказать, что ей ужасно интересно: а вдруг удастся рассмотреть таинственного предполагаемого киборга без одежды. Да и чего тут такого, это же не за человеком подглядывать? Придя, видимо, к такой мысли, она наклонила голову и задумчиво проговорила, накручивая длинный локон на палец.

– Да, времени-то уже много прошло. Наверное, промыл свои линзы, загерметизировал обратно свою дверцу, и пошел дозором вокруг. Не будет же он столько там плескаться.

– Тогда отведи меня, пожалуйста, – попросила Акеми.

Кейко помогла подруге подняться на ноги, и, сама прихрамывая, повлекла в сторону ручья. Солнце, пробивающееся сквозь густой полог листвы, брызгало в глаза яркими зайчиками, высвечивая то пунцовую орхидею, то лиану, покрытую мелкими бледными цветками.

Подруги прошли тем же путем, что в первый раз привел Кейко к источнику. Любительница киборгов расторопно скользнула в природный альков первой, стараясь не издавать ни звука. Что же, она получила то, на что рассчитывала – предполагаемый киборг как раз занимался ремонтом. Судя по развешанным на ветках камуфляжным деталям одежды, он успел выстирать окровавленное обмундирование, смыл пот, грязь и кровь, и теперь, совершенно обнаженный, стоял в каменном бассейне, поднеся к глазам левое запястье и держа в правой руке что-то маленькое и блестящее.

Теперь, без бронежилета и мешковатого камуфляжа, Иван выглядел более стройным и не таким массивным, хотя мощные мышцы обрисовались гораздо рельефнее. Если судить античными категориями, в нем меньше от Геракла и больше от Аполлона. Не столько гора мышц, сколько совершенная, гармоничная, стремительная и ловкая боевая машина. Мускулистые игры и бедренные мышцы заставляли подумать не о штангисте, изо всех сил упирающемся в землю, а о неутомимом бегуне, способном без труда загнать оленя. Широкий в плечах торс опирался на мощные мышцы брюшного пресса, нависающие над верхней частью бедер, и по твердости способные поспорить со струганной доской, а перекатывающиеся мускулы плечевого пояса и рук обещали стремительные и точные движения.

Русский неловко дернул головой и чертыхнулся сквозь зубы, пытаясь проделать правой рукой какую-то тонкую операцию с левой. Кейко смотрела на русского, раскрыв рот. Будучи девушкой современной, но не слишком искушенной в вопросах плоти, она впервые видела вживую настоящего сильного развитого мужчину. Да, этот тип явно был в совсем иной лиге, нежели ее сверстники из японских школ и даже ВУЗов. Рельефность форм, очертания мышц под кожей казались чужеродными. Русский казался похожим на античную скульптуру, неровную, асимметричную, но гармоничную.

В этот момент позади Кейко нарочито громко и вежливо закашлялась Амико, стоявшая спиной ко входу в альков и не выказывавшая никаких намерений заниматься подглядываниями. От неожиданности девушка вздрогнула и подалась вперед, оступившись.

Русский осторожно оглянулся черед плечо. Осторожно потому, что в зубах у него была зажата нитка, тянущаяся от длинного пореза на запястье левой руки, который он и пытался зашить кривой иголкой. Судя по всему, после пары стежков нитка выскочила из ушка, и теперь он мучился, пытаясь надеть иголку на кончик зажатой в зубах короткой нитки. Судя по всему, успеха он не имел.

– Э-э-э, – протянула выданная с головой Кейко. – М-м-м... Ы-ы, а-а-а... А что это вы делаете? Это вы, э, а, зашиваетесь? А вам, может, помочь? Э... В глазу там скальпелем поковырять или, может, сервоприводы смазать... э-э...

– Я сейчас, быстро, – вместо того, чтобы злиться, вдруг извинился Иван, выпустив изо рта конец нитки. Видимо, догадался, что девушкам тоже не терпится помыться. Мысль о том, что дам все же не следует слишком смущать, тоже, судя по всему, посетила его голову, поскольку он уселся на край каменного бассейна и кинул себе на колени постиранную тельняшку. – Но подмога бы не помешала, если вы шить умеете, конечно. Нитка выскочила зараза, и никак. Но глазики я себе пока не собираюсь выкалывать, не надейтесь. А что до сервоприводов... пинцета у вас наверняка нет, а вот, скажем, щипчики для бровей?

– Э, да мы все вещи в самолете оставили, – никак не желала вернуться на сорванную резьбу Кейко, пытаясь боком отодвинуться от русского. – А шить я не очень. Вот скальпелем поковырять – это всегда...

– Давайте я, – в альков вошла Амико и, потеснив подругу, приблизилась к Ивану. Смотрела девушка в пол, старательно не встречаясь взглядом с русским. – Я хорошо умею.

– А, поковырять-то именно и нужно, – русский вдруг проницательно подмигнул Кейко. – Только не в мужественной широкой терминаторской спине, а хм, в другой пострадавшей части тела. Я сам никак не могу извернуться, а на ощупь не выходит.

– Эээ... – глаза девушки казались больше ее очков. – А! Это вы чего хотите? Это чтобы мы ковырялись в вашей...

Она возмущенно запнулась. Амико тем временем взяла из рук русского нитку с иглой и, не обращая внимания на нелицеприятную картину пореза, продела нить в ушко и закрепила. Тонкая девичья рука неуверенно коснулась широкой ручищи матроса.

– Не двигайте ей, пожалуйста, – попросила она и несильно, но уверенно вонзила острие иглы в плоть. Поначалу даже замутило, но после первого же стежка стало легче. Акеми в упор смотрела на рану, казалось, полностью игнорируя остального русского.

Тот послушно притих.

– Вот что значит женская рука, – лишь покачал он головой спустя пару минут, разглядывая рядок четких и красивых стежков. – Не, пришить что-нибудь накрепко и я могу – один раз со сна подворотничок к одеялу пришил, так едва отодрал потом – но не так, конечно. Вот уж спасибо, так спасибо, лучше любого хирурга. А вот она... – кивнул он на Кейко, – зуб даю, иголку в руках не умеет толком держать. Так что и к мускулистому матросскому телу ее наверняка нельзя допускать.

– Да я скорее повешусь, чем добровольно подойду к такой гайдзинской груде мяса! – возмутилась Кейко, благодаря уязвленной гордости позабыв о страхе. – И вообще я – человек интеллектуальный, вот!

– Гайдзинская груда мяса страшно переживает по этому поводу. Суровая ты, как я погляжу. Дай угадаю, ты в классе староста? – как ни удивительно, русский вовсе не злился, было больше похоже на то, что его забавляет пикировка с японской школьницей. К Амико же он обратился совсем другим тоном, в котором чувствовалось уважение. – Ну, вообще-то я не собирался вас заставлять... только самому не вышло, уж и так и сяк пробовал. Чертов дух поднес подарочков. И это – качнул он зашитым запястьем, – и тут три осколка сидят... – похлопал он себя по задней стороне ляжки. – Но если ты поможешь, буду ноги мыть и воду пить. А то в тропиках загноится еще, будет мало приятного.