355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тим Доннел » Пути судьбы » Текст книги (страница 3)
Пути судьбы
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 11:58

Текст книги "Пути судьбы"


Автор книги: Тим Доннел



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Адзир-Кам указал посохом поверх плеча девушки, и Соня, обернувшись, увидела массивное каменное изваяние, отдаленно похожее на коня. Толстые короткие ноги, огромный круп, широкая грудь, бесформенная голова. На ней, подобно праздничному украшению, важно восседала большая серая ворона. Девушка была уверена, что еще несколько мгновений назад на этом месте ничего не находилось – но и вся комната теперь выглядела совсем не так, как во время гадания.

Ни распахнутых окон, ни синего неба, ни деревьев с красной листвой; Соню окружали высокие каменные стены, кое-где украшенные блестящими золотыми масками полузверей-полулюдей, с глазами из сверкающих камней. Они словно смотрели на девушку со всех сторон, готовые в следующее мгновение завыть, зарычать, заблеять. И мрачный каменный конь казался среди них самым безобидным. Взглянув в последний раз на Адзир-Кама, Соня подняла руку в прощальном жесте:

– Я ухожу, оказавшись от цели еще дальше, чем в начале! Пусть будет Белая Тропа Времени или что угодно – я, Рыжая Соня, доберусь до проклятой пещеры, где скрыты все тайны, и узнаю то, что хочу знать! Прощай, Адзир-Кам!

Колдун ничего не ответил, по-прежнему указывая посохом на каменное изваяние. Ворона встряхнула крыльями и, скосив на Соню умный глаз, хрипло каркнула. Обойдя Зеркало Снов, где опять слабо бурлила темная вода, девушка решительно уселась на широкую спину странного животного. В тот же миг птица взлетела, хлопая крыльями, а холодный камень зашевелился под всадницей. Чтобы не упасть, Соня ухватилась за голову коня.

Пальцы судорожно вцепились в жесткую шерсть, и девушка с ужасом поняла, что сидит верхом на черном огромном существе. Она видела только оттопыренные волосатые уши с тяжелыми серьгами, руки, покрытые короткой шерстью, с когтями, как у ягуара, и одеяние из коричневого бархата, явно слишком тесное для такой могучей твари. Чудовище, следуя за летящей вороной, обежало пару раз вокруг бурлящего бассейна, на мгновение замедлило шаг и, подняв тучу брызг, с воем и хохотом обрушилось прямо в черные воды Зеркала Снов.

Соня зажмурилась, изо всех сил вцепившись тонкими пальцами в косматую гриву веселящегося демона, и крепко сжала коленями его жирные бока, а тот, то подвывая, то заходясь жутким смехом, несся вниз, делая в воздухе невообразимые зигзаги и круги.

Что-то задело ее платье, и ткань с треском разорвалась, обнажив ногу до самого бедра. Соня, вздрогнув, приоткрыла глаза, ожидая увидеть вокруг себя огонь бездны и чудовищ, готовых вцепиться в нее и стащить со спины вопящего скакуна. Но никаких чудовищ не оказалось и в помине: хохочущая тварь мчалась вслед за вороной, которая металась от стены к стене той самой башни, где недавно вилась узкая лестница. Только сейчас не было видно ни единой ступени; вместо них из темной кладки торчали острые металлические прутья, один из которых и порвал ей подол.

Птица, как шальная, устремилась вниз, выделывая в воздухе немыслимые пируэты, и то же самое проделывал тот, на чьей спине сидела бледная от ужаса Соня. Вот и еще один острый прут зацепил ее за платье, оголив вторую ногу. Горячая струйка крови потекла из глубокой ссадины, шелковая сетка слетела с волос, от бешеной тряски вылетели из прически драгоценные заколки, а они все неслись и неслись во тьме, как камни, брошенные в бездонный колодец.

Соня тихонько вскрикивала, видя, как ворона разворачивается на очередной виток, а демон снова и снова разражался зловещим смехом. Сердце в ее груди то делало несколько быстрых ударов, то замирало совсем. Девушке хотелось поджать ноги, съежиться и превратиться в крошечный комочек, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать ничего… Раздалось хриплое карканье, и сумасшедший полет стал замедляться.

