Текст книги "Мы звезды. Книга 1 (ЛП)"

Автор книги: Тиган Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Что полностью объясняет орду девчонок, которые у меня были за все те годы, – возразил Нейт.

– Секс с девчонкой не делает ее твоей девушкой. Мы уже об этом говорили, Нейт.

– У тебя тоже были девушки!

– Девушка. Одна. И мы с ней только целовались.

– Подождите-подождите-подождите, – прервала я их. – Ты был девственником, пока вы с Нейтом не сошлись?

Блейк покраснел.

– Виновен.

– Как? Ты... ну, очень горячий. Почему девушки на тебя не бросались?

– Они так и делали, – ревность в голосе Нейта была очевидна.

– Что могу сказать? Я немного старомоден. Хотел дождаться настоящей любви.

– Оууу.

– О, заткните мне рот.

– Это можно устроить, – игриво ответил Блейк Карсену и подмигнул.

– Блейк, прекрати его дразнить, – Нейт тыкнул пальцем в своего парня. – Он забавлялся с девчонками, так что не так невинен, как кажется.

– Я и с тобой забавлялся.

– Верно, но ты хотел меня, так что заполучить тебя было не так уж трудно.

– Вы милая пара. Так естественно смотритесь. Очень гармонично, – отметила я.

Нейт усмехнулся и чмокнул Блейка в щеку.

– Спасибо. Он стал отличным первым парнем.

– И последним парнем, – серьезно добавил Блейк.

– Посмотрим.

Блейк ущипнул его, и оба сорвались с места, бегая друг за другом и обмениваясь игривыми ударами. И, судя по громкому треску, доставалось и предметам на их пути.

– Ничего не сломайте! – крикнул Карсен, схватив пиццу со стола и засовывая ее в духовку. А потом сел рядом со мной, положив рядом с моей свою руку. Мизинцы соприкоснулись, и я снова ощутила покалывание во всем теле. – Прости за них.

– Они хорошие.

Его улыбка стала шире.

– Да, так и есть. Они застряли со мной во всей этой чуши. Черт, они оставались рядом, даже когда им пришлось пройти через собственное дерьмо из-за решения быть вместе.

– Как долго вы, ребята, живете тут?

– Съехались где-то через полгода после смерти мамы. К тому времени они уже много лет практически жили у нас в Бостоне. Наши родители вращались в одних и тех же социальных кругах, и никто из нас не чувствовал родительского авторитета. Мы делали, что хотели и когда хотели. Когда им стукнуло восемнадцать, у них образовались некоторые проблемы с семьями, поэтому мы просто как-то сами собой съехались.

– Я рада, что они у тебя есть.

– Я тоже.

– Но как, черт возьми, вы трое можете позволить себе такой дом?

Карсен рассмеялся на мой совсем не тонкий вопрос.

– Это был мамин дом. Она оставила его мне в наследство.

– И за него уплачено? Полностью?

– Ты ведь знаешь про ублюдка Уильяма Уитли? Крупного бизнесмена? При деньгах? Абсолютно гребаного монстра? – в его словах сквозила злость.

Я положила руку поверх его ладони, и он мгновенно перевернул ее, переплетя наши пальцы. Карсен склонился, положив мне лоб на плечо. Он явно нуждался в этом мгновении, и я дала его ему.

– Здорово, что у тебя есть собственный дом, – наконец произнесла я. – Думаю, Фейт выбрала Уэйкфилд, потому что ей здесь очень нравилось?

Карсен выпрямился.

– Да. У нас был пентхаус в Бостоне, но мы хотели найти местечко потише. Мама проводила здесь много времени. Но он никогда не приезжал. Это было мамино безопасное место. Потому позже стало и моим.

– Я рада, что он не запятнал его.

Серые глаза Карсена смягчились.

– Это мой любимый нюанс.

Я наклонилась вперед и нежно его поцеловала. Он вздохнул, когда я отстранилась и прижалась к его лбу своим, а потом снова поцеловала. И еще раз. И еще.

Мое сердце бешено колотилось, я понятия не имела, почему спровоцировала нас на еще один поцелуй. И не знала, почему он был таким чудесным, почему мы не разговаривали с тех пор, как целовались в моей спальне.

– Это так странно. Мы будем продолжать делать вид, что ты не укладывал меня в горизонтальную плоскость пару недель назад, и что потом не игнорировал меня?

