Текст книги "Нет розы без шипов"
Автор книги: Тейлор Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Роза, также изумленная, попыталась отступить и плюхнулась навзничь на кровать. От ее резкого движения Джефри потерял равновесие и упал на нее, прижав к подушкам и впившись в ее губы долгим чувственным поцелуем. Желание обожгло его, и он очень осторожно и ласково лег поудобнее, наслаждаясь прикосновением к ее груди. Он страстно желал обнять ладонями ее грудь и чувствовать, как возбужденно твердеют соски под его пальцами. Он хотел показать своей маленькой Колючке, что такое мужчина в пылу страсти. Он хотел сорвать одежду с ее тела и ласкать нежную плоть, разбудить ее чувственность и довести ее до сладких слез. Он хотел услышать ее мольбы о том, чему она не знала названия. Он хотел… Неожиданно он отпустил ее губы и, отстранившись от нее, встал.
– Роза, я поступил гнусно и прошу у вас прощения. Говорил, что не буду навязываться вам, и тут же обманул ваше доверие. Роза, простите меня. Мое поведение достойно порицания, если не сказать больше, – извинялся он, взъерошивая кудри и виновато откашливаясь. О чем он думал, так набросившись на это дитя? Черт побери, возможно, мать права. Возможно, он действительно лишается разума.
Роза быстро села и смущенно пригладила волосы.
– Нет, это я… м-мне следует извиниться. Мне так жаль, что я причина ваших разногласий с матерью. И потом, я смеялась над вами…
– Ах да, еще это, – он быстро поправил одежду и снова провел рукой по волосам. – Полагаю, я должен поступить как послушный мальчик и извиниться перед матерью. Получить нагоняй и все такое.
Джефри прошел к двери и, тихо открыв ее, оглянулся на Розу. В его глазах светилось такое напряженное размышление, что она покраснела и поспешно встала с кровати. Он заметил, как ее дрожащие руки бессознательно разглаживают юбки. Затем, будто не в состоянии унять дрожь, она прижала пальцы к припухшим от поцелуев губам, и это движение заставило его взгляд задержаться на них. Ему очень хотелось вернуться и снова вкусить сладость ее губ. Но он лишь кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь.
Роза опустилась на кровать, сжав сложенные на коленях руки. Ее сердце бешено колотилось, казалось, что не хватает воздуха для дыхания. Никогда, даже в самых смелых своих мечтах, она не представляла, что поцелуи лорда Уайза могут быть… такими совершенными, такими обворожительными, такими…
Вдруг дверь снова распахнулась, и Роза испуганно вскрикнула. Джефри, большой и властный, заполнил дверной проем. Он ошеломленно глядел на нее несколько секунд, затем, как будто решение пришло к нему давно и просто оставалось невысказанным, спокойно заявил:
– Милая Колючка, я думаю, что мы должны использовать эту помолвку. Пройти до конца, понимаете? Что вы скажете?
Роза лишь удивленно смотрела на него. Неужели он предлагает ей выйти за него замуж? По-настоящему? Без обмана? Настоящий брак с детьми и всем, всем? Пожалуйста, милый Боже, пусть это будет так, молча взмолилась она.
– Я н-не уверена, правильно ли понимаю вас, лорд Уайз, – сказала она, боясь надеяться, однако не в силах подавить вспыхнувшую надежду.
– Просто, если логически подумать, я же должен когда-нибудь на ком-нибудь жениться. Невозможно же откладывать это на конец жизни, не так ли? И я полагаю, что лучше жениться на вас, чем на любой другой из моих знакомых. Мы прекрасно подходим друг другу, вы не согласны? – спросил Джефри. Он следил за ее лицом, затем, в замешательстве от ее молчания, откашлялся и отступил в коридор. – Э… подумайте, а я подожду, в столовой, например. И вы дадите ответ до моего ухода.
– Нет, – воскликнула Роза, вскакивая с кровати и протягивая руку, чтобы остановить его.
Джефри обернулся и недоверчиво уставился на нее, явно изумленный столь резким отказом.
Роза нерешительно подошла к двери, потянулась к его руке, охватившей блестящую медную дверную ручку, но одернула себя.
– То есть, нет, мне не нужно время на размышление. Я выйду за вас замуж, лорд Уайз. В любое время и в любом указанном вами месте.
Лицо Джефри счастливо вспыхнуло, широкая улыбка углубила ямочки на щеках. Он облегченно выдохнул, только сейчас заметив, что все это время сдерживал дыхание.
