Текст книги "Горячий декабрь (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Тиффани Райз
Горячий декабрь
Серия: Мужчины за работой – 3
Перевод: endeavour3
Сверка: Amelie_Holman
Бета-коррект: ildru, Султана
Редактор: Amelie_Holman
Оформление: Eva_Ber
Глава 1
Вероника Реддинг по прозвищу Искра в последний раз закрыла свой шкафчик. Она надела кожаный бомбер и подняла воротник, чтобы скрыть красную гематому на шее. Сменив ботинки со стальными носами на ярко-красные кроссовки «Пума», она положила их в рюкзак, закинула его на спину и быстро задышала, чтобы прийти в себя. Она сможет сделать это. И, что более важно, ей придется сделать это. Она бы даже приказала себе стать мужественнее, но, исходя из того, как в последнее время вели себя мужчины в ее жизни, стать мужественнее означало бы сделать шаг назад. Нет, лучше выпустить женщину.
Она нашла своего босса Яна Эшера у стола, он рассматривал чертежи их следующего строительного проекта – маленькая и отчаянно необходимая медицинская клиника в сельской местности вулкана Худ. Рядом с ним стоял симпатичный чернокожий мужчина лет тридцати, должно быть, это Дрю, недавно принятый проектный менеджер. Она слушала, пока он перечислял изменения, которые необходимо внести, чтобы соблюсти все правовые нормы, что вступят в силу на территории Орегона в следующем году. Искра стояла в дверях, ожидая, пока они заметят ее присутствие. И, принимая во внимание, как хорошо Ян умел ее игнорировать, это может занять много времени.
– А что, если эти постановления не пройдут? – спросил Яна Дрю. – Ты действительно хочешь переделывать весь план, чтобы соблюсти нормы, которых еще нет ни в одном документе?
– Они пройдут, – ответил Ян.
– Уверен?
– Он уверен, – подтвердила Искра со своего места.
Ян глянул на чертежи, затем на нее.
– Искра, чем мы можем тебе помочь? – спросил начальник. Казалось, он не был ей рад.
– Отец нашего босса – сенатор штата, – продолжила Искра, игнорируя разговор Яна с Дрю. – Вот откуда он знает, что постановления, вероятно, пройдут.
– А если мы не построим его по новым нормам, и они пройдут, то нам придется модифицировать его в следующем году, – добавил Ян. – Мы делаем это впервые. И мой отец не имеет к этому никакого отношения.
– Так что с новыми постановлениями? – спросил Дрю. – По четыре болта? Не много ли стальной арматуры для одноэтажной медицинской клиники?
– Ты переехал сюда с восточного побережья? – поинтересовалась Искра.
– Из Колумбии, – сказал Дрю. – А что?
– Ты же знаешь, что находишься на вулкане? – спросила Искра. – Не спящем вулкане?
– Прекрати пугать новичка, Искра, – попросил Ян и закрыл рот так, что послышался скрежет зубов.
– Пугать меня? – усмехнулся Дрю. – А что происходит?
– Мы не успели в срок из-за массивного землетрясения на северо-западном побережье, – продолжила она. – И это было не какое-то рядовое землетрясение. Я имею в виду землетрясение, о котором снимают фильмы-катастрофы.
Дрю широко открыл глаза, а Искра дьявольски улыбнулась. Она знала, что улыбается дьявольски, потому что тренировалась перед зеркалом.
– Это правда? – спросил Дрю Яна.
– Мы в безопасной зоне, – успокоил его мужчина. – Безопасной. Сильнее всего землетрясение будет на побережье.
– Да, на вулкане все будет хорошо, – сказала Искра. – Конечно, если землетрясение не спровоцирует извержение вулкана.
– Я... – Дрю собрал чертежи. – Я позвоню архитектору. Сейчас. Прямо сейчас.
– Я могу прикрутить ваш стол к полу, если хотите, – предложила она, когда Дрю прошел мимо, чтобы спуститься в холл. – За мой счет! – крикнула она ему вслед.
– Ты – ужасный человек, – сообщил Ян, когда они остались в офисе одни.
– Злые шутки над новенькими – наше всё. Хочешь, напомню, как вы подшутили надо мной, когда я начинала? – спросила она. – Я имею в виду, было мило со стороны ребят сделать мне коробочку для тампонов в форме тампона, но неужели было так обязательно делать ее высотой в пять футов и вырезать на ней мое имя?
