Текст книги "Путешествие на "Брендане""

Автор книги: Тим Северин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Оттого-то так важно, чтобы успешное плавание "Брендана" превратило достижения древних ирландских мореплавателей из предмета сомнений и догадок в объект серьезной исторической дискуссии. Совсем хорошо, если наше путешествие вдохновит археологов на поиски ирландских следов в Новом Свете, и уж во всяком случае, отныне будет трудно в книгах по истории географических исследований загонять ирландских мореходов раннехристианской поры в сноски, ссылаясь на то, что нам слишком мало них известно и приписываемые им достижения физически невозможны.

Успех "Брендана" немаловажен и для суждения о достоверности "Плавания". Эпизоды этого замечательного повествования, казавшиеся такими фантастическими, теперь предстают в новом свете. Было даже интересно вспоминать все прежние случаи, когда для объяснения загадок "Плавания" прибегали к гипотетическим ученым параллелям, хотя простые, более практические толкования подходили куда лучше. Разве не проще увидеть в эпизодах с островом Кузнецов и островом Огненной горы наглядное изображение вулканической Исландии, какой она представилась команде карры, чем рыться в классиках, отыскивая латинские описания подводных и наземных вулканов? И, зная, что ирландцы вполне могли доплывать до Овечьего острова и Птичьего рая и наблюдать картины, описанные в "Плавании", разве не логичнее привязать эти объекты к Фарерам, чем относить их в область фантазии?

И ведь "Брендан" добавил кое-какие неожиданные ответы на загадки "Плавания". Несомненно в основе знаменитой истории про Яскония – дружелюбную "огромную рыбу", которая снова и снова подходила к карре святого Брендана, лежит действительная реакция китов, когда они встречают в море кожаную лодку и несколько раз возвращаются к ней, чтобы изучить незнакомца вблизи. Надо думать, поведение этих левиафанов производило сильное впечатление на средневековых монахов, которые, возможно, видели их впервые и с изумлением созерцали громадных животных, круживших около маленькой открытой лодки. А огромный "хрустальный столп", окруженный сетью из "осколков мрамора", так похож на только что оторвавшийся от пака айсберг в обрамлении битого льда, что рассказчик просто не мог бы описать все детали, не опирайся он на личное наблюдение. Даже современному исследователю трудно расшифровать этот образ, если он сам не видел северных айсбергов.

"Плавание" – не просто замечательный средневековый эпос. Перед нами художественная повесть, опирающаяся на факты и наблюдения, смесь географии и литературы, и задача в том, как отделить их друг от друга. Сама по себе такая смесь не должна удивлять. Исследователи эпическбй литературы знают по опыту, что многие живучие легенды, от "Илиады" до "Романа об Александре", основаны на реальных событиях с реально жившими персонажами, а уж последующие рассказчики не поскупились на вымышленные подробности.

Так где же находилась обетованная земля, которую святой Брендан будто бы обнаружил за клубящимся туманом? Называть ее мифической у нас не больше оснований, чем считать вымышленными остров Кузнецов, Птичий рай, Овечий остров, островной монастырь и другие реалии "Плавания". Текст мало что дает для ее опознания. Когда святой Брендан достиг берегов обетованной земли, говорит предание, "они вышли из лодки и увидели обширный край с обилием деревьев, увешанных плодами, словно осенью. Они обошли эту землю кругом, а ночь все не наступала. Они брали столько плодов, сколько желали, и утоляли жажду из источников, и сорок дней продолжали исследовать землю, не видя ее конца. Но в один из дней они вышли к большой реке, текущей посреди этого острова. И святой Брендан сказал своим братьям: "Мы не можем пересечь эту реку и не знаем, как велика эта земля". И пока они размышляли об этом, вдруг появился некий молодой мужчина, с радостью их обнял, называя каждого по имени, и сказал: "Благословенны обитающие в вашем доме. Из поколения в поколения станут они приносить вам хвалу".

