Текст книги "Последний парень (ЛП)"
Автор книги: Тиа Луис
Соавторы: Ильза Мэдден-Миллс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Стоун смотрит на неё, быстро моргая, и мне убийственно больно видеть, как её лицо покрывается пятнами. Её взгляд безумен, пока она пытается спастись отсюда и обойти Саванну.
Саванна прищуривается, наблюдая за Стоун, оценивая её цветок и забитую сумку.
– Уходишь навсегда, Ребекка? – спрашивает она необыкновенно сладким голоском, вызывая во мне ярость.
Тишину наполняет оглушительный треск, когда один из воздушных шаров сталкивается с кактусом. Я не уверен, случайно это получилось, или Стоун сделала это нарочно, но все замолкают и обращают на них внимание.
– Как грубо! – возражает Саванна.
– Заткнись! – рычу я на неё, подойдя к ним.
Хмыкнув, Саванна раздражённо смотрит на нас обоих.
Стоун просто стоит, замерев, и мне кажется, я вижу слёзы в уголках её глаз.
– Прощай, Кейд, – её тихий и тонкий голос разрывает моё сердце на части.
И дверь закрывается прежде, чем я успеваю что-то сказать в ответ.
Она ушла.
***
Трент поправляет бабочку на шее, стоя на фоне декораций, установленных фотографом. Вечер субботы, мы в «Галерее граффити» – элегантном месте с цементными полами и стенами, покрытыми граффити. Это модно, урбанистично и чертовски круто. Внутри около трёхсот человек – все здесь, чтобы поддержать Дедрикс и соседние школы. Конечно, Трент сумел всё организовать всего за три недели. Его официальная должность – директор по улучшению образования в Хьюстоне в компании «Хилл Глобал». Работа стабильнее, чем актёрские выступления, которые ему удаётся получать время от времени, а шикарный офис, который отец предложил ему, – это и вовсе глазурь на торте.
– Он проделал отличную работу, – произносит голос со стороны. Обернувшись, я вижу своего отца, одетого в чёрный смокинг, опрятного и энергичного.
С ним мама, одетая в синее вечернее платье. Её глаза светятся, когда она смотрит на Трента, затем снова переводит взгляд на нас.
– Как же мне нравится, когда семья в сборе, – мурлычет она.
Я бросаю на неё удивлённый взгляд, но понимаю, что она имеет в виду. Мы уж точно не представляем собой нормальную семью, и, полагаю, никогда таковой не будем, но чёрт возьми, разве есть на свете кто-то полностью нормальный? Папе не может резко понравиться образ жизни Трента, но по крайней мере, он учится принимать это. Принятие – это всё, что нужно человеку.
Трент привёл с собой друга, стройного темноволосого парня по имени Рамон, и я наблюдаю, как к ним подходит отец. Я напрягаюсь, чтобы лучше расслышать, как они представятся друг другу, и отчётливо слышу, как Трент произносит «особенный друг». Отец пожимает Рамону руку. Вот это прогресс, чёрт возьми. Я произношу тост этой невидимой атмосфере, повисшей в воздухе. Очевидно, с возрастом приходит и мудрость.
– Как жаль, что Ребекки нет с нами, – тихо говорит мама, подхватывая меня под локоть. – Я увижу её когда-нибудь?
Я тяжело вздыхаю, в груди всё сжимается при упоминании её имени. Мама в курсе всей истории о том, как Ребекка выбежала из редакции «КНОТ», и о моём участии в этом.
Что ж, если Стоун говорит, что с неё хватит… значит, так оно и есть.
– Ты в порядке? – спрашивает мама.
Я киваю, стараясь скрыть от неё своё лицо.
– Нормально.
Но я скучаю по ней.
Невероятно.
Мой дом уже не тот, когда её нет в моей постели.
Я поймал себя на том, что везде, куда бы ни шёл, пытаюсь найти в толпе её лицо.
В школе Дедрикс, в офисе, в продуктовых.
– Почему ты не позвонишь ей? – Мама пристально на меня смотрит. – Она кажется такой восхитительной и милой.
– Я звонил ей. Она не отвечает. – Я вернул виски на поднос официанта. Можно перенести немало безответных звонков и сообщений, но рано или поздно ты сдаёшься.
Мама вздыхает и, нахмурившись, гладит меня по руке.
– Что ж, мне жаль. Ты сам не свой последнее время.
Я ухмыляюсь её словам, пытаясь приободрить её.
