Текст книги "Пути судьбы"

Автор книги: Тим Доннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава шестая

 
Вода, ты потоком печаль мою смой,
Огонь погаси, подари мне покой…
Капают капли, и не поймешь,
Что это? Слезы?
А может быть, дождь?
 

– Они оказались не так уж просты, эти юные путники. – Морта говорила бесстрастно, не тревожа голубых бликов на стенах. – На этот раз ты проиграла, Повелительница Огня!

Мать Времени стояла у возвышения, скрестив на груди морщинистые руки и смотрела вниз, на чашу. Повелительницы Стихий тоже не сводили глаз с голубоватого сияния, исходившего оттуда. Наконец Тара подняла глаза и заговорила. Голос ее клокотал и гудел, как пламя в печной трубе:

– Да, Мать Времени, на этот раз я проиграла, и сила моя уменьшилась! И все это из-за нее, из-за Эссы! – взвизгнула она, резко взмахнув рукой в сторону Повелительницы Вод. – Она помогла людишкам, она испортила мою игру, это она виновата в моем поражении!

– Ты забываешься, сестра! – прожурчала Эсса, загадочно улыбнувшись. – Даже здесь, на Белой Тропе, властвуют те же законы, что и в человеческом мире! Кремень и кресало высекают искры, сталь крушит дерево, из кувшина выливается вода… А ведь это был не кувшин, сестра, а магическое зеркало! Посмотрела бы я на тебя, если бы ты отказалась поджечь хворост иди вылететь пучком пламени из красной трубки Гартаха! Кстати, может, и ты сослужишь им свою службу – только Морта знает, прихватил ли мальчишка с собой изделие своего наставника! Ха-ха-ха! – Повелительница Вод с нескрываемой насмешкой смотрела на Гару, гневно разбрасывающую вокруг себя трескучие искры.

– Эсса права, – снова заговорила Мать Времени, – у вас у всех двойственная природа, человек – и ваше дитя, и вечный враг. Вы его и любите, и ненавидите, так играйте с ним как можете. И никого не вините в поражении! Здесь нет недозволенных средств, вы могущественны, но и люди сильны! Утихни, Гара, попридержи огонь ненависти, ты проиграла, и я подтверждаю твое поражение!

Морта подняла вверх сомкнутые руки, черная чаша медленно повернулась в сторону Повелительницы Огня, и та с воплем взметнулась вверх ярким чистым пламенем. Через мгновение пламя опало, оставив после себя груду черных камней.

Повелительницы Земли и Воздуха все это время стояли неподвижно, не отводя глаз от Напитка Времени. Эсса, отвернувшись от того места, где только что пылал огонь, тоже впилась глазами в голубое сияние. Восемь рук медленно протянулись вперед, и снова пещеру наполнили рокочущие звуки, вопрошая о жребии.

– Эсса! – торжественно возгласила Владычица Морта, когда красные камни повернулась в сторону Повелительницы Вод. – Я предчувствовала, что теперь именно ты отправишься на встречу дерзнувшим ступить на Тропу, продолжать Игру, Игру Стихий!

Вода, грозно зарокотав, устремилась к сводам пещеры зеленоватым потоком. Брызги рассыпались по стенам и гладкому полу, осев мелкими каплями на трех столбах.

* * *

Песчинки тихо поскрипывали под подошвами путников, над ними плыли легкие облака, слабый ветерок трепал волосы, качал тонкие ветки кустов и затихал в густых кронах деревьев. Ручей кристально-чистым потоком бежал справа от Тропы, и дно его устилал все тот же белый песок вперемешку с темными гладкими камешками. Осока склонялась к самой воде; ярко-синие стрекозы взлетали и снова садились на узкие побеги, ненадолго замирая над прозрачной струей.

– Как хорошо! – воскликнула Соня, с наслаждением вдыхая воздух, напоенный запахами трав, всевозможных цветов и прохладной влаги. – Вот так бы идти до самой пещеры… О, смотри, смотри, там, в зарослях, по-моему, мелькнул олень! – И Соня, не раздумывая, сдернула с плеча лук.

При виде близкой добычи охотничий азарт заставил ее забыть, куда она идет и где находится. Стрела послушно легла на тетиву, и девушка, крадучись, пошла вдоль кустов, всматриваясь в просветы между ветвями.