Сказав это, он обратился к Брендану: "Вот перед вами страна, которую вы так долго искали. Вы не могли найти ее сразу, потому что богу было угодно показать вам разные его тайны среди великого океана. Теперь же возвращайтесь на свою родину, взяв с собой плоды этой земли и столько камней, сколько поместится в вашей маленькой лодке. Последний день ваших земных странствий близок, после чего вас ожидает вечный сон. Пройдет много веков, и эта земля станет известной вашим потомкам в пору, когда христиане будут подвергаться преследованиям. Река, которую вы видите, разделяет этот остров на две части. И как земля эта представляется вам изобилующей плодами, так на нее никогда не ложится тень ночи. Ибо ее озаряет сияние Христа".

Какие факты можно – с осторожностью – извлечь из этого восторженного средневекового описания обетованной земли? Предание говорит о ее большой протяженности, об обилии земных плодов, о пересекающей остров реке. Все эти черты общего характера можно найти во многих районах североамериканского приморья. Но вот что бросается в глаза: сходство с тем, на что прежде всего обращали внимание другие посетители Северной Америки, будь то норманны, писавшие о лесах и диком винограде, или последующие поселенцы, отмечавшие благоприятный климат для зерновых. Возможно, речь идет всего лишь о совпадении, а может быть, и впрямь до нас дошло переходившее из уст в уста смутное описание туманной страны по ту сторону великого западного океана, в конце ступенчатого маршрута", который так верно и последовательно отображен в "Плавании". Даже явные гиперболы, вроде указания на обилие драгоценных камней, не аргумент против того, что в "Плавании" речь идет о Северной Америке. Христофор Колумб точно так же расписывал Вест Индию, возвратившись в Испанию, и нет ничего удивительного в том, что повествователь наделяет фантастическими богатствами достигнутую святым Бренданом цель долгих исканий. С нашей стороны было бы ошибкой отнести все, что говорится в "Плавании", к разряду вымысла.

Чтобы на родине поведать о своих странствиях, святой Брендан, естественно, должен был в завершение возвратиться из обетованной земли в Ирландию. "Плавание" говорит очень кратко про обратное путешествие: "И, запасшись плодами той земли и всякого рода драгоценными камнями, благословив на прощание эконома и того молодого мужчину, святой Брендан и его братья вернулись к своей карре и подняли паруса в гуще тумана. Пройдя через туман, они подошли к острову, именуемому островом Наслаждений. Здесь они три дня пользовались гостеприимством, после чего, вкусив блаженства, святой Брендан прямым путем возвратился домой".

И для этих строк есть простое и разумное толкование. Выйдя из тумана, карра святого Брендана попала в Гольфстрим и в обширную зону западных и юго-западных ветров, простирающуюся через всю Атлантику вплоть до самой Ирландии. Перед нами логичный восточный маршрут, по которому и теперь ходят не только парусные яхты, но и открытые весельные лодки, уступающие размерами океанской кожаной карре. На всем этом пути дуют попутные ветры, и, пожалуй, стоит отметить, что гребные лодки, стартуя на североамериканском побережье в точках, отделенных сотнями миль друг от друга, неизменно приставали к берегу Западной Ирландии – там, куда, согласно "Плаванию", вернулся святой Брендан.

Прибыв в свой монастырь, заключает "Плавание", Брендан был встречен с ликованием и "рассказал обо всем, что запало ему в память во время путешествия, о замечательных великих чудесах, кои соблаговолил явить ему бог". Напомнив своим приверженцам о пророчестве, по которому его ожидала скорая кончина, он привел в порядок свои дела, принял обряд причащения и вскоре же, "возлежа на руках своих учеников, отдал душу богу". Так мирно почил самый знаменитый монах мореплаватель кельтской церкви в Ирландии. Но прекратились ли с его смертью ирландские плавания? И здесь за ответом следует обратиться к "Плаванию". Мы не найдем в нем утверждения, что святой Брендан первым дошел до обетованной земли. Напротив, недвусмысленно говорится, что ему об этой земле поведал другой ирландский монах, святой Барринд, уже посетивший ее вместе с регулярно плававшим туда аббатом Мерноком, жителем западного побережья Ирландии. И когда святой Брендан после семи сезонов все еще не может дойти до обетованной земли, эконом с Овечьего острова выступает в роли лоцмана, указывает путь и говорит, что их ждет на этом пути.