– Да, им повезло, что их не уволили после этой милой шутки. – Ян сел на стул. – Ты хорошо им отомстила, да?
– Ты имеешь в виду то, что я заварила их шкафчики с вещами?
– Да, – подтвердил он, снова свирепо взглянув на нее. Или все еще свирево. Потому что это было обычным его выражением лица рядом с ней в последние шесть месяцев. – Это все, что я имею в виду.
Ян был очень красивым мужчиной и, когда она добиралась до его плохой стороны, происходило довольно часто, ей приходилось считать до десяти, чтобы не умолять его бросить ее на стол, сорвать с себя галстук, запихнуть его ей в рот и вытворять с ее телом такие вещи, о которых раньше она и не знала.
– Можно сказать, мы всегда это так называли, – сказала она.
– Они ведь больше ничего тебе не делали? – уточнил Ян, пробегая рукой по светлым волосам песочного оттенка, чтобы убрать их со лба. Ему нужна стрижка. Ей нравилось, когда волосы были длиннее, особенно, когда они падали ему на глаза, когда он наклонялся над чертежами. Но если мистер Ян Босс Эшер хотел, чтобы его волосы подходили к красивому пиджаку, который был сейчас на нем, ему стоит привести волосы в порядок. – Я думал…
– Мы с ребятами теперь ладим, – прервала она. – Мне уже давно не нужно заваривать двери их машин.
– Слава Богу. Ты ходячая опасность судебного иска.
– Потому что я единственная женщина в команде?
– Потому что ты маньячка.
– Ты всех женщин, которые тебе не нравятся, называешь маньячками? Тебе так легче?
Она скрестила руки на груди, прислонившись к стене дверного проема. Она чувствовала себя как угодно, но только не расслабленно рядом с Яном Эшером, но ему не стоило об этом знать.
Некоторое время он молчал. Потом кивнул.
– Ты права. Это было нечестно с моей стороны, – согласился он, наклоняясь вперед перед столом и складывая руки в замок. Его губы были плотно сжаты, как это было всегда, когда она заходила в комнату. – Мне жаль, что я так сказал.
Она пожала плечами.
– Все в порядке. После того, как ты меня трахнул и бросил, я называла тебя последними словами и даже придумала несколько новых. Можешь звать меня маньячкой, если хочешь.
Ян тут же встал, подошел, даже побежал, к двери и плотно ее закрыл.
– Ты не могла бы говорить потише? – спросил он. – Я пытаюсь блюсти репутацию.
– Тогда зачем ты меня нанял? – поинтересовалась она.
– Я тебя не нанимал. Это мой отец тебя нанял.
– О, да. Тогда почему ты меня не уволил?
– Потому что ты очень хорошо работаешь.
– И ты не так уж плох, – заметила она, подмигивая. Поскольку ей больше нечего было терять, она повернулась и села на его стол.
– Я говорил не о той ночи.
Она скрестила ноги, что было сложно сделать в узких брюках, но она справилась.
– О... «та ночь». У нее есть имя. Я так хороша в постели, что у нашей единственной ночи уже есть имя.
– Та глупая ночь, – сказал он. – Та пьяная ночь.
– Мы не были пьяны. Ты выпил два пива, а я две стопки виски, а мы с тобой не легковесы. Не вини выпивку в том, что ты сделал неправильный выбор, – попросила она, вздернув подбородок. – И было ли это неправильным выбором? Это ты скажи мне.
– Да, был. То, что я сейчас разговариваю с тобой об этом, доказывает, что это был неправильный выбор. Я не хочу подобного разговора с любым из своих подчиненных. Я пытаюсь быть хорошим боссом, а ты не помогаешь.
– Как это я не помогаю? – спросила она.
– Потому что ты не хочешь, чтобы я был хорошим боссом.
Искре почти стало его жаль. Почти. Он был богат, красив, ему на блюдечке преподнесли высокооплачиваемую работу в мультимиллионной строительной компании, комплименты от папочки, поэтому ей было действительно трудно проявить сочувствие к этому мужчине. Если у него и были настоящие проблемы, то, черт побери, это не она.
Затем снова она вспоминала его двухметровый рост, широкие плечи и то, как он был раздражающе хорош в постели. Она знала это благодаря «той ночи» полгода назад. И это означало, что ей немного его жаль. Совсем чуточку. Но она ему это не скажет. Ему не нужно знать, что он ей нравится. Чем меньше он будет об этом знать, тем лучше.