– Рыжая, да ты с ума сошла! – Луми резко дернул ее за безрукавку.

Девушка, успевшая за считанные мгновения начисто забыть о его существовании, вздрогнула. Лук опустился, и она сердито обернулась:

– Ну вот, недотепа, спугнул! А он был почти рядом, совсем молоденький пятнистый олень! Дичь, достойная короля! Нет, Луми, ты дождешься, что я тебя как следует проучу, хоть ты и ученик колдуна! Подумать только, лишились такого жаркого! – Соня просто кипела от досады.

Но легкий шорох снова привлек ее внимание. Девушка насторожилась и, неслышно переступая мягкими сапогами, подошла к самому краю тропы. Дальше начиналась густая трава, отделявшая их от высоких зарослей. Лук снова начал медленно подниматься.

– Нет, ты не будешь здесь стрелять! – закричал Луми и изо всех сил потянул спутницу за руку.

Стрела сорвалась и со свистом умчалась в густую листву, а Соня в бешенстве круто развернулась, собираясь как следует отделать дерзкого мальчишку. Но он стоял напротив нее, так же гневно сверкая глазами и крепко сжав кулаки.

– Ого, да ты с характером, малыш! – буркнула Соня, медленно обходя паренька и примериваясь, как бы половчее сбить его с ног. То, что он не умел драться, было видно сразу – по неловкой позе, по неуклюже выставленным кулакам, открытой для удара груди. Но глаза его смотрели на девушку с такой яростью и отчаянием, что она невольно остановилась.

«Ну и попутчик мне достался!» – усмехнулась Соня, закидывая лук через плечо.

– Объясни-ка, приятель, зачем тебе понадобилось мешать моей охоте? Смотри, вон на дереве сидит горлица, такая толстенькая, упитанная и нисколько не боится! А ведь все наши припасы остались там, в огне! И что у нас есть, кроме Воды? – Девушка махнула рукой в сторону ручья.

Луми перевел дух и опустил руки. Все еще мрачно поглядывая на девушку, он спросил:

– А ты очень проголодалась? Ну-ка, ответь мне, Рыжая, хочешь ли ты есть?

Его вопрос застал Соню врасплох. В самом деле, а голодна ли она? Девушка представила себе аппетитный кусок зажаренного на костре мяса – и тут же сплюнула: нет, ей совсем не хотелось попробовать его, сама эта мысль вызвала у нее отвращение. Приоткрыв в растерянности рот, Соня изумленно взглянула на Луми:

– Послушай, как же так… Столько времени прошло, а мне не до еды… И тебе тоже? – недоверчиво протянула девушка.

– Не удивляйся, Рыжая, ведь это колдовское место – Белая Тропа! И здесь все не совсем так, как там, в привычном нам мире! Знаешь, а я начинаю жалеть, что не пошел один. Ты со своей горячностью и неукротимостью натворишь таких дел, представить страшно! Ведь я же тебе сказал – не сходи с Тропы ни вправо, ни влево! А если бы ты все-таки подстрелила оленя, что бы было? Конечно, сразу бы кинулась туда, в кусты! – Мальчик говорил поучительно, совсем как умудренный жизнью старик. – Ну, что молчишь? Разве я не прав? Да пусть эти горлицы хоть на плечи садятся, если они не мешают идти вперед – не обращай на них внимания!

Соня хмурилась: очень неприятно выслушивать поучения мальчишки, но в то же время она понимала, что Луми прав. И угораздило ее так забыться!

– Сама не понимаю, что это на меня нашло, – примирительно сказала Соня, глядя в сторону. – Мне вдруг показалось, что нет ничего важнее, чем подстрелить этого оленя! Ты не ошибся, я совершенно забыла обо всем – и о том, зачем я здесь, и о твоих словах, маленький колдун!

– Не называй меня так! – снова вскипел Луми, и его руки опять сжались в кулаки. – Я не маленький и тем более не колдун! И мне вовсе не хочется ссориться с тобой на каждом шагу. Ты, по-моему, догадывалась, куда шла, и раз Боги допустили тебя на Тропу, возможно, ты сумеешь дойти до конца! И я вместе с тобой! Но для этого необходимо каждый миг помнить, где мы находимся! Пойдем дальше, и поменьше смотри по сторонам, разве что заметишь или услышишь что-то опасное!

