Текст книги "Горячий декабрь (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Даже лучше. Ты трахал меня так сильно и так хорошо, что я не могу двигаться.

– Я животное, – согласился Ян с рычанием, и Искра так сильно рассмеялась, что вскрикнула от боли в спине. – Готова ко второму раунду?

– Еще нет. Мне нужно время прийти в себя. Но я сражена твоей выдержкой.

– Знаешь, что поможет нам чувствовать себя лучше? – задал вопрос Ян, прыгая на своей стороне, как рыба, выброшенная на берег.

– Морфий?

– Даже лучше, чем морфий.

– Героин?

– Вообще-то я думал о чем-то менее опасном и незаконном.

– Викодин?

– Горячая ванна. Мы могли бы раздеться и пойти в горячую ванну. Что думаешь?

– Думаю, лучше Викодин.

– Ты, правда, не любишь горячие ванны? Думал, ты шутишь.

– Они меня нервируют.

– Почему они тебя нервируют? Если тебе от этого станет легче, я могу взять свой свисток спасателя, а ты наденешь нарукавники.

– Я нервничаю не из-за того, что могу утонуть. Я просто…

– Что?

– Я стесняюсь.

Ян широко открыл глаза от удивления.

– Расскажи, чего именно. Это приказ.

– У меня появилась сыпь в горячей ванне, когда я была ребенком. Вот и все.

– Сыпь.

– Да. Сыпь на попе.

– У тебя появилась сыпь на попе от джакузи, когда ты была ребенком. Маленькая?

– Не маленькая.

Большая?

– Представь пиццу, Ян. Такой была моя двенадцатилетняя попа.

– О, Боже! Это отвратительно. Я никогда больше не стану есть пиццу. Не пойми меня неправильно. Я буду есть твою попу, но не притронусь к пицце.

– Видишь? Ты бы тоже стеснялся джакузи, если бы она превращала твою попу в пиццу. Я неделю не могла сидеть. Мне пришлось спать на животе. Бедной маме пришлось накладывать мне мазь. Это был кошмар.

– Где у тебя появилась эта сыпь от джакузи?

– Мы поехали отдыхать, когда я была ребенком, и остановились в отеле с джакузи.

– Ясно, джакузи в отеле стала твоей первой ошибкой. И второй. Одна ошибка для двух половинок твоей попы. Там же сточные воды могли быть.

– Расскажи мне об этом.

– У меня новое джакузи, я его сам вымыл, обработал с хлоркой дважды. Вода идеальная. От нее у тебя не будет пиццы, клянусь.

– Ты никогда не позволишь мне забыть об этой пицце, да? – поинтересовалась она.

– Нет. Никогда. Пока мы оба живы.

– Да, я так и подумала. А теперь ты расскажи что-то смущающее. – Она медленно перевернулась на бок и посмотрела Яну в лицо.

– Что-то смущающее? Ладно, это не настолько смущает, как пицца-попа, но я мог бы рассказать о случае, когда у меня был секс с моей девушкой, и я забыл выбросить упаковку от презерватива, а мой папа нашел ее на полу в гостиной на следующее утро.

Искра поморщилась.

– О, это плохо. Когда это случилось? В старших классах?

– Сегодня утром.

Она распахнула глаза.

– Вот, черт! Что сказал твой папа?

– Ну, он посмотрел на меня таким отцовским взглядом... – Ян скривил лицо, выражая серьезность, смешанную с суровостью, одновременно пытаясь не смеяться. – Затем спросил: «Кто-то, кого я знаю?» – довольно странный вопрос, если задуматься.

– Ты сказал ему, что это была я?

– Сказал.

– Он взбесился?

– Сначала немного, да, потому что думал, что ты все еще сотрудник. Я сказал ему, что ты увольняешься.

– И все?

– В основном, – ответил Ян, пожимая плечами, что очень ее впечатлило, учитывая то, что он лежал на боку на деревянном полу.

– Так, значит, это не все?

– Он сказал, что испытывает беспокойство по поводу того, что мы встречаемся. Обычная тема отцов. Ничего особенного.

– Какое беспокойство?

– Искра, правда, ничего особенного.

– Скажи мне, что он сказал.

– Ничего важного. Он переживает, что ты будешь чувствовать себя неуютно с семьей Эшеров, когда мы все... – Ян приложил палец к кончику носу и приподнял его.