И в самой обетованной земле путники встречают живущего там молодого мужчину, который знает имя святого и говорит с ним на его родном языке. Короче говоря, "Плавание" содержит ту же мысль, какую видим у Диквила, в норманских сагах и других источниках той поры: представление об обетованной земле как о крайнем в ряду разбросанных в Северной Атлантике пунктов, последовательно заселенных группками ирландских монахов, плававших на маленьких мореходных судах. В этом контексте путешествие святого Брендана выглядит не столько исследовательской экспедицией, сколько долгим инспекторским объездом, входе которого видный церковный деятель посещает самые удаленные поселения набожных соотечественников, доходя до пределов океана и всего известного мира.

Кстати, вот и еще один важный момент. В тексте "Плавания" подчеркивается, что святой Брендан добрался до обетованной земли не с одного захода, а совершил несколько плаваний по сезонам в ходе семилетнего поиска, прежде чем ему указали путь до конечного пункта. В промежутке между смертью святого и временем, когда родилось "Плавание" в дошедшем до нас виде, было вполне естественно включить в повествование о собственном путешествии Брендана впечатления и приключения других ирландских монахов, выходивших на малых судах в Северную Атлантику, и все приписать ему. Обычно эпос так и складывается – главному герою приписывают то, что сделано менее значительными фигурами, так что за его личным свершением на самом деле стоят подвиги многих. И это вовсе не умаляет достижения самого Брендана, а скорее повышает значение его путешествия, потому что оно было символом и примером для последующих монахов мореплавателей. И сохранилось в веках памятником достижениям других, кто выходил в море из Ирландии. Не будь "Плавания", что знали бы мы об их подвигах? Воплощенный в "Плавании" коллективный опыт – не просто рассказ об одной лодке, вышедшей на поиски обетованной земли. Это главный из дошедших до наших дней источников, повествующих о нации мореходов, которая направляла судно за судном в Северную Атлантику для исследований и регулярных сообщений.

Но отсюда следует, что ирландские плавания в Атлантике находятся в тесной связи со всей историей исследования человеком его мира. Первопроходцы обычно остаются неизвестными. Их усилия нигде не зафиксированы, а если о ком и писали, то мало кто читает написанное. Много ли, например, было известно за пределами Скандинавии о норманских плаваниях в Гренландию и Северную Америку? А вот ирландские плавания, описанные в "Плавании", привлекли большое внимание. Благодаря религиозному оттенку предания оно пятьсот лет пользовалось признанием читающей публики Европы. Тем самым оно помогало разрушать представление о замкнутости обитаемого мира, поощряло ученых мужей размышлять о великой западной стране, а. картографов – изображать острова в западном океане. И что самое интересное: средневековые ученые, читавшие предание и верившие в то, что святой Брендан достиг страны на западе, возможно, были правы. Возможно, ирландцы и впрямь – как теперь выяснено нами – могли доходить на своих кожаных лодках до Гренландии и Северной Америки. В таком случае Европа уже очень рано по-своему начала знакомиться с Новым Светом.

Что же за люди были эти монахи, что смело выходили в Атлантику на маленьких лодках? Надо думать, многие из них не возвращались, погибнув в море. Мы на "Брендане" были связаны с внешним миром по радио, и мы знали, что в случае беды к нам поспешат на помощь суда береговой охраны или рыбаки, ведущие промысел в Северной Атлантике. У ирландских монахов на карре таких возможностей не было. Более десятка человек втискивались в лодку, равную величиной "Брендану", что уже обрекало их на куда большие неудобства. Они были больше подвержены холоду, сырости и – в каком то смысле – чувству изоляции, чем мы на "Брендане". Ясно, что это были незаурядные люди даже по меркам сурового средневековья. Их направляла идейная приверженность, которая главным образом и служила причиной успеха. Эта приверженность во многом обусловливала их пригодность для долгих переходов по северным морям на открытых лодках. Сам образ жизни в средневековом монастыре приучал переносить лишения. Скудная пища, сезонные перебои в снабжении, каменные кельи, воздержание, долгие часы скуки, послушничество, умерщвление плоти, строгая дисциплина – все это служило идеальной подготовкой к долгому плаванию на открытой лодке. И не только физически, но и духовно. Если не рядовых участников плаваний, то во всяком случае их предводителей отличало яркое сочетание любознательности и бесстрашной веры во всевышнего. Эта вера вела их в море и там поддерживала в борьбе с невзгодами. Плавание само по себе почиталось таким же важным, как достижение намеченной цели оно служило проявлением веры в господа, во власти божьего промысла было явить мореходам дивные зрелища и доставить их невредимыми в конечный пункт. Если встречные ветры и течения погонят лодку назад, – стало быть, и на то произволение всевышнего. Если лодка пойдет на дно и команда погибнет, – участь их вдвойне благословенна, ибо они умрут служа господу.