– Вот и прекрасно. Просто чудесно. Я скажу матери, чтобы она начинала приготовления к свадьбе. Мы поженимся так скоро, как только позволят великосветские правила. Я уверен, что придется выдержать некоторое время. Чтобы избежать сплетен и все такое. Значит, договорились?
– Договорились! – согласилась Роза, довольная его счастливым видом.
Джефри протянул руку и взъерошил ее волосы, как поступают обычно с любимым ребенком.
– Договорились, милая Колючка. Теперь я должен пойти к матери и замолить свои грехи, пока она еще не вычеркнула мое имя из Семейной родословной книги.
Тихо прикрыв за ним дверь, Роза прижалась к ней лбом и вслушивалась в звуки его легких шагов, пока они не затихли. Она прижала пальцы к губам. Лорд Уайз поцеловал ее. Он прижимал ее к кровати и целовал очень настойчиво. Потом он попросил ее стать его женой. Может ли это значить, что в его чувствах есть глубина, которую он пока не осознает? Правду сказать, не очень лестно, что, по его словам, она нравится ему, как любая другая. И то, что он ерошит ей волосы, как ребенку, – не самая желанная для нее ласка, но приходится принимать такие выражения чувств, какие предлагаются. Остается лишь признать, что это гигантский шаг к тому, чего она желает всем сердцем.
– Сегодня его жена, завтра мать его детей, – поклялась она себе, кружась по комнате и затем падая на кровать. – Вилли, я заставлю его полюбить меня!
Глава десятая
– Я просто не понимаю вас, Шэрон. Месяцами вы жаловались мне на разбитое сердце. А теперь, когда свадьба состоялась, вы заявляете, что вам не хватает общества маленькой Розы! – недовольно объявила леди Лавиния. – Мне казалось, что она последний человек на свете, по которому вы могли бы скучать.
– Вы должны признать, что теперь, когда она уехала, дом решительно опустел. И грустить о потерях можно лишь до тех пор, пока не начнешь новую жизнь. Я все еще молодая и красивая женщина, не так ли? Я же не говорю, что мое сердце разбито навечно, и не собираюсь идти в монахини из-за свадьбы маркиза. Я просто подумала, что визит в Эдерингтон-Харроу был бы вполне уместен, – Шэрон надула губки и уставилась на совершенный овал ноготка, пожимая плечами, как будто ее просьба не имеет для нее большого значения. – В конце концов, вы ее свекровь, а она так юна. Вероятно, вам следует посмотреть, подходит ли эта девчонка вашему сыну. Сомневаюсь, что, несмотря на длительную болезнь матери, она научилась управлять большим домом, а вы как думаете?
– Ах, в этом-то и дело. Никто не должен знать, но они вовсе не в Эдерингтон-Харроу, – победно объявила леди Лавиния. – Они в Шенстоне. Джефри посетил поверенного, и, похоже, он, а не тот двоюродный дядя унаследовал титул графа Шенстона, отца Розы. И совершенно не подозревая об этом! Удивительно, как все получилось, ты согласна?
Шэрон повернулась к леди Лавинии спиной и прошла к камину. Она-то давно все знает. Разве не по этой причине теперь мистер, а не граф Элмо Сьюэлл посылает ее в проклятую провинцию? Он в ярости оттого, что маркиз лишил его титула и поместья. И Шэрон боялась, что он готов причинить кое-кому даже физический ущерб, чтобы вернуть потерянное. Сьюэлл приказал ей вбить клин между новобрачными и заставить их вернуться в Лондон. Такое отвратительное задание и такое несвоевременное. Кому понравится ссылка в провинцию, когда все общество находится в городе? У Шэрон не было никакого желания покидать бомонд в сезон, но, конечно, при таком состоянии дел у нее не было выбора и приходилось подчиниться Сьюэллу.
Отвратительный человек этот Элмо Сьюэлл, и она непременно избавится от него при первой же возможности. Правда, то, что он добьется временного разъезда новобрачных, возможно, даже расторжения брака, – это ее единственная надежда на выигрыш, пусть даже если этот выигрыш сведется лишь к тому, что она увидит Розу опозоренной.
Леди Лавиния правильно поняла смысл окаменевшей спины Шэрон – предвестник ее знаменитых и утомительных вспышек раздражения – и решила, что лучше сдаться. Все равно она уже начала уставать от светского сезона, и короткий отдых в провинции не принесет никакого вреда. И, вероятно, в словах Шэрон есть доля правды. Долг свекрови, раз уж у невестки нет матери, проследить, чтобы девочка начала замужнюю жизнь с верной ноты.
