Текст книги "Рискуя всем (ЛП)"

Автор книги: Тесса Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Бросив на него любопытный взгляд, Руби исчезла в квартире. Глубоко вздохнув, Дрискол обернулся к Серафине. Разглядев толику боли в ее глазах, он замер. "Или от жизни с легавым ты растеряла весь здравый смысл?" Молодец. Он даже не мог извиниться, потому что подразумевалось, что он не в курсе о настоящей работе Серы. Черт, она же коп. Боже, в этот момент ему хотелось сгрести ее в охапку и сбежать далеко-далеко. Увести ее туда, где не имело бы значения, кто они. Где ей ничто не угрожает. Вместо этого он провел большим пальцем по ее губам, распухшим от недавнего поцелуя.

– Как ты?

– В порядке, – девушка сделала шаг назад и подобрала с пола белый бумажный пакет, полный бубликов. – Кто она?

Ему послышалась ревность? Сера отлично спрятала ее, но все же не смогла скрыть всю. Одно он знал наверняка. Он жаждал этой ревности. Вряд ли она могла сравниться с его собственной, но по крайней мере означала бы, что Сера не смотрит на него только как на способ подобраться к Хогану.

– Руби, моя сводная сестра – разные отцы.

– О!

– О?

– Хммм.

– Хммм? – Пальцами он приподнял ее подбородок. – Наш с ней разговор будет далеко не милым. Единственное, что поможет мне пройти это – понимание, что в конце него меня будут ждать бублики и ты.

– Почему далеко не милым?

– Потому что я такой.

Она пристально изучала его мгновение, а затем вошла в квартиру. Когда Боуэн последовал за ней, он застал, как с разных концов гостиной Руби и Сера смеряют друг друга взглядами. Если бы он был другим человеком, его даже позабавило бы, что коп под прикрытием и раздраженная бильярдная экс-жульница делят одно пространство.

Дрискол избегал сестры. Даже когда она выяснила, что они родственники – факт, который он пытался сохранить в тайне от нее.

Он не знал, что делать с этими двумя, и это злило, ведь он дорожил обеими. И что самое важное – было совсем неясно, посвятил ли Трой Руби в их план. Придется выяснять по ходу дела, не мог же Боуэн спросить об этом прямо перед Серой. Благо, та почувствовала, что родственникам необходимо поговорить и направилась к своей спальне. Поддавшись импульсу, Дрискол остановил ее и чмокнул в лоб. Парень наблюдал за ней, пока она не скрылась в комнате.

Изучая костяшки пальцев, Боуэн проигнорировал шокированное выражение на лице Руби. Он знал, ей, страсть как, хочется спросить про девушку, поэтому опередил ее:

– Что ты здесь делаешь? Я сказал Трою, чтобы он держал тебя подальше отсюда.

– Когда вы виделись?

Значит она не в курсе.

– Мы же каждую неделю сплетничаем за латте, ты что не знала?

– Пошел ты. Ответь нормально.

Боуэн пожал плечами.

– Ты слишком долго прожила на Манхэттене, Руби-Вторник. Проснись уже.

Ей пришлась не по вкусу увертка, но она не стала настаивать.

– Как ты?

Он расхохотался.

– Пожалуйста, не говори, что ты вломилась ко мне ради светской беседы.

– А что, если так? Мы раньше много общались, – Дрискол молчал. Что она от него хочет? Руби наладила свою жизнь. Ассоциации с ним могут все испортить. Почему она просто не перешагнет через это? – когда мы виделись в последний раз, ты говорил, что все плохо. Что-нибудь изменилось?

Он кивнул на окно.

– Неужели не понимаешь? Что здесь может измениться?

– Мы с Троем могли бы помочь. Просто позволь нам.

Вмешательство Троя не спасет его, уже слишком поздно. Черт, день, когда Боуэн родился – уже тогда было поздно. У него только один вариант. Он согласился помочь полиции, чтобы люди, которые ему дороги, не увязли вместе с ним. Черт, и он любил сестру. Поэтому слова, которые он произнес, причинили физическую боль.

– Я не хочу твоей помощи. Я хочу, чтобы ты потерялась. Исчезни.