Служение богу в этих плаваниях не следует понимать в современном смысле. Речь шла не о заморских миссиях для обращения язычников в христианскую веру, напротив – ирландские монахи направлялись в неведомые и необитаемые страны за горизонтом, уповая на то, что бог откроет им особый, дивный край, обетованную землю, как удачно выражались в то время. Сам факт достижения этих чужедальних стран был небесным даром, еще большей наградой считалась возможность поселиться там, уединясь от мирских пороков. Во всей истории освоения человеком планеты трудно назвать более сильный позыв к постижению неизвестного, более важный мотив для исследовательских экспедиций, не считающихся ни с какими трудностями. Вполне достаточный мотив, чтобы заставить людей пересечь Атлантику.

"Брендан" показал также, что качество средневекового снаряжения всецело отвечало масштабу задач, которые ставили перед собой монахи мореплаватели. Нам интересно было убеждаться, что изготовленное по средневековым канонам снаряжение на "Брендане" не уступало современному, а порой и превосходило его в суровейших условиях Северной Атлантики. Дерево, кожа и лен нередко оказывались надежнее металла, пластика и нейлона, и уж во всяком случае с ними легче было работать, легче приспособить к повседневным нуждам. А это было чрезвычайно важно на борту нашего маленького суденышка, поскольку мы могли взять с собой лишь небольшой набор инструмента и весьма ограниченное количество запасных частей. Современное снаряжение служило лучше до той поры, пока не ломалось, тогда как сделанное по старинке, каким бы неуклюжим и малопроизводительным оно ни было, ухитрялось работать в самых неблагоприятных условиях – а это было важнее всего. Похоже, что историкам невдомек, как хорошо были вооружены для своих плаваний средневековые мореходы, располагавшие бронзовой арматурой, отборными сортами леса, кож и льна, а современные мореплаватели забывают про замечательную гибкость и прочность старинных материалов, столь важную в критических ситуациях, без которых в море не обходится.

Что до личных удобств и питания, то и тут средневековый моряк вряд ли стал бы многое перенимать у современного. Если исключить современное дождевое платье, то шерстяная одежда прошлого – брюки, рубашка, плащ – была лучше нынешней синтетики. А сушеное мясо и рыба, овсяная крупа, фрукты и орехи – самый подходящий провиант для плавания в открытой лодке в условиях холода и сырости, куда более питательный и вкусный, чем нынешние обезвоженные концентраты. Питьевую воду можно было держать в кожаных флягах, пополняя в крайнем случае запас во время характерных для северных широт обильных осадков, когда можно было собирать дождевую воду в умело разостланные кожи. Да и на островах вдоль "ступенчатого маршрута" хватало источников. Море вокруг щедро поставляло рыбу и морскую птицу для пополнения провианта. Святому Брендану и его монахам посчастливилось обнаружить убитого кита и запастись мясом на три месяца, однако нет сомнения, что они могли рассчитывать на свежую провизию на каждом обитаемом острове, куда заходили, и на "ступенчатом маршруте" у них была, так сказать, целая цепочка баз снабжения.

Одна из причин, почему ирландские средневековые плавания не очень принимались всерьез, заключается в том, что рассказы повествователей прошлого о дальних странах и фантастических чудищах представляются современным критикам наивными, растянутыми, нелепыми и неправдоподобными. На деле виновата не манера письма средневекового автора, а наше современное восприятие опыта прошлых веков. Куда как легко третировать такие повести как ребяческие и никчемные с высоты нашего современного знания. Однако "Брендан" научил нас смотреть на них иначе. Помог нам понять их, перенеся в условия, аналогичные тогдашним. Встреченное нами в море много раз вызывало у нас восхищение, а то и благоговение. Некоторые эпизоды крепко запомнились, потому что яркое зрелище сочеталось с острым чувством физической опасности. Так было, когда "Брендан" сквозь туман и приливный сулой подходил к голым громадам фарерских скал и надолго останется в памяти длительный поединок с льдинами у Лабрадора, поражающими красотой цветовой гаммы.

