Текст книги "Нет розы без шипов"
Автор книги: Тейлор Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Глава вторая
– Ну, что случилось, то случилось! Бесполезно плакать над тем, чего не вернешь, дорогая. Распори его, и посмотрим, что можно спасти! – приказала Лафи.
Бросив дорогое платье на колени Розы, она изящно вытерла руки розовым шлейфом. Даже столь небольшое усилие вызвало приступ душераздирающего кашля, согнувший пополам хрупкую фигурку.
– О, Лафи! Так дальше нельзя! – воскликнула Роза, швыряя розовый шелк на рабочий стол. – Вам не следовало вставать с постели. Что бы вы ни говорили, я думаю, необходимо послать за доктором.
Лафи затрясла головой, отказываясь от стакана воды, принесенного Розой. Опустившись в кресло, придвинутое почти вплотную к едва тлеющему очагу, она с трудом пыталась вдохнуть достаточно воздуха в измученные, наполненные жидкостью легкие.
– И ты думаешь, что он вылечит меня за спасибо вместо денег? – прохрипела она.
– Тогда позвольте мне послать счет, Лафи. Эта ведьма должна заплатить, если не за работу, то хотя бы за шелк, – возразила Роза. – Просто обратитесь к ее поверенным. Не сомневаюсь, эта штучка никогда не просматривает свои счета, и этот счет будет оплачен без всяких вопросов.
– Нет, дорогая. Я не требую денег за отвергнутую работу, – упрямо покачала головой Лафи. – И потом, прежде чем мы увидим эти деньги, я или выздоровею, или буду плясать в могиле.
– О, Лафи, вы невозможны! – Роза вскочила на ноги и вернулась к рабочему столу, чтобы извлечь Рыжего Вилли из-под розового шелка.
Лафи права. Аристократы, со всем их богатством, совершенно не тревожатся из-за ничтожных долгов портнихам. Они не понимают, как чья-то жизнь может зависеть от таких крохотных сумм. Деньги задерживаются на долгие месяцы, и, когда приходят, платье, которым успели похвастаться и навосхищаться, уже испачкано и убрано в глубину пыльного гардероба на радость мышам.
Нахмурившись, Роза стала с сожалением распарывать аккуратные стежки.
– Эта отвратительная погода пробила значительную брешь в наших финансах. Дамы очень практичны. Какой смысл заказывать новые платья, если некуда надевать те, что уже есть? Мы должны попробовать получить все, что нам должны.
Слегка передернув худыми плечами, Лафи Говард отмахнулась от тревог своей юной протеже. Бурная жизнь научила ее переносить лишения. В юности незнатная француженка имела несчастье без памяти влюбиться в сладкоречивого англичанина, однако, последовав за ним через Ла-Манш, с ужасом обнаружила, что он вполне доволен жизнью с законной женой. Лафи Тюрго приняла фамилию человека, разбившего ей сердце, чтобы, как она говорила, не повторять ошибку и не вести себя так глупо в любви. Теперь Лафи пристально смотрела на свою маленькую подругу, склонившуюся над розовым платьем и распарывающую аккуратные швы так же решительно, как она простегивала их последние две недели.
– Не забивай свою прелестную головку, дорогая. Если мы не соберем долги и не сможем купить ткани на наши очаровательные творения, придумаем что-нибудь другое. Чем бы мы ни занялись, не думаю, что мы будем голодать.
– Клянусь вам, Лафи, я не сделала ничего, что могло бы вызвать ярость этой высокомерной леди.
– Ах, дорогая, неужели ты еще ничему не научилась? Эти аристократы… – Лафи взмахнула руками, – им достаточно вообразить себе что-нибудь, чтобы ополчиться на нас.
Роза согласно кивнула, не отрывая глаз от работы. Пользуясь доверием своей хозяйки, она знала о сплетнях, лишавших Лафи великосветских клиенток. Похоже, сама Лафи вызвала гнев дамы более влиятельной, чем белокурая ведьма. Безобразные небылицы, распространяемые в высшем свете о маленькой французской модистке, обрекали ее на прозябание, несмотря на огромный талант.