Я услышала, как он сглотнул. С закрытыми глазами все казалось громче.

– Нет. Просто я слишком нервничал, чтобы поговорить с тобой. Слишком... все было слишком.

– Правда? Почему?

– Потому что...

– Как идут дела с пиццей?

В отличие от того случая, когда нас застал Брайан в боулинге, мы не отскочили, когда парни вошли на кухню. Карсен медленно выпрямился, а я открыла глаза, но мы по-прежнему держались за руки и сидели очень близко.

У Нейта на шее красовался заметный засос, и он ухмыльнулся, заметив, что я его увидела. Блейк проверил пиццу, заявив, что осталось ждать минут пять.

– У кого какие персональные запросы?

– По правде, может, у вас есть... – Карсен отстранился и направился к холодильнику. Я едва не задохнулась, когда он достал миску с самой моей любимой едой на свете: сырным соусом «начос». – Не может быть! Откуда? Как?

– Я знаю, что ты мажешь его на все, и мне было любопытно, как он будет ощущаться на вкус здесь, дома, потому забрал миску после вчерашней смены.

– А я гадал, какого черта это было. Я чуть не выбросил эту миску сегодня утром, – произнес Нейт.

– Ты не посмеешь совершить такое богохульство!

– Но... намажешь на пиццу?

Я повернулась к Блейку, задавшему столь глупый вопрос.

– Да! Это же рай.

– На самом деле, она мажет его на все. Бургеры, сэндвичи с сыром, кесадильи, сэндвичи с тунцом... на все. Так что не уверен, что она эксперт в «райском» вкусе.

Блейк сделал вид, что его тошнит.

– Тунец? Это отвратительно.

– Он это выдумал. Я никогда не заказывала тунца «У Верна».

– Но если бы заказала... – настаивал Карсен.

Я пожала плечами.

– Наверное, я бы попробовала.

– О, ты вознесла странность на совершенно новую ступень, Эллиот. Мне это нравится, – Нейт протянул руку стукнуться кулаками, и я подчинилась.

Таймер выключился, и парни заходили по кухне, что делали, наверняка, уже миллион раз. Блейк тут же пошел к духовке и стал вытаскивать наш ужин. Карсен пошел в кладовую и достал бумажные тарелки, положив их на гранитную столешницу, а потом взял с подставки несколько бумажных полотенец. Нейт достал куски льда и освежил наши напитки.

Я сидела и смотрела, впитывая атмосферу. Не знала, понимали ли это парни, но они сформировали семью и чертовски хорошую.

– Ужин подан. Разбираем! – объявил Блейк, как только все было выложено на остров.

Мы наполнили наши тарелки, и парни тоже взяли немного сырного соуса, прежде чем найти себе место за столом.

– Ладно, ты что-то натворила с этим сырным дерьмом «начос». Круто, черт побери, – простонал Нейт.

– Знаю. Карсен, не хочешь попробовать?

Он настороженно переводил взгляд с соуса на пиццу и обратно. Наконец, Карсен взял ломтик и аккуратно макнул его в «начос». Откусив маленький кусочек, он расширил глаза.

– Черт, это вкусно.

– Я же говорила, – просияла я.

Мы расправились с пиццей в мгновения ока, даже умудрились почти что подраться за последнюю порцию соуса.

– Значит, ты ходишь в местный колледж? – спросил Блейк, когда мы уже сидели с полными животами, слишком набитыми, чтобы двигаться.

– В университет Массачусетса.

– Где?

– В Бостоне.

– Не может быть! – он указал на себя и Нейта. – Мы тоже. Поверить не могу, что раньше не видели тебя в кампусе.

– Кампус большой, а я предпочитаю держаться особняком.

– Они знают придурка Джейка?

Я кивнула.

– Вероятно. Похоже, его знают все.

– Придурка Джейка? – спросил Блейк? – Ах, кстати, почему ты пришел домой так рано? Я думал, у тебя сегодня смена в боулинге, а?

Карсен выгнул бровь, посмотрев на меня, молчаливо спрашивая разрешения поделиться историей этого вечера. Я пожала плечами, оставив решение за ним.

– На работе произошел... инцидент. Придурок Джейс, также известный как Джейс... какая у него фамилия?

– Барнс, – подсказала я.