– Хорошо, Шэрон. Если ты так хочешь, мы погостим в Шенстоне и посмотрим, что к чему. Не думаю, что мой сын или общество неправильно поймут наш визит. Я хочу сказать, что, по словам Джефри, его собственный визит в Шенстон – скорее инспекционная поездка по новому поместью, чем медовый месяц.
Шэрон обернулась и довольно захлопала в ладоши. Она и не надеялась так легко заставить пожилую даму бросить лондонский комфорт и отправиться в провинцию.
– О, благодарю вас, мама Лавиния. Я бесконечно счастлива.
Счастье Шэрон испарилось бы, знай она, что в эту самую минуту ее жертва охвачена беспредельным восторгом. Не зная тонкостей наследования Шенстона, Роза, естественно, считала свой дом потерянным для себя навсегда. А теперь вот она – выходит из экипажа на подъездной аллее, начиная новую жизнь маркизы Эдерингтон с возвращения в любимый родной дом.
– О, Джефри, вы представить себе не можете, как я счастлива. Во всем мире не найти более чудесного свадебного подарка.
– Еще бы! Поверенные в «Бэйли, Бэнкс и Биддл» рассыпались в извинениях за свою оплошность, но, как вы и говорили, из-за пожара сохранилось слишком мало необходимых документов. Никогда больше я не буду подшучивать над дотошным вниманием матери к Семейной родословной книге и подкалывать Милти за его проклятое пристрастие к мелочам, – согласился Джефри, с интересом разглядывая старый дом.
Тщательно восстановленный после пожара семнадцатого века, Шенстон представлял собой огромный готический замок из сочно-желтого камня, с массивными зубчатыми стенами и многочисленными башнями. Первый этаж главного здания был занят в основном жилыми комнатами, предназначенными для семьи, гостиными, столовыми и библиотекой. Размеры помещений должны были подавлять обитателей титулом ниже маркиза, заставляя их чувствовать себя маленькими и незначительными. Огромный зимний сад вел на запад от столовой к часовне, скрывая служебное крыло от подъезжающих по главной аллее. Северо-западное крыло предназначалось для личных апартаментов семьи, и, представив мужа слугам – от главного дворецкого до последнего поваренка, – именно туда Роза повела Джефри отдохнуть и освежиться после путешествия. Спальни хозяина и хозяйки были отделены друг от друга царственно украшенной пурпуром и золотом гардеробной.
Предоставив Летти очень мало времени – только чтобы снять с нее дорожный костюм и причесать, – Роза бросилась через гардеробную в спальню супруга и обнаружила, что его там нет. Испуганный Деминг не по-мужски взвизгнул, но после слишком усердных извинений Розы нахмурился и проводил ее неодобрительным взглядом, хотя она и удалилась грациозно, как подобает леди.
Джефри нашелся в библиотеке. Роза улыбнулась, увидев, как он сосредоточенно изучает бухгалтерские книги. Она остановилась на мгновение, глядя на него, сидящего в кресле отца, освещенного последними золотистыми лучами заходящего солнца. Если чуть прищуриться, можно вообразить, что это папочка, такой, каким она его помнит. Но, как ни тосковала Роза по отцу, она была счастлива видеть здесь мужа. Окинув взглядом комнату, Роза покачала головой. С первого взгляда было ясно, что это библиотека джентльмена, но с высокого, как в соборе, потолка свешивалась паутина. Явно заброшенный в последние три года зал был сыроват для библиотеки, и кожаные переплеты приобрели зеленоватый оттенок. Но все это скоро изменится. Роза снова перевела полный любви взгляд на Джефри. В ее глазах мелькнуло озорство, она решила отвлечь его.
– Неужели именно так маркизы проводят медовый месяц, милорд? Погрузившись в гроссбухи и игнорируя красивую, талантливую, очаровательную жену?
Джефри взглянул на нее с улыбкой.
– Дорогая жена, я понятия не имею о том, как маркизы проводят медовый месяц, поскольку никогда лично не принимал в этом участия. Полагаю, нам придется изобретать на ходу, если только на этих многочисленных полках не найдется том, содержащий перлы мудрости по данному вопросу.