Теперь птица спокойно летела вдоль стены, не приближаясь к опасным прутьям. Демон, то ли ворча, то ли напевая, тоже поубавил прыти и плавно спускался, следуя за ней.

Ворона и последний раз мелькнула перед глазами и скрылась в полумраке. Соня вдруг почувствовала, что ее скакун стоит на месте и отчаянно мотает головой, пытаясь высвободить спутанные космы из цепких пальцев девушки. С тихим стоном она сползла с широченной спины и, пошатываясь, встала на ноги. О, какое это счастье – просто стоять на твердом камне, а не мотаться, подобно сухому листу, гонимому ветром, от стены к стене!

– Госпоже угодно покинуть наш дом? – раздался за ее спиной дребезжащий голос.

Соня резко обернулась. Сзади, придерживая сморщенной рукой приоткрытую створку двери, стояла тощая старуха в сером балахоне, с крючковатым носом, и, ехидно улыбаясь, смотрела на Соню умными вороньими глазами.

– Я провожу госпожу до ворот, Гила! Хозяин не простит, если с гостьей что-нибудь случится! Вдруг она споткнется или не сможет открыть калитку! – И у порога возник рослый чернокожий раб в бархатном коричневом кафтане, туго обтягивавшем могучую грудь. В улыбке хищно сверкнули крупные белые зубы, глаза его горели диким огнем. Пригладив огромными ручищами встрепанные волосы, он окинул девушку жадным взором и распахнул вторую створку.

На негнущихся ногах Соня вышла из обиталища колдуна, пробралась по узкой тропинке вдоль забора и неожиданно оказалась в объятиях Фирены.

– Ах, ласточка моя, что он с тобой сделал, проклятый колдун?! Неужели… – Слова застряли у нее в горле. – Неужели он посмел…

– Нет, Фирена, нет, со мной все в порядке, – устало ответила Соня, опираясь на плечо дородной трактирщицы. – А ты что ждала меня так долго? Ведь, наверное, уже вечер…

– Да что ты говоришь, детка?! Какой вечер? Солнце еще и не всходило! Я решила чуть-чуть постоять за забором, послушать, что там в доме творится, а тут вдруг вижу – ты идешь обратно!

Всесильные боги, что же он с тобой сотворил, негодяй! Дождется, что правитель прикажет сровнять с землей его мерзкое жилище, а его самого велит сжечь живьем! – причитала Фирена, бережно поддерживая Соню.

Дойдя до конца проулка, девушка немного пришла в себя и ускорила шаги: ей совсем не хотелось попасться на глаза прохожим в таком виде. Наконец они кое-как добрели до постоялого двора, и Соня, как была в разодранном платье, так и рухнула на широкое ложе, предоставив Фирене заботливо снимать с нее башмаки, поправлять рассыпавшиеся волосы и укрывать ее мягким одеялом.

Глава третья
 
Забыть не могу – и помнить не в силах…
О, что это было?
Тоска мою душу огнем опалила…
О, что это было?!
 

Высокочтимый Джергес, ближайший советник хауранского наместника, был очень, очень недоволен. Он, аристократ до мозга костей, воспитанный в изысканной и полной неги обстановке родовитой и богатой семьи, даже представить себе не мог, что почтенный купец и старинный друг подкинет ему такое сокровище – своенравную девицу. О юные дщери благородных родителей! Ну, положим, гирканец никогда не претендовал на благородное происхождение… Однако вельможа был ему обязан жизнью – а это не тот долг, на который можно запросто махнуть рукой.

Но его дочь! О, Светлые Боги!

Соня фыркнула, покачиваясь в седле: да, наверняка именно так и рассуждал высокочтимый Джергес, или дядюшка Джергес, как привыкла она называть вельможного приятеля отца, поближе познакомившись с ним. Ах, Зеркало Снов! Загадав новую загадку, оно разбередило душу, и прошлое опять встает из небытия, как будто только и ждало мгновения, чтобы вернуться привычной болью…

Лошадь, потряхивая светлой шелковистой гривой, не спеша шла вперед по мягкой немощеной дороге. Соня, подставляя лицо свежему утреннему ветру отпустила поводья и с улыбкой вспоминала сердитое лицо Джергеса, впервые увидевшего ее в мужском наряде.