– Бедный Ян, – хмыкнула она, качая головой. – Жертва желания. О твоей жизни можно снять фильм. Мы можем попросить сыграть тебя Криса Хемсворта. У вас одинаковый цвет волос. И плечи. Я помню об этом, потому что кусала их.
– Ты кусала плечи Криса Хемсворта?
– Леди так не поступают. Жаль, что я не леди.
– Искра. – Он хотел скрестить руки на груди, но передумал. Вместо этого он засунул руки в карманы, будто там им будет безопаснее.
– Ян.
– Тебе не стоит называть меня Яном. Когда ты называешь меня так, люди начинают думать, что мы больше, чем босс и подчиненная.
– Как-то раз я заскочила в твой душ, чтобы смыть твою сперму со своей спины после продолжительного секса раком. А теперь... скажи мне, насколько мы просто босс и подчиненная.
– Ты, – сказал он.
– Я.
– Зачем мне это терпеть? – спросил он. – Какая-то скрытая форма мазохизма, да?
– Это все волосы, да? – Она пробежала пальцами по своим коротким розово-красным волосам, поднимая их еще выше. Это был классический панковский вид, согласно Сюзетте, стилисту с большим количеством пирсинга, которая уговорила Искру отрезать ее длинные волосы и превратить их в короткую стрижку два года назад. Длинные волосы и строительные площадки несовместимы. Кроме того, ей нравилось пугать на работе старичков, которые до сих пор думали, что короткие волосы признак лесбиянки или коммунистки. Не то, чтобы ее волновало, что ее примут за лесбиянку. Но коммунистка? О, пожалуйста. Социалистка, может быть, но коммунистка? Нелепо.
– Что ты хочешь? – спросил он. – Пожалуйста, скажи мне и покинь мой офис, чтобы я, знаешь ли, мог делать то, что делаю.
– Дрочить, думая обо мне?
– Искра, пожалуйста. – Казалось, ему было дико неудобно, что она чуть не рассмеялась. Нечасто такой сильный и красивый мужчина, как Ян Эшер выглядел таким неуверенным. Это было в некоторой степени восхитительно. И мучить его вот так было в удовольствие.
– Ты же знаешь, это не настоящее мое имя. Меня зовут Вероника. Можешь сказать это. Ты звал меня Вероникой той ночью. Я имею в виду «той ночью», – уточнила она, изображая пальцами кавычки.
– Все зовут тебя Искра.
– Ты звал меня Вероникой, когда был во мне.
– Искра, черт возьми...
– Меня зовут не «черт возьми». Скажи, как меня зовут, и я скажу тебе, почему я здесь.
– Искра, я не…
– Произнеси мое имя, и я скажу тебе, почему нахожусь тут. А после я оставлю тебя в покое. Или в беспокойстве. Зависит от того, насколько я раздражена сегодня.
– В беспокойстве будет точнее, – заметил он. – Мне нужно быть железным рядом с тобой. Ты настоящее землетрясение.
– Это самый сексуальный комплимент от мужчины в мой адрес.
Ян вытащил руки из карманов, встал в полный рост и сделал шаг вперед, достаточно близко, чтобы при желании наклониться и поцеловать ее. К несчастью, он не должен был этого хотеть.
– Вероника… – сказал он тихо, почти прошептал, и этот шепот был похож на то, как он произносил ее имя той глупой ночью. Ее план измучить его оборачивался против нее. Теперь и она вспоминала обо всем... все, что, как она пыталась притвориться, ничего для нее не значило. Никаких притворств, когда он произносит ее имя, не тогда, когда смотрит на нее так.
Однажды вечером они вышли выпить после работы, их было шестеро, она, Ян и шестеро ребят. Все четверо были женаты, им нужно было рано домой. Она и Ян задержались в баре. Разговаривали, но не о работе, а об искусстве. Его отец нанял ее, не Ян, и он не знал, что она научилась сварке, потому что в свободное время занималась металлическими скульптурами. Он понял, что она научилась этому от отца, так же, как и он попал в строительный бизнес. Она показала ему фото шестифутового розового куста, который она сварила из алюминия и меди, и он назвал это шедевром. А после шедевром он назвал ее. И прежде, чем оба успели это осознать, они уже целовались. Всю дорогу к нему домой они целовались, и теперь, шесть месяцев спустя, она все еще думала об этом.