– Джейс Барнс, – продолжил Карсен, – лучший друг Эллиот. Он вошел в зал неторопливой походкой. Хотя скорее спотыкаясь. Наговорил Эллиот кучу дерьма, что она приняла словно так и надо было. А потом он подошел к ней слишком близко, и я отреагировал.

– Ты его ударил? – спросил Нейт.

– Не так сильно, как должен был.

Парни обменялись встревоженными взглядами.

– Мы знаем Джейса, – подтвердил Блейк. – Без обид, Эллиот, но он не очень хороший парень. Он... ну, мудак, если честно. Я видел, как Джейс ударил какого-то подростка, а потом дал «пять» своим приятелям, когда у чувака пошла кровь из носа. Это было ужасно. А еще он подрался на вечеринке в конце года, на которую мы ходили.

– О, дерьмо, это был он? Джейс сидел в самой сомнительной комнате на той вечеринке. И вышел из себя, когда его девушка захотела танцевать, схватив ее так сильно, что наверняка нанес травму. Я как раз пошел в их сторону, когда вмешался еще один парень, а потом началась огромная драка. Вскоре мы ушли оттуда, – добавил Нейт и поморщился. – Прости, Эллиот.

– Не извиняйтесь. Кажется, я потеряла своего Джейса.

Карсен вздрогнул от моих слов.

Я не могла этого упустить.

Как и Нейт с Блейком.

Молчание затягивалось.

– Кто-нибудь хочет поиграть в настольные игры?

Вопрос вызвал у меня улыбку, которая переросла в смех. Не успела я опомниться, как схватилась за живот, заливаясь хохотом, пока трое парней с удивлением смотрели на меня.

– Ты привел в дом сумасшедшую? – шутливо прошептал Нейт Карсену.

– Она казалась нормальной.

– Нейт тоже казался нормальным, и только посмотри, чем все закончилось.

Нейт стремительно вытянул руку и ущипнул Блейка за сосок. Это действие было встречено визгом и начавшейся вокруг стола погоней, пока Карсен хлопал по столу, крича им, чтобы они ничего с него не сбили.

Я все еще посмеивалась, когда парни снова сели и уставились на меня.

– Ты в порядке? – Карсен осторожно положил мне руку на плечо.

Я вытерла слезы, которые текли по моим щекам.

– В порядке. Просто здесь все такое... – я взмахнула рукой, – домашнее. И мне это так нравится. Нравится, что я стала свидетелем всего этого, а еще что у тебя есть такое после всего пережитого, – я перевела взгляд на Нейта и Блейка. – Я едва знаю вас, мальчики, но вы мне уже нравитесь.

– Мы можем оставить ее себе? – прошептал Блейк. Его зеленые глаза сияли непонятной мне эмоцией, и он все продолжал смотреть на меня, даже когда Нейт протянул руку и положил ее поверх его ладони. – Ну, можно?

– Да, – отозвался Карсен, в его голосе слышалось такое удовольствие, что мое сердце забилось быстрее. – Можно.

ГЛАВА 9

Карсен

Мы не стали доставать настольную игру и выбрали фильм в гостиной, поскольку, по словам Нейта, «Монополия» разрушала дружбу. Я был уверен, что за этим крылась какая-то история.

Нейт и Блейк бросили нас, объявив, что им нужно вернуться к своему фильму. Да. Конечно. Я точно знал, что это означает, и фильм там совсем ни при чем.

– Итак, насколько ты ненавидишь этот фильм по десятибалльной шкале?

– Определенно двенадцать с половиной.

– Хочешь его выключить?

– Да!

Я выключил телевизор и протянул Эллиот руку. Она не колебалась ни секунды, прежде чем протянуть свою ладонь, и я повел ее вверх по лестнице, мимо комнаты парней, в свою спальню.

Как только мы зашли внутрь, Эллиот прерывисто вздохнула.

– Боже мой, и это твой вид из окна? Почему ты вообще выходишь из своей комнаты?

– Обычно я выбираюсь отсюда только ради работы. Меня можно назвать отшельником.

– Тебя? Нет, ни за что, не верю.

– Дразнись сколько угодно, Мазерс, – пожал я плечами. – Иногда приятно иметь такое пространство.

– Это прекрасно, Карсен. Вид на озеро Кью и сама спальня... большая, но уютная. В этом есть что-то... умиротворяющее.

