Текст книги "Рискуя всем (ЛП)"
Автор книги: Тесса Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Деликатность – не твой конек, ты в курсе?
Не то, чтобы она возражала. Ни капли. Мурашки моментально побежали по коже, и Сере стало интересно, привыкнет ли она когда-нибудь к тому, под каким контролем держит реакции ее тела этот человек.
Перед дверью он остановился и, обернувшись, кинул ей обвиняющий взгляд.
– Вытащи голову из канавы, детка. Вроде католическая девочка, а такие грязные мысли.
У нее отвисла челюсть. Но, когда они зашли в спальню, и Боуэн включил свет, рот тут же захлопнулся. Картины исчезли... все. Стены были выкрашены в белый, а на полу валялись кучи заляпанных тряпок. Здесь словно пронесся торнадо, укравший все краски. Хотя нет, не все. Когда Боуэн прошел вглубь комнаты, она увидела это. Картину на дальней стене. Она? Это что, она?
У нарисованной Серы отсутствовал рот, но волосы, глаза и черты в целом были запечатлены с поражающей точностью. Девушка словно глядела в зеркало в свой самый лучший день. То, как он изобразил ее, усиливало то, что и так существовало. Глаза смотрели с любовью, а волосы парили словно облако.
В горле встал ком. Девушка ощущала взгляд Боуэна – парень ждал от нее хоть какой-то реакции, но она не знала, как выразить свои чувства словами. Ради него нужно хотя бы попытаться.
– Как красиво! Мне жаль, что ты избавился от других картин, но, Боуэн, это так красиво!
Мужчина осмотрел комнату.
– Я не мог позволить всему этому окружать тебя. Они должны были исчезнуть.
– О ... – интересно, что будет, если она свернется калачиком на полу, чтобы немного понежиться в его словах? – Когда ты успел сделать это?
Половицы скрипнули под шагами Боуэна – он подошел к ней.
– В ночь, когда... Когда оставил тебя. Вернувшись, я обнаружил, как ты спишь под своим нимбом, но сам уже не мог заснуть. Поэтому рисовал всю ночь, – его большой палец коснулся нижней губы Серы. – Я не должен был уходить от тебя. Прости меня.
– Все в порядке. Я начинаю понимать, почему ты так поступил, – девушка наклонилась к его прикосновению. – Но в следующий раз ты так не сделаешь. Тебе больше не придется заходить столь далеко, чтобы понять, что ты выше этого.
– Наверное, неправильно, что я заставляю тебя так думать? – глухо пробормотал он. – Возможно. Но я не буду разубеждать. Что угодно, лишь бы ты была рядом.
Если он продолжит говорить подобное, она превратится в лужицу.
– Почему у меня нет рта? У портрета, я имею в виду.
– А? – у него ушла секунда, чтобы переключить внимание. – А, точно. Вот здесь мне и нужна твоя помощь – никак не могу изобразить его. Можешь позировать для меня?
Он подтолкнул ее к стене. Она рассмеялась, когда Дрискол, согнув колени, принялся пристально рассматривать ее рот.
– Как у тебя вышло так точно нарисовать глаза и застрять со ртом?
– Не потому, что я не мог вспомнить его, божья коровка, – из горла Дрискола донесся стон. – Просто, когда я думаю о нем, мне хочется чувствовать его на себе. Прости, что не рассуждаю тут о нежном изгибе губ и всяком таком, – серые глаза сверкнули. – Разочарована, что не закадрила поэта?
– Нет, – Сера старалась не улыбаться, – Поэты – страдальцы. Художники более уравновешенны.
– Ага, а мне, значит, достался мудрец, – он наклонил ее голову, все еще изучая губы, отчего ее пульс потихоньку сходил с ума. – Как думаешь, мы могли бы, ну не знаю, дополнять друг друга?
Дрискол, наконец, посмотрел прямо в глаза, и глубина его взгляда потрясла ее. Девушка проглотила ком в горле.
– А у нас есть выбор?