Поправив суму, мальчик выжидательно взглянул на Соню. Девушка молча кивнула и зашагала вперед, не обращая больше внимания на птиц, беспечно порхавших с ветки на ветку. Она шла и удивлялась самой себе: куда подевались ее осторожность и осмотрительность?!

Здесь, за чертой привычного мира, похоже, изменилось все, а она сама превратилась в глупую девчонку, поддающуюся необдуманным порывам. А Луми, нерешительный, робкий Луми, показавшийся именно таким, когда они коротали ночь у костра, здесь вел себя как мудрый учитель, проводник, который уже не первый раз ходит по колдовским тропам…

Наконец лес с его щебетом и таинственными шорохами остался позади, и путники вышли на холмистую зеленую равнину. Тропа бежала рядом с ручьем, послушно повторяя все его изгибы и повороты. Голода Соня по-прежнему не чувствовала, но усталость и жажда давали себя знать.

Больше всего девушке хотелось встать на колени, напиться холодной воды и, ни о чем не думая, растянуться на траве. Но Луми, шедший немного приотстав, продолжал упорно двигаться вперед, грозя наступить спутнице на пятки. Он шагал молча, и Соня решила сама его ни о чем не расспрашивать – ей не хотелось в очередной раз выслушивать длинное поучение.

Словно угадав ее мысли, Луми поравнялся с ней и, как ни в чем не бывало, заговорил:

– Видишь, вон там, где Тропа огибает холм, растет большое дерево? Под ним можно будет отдохнуть и напиться…

Они к тому времени прошли мимо десятка таких деревьев, и Соня недоумевала, чем же это, указанное мальчишкой, лучше других, но не стала допытываться – ей просто захотелось поскорее добраться до него и упасть, все равно на что – хоть на траву, хоть на песок… Да и Луми тоже дышал тяжело и, похоже, еле переставлял ноги. С жадностью поглядывая на быструю воду, журчащую между камнями Соня прибавила шагу. Дерево, к которому она так стремилась, почему-то совсем не приближалось, и она вполголоса выругалась:

«Проклятие! Что все это значит?! Опять какое-то колдовство?! Почему нельзя отдохнуть прямо здесь или хотя бы сделать глоток из ручья? О, Боги, этот Луми просто сводит меня с ума! Может говорить что угодно, а я напьюсь, и напьюсь прямо сейчас!»

Спотыкаясь, девушка сделала пару шагов к манящему влагой потоку, но Луми, не говоря ни слова, отпихнул ее обратно на середину Тропы.

– Что ты себе позволяешь, щенок! Думаешь, нацепил на шею собачий клык, так и все на свете знаешь?! – закричала Соня, вырываясь.

Вода журчала, искрясь под солнцем, она была так близко, стоило только руку протянуть, а этот несносный мальчишка опять мешал ей сделать по-своему! Похоже, он вообразил себя хозяином Белой Тропы! И Соня, вспыхнув, вновь схватилась за кинжал.

Но Луми, не обращая внимания на ее крики и гнев, тащил ее за собой, словно упрямого ребенка, и бормотал успокаивающе:

– Сейчас… Сейчас отдохнем… Еще немного! Не вырывайся, скоро напьешься! Иди помедленнее, вот так, еле переставляй ноги, и не смотри на дерево… Представь себе хоть на миг, что ты не хочешь воды и не собираешься здесь отдыхать! Ну, Рыжая, попробуй, ведь ты сможешь! – И он сильно встряхнул девушку за плечо.

Соня остановилась, прикрыла глаза и, стиснув зубы, попыталась вообразить себя легко идущей вперед по Тропе… Будь проклят этот ручей! Нет, она не хочет пить, не хочет ничего, кроме самого главного – дойти до пещеры и узнать… Что узнать?..

– Что я должна узнать? – прошептала она, делая неуверенные шаги вперед, туда, куда толкал ее Луми. – Что я хочу спросить? Зачем я здесь? Где мы, Луми?

