Текст книги "Узы Судьбы (ЛП)"

Автор книги: Тесса Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Он откинулся на спинку дивана, словно нуждаясь в поддержке.

– На какое-то время это помогло. Человек научился понимать животных, и наступил мир. Баланс. Судьба наградила новое творение дарами. До тех пор, пока в их рядах сохранялся баланс с окружающим миром, эти дары росли.

– Но теперь они умирают. – Слова сорвались с языка.

– Так и есть. Судьба недовольна нами. Даров не было уже некоторое время. Это послание нам, но мы не обращаем на него внимания.

– Я не могу себе представить, что все они были в восторге от короля и судебной системы, которыми так одержим Калеб.

Глаза Ивана вспыхнули.

– Ты знаешь об этом?

Я рассмеялась без тени веселья.

– Калеб ни на мгновение не затыкался об этом.

Иван поджал губы.

– Было время, когда королевская система работала. Это было не так, как мы сегодня думаем о королях и королевах. Они взвалили благополучие стай на свои плечи, преисполненные решимости защищать свой народ и заботиться о нем. Они помогали поддерживать мир, когда возникали проблемы, и следили за тем, чтобы сохранялся драгоценный баланс.

– Что случилось?

Костяшки его пальцев побелели, когда он крепче вцепился в диван.

– Стремление к власти и контролю. Короли, которые последовали за ними, хотели получить все преимущества без какой-либо тяжелой работы. Они заботились не о благополучии своего народа, а только о том, что люди могли им предоставить.

Холден придвинулся ближе ко мне.

– Произошло восстание, и именно тогда были созданы совет и Четверка.

Иван улыбнулся Холдену.

– Ты занимался.

– Наше прошлое формирует наше будущее.

– Ты будешь замечательным лидером, когда придет твое время, щенок.

Холден уставился на него.

– Я не щенок.

– Может, и нет. Но для такого старого пердуна, как я, вы все щенки.

Энсон подавил смешок.

– Но Четверка – это, по сути, четырехзубый король, – возразила я. – Чем это может быть лучше?

– В этом ты права, – сказал Иван со вздохом. – Испытания должны были выявить тех, кому суждено возглавить...

– Но они показывают вам только тех, кто является самым сильным или одаренным. Это легко может быть кто-то, кто жаждет власти, а не тот, кто принимает близко к сердцу интересы мира перевертышей, – закончила я за него.

– Ты права.

– Как нам убрать Калеба из Четверки? – Я должна была поверить, что здесь есть лазейка. Какой-нибудь способ отрезать его от любого подобия власти.

Пристальный взгляд Ивана остановился на мне.

– Есть только один способ. Ты должна убить его.

-39-

Открыв дверь, я вышла на заднее крыльцо. Ранним утром из лесов выплыл туман. Он закручивался в маленькие воронки, а затем поднимался в воздух. Я плотнее закуталась в толстовку Холдена. Прошлой ночью мы решили остаться в его старой комнате в лодже, желая быть рядом на случай, если что-нибудь случится.

– Ты тоже рано встаешь, Роуэн?

Голос Ивана так напугал меня, что я расплескала немного горячего шоколада через край кружки.

– Я привожу эти чувства перевертыша в рабочее состояние.

Он усмехнулся и похлопал по стоящему рядом с ним креслу.

– Присоединяйся ко мне.

Я не видела в этом ничего плохого. Я смогла лишь мельком разглядеть пару силовиков сквозь деревья, поэтому опустилась на сиденье.

Иван мотнул головой в сторону леса.

– Моя постоянная компания.

– Ты их винишь? Мы не знаем твоей истинной мотивации быть здесь.

– Справедливое замечание. – Он откинулся на спинку стула и поднес кружку к губам, делая большой глоток. – Чай всегда помогает справиться с самыми серьезными мировыми проблемами. Ты так не думаешь?

Я подняла кружку.

– Сегодня утром я собираюсь выпить горячего шоколада.

– Всегда в выигрыше. Я неравнодушен к шоколаду.

– Значит, ты не дурак.

Иван издал смешок.

– Я рад, что прошел проверку.

– Это еще предстоит выяснить.