– У меня – нет, – освободив ее подбородок, Боуэн взял краски и принялся смешивать на деревянной палетке красный с бежевым. Так сосредоточено, что казалось необходимо соблюдать тишину. Когда он заговорил, глубокий голос с хрипотцой будто бы окутал Серу. – Когда я впервые увидел тебя, то подумал, что ты носишь помаду. Но после поцелуя цвет остался. Ни одна помада не выстояла бы это, – он втянул нижнюю губу между зубов. – Они такие розовые – твои губы. Никогда не видел подобного оттенка, как будто ты, не знаю, только закончила сосать леденец. Черт, может поэтому я так завожусь? Не могу смотреть на них, не представляя, как ты сосешь.
– Не знаю... – ответила Сера почти шепотом. Она прислонилась к стене справа от портрета, боясь, что от следующих слов просто свалится на пол. – Я скорее по соленым закускам. Ну, там знаешь, сэндвичи с яйцом...
О, боже! Пожалуйста, заткнись, заткнись!
Боуэн опустил кисть в краску, на его лице заиграла ухмылка.
– Ты что, нервничаешь, божья коровка? После того, как я заставил тебя кончать на лестничной площадке, в фотобудке, на улице...
– Все сказал? Просто нарисуй мне рот.
Девушка следила за движениями руки, оставляющими розовые мазки на стене. Каждый раз, когда пристальный взгляд Боуэна на доли секунды касался губ, ей хотелось, чтобы он задержался. Сера почувствовала, как язык сам движется, увлажняя их. Наконец, Дрискол перестал рисовать, видимо, почувствовав в ней перемену.
– Сера, постарайся не выглядеть такой чертовски сексуальной хотя бы чуть-чуть. Я тут пытаюсь кое-что закончить, это важно для меня.
Серьезность его тона прорвалась сквозь туман похоти.
– Почему это так важно?
С проклятием он бросил краски и кисть и уперся ладонями в стену по обеим сторонам от ее головы. Боуэн приблизился, будто для поцелуя, но остановился.
– Мне необходимо доказательство, что ты была здесь, ясно? Довольна?
– Нет! – он вздрогнул, и она поторопилась пояснить. – Быть здесь, с тобой – вот, отчего я счастлива, Боуэн. Меня расстраивает, что ты беспокоишься, будто я могу уйти.
– А что мне еще остается, когда я без понятия, о чем ты думаешь? Когда ты хочешь играть в молчанку? – он уронил голову на ее плечо. – Ты здесь, и я так благодарен за это, но, я не знаю, что и как к этому привело. Если я не знаю об этих вещах, то, как могу быть уверен, что продолжаю их делать? Ты сводишь меня с ума, Сера.
– Прости, я не хотела, – прошептала она, сраженная пламенной речью. События этого вечера крутились на кончике языка. Ее обманули, использовали. Ее предал человек, которого она считала единственной семьёй. Брат, на которого она всегда смотрела снизу-вверх, ступил на дорожку, о которой она и не подозревала. Единственной твердью сейчас казался Боуэн, в котором ей хотелось раствориться. Забыться на одну ночь. Завтра она найдет способ, как вновь доверять людям. Завтра расскажет ему обо всем. Но сейчас? Сейчас ее душа – одна сплошная рана.
Нырнув под его рукой, девушка подхватила ещё влажную кисть и убедилась, что на кончике еще достаточно розовой краски. Затем повернулась к стене и написала огромными буквами: "Сера была здесь". Она собиралась отложить кисть, но передумала. Нагнувшись, Сера продолжила писать фразу ниже и еще ниже. Этого недостаточно, но сейчас сложно было подобрать правильные слова для Боуэна. Она чувствовала, как его взгляд прожигает спину. Не в силах дольше выносить его молчание, она обернулась. Как раз вовремя, чтобы оказаться поваленной на пол.
Голодный рот Боуэна поймал удивленный вздох, который превратился в стон, когда мужчина расположился поверх нее. Сера никогда не ощущала ничего подобного – вес Боуэна пригвоздил ее к твердому полу так, что некуда было деться. Это было божественно, опьяняюще. Заставляло ощущать себя идеально женственной. Девушка откинула голову и полностью отдалась чувствам. До боли желая быть как можно ближе, Сера развела ноги, и Боуэн моментально устроился между ними, со стоном прижавшись к ее центру. Когда уже невозможно было оказаться еще ближе, Дрискол с отчаянным звуком задрал ее юбку.