– Все такие важные? Все такие богатые и важные? Богатые и важные и занимаетесь важными делами?

– Правильно. Но, все-таки, это Портленд, не Лос-Анджелес или Нью-Йорк. Я хотел напомнить ему, что мы Эшеры, а не Рокфеллеры. Мы даже не Кардашьян. Я воздержался от повторения этого вслух. Еле-еле.

– Твой отец прав.

– Нет.

– Да. Я буду чувствовать себя неуютно. Я уже чувствую себя неуютно.

– Это потому, что ты лежишь на полу. Вставай. Мы идем в горячую ванную. Если мы собираемся говорить о серьезных отношениях, нам лучше сделать это обнаженными и в горячей воде. Вставай.

– Обязательно?

– Да. Я босс. Когда я говорю прыгай, ты …

– Ты кто?

– Очень смешно. – Он перекатился и занял позицию отжимания, затем, показав внушительную грацию и мускулы, вскочил на ноги. Ян наклонился и протянул ей руку. Она застонала и позволила ему взять ее за руку и помочь встать.

– Можешь раздеться или мне тебя раздеть? – спросил он.

– Я сама могу раздеться.

– Очень плохо. Я все равно сделаю это. Руки вверх.

– Я не могу ими пошевелить.

Ян покачал головой.

– Жаль. – Он взял ее за запястья и поднял руки. Как только они оказались вверху, он взял ее свитер и снял через голову. Потом он расстегнул молнию на джинсах и спустил джинсы, и тогда Искра напомнила ему, что обычно нужно сначала снять обувь, а уже потом джинсы. Он предложил, что в будущем ей стоит инвестировать в юбки и ноль белья под ними. Она сказала, что подумает над этим, но, принимая во внимание факт, что он живет на вершине чертовой снежной горы, она все-таки лучше будет продолжать носить джинсы и нижнее белье. Он признал поражение.

Наконец она стояла обнаженная – полностью – посередине гостиной Яна.

– Ты прав, – сказала она, наступая босиком на твердый пол. – Пол гладкий.

– Прости, я не мог слышать, что ты говоришь, потому что засмотрелся на твои соски.

Она смотрела на него, прищурив глаза.

– Ян, прекрати пялиться на мои титьки и сними свою одежду.

– Я могу делать два дела одновременно, – сообщил он, снимая черную кофту с длинным рукавами и бросая джинсы на пол. Он прикрыл промежность руками.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Не смотри. Он еще не готов.

Она откинула голову и рассмеялась. Ян притянул ее к себе, пока она смеялась, и поцеловал. У него был этот замечательный талант заставить ее улыбаться и еще более чудесный дар заставить ее перестать смеяться за секунду. Его поцелуи были ядерными. Они разрывали ее на атомы. Она таяла, когда он вот так ее целовал, таяла и взрывалась. Его язык на вкус был как чистая жара, а его губы шептали слова ей в рот, например, «Да...», и «Ты хочешь этого...» и да, она этого хотела. Она хотела этого, пока это шло с его стороны. Медленно он закончил поцелуй.

– Хорошо, – прошептал он ей в губы, – теперь все готово.

– Могу я посмотреть?

– Если ты сможешь меня поймать.

– Поймать тебя?

Ян рванул к двери, которая вела наверх и в ванную. Она никогда не видела, чтобы голый мужчина так быстро бегал. Как не видела, чтобы взрослый мужчина визжал на высоких частотах, касаясь снега ногами.

Оставалось только пойти за ним. Как только она коснулась пола, она поняла, почему он бежал и визжал.

– Блять! – закричала она, коснувшись снега.

– Беги, Искра, беги! – позвал ее Ян, прыгая в джакузи.

– Слишком холодно, чтобы бежать.

– Все равно беги.

– Ненавижу тебя! – Она не ненавидела его, но этот крик позволил ей чувствовать себя лучше. Она побежала к ванной, а Ян дотянулся и затащил ее в воду.

Она тут же оказалась под водой по самые уши. С закрытыми глазами она просто позволила теплу горячей воды проникать в ее тело. Постепенно все ее мышцы расслабились.

– Ты все еще ненавидишь меня? – спросил Ян, обнимая ее и прижимая ее обнаженное тело к себе. Она обняла его за талию ногами, руками обхватила шею.

– Чертовски сильно.