– Эт-то что еще такое?! – словно наяву услышала Соня его голос. – Так вот какая… – он осекся, не желая ронять свое достоинство грубыми выражениями, – дочь выросла у почтенного Келемета! Да, он прав, тебе, дитя, нужно хорошее воспитание, а то так и. останешься неотесанной дикаркой! Подумать только – вырядиться в холщовые штаны и залезть на смоковницу! Неслыханно!

Сердито взмахнув широкими рукавами расшитого халата, он круто повернулся и пошел к дому, то и дело встряхивая головой. Тщательно завитые кудри подпрыгивали на узорном воротнике, забавляя Соню, так и оставшуюся сидеть на ветке с полным ртом сладкой смоквы. Девочка забралась на дерево вовсе не желая подразнить сановного аристократа, нет, она разозлилась на его старшую дочь, гордячку Югиту.

Когда Соня в сопровождении верных слуг покидала Майран, где в ту пору проживало ее семейство, она была даже рада перемене обстановки. Да, тогда они с Хункаром здорово влипли в одной из ночных вылазок…. Отец долго не мог простить парню того, что он впутал в свои проделки Соню.

«Глупая девчонка! – кричал отец, сверкая глазами и в ярости меряя огромными шагами комнату, – Чем ты думала, когда таскалась повсюду с этим болваном?! Ну, с ним у меня разговор будет особый… Но ты, мое любимое дитя! Нет, я никак не ожидал от тебя подобной дури!» Келемет изо всех сил сдерживался, чтобы не разразиться простонародной бранью. Вот тогда-то ему и пришла в голову отличная мысль – отправить дочь в Хауран, где аристократ Джергес постарается превратить несносную девчонку в образованную и утонченную даму. А иначе эту резвую кобылку и замуж не пристроишь!

И вот она прибыла из Турана в Хауран, где ей предстояло обучиться всему необходимому для богатой девицы. И засверкать, подобно искусно ограненному алмазу. Именно так и сказал на прощание Келемет, целуя притихшую дочь.

А Югита… Ох, уж эта Югита! В первый же день она, увидев Соню, высоко подняла тонкие бровки и высокомерно промолвила:

– Это и есть дочь богатого туранца? О, Иштар, ей и впрямь надо многому научиться – и для начала хотя бы изящно убирать волосы или выбирать платье! – Надменная девица обошла вокруг Сони, потерявшей дар речи от такого приема и замершей в растерянности, как деревянная кукла. – Посмотрите на ее рукава! Такие нравятся только простолюдинкам, даже мои служанки не наденут ничего подобного!

Соня вспыхнула гневным румянцем: это было ее самое лучшее платье, и волосы лежали на затылке красивым пышным узлом, заколотые роговыми гребнями. Она. хотела было повернуться и убежать обратно во двор, где слуги распрягали лошадей, но стоящий рядом Джергес, положил ей на плечо большую мягкую руку и резко осадил дочь:

– Югита, ты забываешься! Соня – наша гостья, а твой прием не отличается ни любезностью, ни изысканностью! Тебе самой стоит припомнить уроки достойного поведения, а для этого поменьше вертись перед зеркалом!

Гордо подняв темноволосую головку, Югита изящно приподняла юбки и, бросив на Соню насмешливый взгляд, спустилась по широкой лестнице к цветникам.

– Иди отдохни с дороги, служанки покажут тебе твою комнату. Она как раз рядом со спальней моей дочери. Я думаю, вы поладите! – И дядюшка Джергес слегка сжал ее плечо.

Еще чего! Ладить с такой гордячкой, с заносчивой вертушкой! Рукава, прическа! Плевать она хотела на все это!

Оставшись одна, Соня, вытерев злые слезы, сбросила платье, ставшее в один миг ненавистной синей тряпкой, натянула потихоньку прихваченные из дома старые штаны брата и, выскользнув в сад, взобралась на высокое дерево…

…Дорога плавно поворачивала то вправо, то влево, петляя между огромными валунами, предвестниками теперь уже недалеких Карпашских гор. Соня видела и эти красновато-серые глыбы, и редкие рощицы низких деревьев, склонивших ветви почти до самой земли, и узкие трещины оврагов, змеившихся справа от дороги. Но на эту картину накладывалась и другая, не менее отчетливая, живая картина прошлого;

…Здесь, в Хауране, правители всегда любили приближать к себе знатных чужеземцев, вот и отец Югиты, почти не приложив усилий, если не считать, конечно, его женитьбы на прекрасной туранке Адалане, быстро попал в милость при дворе. Всегда ровно приветливый со всеми, сдержанный в словах и расчетливый в поступках, ловкий вельможа, не нажив сколько-нибудь серьезных врагов, вскоре стал главным советником хауранского наместника.