Роза приблизилась к нему, покачивая бедрами, имитируя, как она надеялась, опытную соблазнительницу. Платье из тафты цвета морской волны с декольте, украшенным изысканно вышитыми морскими раковинами, подчеркивало ее нежные кремовые плечи и шею. Она надеялась хотя бы на какое-то подобие комплимента, но ее муж казался слишком занятым учетом своего нового имущества. Роза сморщила носик, обиженная его пренебрежением, и сменила тактику.
– Не могу представить, чтобы за три года дом пришел в такое запустение, – сказала она. – Или вы думаете, что он всегда был в таком плачевном состоянии, а я просто не замечала?
Джефри со вздохом перевел взгляд на новобрачную. Придется заняться делами позже, подумал он, с сожалением закрывая гроссбухи. Он не любил беспорядка – а дела поместья были очень запутаны, и работа предстояла большая.
– Какая теперь разница… Мы быстро исправим положение, а наши спальни, если и не совершенны, по крайней мере, вполне пригодны для жилья. Только эти заброшенные помещения требуют особого внимания, – он усмехнулся, заметив ее сморщенный носик. – Пойдемте в столовую. Там вам будет гораздо удобнее.
Столовая была обставлена так, как помнила Роза. Роскошная мебель из красного дерева, парча, ковры из бледно-лиловой, оранжево-розовой, кремовой и бежевой шерсти. Воспоминания нахлынули на Розу с такой силой, что ее глаза наполнились слезами. Не желая показаться Джефри глупой, она вышла через створчатые застекленные двери на террасу. Строго распланированные сады с аккуратно подстриженными живыми изгородями расстилались перед домом. В парке за цветниками были тут и там разбросаны павильоны и обелиски. Каменные скамьи вокруг искусственного озера, питаемого извилистым ручьем, манили отдохнуть. Роза помнила все укромные уголки для купания и идеальные места для ловли рыбы. Она глубоко вдохнула свежий воздух, напоенный ароматом свежескошенной травы. Ее охватило чувство гордости и неожиданно сильное желание наполнить цветники и парк счастливыми лицами и оживить чопорные залы музыкой и танцами. Она так увлеклась своими видениями, что бросилась к Джефри, вышедшему на террасу, и пылко обхватила руками его шею. Этот порыв был замечен поваренком, который пересказал все третьему лакею, а тот – помощнику дворецкого, который в свою очередь поделился новостями с поварихой. Повариха только улыбнулась, представив себе старый замок, оживленный смехом, любовью и детьми.
– О, Джефри, – воскликнула Роза. – Давайте устроим прием!
Джефри рассеянно взъерошил ее волосы и отошел, нахмурившись.
– Посмотрим, милая Колючка. Сначала придется нанять целую армию, чтобы вычистить и проветрить дом от подвала до чердака. Необходимо также составить список самого необходимого. Белье и все такое требует замены. Счетами также долгое время пренебрегали. Боюсь, что дворецкого… как его имя? Джессупс? Боюсь, что его придется сменить.
– Ах, Джефри, – вздохнула Роза. – Неужели всем этим надо заниматься прямо сейчас?
Джефри обернулся, расслышав тоску в ее голосе, и внимательно посмотрел на молящее личико, такое несчастное, что его кольнуло чувство вины.
– Полагаю, не с этой минуты. Идемте, выпьем по стакану хереса, милая Колючка. Не очень-то романтичный медовый месяц для юной девушки, но, возможно, как только дом будет подновлен, и вы устроите свой прием, нам удастся повеселиться.
Роза последовала за мужем в гостиную. Удастся повеселиться? Ей и сейчас было достаточно весело. Ее печалило лишь то, что невесело ему. Печаль господствовала и за легким ужином в огромной столовой. Нарушая традиции, Роза приказала поставить свой прибор справа от Джефри. Ей не улыбалось сидеть в дальнем конце стола, не имея возможности поговорить с ним. Но, к ее ужасу, он, явно сосредоточенный на делах поместья, быстро поел, не замечая искусства повара. Не так она представляла себе ужин в медовый месяц. И не так представляла себе брачную ночь. Она не думала, что он отправит ее в постель одну, как непослушного ребенка, заслуживающего наказания, а сам вернется в библиотеку к бухгалтерским книгам.
Роза прошла за Джефри в библиотеку, послонялась по большой комнате, затем решительно сдвинула книги и уселась на край стола.
– Джефри, неужели вы должны заниматься делами поместья именно в сегодняшнюю ночь из всех ночей?