– Ты чертовски права, Сера, ты была здесь. Ты повсюду, куда бы я ни глядел, – он толкнул два пальца меж ее губ, и она принялась их сосать. Такая смелость удивила его – это было ясно по тому, как он выругался и по жару в глазах. – Знаешь, что творится со мной, когда ты вся такая взволнованная? Когда умираешь по сексу, но не знаешь, как попросить? Встает так, что больно. Ты нарочно делаешь это со мной?
С пальцами во рту говорить трудно, и Сера просто помотала головой.
– Нет? – Боуэн освободил ее губы и наградил уверенным толчком бедер, прижавшись сквозь одежду к киске. – Скажи, чего ты хочешь, детка? Прямо сейчас.
– Взять тебя в рот, – она произнесла это, не подумав.
Дерзкий жест с пальцами напомнил девушке, как Дрискол стоял над ней с лицом, выражающим одновременно и муку, и наслаждение. То, как он содрогался и говорил с ней, когда кончал, наделило ее таким ощущением власти, что Сера готова была сделать что угодно, лишь бы почувствовать это вновь.
Парень на секунду задержал дыхание. Затем, посмотрев на нее, начал подтягиваться выше и выше. Твердые мускулы касались нежных изгибов, провоцируя стоны и у Серы, и у Боуэна, пока мужчина не расположился на коленях прямо над ней. Девушка и представить не могла более интимной позы.
Боуэн принялся расстегивать подрагивающими руками ремень.
– Считаешь, я настолько благороден, что скажу "нет"? Зная, на что способен твой ротик? – освободив налившийся ствол, мужчина обхватил его, держа прямо над ее ртом. – Раз тебе так хочется, детка, тогда оближи это. Так же, как твой язычок облизывал губы, пока я пытался сосредоточиться. Давай, Сера.
Его отчаяние и резкие слова наполнили девушку таким желанием, что она поспешила сделать то, что он сказал. Ее язык закружил вокруг головки, а затем Сера медленно провела им от основания до самого кончика. Она наблюдала за парнем, не отводя глаз. Его гортанные звуки и сбившееся дыхание подогревали ее похоть, пока Сера не начала царапать и сжимать бедра Боуэна.
– Попроси, – выдохнул он, поглаживая гладкой головкой стык ее губ. – Попроси меня, скажи "пожалуйста, Боуэн, я хочу, чтобы ты завладел моим ртом. Сделай его своим". Попроси, Сера.
Она повторила слова и, желая, чтобы он и дальше сходил с ума от удовольствия, взяла ствол в ладонь и направила в рот, заглатывая как можно глубже. Она наслаждалась его вкусом, текстурой, запахом. Она услышала, как над головой ладони Боуэна ударились о пол, и теперь мужчина располагался над ней таким образом, что единственное, чем прикасался к ней, был его член, погружающийся в глубину рта. Может так нельзя, но Сера пообещала себе, что будет готова к любым экспериментам без страха. С Боуэном страха не существовало.
– Я дам тебе только то, что ты сможешь принять, детка. Скажи, что доверяешь мне.
Он приподнялся, чтобы позволить ей ответить.
– Я доверяю, Боуэн.
Медленно он вернулся обратно.
– Я не должен этого делать. Не со своей девочкой, – он двигался скованно, она видела, каких усилий ему стоило сдерживаться. – Черт. Скажи, чтобы я остановился.
Вместо этого Сера напрягла губы и, схватив за задницу, заставила его войти глубже. Глаза заслезились, когда член заполнил глотку, но девушка набрала воздух через нос при следующем толчке и сосредоточилась на реакции Боуэна. Она ощущала, как напряглись его мышцы, грязные ругательства сыпались с его губ каждый раз, когда она втягивала его сильнее. И от всего этого ей самой было безумно приятно.
Бедра Боуэна напряглись, когда он вошел в ее рот и задержался.
– О черт, о черт, черт! Ты берешь меня на всю длину этим ротиком. Я... Не могу. Я умру от наслаждения, детка, – Дрискол вынул и вновь вставил ствол с приглушенным проклятием. И снова. И снова, и вот он уже ритмично двигался над ней. – Смотри на меня, пока сосешь, малышка. Покажи, что ты хочешь этого. Покажи, что ты хочешь быть такой же испорченной, как я.