Никто из нас не сказал Ивану, что мы, вероятно, нашли убежище Калеба, и не обсуждал никаких планов относительно того, как мы могли бы выкурить его из укрытия. Как бы сильно мне ни хотелось верить, что Иван, возможно, захочет помочь, я не была уверена.

– Я думал, это Грегор продвигает королевские планы за кулисами.

Я обернулась на слова Ивана, вглядываясь в морщинистые черты его лица.

– Он действительно похож на человека, который хотел бы, чтобы весь мир преклонялся у его ног.

– Ты его раскусила.

Я скривилась, будто попробовала что-то кислое, воспоминания о визитах Грегора сюда всплыли в голове.

– Он определенно заслуживает постоянной диареи.

Иван подавился смехом.

– Ты мне нравишься, Роуэн.

– Я тоже хочу, чтобы ты мне нравился, но я все еще не уверена, могу ли тебе доверять.

– Умно. Прямо сейчас ты не должна доверять никому, кроме своей связи. Они – те, кто в безопасности.

– Так жить нельзя. – Я не хотела идти по жизни, постоянно подвергая сомнению намерения людей.

– Да, нельзя.

Горе захлестнуло Ивана так сильно и быстро, что я почувствовала его как физическую волну.

– Кто-то предал тебя?

Его губы изогнулись в печальной улыбке.

– Живя так долго, как я, многие люди предавали меня.

Я молчала, надеясь, что это вытянет из Ивана больше информации.

– Моя мать была преобразователем энергии.

Я шумно втянула воздух. Мысли начали вращаться с бешеной скоростью, закружился миллион вопросов. У Ивана должно было быть так много ответов, которые я искала.

Он медленно покачал головой.

– Ее забрали, когда мне было всего семь.

У меня сдавило грудь.

– Из-за ее дара?

– Да. Больше я ее никогда не видел. Ее использовали и издевались над ней, заставляя подчиняться воле могущественного альфы. К тому времени, когда мои отцы выяснили, где она, было уже слишком поздно.

– Мне так жаль. – Мне хотелось протянуть руку к Ивану, заключить старика в объятия, но я сдержалась.

– Я поклялся тогда и там, что у меня никогда не будет детей. Я не стану рисковать тем, что у них тоже будет такой дар. Хотя я так сильно тосковал.

Я с трудом сглотнула.

– Вполне вероятно, что у тебя такой же или схожий дар, как у твоих родителей.

Я знала, что есть шанс. Мейсон сказал то же самое, когда они впервые рассказали мне о дарах, но тогда мы еще не знали, кем я была.

Тошнота охватила меня, когда я представила, как подвергаю своего ребенка риску просто за то, что он существует. И все же я не могла представить, что у меня не будет семьи с парнями, которых я так сильно любила. Не в ближайшее время, но когда-нибудь. Сердце болело при мысли о том, что эта мечта не осуществится.

– Это был мой выбор, Роуэн. Он не обязательно должно быть твоим. Надеюсь, что мы сможем изменить наш мир, исправить этот неверный путь, по которому идем.

– Мы не можем контролировать выбор отдельных людей, которые жаждут большего. Это заложено в некоторых людях.

Иван заерзал на стуле, поворачиваясь ко мне.

– Может быть, это и так, но мы можем поднять тех, кто был бессилен.

Я большим пальцем поглаживала край кружки, пока обдумывала его слова.

– Тех, у кого нет даров.

– И тех, кто является частью небольших стай.

– Как канадская стая.

Иван напрягся, сжав челюсти.

– В точности как они.

– И как ты предлагаешь это сделать?

– Во-первых, должно быть быстрое наказание для любого, кто совершит подобные действия. Не должно иметь значения, являются ли они изгоями или частью стаи, за это нужно заплатить суровую цену.

Я не была не согласна с Иваном, но идея решать наши проблемы с помощью большего насилия также казалась неправильной.

Иван протянул руку и похлопал меня по руке.

– Иногда сила – это все, что некоторые люди могут понять.

Я знала, что это правда, когда дело касалось Калеба. Его не остановили бы убедительные аргументы.

– Мы должны выступать единым фронтом. Это означает, что большинство стай находятся на одной линии. Не похоже, чтобы между ними было хорошее общение. Четверка общается с советом, но не всегда объясняет свои решения. И не у каждой стаи есть представитель в совете.