Она поцеловала его, чтобы он понял, что это неправда. Ей не стоит волноваться. Его член уже затвердел у ее живота. Она потянулась и нежно по нему похлопала, щупая каждый мускул, каждую вену, каждый прекрасный миллиметр.

– Тебе там весело? – поинтересовался он, широко улыбаясь. Пока мужчина говорил, изо рта вылетал пар.

– Да. Ты очень твердый. Это льстит.

– Ты стоишь того, чтобы льстить. Я нечасто становлюсь в джакузи твердым, как дерево в стадии три.

– Дерево в стадии три? Еще и стадии есть?

– Стадии есть.

– Расскажи мне об этих стадиях, пока я играю. Я уже очарована, – заверила она, сжимая его одной рукой, а другой обхватила яйца. Его рот приоткрылся, и он быстро вдохнул. Мог он быть еще сексуальнее? Иногда она становилась слабой от этого. Она терпеть не могла быть слабой, и все равно она обожала быть с Яном, так что ей стоило либо избавиться от Яна, либо привыкнуть к этому чувству.

Ян поцеловал ее за ушком. Ладно, может быть, она сможет привыкнуть к этому.

– Стадия один. Вялый.

– Скучно.

– Правда? Но ведь это позиция по умолчанию. Нам нравится это, когда мы на людях. Если бы мир имел смысл, мужчины носили бы юбки для камуфляжа стояка, а женщины носили бы брюки.

– Женщины действительно носят брюки.

– Кто-то нет. – Он положил руку ей на попу и ущипнул ее.

– А какая вторая стадия?

– Зевать и потягиваться. Ну, знаешь, когда просыпаешься утром, но ты еще не полон сил. Это стадия два.

– Так, значит, стадия два – это когда твой член проснулся, но еще не выпил кофе?

– Правильно.

– Итак, стадия три – это послекофейная?

Ян кивнул.

– Три чашки. Полностью проснулся.

– Твой член сейчас полностью проснулся?

– Он готов завоевывать мир.

– Стадия четыре есть?

– О, да. Стадия четыре – это серьезный бизнес. Это кофеин и адреналин. Он так поднимается, что не может сидеть. Стадия четыре – это последние пару минут перед оргазмом. Как момент во время запуска шаттла, когда все моторы горят, и он парит над платформой. Это стадия четыре.

– Есть стадия пять?

– Оргазм – это стадия пять. Стадии шесть нет. Сразу переход от стадии пять к стадии один.

– Мне нравится стадия три, – призналась Искра, пробегая по нему пальцами. – Как долго ты останешься в этой стадии?

– Довольно долго, если стимуляция будет хорошей. Но если больше четырех часов, то мне придется позвонить доктору. Как говорит реклама, на всякий случай.

– А я даю достаточно стимуляции?

– Все идеально. Не сомневайся. – Он положил руки на обе стороны ванны и откинул голову назад. Искра полусидела, полукачалась на его коленях, пока играла с ним, дразнила его, нежно ласкала.

– Мне нравится, – заметила она.

– Я и так знаю.

– Я имею в виду, ты мне нравишься, – исправилась она, прижимая его ближе, наслаждаясь его близостью. – Я долго тебя хотела. Приятно, наконец, обладать тобой. Я была влюблена в тебя с твоего первого рабочего дня.

– Да?

– Была. Долгое время.

Он покачал головой.

– Я потрясен. С первого дня? – спросил он.

– С самого первого дня. Ты выступил с речью перед всей компанией, и тебе потребовалось много времени, чтобы поговорить с каждым из нас. И ты был так красив. И сейчас красив. Был красив. Ты был красив тогда и сейчас все еще красив. И сексуален.

– Я чувствую себя сейчас глупо, – признался он. – Я пытаюсь понять, когда за последние полтора года ты испытывала ко мне чувства. Я не могу. Ты очень хорошо их скрывала.

– Я делала тебе минет, а ты трахал и кончил на меня. Разве это не намек?

– Я пытаюсь вспомнить другой раз, кроме той ночи.

– Неделю до этого, когда мы были одни на работе? Я практически кидалась на тебя, – попыталась напомнить она. – Ты не понял намек.

– Я был близок к тому, чтобы понять намек, пока не вошел твой придурок-бывший.

– О, да, это было нечто. Зачем я снова встретилась с этим парнем?

– Ты скажи, – сказал Ян.

– До этого я пыталась перестать думать о тебе. Не сработало – сказала она. – Моя влюбленность в тебя не была переменчивой.