– Забудь о Стоун. Она решила жить дальше, так же поступлю и я.
– Хочешь, я позвоню Сисси? – хихикает мать.
– Чёрт, нет! – Я смеюсь, и мне становится хорошо – давно уже так не смеялся. Эти последние несколько недель без общения со Стоун повлияли на меня сильнее, чем я ожидал.
Мама кивает в сторону дверей, в которые входит группа людей с пропусками для СМИ:
– Смотри, «КНОТ» уже тут.
Проследив за её взглядом, машу Мэтту, Кевину и ещё одному из репортёров, который, по решению Марв, продолжит историю школы Дедрикс.
То, что все они тут без Стоун лишь подчёркивает тот факт, что она больше не является частью этой команды. Сегодня она здесь не появится.
Тяжело вздыхая, я подзываю их подойти ко мне и знакомлю их со своей семьёй. Пока гости мероприятия продолжают приходить, я стою рядом с Хардом, Читта и ещё парой игроков, пока Мэтт расспрашивает о школе, футбольной программе и о том, как они узнали обо мне.
– Сколько денег привлёк сегодня фонд по улучшению образования в Хьюстоне? – Мэтт протягивает микрофон мне в лицо, и я надеваю свою обычную для камер самодовольную улыбку.
– «Хилл Глобал» собрал свыше трёх сотен тысяч сегодня, но подозреваю, что к завершению торжественного вечера мы соберём куда больше.
Мэтт кивает.
– Итак, как вы относитесь к спикеру сегодняшнего вечера? Разве вы, ребята, не сталкивались пару-тройку раз?
Я ухмыляюсь.
– Всё верно, да. Эли Мэннинг сегодня рассказывает о том, как важно уметь не только брать, но и отдавать. Он также заинтересован в формировании организации НФЛ, которая вовлекала бы профессиональных игроков в деятельность школ округа, в их родных городах. Мы очень рады, что он присоединился к нам. Нам повезло, что он друг семьи.
Передо мной вдруг появляется платиновая блондинка в красном платье и прерывает интервью:
– Кейд, дорогой! Мероприятие просто потрясающее! – Сжимая мою руку, Мэгги Грейс переводит взгляд на Мэтта и улыбается в камеру. – Разве он не самый щедрый человек в мире?
Мэтт выскакивает вперёд с микрофоном.
– В самом деле! А кто вы, мисс?
Она вся светится и хлопает ресницами, не отрывая взгляд от камеры.
– Я Мэгги Грейс, его невеста! – Неожиданно она обнимает меня за шею и целует.
Глава 22
Ребекка
Осеннее солнце ноября светит мне в лицо, на небе ни облачка. Лёгкий, но упрямый ветер развевает мои волосы.
– Стоит ли ждать лучшей погоды? – Я останавливаюсь напротив подержанной Кии Сорренто с гигантским красным бантом на лобовом стекле. От боковых зеркал вздымаются вверх две связки воздушных шаров.
Рядом со мной стоит Томми Томпсон, король подержанных автомобилей в Хьюстоне. Он одет в костюм василькового цвета из полиэстера, по его лицу катится капля пота, пока он щурится, глядя на яркое, чистое небо.
– Лучше и не придумаешь!
Я разглаживаю ладонью свою юбку-карандаш с цветочным принтом.
– Вам не кажется, что цвет слишком… яркий? И ветер… – Очередной порыв ветра колышет мою белую рубашку, волосы на голове разлетаются и прилипают к губной помаде. Рассмеявшись, я добавляю: – Прямо как в Далласе!
– Чертовски хорошая техасская погода. Лучшая погода на свете! – Томми улыбается до ушей. – Не переживайте, мисс Фильдстоун. Просто прочтите это, и всё будет отлично!
Не могу поверить, что моя работа свелась к съёмкам любительской рекламы подержанных автомобилей с этим парнем. Справедливости ради, Томми платит мне больше, чем я когда-либо зарабатывала как репортер. Загорается красный свет, и я начинаю двигаться. Естественно, ветер посылает воздушные шары прямо мне в лицо.
– Безопасность – это не только мой приоритет, но и приоритет подержанных автомобилей Томми Томпсона, о! – Я отскакиваю от Томми, который встаёт, широко расставив ноги и уперев руки в бёдра, словно возвышающийся амбал. – Извините, – бормочу я.
– Снято! – Теренс, сосед Томми, его же шурин и двоюродный брат, или кто он там ещё, кричит, будто он Мартин Скорсезе. – С самого начала!