Тут были панорамные окна и балкон, выходящий на озеро. По этой причине я выбрал эту комнату. И был уверен, что мама следовала этой же логике. Выкрашенная в светло-серый цвет, в сочетании с видом из окон, она была воплощением спокойствия. Если бы мне когда-нибудь пришлось выбирать, где сидеть взаперти, я бы, не задумываясь, выбрал это помещение.

– Тут была ее комната.

– Спальня?

– Комната для рисования и фотографий, – глаза Эллиот сверкнули при упоминании фото, и я кое-что вспомнил. – Те снимки у тебя в комнате, черно-белые, рядом с книжной полкой. Они ведь твои, верно?

Ее щеки порозовели, и она заправила за ухо прядь шелковистых светлых волос.

– Виновна.

– Ты очень талантлива.

Эллиот закатила глаза и стала лениво прохаживаться по комнате.

– Ты говоришь это из вежливости.

– Или как искренний комплемент.

– Остановимся на моем варианте, – кокетливо подмигнула она. Или же мне так показалось. – Значит, ты читаешь.

Эллиот остановилась рядом с моей маленькой книжной полкой и стала просматривать названия.

– Нет, это для красоты.

– Тебе нравится музыка.

Она указала на разные полки, висевшие по всей комнате.

– Господи, нет.

Эллиот замерла перед моим столом, где стоял компьютер и лежали случайные листы с моими каракулями.

– И ты, – она вздрогнула, – учишься.

Я направился к кровати, прилег на свою любимую сторону и взбил позади себя подушки, принявшись наблюдать, как Эллиот изучала вещи на моем столе. Точилка для карандашей, хотя я пользовался только ручкой. Напоминание на стикере, хотя я не любил ничего клейкого. Один из тех USB-подогревателей для чашек кофе, только я ставил туда чай. И наконец: фотография. Но не моей семьи, а той, что попала в кадр.

Я видел, как взгляд Эллиот замер на рамке, и знал, что она хотела спросить, почему у меня нет фотографий матери. А мне просто не нужны фотографии по всему дому, чтобы помнить о ней. Для этого у меня были звезды.

Я драматично схватился за грудь.

– Только ради высшего образования.

– Как доблестно.

– Я такой, сама доблесть.

– Ты хороший человек, Карсен, – робко улыбнулась мне Эллиот. – Но не достаточно себя ценишь.

– Я отдаю себе должное, когда это необходимо.

– И сейчас не время?

– Хочешь увидеть нечто крутое? – спросил я, переводя тему.

Эллиот склонила голову, словно говоря, что не оценила эту тактику, в отличие от меня, но все же позволила ускользнуть от ответа.

– Насколько крутое?

– По десятибалльной шкале? – она кивнула. – Твердая двадцатка.

Эллиот удивленно выгнула брови.

– Двадцать?

– Да.

– Громкое заявление. Сможешь оправдать?

– Сделаю все возможное, – и это все, что я мог обещать.

Я указал на пустую сторону кровати.

– Иди сюда, – сказал я, но она не двинулась. – Это вовсе не уловка для продвижения нашей сексуальной жизни – хотя, думаю, нам в любом случае следует это потом обсудить. Залезай, это просто часть сюрприза.

– Ладно, но если попытаешься тронуть мою задницу...

– И что ты сделаешь? Будешь наслаждаться?

Эллиот вздохнула.

– Наверное, – уже мягче отозвалась она.

Эллиот забралась на мою огромную кровать, и я рассмеялся, поскольку она выглядела восхитительно поверх мягкого сбившегося темно-синего одеяла и целой орды подушек, на которых я спал.

– Тут очень уютно. Но я не уверена, что это твердая двадцатка.

– Решила, что я хочу показать, насколько удобна моя кровать?

Она пожала плечами.

– А у тебя что-то припрятано в рукаве?

– На самом деле, уверен, что ты об этом знаешь, – я взял пульт с прикроватной тумбочки. – Приготовься удивляться.

Я нажал на кнопку, и комната озарилась светом.

– Боже... Как?! – Эллиот повернулась ко мне. – Как это вообще возможно?

Я поудобнее устроился на кровати, и жестом показал ей поступить также. Эллиот подчинилась.

– Проектор. Установить его в кровать вышло в копеечку, но оно того стоило.

– Это... так восхитительно красиво, Карсен.