Да! Она хотела! Хотела быть с ним испорченной. Всегда. Они смотрели друг на друга. Вонзив ногти в его бедра, Сера глубоко приняла его горячую плоть. Все тело мужчины вздрогнуло. Боуэн упал на локти, не прекращая движений бедрами.
– Потрогай себя, детка, – послышался его грубый голос. – Подготовь свою киску для меня, потому что я собираюсь затрахать тебя до потери сознания.
Дикое пламя внизу живота стало просто невыносимым, и Сера ни медлила ни секунды. Рукой она скользнула между ног и отодвинула трусики. Ее поприветствовала влага, но здесь не было ничего удивительного. Тело горело, требуя утолить желание. Втянув воздух сквозь зубы, Дрискол толкнул член в ее рот еще раз, а затем извлек, сжав его в кулаке.
Парень сполз ниже вдоль ее тела и попутно снял футболку, обнажив мускулы, от которых невозможно устоять. Не церемонясь, Дрискол перевернул девушку на живот и приподнял ее бедра наравне со своими. Она услышала рычание, когда мужчина раскатал вдоль эрекции презерватив.
– Лучше держись, это будет грубо.
– Да, да, я хочу этого, пожалуйста, Боуэн.
В один оглушающий момент он рванул ее трусики в сторону и втиснул свой ствол в дырочку. Боуэн поменял угол раз, второй и вновь глубоко вошел. Сера почувствовала, как он раздвинул ее ноги.
– Хочешь жестко, детка? Тогда дай мне поработать здесь.
Мозолистая ладонь легла на ее шею, принуждая Серу прижаться щекой к полу. В этой позиции задница девушки приподнялась еще выше, бесстыже открыв киску для необузданных проникновений Боуэна.
– Только посмотри на себя – юбка на талии, и на тебе до сих пор эти сводящие с ума трусики, хоть я уже и ублажаю твою маленькую дырочку.
– О, боже, – ахнула девушка. Давление в животе и между ног росло. Близко. Она так близко, – Боуэн, прошу.
– Что, нравится именно так, Сера? – Дрискол запустил пальцы в ее волосы и увеличил скорость. – Ты же не думала, что после того, как дала трахнуть себя в ротик, будет как-то иначе?
– Нет, пожалуйста, – освобождение уже звенело во всем теле. – Только не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся.
Он задвигался быстрее со стоном, давшим понять, что Боуэн тоже на краю. То, что он в таком же состоянии, только подначило Серу. Ее удовольствие скрутилось внутри в тугую пружину. Девушка захныкала, когда оргазм настиг ее. Проникнув в нее финальный раз, Дрискол задрожал, выдав тонну проклятий.
Когда они оба успокоились, Сера подумала, что он сейчас повалится на ее спину, но Боуэн удивил ее. Он аккуратно перевернул девушку и прижал к груди, схватив в охапку так, что невозможно было сделать вздох. Он нежно поглаживал все ее тело, и несколько раз Сера чувствовала, как он собирался заговорить, но что-то его останавливало. Наконец, он поднял ее и отнес на руках в свою постель. Избавившись от использованного презерватива, Боуэн присоединился к Сере, вновь крепко обняв. Они лежали на кровати в тесном переплетении рук и ног, восстанавливая силы. Прошло совсем немного времени, когда Сера ощутила, как засыпает, убаюканная стуком его сердца.
Глава 23
Серафина.
Боуэн распахнул глаза.
Легкие сжались, требуя кислорода. Нет. Он не позволит себе дышать, пока не коснется Серы. Его рука зашарила по смятым простыням. Ну и что, что он чувствует тепло кожи, он хочет точно знать, что девушка здесь.
Здесь. Да, она здесь. Воздух ворвался в легкие, принеся с собой нечто большее, чем просто облегчение. Я люблю ее. Так сильно люблю. Мысль не стала сюрпризом. Давно стало ясно, к чему все идет. Просто Боуэн запрещал себе сосредоточиться на чувствах, потому что знал, что Серафина собиралась исчезнуть. Но теперь она рядом, и в его груди закипели ранее сдерживаемые эмоции. Сердце качалось на них как на волнах.