Слабо звякнул колокольчик входной двери. Роза оторвала глаза от шитья, но Лафи взмахом руки приказала ей вернуться к работе. Роза с облегчением следила, как Лафи исчезает за портьерой. У француженки был такой дар добиваться заказов, что Роза тайно подозревала ее в колдовстве. Эмоциональная, жизнерадостная Лафи с цыганским чутьем проникала в глубину женских душ.
– Вилли, мой милый кот, после недавней катастрофы нам лучше сидеть в задних комнатах за иголкой, – вздохнула Роза. – Предоставим клиентов Лафи. Тогда, по крайней мере, у нас будет еда на столе, ведь если не будет еды на столе, то не будет объедков под столом для юных оранжевых котов…
Лафи ворвалась в комнату, задыхаясь и возбужденно взмахивая руками.
– Скорее, дорогая! – сказала она громким шепотом. – Там джентльмен. О ля-ля, какой джентльмен! Он желает заказать платье для юной леди. И, поскольку у тебя в точности ее размер, он хочет, чтобы ты послужила манекеном. Идем! Скорее!
Роза попыталась возразить, но Лафи отбросила розовый шелк с ее колен и поставила ее на ноги.
– Но Лафи! Я…
Несмотря на то, что Роза протестовала и упиралась, Лафи вытащила ее за портьеру, отделяющую мастерскую от лавки.
– Видите, месье? Вот она, – объявила Лафи, подводя Розу к окну, поближе к свету. – У вашей юной леди такая же фигура, как у моей протеже?
– Совершенно. И рост, и цвет лица и волос, и возраст. Да, мадам Говард, и она так же очаровательна.
Этот голос заставил Розу оторвать взгляд от мысков своих ботинок. Она поспешно откинула волосы с лица. Ни у кого другого не могло быть такого низкого, такого звучного голоса. Он улыбнулся той ласковой улыбкой с ямочкой, и сердце Розы затрепетало, глаза широко раскрылись от изумления.
– Вы… – выдохнула она, не веря своим глазам. – Почему вы здесь?
– Ну, это очень просто, дитя мое. Я хочу заказать платье. Видите ли, есть одна юная леди… с волосами, черными и блестящими, как звездная ночь, и серыми глазами с оттенком цветущей сирени… юная леди, не только прелестная, но, как я подозреваю, милая и добрая. Я убежден, у нее должно быть самое чудесное платье.
Странная мысль пришла в голову Лафи. Она повернула голову и пристально посмотрела на Розу, как будто в первый раз по-настоящему разглядела ее. Ах, вот как? Несомненно так.
– И ваша юная леди маленького роста? – спросила она. – Такого же, как эта?
– Да, она точно такая же, – признал Джефри, не сводя с Розы глаз. – Я хотел бы, чтобы платье подходило юной леди, такой, как эта. Платье должно быть… О, я думаю, голубым. Может, с сиреневым оттенком, гармонирующим с ее глазами, и уместное… скажем, для званого обеда. Это возможно, мадам Говард?
Было совершенно очевидно, что маркиз импровизирует на ходу. Несмотря на бушующую в теле лихорадку, Лафи стала быстро соображать, что к чему. Она учуяла зарождающуюся интрижку. Не такая уж редкость, когда скучающий аристократ ищет развлечения в лавках и тавернах. И из этого интереса можно извлечь деньги. Лафи громко хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание.
– Конечно! А другие? Как насчет платьев на каждый день из муслина в цветочек? А амазонка с коротким жакетом в черно-белую клетку с желтым кантом? Прекрасно подойдет к лицу и волосам. А бальное платье из гладкого кремового атласа с глубоким декольте, обнажающим плечи цвета слоновой кости? Ночные сорочки с кружевами и оборками? О, и нежные кружевные мелочи… – Лафи склонила голову к плечу, дерзко глядя на Джефри, – такие восхитительные для одинокого джентльмена?
– Лафи! Довольно! – воскликнула Роза. Она чувствовала, как заливается краской, и хотела лишь одного – провалиться сквозь землю. Никогда ее не ставили в такое глупое положение, да еще именно перед этим мужчиной.