– Открывай глаза. Рыжая, вот оно, дерево! А теперь можешь пить! Ох, я-то как сейчас напьюсь! – Мальчик отпустил ее руку и нагнулся к журчащему потоку. Соня опустилась на колени рядом с ним и зачерпнула двумя горстями холодную воду. Еще никогда, утоляя жажду, она не испытывала такого наслаждения – казалось, влага тонкими струйками растекается по всему телу, даря прохладу и облегчение.

Ничего не видя и не слыша, они пили и пили, как усталые лошади. Наконец Соня почувствовала, что еще один глоток – и она лопнет. Ополоснув разгоряченное лицо, девушка поднялась с колен.

Действительно, они с Луми дошли до поворота, где росло дерево. Только что оно виднелось вдалеке, казалось недосягаемым – и вот всего за несколько шагов, пройденных с закрытыми глазами, они до него добрались…

Нет, те деревья, мимо которых они шли так долго и мучительно, совсем им не подходили! Они стояли в стороне от Тропы, и, чтобы укрыться под их сенью, путникам пришлось бы ступить на траву. А это дерево, огромное, в три обхвата, не меньше, росло прямо посередине Тропы, вздымаясь мощным стволом из белого песка. Дорога с двух сторон огибала его, образуя большую круглую площадку.

Соня смотрела ни дерево и недоумевала – почему она опять взбунтовалась?! Почему уже в который раз хотела сделать по-своему, наперекор словам Луми? Опять колдовство! Так все же зачем она здесь? Куда идет? Что хочет узнать? Соня села на песок и прислонилась спиной к шершавой коре.

Подняв голову, принялась разглядывать ветки. Дуб? Нет, не дуб… И не платан, это уж точно. Листья, круглые, как монеты, дрожа, трепетали на тонких черешках, ловя малейшее дуновение ветра.

– Луми! – позвала Соня, повернув голову в сторону ручья, – Луми, иди сюда, я хочу тебя спросить!

Мальчик подошел и уселся рядом, отбросив со лба мокрые волосы.

– Ну, зачем я тебе понадобился, Рыжая?

– Куда мы идем? И зачем? И вообще, как мы здесь очутились?! Ничего не помню… В голове совершенно пусто, и даже немного звенит. Ты-то хоть помнишь что-нибудь? И почему ты все время мне мешаешь: не пустил в лес за оленем, не дал напиться тогда, когда я захотела, зачем-то тянул к этому дереву. Голос девушки звучал обиженно. – Я совсем запуталась, ничего не понимаю, а ты все-таки ученик колдуна!

– Вот видишь, вовсе не все ты еще забыла, раз припомнила, что я ученик колдуна! – усмехнулся Луми, запустив руку в суму.

Он снова принялся что-то там нащупывать, не торопясь отвечать на вопросы.

– Что же ты замолчал? Говори, мне нужно знать, куда я иду! Я знаю, что это очень важно, и больше ничего… И это дерево…

– Висела б у тебя на шее мандрагора, как у меня, ты бы издалека чуяла недоброе! – ответил Луми, косясь на шнурок с волчьим клыком и кусочком волшебного корня. – Здесь все такое красивое, мирное, но попробуй сойди с Тропы – и пропадешь!

– Как пропадешь?

– Откуда я знаю! Я здесь впервые, как и ты! Пропадешь – и все! А Повелительницу Огня ты тоже забыла, и как кромсала дверь кинжалом, не помнишь?

Напряженно глядя в землю перед собой, Соня вслушивалась в слова мальчика. Рыжеволосая женщина… резной узор на неподатливой створке… И тут она, словно наяву, услышала рев и треск пламени, увидела пляшущую в языках огня старуху и дверь, изрезанную кинжалом. Да, это было, и было совсем недавно!

– Помню! – воскликнула Соня, хлопнув себя по колену. – Гара, ее звали Гара, и мы еле унесли от нее ноги! И куда мы идем сейчас? – Она пристально смотрела на Луми, ожидая немедленного ответа.

А тот все искал что-то на дне своей сумы.

– Ну, что же ты молчишь? – не отставала девушка, теряя терпение. – Говори, ведь я уже в который раз тебя спрашиваю!

Вместо этого Луми протянул ей флейту, Соня взяла ее, покрутила в руках:

– Ну, и что это значит?