– Смотрите-ка в оба, мисс Фильдстоун! – Голос Томми похож на голос моего дедушки, и он поднимает свою мясистую лапу, будто вот-вот ущипнёт меня за щёку.
Клянусь Богом, если он коснётся моего лица…
Сделав шаг к машине, я ударяю рукой по блестящему воздушному шару, чтобы отогнать его от своего лица.
– Может, мне лучше двигаться в сторону машины и вытянуть руку вот так? – спрашиваю я, демонстрируя движение а-ля «Лучшая цена».
– Мне нравится! – отзывается Теренс из-за камеры. Он худой парнишка, напоминает по форме бутылку «Коки». – Давайте снимем это!
Я едва успеваю добраться до отправной точки, как снова загорается красный свет. Естественно, как только я начинаю идти, ветер начинает дуть на пределе.
– Безопасность – это не только мой приоритет, но и приоритет… дерьмо! – Торнадо воздушных шаров обвивается вокруг моей руки, запутываясь в браслете. Они окружают меня со всех сторон, а один, ударившись, отскакивает от моего носа.
– Снято! – орёт Теренс, опуская худые плечи. – Это нельзя использовать!
– Мисс Фильдстоун, мы хотим пускать эту рекламу в семейные часы, – смеётся Томми.
У него хотя бы хорошее настроение. Я уже готова сдаться.
– Да, хорошо… – Мне удаётся распутать себя от воздушных шаров. – Как насчет того, чтобы я просто стояла рядом с вами?
– Отличная идея! Можем вести себя так, будто ведём обычный разговор.
– Будет на что посмотреть, – я едва сдерживаю нотки сарказма в голосе.
– Знаю! – Узкая голова Теренса выскакивает из-за камеры, его густые брови нахмурены. – Ребекка, может, расстегнёте верхнюю пуговку?.. Ну, понимаете… чтобы сделать видео чуток интереснее для мальчишек, сидящих дома.
– Нет! – фыркаю я.
Томми громко смеётся, полагаю, чтобы замять идиотское предложение своего двоюродного братца. Теренс возвращается за камеру.
– С начала! – визжит он, и я занимаю своё место рядом со своим коренастым работодателем.
***
– Ненавижу заниматься рекламой! – Мой крик приглушается летящей подушкой. Я даже не могу порадоваться тому, что сегодня пятница, и что завтра мне снова нужно ехать туда.
Я лежу на животе в нашей гостиной, пережив пятьдесят дублей. Чес выходит из кухни с кувшином розовой жидкости.
– Ты зарабатываешь больше, чем когда-либо! – говорит она подчёркнуто, толкая мои ноги. – Выпей.
Я сажусь, кладя ноги под зад, и тянусь к бокалу расширенной формы.
– Но это не то, что я люблю. Не то, чем я хочу заниматься.
– Ты не говоришь с тем, кого любишь и с кем хочешь быть.
Живот сводит, а слёзы затуманивают мне зрение.
– Хватит! – Я вытягиваю руку вперёд. – Не произноси его имени.
Чес удивлённо изгибает бровь, и покачав головой, потягивает свой Космополитен. Я возвращаюсь мыслями к той ночи, после которой всё рухнуло. Та ужасная ночь после чудовищного утра, когда я приехала на работу, чтобы увидеть там, как Саванна празднует свою новую работу.
После расставания с Кейдом я вернулась в свою квартиру и плакала до тех пор, пока не почувствовала, что голова сейчас взорвётся, а сопли текли ручьём. Наконец, я уснула, измождённая, а когда проснулась, было почти одиннадцать – самое время вернуться в студию и собрать свои вещи.
Я была настолько потрясена случившимся и сокрушена тем, что Кейд в этом участвовал, что едва могла видеть, слёзы застилали глаза беспрерывно. Я не собиралась реветь перед ним, но теперь надо было позаботиться о том, чтобы ничего после себя не оставить.
– Я надеялась, что ты вернёшься. – Викки встретился меня в холле. Конечно, она ещё на работе. – Я хотела поговорить с тобой, а ты не отвечала на телефон.
– Я его выключила. – Не чувствуя своего тела, немыми движениями я направилась к своему столу, не поднимая глаз. – Не хочу ни с кем говорить.
– Мне жаль, Бэкс. – Она следовала за мной к моей крохотной зоне, где ранее мне удалось собрать часть личных вещей, несмотря на подступающую тогда тошноту. – Я понятия не имела, что совет всерьёз рассматривал Саванну.