– А я думал, это я был влюблен в тебя, – ответил Ян. – Я решил, что ты переспала со мной из любопытства или скуки, или, знаешь, он здесь, и я здесь, так почему бы, черт, нет?

– Та ночь не была «почему бы, черт, нет». Она была «Я должна заполучить этого мужчину, иначе я умру, потому что моя киска меня убьет».

– Ты знала, что у меня к тебе чувства?

– Я знала, что привлекала тебя. Но это немного другое.

– Как ты узнала? – допытывается он. – Я старался не быть таким очевидным.

– На твоем лице написано. – Она щелкнула себя по носу, показала на него и подмигнула.

– Написано? Как в покере?

Она кивнула.

– И как же это?

– Когда ты работаешь, и кто-то что-то тебе говорит, ты отвечаешь им во время работы. Всем, кроме меня. Ты всегда останавливал работу, когда я говорила тебе что-то, неважно что, – объяснила она, рисуя круги на головке его члена. – Стив, Джек или Дэвис могли спросить тебя о чем-нибудь, пока ты читал контракт или чертежи, или еще что-то, и ты отвечал им, не поднимая головы. А со мной ты всегда откладывал чтение на стол. А потом смотрел вверх.

– Мне нравилось смотреть на тебя.

– Я поняла. Мне тоже нравилось смотреть на тебя. Ты слишком сексуален для костюма, – сказала она.

– Тебе нравятся мои костюмы. Признай это.

– Мне нравятся твои костюмы. Они заставляют тебя выглядеть... властным, важным, главным. Мне нравится мужчина, который хорошо владеет полномочиями.

– Я тебе нравлюсь.

Она снова кивнула, улыбнувшись.

Ян снова улыбнулся своей улыбкой «я люблю свою гребаную жизнь», которую он так хорошо примерял. Мир был очень добр к нему, и искупающим этот порок было то, что он знал это и ценил.

– Так как я здесь главный, – сказал он, – я собираюсь отдать тебе приказ.

– Я отдаю тебе приказ, чтобы ты отдал приказ мне.

– Скажи мне, почему тебе некомфортно.

– Это не так. Джакузи супер.

– Ты знаешь, о чем я. – Он посмотрел на нее, улыбка пропала. Он снова был мистером Серьезный Ян. Она больше предпочитала Мистера Грубого или Рассеянного Яна.

Он положил ладонь ей на лицо, лаская щеку.

– Скажи мне, – попросил он. – Ты не раскрываешь свои карты. Дай мне взглянуть хотя бы на некоторые из них, хорошо?

– Это глупо, – пробурчала она. – Я знаю, это глупо, а ты просто скажешь мне, что это глупо.

– Я не скажу. Расскажи.

– Ты из богатой, властной и важной семьи, а я нет.

– Это глупо.

Она плеснула воды ему в лицо.

– Я это заслужил, – согласился он.

– Ты заслужил.

– Но это глупо.

– Ян…

Она слезла с его коленей и села рядом.

– Я всего лишь дразнил тебя, – сказал он, притягивая ее к себе.

– Ян, я работала в строительной компании два года. Единственная женщина в строительной команде. Меня называли шлюхой. Меня спрашивали, большой ли у меня член. Один парень называл меня Леди Гагой все время.

– Нет, это же комплимент.

– Не тогда, когда предложение начинается с «заглохни».

Ян вздрогнул.

– Я знаю много парней, которых ты пугала. Мне жаль. Я старался из всех сил, чтобы сделать компанию безопасным для работы местом. Я знаю, что этого было недостаточно.

– В основном, это были субподрядчики, другие парни с других бригад, которые меня не знали и думали, что могут избежать проблем, разговаривая так со мной.

– Не могу уволить субподрядчиков, – сказал Ян. – Если они не работают на меня, я не могу их уволить.

– Верно. А даже если бы мог, если бы уволил каждого, кто говорил что-то непотребное на работе, пришлось уволить бы всех. Включая меня.

– Это правда. Тот случай с порно-псевдонимом.

– Леди Сварщик – это суперпорно-псевдоним.

– Да, и он мой. Найди себе другой.

– Зная то, что происходило в моей жизни за последние пару лет, ты действительно думаешь, что с моей стороны нерационально переживать за то, что я встречаюсь с тобой? – спросила она и ждала, ожидая серьезного ответа, нуждаясь в серьезном ответе.