Джефри откинулся в кресле, изучая Розу. Она так юна, нежна и беззащитна, лавандовые глаза, дразнящие губы. Его жена. Жена, которую он поклялся любить, почитать и лелеять до конца своей жизни. Обдумывая слова клятвы и глядя на Розу, он не испытал стесняющего дыхание желания. Он почувствовал прилив нежности.
Роза, озадаченная его изучающим взглядом, но ободренная тем, что он, по крайней мере, оторвался от дел, наклонилась дразняще близко, приглашая его к поцелую. Она так хотела увлечь его и повторить тот миг, когда он лежал на ней и целовал до потери дыхания. Разве не это делают все женатые люди? И разве не от этого бывают дети? Ей хотелось иметь много детей.
Усмехнувшись, Джефри покорно чмокнул ее в губы и, когда она разочарованно сморщила носик, засмеялся и притянул ее к себе на колени.
– А теперь, милая Колючка, не будьте сварливой женой в самом начале нашего брака, а то нам не к чему будет стремиться, не так ли? – пошутил он, снова легко поцеловав ее. Затем еще раз, уже значительно крепче.
Роза таяла в его объятиях, подставляя губы для более глубокого поцелуя. Его объятия вызвали чудеснейшее чувство защищенности и волновали так, что казалось, сердце вырвется из ее груди.
– Я никогда не буду браниться и изводить вас, мой супруг. Обещаю быть самой идеальной женой, – нежно прошептала она.
Джефри глубоко вдохнул аромат сирени, увидел мелькнувшие в ее глазах искры, исчезнувшие под опустившимися густыми ресницами, провел указательным пальцем по легко обижающимся губкам. Соблазнительное дитя, манящее и так много обещающее, как едва раскрывшийся розовый бутон. Он понимал, что она его жена и по закону принадлежит ему, но… Он неловко заерзал, ощутив пробуждение своего тела… и немедленно сурово упрекнул себя за похотливые мысли. Какой бы соблазнительной она ни была, она еще слишком юна и нуждается в покровительстве, а не обольщении. Возможно, когда-нибудь, позже, ибо, в конце концов, она будет его женой долго-долго. Да, когда-нибудь, и очень скоро, пообещал он себе, он овладеет ею, как требует его тело… но не сегодня. Этой ночью он должен вести себя как джентльмен.
Джефри быстро чмокнул ее в очаровательный вздернутый носик и поднялся, поставив ее на ноги.
– Идите, малышка, – он взял ее за плечи и повернул к двери, – день был длинным, и пора вам спать. Увидимся утром за завтраком.
Легонько вытолкав ее в коридор, он решительно закрыл за ней дверь и, глубоко вздохнув, пробежал рукой по каштановым кудрям. От всего сердца он хотел последовать за нею в спальню и открыть все восторги, которые, как он чувствовал, таятся в глубине ее души и тела. Но нет. Поскольку вся ответственность лежит на нем, безопаснее не видеть ее. Только так здравый смысл сможет восторжествовать над неистовым желанием владеть ею как настоящей женой, полностью и бесконечно.
Летти уложила маркизу в огромную кровать с балдахином, принадлежавшую когда-то ее матери. Этой ночью Роза чувствовала себя очень маленькой и одинокой. Положив рядом Рыжего Вилли, она уткнулась лицом в теплый мех. Она не очень страдала, когда муж избегал ее постели в первые три недели после свадьбы, ибо сама чувствовала себя стесненно на Лестер-стрит, 1. Шэрон подавленно слонялась по дому, глядя на всех тоскливыми глазами. Новая свекровь хмурилась и обрушивалась на нежеланную невестку при любой возможности. Но Роза думала, что здесь, в Шенстоне, все изменится. Она справедливо считала эту ночь своей настоящей брачной ночью. И она так желала своего мужа!
Роза печально размышляла, думает ли сейчас о ней Джефри, глядя в камин, как она думает о нем. Или, избавившись от жены, тут же забыл о ней и уткнулся носом в счета? Он казался таким невероятно красивым в свете свечей, мечтательно подумала она и поморщилась. Неужели он всегда будет обращаться с ней как с младшей сестрой?
– Нет! – страстно прошептала она. Завтра будет новый день, и она заставит его любить себя. Ничто не должно помешать ей. Они будут одни… совсем одни. Отправятся на верховую прогулку по имению. Она покажет ему любимые уголки своего детства. Все будет чудесно. Так чудесно, что даже невозможно себе представить.