– Нет, – ее глаза наполнились слезами. – Так нечестно, Боуэн! Все эти ночи на темных аллеях и парковках в голоде и страхе ты знал, что я твоя сестра. Я просто хочу проводить время с тобой, зная, что ты мой брат.

– Эта информация ничего не меняет.

Она хлопнула ладонью по столу.

– Еще как меняет! Это меняет все. Ты не заткнешь меня! Мы твоя семья.

Он превратился в лед.

– Мы?

Щеки Руби покраснели, но она вскинула подбородок.

– Она просто хочет все наладить. Ты не умрешь, если выслушаешь ее.

Мать. Она говорит об их матери. От мысли, что он увидит ее, внутри все взбунтовалось.

– Так вот, зачем ты явилась? Устроить слезливое воссоединение матери и сына? Теряешь время.

– Эй, она и меня оставила, ясно? – сестра сократила дистанцию между ними и схватила его за руку, но он резко освободился. – И я тоже не совсем все забыла. Но неужели тебе ничуть не интересно? Неужели не интересно узнать, почему она так поступила?

– Мне плевать.

– О, да что ты? – она развернулась, указав на стену гостиной. – Наверное, поэтому ты разрисовал ею половину квартиры?

Стрела Руби застряла в груди.

– Возвращайся на Манхэттен.

– Она внизу.

Боуэн почувствовал себя так, словно пробежал марафон. Ему не хватало воздуха, закончить эту ситуацию казалось жизненно важным. Клетка. Он чувствовал себя пойманным. Руби продолжала говорить, но ни одно ее слово не могло прорваться сквозь белый шум в ушах. В попытке обрести хоть каплю контроля, он протопал к двери.

– Ты пересекла черту. Я не хочу видеть ни ее, ни тебя. Убирайся отсюда и больше не возвращайся.

– Боуэн, не делай этого, – лицо сестры выражало отчаяние. – Ты ранишь меня. Я всегда думала, что ты единственный человек, который никогда не причинит мне боль.

Проклятье, она знала его слабые места. Но после того, как она собственноручно затолкала его в самый отвратительный кошмар, он не станет успокаивать ее.

– Да? Что ж, расстрою тебя. Причинять людям боль – моя работа. Смирись с этим.

Не в силах смотреть на нее, он отвернулся, распахнул дверь и лицом к лицу встретился с Памелой Хикс. Их мамой.

Споткнувшись, она сделала шаг назад, словно не ожидала, что он откроет так скоро. Ему не хотелось смотреть на нее, но он не мог отвести взгляд. Он не видел её с детства. Но так или иначе она выглядела именно так, как он ожидал. Похожа на администратора разъездного театра. В волосах все еще розовая прядь. В драных джинсах с широким поясом она была так далека от образа матери. Что, кстати, прямое попадание – она ею и не была.

Осознав, что он стоит, ошеломленно замерев, Боуэн проглотил ком и повернулся к сестре.

– Уходи.

– Не вини ее, – произнесла Памела, – Я должна была оставаться в машине, но похоже делать все, что взбредет, черт возьми, в голову, у нас семейное, а?

Шутка не произвела должного эффекта, но, похоже, Памела особо и не надеялась на это.

– У меня нет семьи.

– Но могла бы быть.

Смех прозвучал болезненно даже для его собственного слуха.

– Что произошло? У тебя закончились деньги или что? – Он потянулся к заднему карману за кошельком. – Если я одолжу пару сотен, ты вернешься туда, откуда пришла?

За спиной послышался голос Руби:

– Заткнись, Боуэн.

– Мне не нужны деньги, – ответила Памела.

– Вот и порешали, – открыв дверь шире, он посмотрел на сестру. – Я больше не хочу видеть тебя здесь. Еще раз твоя нога ступит на территорию этого района, я проинформирую твоего копа о периодических набегах на Бруклин. Что, заскучала по старым временам, Руби?

Она побледнела.

– Откуда... Откуда тебе известно?

– Мне известно все, что здесь происходит. Неужели так трудно понять правила этой игры? – Он указал на коридор. – Ну, чего стоим? Отчаливайте.

Все еще выглядя шокированной, Руби вышла. Она даже не взглянула на него. И не чмокнула в щеку, как делала раньше. Он понимал, что разорвал их связь. Возможно, навсегда.