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы заняться политикой?

Я фыркнула.

– Нет, спасибо.

– Тебе следует пересмотреть свое решение. Это замечательные моменты. Должен быть способ донести сообщение Четверки напрямую до всех перевертышей. Возможно, видеозаписи.

– И у каждого перевертыша должен быть способ поделиться своим мнением или задать вопросы, если они захотят.

Иван поджал губы.

– Я не уверен, как к этому отнесутся Грегор и Цинна.

– Тогда тебе придется убедить их. Пришло время для настоящих перемен, и для того, чтобы это произошло, у каждого должен быть голос.

– Не спорю, но сначала нам нужно решить еще один насущный вопрос.

У меня свело желудок.

– Калеб.

– Ты единственная, кто может остановить его.

– Знаю. – Я просто должна набраться смелости, чтобы сделать это.

– Ваша связь должна подпитывать тебя. Только благодаря им ты будешь достаточно сильна, чтобы победить его. Особенно, если он отважился на черную магию, как я подозреваю.

– Ты прав.

Иван выпрямился и прищурено посмотрел на меня.

– Что ты знаешь?

Я поиграла ручкой своей кружки.

– Он приходил ко мне во сне, причинял физическую боль.

Глаза Ивана расширились.

– Что ты имеешь в виду?

Я поставила кружку на стол и приподняла футболку и толстовку.

– Он может ранить меня во снах.

Иван нахмурился, глядя на метку. Он протянул руку, но затем остановился.

– Можно?

Я прикусила губу, а затем кивнула.

Он закрыл глаза и держал свою руку чуть в стороне от моей кожи, там, где красовалась молния. Тепло разлилось вокруг метки, и плоть начала вибрировать. У меня отвисла челюсть, и с губ сорвался вздох. Метка исчезала. Через несколько мгновений полностью.

– Как?

Иван улыбнулся мне.

– У меня есть дар целителя. Я могу залечивать раны с помощью магии. – Его улыбка сменилась хмурым выражением. – Это была темная магия. Она позволит ему выследить тебя, куда бы ты ни пошла.

– Эбигейл говорила мне об этом, но я не знала, что есть способ избавиться от этого.

– Сейчас он не сможет тебя почувствовать, но он также будет знать, что я помог тебе. Это может быть толчком в правильном направлении. Это может вынудить его раскрыть карты или раскрыть, кто еще работает с ним.

– Ненавижу, что во мне течет его кровь.

Иван потянулся и взял мою руку в свою.

– Роуэн. Ты не просто сделана из него. Ты также создана из матери, которая отказалась от всего, чтобы защитить тебя. И самое главное, ты – свое собственное творение. Кульминация испытаний и невзгод. Выбор и опыт. Я верю, что ты найдешь тот путь, который тебе нужен.

Я крепче сжала его руку.

– Боюсь, что выберу не тот вариант или буду недостаточно сильна в данный момент.

– Это сомнение говорит мне, что ты именно та, кто нам нужен для ведения этой битвы.

-40-

Я проскользнула в комнату Холдена, когда ребята готовились. Люк мгновенно подошел ко мне, обнимая.

– Что?

– Ничего плохого. У меня только что был эмоциональный разговор с Иваном.

– Зачем ты с ним разговаривала? Особенно в одиночестве, – процедил Вон сквозь зубы.

– Я была не одна. В лесу были силовики.

Холден натянул рубашку через голову.

– Что он хотел сказать?

Я прильнула к Люку.

– Вы знали, что его мать была преобразователем энергии?

– Ни хрена? – спросил Энсон.

– Ее забрали, когда он был маленьким. Она так и не вернулась домой.

– Ро... – Люк крепче прижал меня к себе.

Кин нахмурился.

– Он не должен забивать тебе голову этим дерьмом.

– Клянусь, все было не так. Это был хороший разговор, просто он не был легким.

Никто из парней не выглядел убежденным.

Я вздохнула.

– Я хочу снова увидеться с Эбигейл.