– Я увольняюсь, – сообщила она.
Ян так округлил глаза, что она почти рассмеялась.
– Что?
– Я увольняюсь. Вот мое заявление.
Ян отступил, очевидно, в шоке.
– Ты увольняешься.
– Я думаю, именно это я и сказала. Позволь отмотать назад. – Она притворно отмотала назад пленку и кивнула. – Да, это я и сказала. Я увольняюсь.
– Почему? Это из-за…
– Того, что мы трахались? Нет. Не льсти себе.
– Я не… – Он вздохнул. – Я не льстил. Я знаю, что ты была не в восторге от того, как я поступил.
– Ты бросил меня после одной ночи и сказал, что не можешь встречаться с подчиненной.
– Я не это сказал. Я сказал, что я твой босс, поэтому не могу встречаться с тобой. Ты же помнишь это?
– Только еще две недели.
– Что ты собираешься делать?
– Я получила новую работу. Работу получше.
– Лучше? Лучше, чем здесь?
Она чуть не закатила глаза.
– Да, Ян, верь или нет, некоторые люди, как, о... женщины, например, не считают работу только с мужчинами идеальным сценарием. Мне нравятся парни. Мы неплохо ладим. Но мне нравятся женщины. И я хотела бы, чтобы они присутствовали в моей жизни. Я бы так же хотела иметь работу, где мне не надо заниматься сваркой весь день, а потом идти домой и снова варить. Ты ведь не станешь винить меня за это.
– Нет, не стану. Ты задержалась здесь дольше, чем кто-либо ожидал.
– Мне пришлось бороться, чтобы заслужить уважение коллектива. Я немного устала от того, что боролась за то, чтобы ко мне относились как к человеку. Ты ведь не станешь и за это меня винить?
– Нет. – Ян кивнул. – Итак...куда ты уходишь?
– Ты знаешь Кловер Грин? Она владеет теплицей по шоссе.
– Да, Кловер потрясающая. Я купил у нее газонокосилку.
– Я ее новый ассистент. Оплата такая же, как и тут, но часов меньше, и не так тяжело. Мне не нравится возвращаться домой слишком уставшей и быть не в состоянии лепить. Я слишком долго откладывала эту часть своей жизни в дальний ящик. Больше мне этого не хочется. Что-то придется отдать, – сказала она.
– Твое искусство важно для тебя, – сказал он. – Я это ценю. Мне не хочется тебя терять. Мы не найдем такого же хорошего сварщика, как ты.
– Найдете. Но вы не найдете такого же веселого, как я.
– Ты повесила гайки для грузовиков мне на бампер, чтобы наказать меня за то, что я сказал, что мы не сможем спать вместе дальше.
– И что? Это всего лишь шутка.
– Ты не повесила их мне на бампер. Ты приварила их мне на бампер. Гигантские. Металлические. Яйца.
– Все равно твоему грузовику был нужен новый бампер, и ты знаешь это.
– Искра... – Она понимала, что он хочет что-то сказать, но не позволит ему это сделать. Ну, она понимала его чувства. Она хотела сказать кое-что уже шесть месяцев. Если бы только она могла заварить себе рот.
– Пожалуйста, – сказала она.
– Погоди, я не говорил спасибо.
– Я поняла, что ты хочешь поблагодарить меня за то, что я ухожу. Я знаю, что была... – Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово. – Сложным работником. Я знаю, что без меня тебе будет удобнее.
– Лучше неудобно, но с тобой.
– Лучше работать на женщину, которую я уважаю.
– Чем на мужчину, которого не можешь уважать? – спросил он, встречаясь с ней взглядом. Его челюсти плотно сжались. Она его обидела.
– Я уважаю тебя, – сказала она также тихо, как и он раньше произнес ее настоящее имя. – Правда. Что я имею в виду... Я бы лучше работала на женщину, к которой не испытываю чувств, чем на мужчину, к которому испытываю. Не стоило говорить об уважении. Я, правда, тебя уважаю. Ты мне не очень нравишься, но я тебя уважаю.
– Я застал тебя врасплох.