Высокочтимый Джергес не меньше сиятельного владыки любил музыку, поэзию, сложные игры восточных мудрецов, делавшие разум гибким, как лоза, и острым, как кинжал. К своим детям он пригласил лучших учителей, поселив в отдельном флигеле, и они жили там, благословляя удачу и щедрость хозяина.

Отпрыски многих именитых вельмож ежедневно приходили в его широко раскинувшийся сад, чтобы в просторных павильонах обучаться наукам и искусствам вместе с собственными сыновьями и дочерьми Джергеса.

Сначала Соне было очень не по себе в этом роскошном доме, где не разрешалось бегать по коридорам, кричать и громко смеяться. Но тот первый день, когда она назло Югите и ее важному папаше залезла на дерево, не прошел для нее даром. Она не терпела над собой никакого превосходства, если только не признавала его добровольно. А тем же вечером ей пришлось пережить еще одно унижение, когда Югита, восседая, словно владычица, среди юных дочерей хауранской знати, вздумала вызвать свою гостью на поэтический поединок.

Они сидели в беседке, увитой виноградом, а прислужницы разливали в чаши прохладный пенистый напиток. Огромные вазы с фруктами стояли на столиках, инкрустированных перламутром и слоновой костью. Волосы гордой дочери почтенного Джергеса, заплетенные на висках в несколько мелких косичек, были уложены сзади причудливым валиком и перевиты жемчужной нитью. Большие овальные жемчужины свисали с мочек маленьких ушей, а синее платье – подумать только, почти такого же цвета, как ее собственное! – делало легкую фигурку девушки почти невесомой. Плотно облегая маленькую крепкую грудь, подхваченное драгоценным поясом, оно спускалось вниз мягкими пышными складками.

А рукава, проклятые рукава! Соня сразу впилась в них глазами и поняла, что болтливая девчонка, оказывается, права. Пышные от плеча до локтя, они в двух местах были перетянуты голубыми лентами с золотым шитьем, а от локтя до запястья плотно охватывали руку. Соня имела мужество признаться себе, что платье Югиты, как и платья остальных девушек, сидевших вокруг нее, были гораздо красивее ее собственного.

– Ах, какие дивные плоды дарит нам изобильное лето! – томно проворковала одна из дев, беря в руку золотисто-румяный персик. – Это чудо достойно целой поэмы!

– Да, Эфиль, ты права! Так давайте же по кругу прославим щедрость Богов, даровавших нам это благо! Может быть, наша новая гостья начнет? – И Югита метнула лукавый взгляд в сторону Сони, потянувшейся к груше.

Девушка, словно обжегшись, отдернула руку и, круто развернувшись, бросилась прочь из беседки. Вслед ей раздался тихий смех, и мелодичный голос нараспев начал читать стихи.

Соня зажмурилась и потрясла головой, отгоняя видение. Нет, она совсем не хотела вспоминать те дни в доме хауранского аристократа! Первые месяцы ей больше всего хотелось выкрасть лошадь в его конюшне и сломя голову броситься в Халафру, где к тому времени обосновалась, уехав из Майрана, ее семья! Но мудрый Джергес читал в ее душе, как в открытой книге. Он потратил немало времени, убеждая маленькую упрямицу не обращать внимания на насмешки и приступить к занятиям.

Конечно, кое-что она знала и умела. Келемет и сам приглашал учителей к своим детям, но это была лишь грубая почва, на которой должны были расцвести прекрасные цветы истинной образованности. И вот теперь, спустя годы с того дня, Соня, превзошедшая всех подруг в искусстве стихосложения, в игре на всевозможных музыкальных инструментах, изучившая придворный этикет и хитрое искусство обольщения, трясется по пыльной дороге в жалкую деревушку у подножия диких гор, чтобы еще раз задать свой вопрос… Только кому?!