Джефри усмехнулся. Ему нравилось, что она покраснела. Прелестный ребенок, а француженка ведет себя нагло. И сопротивляться обеим бесполезно. Он догадывался об их бедственном положении и, в отличие от большинства людей его круга, сочувствовал тем, кто еле сводит концы с концами. У него также не было иллюзий относительно губительных последствий сплетен, распространяемых желчными светскими дамами, и он не видел вреда в своей озорной проделке. У девочки будет гардероб, о котором она и мечтать не смела, портниха поправит свои дела, а его набитый кошелек совершенно не пострадает. Он с готовностью включился в заговор.
– Совершенно согласен! А почему бы и нет? Да, мадам Говард. Платья на каждый день, и бальное, и амазонка, и все нежнейшие вещицы, которые не принято упоминать… С кружевами и оборками. Сшейте полный гардероб для юной леди точно такого же возраста и внешности, как мисс Роза Лэм. Все, что может ей понадобиться… и самых ярких цветов… э… для светских приемов и тому подобного. И как можно быстрее.
– Конечно, месье! Мы начнем работу немедленно. Первое платье будет готово через две недели и послано по вашему адресу, – восторженно заявила Лафи, быстро делая заметки и складывая цифры.
Джефри неловко откашлялся. Такого осложнения он не предвидел. Только груды девичьих платьев не хватало в его холостяцком жилище!
– Ах… в этом нет необходимости, мадам Говард… – его лицо просветлело, – я сам зайду за платьем в третий четверг следующего месяца, и я хотел бы увидеть его на мисс Лэм. Чтобы удостовериться в его совершенстве, как вы понимаете.
– Да! Да! – воскликнула Лафи, краснея. Подумав с секунду, она постучала по блокноту огрызком карандаша. – Но я должна предупредить… Ваш выбор цвета платьев для такой юной девушки… Если она дебютантка, месье, ей непозволительны яркие цвета, и платья нельзя будет носить. Хотя, если она дама полусвета… – Лафи многозначительно умолкла, вопросительно подняв брови.
Ее прямота на мгновение ошеломила Джефри, затем он смущенно откашлялся.
– Вероятно, я внушил вам неверное впечатление о ней, мадам Говард, но она совершенно определенно не… э… дама полусвета. Я доверяю вашему опыту в выборе уместных тканей для юной девушки. Я уверен, что выбранный вами гардероб будет подобающим во всех отношениях, – сказал Джефри. Он был смущен и начинал чувствовать, что увязает в своей шалости. Внезапные порывы совершенно не в его характере, и, по правде сказать, он сам не очень понимал, почему делает все это. Просто он случайно оказался на Бонд-стрит, и… ну, после грубости мисс Бартли-Бейкон и огорчения девочки такой поступок показался ему логичным. Но никаких недоразумений. – Нет, мадам Говард! Совершенно определенно не дама полусвета! – подчеркнул он.
– Как пожелаете, месье, – согласилась Лафи.
Такая неожиданная удача в начале запаздывающего сезона! Она сама может выбирать фасоны, цвета и цены!
Она подмигнула Розе.
– Прекрасно, мадам Говард. Итак, я загляну к вам в третий четверг следующего месяца, – сказал Джефри, слегка поклонившись портнихе, и повернулся к Розе, намереваясь поклониться ей так же холодно, однако, увидев ее широко раскрытые глаза, расплылся в сердечной улыбке. Каждый раз, глядя на нее, он не мог подавить охватывавшую его нежность. В конце концов, она очаровательнейшее дитя и явно не избалована добротой.
– Благодарю вас, мисс Лэм, за помощь в этом деле, – сказал он.
Роза, удивленная его улыбкой, захлопала глазами, затем, вспомнив о хороших манерах, присела в реверансе.
– Да, милорд. Все для вашего удовольствия.
Джефри задумался над ее ответом, затем нахлобучил цилиндр, будто желая прогнать непрошеные мысли, вызванные ее словами.
– До свидания, дамы, – сказал он, стремительно вышел из лавки и отправился по своим делам.
Лафи засмеялась и возбужденно захлопала в ладоши.
– Вот видишь, дорогая! Бог не оставляет Лафи! А что ты обо всем этом думаешь?
Роза подбежала к окну и следила за элегантным маркизом, пока его лошадь не исчезла в плотном потоке экипажей и всадников на Бонд-стрит.
– Как вы думаете, кто она? – спросила Роза, прижимая лицо к стеклу. – Эта счастливая девушка, которой он заказывает целый гардероб?