Что-то в её голосе заставило меня огрызнуться:
– Ты не подумала, что правление послушает Марва? Не думала, что они примут любое предложение директора отдела новостей? – Я не хотела кричать, но меня услышали все. – Никто даже не возразил.
– Ты права. – Викки кивнула и опустила голову. – Я подвела тебя.
– Ты не разговаривала с Лиз, не так ли?
Она медленно кивнула.
– Мы были так заняты. Сначала эта история с грабителем, и вот ты уже герой. Я не думала…
– Ты не думала. Речь шла не о твоём повышении, поэтому тебе было плевать.
Викки резко на меня посмотрела.
– Ты знаешь, что это не правда. Я всегда заботилась о том, что происходит с моими репортёрами.
– Твоими репортёрами. – Я осмотрела офис и поняла, что от это места мне больше ничего не нужно. – Я думала, мы друзья.
Я вернулась в свою квартиру и провел остаток ночи, рыдая на коленях Чес.
– Она же вроде как была моей подругой.
– Друзья, бывает, подводят. – Чес гладила меня по голове, понемногу подливая алкоголь.
Я всё рыдала и рыдала, желудок сводило спазмами.
– А он… Я любила его.
– Знаю, лютик.
– Нет… – качала я головой сильнее, – я правда любила его. Не так, как Джеймса… Как никого другого любила… – В груди всё сжималось, слёзы продолжали застилать мне глаза. – Он был…
Соседка грустно продолжила:
– Он был твоим Звёздным Лордом.
В конце концов меня вырвало в туалете, и я плакала на холодном полу в ванной, пока не уснула. В какой-то момент Чес легла спать, и на следующий день я проснулась в её пушистом розовом халате, решив двигаться вперёд и не оглядываться назад.
Прошло три недели, а боль все не утихает.
– Он предал меня, – говорю я мягко. – Викки предала меня… Я рассчитывала на них, а они даже не боролись за меня.
Чес размышляет – я вижу это по тому, как она попивает свой Космо, – но не говорит, что у неё на уме. Вместо этого она бодро встаёт и возвращается на нашу маленькую кухню.
– Кстати, это пришло тебе сегодня. – Она поднимает большой белый конверт и протягивает его мне.
– Письмо? – Я хмурюсь, открывая конверт и доставая единственный лист бумаги. – Неужели кто-то ещё пишет письма?
Вверху на странице серыми буквами, окружёнными широким кругом из заглавных букв, написано «НБС 4 Нью-Йорк», а рядом логотип из радужного павлина.
– Что это? – шепчу я, садясь прямо и откладывая бокал в сторону.
Я пробегаю глазами по листу, едва вчитываясь в текст.
– Что там? – Чес подкрадывается и читает: – «НБС»!
– Брайан Колдуэлл. Он благодарит меня за проявленный интерес к их работе… «Викки Грант очень высоко отзывалась о вашем профессионализме и вашей помощи в поимке преступника, нападавшего на пожилых людей Хьюстона… – Вытаращив глаза, я смотрю на подругу. – Он хочет назначить мне собеседование. Просит позвонить ему как можно скорее!
Визжа от радости, Чес спрыгивает с дивана и выдаёт буги-танец. Я пытаюсь проглотить узел, образовавшийся в горле. Работа в филиале сети в Нью-Йорке – это шаг назад по сравнению с работой в самой сети. Это шанс всей жизни.
Я смотрю на часы. Почти десять.
– Уже поздно звонить ему.
– Пошёл в задницу, Марв! – Поёт Чес, указывая длинными пальцами на дверь.
– Нужно позвонить Нэнси…
– Надо это отпраздновать! – Теперь соседка хлопает в ладоши. – Одевайся, мы идём танцевать!
Я вспоминаю сообщения, что Викки писала мне всю неделю, снова и снова извиняясь, спрашивая, всё ли между нами в порядке. Я их игнорировала.
– Я должна позвонить Викки и поблагодарить её.
– Можешь сделать всё это позже! Я вызываю машину. Одевайся наряднее!
Спустя двадцать минут мы уже в «Барбарелла», весёлом танцевальном клубе в центре города, оформленном в стиле космической гонки шестидесятых годов. Мы стоим в центре заполненного дымом, наполовину переполненного танцпола. Вокруг нас вспыхивают неоново-фиолетовые огни, и мы можем дотянуться до звёзд, которые представляют собой маленькие белые точки света, рассеянные по чёрному потолку, похожему на Млечный Путь. Подняв руки, мы вертим бёдрами в такт классической хаус-музыке девяностых. Чес в коротком платье с блёстками, классическом парике в стиле Джули Ньюмар и в туфлях на высокой шпильке. Я накинула красное платье и каблуки и, накрасив губы, выбежала вслед за ней из дома.