* * *

Солнце уже касалось верхушек деревьев, когда впереди замаячили две высокие башни. Вот она, Хариффа, откуда начнется ее путь по Белой Тропе Времени! Гадальщик сказал, что именно здесь ей должны указать дорогу… Соня толкнула Подружку пятками и поскакала к воротам.

Хариффа была обнесена внушительной каменной стеной, не такой мощной, как в Керсисе, но все же достаточно высокой, чтобы жители деревни чувствовали себя в безопасности. Справа от стены змеился глубокий овраг, склоны которого заросли серовато-сизыми побегами курая. Неподалеку паслись крупные белые козы с великолепной волнистой шерстью. Они неторопливо объедали листья и тонкие ветви с чахлых кустов, не брезгуя и жесткими стеблями горькой травы – зара.

Из зарослей вынырнул немолодой мужчина в серой холщовой рубахе и закатанных до колена штанах. Он нес на плече большую охапку зеленых прутьев. Следом за ним на дорогу выбежали три козы, подгоняемые лохматым мальчишкой. Поравнявшись с мужчиной, Соня осадила лошадь и поехала шагом. Покосившись на девушку, поселянин поправил вязанку и хрипло спросил:

– Далеко едешь-то? Здесь, парень, в одиночку нельзя, места опасные! Если собрался через перевал, придется ждать каравана!

– Нет, хозяин, мне не туда, мне гораздо ближе, – ответила Соня, надвинув шляпу поглубже.

– А-а-а, значит, у тебя здесь родня? Ну и к кому же ты пожаловал, путник? Скажи, я провожу! Может, к старому Цирсу? У него как раз три племянника в Керсисе. Или к ткачихе Тайре, ее одеяла даже в Аренджуне знают!

– Нет, нет, я не племянник старого Цирса, и одеяла мне не нужны! Я здесь только переночую и отправлюсь дальше! Скажи только, где можно остановиться?

Попутчик Сони сразу умолк, всю его разговорчивость словно ветром сдуло. Он сплюнул себе под ноги и до самых ворот больше не проронил ни слова.

Войдя в селение, он повернул налево, а Соня, непонятно почему разозлившись, направила лошадь прямо.

– Эй! – раздался ей вслед знакомый хрипловатый голос. – Поезжай к источнику, там постоялый двор. Дом с голубятней, это он самый и есть! – И, окинув девушку на прощание мрачным взглядом, хмурый попутчик скрылся за щелястой калиткой.

Где-то рядом брякнула щеколда, и высокая женщина с большим глиняным кувшином пошла вперед, метнув на девушку быстрый взгляд из-под темного покрывала. Соня медленно поехала следом. Ей навстречу попадались женщины, молодые и старые, одетые в невзрачные платья, с такими же темными покрывалами, скрывающими волосы. Они шли, придерживая на плече тяжелые посудины и неприветливо поглядывая на одинокого всадника. «Ну и местечко! – подумала Соня, невольно поторопив лошадь. – Что это они все на меня косятся, будто заранее видят во мне врага?! Ладно, переночую здесь, спрошу дорогу, и – прощай, Хариффа!»

Она больше не обращала внимания на недобрые лица поселянок, направляясь к небольшой площади в центре селения, откуда слышались громкие голоса и блеяние коз. Животные сгрудились у желоба, наполненного водой, и этот край площади казался покрытым шевелящимся белым ковром.

Хариффа, Хариффа! Да ведь это название Соня не раз слышала в доме отца, и как она могла забыть! Знаменитая харифская шерсть! Так вот откуда привозили тюки тончайшей, легкой, как пух, белой шерсти, которую отец с большой выгодой для себя продавал потом заезжим купцам!

Поймав себя на том, что опять унеслась мыслями в прошлое, Соня спешилась и, взяв Подружку под уздцы, пошла к источнику. Селянки, только что со смехом судачившие у края большого шестигранного колодца, почти доверху наполненного прозрачной водой, тут же начали поспешно расходиться. Мальчишки, присматривавшие за козами, сбились в испуганную стайку и отошли подальше. Сердясь и недоумевая, Соня напоила лошадь, напилась сама и оглянулась, ища глазами дом с голубятней.