Ян глубоко вздохнул и привстал.

– Нет, это не иррационально. Тебе пришлось мириться со стольким дерьмом за последние пару лет, и я не виню тебя за то, что ты переживаешь, что в следующие пару лет тебе придется доказывать, что ты достойна людей, которые тебя не понимают.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Я рада, что ты понимаешь, о чем я. У последнего парня, с которым я встречалась до тебя, были татуировки на руках и голубой ирокез. Он был барменом в клубе. Мы подходили друг другу. Ты и я, мы не очень подходим друг другу. Мы как Джо Байден и Джоан Джетт.

– Поверить не могу, что ты назвала меня Джо Байденом.

– Он первый католик, которого я вспомнила и который носит костюмы все время.

– Во-первых, Джо Байден и Джоан Джетт были бы лучшими основателями самой крутой рок'н'ролл группы. А, во-вторых, мы не дисгармонируем. Ты сексуальна. Я сексуален. Мы подходим друг другу.

– Ты меня не слушаешь.

– Слушаю. Клянусь, слушаю. Хорошо, давай обсудим. Да, у моего отца много денег и много компаний, и он довольно важный человек в округе. – Ян показал на запад от Портленда и предположительно весь мир. – Но у нас не так уж много денег. Я хорошо зарабатываю, но я не богат. Я не владею компаниями. Я не важен ни для кого, кроме моего отца, моей семьи, моих друзей и тебя.

– Я все это знаю. Я знаю, что тебе неважно, что у меня мало денег, и что я живу в дерьмовой квартире, и все такое. Я знаю. – Она подняла руки в знак капитуляции. – Но я также знаю, что люди обычно не ожидают увидеть кого-то вроде меня с кем-то вроде тебя. Даже я. Когда я представляю тебя, Яна Эшера – наследника империи Эшеров – с кем-то, то это не я.

– С кем ты меня представляешь? С парнем? Потому что я иногда представляю тебя с другими девушками.

– Ян.

– Он симпатичный? С большим членом? Я довольно поверхностен, чтобы понять, что это важно.

– Ян.

– Я ему нравлюсь, или он использует меня только ради секса? Я надеюсь, он просто использует меня ради секса. Я не хочу разбивать его сердце, но я уже состою в серьезных отношениях.

У Искры не осталось выбора, кроме как опуститься в воду в надежде утонуть. Она пробыла там не больше секунды и затем снова вынырнула из горячей ванны.

– Так он использует меня ради секса, да? Я знал, – сказал Ян со вздохом.

– Ты самый надоедливый мужчина, с которым я хотела бы заняться сексом прямо сейчас, – заявила она, обнимая его за плечи.

– Слишком поздно. Я снова в первой стадии.

– Что? Это было быстро.

– Я не смог его контролировать, – сказал он, пожимая плечами. – Ты говорила о моем отце, и он ослаб.

Она наступила подошвами на дно джакузи и встала, показывая ему свое обнаженное тело, мокрое от воды и сверкающее от светильника.

– Помогает, – подтвердил он. Он снова дотронулся до нее, а она отступила.

– Не трогай, – приказала она. – По крайней мере, пока не станешь воспринимать меня серьезно хотя бы несколько секунд. Это все, о чем я прошу.

– Я воспринимаю тебя очень серьезно, – ответил Ян. – Ты моя девушка, и я от тебя без ума. Я думаю, ты удивительная и сексуальная, и удивительно сексуальная. Я хочу узнать тебя, проводить с тобой время, быть с тобой в постели и вне ее. И в джакузи, и вне его. Одетой и раздетой. Все это.

– Звучит хорошо.

– Хорошо. Я не хочу волноваться каждый раз, когда мы будем на публике, о том, что ты не чувствуешь, что твое место рядом со мной, потому что у моего отца много денег. После того, как умерла моя мать, он отдал себя работе. Он делал миллионы, а я глупых индеек из отпечатков рук на День Благодарения и поделки с елками, покрытые кусочками ваты. Работа отца не имеет ко мне никакого отношения, кроме того, что он владеет компанией, в которой я работаю.

– Только не притворяйся, что он не планирует, что ты станешь во главе империи.