– Это Присцилла! – кричит Чес, и мы прыгаем вверх и вниз, поём и танцуем под песню «Finally» Сиси Пенистон. – «Я королева пустыни»!
Песня постепенно переходит в другую, «Show Me Love» Робин Шульц, и тогда Чес тянет меня за руку к бару. Я делаю надутое лицо.
– Мне нравится эта песня!
– В горле пересохло, нужно выпить!
По дороге с танцпола нас останавливает один из поклонников Чес, жаждущий получить её автограф. Я давлюсь от смеха, пока она подписывает бицепсы парня, а потом восхищаясь, визжит, какие они большие и твёрдые. Селфи сделаны, и мы пробиваемся к переполненному бару.
– Чего же ты сегодня не выступаешь? – спрашиваю я, пока мы ждём наши новые коктейли.
– На этой неделе у меня выходной, – отвечает Чес, качая бёдрами в такт музыке. – Может, я поеду с тобой в Нью-Йорк. Не видела бабушку целую вечность!
Я обращаю внимание на телевизор с плоским экраном, висящий за стойкой бара. Новости заканчиваются повторением сцен с благотворительного бала, который прошёл ранее сегодня вечером. Я старалась изо всех сил избежать этих новостей и выбросить из головы это событие, ведь оно принесло столько пользы той городской школе, где я начала влюбляться в Кейда. Эли Мэннинг мелькает на экране с разными местными знаменитостями, но мой упрямый взгляд ищет среди всех этих лиц его. Я вижу тренера Харта, а за ним Читта… и сердце замирает, когда на экране появляется Кейд.
Тёмные волосы ниспадают ему на лоб, а его стальные голубые глаза смотрят на меня из телевизора, прожигая дыру в моем и без того опустошённом сердце. Звук выключен, но я смотрю на полные губы Кейда, обрамлённые лёгкой бородой, на его совершенно прямые зубы, когда он улыбается, терпеливо ожидая, пока Мэтт задаёт ему вопрос.
Я борюсь со слезами, обжигающими мне глаза. Я до сих пор могу слышать его голос. Он перестал звонить мне, но в телефоне всё ещё хранится одно из его голосовых сообщений. Иногда, когда мне совсем плохо, я прикладываю динамик к уху и слушаю вибрацию его голоса. Горячие слёзы текут по щекам, и я плачу, пока не погружаюсь в сон.
О, эти ночи ужасны, – ночи, когда я думаю о том, что он всё это время знал, – каждый раз, когда я благодарила его… после того, как всё ему рассказала, обнажила свои самые глубокие чувства, свои надежды и мечты. Всё это время он знал, что для меня всё кончено. Он даже не пытался меня предупредить.
Звучит «Be My Lover» Ля Буш, и, обернувшись, я вижу Чес. Я хочу танцевать, точнее, мне нужно танцевать. Только прежде, чем уйти на танцпол, я успеваю увидеть последние кадры. Последняя новость на гала-концерте: всё та же худощавая блондинка вешается на Кейда и целует его в губы. Под изображением появляется надпись с её именем, Мэгги Грейс, и кучей других слов, в том числе «невеста», и сердце моё уходит в пятки. Я поднимаю свой бокал и, одним глотком допивая свой мартини, готова хлопнуть бокалом о барную стойку, как вдруг слышу голос:
– Она всегда ищет способ попасть в камеру.
Обернувшись, я едва удерживаюсь на ногах при виде Кейда. Он стоит за мной и смотрит на экран телевизора. Выглядит так же роскошно, как и в тот момент, когда Мэтт брал у него интервью, только чёрный галстук куда-то исчез. Верхняя пуговица белой рубашки расстёгнута, обе руки в карманах брюк.
– Кейд… – произношу я голосом не выше шёпота, желудок сводит.
– Не ожидал увидеть тебя здесь. Трент хотел отпраздновать. – Его голубые глаза изучают моё лицо. – Гала-концерт прошёл с большим успехом.