Я скинул скрученное одеяло с кровати, а потом мы легли на спины и уставились в потолок. Наши руки соприкоснулись, и Эллиот переплела со мной пальцы.

– Не могу поверить, что такое прямо у тебя в комнате. Я бы всю ночь напролет смотрела в потолок, если бы у меня было что-то подобное. Это завораживает.

– Я часто так засыпаю или же на балконе. Там я тоже провожу свои ночи.

– Все это, чтобы быть к ней ближе?

– Да, это само по себе стало антидепрессантом. Напоминание, что я не одинок в мире. Что все написано на звездах, и всему есть причина... ну, этому дерьму. Помогает на пару дней.

Эллиот повернулась ко мне лицом, а я повернулся к ней.

– Ты не один. У тебя есть прекрасные друзья дальше по коридору, которые сейчас, вероятно, занимаются сексом.

– О, отлично. Сегодня я прямо мечтал об этом образе в мыслях. Спасибо тебе.

– А еще у тебя есть боулинг. Кэл. Закусочная. Ты не один. Есть люди, которые о тебе заботятся. Делают все возможное, чтобы тебе было хорошо.

– Полагаю, в определенном смысле ты права, но этого никогда не бывает достаточно.

– Не заполняет пустоту, – понимающе отозвалась она.

– Я не стремлюсь заполнить пустоту. Я лишь хотел бы снова почувствовать себя по-настоящему счастливым, а это, несомненно, сложная задача для любого.

От глаз Эллиот отражался свет, и я заметил, что они были полны непролитых слез. Неужели из-за меня она постоянно будет плакать? Я способен лишь вгонять ее в грусть?

«Ты жалок!»

Я слышал, как отец выкрикивал эти слова снова и снова, и от этого воспоминания мысли вновь вернулись к той ночи в Бостоне.

«Не думай об этом. Не думай об этом. Не думай об этом, Карсен».

– Можно кое о чем спросить? – задала вопрос Эллиот, выдергивая меня из воспоминаний.

Я открыл рот, чтобы ответить, но она накрыла рукой мои губы.

– И не говори: «Ты только что это сделала».

Я усмехнулся, когда Эллиот убрала ладонь.

– Это и правда так, но да, конечно. Спрашивай.

– О чем вы говорили с моим отцом?

– Он тебе не рассказал?

Эллиот качнула головой.

– Ни звука.

– О, ух ты. Я и не думал. Считал, что тебе стоит лишь спросить его.

– Нет. После твоего ухода он сразу направился в гараж, а у меня не хватало смелости поднять этот вопрос.

– Твой отец... хороший. Мы разговаривали о моей маме. Он поведал мне истории о ней, которые я никогда не слышал. А потом довольно строго предупредил меня в отношении тебя.

Эллиот приподнялась на локтях.

– Меня? Что? Зачем?

– Кажется, он считает, что мы собираемся «сделать дело», и потому настоятельно не рекомендовал мне разбивать твое сердце.

– И...

– Если я это сделаю, он придет за мной ночью, когда я меньше всего ожидаю. Может, через несколько дней или месяцев. Похитит меня и будет пытать, заставляя слушать оперу, пока методично станет вырывать мои ногти. Затем сломает указательные пальцы на обеих руках, потому что это ведь настоящая боль в заднице – работать с двумя переломанными указательными пальцами. Затем он перейдет к пальцам на ногах, поскольку такие переломы заживают целую вечность. А после бросит меня где-нибудь в поле за пределами штата, без одежды и телефона, чтобы я не смог вернуться к цивилизации. А если вернусь, твой отец начнет все сначала.

Эллиот смотрела на меня с недоверием. Ее рот мог лишь открываться и закрываться.

– Было еще много деталей. Все довольно специфичные и садистские. Кроме того, каждое слово он произносил с улыбкой.

Она вдруг разразилась смехом, и я не смог к ней не присоединиться.

– Боже мой. Думаю, я только что еще сильнее полюбила своего отца.

– Значит, он угрожает не каждому парню, которого ты приводишь домой? Или не каждому, кто возвращает твой телефон? Я особенный?

– Ну, я не приводила домой парней. Кроме Джейса, когда мне было восемь. Я понятия не имею, когда папа придумал этот план и использовал ли он его на ком-либо раньше, – Эллиот пожала плечами. – Но по правде, отец ведь понял, что мы целовались в моей спальне. Думаю, это сыграло свою роль.