– У меня есть несколько идей на этот счет, но не нам обсуждать их. Достаточно того, что прямо с этой минуты мы будем очень, очень заняты. Идем! Скорее! – Схватив Розу за руку, Лафи направилась к мастерской. – Работа будет легкой. Быстро снимай платье. Я посмотрю на твою фигуру!
– Лафи! – простонала Роза.
– Идем! – приказала Лафи, отмахиваясь от девичьей скромности.
Понимая, что жалобы не помогут, Роза разделась до льняного белья и встала перед зеркалом. Лафи изучала ее фигуру и снимала мерки. Лицо девушки порозовело под пристальным взглядом черных глаз, но мысли ее были с маркизом и его юной дамой.
– Должно быть, он очень любит ее, если столько денег тратит на ее платья. Как вы думаете, Лафи?
– Конечно. Повернись! Да-да. Прекрасное тело! Сколько тебе лет, дорогая? – спросила Лафи, продолжая быстро снимать мерки.
– Семнадцать! Вы же знаете, – упрекнула Роза.
– Да-да, но я забыла, – Лафи приподняла брови, оглядывая пышную грудь и стройные бедра. – Я забыла, потому что, видя тебя каждый день, не смотрю по-настоящему. Хм-м, возможно, ты полновата в груди для современной моды, но твой муж будет обожать тебя, не так ли?
– Лафи! – воскликнула Роза, скрещивая на груди руки.
– Не стыдись Божьих даров, дорогая, – рассмеялась Лафи и, бросив Розе ее платье, направилась к кладовой. – Идем, выберешь то, что тебе нравится, и начнем.
Махнув рукой на рулоны тканей, она объявила:
– Золотые, бронзовые, голубые… Все подойдет к твоей коже и волосам. Но только не белые! Нет! Белый – для бледных, бесцветных женщин. Для тебя – кремовый и слоновая кость.
– Эти платья не для меня, – напомнила Роза жизнерадостной портнихе. Осторожно погладив красновато-коричневый бархат, она с легкой завистью подумала о счастливой незнакомой девушке, которую полюбил прекрасный маркиз. – О, я не могу выбирать ткани, не зная той, кому они предназначаются. Это могла бы сделать мать девушки… или мать лорда Уайза…
– Только не эта! Толстая мымра никогда не знала настоящего мужчины, так что не станем доверять ей. У нее никогда не было хорошего вкуса, тем более она не смогла бы улучшить и без того прекрасное созданье.
– Лафи! – укоризненно пискнула Роза. Лафи бесцеремонно оборвала ее взмахом унизанной кольцами руки.
– Ты всему научишься, потому что у тебя есть я. Распрямись, дорогая! Платья не будут хорошо сидеть, если ты все время будешь стараться спрятать свое тело.
Роза невольно расправила плечи, но тут же рассмеялась.
– Лафи, вы совершенно невозможны, и я каждый день благодарю Бога за то, что нашла вас. Ладно, давайте притворимся, что эти платья – для меня.
Медленно идя вдоль полок, она касалась то одной, то другой прекрасной ткани, выбирая то, что ей нравилось. Блестящий атлас, легчайший шелк, изысканный муслин в цветочек и роскошный бархат.
– Мне нравится это… и это. И те три…
Лафи следовала за Розой, выдвигая выбранные рулоны и с удовольствием наблюдая за светящимся восторгом личиком. Если ее подозрения подтвердятся, то платья предназначены именно этой девушке, но не ей облекать свои мысли в слова. Пусть маркиз отрицает свои намерения, пусть пока не осознает их, но его непреодолимо тянет к этой юной девочке, в которой просыпается истинная красота.
Лафи остановилась, серьезно задумавшись о таком будущем для Розы. Полусвет не так уж страшен, пока ты молода и желанна. Но этот мир требует смелости, так как среди дам полусвета царит жестокое соперничество. Они борются за внимание и кошельки богатых мужей, которым наскучили их светские жены.
– Дорогая, скажи мне, ты ведь ничего не боишься? Я права? Может, ты и кротка на вид, но ведь ты никого не боишься?