Девушка почти сияла в предутреннем свете, сочащемся сквозь единственное окно. Ее губы, эти фантастические губы упрямо сжались, будто она спорила с кем-то во сне. Ему хотелось зацеловать их, пока они снова не станут податливыми для него. Проклятье, ему нравилась эта идея, но тогда он упустит шанс посмаковать момент первого совместного пробуждения. Волосы, которые он хватал всю ночь, разметались в разные стороны по всей подушке. Он был чертовски груб с Серой, но в какой-то момент перестал ощущать себя растлителем невинной. Возможно, потому что она стала смелее. Она быстро поняла, как превращать его в умоляющую бестолковщину. (Как будто он не был таким с ней все время).
«Как тебе нравится, Боуэн?»
«Быстрее?»
«Вот так?»
«Мм, так приятно, ты такой твердый.»
«Пожалуйста, можно я снова возьму его в рот?»
Кажется, он сделал что-то хорошее в своей жизни. И бонусом ему досталась прекрасная, заботливая, интеллигентная девочка, которая, вдобавок, кайфовала, отсасывая его член. Черт, неужели так бывает?
Боясь разбудить ее, но физически не в силах больше лежать, не трогая ее, Дрискол аккуратно провел большим пальцем по дуге брови. Упрямое выражение лица исчезло, и через пару секунд на него уставился сначала один сонный карий глаз, а затем и второй. Боуэну понравилось, что теперь он знает, как она просыпается. Ему хотелось узнать все. И он начнет прямо сегодня. Больше никаких секретов, никакого притворства и дурацких обстоятельств между ними. Каждый раз, когда они на цыпочках ходили по минному полю, окружающему их, Сере грозила опасность. Она захотела остаться, и она получит все, что хочет. Рядом с ней жизнь стоила того, чтобы жить. Когда Сера окончательно проснулась, он задумался, знает ли она? Знает ли, что он любит ее? Что готов убить за нее. Что даже несмотря на обнаженную грудь, которая приковала его внимание и заставила налиться член, Дрисколу хотелось спрятать девушку под одеялами и защищать.
– Через край, Сера, ты заставляешь меня чувствовать слишком многое.
Уголки прекрасных губ поползли вверх.
– Это плохо?
– Нет, – он легко поцеловал ее а лоб, – Нет, пока ты со мной плечом к плечу. Один с такими эмоциями я не справлюсь.
– Боуэн, – она поймала его взгляд, – Тебе тоже придется помочь мне. Я тоже чувствую с тобой слишком многое.
Его захлестнула головокружительная волна любви. Он не видел никого, кроме Серы. Не ощущал ничего, кроме ее тела, идеально подходящего к его собственному. Идеально. Так идеально.
Дрискол пригвоздил ее запястья к подушке над головой.
– Тогда позволь мне помочь прямо сейчас, детка.
Серия пронзительных звонков разрушила чары. Голова Боуэна была наполнена лишь мыслями о Сере, и ушло несколько секунд, чтобы определить, откуда этот звук. Телефон. Его мобильный жужжал и танцевал на тумбочке сбоку от кровати. Шесть утра! Похоть начала потихоньку угасать – в такую рань хорошие новости не приходят. Судя по тому, как напряглась Сера, она подумала о том же. Зная, что, пристроившись меж ее бедер, он не способен ясно соображать, скрепя сердце, парень сел и дотянулся до телефона. Когда он увидел, откуда звонок, ему словно въехали по ребрам. Исправительная колония Райкерс.
– Алло?
– Боуэн Дрискол?
Незнакомый мужской голос. Не отца. Что это значит?
– Он самый, – медленно ответил он.
– Ваш отец в больнице, мы обязаны известить ближайших членов семьи. Пока детали неизвестны. У него была стычка с заключённым, и он получил достаточно серьезных ран, вам следует поторопиться навестить его.
– Хорошо, – завершив звонок, Дрискол вдохнул через нос. Главное – не растерять содержимое желудка.
Голова кружилась. Парень пытался зацепиться за бесстрастность, но все, что находил в себе – чувство вины. Чтобы защитить сестру, он сыграл роль в аресте отца. Незначительную, но все же. А теперь Ленни может умереть. Пусть они были на грани вражды, все же они – родная кровь.
Сера нежно погладила Дрискола по спине. Отсутствие вопросов подсказало, что она все слышала.
– Боуэн, – произнесла девушка, – Одевайся. Я еду с тобой.
Он вскочил на ноги. Необходимо найти альтернативу. Сера должна быть в безопасности. Даже от его отца.