– Я этого хотела. Как хороший секс, который у нас был, мог заставить меня потерять уважение к тебе? Я не мужчина. Я не теряю уважение только потому, что кто-то переспал со мной из-за плохого вкуса. Я считаю это одним из приятных моментов в общем-то. Я уважаю тебя за то, что ты меня трахнул.
– Я думаю об этом иногда. О той ночи.
Когда их глаза встретились, наступил напряженный момент, и они отвели взгляды.
Искры положила руку на грудь Яну, в области сердца.
– Добро пожаловать в клуб, – поздравила она. Она похлопала его по груди и опустила руку. – Я лучше пойду, пока не сделала и не сказала что-то глупое. Я это умею. Например, инцидент с твоим грузовиком или то, как я заварила твои ящики.
– Постой. Ты что? – Он побежал к столу. Все ящики открывались.
– Заставила тебя понервничать, – сказала она.
Ян опустил голову и захлопнул ящик так сильно, что загремели ручки и карандаши.
– Ты – зло, – сообщил он.
– Просто вношу сложности, – исправила она. – Мне пора, босс. То есть, бывший босс. Приятной жизни.
Она спрыгнула с его стола и направилась к двери.
– Какие у тебя сейчас планы? – поинтересовался он.
– Обед в «Скайвей», – ответила она. – Кловер говорит, у них там подают жареные трюфели.
– Нет, я имею в виду, что ты знаешь, что у нас нет работы до пятого января. Твое заявление об уходе через две недели бессмысленно, потому что тебе не придется работать в этом месяце в любом случае. Ты у Кловер начинаешь на следующей неделе?
– Кловер закроется до марта, и я не нужна ей раньше января. Я собираюсь хорошо провести остаток месяца. Сейчас ведь декабрь, помнишь? Печь рождественское печенье, украшать рождественское печенье, есть рождественское печенье, намылить, смыть, повторить. В общем, есть печенье – это то, что я делаю весь месяц. И лепка. А ты?
– Никакого печенья. Работа, – сказал он. – Я купил новый дом. Новый старый дом.
– Круто. Где?
– В Говермент Кэмп. Старый горнолыжный шале.
– Ого. Тебе, наверное, нравится снег?
– Обожаю. Мы уже подняли два фута. Отличный вид из новой кухни.
– Звучит здорово.
– Это все требует ремонта. Я провожу все время, ремонтируя что-нибудь.
– Требующий ремонта шале все еще остается шале, босс. Говоришь так, будто купил подержанный «Ролекс» или юзанный частный самолет.
– Хорошо. Ты выиграла. Я избалованный ребенок и всегда таким буду. Я не заслуживаю того, что у меня есть, но я пытаюсь стать таким, понятно? Поэтому я не стал спать с тобой дальше, потому что, когда кто-то дает тебе власть над кем-то, ты его не используешь. И нравится тебе это или нет, у меня была власть над тобой. Больше, чем ты можешь себе представить.
– Что это значит?
– Ничего, – произнес он быстро. – Я просто говорю, что в моей власти нанимать и увольнять. Мне не стоит спать с тем, кого я могу уволить. Я сделал это ради тебя.
– Что ж, спасибо тебе большое, что бросил меня. Это очень по-рыцарски. Удачи в ремонте шале в этом декабре. Тебе нужно что-нибудь приварить?
– Пару вещей.
– Почисти металл. Ацетон в помощь. А если у тебя его нет, то можешь взять в долг мое средство для снятия лака.
Она посмотрела на него в последний раз, возможно, самый последний и ушла. Она подняла голову и держала спину прямо, когда спускалась в общий бежевый холл по общим бежевым коврам к парковке. Все ушли. Ничего удивительного. Последний день работы перед праздниками, и все сбежали, как только смогли.
Единственная машина во дворе – новый черный «Субару» Яна, который, она была уверена, он купил, потому что не мог смотреть на свою старую машину, не представляя себе гайки, которые она приварила к его бамперу. Она направилась к своему красному «Форд рейнджеру» 98 года, который видал лучшие дни, и пыталась убедить себя, что рада своему уходу. И она была рада. Она была в восторге от своей новой работы. Кловер Грин была самой доброй, дружелюбной женщиной, которую она знала, и у нее была странная зеленоволосая девушка-подросток, работавшая помощником менеджера – и такие люди ей нравились. Сама теплица была как прекрасно ухоженный Райский Сад. Куда бы Искра ни глянула, она видела вдохновение для своих металлических скульптур. Отличные люди, безопасное место, хорошее расположение, хорошая оплата, хорошая выгода и топливо для своего искусства. Так что, да, она была в восторге от своей новой работы.