– Играй… Играй, и что-нибудь вспомнишь!

Пожав плечами, девушка поднесла трубочку к губам, тонкие пальцы проворно пробежалось по отверстиям, и звонкая трель разорвала тишину. Старинная песенка, которую она столько раз слышала в детстве, странным образом успокоила встревоженную душу девушки. Соня опять почувствовала себя сильной и уверенной, недавняя растерянность растаяла, как дым. Она идет по Белой Тропе, идет, чтобы узнать нечто важное… Только что?

Флейта, звеневшая звонко и весело, вдруг умолкла. Луми хотел было что-то сказать, но в этот миг девушка заиграла снова. Это была опять она, странная печальная мелодия, которая доносилась из Зеркала Снов, та самая, которую Соня наигрывала вчера в доме с саламандрами… И ее звуки нашептывали о прошлом, таинственным образом вызывая в памяти картины, которые девушка сейчас же узнавала. Да, конечно, это Хауран, давно знакомый и привычный, вдоль и поперек исхоженный за годы, что она провела в доме высокочтимого Джергеса.

Дядюшка Джергес! Даже он, несмотря на свой проницательный ум и глаза, что, казалось, заглядывали прямо в душу, не мог догадаться обо всем, что вытворяла непоседливая девчонка за его спиной! Конечно, Келемет предупреждал его о своенравии своей любимицы, но после двух-трех сумасбродных выходок Соня явно присмирела, и владетель Джергес совершенно успокоился, удивляясь в глубине души, почему его друг, отважный и крутой на расправу Келемет, не смог сладить с дочерью.

«Свобода! Слишком много свободы он давал своей дикарке!» – К такому выводу пришел вельможа, с удовольствием наблюдая за успехами новой питомицы. Действительно, здесь, в его доме, у Сони совершенно не оставалось времени на всякие безумные проказы – вернее, так казалось и самому дядюшке Джергесу, и его почтенной супруге.

Но слуги, всегда все замечающие и о многом осведомленные гораздо лучше своих хозяев, могли порассказать немало интересного об этой отчаянной девице. Да и хозяйская дочь, «гордячка Югита», как поначалу мысленно называла ее Соня, тоже знала достаточно много о проделках рыжей выдумщицы. Хотя что там знала! Во многих из них юная аристократка сама с величайшей охотой участвовала и даже под пыткой она бы не проронила ни слова о том, что вытворяла Рыжая Соня, когда с облегчением сбрасывала с себя маску покорности и послушания. А слуги благоразумно помалкивали, получая за свое молчание отнюдь не символическую плату.

Югита была на год старше, но, когда дело касалось какой-нибудь рискованной проделки, тут верховодила Соня. Утонченная дочь вельможи оказалась способной ученицей – прожив всю жизнь в неге и покое, среди цветов и изящных безделушек, она, как обжора, пресыщенный редкими яствами, с жадностью набросилась на пряную пищу риска, и приключений – в ней проснулся, тот маленький демон, что жил в Соне с самого рождения.

С каким восторгом впервые примерила Югита мужской наряд и, не веря глазам, уставилась на свое отражение в большом серебряном зеркале:

– Ах! Неужели это я?! Не может быть! Мне все говорят, что я прекрасна, я и сама это знаю, но теперь… Теперь я готова влюбиться в саму себя! Ха-ха-ха! Какая прелесть! Этот юноша, в зеркале, заставил встрепенуться мое сердце, клянусь Предвечным небом! А ты! Как мгновенно изменилось твое лицо! О, Митра всевидящий, до чего приятно чувствовать себя не собой, а кем-то другим! Что ты смеешься, или я сказала какую-нибудь глупость?! – вдруг нахмурилась Югита.

Соня подошла ближе и с улыбкой заправила черную непослушную прядь под бархатный берет:

– Вот так будет лучше! Хмурься, хмурься, а руку положи на кинжал, словно хочешь ударить! А теперь пусть Светлые Боги благословят свою дочь, и – вперед! Хватит сидеть взаперти, как цесаркам в клетке. Давно пора посмотреть поближе, что такое Хауран!