– Ты в своем уме? – найдя джинсы, Дрискол начал натягивать их отрывистыми движениями. – Даже не будь мне так хреново при мысли о тебе в этом месте, я не могу подпустить копа под прикрытием к своему отцу. Не говоря уже о других засранцах с самодельными заточками. Что, если кто-то тебя узнает?
– Никто меня не узнает, – она встала с постели.
На ее теле все еще виднелись отметины после его прикосновений. Боуэн помедлил, надевая футболку. Он не мог поверить, что эта девушка все ещё здесь, в его комнате. Как такое возможно? После его грязных слов она все равно хотела его.
– Ты никуда не едешь.
– Ты понимаешь, что тебе придется оставить меня здесь одну?
– Нет, не придется. Я отвезу тебя к Руби и Трою.
На ее лице отразился страх. Страх?
– Прошу, не надо. Только не к копам.
– Божья коровка, что вчера произошло? – ему стоило усилий сохранить спокойствие, задавая вопрос. – До того, как ты вернулась ко мне.
Сера уставилась в пол, явно ещё не готовая рассказать. Эта неохота открыться ему причиняла боль. Острую боль. Боуэн наблюдал, как девушка, решив изменить тактику, попыталась отвлечь его. Самое дурацкое – он знал, что это сработает. Она подошла к нему и крепко обняла за шею.
– Никто не защитит меня, как ты. Если захочешь, чтобы я осталась в машине – хорошо. Но, прошу, не оставляй меня с другими людьми.
Ее изгибы, прижимающиеся к его телу, ощущались слишком приятно. А ее уверенность в нем подкупала. Хотел ли он оставить ее с кем-то другим хоть на секунду? Черт, нет! А на парковке в Райкерс будет даже безопасней, чем в Бенсонхерсте.
– Ладно, – он провел ладонью вдоль ее спины. – Беги в душ. Хоть мне и нравится, что ты носишь мой запах, я хочу, чтобы тебе было комфортно.
– Боуэн, – пробормотала она в его грудь. – Сегодня. Мы поговорим обо всем сегодня, хорошо? Я обещаю.
Неохотно отпустив Серу, парень наблюдал за ней, пока она не скрылась в ванной.
...
Боуэн шел по коридору поликлиники, минуя снующих туда-сюда медсестер. Он, конечно, мало, что знал о госпиталях при колониях, но даже и не подразумевал, насколько больница в исправительном учреждении отличается от тех вычурных на Манхеттене. Ленни, наверняка, здесь неуютно. К тому же любую помощь он всегда расценивал как обвинение в слабости. Считал это унижением мужского достоинства. Боуэн и посчитать не мог, сколько раз отец отказывался от участия врачей.
Парень обошел двух медбратьев, скорее напоминающих вышибал в клубе. Они лениво смерили Боуэна таким взглядом, словно им известно что-то, о чем он не знал. От их пристального внимания у него зачесалась спина, заставляя его желать развернуться, покинуть это место и полностью сосредоточиться на поиске безопасного для Серы места.
Дрискол остановился перед палатой, номер которой ему сообщили. Он попытался морально подготовиться к тому, что ждет его там. Что он увидит? Человека, бывшего когда-то для него и палачом, и героем, подключенного к аппаратам?
Боуэн толкнул дверь и застыл. Ленни, одетый в уличную одежду, восседал в кресле-каталке, сыпля проклятиями на пульт, которым он указывал на телевизор. Абсолютно здоровый человек, ни намека на опасные для жизни повреждения. Сначала пришло облегчение, но тут же Боуэна обуял гнев.
– Много времени у тебя ушло, – даже не оглянувшись, как ни в чем не бывало, заметил отец. – Ради всего святого, что за дерьмо показывают в дневное время! Знаешь, по чему я скучаю? HBO * (американская кабельная и спутниковая сеть, прим.). Даже больше, чем по тебе, на случай, если тебе интересно.
– Мне – нет, – Боуэн с силой захлопнул дверь. – Какого черта здесь происходит?
– Мне необходимо, чтобы ты оказал услугу, – Ленни, в конце концов, бросил пульт на неиспользованную кровать. – Я не знал, как ещё заставить тебя явиться сюда! Что, все-таки, питаешь теплые чувства к своему старику?