Подняв голову, он заметил, что взгляд Памелы сфокусировался на стене с недорисованными портретами. По ее щеке скатилась слеза.

– Мне жаль.

– Да уж, – он посмотрел на нее с отвращением. – Конечно.

Боуэн захлопнул дверь и запер все три массивных замка. Теперь, когда момент прошел, когда не нужно было предпринимать никаких действий, сотни эмоций, которым он не давал выхода, атаковали его одновременно. Беспомощность, ярость, печаль, тоска, горечь. Пронесшись штормом, они перевернули все внутри, оказавшись на свободе. Ему необходима отдушина. Ему необходимо куда-то все это деть.

В дверях гостевой спальни тихонько стояла Сера. Прежде, чем Боуэн успел подумать, что делает, он устремился к ней.

...

Наверное, я должна бежать.

Сера понимала, это было бы разумно. Но пятки словно приклеились к полу. Скорее всего она сейчас напоминает оленя, на которого несется грузовик. Только вместо грузовика – Боуэн с угрожающим выражением лица. А это куда опасней.

Когда Сера услышала повышенные тона и обрывки ссоры, любопытство пересилило здравый смысл, и девушка открыла дверь своей комнаты. Она увидела, как Боуэн стоит на пороге с женщиной, чья розовая прядь волос подсказала, что это именно та, которая изображена на стенах квартиры. И, судя по всему, это его мать.

Сера не знала всей истории, но было очевидно, что визит стал для парня трудным испытанием. Очень трудным. И теперь Боуэн, водивший ее сегодня в церковь, Боуэн, смешивший ее, исчез. Его заменил человек, которого она едва узнавала. Если бы в его грозном поведении не ощущалось почти осязаемой уязвимости, девушка уже уносила бы ноги. Но она разглядела это. Она увидела, что ему необходимо освободиться от стресса, может даже от боли. Боли, которую она могла исцелить. Благодаря годам работы медсестрой, она знала, что обладает такой силой. Боуэн вытягивал из нее эти качества, словно пули. Исцеляй. Лечи. Восстанавливай.

Эти незнакомые желания были последней мыслью, когда Дрискол подлетел к ней. Его губы штурмовали ее, и у Серы перехватило дыхание. Грубые руки смяли бедра. Боуэн начал наступать, заставляя девушку пятиться. Хватило секунды, чтобы его безрассудство передалось и ей. Инстинкты кричали, чтобы она ослабила его мучения. Ей отчаянно хотелось стать его лекарством. Приклеив свое тело к телу Дрискола, она обвила его шею руками и погрузила пальцы в волосы.

Серафина почувствовала, что наткнулась на постель, и они оба упали на нее. Боуэн подставил локти, чтобы не раздавить девушку, но его губы не отрывались от нее ни на секунду. В поцелуе не было ни намека на нежность. Это был секс. Откровенный, примитивный секс. Невероятно жаркое, сногсшибательное использование ее рта. Нижняя часть его тела нашла место меж бедер, куда он моментально пристроился. Сера откинула голову назад и застонала, но Дрискол дернул ее лицо обратно к себе и укусил нижнюю губу.

Распахнув глаза, девушка встретила его взгляд. Она почувствовала, как в груди начала расти паника. Сера не увидела Боуэна. Больше всего на свете она хотела его. Хотела, чтобы это происходило с ним. Но сейчас здесь был другой человек. Она будет жалеть, и он – тоже. Зарычав, парень пригвоздил ее запястья к матрацу.

– Спорю, ты мечтала, чтобы твой первый раз был с кем-то милым. С парнем, который рассыплет по кровати лепестки роз, который будет входить в тебя бережно и аккуратно, – наклонившись, он ухватился зубами за рубашку и рванул ее, отчего пуговицы полетели в стороны, обнажая черный кружевной лиф. Горячим взглядом Дрискол пожирал ее грудь, а его бедра двигались дразнящими кругами. – Я не такой, Сера. Я так не умею.

– Боуэн, – она подавила стон, – Посмотри на меня.

– Я только и делаю, что смотрю на тебя! – это был почти крик.

От его бесхитростного заявления в горле встал ком.

– Ты можешь быть тем милым парнем. Ты и есть этот милый парень.