* * *

Флейта, будто сама по себе продолжала наигрывать мелодию, а перед глазами девушки встала следующая картина: четыре дюжих черных раба несут по шумным улицам богатые носилки, и из-за легких тканей Соня с любопытством поглядывает на пеструю толпу, расступившуюся перед свитой могущественного советника. Это – праздник Весенней Луны, а направляются они не куда-нибудь, а во дворец сиятельного властителя Хаурана.

Соня к тому времени появляется при дворе не в первый раз. Высокочтимый Джергес, довольный быстрыми успехами своей юной воспитанницы, решил, что, представив ее правителю, он окажет немалую услугу Келемету, ее отцу, да и для девочки, такой живой и умной, это будет очень полезно. Красота и обаяние Сони были благосклонно замечены, и теперь редко какое празднество при дворе обходилось без дочери советника и ее подруги.

Югита много рассказывала Соне, как великолепны праздники в Хауране, особенно этот – ночной, Весенней Луны. Когда темнота опускалась на город и в небесах появлялась полная луна, жемчужина цветущего месяца Шаргиза, перед маленьким храмом Лунной Девы жрецы совершали обильное жертвоприношение. На алтарь возлагались гирлянды цветов, связанные парами птицы, пучки проросших злаков.

Если после песнопений служителей серебряный диск луны не затягивали облака, значит, можно было быть уверенными – Лунная Дева не допустит засухи и голода. Уже много лет в ночь Весенней Луны ни одно облачко не заслоняло жемчужного сияния ночного светила, и праздник, длившийся всю ночь, гремел как в узких улочках и на площадях Хаурана, так и во дворце могущественного наместника.

Югита прожужжала подруге все уши о шествиях с факелами, придворных увеселениях, роскошном дворцовом пире, что устраивается в эту ночь, и Соня с нетерпением предвкушала новые удовольствия.

…Носилки плавно проплыли мимо рослых гвардейцев, в два ряда выстроившихся перед воротами дворца. Вечерний ветерок трепал алые плюмажи из пышных перьев, украшавшие их легкие шлемы, играл складками изумрудно-зеленых плащей. Соня тихонько засмеялась от удовольствия: ей очень нравилось праздничное убранство дворца правителя, яркие одежды слуг и сверкающие латы гвардейцев.

Трубы взвыли в приветствии, и советник Джергес со свитой торжественно въехал в ворота. Впереди величественной громадой возвышался старинный замок, поначалу поразивший пылкое воображение девушки своей мощью и величием. Но сейчас процессия свернула вправо, направляясь к обширному саду с многочисленными прудами. Здесь гости проведут время до жертвоприношения, слушая музыку и угощаясь.

Больше всего Югите нравилось в дворцовых праздниках то, что пришло сюда из Аквилонии, – парадные танцы. Когда-то давно развлечения заморийцев представляли собой лишь пиры, где гости сидели за столами, наслаждаясь винами и тонкими яствами, слушая музыкантов, любуясь полунагими танцовщицами.

Ну, конечно, бывали еще и фокусники… Но настоящее веселье началось тогда, когда один из правителей Хаурана смело завел при дворе аквилонскую моду на наряды и танцы – теперь гости изящно двигались под музыку привезенных издалека музыкантов, дамы и кавалеры беспрепятственно обменивались пылкими взглядами (да, немало ветвистых рогов выросло на головах недогадливых хауранских вельмож)… Короче говоря, все любили эти широкие праздники при дворе просвещенного правителя…

Тягучая мелодия доносилась из сада, где, скрытые за ветвями раскидистых кустов, громко играли музыканты, развлекая прибывающих гостей. Сам наместник в роскошном парчовом камзоле, и узких обтягивающих ноги темно-вишневых штанах, с массивной золотой цепью на груди, в каждое звено которой был продет живой цветок, встал, приветствуя гостя – многомудрого советника Джергеса…

Здесь, на празднике Весенней Луны, пренебрегали многими из обязательных придворных церемоний, и гости чувствовали себя свободней, чем обычно. То тут, то там в уголках сада раздавались взрывы смеха, радостные возгласы. Но происходящее сейчас являлось только вступлением. Главное же, чего с таким нетерпением ожидали Соня, Югита и остальные приглашенные, должно было начаться лишь ночью, когда жрецы принесут положенные жертвы и пропоют священный гимн. Если, конечно, облака не закроют луну, суля дурные предзнаменования.