– Может я приехал, только чтобы убедиться, что ты, наконец, подох.
– И что бы ты сделал, если бы оказалось, что я на пороге смерти? Закончил бы работу? – отец расхохотался. – Жаль разочаровывать, но единственное, что меня здесь способно прикончить – это еда.
Боуэн нетерпеливо сложил руки.
– Либо ты все объясняешь, либо я ухожу. В моем списке дел сегодня нет семейных встреч.
– А что в нем? Помимо официанточки? – на последнем слове Ленни изобразил кавычки.
В груди Боуэна вспыхнул раскалённый до бела жар. Паника, бешенство, шок. Когда Ленни рассмеялся, он осознал, что все эти эмоции отразились на его лице. Как много отец знает о Сере? В курсе ли он, что она коп? Или у него лишь та информация, которую передал Уэйн? Необходимо сыграть правильно.
– Позволь уточнить. С каких пор вас с Уйэном так интересует, чью киску я долблю?
Ленни медленно поднялся. Фирменное презрение исказило его черты. Вот он, мой отец. Теперь это он, а не какой-то приветливый шутник, которого я застал врасплох.
– А я скажу, с каких. С тех самых пор, когда ты позволил какому-то мудозвону показать вопиющее неуважение и отпустил его! Позволил ему обхаркать место, где ты живешь!
Боуэн промолчал.
Отец явно ссылался на ночь, когда Боуэн отправился мстить за произошедшее у Марко. Когда Серу чуть не похитили. Когда могли причинить ей страдания. Боль. Вся ирония в том, что ему ещё никогда не хотелось так кого-то убить, как в тот момент. Лишь образ Серы удержал его от этого.
– Боже, ты хоть знаешь, что о тебе говорят? – крикнул отец.
– Думаешь, мне не плевать? – заорал Боуэн в ответ. – Мы могли бы устроить этот душевный тет-а-тет по телефону!
– Нет, не могли бы. Я хотел взглянуть на тебя, чтобы собственными глазами увидеть, что ты осознаешь.
– Что именно?
Ленни поравнялся с ним.
– Что я здесь не на вечно. О, нет! Если я выйду и увижу, что мои дела попали в руки к какому-то кретину с говном вместо мозгов, я заставлю тебя пожалеть. Эти парни не будут слушать Уэйна. Ему не приходилось отвечать за свои слова. Не то, что тебе.
– Аккуратней, могу расценить это как комплимент.
– А чего ты хотел? Тебе что ли нужен был папочка, который водил бы тебя на бейсбол и учил, как мариновать стейки? Я дал тебе более ценные уроки! Научил драться. Зарабатывать деньги. Ты должен быть благодарен!
– О, нужно было приберечь этот туз на День отца. Спасибо, что научил меня, как уложить человека в кому.
Ленни уставился в потолок, словно моля о терпении.
– Послушай меня, – проскрежетал он сквозь стиснутые зубы. – За кого бы не выдавала себя эта девчонка, она не стоит того, чтобы ты просрал все, что я так долго строил. Стоит ей пробраться тебе под кожу, и ты уже начинаешь сомневаться в себе. Так было у меня с твоей матерью-шлюхой. Женщины все такие. Так что окажи услугу, перестань думать членом.
Несмотря на стальной характер Ленни, толика беспокойства промелькнула в его голосе. Упоминание матери попало прямо в цель. Воспоминание, как она ушла, оставив Боуэна среди волков, пробудилось к жизни. Парень попытался сосредоточиться на образе Серы, но это едва ли помогло. Между ними так много недосказанности! Да, его отец – сволочь, преступник до мозга костей, но в том, что он говорил, был некий смысл. Даже пережиток боли, через которую Памела заставила его пройти.
– Вижу, я, наконец-то, повлиял на тебя.
Самоуверенность в тоне Ленни вытащила Боуэна из беспокойных мыслей.
– Мы закончили? У меня есть дела поинтереснее.
Отец жестом указал на дверь.
– Заскакивай.
На выходе из больницы вновь поднял руки в стороны, чтобы охрана проверила его, как сделала это, когда он явился сюда. Парень мимоходом задумался, кого подкупил отец, чтобы устроить эту семейную встречу, но мысли вернулись к Сере. То, что сказал Ленни... Боуэн не позволит такому случиться между ним и Серой. Их связь настоящая. По его ощущениям, они словно единое целое. Если девушке можно верить, она чувствует то же самое. Проклятье! "Если можно верить"? У Ленни нет власти над его сознанием! Стоит только увидеть ее, коснуться, Боуэну станет легче. Нужно просто верить.