– Он хочет этого, да. И он планирует оставить мне свои деньги. Но, хочешь верь, а хочешь нет, я люблю своего отца. Мне он даже нравится большую часть времени. Я действительно надеюсь, что не увижу ни пенни от Эшеров еще несколько десятков лет. Я хочу, чтобы он жил очень долго, и, возможно, он и будет. Мой дед все еще жив и ему скоро восемьдесят. У Эшеров хорошие гены.

– Ты вращаешься в несколько иных кругах, чем я. Ты ведь не станешь это отрицать?

– Я хожу на общеорганизационные и благотворительные мероприятия, когда просит отец. Я хотел бы, чтобы ты ходила туда со мной, но я тебя не возьму. Они скучные, но, если бы ты была там, они бы не были так скучны.

– А ты не будешь чувствовать себя странно на вечеринке в честь сбора денег со мной под руку?

– Нет. Странно – это не то слово. Стояк – вот то слово. Что снова дает нам вспомнить о мысли носить юбку на публике.

– Я представляю тебя в юбке-солнце. Это очень... возбуждает.

– Кстати, о возбуждении... это так мило с твоей стороны. – Он махнул пальцем в ее направлении.

– Что?

– То, что ты нервничаешь из-за того, что встречаешься со мной. Последние полтора года я немного боялся тебя. Приятно знать, что я тоже немного тебя нервирую.

– Это не нервы. У меня есть гордость, Ян.

– Неужели? А я не заметил.

Она брызнула на него водой. Она попала ему прямо в нос. Гол.

– У меня есть гордость, и я не собираюсь считать нормальным, если друзья твоего отца будут относиться ко мне иначе, чем к тебе. Понимаешь, о чем я? Я не собираюсь молча стоять, пока друзья твоего отца разговаривают с тобой и игнорируют меня.

– Зная некоторых друзей моего отца, они, скорее, будут игнорировать меня и западут на тебя.

– Или будут обращаться со мной, как с куском дерьма.

– Этого не произойдет.

– Это уже произошло.

– Что? Что ты имеешь в виду? – Ян привстал. Теперь он принимал ее всерьез.

– Мне неприятно говорить об этом, но определенные члены твоего мира ясно дали понять, что не хотят меня в нем видеть.

– Что ты имеешь в виду?

– Несколько месяцев назад я пыталась войти в твой мир и меня не впустили. Ты считаешь, что я придумываю переживания по поводу нас в качестве пары?

– О чем ты говоришь? Когда ты пыталась войти в мой мир?

– Два месяца назад я пыталась попасть на вечеринку в честь двадцатипятилетия «Эшер Констракшен».

Он прищурил глаза.

– Ты не приходила. Я был там.

– Я сказала, что «пыталась». Я не смогла войти.

– Поджала хвост? – Он не стал бы ее за это винить. В октябре его отец устроил вечеринку в самом элегантном отеле Портленда. Это был официальный прием, и пришли все, начиная от мэра Портленда и заканчивая судьей Портленд Тимберс. Все, кто работал в «Эшер Констракшен» на полную ставку, были приглашены, но из-за дресс-кода, почти никто из рядовых работников не появился. Он надеялся, что Искра появится. Он бы отдал половину своей зарплаты, чтобы увидеть ее в коктейльном платье. Весь вечер он не сводил глаз с двери, неважно, с кем он в это время общался. Но Искра так и не появилась.

– Я не поджала хвост, – сказала она. – Я пришла. Я пришла в платье, шикарном платье, которое мне одолжила миссис Шайнберг. Красное, без бретелей и суперское. На мне были черные перчатки до локтя. У меня была профессиональная укладка, и я была похожа на рыжую Твигги с тату. И я выглядела на миллион долларов и даже больше. И меня не впустили.

– Что?

– Ты слышал. Меня не впустили, потому что у меня не было приглашения. Я сказала, что работаю в «Эшер Констракшен». Парень рассмеялся и спросил: «Кем?». Я ответила, что сварщицей. Он снова рассмеялся и сказал: «Конечно, милая. Крутые у тебя татухи, но Эшеры не любят незваных гостей». Он был очень доволен собой.

– Блять.

– Я пыталась заставить их найти твоего отца. Я попросила позвать мистера Эшера, и какой-то парень подошел ко мне и сказал, чтобы я уходила, пока они не вызвали полицию.

– Этот парень был похож на Джина Хэкмана?

– Вроде, да. У него были злые глаза.

– Это бывший менеджер моего отца, Джимми Рассел. Он – придурок.