Роза нахмурилась, обдумывая вопрос Лафи. Боится ли она? Тихая деревенская жизнь под защитой любящих родителей не подвергала ее опасностям. Однако все это было до того, как она осталась без крыши над головой и с неопределенным будущим. Только слепой счастливый случай привел ее к порогу великодушной мадам Говард.
– Да, Лафи. Меня иногда мучают сомнения и опасения, но я не пугаюсь по пустякам. Я чувствую, что пройду сквозь любые испытания, приуготовленные для меня жизнью.
Лафи взяла лицо девушки в ладони, вглядываясь в него.
– Прекрасно! Дорогая, ты из мира людей, рождающихся с серебряной ложкой во рту. Гордись тем, что ты победительница! Всегда помни, что мы – победители – не боимся работы. Шагай по жизни гордо и прямо, ведь ты пережила такое, о чем глупцы и не подозревают. Теперь за модные журналы и выкройки! У нас мало времени и много дел.
Волнение и суета не прошли бесследно для хрупкого здоровья портнихи. Она оперлась о полки с тканями и сильно закашлялась, обхватив пронзенную болью грудь.
Роза бросилась поддержать ее. Прижав ладонь к пылающему лбу Лафи, она скривилась.
– Как я и подозревала, вы вся горите!
– О, это волнение…
– Нет, Лафи! Это лихорадка, а не волнение. Хватит! Ложитесь в постель. Я принесу журналы наверх, и можете там играть со своими выкройками. А я иду за врачом, сколько бы это нам ни стоило!
Глава третья
Примерно две недели спустя маркиз Эдерингтон бурей ворвался в свой дом на Пэл-Мэл и, пройдя прямо в библиотеку, швырнул в угол трость. Поспешивший за ним лакей схватил сброшенный плащ и поднял трость с таким невозмутимым видом, будто отвратительное поведение обычно уравновешенного хозяина не было ему в новинку.
Виконт Милтон Филпотс, ближайший друг и наперсник лорда Уайза, удивленно поднял брови, наблюдая эту вспышку гнева у человека, редко бурно выражавшего свое настроение.
– Послушай, старина! Неужели все так страшно? – спросил он.
Готовый предложить сочувствие и совет, лорд Филпотс оторвал свое большое тело от кожаного дивана. При этом ему пришлось убрать с бедра голову огромного ирландского волкодава. Пес жалобно заскулил, выражая недовольство, и проводил грустным взглядом предмет своего обожания.
Мрачный Джефри налил себе бренди, удобно устроился с наполненным до краев хрустальным бокалом в кресле у камина и устремил взгляд на опечаленную собачью морду.
– Знаешь, Милти, ты балуешь собаку. Готов поклясться, что он страдает от любви. Вздор, а ну прочь с этого проклятого дивана!
– Балую! – Лорд Филпотс махнул рукой в сторону животного, распростертого на диване. – Вздор – один из лучших охотничьих псов, созданных Богом. Просто городская жизнь вызывает в нем тоску. Зверь с таким сильным инстинктом убийства должен охотиться, чтобы не потерять чутье.
С фамильярностью давнего друга виконт налил себе полный бокал и вернулся на диван. Собака перекатилась на спину, предложив его вниманию поджарое брюхо, которое великан тут же покорно почесал.
– Инстинкт убийства? – фыркнул Джефри, косясь на виконта и разомлевшего от ласки пса.
– Ну, Джефри, хватит оплакивать моего благородного друга, и объясни, наконец, причину твоего дурного настроения. Опять прекрасная мисс Бартли-Бейкон, как я полагаю?
Джефри снова фыркнул и закинул одну элегантную ногу на другую, разглаживая брюки тонкой изящной рукой.
– Это уже не смешно. По правде, говоря, это стало просто невыносимо. Шэрон так упорно меня добивается, что я не могу больше навестить собственную мать без назойливого присутствия этой жеманной девицы. Говорю тебе, Милти, мисс Шэрон Бартли-Бейкон охотится за титулом, и именно мой она намеревается заполучить, чего бы ей это ни стоило!
– Ты полная противоположность всему свету, Джефри. И единственный из моих знакомых, различивший скверный характер за очаровательным личиком мисс Бартли-Бейкон, – пошутил Милти. – Я точно знаю, что многие хотели бы оказаться сейчас на твоем месте. Может, продашь ее привязанность… – Круглое лицо Милти залилось румянцем, поскольку он осознал двусмысленность своего замечания. – Нет, нехорошо так говорить о даме.