– Ты его оправдываешь?

– Кто-то же должен. Придется потом вытаскивать его из тюрьмы, а я не уверена, что можно рассчитывать на маму. Она любит его по-настоящему только по вторникам. Но что если все произойдет в среду? Я содрогаюсь от одной мысли, что ему придется сгнить в тюрьме лишь потому, что ты решил разбить мне сердце.

– Ты сумасшедшая.

– Ты прав, – Эллиот снова легла, на этот раз положив голову мне на грудь. Я обнял ее и притянул ближе к своему телу.

– Он хороший.

– Да.

– Проследи свой путь, – произнес я после нескольких мгновений, которые мы провели в молчании.

– А?

– По звездам. Нарисуй свой путь.

Она даже не шевельнулась, но я знал, что Эллиот размышляла. Я практически слышал, как мысли крутились в ее голове. Затем она подняла ладонь и начала отслеживать свою траекторию.

– Такой я была в детстве. Я находилась повсюду. Мне никогда не нравилось что-то слишком длинное или короткое, – она помедлила. – Тогда я и встретила Джейса. У меня был рюкзак с черепашками-ниндзя, и он его похвалил. Я же честно призналась, что его контейнер под завтраки с Человеком-пауком просто ужасен. С тех пор мы друзья, – я вдруг ощутил, как она нахмурилась. – Вернее, были до недавних пор.

– Продолжай.

– Я стала спокойнее, лишь когда мне исполнилось тринадцать. Два года я пребывала в состоянии «совершенства».

Эллиот снова замолчала.

– А что случилось потом?

– Мой первый поцелуй.

– Он был хорош?

– А первые поцелуи вообще бывают такими?

– Не думаю, что мой был слишком плох.

– Тогда мой был ужасен.

Я рассмеялся и попросил ее продолжить. Она принялась дальше описывать свой путь, а потом снова резко замолчала.

– А это? – спросил я.

– Здесь мне стало скучно.

– Что?

Эллиот опустила руку.

– Жизнь, друзья, учеба, книги, фильмы. Все. Я от всего устала. Мне нужны были приключения. Я нуждалась в чем-то новом. Чем-то, что меня потрясет и заставит гадать. Кто-то вроде...

Эллиот не закончила, но мы оба знали, что она хотела сказать.

Ей нужен был я. Кто-то вроде меня.

Значит, вот кем я был для нее? Отвлечением? Чем-то ярким, новым и будоражащим? Я не был уверен, что мне нравилась эта роль. Совсем не хотелось быть чьим-то отвлечением, чьей-то вещью, которую выкинут, как только та станет не нужной. Не хотелось быть кем-то, кого...

Дерьмо. Я чувствовал себя лицемером.

Эллиот отвлекала меня от моего гнева, печали... от всего... и я планировал ее отвергнуть. Она не должна была подойти ближе, чем сейчас. Мне нужно держать ее на расстоянии, чтобы защитить. Во мне жила тьма, которую Эллиот не сможет принять.

Мы использовали друг друга, и это явно плохо кончится.

Может, мне следовало отвергнуть ее раньше, чем она меня. Смириться с тем, что моменты счастья, которые я испытал рядом с ней, были именно тем, чем были – лишь моментами – и двигаться дальше.

Именно так я и должен поступить.

– Почему Нейт и Блейк выглядели напуганными, когда ты рассказал им о драке с Джейсом?

Я стиснул зубы. Знал ведь, что все это всплывет.

– После смерти мамы я стал злым. Орал на всех, кто косо на меня смотрел. Слишком много пил. Ввязывался в потасовки, потому что мне так хотелось. Все было далеко от нормального. Однажды вечером ребята взяли меня на вечеринку, чтобы вытащить из дома. Один парень там кое-что сказал, и я вроде как...

Я замолчал, не уверенный, что хотел это говорить.

– Вроде как... – подбодрила меня Эллиот.

– Ну, я выкинул его в окно.

– О, а потом случалось подобное?

Я утвердительно кивнул.

– Несколько мелких случаев. Ничего серьезного. Я чертовски много работаю, чтобы сдерживать себя. Именно поэтому парни заволновались... Да.

Я напрягся, беспокоясь, как она отреагирует или что спросит потом.

Эллиот молчала.

– Что случилось той ночью? – наконец, спросила она шепотом.