– Я заметила. Он и этот охранник посмотрели на мои тату и пирсинг, а еще и прическу и решили, что я слишком хороша, чтобы находиться в одной комнате с тобой и твоей семьей. Он сказал, чтобы я бежала в стрип-клуб, потому что меня заждался мой шест.

– Что он сказал?

– Ты слышал, – сказала Искра. – И хочешь знать самое дикое?

– Наверное, нет, но расскажи.

– То платье, которое одолжила мне миссис Шайнберг – это винтажный Живанши. Оно стоило несколько тысяч долларов, когда доктор Шайнберг купил ей его в 1960. Оно сейчас стоит целое состояние. Я была одета лучше, чем он, твой отец и ты вместе взятые.

– Ты это не заслужила, – прошептал Ян, он сказал правду, но этой правды было недостаточно.

– Никто не заслуживает.

– Такие люди, как Рассел, не знают о ценности, даже если видят её. Но я знаю.

– Ты уверен?

– Я провел весь четырехчасовой вечер, глядя на дверь в надежде, что ты появишься. Меня загнал в угол один из друзей отца, пытаясь уговорить меня инвестировать в какое-то его предприятие. Наверное, в этот момент ты пыталась войти.

– Мне было плевать на вечеринку. Я пошла туда, чтобы сказать тебе, что мне жаль за то, что я тебе сказала, когда ты меня бросил. И, может быть, заставить тебя немного жалеть о нашем расставании. Потом меня выгнали. Меня нелегко унизить, но это было унизительно. Я плакала в квартире миссис Шайнберг, когда вернула ей платье.

– Иисусе...

– Не думаю, что теперь ты можешь называть это имя после того, как мы знаем, что ты еврей. Но я не уверена. Нам надо проверить устав.

Он засмеялся и застонал одновременно.

– Ян? – спросила она. – Ты в порядке?

Он покачал головой.

– Нет? Ты не в порядке? – не поняла она.

Он взглянул на нее сквозь скрещенные пальцы и улыбнулся.

– Я все ненавижу, – произнес он. – На Земле. Прямо сейчас. В эту секунду.

– Добро пожаловать в мою жизнь.

– Я сказал отцу, что официальный прием был пустой тратой денег и плохой идеей. Я сказал, что нам стоило устроить барбекю. Туда, куда может прийти каждый, не испытывая при этом чувства, что им пришлось потратить целое состояние на официальный наряд. Он сказал, что каждое мероприятие Эшеров – это привлечение инвесторов, хотим мы этого или нет. Толстосумы не ходят на пикники, а нам нужны толстосумы. У меня закончились аргументы.

– Я рада, что ты хотя бы пытался, – сказала она.

Ян оперся головой о край джакузи и выдохнул так сильно, что из его рта, носа и губ появилось белое облако пара и полетело в небо.

– У меня ощущение, что я постоянно извиняюсь перед тобой, – признался он. – И вот я снова это делаю. Мне жаль. Было ужасно делать и говорить тебе такие вещи, и я бы упрятал Расселла в больницу, если бы знал, что происходит.

– Я знаю, что это не твоя вина. Я знаю, ты бы дал мне войти. Это не ты. Просто... никто не хочет видеть капитана футбольной команды со странной девушкой-готом. Все хотят видеть его с капитаншей чирлидеров. Я не чирлидерша, Ян. Я ем чирлидерш на завтрак.

– Буквально или сексуально?

– И то, и другое, – сказала она. Я бисексуалка-каннибалка и горжусь этим.

– Кстати, ты не права.

– Насчет чего? – решила уточнить она. – Я никогда не ошибаюсь.

– Насчет футбольного капитана и странной девушки-гота. Ты сказала, никто не хочет видеть их вместе. Я хочу видеть их вместе.

– А как же твои бабушка с дедушкой? Как же деловые партнеры твоего отца? Твои друзья?

– Мне плевать. Мне плевать. Мне плевать. И им, должно быть, тоже.

– А что, если твоя бабушка скажет тебе что-нибудь по поводу моих тату?

– Никогда не рано попасть в дом престарелых, бабуля.

– О, Боже, как нелепо. Ты можешь быть серьезным хотя бы три секунды?

– Не могу, – сказал он, снова улыбаясь своей обворожительной улыбкой. – Я слишком счастлив. – Он положил руки ей на талию и нежно притянул к себе.

– Ты милый, когда счастлив, – заметила она. – А почему ты так счастлив?