Соня никогда особенно не любила смотреть на медленные выходы жрецов во время праздничных шествий, ее раздражала их многозначительное и важность. Вот и на этот раз она с большим удовольствием улизнула бы куда-нибудь подальше, чтобы не принимать участия в торжественном жертвоприношении. Но это не Туран, где подобные выходки обычно сходили ей с рук, это – столица Хаурана, и не стоило искушать судьбу.

Толпы народа, запрудившие площадь перед храмом, громкими воплями встретили появление правителя и его придворной свиты. Огни тысяч факелов ярко освещали площадь, и полная луна, безмятежно сиявшая в небесах, казалась здесь случайной гостьей. Соня, не желая смотреть на этих людей, в восторге орущих и размахивающих своими горящими палками, стояла у самой стены, спрятавшись за спинами возбужденных гостей. Если жрецы наводили на нее тоску, то толпа вызывала в ней настоящее презрение.

Чтобы отвлечься, девушка подняла глаза к небу – луна равнодушно смотрела вниз, и ей было совершенно безразлично, что там сожгут на каком-то жертвеннике эти людишки, копошащиеся днем в жалкой суете, покупающие и продающие, размахивающие мечами или пьющие вино… И так было понятно, что ни одно облачко не появится этой ночью – яркие россыпи звезд усеяли черные небеса, а ветер стих, не тревожа листву цветущих деревьев…

Наконец, когда Соня уже устала от напряжения и ей окончательно надоело разглядывать спины придворных и задыхаться от густого аромата всевозможных притираний под гнусавое пение жрецов, народ взревел, радуясь ясной ночи и светящимися ручейками стал растекаться по улицам, чтобы пить и гулять до утра.

Сиятельный правитель и его гости вернулись во дворец, чтобы здесь, на просторных террасах и лужайках великолепного сада, тоже повеселиться вволю – ибо это был самый любимый праздник года, праздник, вслед за которым заключались счастливые браки.

Ночное пиршество началось не сразу: сначала гости разошлись в заранее приготовленные комнаты, где их ожидали слуги с ворохами причудливых одежд, головных уборов и грудами всевозможных масок. Эта забава привилась здесь совсем недавно, привезенная молодым аквилонским послом, месьором Дагритосом.

Большой щеголь и знаток придворного этикета, он пользовался при заморийском дворе огромным успехом. Югита сочла необходимым показать его Соне еще в тот раз, когда дядюшка Джергес вывез свою воспитанницу на ее первый дворцовый прием. Высокий, черноволосый, с вечной усмешкой на красивом лице, он сразу не понравился Соне. Водянисто-серые, немного навыкате глаза его, в отличие от губ, никогда не смеялись, и это несоответствие вызвало у девушки недоверие и неприязнь. Но Югита, да и многие другие девицы, были в восторге от этого вездесущего выдумщика. Похоже, он здесь находился лишь для того, чтобы изобретать все новые и новые забавы для пресыщенного двора.

Всем очень нравилась эта игра – пиршество в нелепых нарядах и уродливых масках, – и теперь вельможи радостно надевали на себя то, что казалось им самым подходящим. Грубая холстина соседствовала с сияющей парчой, великолепные плюмажи прикреплялись драгоценными пряжками к войлочным шапкам погонщиков мулов. А драгоценные ожерелья дам сверкали на домотканых платьях простолюдинок.

Югита и Соня торопливо накинули то, что подвернулось под руку: Соня выбрала длинный, почти до пят, плащ, усеянный мелкими блестками, и странный головной убор из серебристой парчи, скрывший ее пышные кудри. Не раздумывая долго, она надела небольшую белую маску с раскосыми прорезями для глаз. Теперь ее не узнала бы и родная мать.

– Ну, как я тебе нравлюсь? – послышался рядом смеющийся голос.

Соня обернулась и удивленно вскрикнула:

– О, Югита, неужели это ты?!