Когда его взгляд потемнел, девушка поняла, что зря это сказала.

– Думаешь, я милый? – он прислонил губы к ее уху, его голос осип. – Я даже не знаю значения этого слова. Я буду долбить твою девственную киску так, что мой член упрется в стену за кроватью первым же толчком. Даже не сомневайся во мне.

Хоть эти слова и предназначались для того, чтобы напугать ее, они пробудили пронзительную жажду.

– Нет, не будешь. Ты не причинишь мне боль.

– Буду.

– Нет, – вывернув руку из его хватки, она прикоснулась к его щеке и нежно погладила. Боуэн зажмурился и повернулся к ее ладони. – Только не так, Боуэн.

Когда он посмотрел на нее, остекленевший взгляд исчез. Кажется, сознание возвращалось к нему. Парень уставился на нее так, словно видел впервые. Он тяжело упал и уткнулся в ее шею. Сера почувствовала дрожащее дыхание.

– Прости меня. Черт, прости меня.

Она обняла его.

– Ш-шш, все в порядке.

Боуэн перевернулся на спину и потянул Серу за собой. Будто она делала это уже сотни раз, девушка положила голову ему на грудь под подбородок. Веки потяжелели мгновенно. Пальцы, медленно поглаживающие обнаженную кожу, не добавляли бодрости. Каждые несколько минут парень крепко сжимал ее, и каждый раз это казалось очередным извинением. До сих пор чувствуя его напряжение, Сера думала, чем бы отвлечь его.

– Где ты взял живую курицу?

Пальцы замерли, и раздался тихий смех.

– Стащил из грузовика, припаркованного за одним из магазинчиков в Краун Хейтсе. Она так легко попалась мне. Наверное, знала, что я спасу ее жизнь.

– О, курицы славятся своей интуицией.

– О да, – в его голосе слышалась улыбка. – А у тебя есть интуиция?

Когда Сера кивнула, ее макушка задела его подбородок.

– Тогда, о чем я думаю прямо сейчас?

Поскольку Сера бедром чувствовала выпуклость, обтянутую джинсами, у нее был ответ. Но что-то в этом моменте казалось не подходящим для него. Ей хотелось, чтобы Боуэн подольше оставался отвлеченным от того, что сегодня было.

– Ты думаешь о бубликах.

– Притворимся, что ты права.

– Отлично.

С каждым движением пальцев усталость все больше и больше накатывалась на нее. Сера плохо спала ночью и не могла остановить падение в объятия Морфия. Прямо перед тем, как девушка провалилась в бессознательное состояние, Боуэн прошептал:

– Мне жаль. Но я должен сохранить тебя.

Глава 10

Сера проснулась в темноте, резко сев в постели. Девушка так сладко спала, и у нее ушло несколько мгновений, чтобы вспомнить все, что произошло днем. Электронные часы на радио, стоящем на столике сбоку, подсказали, что сейчас восемь вечера. Она плюхнулась на подушки и уставилась в потолок, чтобы головокружение рассеялось. По утрам она вставала легко, а сейчас не покидало ощущение, будто очнулась от комы.

Сера продрогла – на ней не было рубашки. Должно быть, Боуэн встал, и холод из-за его отсутствия разбудил ее. Было так хорошо, слишком хорошо лежать с этим мужчиной, забыв о своих обязанностях. Ей должно быть стыдно. Заснуть в чьих-то объятиях – то же самое, что опустить щит. Это доверие другому человеку. Сера понимала, что необходимо быть осторожней, но в присутствии Дрискола голос разума замолкал.

Настолько ли она наивна, чтобы поверить, что Боуэн Дрискол, о котором она читала полицейские файлы, является другим человеком? Он совершил ужасные вещи, но неужели ее инстинкты ошибались, говоря, что в нем есть что-то светлое?

Она надела рубашку и выбралась из кровати, чтобы найти его, и обнаружила в гостиной, сидящим на диване с зажатыми меж коленей ладонями. Парень вскинул голову и посмотрел на нее с печальной улыбкой, будто знал, о чем она размышляла.

– Хочешь порисовать?

– Да, пожалуйста, – вдобавок к благодарности за отвлечение, девушка не могла отрицать оживление. – Но должна предупредить: у меня только два направления.