– Потому что два дня назад думал, что ты уходишь из моей жизни навсегда. А теперь ты моя девушка. Почему бы мне не быть счастливым? Я под кайфом от гормонов. А ты нет?

– Под кайфом?

– Счастлива?

– Я…, – она снова устроилась у него на коленях, оседлав его бедра и положив подбородок ему на грудь. – Осмотрительно оптимистична.

– Это хорошее начало. – Он поцеловал ее в щеку, в лоб, в губы. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты делаешь меня очень счастливым.

– Я знаю, – хмыкнула она, прижимаясь бедрами к его эрекции. Он снова вступил в третью стадию.

– Счастливым не в этом плане. Ну, в этом тоже. Но еще в плане регулярного неэрекционного счастья. Девушка моей мечты стала моей девушкой. Почему бы мне не быть счастливым?

Искра приподняла бровь.

– Я девушка твоей мечты? Правда?

– Очевидно, что меня привлекают женщины с тату, короткими волосами и очень плохими манерами. Возможно, дело в том, что противоположности притягиваются. Может, это фетиш. Я не знаю и мне плевать, но ты самая сексуальная женщина на земле, ты невероятно талантлива и выводишь меня из себя, как никто другой. А еще тебя почти невозможно понять, невозможно угодить и невозможно впечатлить. Поэтому, когда я тебя понимаю, угождаю или впечатляю, это что-то да значит. Мне нравится, что ты заставляешь меня работать упорнее, чем обычно, – сказал он. – Большинство женщин все время улыбаются, потому что им говорят, что им надо улыбаться. Мне нравится, что ты не улыбаешься, если не хочешь. Когда я заставляю тебя улыбаться, у меня чувство, что я выиграл Джек-пот.

Искра улыбнулась.

Он взял в ладонь ее подбородок.

– Да, вот так. Я победитель.

– Чем мне тебя наградить? – спросила она.

– Собой, – ответил он. – Ты – все, что я хочу.

– Тогда можешь меня взять.

Он обнял ее и повернул спиной к стенке джакузи. Ногами она обнимала его бедра, а он обнимал ее ниже талии. Он приподнял ее так, что ее груди оказались поверх воды и, как только холодный воздух коснулся ее кожи, соски затвердели. Ян наклонился и слизнул воду в ложбинке. Он обхватил груди ладонями и слегка их сжал, языком щекоча чувствительную кожу шеи и груди. Ей было тепло ниже талии, а сверху она покрылась восхитительными мурашками. Когда он захватил горячим ртом ее сосок, она выгнулась от щемящего удовольствия.

Ее грудь была такой чувствительной на холодном воздухе, что каждое прикосновение и ласки ощущались в спине и бедрах. В воде она почти не чувствовала своего веса и ей было так легко лежать на спине, обнимая Яна ногами, пока он водил языком вокруг ее сосков. Сначала один, потом другой, потом снова первый. Снова и снова он уделял им внимание губами и языком. Вдруг в страстном поцелуе он поймал ее язык. Снова он обхватил ладонями ее груди, в этот раз сжимая их сильнее, пощипывая соски, скручивая их пальцами, пока она стонала, целуясь с ним. Его член твердел у ее бедра. Она так сильно хотела, чтобы он оказался внутри нее, что ее киска запульсировала.

– Мне нужно быть внутри тебя, – прошептал он, прижимаясь своей грудью к ее. Она обожала его грудь, его твердый плоский живот. Ей всегда будет мало его тела.

– Тогда войди в меня.

– Можно?

– Ты же знаешь, что можно.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Он лизнул ее от линии плеча до кончика уха, покусывая нежную кожу. – Теперь ты моя девушка. Мы связаны. Я хочу действовать именно так.

– Ты хочешь кончить в меня.

– Ты позволишь?

– Ты давно проходил обследование? – спросила она, кладя руки ему на плечи. Ей нужно было пространство, чтобы дышать.

– Недавно. А ты?

– Сразу же после того, как мы переспали, – сказала она. Ян приподнял брови. – Что? Не принимай это на свой счет. Лишняя осторожность не помешает.

– Я постараюсь. Что ты говорила?

– Ты главный, – сказала она.

– Не в этом. Ты скажи.

Секс без презерватива – это важный шаг в их отношениях. У нее стояла внутриматочная спираль, и она не беспокоилась, что может забеременеть. А если Ян был здоров, и она тоже…