Слова Ивана крутились у меня в голове о том, что половина моей силы исходит от нее. И это была далеко не та половина, которую я изучила в достаточной степени. Может быть, потому, что каждый визит заканчивался катастрофой, может быть, потому, что я боялась надеяться. В моем мире это оказалось опасной эмоцией. Все родители, которые были у меня в жизни, так или иначе бросили меня. Было ужасно позволить себе попросить ее остаться.

– Не знаю, такая ли это хорошая идея, – сказал Вон.

– Нет, – возразил Люк. – Нам пора съездить.

Я запечатлела поцелуй на его челюсти.

– Спасибо.

– Тогда мы все поедем, – сказал Кин.

Энсон схватил толстовку и перекинул ее через плечо.

– Меня это вполне устраивает. Но на обратном пути мы купим бургеры.

Я ухмыльнулась.

– Всегда думаешь желудком.

– Нет, иногда я думаю своим...

– Энсон! – Я хлопнула его по груди, и остальные ребята расхохотались. Это было именно то, что нам было нужно.

* * *

Я уставилась на задний дворик, где Эбигейл рисовала. Воздух был прохладным, но с сияющим солнцем и теплом перевертышей она этого не чувствовала.

Люк поцеловал меня в макушку.

– Иди. Мы будем прямо здесь, если понадобимся.

– Кин и я будем патрулировать периметр в волчьем обличье, – сказал Вон.

Я кивнула, не сводя глаз с женщины, которая была моей матерью. Я нажала на дверную ручку и вышла наружу. Я не прилагала никаких усилий, чтобы вести себя тихо, пока шла по каменному патио. Пугать Эбигейл было последним, что я хотела сделать.

Она крепче сжала кисть, когда обернулась.

– Роуэн.

– Привет. – Я все еще не была уверена, какое обращение к ней использовать. Ни одно из них не казался мне совершенно правильным.

Эбигейл перевела взгляд на двери позади меня.

– Твои партнеры могут войди, если хотят.

– Они хотели дать нам немного времени побыть наедине.

– Но не совсем наедине.

Я сжала руки в кулаки по бокам.

– Ты их винишь?

Она сжала губы в жесткую линию.

– Думаю, нет. – Она повернулась к немногочисленной мебели в патио. – Не хочешь присесть?

– Конечно.

Эбигейл двинулась в этом направлении, и я не могла не заметить, что сегодня она казалась более довольной. Может быть, более ясной? Но я также помнила по своему первому визиту, что ясность сознания может исчезнуть в мгновение ока.

Я обернула концы своих браслетов вокруг пальца.

– Что ты рисовала?

– В основном пейзажи. Вещи из памяти во время моих терапевтических сеансов.

Острая боль пронзила грудь. Я могла только представить, какие воспоминания она озвучивала в те моменты. Как, должно быть, она была напугана.

– Я рисую.

Как только эти слова были произнесены, я почувствовала себя невероятно неловко из-за того, что поделилась этим. Но глаза Эбигейл заблестели.

– В самом деле? Карандашом или...?

– Масляная пастель. Мне нравится, как она накладывается друг на друга.

Она улыбнулась.

– Мне всегда нравилось, насколько тактильной была эта среда.

В этой точке соприкосновения во мне зародилась надежда.

– Мне тоже. Ни одна ошибка не является постоянной.

– Ты всегда можешь просто размазать ее по чему-нибудь другому.

– Именно так.

Она вздохнула.

– Я бы хотела, чтобы жизнь была такой.

– В некотором смысле, так оно и есть. Мы учимся и растем на своих ошибках.

Эбигейл покачала головой.

– Но некоторые слишком велики. – Она подняла на меня глаза, и они заблестели в свете позднего утра. – Я не знаю, совершила ли я с тобой самую большую ошибку. Может быть, мне не следовало убегать. Может быть, мне следовало пойти к Мейсону, как только я узнала, что беременна. Но мне было так стыдно за тот выбор, который я сделала.

Я потянулась и взяла ее за руку.

– Ты сделала то, что считала лучшим. Ты отдала все, чтобы защитить меня. Я не могла бы просить о большем.

Это не означало, что я не думала о «что, если». Я тосковала по воспоминаниям, которых у меня никогда не будет. Жить в стае, бок о бок с парнями. Но я также не могла желать, чтобы мое детство было иным, потому что это означало бы стереть Лейси из памяти. Все, что я могла сделать, это быть благодарной за то, что происходит здесь и сейчас.