Маркиз нежно посмотрел на друга. Белокурый и светлоглазый лорд Милтон Филпотс был прекрасным спортсменом, неудержимым наездником и охотником, хотя в течение великосветского сезона старательно прятал все это под павлиньими перьями праздного щеголя. Сильный молодой человек с круглым румяным деревенским лицом, мощным, как у медведя, телом и необычайно длинными ногами. Несмотря на ущерб, который он причинял фарфору и стеклу, теснившемуся на хрупких столиках гостиных, виконт был так же ласков, как и обожавший его огромный волкодав.
– Ну, может, ты и прав, только эта леди жестоко испытывает мое терпение, а ведь с начала сезона не прошло и двух месяцев, – процедил сквозь зубы Джефри, возвращаясь к причине своего дурного настроения. – Поскольку мисс Бартли-Бейкон обосновалась на Лестер-стрит, 1, ручаюсь, она втянула мою мать в заговор с целью заполучить мою шкуру. Этого вполне достаточно, чтобы изгнать мужчину на континент. Даже в разгар сезона.
– Джефри, я не очень силен в ухаживании, но, может, мне разыграть спектакль и пустить в ход свое очарование? – великодушно предложил Милтон. – У меня есть необходимый ей титул, а у тебя появится возможность вздохнуть свободнее. Как ты думаешь, ее устроит титул виконтессы?
– Что ж, Милти, внешность у тебя подходящая. Все эти кружева и оборки и высокие красные каблуки… Видишь ли, она обожает светских щеголей, – ласково пошутил Джефри. – И смею сказать, перспектива стать виконтессой вполне может привлечь ее внимание к тебе. Бери ее, если хочешь, ибо мне она точно не нужна.
Тактичное покашливание в дверях привлекло внимание джентльменов к лакею лорда Уайза.
– Да, Деминг? В чем дело?
– Э… там молодая леди, милорд. Я провел ее в заднюю гостиную, – длинный нос лакея неодобрительно подергивался. Благородные леди не посещают джентльменов в их домах. Или эта дама вовсе не благородна, или она потерявшая от любви голову великосветская девица, сбежавшая от строгой маменьки к предмету своих необоснованных страданий. Деминг не мог одобрить ни одну из этих возможностей, ибо лакеи джентльменов покрашены той же краской, что и хозяева. А Деминг гордился тем, что маркиз оберегает свою репутацию и держит свои связи в строгой тайне… и вне дома. Деминг откашлялся и добавил: – Мне кажется, это очень респектабельная юная дама, милорд. Хотя с ней нет горничной… и экипаж внизу не ждет.
– Боже милостивый! Что там еще? – взорвался Джефри. – Мало ей не давать мне покоя на Лестер-стрит, 1, так еще притащилась в мою берлогу! Извини, Милти. Я на минутку, выясню, в чем дело.
Роза Лэм чопорно сидела на диване в задней гостиной дома на Пэл-Мэл. Сняв шляпку, она нервно пригладила дрожащими руками рассыпавшиеся по спине волосы. Когда вошел лорд Уайз, она вскочила и крепко зажмурила покрасневшие глаза, чтобы не смотреть на это прекрасное доброе лицо и не растерять смелость, а потеря смелости привела бы ее к еще большему отчаянию. Вдохнув в легкие побольше воздуха, она громко объявила о своем намерении:
– Милорд Уайз, я пришла, чтобы стать вашей… вашей райской птицей.
После краткого мгновения полной тишины Роза открыла глаза. Маркиз стоял в дверях совершенно неподвижно, изумленно глядя на нее, будто не поверил своим ушам. Хотя Роза не знала точно, чего ожидать от мужчины, которому она предложила самое ценное, что у нее есть, она определенно не ожидала от него потери дара речи. Слезы вдруг хлынули из ее огромных выразительных глаз и покатились по бледным щекам.
Джефри откашлялся. Он видел один выход из создавшегося положения: постараться вежливо выяснить причину столь идиотского заявления. Дитя совершенно очаровательно, и потому мужчина имеет право на полет фантазии.