Все дома вокруг были похожими, как братья-близнецы или как эти козы, что столпились у желоба. Сложенные из серых плит ноздреватого камня, крытые простыми глиняными плитками, отдаленно напоминавшими черепицу, они, казалось, выглядывали из-за низких каменных оград с истинно деревенским любопытством и простодушием. И только один дом, полускрытый пышной кроной раскидистого вяза, несколько отличался от остальных. Такой же приземистый, он был по меньшей мере втрое длиннее любого из них. На широких деревянных воротах виднелась прибитая старая подкова и болтался клок белой шерсти, стянутый пестрым витым шнуром, – знак ночлега и торговых сделок.

Обойдя коз, глазевших на нее значительно приветливее, чем мальчишки, стоявшие поодаль, Соня подошла к воротам. Теперь она видела и голубятню: невысокую башенку с деревянным верхом, прилепившуюся в углу двора. Стайка голубей, золотисто-розовых в лучах заходящего солнца, делала круги над Хариффой, испуганно шарахаясь от длинного шеста с развевающимися полосками ткани, которым размахивал, стоя на крыше, долговязый подросток.

Девушка толкнула приоткрытую створку и вошла. Солнце еще освещало коньки крыш и невысокие трубы дымоходов, зато здесь, во дворе, окруженном хозяйственными постройками и хлевами, было уже по-вечернему прохладно. Немолодой слуга, увидев гостя, поспешно загнал в сарай последних коз и закрыл щеколду. Прихрамывая, он подошел к Соне и молча взял повод. Покосившись на притороченный к седлу гирканский лук и колчан со стрелами, мужчина повел лошадь к конюшне. Девушка легонько шлепнула Подружку по темно-коричневому крупу и направилась к крыльцу. Несколько жирных голубей отбежали от ступенек и вспорхнули на крышу, откуда их сразу же согнал пронзительный свист длинноногого мальчишки. Он с упоением размахивал своим шестом, не давая птицам опуститься. Хромой прислужник вышел из конюшни и, задрав голову, зычно крикнул:

– Эй, шалопай, хватит! Погонял, и довольно! Солнце уже садится, оставь голубей в покое! Кому говорю, положи шест! Ну ты у меня схлопочешь, только спустись во двор!

Свист тут же прекратился, вместо него послышался скрип открываемой дверцы. Соня на мгновение задержалась у крыльца, с улыбкой глядя на легкокрылых птиц, сразу устремившихся вниз, в родную голубятню. Предвкушая пирог с начинкой из нежного птичьего мяса, она толкнула дверь и вошла в просторный коридор, тускло освещенный одним маленьким окошком. Справа начиналась крутая лесенка, упиравшаяся в открытый лаз на крышу.

Снаружи доносилось блеяние коз и неразборчивое бормотание. Из-за кожаного занавеса прямо перед ней слышались позвякивание посуды, мужские голоса и шарканье ног. Девушка переступила порог и оказалась в небольшом зале с тремя широкими столами. В самом углу, под ярко горящим светильником, сидели трое торговцев и вели оживленный разговор. Повернув головы в ее сторону, они на какое-то время умолкли, но потом, потребовав новый кувшин вина, снова продолжили прерванную беседу.

Соня села неподалеку, у окна, выходившего во двор, и громко постучала рукояткой кинжала по доскам стола. Шустрый мальчишка с круглыми вытаращенными глазами, который только что приносил вино, выглянул из-за тяжелого полотнища, прикрывавшего проем, и шмыгнул обратно, что-то отрывисто крикнув. Тут же появился дородный хозяин, вытирая руки куском чистого холста, перекинутого через плечо. Он сразу заметил нового гостя, оглядел его оценивающим взглядом и, улыбаясь одними губами, подошел ближе:

– Чем господин пожелает утолить голод и жажду? – Его маленькие быстрые глазки, словно ощупывая, скользнули по безрукавке, по белой стройной шее, выглядывавшей из распахнутого ворота, и остановились на войлочной шапке. Пряча усмешку, трактирщик добавил: – Я хотел сказать – что прикажет прекрасная госпожа подать себе на ужин?