Рука Эбигейл дрожала, когда она сжала мою.

– Я пыталась. Меня убивало, что я отказалась от тебя, не думаю, что после этого я когда-либо была прежней.

Мое сердце разбилось. Я и представить себе не могла, на что это, должно быть, было похоже. Какая глубокая боль селилась в душе, когда терялся ребенок?

– Может быть, мы могли бы начать все сначала?

Брови Эбигейл сошлись на переносице.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы не можем вернуть те годы назад, но сейчас мы можем узнать друг друга получше. Это не сотрет того, что произошло, но сейчас это могло бы дать нам что-то прекрасное.

Ее глаза наполнились слезами.

– Я бы с удовольствием, Роуэн.

Первые шаги были непрочными. Вопросы были заданы осторожно, чтобы не наступить на больную мозоль. Но через некоторое время мы нашли ритм. Я делилась забавными историями о Лейси. Мы обменялись списками избранного. Она рассказала мне обо всех местах, где жила, пока была в бегах. И впервые я познакомилась с мамой поближе.

Я так увлеклась нашим общением, что не услышала приближения Холдена, пока он не оказался в паре шагов. Я подняла на него взгляд, и улыбка исчезла с моего лица, когда я увидела его серьезное выражение лицо.

– Что случилось?

– Мы должны вернуться на территорию стаи. Остальная часть Четверки здесь.

-41-

Энсон свернул обратно на территорию стаи гораздо быстрее, чем мы ехали в больницу. Я не была уверен, что вызвало у меня большую тошноту – знание о том, что члены Четверки ждут нас, или быстрые движения внедорожника. Я взяла Холдена за руку.

– Твой отец сказал что-нибудь еще?

Он покачал головой.

– Просто чтобы мы поскорее возвращались.

– Но Калеба нет? – Тошнота усилилась при одном только произнесении его имени. Мысль о том, что он может просто появиться и притвориться, что не сделал ничего плохого, крутилась в голове.

– Нет, – процедил сквозь зубы Холден. – Он прячется, как трус, каким и является.

Трус – самое подходящее слово для Калеба. Он был олицетворением этого.

Люк взял меня за другую руку, сжав ее между своими.

– Как прошло время с мамой?

Я несколько раз моргнула, пытаясь прояснить спираль, по которой вращались мои мысли.

– Это было хорошо. Сегодня она казалась лучше... яснее. Это займет время, но впервые я почувствовала...

– Надежду? – закончил он за меня.

Тепло разлилось в груди.

– Надежду.

Просто назвав эмоцию, я почувствовала страх, борющийся на задворках сознания. Я так сильно хотела, чтобы в моей жизни был родитель, с которым я могла бы быть близка, но меня так много раз ранили раньше. Обожженная, я остерегалась подносить руку слишком близко к пламени.

– Нормально – хотеть, чтобы она была в твоей жизни. Верить, что отношения могут быть чем-то большим, – мягко сказал он.

Я наклонилась к Люку. Были люди, которые были бы в шоке от дара Люка или от того факта, что ребята все больше и больше могли чувствовать, о чем я думаю и что чувствую, но для меня это было ничем иным, как утешением.

Вон наклонился вперед с сиденья позади нас и убрал волосы с моей шеи. Он прижался губами к коже там, задерживаясь.

– Сегодня она действительно казалась лучше. Я чувствую непостоянство в других перевертышах, а у нее оно было намного ниже.

В груди болело, но это была прекрасная боль. Я никогда не воспринимала прикосновения Вона как нечто само собой разумеющееся. Я так долго жила без них. Каждый раз, когда он искал меня для самой непринужденной ласки, это было величайшим подарком. Но его прикосновение сочеталось со словами ободрения? Это было почти больше, чем я могла вынести.

Я откинула голову назад и потянулась своими губами к его губам.

– Люблю тебя.

Он ухмыльнулся мне в губы.

– Я тоже тебя люблю.

– Знаете, я брошу водить машину, если все веселье всегда будет на заднем сиденье, – проворчал Энсон.

Кин усмехнулся.