Когда он вышел из здания, завибрировал мобильный. Желая удостовериться, что Сера в безопасности там, где он ее оставил, Боуэн, не прекращая идти, достал из кармана телефон. Увидев ее улыбающееся лицо, он, наконец, почувствовал спокойствие. Все будет хорошо. Ему должно быть стыдно, что он усомнился в ней. Что позволил отцу пробраться в голову. Парень поднял палец, показывая ей, что будет через минуту и ответил на звонок.
– Да?
– Дрискол? – Ньюсом. – Сера с тобой?
– Со мной. Пока что она в безопасности, но нам необходимо...
– Я скажу, что нам необходимо.
Взывая к терпению, которое уже и так истощилось, Боуэн запустил руку в волосы.
– Знаете, что, комиссар? На сегодня мне уже хватило...
– Дрискол, она хочет, чтобы тебя арестовали.
Нежданная боль резко скрутила внутренности. Стараясь не поменяться в лице, парень уставился на Серафину сквозь стекло автомобильного окна. Она с любопытством посмотрела в ответ – ни следа вины во взгляде. Стоит ли верить? Внутри будто начала рушиться плотина, сомнения затопили со всех сторон.
– Почему?
– Она узнала, что ты ждешь поставку, об участии Хогана и всем остальном. Она позвонила мне и попросила забрать с улиц твою никчемную задницу. К настоящему моменту ты уже хорошо должен был узнать Серу. Она не оставляет незаконченных дел. Зачем ещё моей племяннице отказываться покинуть Бруклин?
"Племяннице". Холод сковал сердце. Что-то щёлкнуло в голове Боуэна, и все сразу же встало на свои места. Вот, почему она не хотела открыться ему. Ей нужно было оттянуть время, пока на него не наденут "браслеты". Глядя в глаза Сере, Дрискол чувствовал, словно что-то высасывает его душу. Он начал превращаться в прошлого себя – так ведь легче, так можно выжить. Его охватило отвращение. И он жаждал этого, жаждал грязи, которая затмила бы всю красоту, в которую он столь глупо поверил.
– Зачем вам рассказывать мне об этом?
– Я твой должник – ты же сдержал слово, обеспечил ее безопасность, – Ньюсом помедлил. – Мне нужно, чтобы ты срочно привез ее в участок. Как только доставишь, отправляйся своей дорогой. Я готов на обмен. Сера – на твою свободу.
Дрискол чуть не рассмеялся. Свободу от чего?
– Значит, завтра вы повяжете Хогана, и на этом все? Ваша племянница получит, что хотела, и все счастливо разойдутся по домам?
– Если ты кого-то предупредишь, и что-либо пойдет иначе, я передумаю.
– Никаких перемен. Мое слово.
Уже нечего менять. Доставка и так перенесена на завтра.
Глава 24
Происходило что-то ужасающе неправильное.
Боуэн не проронил ни слова с тех пор, как вышел из больницы. Сера списала это на состояние его отца, но инстинкт подсказывал, что она что-то упустила. Обычно Дрискол излучал энергию – качал ногой, стучал пальцами, взъерошивал волосы. Сейчас он выглядел... отсутствующим. Мужчину, который дважды возвращался, чтобы поцеловать ее перед тем, как пойти в поликлинику, заменила оболочка. Вряд ли причина – отец. Что ж, наверняка, просто нужно время. Из личного опыта и опыта работы медсестрой она знала, что люди переваривают плохие события по-разному.
Глубоко вздохнув, девушка положила ладонь поверх его запястья, покоящегося на бедре. Холодное. Неподвижное. Словно он не замечал ее. После ночи, которую они разделили, после того, как касались друг друга, подобная отчуждённость стала тревожным звонком.
Она взглянула в окно. Стоп, Манхэттен? Она была так занята анализом странного поведения Боуэна, что даже не заметила, куда они едут. Желтые такси, курьеры, обгоняющие пробки на велосипедах, "белые воротнички", спешащие вдоль улицы. После Бруклина это – другая планета.