Их свадьба, хотя и прекрасная, не была такой, о какой Роза грезила. Несмотря на то, что она просила оказать честь лорду Филпотсу, леди Лавиния решила иначе. Дальний родственник лорда Уайза неохотно вел Розу к алтарю. Очень старый и совершенно глухой, он ковылял рядом с ней, громко и пылко выражая неодобрение этому союзу, считая, что невеста слишком юна и неопытна. А он никогда в жизни не видел, чтобы брак между школьницей и зрелым повесой оказался удачным. Роза, прежде не слышавшая, чтобы лорда Уайза называли повесой, сильно сомневалась в правильности этого суждения и, кроме того, от всей души удивлялась, сколько же лет нужно вращаться в обществе, чтобы тебя сочли достаточно взрослой для замужества.
Единственный памятный момент короткой церемонии наступил, когда Джефри повернулся и смотрел, как она идет по проходу, сияющая и прекрасная в платье цвета слоновой кости. Он одарил ее одной из тех нежных улыбок, что вызывали ямочку на его щеке и смягчали взгляд. Этот взгляд расплавил ее сердце, и ей стало трудно дышать. И об этом взгляде она мечтала каждый день, каждую минуту. И с этой мечтой и надеждой на ее осуществление она погрузилась в сладкий сон.
Завтрак воздвиг перед Розой новую преграду. Джефри уже сидел за столом, когда она вошла. Он казался рассеянным и невыспавшимся, как будто провел ночь за письменным столом, а не в постели. Он очень хмуро взглянул на Розу, затем кивнул на листок бумаги, прислоненный к его хрустальному бокалу.
– Похоже, что сюда едет моя мать, – сказал он без всякого выражения.
– О, Джефри! – воскликнула Роза. – Неужели никак нельзя ее остановить? Сейчас у меня нет никакого желания развлекать гостей.
– Думаю, нельзя. Это срочное письмо. Скорее всего, она уже выехала из Лондона. Мы можем только надеяться, хотя это слабая надежда, что она едет одна… – он многозначительно поднял брови, – а те, кому лучше бы оставаться в Лондоне, действительно остались в Лондоне.
– О, безусловно, но… – начала Роза, кипя от негодования, но осеклась.
Если она станет порочить свекровь перед ее сыном, это ей все равно не поможет. Но как эгоистична и глупа леди Лавиния, если думает, что в медовый месяц им нужны гости, болтающиеся под ногами! Скользнув на свой стул, Роза облокотилась о стол и оперлась подбородком на руку. Джефри вернулся к завтраку, уткнувшись носом в бумаги, прислоненные к вазе с розами. Очевидно, слуга решил, что цветы вполне уместны в медовый месяц.
Но, вероятно, это необычный медовый месяц, если у новобрачного нет никакого желания залезть под юбки жены, размышляла она. Да, это испытание характеров и силы воли. Он намерен не замечать ее, а она полна решимости заставить его думать только о ней. А что касается неминуемого приезда леди Лавинии, остается лишь признать, что ее свекровь груба и назойлива и привыкла заставлять сына ходить перед ней на задних лапках, когда она только пожелает.
Джефри отодвинул тарелку и допил чай.
– Полагаю, местные дворяне приедут с визитами сегодня утром. Поскольку мне лучше использовать это время для осмотра поместья, предоставляю вам принять их и договориться об удобном времени для моей встречи с ними. Вероятно, на этом деревенском балу, который вам хочется устроить, – заявил он. – Не ждите меня к ленчу. Повар даст мне что-нибудь с собой. Увидимся за ужином, милая Колючка.
И с этими словами он удалился, погладив ее по голове, как послушного спаниеля.
Роза резко оттолкнула тарелку. Настроение ее совершенно испортилось. Ну, ему лучше поостеречься, или она начнет кусаться! Действительно, сегодня утром здесь появится половина графства, и она так мечтала встретить знакомых своего детства вместе с красивым мужем. Однако, будучи оптимисткой, Роза принялась обдумывать романтичный ужин, решив надеть соблазнительное платье травянисто-зеленого цвета с бесстыдно низким декольте. Вряд ли леди Лавиния прибудет в Шенстон уже сегодня. Если, конечно, не загонит лошадей на всех перегонах между почтовыми станциями. Итак, по меньшей мере, сегодняшний вечер Роза проведет наедине с Джефри. И как только ее цель будет достигнута, он сам отправит назойливую мать обратно в Лондон и будет слоняться за женой по дому, как томящийся от любви юнец.