Острая боль пронзает мою голову, и я с трудом сдерживаю слёзы. Я напоминаю себе, что теперь моя жизнь стала лучше. Мне не нужен Кейд Хилл или его игры в полуправду. Мне выпал один шанс на миллион. Я не буду зацикливаться на своём прошлом, на предательствах или на том, как сильно хочется уткнуться лицом в его грудь и потеряться в запахе тёплого огня, цитрусов и его тела.
Откашлявшись, я отвечаю:
– Рада слышать, – мой голос спокоен, хотя внутри всё бушует. – Школа Дедрикс – достойное место.
Кейд машет бармену.
– Космополитен и Джеймисон.
– Ты не должен покупать…
– Так ты теперь работаешь с Томми?
Я пренебрежительно и уклончиво качаю головой.
– Это всё временно. Вообще-то я… я сегодня получила письмо от Брайана Колдуэлла, он из филиала «НБС» в Нью-Йорке. Они хотят встретиться со мной.
Кейд внимательно изучает меня, и я не могу понять выражение его лица. Какая-то странная смесь гордости и гнева.
– Будешь работать на Манхэттене?
– Всего лишь собеседование. – Кейд протягивает мне напиток, и я киваю. – Спасибо. Не знаю пока, что из этого получится. Может, просто потрачу кучу денег на дорогу туда, но зато повидаюсь с Нэнси. – Он хмурится, а я продолжаю: – Моя бывшая соседка по комнате, она переехал туда, чтобы поступить в кулинарную школу и устроиться на работу в «Фуд Нетворк», хотя…
– Они предложат тебе работу, – прерывает меня Кейд, и, кажется, эти слова только сильнее рассердили его. – Только дураки бы не сделали этого.
Я не знаю, что на это ответить, и мы оба молчим. Тишину заполняет музыка в стиле хаус, «Be my lover».
– Так ты теперь обручён? – Мой глупый мозг жаждет это знать.
– Нет, – быстро отвечает Кейд. – Не знаю, почему она… Попрошу Викки исправить это.
Опустив глаза, я делаю ещё один глоток коктейля. Мне больше не хочется танцевать. Я пьяна, мне грустно, и то, что он сейчас рядом, просто убивает меня. Не знаю, как долго ещё смогу вот так с ним общаться.
– Выглядишь… действительно хорошо, – говорит он, и боль пронзает мою грудь с каждым ударом сердца. – Мне всегда нравилось это платье.
– Не тебе одному, – отвечаю я сломленным голосом, чувствуя, что пора уходить. Надо убраться отсюда, пока я не потеряла контроль над собой и окончательно не унизилась, развалившись на части. – Что ж… удачи тебе.
Я разворачиваюсь и практически врезаюсь в Трента и Чес, подскочивших к нам, держась за руки.
– Ребекка Фильдстоун! – Трент прикладывает руку к своей груди. – Смотри, куда идёшь, юная леди! Моя безопасность – твой приоритет!
Я выдавливаю улыбку, пока мы спешно целуем друг друга в щёку.
– Поздравляю с торжественным вечером. – Я сжимаю его предплечье. – Жаль, что я не могу остаться, чтобы праздновать.
– Хьюстон, у нас проблема! – Чес драматично прикрывает рот рукой. – В чём дело, лютик? Уже закругляешься?
– Извини. – Я шагаю вперёд, чтобы поцеловать подругу. – Столько всего навалилось сегодня, я вдруг поняла, что безумно устала.
– Хочешь, чтобы я проводила тебя домой? – Чес неспеша переводит взгляд на Кейда, и я понимаю, что она пытается заставить меня повторить историю.
Я хватаю её за руку, стиснув зубы.
– Я буду в порядке, я уже вызвала такси.
– Запри дверь сразу, как войдёшь, – велит мне Чес подчёркнуто материнским тоном.
– Хорошо.
Трент и Чес кричат мне вслед «Пока!», и я чувствую жар, исходящий от Кейда у меня за спиной. Не оглядываясь, я уверенно шагаю и, пройдя сквозь толпу, выхожу на улицу.
Ещё несколько шагов, и можно будет позволить себе развалиться на части…
Глава 23
Кейд
Клуб весь в дыму и до отвала забит извивающимися телами, но единственное, что я вижу, – это соблазнительная задница Стоун, пока она уходит от меня.
Её волосы распущены и развеваются по спине, гладкие пряди ниспадают каскадом. О, Боже, я словно заново влюбился! Пальцы чешутся, чтобы прижать её к груди и целовать её шею. Она, должно быть, пахнет кокосом и летом, и я резко вдыхаю прилив адреналина, наполняющий мои вены.