Я точно знал, о какой ночи говорила Эллиот. Бостон. Ночь, которая все изменила. Катализатор всего, что потом происходило в моей жизни. Она была ответственна за мою ярость, за безграничную печаль. Именно из-за нее Эллиот стала слишком хороша для меня. Из-за той ночи я мог сломить ее.

Это было еще одним доказательством, что Эллиот плохо на меня влияла. Что ей нельзя быть рядом, ведь она заставляла меня говорить о вещах, которые я не хотел обсуждать. Эллиот вселяла в меня надежду, благодаря ей я ощущал себя нормальным, хотя таковым не являлся.

Но я чувствовал, что Эллиот должна знать. Словно мама бы хотела, чтобы я поговорил с ней.

– Это написано на звездах, Карсен. Все это. Ничто не происходит просто так. Не забывай про мимолетные мгновения, порой они куда значительней больших событий.

Если бы она только знала, насколько ошибалась. Большие события чертовски ранят.

Я зажмурил глаза от нахлынувшей боли, рикошетом отозвавшейся в груди. Как бы сильно я ни хотел умолчать об этом, Эллиот заслуживала знать, что произошло, а не довольствоваться статьями в интернете, выставлявшими меня маньяком, в этом не было сомнений.

– Моя мама была в Бостоне и ждала... ждала окончания ужина. Когда все стало...

Я судорожно вздохнул. Просто не мог сказать это вслух. Черт, я способен по пальцам одной руки пересчитать все случаи, когда повторял это даже самому себе.

– Прости, – мой голос звучал хрипло, будто я ел песок. – Это слишком...

– Ты не должен.

– Нет. Мне нужно сказать. Тебе следует знать.

– Ладно.

Она ждала, когда я заговорю. И снова ждала. И еще немного.

По правде, у нее было терпение святой.

– Он вернулся домой, недовольный, что мама не пошла с ним на мероприятие, как планировалось. Видимо то, что я тоже не потрудился появиться, окончательно вывело его из себя. Мама позвонила мне в истерике. Я все бросил и поехал домой, решив раз и навсегда разобраться с ублюдком, поскольку устал слышать, как мама плакала. Когда я приехал, она сидела в ванной, заперлась от него на замок, а он колотил в дверь. Я слышал их крики, пока поднимался на лифте.

Я облизал губы и глубоко вздохнул, готовясь к дальнейшему рассказу. Эллиот скользнула рукой выше по моему телу, пока ее ладонь не замерла поверх сердца. Она даже чуть надавила, будто стараясь успокоить беспорядочные удары.

И это работало.

– Я вошел. Он с криком обернулся ко мне. Изо всех сил стараясь его игнорировать, я направился туда, где сидела мама, желая как можно скорее ее оттуда вытащить. Тогда я вывел маму из ванной. Она обняла меня, пообещав, что навсегда уйдет от него. Мама пошла в свою комнату собрать вещи, а мудак стоял и смотрел на меня. Я помню, как мои ладони зудели, а спину покалывало от напряжения. Он выглядел таким... темным. А потом он заперся с ней в комнате прежде, чем я успел это осознать.

Эллиот крепче прижалась к моей груди, и я почти чувствовал, как она забирала на себя мою боль.

– Знаешь, какие были ее последние слова?

Эллиот не ответила.

– Мне страшно, – все же выдавила она.

– Мне тоже, – признался я, и по моей щеке скатилась слеза.

– Расскажи мне.

– Она сказала: «Пожалуйста, Уильям, не надо». Я даже не знаю, что потом произошло, но мама крикнула: «Я люблю тебя».

– А потом?

– Тишина.

*****

Когда мы проснулись на следующее утро после лучшего сна, который был у меня за целую вечность, одеяла были скручены, а наши с Эллиот конечности переплетены.

Она очень долго плакала прошлой ночью после того, как я рассказал о Бостоне. Я не мог ее винить, ведь у самого в глазах стояли слезы. Я не мог никому рассказать всю историю с тех пор, как говорил ее копам той ночью. Они держали меня в допросной двадцать четыре часа, каждый час заставляя повторять мою историю. Тогда я был полностью истощен, ведь мне приходилось переживать все снова и снова.

С тех пор я никому не рассказывал о произошедшем. Даже в суде. И даже на первой консультации, призванной помочь мне справиться с горем, к которой меня принудили. Даже Блейк и Нейт не знали всех подробностей.