Но.
Но... Ян.
Не только потому, что он хорош в постели. А он был хорош. Она помнила все слишком хорошо, что он был страстным, сильным, чувственным, властным, доминирующим, – все, чего она хотела от мужчины. Первый поцелуй был электрическим. Второй опьяняющим. К третьему она бы продала ему душу, лишь бы он оказался в ней до самого утра, но он не просил ее душу, только каждый кусочек ее тела, который она дарила ему часами. Когда она легла с ним в постель в ту ночь, она была уже наполовину влюблена. А когда утром она уходила, то уже была влюблена целиком.
А потом он ее бросил.
Шесть месяцев назад. Ей следовало уже забыть об этом, но сердце не было таким же твердым, как репутация. Самое худшее? Ян был прав, бросив ее. Они оба потеряли голову после напитков, которые развязали им языки, и они признали, что нравятся друг другу. Но у Яна была своя компания, и в ней были правила – хорошие правила – которые запрещали мужчине, который подписывал чеки, спать с женщиной, которая на него работает.
Она вытащила ключи из кармана куртки и вставила в замок.
– Искра? Подожди.
Она обернулась и увидела, как к ней через парковку идет Ян. Он был одет в черное пальто, и в костюме от Тома Форда он был больше похож на трейдера с Уолл-Стрит, чем на вице-президента и управляющего компании «Эшер Констракшен». Ян рассказал ей, что начинал с уборки строительных площадок у своего отца двадцать лет назад. А потом он уехал в колледж, вернулся домой и стал прокладывать себе дорогу самым трудным путем: изучая все подробности работы в компании. Если бы сейчас он просто был парнем из команды, возможно, это сработало бы. Теперь же, когда она смотрела на него, она видела мужчину с деньгами, властью и престижем, мужчину не ее круга.
– Что? – спросила она, опираясь на дверь грузовика.
Он встал напротив, лицом к лицу, но в глаза не смотрел. Он уставился влево, туда, где над верхушками деревьев высился вулкан Худ.
– Ян? – произнесла она, когда стало казаться, что он хочет продержать ее на холоде весь день.
– Мне нужна твоя помощь кое в чем, – сказал он.
– Должно быть, это трудно, – заметила она. – Просить о помощи.
– Нелегко.
– В чем тебе нужна моя помощь?
– Проект в моем новом доме. Довольно деликатная работа. Я не доверяю себе.
– Что за проект?
– В доме есть камин из железа и камня. Он был там, когда я его купил. Но экран камина разваливается. Он красивый, в оригинальном стиле. Может быть, ты смогла бы приехать и посмотреть на него сегодня?
– Прямо сегодня?
– А ты занята?
– А ты будешь ревновать, если да? – спросила она.
– Да, у тебя засос на шее, который ты пыталась спрятать под воротником. Не то, чтобы я заметил.
– Но ты заметил.
– Да, – вздохнул он. – Я заметил. Кто счастливчик? Или счастливица?
– Вы не знакомы. Старый друг из школы, который вернулся в город месяц назад. Мы вновь объединились. И разъединились.
– Не сложилось?
– Тебя это заботит?
– Да, – сказал он. Он так легко сказал это. Просто «да», будто хотел сказать, «очевидно, заботит».
Она покачала головой, но не из-за Яна, а из-за своей глупости, решив, что может сложиться что-то важное с придурком, с которым она встречалась неделю.
– Он был милым, он был умным, он хорошо целовался и думал, что мое искусство великолепно. Но спустя пару недель он сказал, что не может. Он не может встречаться с профессиональным сварщиком, когда сам работает кассиром в банке. Его друзья будут припоминать ему это до конца жизни. Он просто не может встречаться с женщиной, неважно, насколько горячей, это его слова, не мои, но в которой больше мужского, чем в нем самом. Я сказала, что все хорошо. Я тоже не хочу встречаться с мужчиной, в котором мужского меньше, чем во мне. Он сказал мне пару приятных слов и ушел. Скатертью дорожка ему и его бедному маленькому эго.
– Тебе стоит прекратить встречаться с людьми статусом ниже тебя.
– Я спала с тобой.
– Именно это я и имею в виду.
Она засмеялась.