– Хм-м, понимаю. И чем же вызвано такое неожиданное решение, мисс Лэм?
– Ах, что теперь об этом говорить! – заплакала Роза и плюхнулась на софу, словно ноги отказались служить ей. – Я вам не нужна! Я это прекрасно вижу. Просто я слишком молода, чтобы стать г-г-гувернан-ткой, и я не знаю больше ни одного джентльмена…
Раскаиваясь, что причинил ей такое огорчение, Джефри присел у софы, взяв в ладони ее маленькую ручку.
– Ну-ну, хватит плакать, дитя мое. Давайте начнем сначала, – ласково сказал он. – И объясните мне, чем вызвана такая печаль.
Не успела гостья начать рассказ, как Деминг демонстративно внес в комнату поднос с серебряным чайным сервизом. Он не мог допустить, чтобы коварная девица, явившаяся без матери или дуэньи, скомпрометировала его хозяина. В конце концов, это его долг. Вид рыдающей девушки и маркиза, практически упавшего перед ней на колени, возбудил его любопытство, и он вытаращил глаза. Но вышколенный многолетней службой лакей быстро пришел в себя.
– Гм-м, я взял на себя смелость принести чай для юной леди, милорд.
– Да-да, прекрасная мысль. Спасибо, Деминг, – поблагодарил Джефри, не сводя глаз с заплаканного личика. – Ну, пожалуйста, скажите, мисс Лэм, какое несчастье постигло вас? В чем причина такого отчаяния?
– Я не могу вернуться д-домой. Мой родственник… двоюродный дядя… занял дом. Мой отец умер… От пьянства, если хотите знать ужасную правду… Хотя я думаю, что его убило одиночество. Он никогда раньше… то есть до смерти моей матери…
– Вот, возьмите чай и постарайтесь успокоиться, – предложил Джефри, жестом отсылая Деминга. – Может быть, это отвлечет вас, займет руки, и вы перестанете плакать и заикаться, от чего ваша история станет понятнее.
Роза взяла предложенный чай, но не стала пить, а только крутила чашку по блюдцу, скрежетом фарфора по фарфору еще больше расстраивая и без того натянутые нервы маркиза. Она подняла на него печальные глаза.
– Вы не понимаете, лорд Уайз. Видите ли, я думала, что платья, которые вы заказали… то есть, очевидно, что они для кого-то… кого-то моего размера. Я подумала, может быть, вы примете меня вместо… конечно, я многого не знаю… но я надеялась, что нравлюсь вам чуть-чуть… ну, достаточно, чтобы стать вашей райской птицей, я хочу сказать.
Джефри изумленно покачал головой, выслушав эту невразумительную тираду, встал и отошел от софы.
– Послушайте, мисс Лэм, что такой ребенок, как вы, может знать о подобных вещах? Умоляю, выпейте ваш чай и немедленно возвращайтесь к мадам Говард. Если кто-нибудь увидит вас в моем доме, ваша репутация будет погублена безвозвратно. Райская птица! Ну и идея! Дорогая, я не сплю с детьми!
– Нет! Нет, я не могу вернуться! В том-то и дело. Лафи… мадам Говард умерла сегодня. От воспаления легких. И домовладелец – он знаком с доктором, который лечил ее, – приказал мне выехать к утру. И… и… мне некуда идти! Совсем некуда! – И она снова зарыдала.
– Кому это некуда идти? – раздался бодрый голос.
Лорд Филпотс вошел в гостиную с горящими жадным любопытством глазами и обнаружил рыдающую женщину и Деминга, топчущегося у дверей с выражением явного неодобрения на лице.
Джефри снова жестом приказал Демингу удалиться и попытался преградить дорогу Милтону.
– Милти, мой друг, ты должен извинить нас. Это личное дело, и очень деликатное…
К полному удивлению Джефри, его слова остались без внимания, так как доверчивая мисс Лэм, на которую большой дружелюбный джентльмен с веселыми глазами произвел благоприятное впечатление, тут же повторила свой печальный рассказ. Ее слова и на этот раз были не намного яснее, чем в предыдущий, хотя любезный лорд Филпотс очень старался понять смысл сумбурной истории.