Я хочу её.
«Она не хочет тебя», – говорит внутренний голос.
– Иди за ней, – шипит Трент мне в ухо, подталкивая к двери. Ну конечно, они с Чес переписывались весь вечер, вот почему мы оказались в этом баре.
– Она почти ушла, – говорит он мне. – Это может быть твой последний шанс.
Мне хочется пойти за ней. Проводить её домой и умолять простить меня за то, что не сделал большего, чтобы остановить Марва с его глупыми махинациями.
Но не могу.
Моё тело напряжено, как струна.
– Нет. Она ещё не простила меня. – Я заставляю себя небрежно пожать плечами. – Всё равно она переезжает в Нью-Йорк. – Откашлявшись, я продолжаю: – И это к лучшему для неё. Чертовски хорошо.
С грохотом опустив стакан на стойку, я знаком прошу бармена повторить. Мне хочется приглушить все свои чувства.
Чес, пританцовывая под музыку, садится за барной стойкой и хлопает ладонью по стулу рядом с ней, приглашая присоединиться.
– А ты сдаёшь, Звёздный Лорд. Иди сюда и поговори с мамой Чес. Я умею слушать.
Я выдавливаю ухмылку. Хоть и не понимаю, причём тут Звёздный Лорд, но догадываюсь, что это как-то связано со Стоун.
– Хочешь подвергнуть меня психоанализу?
– Ну само собой, дорогуша. Моя тётя Луверн жила в Литл-Роке, но сама она цыганка из Нового Орлеана.
– Неужели?
– Она сказала, что я унаследовала её дар. Давай, усаживай свою сексуальную задницу сюда и покажи мне ладонь. Давай расскажу, что там написано.
Тяжело вздохнув, я допиваю коктейль и плюхаюсь на стул.
– Хорошо, выкладывай весь этот бред.
– Правую руку, пожалуйста. – Чес кивает на мою правую руку, и я кладу её на барную стойку.
С серьёзным выражением лица она изучает мою ладонь, её длинные смуглые пальцы выводят замысловатые линии.
Трент очарованно наблюдает за нами.
– А по картам Таро ты тоже умеешь читать?
– Конечно, сладкий мой. Я всё умею, – отвечает Чес, не глядя на него. – Гадание, кофейная гуща, астрология, магический кристалл, фэн-шуй…
Я удивлённо смотрю на неё.
– Так ты теперь частично китаянка?
– Я чувствую враждебную вибрацию, – отвечает она.
Я закатываю глаза, но Трент хлопает меня по руке. Я посмеиваюсь, очевидно, алкоголь начал действовать.
– Ладно, ладно. Давай уже покончим с этим.
Чес указывает на линию в верхней части моей ладони.
– Видишь вот это? Это длинная линия судьбы, которая означает много счастья… хотя здесь она у тебя обрывается.
– Он что, умрёт? – вздыхает Трент.
Чес ухмыляется.
– Не паникуй. У него длинная линия жизни, но недавно тебя преследовали душераздирающие страдания и тоска. Ты совершил ошибку… крошечную… но так и не исправил её. Ты должен исправить её, или никогда больше не будешь счастлив.
– Чувак, это отстой, – говорит Трент, глядя на меня с сочувствием. – Нельзя оставлять дела нерешёнными. Подумай об отце. Ну то есть, мы не идеальны и никогда не будем, но всё налаживается.
Я вздыхаю.
– Понятно, что ещё?
Час смотрит на мою руку, прослеживая линию возле моего большого пальца.
– Это твоя линия любви.
Я улыбаюсь краем губ.
– Готов поспорить, она ужасна.
Не обращая внимания на мою выходку, Чес читает дальше:
– Ты глубоко любишь, но в прошлом тебе причинили боль. – Она поднимает на меня густо накрашенные глаза.
Я сжимаю губы.
– А кому не причиняли?
– Мэгги Грейс, вот же ж лживая сучка, – восклицает Трент. – Она бросила его, когда он травмировал колено. Не оставила даже прощальной записки, а теперь ходит и всем рассказывает, что она его невеста. Чокнутая.
– Хватит, – прерываю я его.
Да, она бросила меня, и это причинило мне жгучую боль. Но не сравнится с тем, что я чувствовал, когда Стоун выбежала из моего офиса.