– И каких же?

– Котята и домики с дымом, клубящимся из трубы, – Сера уселась на пол и, скрестив ноги, принялась изучать кисточки. – Вряд ли они подойдут к твоей теме.

Он нахмурился.

– Моей теме?

Она опустила подбородок, внезапно ощутив неловкость от его тщательного взгляда. Он что, в самом деле не догадывается, или просто хочет узнать, что она думает? Выбрав кисточку, она указала ею на поезд, наполовину поглощенный пламенем.

– Добро и зло – борьба двух сил. Разве не видишь?

Боуэн осмотрел комнату, словно он здесь впервые.

– Никогда не смотрел на рисунки под таким углом, – когда его взгляд вернулся к ней, глаза парня были серьезны. – Какая сторона, по-твоему, побеждает?

Ей казалось, она знала ответ, хотя он до сих пор и не был ясен наверняка.

– По-моему, каждая из них побеждает по очереди.

Прошли секунды молчания, прежде чем Боуэн нетерпеливо взъерошил волосы.

– Блин, из меня дерьмовый хозяин. Тебе ведь нужно поесть.

Раздалось урчание, словно ее живот имел слух.

– Мне хватит бублика. Или девяти.

Дрискол встал.

– Сейчас все будет. А ты начинай.

– Где? – слова замерли, когда Сера увидела свежее белое пространство – прямо там, где раньше было нарисовано лицо его матери.

– Здесь.

– Боуэн.

– Хочу заменить плохие воспоминания, – пройдя на кухню, он поместил ее бублик в тостер и выстрелил дьявольской усмешкой. – Рисуй свой котодом.

Сера прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Только не завидуй моему таланту.

Она взяла банку фиолетовой краски и капнула немного на древнюю палитру с дюжиной цветных пятен. Кисточкой среднего размера девушка размазала каплю и, встав, со вздохом подошла к стене.

– Фиолетовый кот?

Сера подпрыгнула, когда вопрос раздался прямо над ее ухом. Боуэн двигался бесшумно.

– Так, если ты уже критикуешь, ночь будет длинной.

– Я? Нет, – парень поднес бублик к ее губам, не давая иного выбора, кроме как откусить. Когда она так и сделала, глаза Боуэна потемнели. – Просто интересен твой выбор цвета.

Чувствуя неуверенность, девушка забрала бублик из его рук.

– Фиолетовый – королевский цвет. Может котик – наследник кошачьего трона?

– Ты вкладываешь столько смысла.

Она вновь откусила от бублика, и это спасло от надобности отвечать. Несмотря на то, что у них так легко получалось вести диалог, Сера чувствовала себя не в своей тарелке, стоя рядом с опасно красивым мужчиной, излучающим сексуальную уверенность. Мужчиной, который держал в своих изодранных руках кисточку так, словно она продолжение его тела. Он притягивал Серафину так, как никто другой.

Уличный фонарь отбрасывал тени по всей квартире. Мягкость, с которой скользила кисть по стене, была прямо противоположна видимому напряжению в плечах и на лице Боуэна. И в отличие от Серы, кажется, не все его напряжение носило сексуальный характер. Наверное, то, что произошло ранее, сильно повлияло на него, хоть он и старался вести себя так, будто все в порядке. Ей хотелось уменьшить его ношу. Когда девушка работала медсестрой, то славилась умением находить контакт с пациентами. У нее не было способности эмоционального отрешения, когда кому-то рядом больно. Сера не могла оставить человека страдать в тишине, не попробовав хоть как-то помочь.

– Руби – твоя единственная сестра?

Пауза длинною в мазок.

– Я бы не хотел говорить о ней.

– Ладно, – согласилась девушка и немного сменила направление. – Мой брат и я были совершенно разные, но сходились в некоторых вещах. Например, нам обоим нравилась старая версия Тетриса. Наше соревнование длилось пять лет, – рисуя бантик на шее котенка, девушка вспоминала школьное время. – Когда наша древняя Нинтендо попрощалась с нами, мы собрали все накопления, купили новую на eBay и продолжили с того же места, где остановились. Я вела, когда соревнование закончилось.

– Почему оно закончилось?