– Должен сказать, что положение действительно неприятное, – признал Милти, когда Роза, наконец, закончила свою душераздирающую повесть.
– Вот именно… я… ну, я подумала о полусвете, – прошептала девушка, снова обращая огромные глаза на маркиза. – И вы были так добры в тот день, и…
– И вы вспомнили обо мне! – изумленно воскликнул Джефри. – За какого же распутного негодяя вы меня принимаете, если думаете, что я соблазняю детей!
Роза вскочила и распрямилась во весь свой маленький рост, топнув ножкой.
– Я не ребенок! То, что я невысокого роста, вовсе не означает… – Она снова топнула. – Я хочу, чтоб вы знали – мне семнадцать лет… и это вовсе не детский возраст!
Мужчины с сомнением смотрели на нее, на ее слишком короткое поношенное тарлатановое платье, на крохотные матерчатые ботиночки. Оба мужчины были ростом в шесть футов и возвышались над девушкой, как башни, заполняя маленькую гостиную. Целый мир отделял двух аристократов в безупречных фраках, замысловатых галстуках и сверкающих сапогах от бедной помощницы модистки.
Роза закусила нижнюю губу маленькими зубками. Принятое решение еще утром казалось таким логичным в ее бедственных обстоятельствах, теперь же она видела все его безумие. Она глубоко восхищалась лордом Уайзом и не возражала против того, чтобы стать его райской птицей, хотя и не совсем понимала все скрытые значения этих слов. Но, может, нельзя было напрямик просить его об этом?
– Послушай, Джефри, семнадцать лет действительно не так уж мало, и девчушка чертовски хороша. Пожалуйста, представь нас… – начал Милтон.
– Милтон Филпотс! – взорвался Джефри, разъяренный неприличным намеком друга.
Роза присела перед Милти в реверансе, как будто маркиз действительно представил их друг другу.
– Рада познакомиться с вами, милорд. Мое имя Роза Лэм… из Сассекса, – объявила она, поднимая на Милти большие глаза.
– Господи! – пробормотал Джефри. – Неужели я единственный нормальный человек в этой комнате? Вдвоем вы меня доконаете. Я это чувствую.
Милти задумчиво постучал пальцем по своим сжатым губам.
– Лэм! Послушайте, вы не дочь моего соседа графа Шенстона? Правда, сам я вряд ли когда-либо отважусь стать помещиком. Непозволительно пренебрегаю своей собственностью, видите ли. Не могу найти надежного управляющего… но я знал графа. Вполне приличный человек…
– Вы знали моего отца? – спросила Роза, не веря своей удаче.
– Ну конечно, знал! Я даже охотился с графом. Как я и сказал, вполне приличный человек, – уточнил Милтон, к превеликому замешательству Джефри. – И прекрасную конюшню содержал.
Джефри нахмурился, затем обошел диван и подошел к другу.
– Ты сказал, что отец этой девушки граф? Шенстон?
– Был. Полагаю, он уже умер. Ну да, граф Шенстон. И кстати, он твой дальний родственник, – проговорил великан так спокойно, как будто его новости давно были всеобщим достоянием. – Очень дальний, конечно. Очень, очень дальний.
– Родственник! – хором воскликнули Джефри и Роза.
– Ну да. Именно так. Я уверен, – сказал Милтон, весело переводя взгляд с Джефри на Розу, затем лицо его озарилось. – Послушай, старина, это может быть твоим спасением.
Джефри заморгал и сурово уставился на друга. Он был совершенно сбит с толку, и растерянность его все усиливалась.
– Прошу прощения, лорд Филпотс, но мне кажется, что вы совершенно потеряли разум. У меня нет ни малейшего интереса к тому, что вы собираетесь сказать.
Джефри зашагал по комнате: четыре шага от дивана до двери, четыре шага обратно.
– Мало того, что юная девица – моложе просто некуда! – водворяется в моей гостиной и объявляет о намерении стать моей райской птицей – ну и словечки! – так ты теперь говоришь, что она моя родственница и дочь графа? И, будучи ее родственником и тоже аристократом, я оказываюсь вдвойне ответственным за ее сомнительное благополучие, хочу я этого или нет. И все началось с одной злополучной поездки к чертовой модистке! – В конце тирады голос Джефри сорвался на крик.