И еще воспоминания… Прелесть неспешных северных закатов. Или сырой расплывчатый мир гренландских туманов, где зрение сосредоточивалось на крохотных близких объектах, вроде искристых капель на шерстяном свитере. Или такое чудо, как внезапно первое появление гринд, когда целое стадо вдруг всплыло вокруг кожаной лодки, пыхтя и кувыркаясь, и куда ни погляди – мелькают бока наших морских провожатых. Можно читать про такие вещи, можно мысленно представлять их себе, знакомиться с отличными фотографиями – все равно действительность превосходила все ожидания, заставляя волноваться детей XX века. Так насколько же сильнее должны были восприниматься подобные сцены средневековыми мореплавателями, жаждавшими лицезреть чудеса господни. По сути, даже их цветистая проза не передает всего великолепия виденного что же удивительного в том, что они, возвратившись домой, рассказывали о пережитом с таким восторгом и такими преувеличениями

Правильное понимание средневекового взгляда на жизнь – вот один из самых ценных уроков, преподанных нам "Бренданом". Когда мы для специалистов по истории мореходства оценивали поведение нашей кожаной лодки в океане, это понимание служило необходимым дополнением к более научным данным, как-то: лабораторные испытания льна и дубленой кожи, ход на веслах и на буксире для проверки теоретических возможностей карры, ежедневные записи о ветрах и волнении, сносе и пройденных милях. И ничуть не меньше весил урок, почерпнутый нами в современности: с того момента, как в Брандон Крике началось наше плавание, до финиша на Ньюфаундленде нам посчастливилось общаться с существующими и в наши дни общинами мореходов по берегам Северной Атлантики.

Когда мы от острова Пекфорд направились к маленькому рыбному порту Масгрейв, нас эскортировали возвращавшиеся с лова местные рыбаки. Подойдя к входу в гавань, мы увидели, что пристань заполнена встречающими. Они прибыли сюда из близлежащих поселков, из разбросанных по берегам залива домиков. И они приветствовали нас, крича и махая руками, с таким же искренним энтузиазмом, с каким встречали "Брендан" на всем его пути.

Когда мы пришвартовывались рядом с рыболовными судами, в числе первых, кто прыгнул к нам на борт, был представитель местной общественности. Как мы смотрим на то, чтобы принять участие в небольшом празднике? Конечно, примем. Весь следующий день жены рыбаков были заняты переработкой добытого их мужьями. В общий котел пошли горы омаров и крабов, пирожки с лакомой начинкой из языков трески.

Сидя вечером за длинным столом, ломящимся от яств, я думал о том, как же нам везло с людьми на всем долгом пути до Нового Света. Их поддержка помогла осуществить задуманное, и сколько добрых воспоминаний оставили у нас заходы на острова в Северной Атлантике

В это время самодеятельный оркестр – три рыбака – стал исполнять местные песни, многие из которых основаны на ирландских народных мотивах, привезенных в прошлом веке на Ньюфаундленд выходцами из Ирландии. Начались пляски. Слушая вихревые мелодии и любуясь непринужденным весельем танцоров, я размышлял о том, что ожидало нас впереди. Джордж вернется домой в Англию, к своей жене Джудит, и будет подыскивать себе новое занятие, совсем не похожее на роль штурмана на "Брендане". Трондур вылетит на Фареры, доведет до конца работу над своими зарисовками и снова займется скульптурой. Артур, все такой же легкий на подъем, собирался совершить путешествие по США и Канаде. Мне предстояло разобраться в материалах плавания и подвести итоги, сидя за своим рабочим столом и в библиотеках, где столько месяцев назад совершалась подготовительная работа.

Было самое время задать себе вопрос, который непременно будут снова и снова задавать мне в будущем: "Зная, какие трудности и невзгоды ждут вас, пошли бы вы снова в такое плавание?" Что до меня лично, я не сомневался. Если плавание обогатит нас знаниями, если поможет лучше понять прошлое и если нам от самого начала до конца будет сопутствовать такой же энтузиазм, такая же поддержка – и везение, – мой ответ: "Да".