– Просто так получилось, – Сера не была готова сказать это вслух, и кивок Дрискола подсказал, что парень чувствует это. – Тетрис... это было единственное времяпровождение, когда мы общались. Мне жаль, что мы не играли чаще. Особенно, когда стали старше, когда стали слишком крутыми.

Боуэн немного помолчал.

– С моей сестрой все слишком сложно, – отбросив кисточку, он зажег сигарету. – Она слишком упряма, чтобы увидеть: я поступаю так, как лучше для нее.

– А что насчет того, что лучше для тебя? – когда в его глазах вспыхнуло замешательство, она покачала головой. Неужели никто никогда не задавал ему этот вопрос? – Прости, не бери в голову.

Он выпустил медленное, длинное облако дыма в сторону открытого окна.

– Божья коровка, расскажи, что случилось с твоим братом?

Тон, не предвещающий ничего хорошего, не позволил скрыть правду.

– Его убили. Так и не выяснилось кто, – быстро добавила она, вставая на колени, чтобы продолжить нижнюю часть котенка.

Она пыталась игнорировать Боуэна, когда он подошел к ней сзади, но его грубая рука скользнула в волосы, заставляя девушку откинуть голову и взглянуть ему в лицо. Сигарета была все еще зажата меж его зубов, но он произнес очень четко:

– Мне не нравится видеть тебя расстроенной. Мне хочется пойти и сотворить что-нибудь с этим.

Он же не предлагает то, что она подумала? Они знакомы только несколько дней.

– Ты не можешь.

– Нет? – дотянувшись до стола слева от них, Боуэн потушил сигарету в керамической пепельнице. – Ты удивишься, какие вещи может вершить бесчувственный человек.

– Ты не такой, – прошептала она, развернувшись на коленях так, чтобы оказаться к нему лицом. Провокационность их позы не сразу дошла до нее.

И Серафина была уверена, что он только что предложил убить ради нее. Удивительно, но ее мнение о нем не поменялось, хотя, судя по его выражению, он ожидал именно этого. Боуэн выглядел изможденным, уязвимым. Трепещущим. Голодным.

Взгляд девушки опустился, и у нее перехватило дыхание, когда она увидела, как огромная выпуклость толкает застежку джинсов в миллиметре от рта Серы. Живот затрепетал и сократился, словно она только что упала с огромной высоты. Между ног моментально началась пульсация, разнесшая по телу жар.

– Очевидно, я не бесчувственный с тобой, да? – черты его лица заострились, Дрискол потянул волосы, все еще обернутые вокруг его кулака. – Поднимайся с коленей, Сера.

Она не шелохнулась. Боль. В его голосе столько боли. Девушке хотелось забрать ее, и заодно удовлетворить любопытство в процессе.

– Слушай, – теперь он звучал так, будто балансировал на краю. – Чуть раньше твои ноги обнимали мою талию. Затем я чуть не трахнул тебя сквозь стену твоей комнаты. Последние семь часов я смотрел, как ты спишь в одном лифчике и этих смешных колготках, или как вы там их называете? – он вновь слегка потянул волосы. – Я, знаешь ли, слегка напряжен именно там, где ты сосредоточила все свое внимание. Проклятье... будь так любезна, поднимись с чертовых колен.

Поддавшись импульсу, Серафина прижалась щекой к ширинке, а затем прислонилась открытым ртом, оставляя горячее дыхание на выпуклости.

– Черт, – он толкнул бедра вперед. – Остановись.

Ей было не до послушания. Сера расстегнула джинсы и через секунду освободила его тяжелую эрекцию. Когда девушка сжала ее у основания, Дрискол прошипел грязное ругательство. Внимательно глядя на его лицо, она начала гладить его ствол вверх-вниз, пробегая каждый раз большим пальцем по головке так же, как Боуэн делал это в клубе.

– Хочешь поиграться, детка? Вперед, – на лбу Боуэна выступил пот. – Но предупреждаю: даже не думай брать меня в свой невинный ротик. Я не смогу остановиться и буду трахать его, пока ты не узнаешь меня на вкус.

Трепет между ног превратился в нестерпимый зуд. Если Дрискол рассчитывал напугать ее, то добился противоположного. Зная, что мужчина на грани из-за нее, девушка ощущала, как становится смелой. Вызывающей.