Я помалкивал.

До сих пор.

До Эллиот.

Может, она мне не так уж и не подходила. Вдруг все могло сработать...

«Нет. Прекрати. Ты не можешь. Ты слишком жалок для нее».

– Ты проснулся? – ее голос был слабым и сонным.

Как бы мне не хотелось это признавать – поскольку я ненавидел, что реагировал также, как недалекие парни – но этот звук пробудил к жизни мой член.

– Я встал, – сказал и тут же поморщился из-за двусмысленности. Я чуть повернулся, стараясь скрыть свое утреннее возбуждение, и посмотрел на нее. – Как тебе спалось?

– Твердые 9,5 по нашей маленькой шкале.

– Нашей шкале, да?

– Именно нашей, – усмехнулась она.

Прежде чем успел себя остановить, я наклонился и поцеловал ее. Эллиот не протестовала, хотя я ждал этого, ведь все происходящее было невероятно интимным. Если добавить тот факт, что прошлой ночью мы спали вместе, то... Да, я был уверен, что мы перешли невидимую границу, и не важно, что сам себя я уговаривал держаться от нее подальше. В противном случае, почему я сейчас притягивал Эллиот к себе так близко?

Поцелуй сперва был нежным и неторопливым, а потом она оседлала меня, прижавшись к твердому члену. Я толкнулся ей навстречу, и Эллиот простонала мне в рот, когда я провел пальцами по ее волосам, притягивая ближе. Прижавшись лбом к моему, она приоткрыла губы. Ее арктически-голубые глаза встретились с моими серыми. Эллиот одарила меня соблазнительной улыбкой, прежде чем снова прижалась ко мне губами.

Я застонал, а она самодовольно улыбнулась.

– Ты зло, – выдохнул я.

– Сколько по шкале?

– Никакой шкалы.

Я вновь поймал ее губы. Полностью одетые, мы двигались синхронно, пока целовались до самого онемения губ.

Я поднял ладони вверх по футболке Эллиот, обхватывая ее грудь, а большими пальцами провел по соскам, но дальше не заходил.

К моему удивлению Эллиот взяла инициативу на себя и пробралась рукой в мои шорты.

– Ты солгал, – она невинно похлопала ресницами, прежде чем добавила: – Тут, по крайней мере, пять дюймов.

Я рассмеялся, решив все же закрыть ее рот своими губами. Эллиот медленно водила рукой по моей длине, лениво поглаживая. Каждый раз, когда она сжимала член рукой, я старался не кончить. Два года я не занимался с девушкой ничем подобным, и даже тогда был новичком.

Набравшись храбрости, я продолжил одной рукой гладить ее сосок через ткань, а другой спустился вниз, туда, где она сидела на мне. Я коснулся сосредоточия ее женственности, которым она терлась о мое бедро уже пару минут. Эллиот судорожно вдохнула, когда я нашел ее сладкий клитор через тонкие черные леггинсы.

Спасибо вам, леггинсы.

– Эллиот, тут будет грязно, – предупредил я ее, когда она стала быстрее двигать рукой по моему члену.

– Мне все равно. Это не моя кровать.

Я хотел рассмеяться в ответ на ее шутку, но с губ слетел лишь стон. Я балансировал на грани блаженства, и если дыхание Эллиот было показателем, то она тоже была близка к оргазму, пока я продолжал по кругу тереть ее комочек нервов, тем самым заставляя стонать.

Она сжимала, я надавливал. Сжатие. Давление.

– Боже мой, – всхлипнула Эллиот.

– Знаю. Сожми руку еще немного сильнее.

Эллиот выполнила мою просьбу, и я понял, что скоро мне конец.

Сжатие. Давление. Сжатие. Давление.

ТУК! ТУК! ТУК!

– Завтрак готов!

– А Я НЕТ! – выкрикнула Эллиот.

Прошло несколько секунд, прежде чем по другую сторону двери раздался истерический хохот.

– Тогда продолжайте! – прокричал Нейт.

Мы возобновили наши действия, словно ничего и не случалось. Не прошло и трех секунд, как мы оба напряглись до предела и лишь спустя какое-то время облегченно выдохнули.

– Это было...

– Да, – ответил я.

– Думаю, мне нужно пойти помыть руку.

– Я чувствую твою влагу через леггинсы.

– Как столь грубое замечание может ощущаться таким приятным?