– Ты милый, – сказала она. – Лучше бы ты не был таким.
– Это проклятие. – Он улыбнулся ей. – Знаешь, могла сказать тому парню, что больше не будешь профессиональным сварщиком.
– Могла бы, ага. Но это неважно. Я не могу спать с парнем, которого не уважаю. Мужчина, который не может уважать женщину, которая занимается предположительно «мужской работой», так же не будет уважать женщину, которая занимается «женской работой». Я рада, что все закончилось до того, как стало серьезно.
– О нас ты думаешь то же самое? Рада, что кончилось до того, как стало серьезно?
– Все было серьезно уже до того, как ты меня поцеловал, Ян.
– Я не знал. Я не мог представить, что ты... Мне никогда не приходило в голову, что у тебя есть ко мне чувства, – признался он. – Кроме влечения. Его я заметил.
– Ты выглядишь замечательно в костюмах, как, впрочем, и без них, и это о чем-то говорит.
– Позволь пригласить тебя куда-нибудь, – предложил он. – На ужин. Потом можешь вернуться домой и помочь мне с камином. Мы просто сходим куда-нибудь. Будет весело. Все будет обычно. Мы можем закончить наши дела на хорошей ноте вместо того, чтобы чувствовать себя хреново по поводу того, что случилось.
– Или не случилось.
– Или не случилось, да.
– Я тебе хотя бы нравлюсь? – спросила она. – Как человек, имею в виду. Я тебя оскорбляю, я приварила гайки к твоей машине, я пугаю новичков и зарабатываю восемнадцать долларов в час, в то время как ты зарабатываешь восемнадцать долларов в минуту.
– Папа зарабатывает восемнадцать долларов в минуту. Я организовываю шестизначные цифры. Знаешь ли, у меня оклад. Я не владею компанией, я ей всего лишь управляю. Если я напортачу, у меня будут проблемы или меня уволят, как и любого другого, кто работает на моего отца.
– Только любой другой не является сыном сенатора, который однажды унаследует семейный бизнес, и, неважно, как сильно он напортачит.
– Отец – государственный сенатор.
– А твое шале – это развалина.
На мгновение они замолчали. Она понимала, что он ждал от нее немного гибкости, сказать «да» по поводу ужина, согласиться закончить все на хорошей ноте вместо этого... чем бы это ни было... на этой странной болезненной ноте.
– Я буду скучать, – произнес он. – Я честен с тобой.
– Я оскорбляю тебя. Часто.
– Кто-то ведь должен, правда? – усмехнулся он. – Все остальные мне лгут.
– Черт, это правда, – согласилась она.
– Пожалуйста? Проведи со мной вечер. Посмотри на камин и скажи, можно ли его отремонтировать. А потом можем пойти в пивную. Я угощаю. Благодарность за твою помощь. Мы можем притвориться друзьями на один вечер, ладно? И тогда, может, потом нам уже не надо будет притворяться?
– Почему ты не хочешь быть моим другом?
– Ты носишь сварочный аппарат в рюкзаке и мне пришлось заплатить пятьсот долларов, чтобы убрать те чертовы яйца с бампера, – сообщил он, наконец, встречаясь с ней взглядом. И первое, что она заметила, это его глаза, такие ярко-голубые, что можно было понять, какого они цвета из другого конца комнаты, другого конца мира. – Конечно, я хочу быть твоим другом. Это безопаснее, чем быть твоим врагом.
Ей пришлось улыбнуться после такого признания.
– Пожалуйста, Искра. Один ужин в честь извинений. Я даже заплачу.
Ян был сильным и умным, и это много для нее значило, что ему не стыдно немного унизиться. Настоящий мужчина. Он не боялся ее, даже если шутил, что боится. Вот почему ей не стоило этого делать, разговаривать с ним, думать об этом. Она уже много о нем думала. Он уже ломал ее и мог сломать снова. Ей абсолютно точно не стоит больше проводить время наедине с ним, если только она не хочет, чтобы ей стало больно, и, Бог знает, она не хотела этого. Ей до сих пор больно.
– Пойду возьму горелку, – сказала она. – Но тебе лучше выполнить обещание насчет пива, иначе я заварю тебе не только камин.
– Ты сексуальна, когда угрожаешь моим гениталиям, – признался он.
Она похлопала его по плечу.
– Расскажи мне о том, чего я не знаю.