Опьяненная ощущениями, Сера наклонилась и провела языком от основания до кончика. А затем взяла твердую плоть в рот настолько глубоко, насколько смогла.

И принялась сосать.

...

Твою мать, твою мать! Боже, я сейчас умру. Господи, только дай ей сначала закончить.

Мысли, предупреждения, конфликтующие с неописуемым удовольствием ото рта Серы, пытались бомбардировать его. Он блокировал их, но некоторым все же удавалось прорваться в сознание. День под завязку был набит сексуальным напряжением, у Боуэна никогда такого не было. И он действительно имел в виду то, что сказал. Ротик девушки угрожал разрушить контроль, который Дрискол восстановил с таким трудом. Желание двигаться, чтобы глубже погрузиться в горячую глубину, мучало его совесть. Он слышал слова, срывающиеся с его губ. Они не имели никакого смысла, и не принадлежали ни одному существующему языку. Хотя, может быть, это был особенный язык, который он берег специально для Серы? Благодаря такой теории, Боуэн чуть меньше чувствовал себя мудаком. Ведь это значило, что Серафина особенная. Не просто какая-то девчонка, которую он может зажать в углу.

Возможна, это вообще первый раз, когда она стоит на коленях перед мужчиной. Да, это точно первый раз. Дрискол видел это по карим глазам, которые неотрывно наблюдали за его реакцией. Она хотела убедиться, что все делает правильно. Подбодри ее. Мне нужно подбодрить ее.

– Малышка, все, все, абсолютно все, что делаешь совершенно. Ты чертовски совершенна.

Фраза была произнесена словно на суахили, но он надеялся, что сказал именно это. О, боже, боже, девочка сосала так, будто они занимались этим уже кучу раз. Так жестко, что вся душа переселилась в новое место. Как у нее получалось так невинно смотреть на него, пока ее ротик работал как ротик самой отъявленной шлюшки, которую он когда-либо встречал? Этот контраст уносил его прочь, в какой-то другой мир. Он больше не мог себе лгать. Очевидно, правило "никаких девственниц" было придумано без учета Серы. Ни одно правило не касалось ее. То, что у нее не было опыта, невероятно заводило его. Все моменты, которые могли между ними случиться, будут принадлежать ему. Только ему. Несомненно, это делало его жадным ублюдком, но что он мог поделать?

Сера немного замедлила темп, пытаясь взять Боуэна чуть глубже. Его бедра дрожали, пальцы запутались в ее волосах.

– Детка, детка, пожалуйста. Ты можешь взять чуть больше? Совсем чу... Дааа, черт!

Он чуть не кончил в этот момент, но заставил себя сдержаться. Хотя вряд ли он продержится долго. Девушка начала издавать постанывающие звуки, посылая горячие вибрации горла прямо в его живот, яйца. Ее руки присоединились к вечеринке, Сера обхватила ствол обеими руками и начала мастурбировать вверх-вниз, не отнимая губ.

Экстаз рос с головокружительной скоростью. Дрискол никогда не доходил до этого так быстро. Ему хотелось, чтобы это не кончалось.

– Сера, я сейчас кончу, достань его изо рта.

Боуэн еще никогда не произносил более мучительных слов. Но ожидаемая боль не последовала, потому что девушка не останавливалась. Ее руки скользнули по его бедрам и легли на задницу. Ногти впились в кожу. Сера притянула его ближе и продолжала ласкать, лизать, сосать.

Контроль испарился с надвигающейся волной освобождения. Все сознание сосредоточилось на губах Серы. Действуя сами по себе, его руки сжимали ее волосы. Крепко. Бедрами Боуэн на полпути встречал движения ее рта.

– Ты позволишь кончить в этот девственный ротик? Ты собираешься сделать меня Богом?

Когда она добавила язык, мир Дрискола взорвался. Парень думал, что она остановится, но, боже, этого не произошло. Сера жадно нанизывала ротик, беря все. Ее мурлыканье прокатилось вдоль члена, отослав Боуэна в другое измерение.