Чес кивает и говорит низким и тихим голосом:
– Страх перед страданиями и непоколебимая гордость мешают тебе получить то, чего ты хочешь. Кое-кто тебе очень дорог. И это не твоя бывшая. Ты должен рассказать ей об этом, иначе как раньше уже никогда не будет. Если ты хочешь чего-то, то должен за это бороться. – Она сверлит меня проницательным взглядом. – Понимаешь, о чём я?
И хотя мой датчик херни зашкаливает, по спине пробегает холодок, а сердце начинает бешено колотиться. Чёрт возьми, я боец! И всегда им был. Но когда дело доходит до Стоун – это ведь она ушла от меня. Причём так легко! У меня тоже есть гордость, и если целой кучи чёртовых звонков и сообщений недостаточно…
Я резко убираю руку.
– Она ушла, она сдалась, не я. – Взяв бокал, я выпиваю его до дна. Напиток обжигает мне горло, и мне это нравится. Нужно ещё.
Указательным пальцем я подаю бармену знак повторить, и он не заставляет себя ждать.
Трент смотрит на меня с беспокойством, наблюдая, как я вливаю в себя и эту рюмку.
– Брат, ты в порядке? Я не видел, чтобы ты столько пил…
Я прерываю его.
– Я в норме. Надо в уборную. – Я встаю, пошатываясь, и Трент помогает мне удержаться на ногах.
– Мне пойти с тобой? – зовёт он меня, пока я пробираюсь через толпу к задней части клуба. Подняв руку и даже не глядя в его сторону, я жестом даю ему понять, чтобы он оставался там.
Пробираясь по узкому коридору, я нахожу уборную и распахиваю руками дверь. Слава Богу, чёрт подери, там никого нет. Впившись руками в раковину, я смотрю на себя в зеркало: лицо пепельное, под глазами мешки от недосыпания. И виной тому не работа, концерт или Трент.
Стоун, чёрт бы её побрал, всё дело в Стоун.
И в этот момент я начинаю обдумывать её слова.
Она уезжает в Нью-Йорк и будет делать куда более чертовски важную работу, чем реклама автомобилей в Хьюстоне. Она не просто выбежала из моего офиса… она уезжает в другую часть этой грёбаной страны. Меня накрывает волна тошноты, и костяшки пальцев белеют, пока я сильнее впиваюсь в край раковины.
– Соберись, – бормочу я.
Меня тошнит, потому что я выпил слишком много.
Ложь – мне плохо из-за Ребекки Фильдстоун.
В груди всё сжимается при мысли о ней. Расправив плечи, я разминаю шею, чтобы снизить нагрузку.
Смирись. Нужно двигаться дальше.
Верно.
Этот корабль уже уплыл.
В уборную заглядывает Трент, морща нос.
– Чёрт, как же здесь воняет. – Он вздрагивает. – Ненавижу общественные туалеты, не могу ими пользоваться.
– Тогда чего надо? – рычу я на него.
Ухмыляясь, он берёт меня за руку.
– Угомонись, принцесса, я спасу тебя и вытащу из этой свалки.
Я позволяю ему вывести меня наружу.
– Куда мы идём?
Трент хлопает меня по руке.
– Отвезу тебя домой и уложу спать.
– Я не хочу домой.
– Если не хочется оставаться один, я побуду с тобой.
Хоть я и не сказал этого вслух, но мне стало страшно, до чего же хорошо он меня понимает.
Мы проталкиваемся через танцпол, и в голове мелькает мысль, как мы, должно быть, выглядим со стороны: меня, широкоплечего здоровяка под два метра, ведёт за руку стройный и молодой Трент.
Я протягиваю руку, чтобы взлохматить ему волосы, и говорю ему невнятно, хоть и стараюсь сосредоточиться на произношении:
– Очевидно, я пьян, так что не обращай внимания на то, что я говорю, но ты мой любимый братишка.
– Ты определённо пьян, а я твой единственный брат.
– Слава Богу.
Трент оглядывается на меня.
– Я тоже тебя люблю.
Чес на танцполе, отправляет нам воздушные поцелуи, когда мы проходим мимо, направляясь к выходу.
– Заходите в гости, – кричит она, – у меня есть кристаллический шар…
Остальных её слов я не слышу, поскольку мы выходим на улицу, и Трент заказывает такси. Поездка домой просто кошмарна, и я всю дорогу смотрю в окно, борясь с бушующим желудком.
Добравшись, наконец, до квартиры и забравшись в постель, я не могу уснуть, и это единственная причина, по которой я пил. Комната вращается, и я закрываю глаза, пытаясь найти утешение. Все, что я вижу, это роскошная блондинка.