Купцы, сразу забыв о ценах на шерсть, примолкли и повернули головы в их сторону, с интересом прислушиваясь. Соня, глядя на хозяина спокойным, слегка надменным взглядом, медленно сняла свой головной убор и положила на стол. Рыжие волосы, едва подхваченные заколкой, тяжелой волной сползли с затылка и заструились по плечам. Хозяин продолжал улыбаться, но на лице его уже не было и тени прежней приветливости.

– Принесешь пирог с голубями, только не вздумай сказать, что его у тебя нет! Ну, еще жаркое из козленка, немного вина, слышишь, совсем немного! И сластей. А потом приготовишь мне на ночь комнату!

– Госпожа пробудет здесь только одну ночь? А позволено ли мне будет осведомиться, куда она отправится дальше? – Улыбка совсем сползла с его губ, лоб покрылся мелкими капельками пота, руки комкали край полотенца.

– Куда? Это скорее я должна у тебя «осведомиться»… – Соня насмешливо произнесла последнее слово, столь непривычное в устах деревенского трактирщика. – И, думаю, ты укажешь мне дорогу…

– Дорогу?! Какую дорогу? Я ничего не знаю, и ничего тебе не подскажу! – неожиданно по-бабьи взвизгнул хозяин, отступая в глубину зала и размахивая пухлыми ладошками. Соня смотрела на него широко раскрытыми глазами, не понимая причины столь внезапной перемены.

– Но ведь ты даже не знаешь, о чем я хочу спросить! – сказала она, стараясь сохранить спокойствие. Девушка чувствовала, что еще немного – и ее захлестнет волна неудержимой ярости: подумать только, ну и в отвратительное место она попала. Эта Хариффа – деревня сумасшедших!

– Знаю, знаю, я все прекрасно знаю! Убирайся отсюда, рыжая потаскуха, ничего ты здесь не получишь! Ишь чего захотела: подай, приготовь да еще дорогу укажи! Чтоб мой постоялый двор молния спалила, да?! Иди, иди отсюда! – И он, грозно уперев руки в бока, пошел вокруг стола, явно намереваясь вышвырнуть ее за дверь.

Соня за свою короткую жизнь успела повидать всякого, и хорошего, и плохого, но с подобным приемом в захолустной харчевне сталкивалась впервые. Кровь горячей волной прилила к щекам, и гнев, уже давно просившийся наружу, наконец-то вырвался на волю. Чтобы какой-то ничтожный содержатель паршивого постоялого двора посмел назвать ее потаскухой! Да еще полез напролом, желая выкинуть ее на улицу! Гордость дочери отважного Келемета, взыграла в ней, не позволяя спустить наглецу.

– Как ты посмел, мерзавец?! – Она вскочила с лавки, подавшись вперед и грозно сверкая глазами. – Я – потаскуха?! А кто же тогда ты, смердящая падаль, паршивая куча дерьма, раз ты смеешь набрасываться на дорожного человека с оскорблениями?! И не размахивай кулаками, жирный боров, а то из тебя самого придется готовить жаркое! – И Соня выхватила из-за пояса кинжал.

Купцы в углу испуганно вскочили и, опрокидывая лавки, бросились к двери. Хозяин, не ожидавший такого отпора, невольно попятился, но и в нем клокотала злоба, от которой румяные щеки налились малиновой кровью:

– Ах ты, дрянь! Еще и клинком размахивает. Я сказал – убирайся вон, и все тут! Сейчас кликну слуг, они тебе живо покажут дорогу, всыплют по заднице, сразу смекнешь, куда тебе надо!

На его крик из-за полога выскочила костлявая хозяйка в пестрой холщовой юбке, поспешно вытирая перепачканные мукой руки. Следом за ней выглянул мальчишка с круглыми испуганными глазами, а с улицы, гремя тяжелыми сапогами, ввалился длинный подросток в драной рубахе, тот, что гонял голубей. Увидев подкрепление, трактирщик завопил с новой силой:

– Нет, вы только посмотрите! Заявилась красотка, в мужских штанах, и требует – пирог ей с голубями, да еще дорогу покажи!

При этих словах хозяйка и слуги испуганно переглянулись. Женщина что-то шепнула на ухо мальчишке, и тот стрелой вылетел за дверь. А толстяк, еще немного отступил и снова завел свою песню:

– Ишь, еще не нравится, когда ей правду в глаза говорят! Кинжалом размахивает, стерва! Подумаешь, проезжий человек! Дорога ей нужна! Так поезжай вперед, здесь всего одна дорога, и пусть тебя там барсы растерзают или разбойнички потешатся! Ха-ха-ха, уж ты-то для них будешь лакомым кусочком.