Он не помнил, как очутился на полу, прижимая девушку к себе. Грудью он чувствовал ее глубокое горячее дыхание. Почему она казалась такой хрупкой после того, как потрясла все его существо? Боуэна окатило безумной потребностью взглянуть в ее глаза. Все еще дрожащей рукой он поднял ее подбородок. Черт, Дрискол почувствовал себя эгоистичным мерзавцем.

Похоть. Она расширила зрачки Серы, которые почти затопили шоколадный цвет глаз. Раскрасневшееся лицо, приоткрытые пухлые губы. Острые соски, проступающие сквозь рубашку. Девушка сжимала и разжимала бедра, сжимала и разжимала. Зрелище было просто оглушающим, сердце Боуэна гулко заколотилось. Оно наполнило его определением, целью. Доставь ей удовольствие. Дай ей освобождение.

Когда Боуэн вклинился между ее ног, она застонала так громко, так нетерпеливо, что он не мог не сравнить. Ее боль соответствовала его боли. Так же, как и наслаждение. Он провел рукой вдоль ее тела и положил ладонь на киску, зарычав, когда обнаружил, что материал лосин пропитался влагой.

– Мм, милая. Ты намокла, пока отсасывала мне? – его ладонь кругами потирала ее киску, и от того, как Сера подмахивала бедрами, у Дрискола снова встал. – Ты хоть представляешь, какой невероятный у тебя ротик? – он наклонился к ней, чтобы нежно поцеловать, зная, что девушка сорвется и сама углубит поцелуй. И она сделала это. Черт, да, сделала! – То, как эти губки трахали меня – самое лучшее, что было в моей жизни. Но ненадолго. Так, Сера? Мы оба знаем, что это лишь вопрос времени, когда я выбью всю непорочность из тебя.

Без предупреждения Боуэн рванул лосины вниз и отбросил в другой угол комнаты. Когда она быстро стянула рубашку через голову, оставшись лишь в черном белье, он коротко вознес благодарственную молитву Всевышнему. Боже, он сходил от нее с ума, даже когда она была полностью в одежде. Что же с ним будет теперь?

– Боуэн, прошу тебя, мне нужно что-то, чтобы унять эту боль.

Факт, что она даже не знала, что ей необходимо, прожег странную дыру в его груди, но также наполнил горячим желанием показать.

– Я знаю, что тебе нужно. Я всегда буду давать больше, Сера. Всегда.

Он снял с нее трусики и, наконец, увидел голую киску Серы. Инстинкты кричали, приказывая прижать ее тело, раздвинуть ноги и взять. Но после того, что она ему дала, он не мог позволить порыву победить. Он хотел принести наслаждение.

И все же потребность хоть как-то обозначить, что Серафина его, не давала покоя. Дрискол дотянулся до тончайшей кисточки, окунул ее в фиолетовую краску и поднес к животу девушки. Зная, что она больше не может терпеть, он написал быстро, но разборчиво: "Боуэн". Да, этот дурацкий жест ни шел ни в какое сравнение с тем, как на самом деле Боуэн хотел сделать ее своей, но это временно.

Отбросив кисть, он подул на краску и провел ладонью по внутренней стороне бедра Серы, пока не наткнулся на самую сладкую часть, в которой соединялись бедра. Парень погладил ее костяшками пальцев и обнаружил влагу. Его член коснулся живота. Все тело требовало того, чтобы Дрискол использовал эту влажность в своих интересах. Вместо этого, Боуэн вставил в киску средний палец, застонав от того, как мало места там было.

Надеясь, что это поможет ему немного отвлечься, Боуэн нагнулся к Сере и поцеловал ее, продолжая двигать пальцем.

– Позволь задать вопрос, детка. Что за кастрированные придурки окружали тебя всю жизнь? Неужели никто не пытался добиться тебя? Получить это? – Он добавил второй палец, толкнув их чуть глубже. – Не то, чтобы мне не хотелось сейчас прострелить их головы, если бы кто-то посмел, просто любопытно.

Наконец-то, Боуэн размял ее достаточно, чтобы средний палец достал до точки G.

– Ш-школа для девочек, – выдохнула Сера, дернув бедрами. – Пожалуйста, сделай так еще раз!

Продолжая работать пальцем, Боуэн прошептал в ложбинку между грудей:

– Тебе нравится, да? А я еще даже не добрался до клитора.

– Может с-стоит это сделать?