И впрямь было чему удивляться: вместо красавицы в бледно-голубом, расшитом шелками платье перед Соней стояла крестьянка в грубой полосатой юбке, широкой безрукавке, отороченной белой овчиной, и в нелепой шляпе, украшенной петушиными перьями. Из-под зеленой маски весело глядели лукавые черные глаза:

– Ха-ха-ха, не узнала, не узнала! А ты-то вырядилась, ну просто колдунья с Дальних Гор! Пошли скорее, танцы начались!

Они выскользнули за дверь и, взявшись за руки, побежали в сад. Там уже вовсю кипело веселье, слуги сбились с ног, поднося новые блюда изысканных сластей и наполняя высокие кубки выдержанными винами из огромных чеканных, кувшинов. Девушки не успели добежать до столов, как их разлучили и потащили танцевать. Для Сони подобное обращение было в диковинку – она знала, что так веселится простонародье, но это оказалось совсем неплохо, не хуже бешеной скачки на горячем коне…

– Я буду ждать тебя в башне, как всегда! – вдруг раздался над самым ее ухом нежный шепот.

Высокая женщина в красном широком платье, золотом тюрбане и черной бархатной маске обращалась к мужчине, державшему ее за руку. Соня скользнула взглядом по его стройной фигуре и вздрогнула, узнав ноги, обутые в башмаки с круто загнутыми носами. Огромные пряжки, усыпанные алмазами, сверкали, отражая свет многочисленных факелов. Эта вычурная обувь могла принадлежать только одному человеку – тому, кто затеял всю эту кутерьму, аквилонскому послу Дагритосу.

Дама в красном скрылась в аллее, ведущей к замку. Немного погодя месьор двинулся за ней. Не в силах совладать с любопытством, толкавшим ее на самые отчаянные поступки, Соня улизнула от своего кавалера и побежала следом…

* * *

…Флейта давно уже валялась на песке, а девушка все сидела, прикрыв глаза и заново переживая давешние события. Луми терпеливо ждал, не сводя с нее взгляда. Девушка словно спала наяву – она то улыбалась, то хмурилась, испуганно приоткрывая рот. Наконец она тряхнула головой, отгоняя видения, и огляделась.

– Ну что, вспомнила, куда идешь? – спросил Луми, бережно поднимая флейту. Он приложил ее к губам и нерешительно дунул. Раздался жалобный писк, и Соня, не выдержав, расхохоталась:

– Вспомнила, вспомнила! А ты не терзай ее понапрасну, это ведь искусство – играть на флейте, ему и за год не выучишься!

Девушка смотрела на Луми, который нежно поглаживал тоненькую трубочку кончиками пальцев; словно она была крошечным живым существом, и улыбка медленно сползала с ее лица. Этот кусочек дерева с просверленными в нем дырками, оживший благодаря ее дыханию, разбудил в душе девушки самые болезненные воспоминания.

Веселый праздник, смех, пестрые маски, таинственный шепот… Могла ли тогда Соня предположить, что скоро вся ее жизнь разлетится вдребезги, как сосуд из резного хрусталя? И чем была вызвана та лавина бедствий, что обрушилась на нее вскоре после той ночи?! Но то, что корень зла таится там, в далекой и ненавистной Аквилонии, девушка нисколько не сомневалась. Да, ей пришлось покинуть Хауран, и покинуть в ужасной спешке, спасаясь от неведомых убийц.

Это ей удалось, но судьба распорядилась иначе – примчавшись домой, в родную и казавшуюся такой безопасной Салафру, Соня попала из огня да в полымя. Имение было захвачено. Отряд аквилонских наемников, внезапно нагрянув, свершил свое гнусное злодейство. Не спасся никто… Ни отец, ни мать, ни братья… Алма, по счастью, была далеко – в таинственном горном храме Айнсор, куда родители отправили ее два года назад. Она, единственная, уцелела, если не считать самой Сони, которая чудом вырвалась из рук схвативших ее бандитов.

…И вот теперь она здесь, на Белой Тропе, идет неведомо куда, чтобы узнать: кто, кто это сделал, чья рука направила убийц в прекрасную Салафру, и что именно послужило тем камнем, который вызвал этот страшный обвал смертей и горя…

– Пора двигаться дальше! – вывел ее из задумчивости мальчишеский голос. – Ты отдохнула, Рыжая? Тогда напейся еще раз – и пойдем. Кто знает, что там будет впереди, а фляги у нас нет…