– Я знал, что должен был сесть в третьем ряду с Воном.

– Конечно, оставь меня в качестве шофера.

Я наклонилась вперед и запечатлела поцелуй на плече Энсона

– Я вознагражу тебя позже. Обещаю.

Он улыбнулся.

– Мне нравится, как это звучит.

Следы юмора исчезли из машины, когда Энсон притормозил у ворот. Он набрал код, и дверь распахнулась.

Желудок снова скрутило.

– Скажите мне, что все будет хорошо.

С минуту никто не произносил ни слова. Люк сжал мою руку.

– Что бы это ни было, мы разберемся с этим вместе.

Мне надоело делать что-либо в стиле волка-одиночки. Я на собственном горьком опыте убедилась, какой это было ошибкой. Эта связь была моей силой. Это было все наше. Не только в усилении наших способностей, но и в том, как мы все уравновешивали друг друга. Мы были здоровее и счастливее, когда были единым целым.

Энсон остановил внедорожник перед лоджем, и я с трудом сглотнула, когда мы все вылезли наружу. Мышцы напряглись, когда я заставила себя направиться к ступенькам.

Ребята окружили меня, как всегда. Вон набрал очко, возглавив нашу группу. Он открыл дверь и шагнул внутрь. Напряжение, повисшее в комнате, охватило меня. Люк вздрогнул рядом со мной, и я мгновенно взяла его за руку, исцеляя самую сильную его боль. Он послал мне благодарную улыбку.

Никто не сидел. Это было первое, что я заметила. Они ждали по меньшей мере тридцать минут, но никто так и не расслабился настолько, чтобы присесть.

Я взглянула на Ивана, пытаясь что-нибудь понять по нему. Мне было невыносимо думать, что он мог привести сюда Грегора и Цинну. Что он, возможно, был только первой волной проникновения в нашу среду. Но он выглядел чертовски разозленным из-за того, что двое других были здесь.

– Роуэн, – поприветствовал Грегор, четверо охранников окружили его.

Я кивнула ему, но не потрудилась назвать его по имени.

Мускул на его щеке дернулся.

– Кажется, ты полностью оправилась от своего... испытания.

Последнее слово он произнес так, словно сомневался, что меня когда-либо похищали. Я сжала руки в кулаки, когда Вон и Энсон издали низкое рычание.

Цинна внимательно изучала меня. Впервые с момента знакомства с ней она не казалась взбалмошной и легко отвлекаемой. Она была настороже.

– Хочешь изменить свою историю?

– И что это за история? – спросила я.

Она выпрямилась, ее охранник придвинулся ближе.

– Что один из нашей Четверки опустится до попытки похитить тебя.

– Калеб действительно похитил меня. Он приставил охранников пытать меня.

Грегор усмехнулся.

– Он был в наших руководящих рядах в течение многих лет. – Он свирепо посмотрел на Мейсона. – Но кто-то намерен дискредитировать его, пытаясь отнять у него власть. Мы не позволим этому случиться.

Иван оттолкнулся от дивана, на который опирался.

– Возможно, мы пропустили признаки того, что касалось Калеба.

У Цинны отвисла челюсть.

– Ты не можешь искренне в это поверить.

Грегор шагнул к Ивану, оскалив зубы.

– Ты встаешь на сторону тех, кто пытается уничтожить нас?

– Я на стороне правды. Как мы и поклялись. Я на стороне блага наших людей, которыми пренебрегают.

Цинна открывала и закрывала рот, пока подыскивала слова.

– Конечно, такова наша клятва. Это мы делаем. Мы должны защищать сообщество перевертышей от тех, кто хочет его свергнуть…

– А это Калеб, – прогремел по комнате голос Мейсона. – Калеб хочет абсолютной власти. Возвращения к монархии. Он хочет быть королем.

– Это абсурд, – сказала Цинна.

Но в глазах Грегора промелькнуло что-то такое, что подсказало мне, что для него это не новость. Единственное, чего я не могла понять, так что это даст Грегору. Он бы не захотел кланяться Калебу.

Грегор расправил плечи, повернувшись лицом к Мейсону.

– Ты заходишь слишком далеко. Ты нарушил священные правила нашего мира.

– Говоря правду?