Не говоря ни слова, Соня подхватила шляпу и стала медленно выходить из-за стола. Клинок по-прежнему угрожающе сверкал в ее руке, и было видно, что она не замедлит им воспользоваться.

– Нет, старая образина, я просто так не уйду! – Соня шипела, как рассерженная гадюка. – Теперь, навозный червь, ты или ответишь на мой вопрос, да еще с подобающими извинениями, или распрощаешься с жизнью! Не думай, что я спущу тебе оскорбления! – Она метнулась к двери, отрезая хозяину путь к отступлению.

Ее лицо исказилось от гнева, глаза сузились, верхняя губа приподнялась, как у волчицы, обнажив оскаленные зубы. Трактирщик наконец понял, что попал в нешуточную переделку, и кинулся назад, к внутренней двери. Хозяйка не успела прошмыгнуть за полог раньше него, и они столкнулись в дверях, истошно вопя:

– Ты, колода, чего встала, пусти!

– Нет, сначала я, видишь, она совсем взбесилась!

Парочка сцепилась, отпихивая один другого и беспрерывно переругиваясь. Соня, в два прыжка очутившись рядом, приставила острие кинжала к жирному горлу хозяина. Он дернулся, пытаясь высвободиться, но девушка крепко ухватила его за ворот рубахи:

– А теперь, ублюдок, быстро отвечай, где Тропа!

– Что… Что госпоже угодно… все скажу, все… Только не убивай… я не хотел… молния дом спалит! Ой, не надо, не надо, погоди сейчас все расскажу!

– Давно бы так, помесь ослицы с шакалом! Где здесь начинается Белая Тропа Времени? Ты должен знать, раз держишь постоялый двор! Ну, говори, или я пущу тебе кровь!

Хозяин упал на колени; глядя на Соню вытаращенными от ужаса глазами. Его жена тихонько подвывала сзади, выглядывая из-за замызганной занавеси.

– Какая… какая Белая Тропа?! Ничего о ней не ведаю, прекрасная госпожа, нету здесь никакой тропы, только дорога… дорога на перевал! Ай, убери кинжал, убери, ничего больше мне не известно!

Он дрожал и лязгал зубами, пот крупными каплями катился по жирному лицу, растопыренные пальцы судорожно ловили воздух. Но Соня видела, что хозяин лжет, его глаза старательно избегали ее взгляда, и она, потеряв терпение, слегка кольнула кинжалом трясущиеся складки его шеи. Трактирщик взвыл, стараясь подальше отвести голову, и в этот миг девушка услышала за спиной крики и топот множества ног. Орущая толпа ворвалась в харчевню, и у хозяина снова прорезался голос: Спасите! Убивают!

Соня с отвращением толкнула его обмякшую тушу и, напружинив ноги, резко повернулась навстречу опасности.

Похоже, вся Хариффа с воплями высыпала на улицы и устремилась к постоялому двору. В распахнутую дверь вбежало десятка полтора мужчин, вооруженных чем попало: боевыми топориками, длинными кинжалами, увесистыми дубинами. Можно было подумать, что поселяне собрались отразить нападение целой шайки разбойников. Соня в первый момент их самих приняла за грабителей, не предполагая, что весь этот переполох поднялся именно из-за нее.

Она видела страх и злобу на лицах притихшей на какой-то миг толпы, заметила краем глаза и хозяйку, подкрадывающуюся сбоку с огромным вертелом в руках, а по харчевне разнесся торжествующий визг хозяина: «Хватай ее! Тащи на площадь!» И она наконец поняла, в чем дело.

Значит, так встречают здесь всякого, кто захочет узнать дорогу к Белой Тропе! Похоже, ее ожидает на этом пути еще немало подобных неожиданностей! И надо быть ко всему готовой. Хозяин, конечно, дерьмо, неотесанная дубина, но, должно быть, по-своему он прав. Ну, что ж, надо поскорее выбираться из этого гостеприимного дома и искать дорогу самой!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю