Текст книги "Танец для ледяного мага (СИ)"

Автор книги: Ти Шарэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Потянулась, ощущая себя вполне отдохнувшей и какой-то необыкновенно умиротворенной. Откинула покрывало и голая прошлепала в ванную. Остановилась на пороге, любуясь поджарым мужским телом, скорее угадываемым, чем видимым за стеклянной перегородкой и потоками воды. Конечно, я присоединилась к купанию. Скользнула к мужу и сразу попала в плен его неутомимо жадных рук и губ. В общем, мы подзадержались с завтраком. Сначала прямо в ванной, потом, когда начали одеваться, еще и в спальне.

Позавтракали в ближайшей кофейне свежими трдельниками с корицей и горячим шоколадом. А потом снова вернулись домой и неспешно занялись сборами к отпуску. К слову сказать, Мэтт действительно закупил мне целый гардероб, так что припасенный чемоданчик пришлось перетряхивать и заполнять новыми вещами. Потом мы снова отвлеклись и чуть не опоздали на самолет. Сборы из неспешных стали судорожными, но к вылету мы, к удивлению, успели.

Томе я позвонила с островов, выловив тот редкий момент, когда Мэтта не было рядом. Не то, чтобы я скрывала, но, боюсь ему бы не слишком понравился наш разговор и то, что для него мне пришлось вновь стать Лексой.

– Сашка! – Томин восторг был таким искренним, что я облегченно выдохнула, радуясь, что не зря все затеяла.

– Как ты, Тома?

– Отлично. Мы с Витей решили поженится. Как бы я хотела увидеть тебя в такой важный день.

– Я пришлю подарок, но приехать не смогу. Я тоже вышла замуж, и муж у меня суровый – не отпустит, – я широко улыбнулась, давая понять, что шучу.

– Мне очень жаль, что я настаивала на твоей встрече с Матиасом, – вдруг серьезно сказала Тома, – ты знаешь, он ведь тоже женился. Буквально пару недель назад. Я видела фотографии в сети.

– Да, я тоже видела, – беспечно отозвалась я, – не переживай. Мой муж красивее, умнее, добрее…

– Ладно-ладно, я поняла, – рассмеялась Тома, – вижу, что ты действительно сияешь.

Мы проговорили еще минут пятнадцать, пока в какой-то момент я не подняла глаза от браса и не увидела, что в дверях стоит Мэтт и рассматривает меня со странным, нечитаемым выражением лица. Как долго он тут? И почему так смотрит? Я торопливо и немного скомкано распрощалась с Тамарой и уставилась на мужа в ответ.

– Мне оставить этот образ? – спросила я немного нервно, и Мэтт ощутимо вздрогнул.

– Нет, – сказал как-то ошарашенно, – нет, – повторил уже уверенно, – твой облик просто напомнил мне те дни, которые я провел в аду.

Он потряс головой, будто желая вытряхнуть из нее неприятные воспоминания, взъерошил светлые волосы и снова посмотрел на меня:

– Я люблю тебя любой, Ириска, но, пожалуйста, стань снова собой.

Я вернула свой облик с легкостью и облегчением, и мой муж тут же шагнул ко мне, сгребая в объятиях и прижимая к яростно бьющемуся в груди сердцу.

Эпилог первый – Стан

Солнце отражалось от снега и било по глазам – слишком яркое, невыносимо слепящее. За два месяца в горах я никак не мог к этому привыкнуть. Каждый раз, выходя из дома, несколько минут стоял, пытаясь проморгаться и приспособить глаза к этой яркости на максимальных настройках.

Вдохнул. Воздух тут просто нереальный. Как родниковая вода – пьешь и не можешь остановиться. Так и здесь – хочется вдыхать его в себя – до головокружения, до разрыва лёгких.

Вид тоже шикарный. Это начинаешь замечать, когда глаза немного привыкают к ослепляющим бликам. Сосны – вековые, припорошенные снегом; горы – бело-стальные – прекрасные в своей монументальности и грозности, озеро – твердое стекло – по крайней мере тот участок, что я очистил от снега. Или правильнее сказать – оплавил?

Я часто вспоминаю Мэтью и, дьявол его забери, завидую этому удачливому придурку! Тому, что не испытывает холода и тому, что снова контролирует свою силу. У меня вот – ни того, ни другого! Я ненавижу зиму, снег, лёд и холод. Я даже белый цвет не выношу! Понимаю красоту, но вовсе не рад наблюдать ее воочию. А вынужден был перебраться в эту ледяную глушь, чтобы ненароком никого не спалить.

А все из-за того, что мне не повезло родиться стихийником. Слабое звено стихийных магов – контроль. При сильных эмоциях магия вырывается из оков, и тогда опасность грозит либо носителю, как в случае с Мэтью, либо окружающим, как в моем.

Поэтому я здесь. Купил этот маленький, но безумно дорогой дом в самом уединенном уголке Альп. Но что делать дальше я не знаю. Такое ощущение, что все становится только хуже.

Эстель. Моё чудо и мое проклятие. Чувства, которые, казалось, я вообще не могу испытывать, внезапно оказались слишком сильными. Непрошенная, нежданная и неотвратимая любовь, будь она не ладна! И к кому? Чужой невесте! И не чьей-то, а Джорджа, моего двоюродного брата и близкого человека.

Я вспомнил свой последний разговор с ним. Мы были в саду дома родителей Эстель, вечером после несостоявшейся свадьбы.

– Повезло мне, – сказал тогда подвыпивший Джордж, закуривая, – некоторые начертанную десятками лет ждут, а мне сама в руки свалилась.

– В каком смысле? – нахмурился я, тогда ещё не разобравшийся толком в своих чувствах.

– Да она на меня практически вешалась, – развязно ухмыльнулся кузен, а я его почти возненавидел. За пренебрежительные слова и похабную ухмылку, – сказала, что я ей привиделся.

– Не понял, – покачал я головой, – она увидела тебя после знакомства по начертанию и сказала это?

– Да не было начертания, – довольно рассмеялся Джордж, – она отказалась от него сама, как стала совершеннолетней.

– Серьезно? – это казалось невероятным. Я сам много лет был в Совете Старших и не знал ни одного подобного случая.

– Абсолютно! – закивал головой Джордж, – влюбилась в меня, как кошка! Вот я и отозвал свой запрос. Зачем ждать неизвестно сколько лет, когда такая горячая штучка рядом?

Он снова пьяно засмеялся, а мне стало противно до отвращения.

– То есть ты не любишь Эстель? – стараясь быть спокойным, уточнил я.

– Люблю, не люблю? Какая разница? Она красивая, способная, сладкая.

Я пытался быть сдержанным. Правда. Понимал, что у парня свадьба сорвалась, что он подозревает в этом меня, что пьян и потому говорит все эти мерзости. Я промолчал. Только глянул предупреждающе.

Однако, у парня тормоза отказали:

– В постели она огонь. Горячая девочка.

– Ты уверен, что мне нужно это знать? – процедил я.

– А что? – фыркнул он, – вижу, ты не отказался бы попробовать.

Тогда я его ударил. Сам не ожидал от себя. Врезал так, что он отлетел и упал, очумело тряся головой. Потом поднялся и двинулся на меня, сжав кулаки. Я молча ждал. Уклонился от первого удара, отбил второй. Я жалел, что начал драку, поэтому сейчас только сдерживал Джорджа, не делая больше попыток атаковать. Однако в какой-то момент Джордж, одержимый мыслью до меня добраться, сумел исхитриться, сделав обманный удар правой, а левой чувствительно заехав мне по скуле. Ударил в ответ на инстинктах, и кузен рухнул – неловко и грузно, как срубленный дуб. Подошёл к нему и проверил. В отключке.

Я не видел его с тех пор. В тот день уехал спасать одного ныне счастливо женатого товарища, который в тот момент пытался прикинуться сосулькой. И не вернулся назад, не желая видеть ни брата, ни его невесту.

Однако, с Эстель мы пересеклись два месяца спустя. На свадьбе того самого товарища и моей крестницы. И все два месяца между этими днями меня мучали приступы неконтролируемой агрессии. Я помнил намеки Мэтью о возможных причинах такой потери контроля, но не верил. Пока не увидел ее на свадьбе. Красивая, изящная и хрупкая словно фарфоровая статуэтка. Как могла эта мягкая и кроткая на вид девушка отказаться от начертания? Да и зачем?

Старался не пересекаться с ней, но каждый раз оказывался рядом. И мой огонь успокаивался, становился ручным и послушным.

Я стоял у самого барьера, но спиной к сцене, высматривая среди танцующих изящную фигурку Эстель. Мэтью подошел ко мне и встал рядом. Если я только пытался найти глазами ту, о ком так часто думал, то ледяной маг со своей глаз не спускал. Ну что ж, она ему дорого досталась. Пусть бережет. _К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т_

– Тебе нужно поговорить с Катериной, – сказал Мэтью, по-прежнему не глядя на меня.

– Это еще зачем? – вполне натурально удивился я.

Мэтью вздохнул:

– Ты помог мне, Стан. И тогда, когда рассказал, кто такая Александра Еремеева на самом деле, и тогда, когда привез Ингу в "Фаворит". Я… не хочу быть должным. Поэтому, тебе нужно спросить у Катерины насчет проклятия.

– Какого дьявола, Мэтью? Что ты несешь? Какое еше проклятие?!

– Не ори на меня, – усмехнулся колдун, – и не говори, что у тебя нет проблем, и ты все контролируешь.

Я уставился на него, яростно сверля глазами, но Мэтью все также смотрел только на жену. А потом оттолкнулся от перил руками и в один шаг оказался около Инги, закружив ее в танце. Крестница счастливо рассмеялась, и я улыбнулся тоже. Искренне рад за девочку. И за блондинистого придурка я тоже рад. Последний махнул куда-то рукой, и я проследил за его жестом. Катерина. Ну что ж.

Мать Инги стояла одна. Юная и прекрасная, как и все одаренные. Когда-то я хотел ее себе. Она была свободной и обреченной на смерть. Я помог ей, а она меня, судя по всему, прокляла. Вот же дьявол.

– Скажи, Катерина, – начал я, внимательно следя за ее реакцией, – о каком проклятии толкует Мэтью?

– О, – она мгновенно стала выглядеть настолько виноватой, что сомнений быть не могло, – Стан, прости… Наверное, я действительно сделала это.

– Сделала – что?

– Наложила проклятие, – сказала девушка, с грустью глядя на меня.

– Наложила на меня проклятие? – я закричал, и за спиной Катерины тут же нарисовался Ворон. Положил ей руки на плечи, и она прижала их своими ладонями.

– Считаешь, ты не заслуживал? – холодно спросил муж Катерины, показывая, что в курсе того, о чем мы говорим.

– Да вы оба сдурели, – я помотал головой, – и чем жы ты меня прокляла?

– Я не помню подробностей, – Катерина беспомощно оглянулась на мужа, – но что-то вроде неразделенной любви. Та, кого ты полюбишь, не сможет полюбить тебя в ответ…

– Да ладно! А чего сразу не пожелала сдохнуть?

– Не перегибай! – рыкнул Ворон и переместился, задвинув жену за спину. Можно подумать, я собирался на нее кидаться!

Я засунул руки в волосы и дернул пряди, желая болью прояснить голову. Что мы имеем? Меня прокляла самая сильная колдунья современности. Что это значит? А это значит, что мне хана!

– И это плата за мою помощь, Катерина? – спросил я глухо.

– Стан! Ты не понимаешь! Я тогда была не человеком, и не одаренной даже! Каким-то сверхсуществом – всемогущим и всевидящим. Это оно наказало всех причастных! Если помнишь, остальные Старшие вообще лишились магии! Как там звали эту блондинку? Насколько я знаю, у нее из-за этого крыша поехала!

Катерина поднырнула под руку мужа и теперь стояла рядом, прижавшись к нему в поисках поддержки. Ворон смотрел предупреждающе.

– Ты права, – бесцветно выдавил я, – я заслужил.

Развернулся и пошел прочь. Сам не заметил, как снова оказался рядом с Эстель. Как же она прекрасна. Тонкие черты лица наполнены неземным светом, локоны выбились из прически и теперь ластятся к высоким скулам и бледным щечкам. Она поправляет их и поворачивается ко мне, почувствовав взгляд. Смотрит серьезно и спокойно.

– Как дела у Джорджа? – спросил я как можно небрежнее.

– У него и спросите, – Эстель чуть усмехнулась, и я внезапно понял, что девушка далеко не такая кроткая, как мне показалось ранее.

– Спрошу, – я тоже искривил губы, заметив, что на ее пальце нет кольца. Может все-таки произошла ошибка и проклятие не подействовало? – свадьбу отменили?

– Перенесли, – ласково улыбнулась Эстель, наблюдая, как меняется выражение моего лица, – на осень. Думаю, середина осени – не менее прекрасное время, чем середина весны, не находите?

– Не нахожу, – рычащие нотки в голове появляются сами собой, огонь уже струится по венам, грозя вырваться и спалить что-нибудь, или не приведи Один, кого-нибудь.

– Ну, а мне нравится, – Эстель явно веселится, а я не могу понять причину этого, – боюсь, что в этот раз свадьба пройдет в очень-очень узком кругу. Во избежание.

Вот оно что. Догадывается, кто стал причиной срыва, но напрямую сказать не может. Моя вина так и не была доказана. Как и умысел.

– Ну, счастливой семейной жизни, – хрипло бросил я, и отошел от нее, призывая все силы, чтобы удержать огненную стихию в узде.

Вот стоило вспомнить об этом, как в моей новой снежной реальности пламя все-таки вырвалось из под контроля, испаряя снег и выжигая землю под ним. Трава-то уничтожена давно, а снег упрямо падает свежий. Мне стало немного легче, но это ненадолго. Время между приступами неумолимо сокращается. Что ждет меня в будущем? Этот дом на краю света до конца моих дней? Или я спалю и его? Нужно что-то решать.

Прерывая мои невеселые мысли, на запястье завибрировал брас. Я принял вызов, устало разглядывая виновницу моих мучений. Ну, вернее, первоисточник.

– Стан, – выдохнула Катерина, глядя на меня едва ли не с жалостью, – здравствуй…

Да уж, видок у меня несколько одичавший. На усы, бороду и волосы уже намерзли сосульки, огромный колючий шарф, меховая шапка. Но даже в них мне холодно.

– Здравствуй, Катерина, – сказал я спокойно, – ты что-то хотела?

– Да… помнишь, книгу, которую ты мне подарил? Книгу рода огненной Лилии?

– Помню, – равнодушно ответил я, не понимая, при чем здесь какая-та древняя рукопись.

– Там есть решение, Стан. Не нивелировать проклятие, но смягчить или поставить условие отмены. Возможны оба варианта.

– Как это? – спросил я, мгновенно оживляясь.

– Если получится смягчить, то возможно, ты сможешь контролироваться магию.

– А чувства?

– Стан… Это твои чувства. они появились не вследствие проклятия. Я не смогу повлиять на них.

– Понял, – мрачно сказал я, – чувства останутся, и с ума меня сведет не магия, а мысли о том, как любимая девушка занимается сексом с моим братом. Круто. Второй вариант?

– Если зададим условие отмены, то проклятие снимется, и девушка сможет полюбить тебя.

– Я согласен, – мгновенно отреагировал я, – что для этого нужно?

– Все не так просто, Стан, – на изображении браса было видно, как Катерина кусает губу в сомнении, – проклятие на крови, может снять только одно условие.

– И какое? – я напрягся в ожидании ответа. И не зря.

– Жертва, Стан. Нужна будет жертва.

Эпилог второй – Сержио

Утром, спустившись к завтраку на кухню, я нашел на столе письмо. Совет Старших всегда отличался приверженностью к традициям, и современные удобные технологии доставки корреспонденции совсем не повод для них что-то менять в устоявшемся порядке вещей. Поэтому официальные письма всегда доставляются так – на специальной бумаге, в запечатанном и зачарованном на адресата конверте.

Я хмыкнул, беря письмо со стола. Понятия не имею, что там может быть. Разве что приглашение на осенний бал равноденствия. Да и то – вряд ли. Бал по приглашению посещают только готовящиеся к представлению сообществу. Остальные – по велению души.

Аккуратно оборвал край и достал сложенный вдвое хрустящий лист. Начал читать, и по мере чтения раздражение начало закипать во мне все яростнее. Это что, шутка такая? Не смешно!

«Совет Старших Романских Государств уведомляет одаренного Сержио дел Пискапо, что его заявка на подбор начертанной пары одобрена и исполнена.

Ваша начертанная – Елизавета Воронина, проживающая в Российской Федерации, в городе Красноярск, в известность поставлена и ожидает увидеть вас на празднике своего совершеннолетия…»

Далее шла дата – примерно через месяц и подписи членов Совета. Увидел в списке имя отца и сразу набрал его.

– Я получил письмо, – сказал я сразу после приветствия, ни голосом, ни тоном не выдавая своего раздражения.

– Какой письмо, сын?

В голосе отца было спокойное удивление ни в чем не виновного человека.

– Письмо о своем начертании.

– Ты подал заявку?

– Нет.

– Это шутка такая, сын? – спросил отец, озвучив мои недавние мысли. Значит, не шутка.

– К сожалению, нет. Письмо вполне официальное. И под ним твоя подпись, – я не смог сдержать легкой язвительности.

Антонио помолчал. Я видел, что он хмурится, размышляя.

– Давай сначала. Когда ты получил сообщение?

– Сегодня, только что.

– Зачитай.

Я терпеливо прочитал вслух все сообщение, даже имена всех подписавшихся.

– Я разберусь. Перезвоню.

Отец отключился, а я сделал себе двойной эспрессо. Выпил в один глоток, но спокойнее мне не стало. Подумать только – начертанная. Да я еще от прошлого начертания не отошел! И в мыслях не было подавать заявку. Вообще, никогда.

Я довольно тяжело перенес ситуацию с Ингой. Не могу сказать, что полюбил девушку, но знаю, что был очень близок. Было время, когда всерьез задумывался, а не наплевать ли мне на свои принципы и не внушить ей чувства ко мне? Хорошо, что смог удержаться. Со временем я бы проклял самого себя за такое решение, да и смерть ее истинного начертанного была бы на моей совести.

Но Инга снилась мне до сих пор, причем вовсе не в эротических сновидениях. Нет, мне снилась семья, ребёнок у меня на руках, обнимающий тонкими ручонками шею, смех жены – искренний и радостный. Я просыпался со счастливой улыбкой, которая быстро сползала от осознания серой действительности.

И вот такая насмешка – новое начертание. Устав ждать ответа от отца, я достал лист со своей гербовой печатью и сел писать отказ. Дописал, глянул на резкие четкие буквы и замер. Я вспомнил Ингу, от которой точно также отказался начертанный в день ее совершеннолетия. И пусть он сделал это грязно и грубо, но факт остается фактом – я поступаю практически также.

Брас завибрировал, и я с трудом оторвался от созерцания собственных слов.

– Ситуация очень странная, сын, – даже мой непоколебимый родитель выглядел порядком изумленным, – девушка действительно выбрана в твои начертанные несмотря на отсутствие твоей заявки.

– Такое возможно?

– Нет.

Кратко и емко. И смысла спрашивать, как тогда это произошло – не было.

– Что собираешься делать, сын?

Я посмотрел на готовый отказ.

– Приму решение сегодня.

– Жду.

Я попрощался и отключился. Внезапно меня окатило озарением. Инга! Ее ладошка, зажимающая мою руку и предсказание в ней. Я в тот момент плохо осознавал происходящее, занимаясь построением стремительно рушащегося самоконтроля.

– Что это? – спросил я тогда, стараясь придать голосу спокойствия, которого не испытывал.

– Это пожелание, Сержио. Которое сбудется очень-очень скоро. Не позже, чем к новому году.

Инга смотрела на меня с искренней симпатией, которая, однако, так и не перерастет в нечто большее.

– И что случится? – спросил я, рассматривая ее. Такая близкая и желанная, но уже стремительно отдаляющаяся.

– Ты найдешь свою любимую.

– Вот как? А мне казалось, что уже нашел.

– Нет, Сержио, ещё не нашел, но, обещаю, что ты будешь счастлив.

Я забыл об этом разговоре, слишком поглощенный своими переживаниями, да беспокойством за Эстель. Но другого объяснения у меня не было. Как не было и четкого понимания, что делать дальше тоже.

Хотя я понимал, что обманываю самого себя. Скомкал гербовую бумагу с резкими и ненужными словами и включил брас в режиме заметок:

– Курсы русского языка – это раз.

Чешский я уже знал, выучив язык перед поездкой в Прагу. Русский из той же группы славянских языков, хотя и считается более сложным. Но для одаренного выучить любой язык дело не более, чем двух недель.

– Запрос в Совет по данным о начертанной – это два. Билеты, гостиница – это три. И, конечно, нужен подарок к такому событию.

Внезапно пришло осознание, что я поступаю правильно и что в моей жизни еще будут и радостный смех любимой женщины, и теплые маленькие ручки на шее.

Эпилог третий и последний – Мэтт

Восемь лет спустя.

Я боялся. Мерил шагами пространство перед кабинетом для рожениц в маленькой частной клинике Праги и практически паниковал. Меня попросили выйти на пять минут. Только пять, а потом я вернусь – закончили они или нет. Дело не в том, что Инга стесняется меня, просто врачам так удобнее. А мне меньше всего есть дела до их удобства. Но любимая попросила, и я вышел.

Посмотрел на часы. Еще две чертовых невыносимо долгих минуты без моей девочки. И ей там больно. В который раз вознес хвалу богам за то, что я целитель. Потерпи, Ириска. Я вернусь через полторы минуты, и все будет хорошо.

Дождался, когда секундная стрелка отмерит последнюю из трёхста секунд, и без промедления открыл дверь.

– Мы вас позовем, – начала было пожилая доктор, но я холодно процедил, прерывая возражения:

– Пять минут закончились. И больше я не выйду ни на минуту.

Врач осуждающе покачала головой, но благоразумно промолчала.

– Мэтт, – позвала Инга, и я присел на кушетку около нее. Схватки не было, любимая была расслаблена, но утомлена. Приложил руки к ее вискам, делясь магией и силой, и она вздохнула с видимым облегчением.

– Я сказала, что не хочу медикаментозного обезболивания.

– Я помню, я рядом.

– И все-таки, я настаиваю, – снова заговорила доктор, героически игнорируя мой убийственный взгляд, – какой смысл терпеть боль? Сейчас никто не рожает без анестезии.

– Моей жене не будет больно, я об этом позабочусь.

И плевать, что женщина смотрит на меня как на самодура и тирана.

Инга легонько сжала мою ладонь, предупреждая о накатывающейся схватке, и я сразу отреагировал, забирая ее боль.

Единственный предмет в комнате, выдающем ее назначение – специальный монитор – тут же вывел время и интенсивность схватки. Акушер, взглянув на данные, повернулась к моей жене:

– Вам не было больно?

Инга покачала головой, и доктор, недоуменно пожав плечами, отошла посмотреть распечатку с данными. Я придвинул кресло вплотную к кровати и сел, снова взяв ладошку жены.

– Как тебе палата? – спросил, чтобы отвлечь и себя, и жену от предстоящего события. Ни ускорить, ни замедлить его мы не в силах, но тревожность нарастала.

– Красивая, – сказала Инга и огляделась, как будто впервые замечая интерьер. Мы выбирали эту клинику не столько даже из-за персонала, хотя он и слыл лучшим в Чехии. Свою жену я буду лечить сам. Нас больше привлекла комфортная домашняя обстановка родильных палат и возможность мне даже ночью не расставаться с любимой.

Схватки нарастали, но об их интенсивности мы узнавали только по мониторным данным. В какой-то момент доктор вызвала педиатра и ассистента и попробовала выставить меня за дверь. Естественно, безуспешно.

– Готовьтесь, – оставив попытки от меня избавиться, мягко сказала акушер Инге и присела между расставленных ног жены, – будем тужиться на счет три. Раз, два, три!

Инга напряглась, и я вновь влил в нее сил, на этот раз постаравшись дотянуться и до малышки. Сердце дрогнуло, когда прикоснулся к ней своей поддерживающей магией. Но схватка закончилась и пришлось выждать еще несколько тягучих минут до новой.

– Раз, два, три! – снова скомандовала акушер, и почти сразу достала ребенка. Положила прямо Инге на грудь – такого крошечного и забавного человечка. Поймал себя на мысли, что сижу и глупо улыбаюсь. Дотронулся до малышки, чтобы убедиться, что она дышит. Мне всегда казалось, что дети должны кричать, а малютка только что-то кряхтела, тихонько возясь под Ингиными ладонями.

– Какая она чудесная, – тихо прошептал я и наклонился, чтобы поцеловать жену.

После перерезания пуповины малышку забрала педиатр, чтобы осмотреть, помыть и переодеть, а акушер и медсестра вплотную занялись моей женой. Но они зря старались. Когда закончился последний этап родов, я залечил все незначительные разрывы, так что за здоровье Инги я больше не переживал. Потом акушер позволила жене пройти в душевую и я отвел ее, поддерживая под руку. Пока любимая всполаскивалась, медсестра быстро перестелила постель. Проводил закутанную в халат Ингу обратно в кровать. Она немного дрожала, так бывает, когда переживешь сильное потрясение.

Волна осознания прокатилась по мне, омывая облегчением и радостью. Все закончилось! Мои девочки живы и здоровы, а я теперь отец. Боги, как это звучит! Отец!

Я отошел от жены, зная, что она больше не испытывает боли, и подошел к педиатру, наблюдая, как женщина одевает на девочку крошечный белый боди и розовые ползунки. Малютка морщилась и суетливо дрыгала тоненькими ручками.

– Можно? – спросил я, дождавшись, когда доктор закончит.

– Конечно, – тепло улыбнулась она и отступила, позволяя забрать малышку.

Осторожно взял ее на руки. И на меня нахлынули воспоминания. Когда-то я также держал на руках саму Ингу. Помню, что в тот момент меня охватил дикий страх от ее хрупкости. У меня руки тогда чуть не отвалились от напряжения. Хорошо, что Катерина вернулась и забрала ребенка.

Свою дочурку я ощущал совсем по-другому. Новое, совершенно незнакомое чувство зерном упало в мое сердце и тут же разрослось, заполнило меня целиком. Мой ребенок. Наш. Я вернулся к Инге, снова усевшись прямо на кровать, с малышкой на коленях. Она так и не заплакала. Да наверное, и не должен плакать абсолютно здоровый младенец. Пригревшись, малютка уснула, беззвучно сопя и иногда подрагивая всем тельцем.

Наконец, доктора закончили осмотр и оставили нас с женой и ребенком в покое. Инга чуть сдвинулась, и я лег рядом прямо в одноразовом стерильном комбинезоне, который пришлось одеть еще перед началом родов. Малышку я положил на себя – осторожно и бережно, стараясь не разбудить.

– Ну что? – спросила любимая, поглаживая дочку, – что решим с именем?

– Ладно, сдаюсь, Ириска, – покладисто сказал я, – называй сама.

– Зря ты торопишься, я только хотела предложить это тебе.

Мы оба негромко рассмеялись, не отрывая взгляда от нашего общего сокровища.

– Кажется, дочка будет блондинкой, – сказала Инга, перебирая тоненькие светлые пряди, – как насчет Элины?

– Мне нравится, – честно признал я. Мы не упоминали этого имени при обсуждении, но я верил, что имя появляется уже после рождения нового человечка, чтобы подойти именно ему.

– Хорошо, – умиротворенно сказала Инга и зевнула. Магия магией, а живительный сон никто не отменял.

Мы так и заснули все вместе. Инга переложила малышку себе под бок, а я обнял их обоих. Несколько минут балансировал на грани сна, а потом провалился в него вместе с самыми дорогими для меня девочками. Моей семьей.