– Распространяя свою грязную ложь, – прорычал Грегор. – Мейсон Пирс, ты арестован за государственную измену.

-42-

Вся комната замерла, а затем пришла в движение. Мак скользнул перед Мейсоном, прикрывая его, в то время как другие силовики хлынули в помещение. Энергия потрескивала на кончиках пальцев, когда охрана Четверки приготовилась к бою.

– Прекратить! – прогремел Иван.

Его мощный голос заставил всех замолчать. Он прошел сквозь толпу, встав между Мейсоном и Грегором.

– На каком основании?

– Разве предательство Четверки – недостаточная причина? – рявкнул Грегор.

– Доведение проблем до сведения Четверки, сообщение о преступлении – это не предательство. Эти действия показывают, что Мейсон полностью доверяет нашему руководству. Он доверяет нам, что мы все сделаем правильно.

– Ты веришь, что за этим может стоять Калеб? – прохрипела Цинна.

Иван поднял руки, будто это могло успокоить ее.

– Я считаю, что нам нужно рассмотреть все возможности. Я также считаю, что в действиях Мейсона нет злого умысла. Если Калеб не несет ответственности, значит, его обманом заставили поверить, что это так.

В тот момент я могла бы расцеловать Ивана. Я знала, что он находился в опасном положении, но он сумел сохранить свою преданность, оставаясь верным своему характеру.

Грегор сжал руки в кулаки.

– Тебя накрутила стая Риджвуда? Убаюкала глупостью? Или ты работаешь против нас, как и они?

В глазах Ивана полыхнула ярость. Это было величайшее оскорбление.

– Я бы никогда не пожертвовал благополучием своего народа в погоне за властью. То же самое не относится к другим присутствующим в этой комнате.

– Если у тебя есть обвинение, изложи его прямо.

– Я все еще собираю доказательства.

Слова Ивана были угрозой. Клятвой, что он докопается до истины.

Энергия потрескивала в моих руках.

«Держи себя в руках», – мысленно произнес Люк.

Я открыла связь со стаей.

«Что мы будем делать, если они попытаются схватить Мейсона?»

Мой взгляд метнулся к Холдену. Мускулы напряжены, готовые к прыжку в случае необходимости.

«Они убьют нас, если мы будем действовать против них», – сказал Вон. «Возможно, это произойдет не сейчас, но они выследят каждого из нас как предателя и накажут смертью».

Желудок свело ужасной судорогой.

«Это они сделают с Мейсоном?»

«Нет, не сразу», объяснил Кин, «будет публичный судебный процесс».

«Кто выносит решение?»

На несколько мгновений воцарилось молчание, а затем Холден ответил.

«Четверка».

Вся эта система была более запутанной, чем я когда-либо могла себе представить. Искаженная показуха правосудия и защиты. Но только некоторые участники показухи понимали, насколько это было фальшиво. Цинна, казалось, не замечала, насколько все несправедливо. Даже Иван был слеп ко многому.

Но Грегор и Калеб? Они знали и использовали все это в своих интересах. Они брали и забирали, но этого никогда не было достаточно. Они всегда хотели большего. Это не закончится до тех пор, пока не останется ничего, что можно было бы взять, и мир вокруг нас не рухнет.

Голос Ивана прервал мои мысли.

– Если ты хочешь выдвинуть официальное обвинение, пожалуйста, сделай это.

Выражение лица Грегора на мгновение дрогнуло, но он быстро скрыл это.

– Я не хочу, чтобы мы ссорились, Иван. Я только хочу защитить Четверку и наших людей.

Это звучало почти правдоподобно, но в его словах была какая-то скользкая нотка, которая выдавала его с головой.

Цинна послала Ивану умоляющий взгляд.

– Будь с нами, а не против нас.

Он непоколебимо встретил ее взгляд.

– Я сказал, что стою на стороне правды, на стороне нашего народа.

– Тогда ты на нашей стороне, – возразила Цинна.

– Я не могу смотреть, как ты делаешь это с невинным человеком.

Грегор ухмыльнулся, но в его улыбке была какая-то уродливая нотка.

– Но ты в меньшинстве. Четверка состоит только из трех человек, когда преступление совершено против четвертого члена…

– Против Калеба не было совершено никакого преступления, – вмешалась я. – Он здесь настоящий монстр. И ты тоже за то, что продвигаешь его планы.

Цинна шумно втянула воздух, и моя связь сомкнулась вокруг меня еще теснее.

– Не надо, – предупредил Холден.

Грегор прищурился, глядя на меня.

– Ты еще недостаточно знаешь наш мир, щенок. Так что я оставлю это без внимания. Но ты будешь следить за своим языком.

С кончиков моих пальцев посыпались искры. Энергия пульсировала под кожей, умирая от желания вырваться на свободу. Это было все, что я могла сделать, чтобы сдержать это.

Люк схватил меня за руку, забрав худшую часть моего гнева. Но это никак не повлияло на энергию, пытавшуюся вырваться наружу, добраться до тех, кто был намерен поступать неправильно. Это было так, как если бы у этой силы был свой собственный разум. Своя собственная повестка дня. Она чувствовала зло в Грегоре и хотела уничтожить его.

Цинна и Грегор отступили на шаг, увидев искры света на моей коже. Их окружили охранники.

– Контролируй свой дар, – рявкнул Грегор.

Я встретилась с ним взглядом и не отвела глаз.

– А что?

– Если ты набросишься на нас, единственное, что тебя ждет, – смерть. И какой пустой тратой времени это будет.

Ярость, расцветшая где-то глубоко внутри, только подпитывала этот источник энергии. Вместо того чтобы жить в моем центре, он распространился по всем моим конечностям.

– Черт, – пробормотал Энсон.

Я взглянула вниз и увидела искры, кружащиеся вокруг. Они набросились на меня, как маленькие жучки-молнии. Десятки из них разорвались, окружив и мою связь. Я понятия не имела, что это значит, но знала, что одно неверное движение может привести к детонации этой энергии.

«Дыши». Голос Вона крутился в голове. «Дыши вместе со мной. Вдох и выдох. Сосредоточься на мне».

Я чувствовала его присутствие. Внутри меня. В моем сознании и в моей душе. Я вцепилась в него. Он лучше, чем кто-либо другой, знал об опасности потери контроля. Я позволила его присутствию успокоить меня, и постепенно искры погасли на коже.

«Спасибо», – сказала я ему, переводя дыхание.

Грегор смахнул невидимую пылинку с рукава рубашки.

– Решение принято. Мейсон, ты пойдешь с нами по собственному желанию или силой.

– Нет... – начал Мак, но Мейсон положил руку ему на плечо, заставляя замолчать.

– Я пойду по собственному выбору, решив верить, что Четверка увидит правду в этом судебном процессе. – Он повернулся в нашу сторону. – Я ухожу добровольно и дарую статус Альфы моему сыну Холдену.

Мейсон шагнул к нам. Он схватил Холдена сзади за шею и приблизил их лбы друг к другу. Прилив энергии наполнил комнату.

– Я верю в тебя. Веди сильно. Веди верно.

Глаза Холдена заблестели, когда он встретился взглядом с отцом.

– Я заставлю тебя гордиться мной.

-43-

Я посмотрела на стол перевертышей через открытые кухонные двери. Головы склонились над журналами и историями стаи, отчаянно ища любой прецедент, который помог бы Мейсону. Стая была на взводе. Мейсон отправил успокаивающее сообщение по нашей связи до того, как его схватили, но это сделало не так уж много. Теперь этот груз лег на плечи Холдена.

В груди все сжалось, когда я заметила напряжение вокруг его глаз и рта. Он никогда не думал, что так скоро возьмет на себя роль альфы. Не говоря уже о таком неспокойном времени.

Он указал Ивану на что-то в одной из книг, и за столом началось обсуждение. Я заставила себя отвернуться и вернуться к насущной задаче. Я намазала мясной паштет на хлеб, а Энсон последовал за мной с сыром. Глаза защипало, когда я заставила себя сдержать слезы.

Энсон замер, уронив ломтики сыра.

– Эй, что случилось?

Он повернул меня так, чтобы я оказалась лицом к нему, взял индейку у меня из рук и положил ее на разделочную доску. Его руки скользнули по моей шее, заставляя меня посмотреть ему в глаза.