Текст книги "Букет фиалок"

Автор книги: Терри Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Это значит – не переживаю и не люблю.

– А это значит, что в Динан мы отправляемся все-таки вместе! – уже не скрывая своей радости, воскликнул Ласло, на всякий случай бросив на свою спутницу вопросительный взгляд.

Кэй, помедлив несколько секунд, утвердительно кивнула.

– Ну, конечно, вместе, как же иначе? Мы с тобой уже столько времени вместе, что по-другому и быть не может…

Да и не должно, добавила она про себя. Ты слишком много сделал и продолжаешь делать для меня, так что я просто не смогу ответить на это предательством… Даже если этот проклятый ботаник вместе со своими злосчастными фиалками будет преследовать меня везде и всюду, словно непрекращающееся наваждение… Даже если мне суждено встретиться с ним вновь в Динане… Даже если эта встреча заставит меня вспомнить наши ночи и дни и забыть его трусливое бегство… Даже если она заставит меня снова потерять голову от любви, чувство благодарности к тебе вернет мне ее… Потому что я умею быть благодарной… А вот предательницей я не была никогда и уверена, что не доведется…

Наверное, я не прав, что навязываюсь Кэй не только в попутчики, но еще и в спутники жизни… Ведь она отвечает согласием только из чувства благодарности, думал Ласло, пристально разглядывая ее лицо. И даже если я спросил бы ее, согласна ли она выйти за меня замуж, то вряд ли получил бы отказ. Ведь она считает, что многим обязана мне, в том числе и этим конкурсом, и поездкой в Динан. Хотя вполне возможно, что для меня она окажется роковой. И все же я рад, что Кэй удастся побывать в этом городе… даже сам не знаю почему. Может, это тоже своеобразное чувство благодарности, а может, какое-то другое, в котором я пока не решаюсь признаться даже себе.

4

После утренних часов, проведенных в дороге, яркое солнце Динана казалось Кэй совсем не жгучим, как жаловался Ласло, а теплым и приветливым, как будто оно только и поджидало их приезда, чтобы наконец-то показаться из-за туч.

Они неторопливо шли по узким улицам мимо каменных домов, не похожих один на другой ни расцветкой фасадов, ни архитектурным стилем, обмениваясь время от времени многозначительными взглядами.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – Ласло первым нарушил затянувшееся молчание.

– Если ты имеешь в виду нашу победу в конкурсе… вернее ее недосягаемость для нас, тогда да.

Ласло утвердительно кивнул.

– Точно. Здесь нам первое место не по плечу.

– Конечно, – улыбнулась Кэй. – Ведь пьедестал почета обычно бывает гораздо ниже плеч.

Ласло удивленно хмыкнул.

– Ты еще и остришь. Лучше посмотри, какое здесь архитектурное пиршество! И это только обычные жилые дома. А теперь представь себе, как выглядят музеи. Подобрать каждому из них соответствующее оформление будет трудно.

Еще труднее не думать в это время о Фабьене, мысленно добавила Кэй, а вслух сказала:

– Главное, вовремя делиться пришедшими на ум идеями, чтобы они не потерялись в потоке новых впечатлений, а потом выбрать из них самые лучшие. Только и всего.

– Мне бы твою уверенность. По-моему, с приездом в этот город у тебя ее больше, чем нужно.

Кэй улыбнулась, сделав вид, будто не поняла намека.

– Тогда лови момент и прислушивайся к моим советам. Например, сейчас я уверена, что персонал отеля не оценит твои попытки освоить французский за два дня, так что обращайся к ним лучше на английском.

– Думаешь, твои попытки были более успешными? – иронично бросил Ласло, распахивая перед ней дверь отеля.

Кэй с интересом огляделась: интерьер был выдержан в мягких, светло-зеленых тонах. Обои в широкую полоску, деревянная лестница с узорчатым ковром, за высокой стойкой пожилой портье в белой рубашке и галстуке-бабочке.

Кэй остановилась напротив него, бросив выжидающий взгляд на Ласло. Тот дружелюбно улыбнулся сотруднику отеля и, сосредоточив напряженный взгляд на его бабочке, принялся старательно объяснять ему по-французски, кто они такие и почему мэрия Динана должна была забронировать им номер.

Некоторое время портье так же старательно вслушивался в произносимые Ласло фразы, а потом, остановив их поток досадливым жестом, спросил по-английски:

– Вы участники конкурса? Кэйталин Сонди и Ласло Келети из Венгрии, верно?

Кэй весело рассмеялась, утвердительно кивая.

– Да, это мы, – подтвердила она тоже по-английски и, победоносно взглянув на своего спутника, продолжила уже по-французски: – И приехали мы за первым призом. Говорят, он того стоит.

Портье прикрыл глаза в знак согласия.

– Несомненно. Победителю причитается кругленькая сумма. А вы что, будете участвовать в конкурсе вдвоем? – удивился он.

– Нет, только я, – сказала Кэй. – Но призовые деньги будем делить на двоих. Этот месье – мой помощник.

– И вы надеетесь остаться друзьями после дележа? – недоверчиво поинтересовался портье.

– Даже больше чем друзьями, – многозначительно понизив голос, сообщил Ласло.

Портье присвистнул.

– Тогда тем более. Споры по поводу траты денег не способствуют укреплению отношений.

– Только не наших, – с шутливой непринужденностью возразил Ласло. – Такая мелочь, как деньги, их никогда не разрушит.

– Возможно. – Портье философски пожал плечами. – Только эту мелочь нужно еще заработать… Не хочу вас огорчать, но ваши шансы на победу ничтожны. Слишком сильные соперники. Особенно наш…

– Ваш – это житель Динана? – уточнил Ласло.

– Француз, – с гордостью произнес портье и, сделав паузу, поучительным тоном добавил: – Каждый француз всегда добивается того, чего хочет.

Ласло иронично хмыкнул, нервно потеребив ремень дорожной сумки.

– Возможно. Вот только не каждый знает, чего именно он хочет. Точнее кого, если речь идет о женщинах, которых он добивается.

– Точно так же, как и некоторые наши соотечественницы! – вспылила вдруг Кэй. – Особенно те, что владеют цветочными фирмами. Так что не упражняйся в остроумии, лучше потренируй мускулы.

Она сунула ему в руки свои дорожные сумки и, не говоря больше ни слова, устремилась к выходу. Мужчины проводили ее долгим взглядом.

– Думаю, в споре по поводу траты денег вам все же придется нелегко, – сочувствующе сказал портье и, показывая на сумки, скороговоркой добавил: – Хотя вам, видимо, к трудностям не привыкать.

Кэй торопливо пересекла площадь за зданием отеля и, нащупав в кармане куртки карандаш и блокнот с набросками нового проекта, свернула на полупустынную улицу.

«Обязательно ему нужно было язвить! – негодовала она, машинально оглядываясь по сторонам. – Тоже мне баловень Амура нашелся! Прямо-таки знойный мачо и счастливый семьянин в одном лице. Забыл, наверное, как жаловался мне на свою любвеобильную супругу и каким горемычным выглядел в эту минуту. Хотя он, наверное, об этом и не догадывается. Он же не перед зеркалом рассказывал мне о ее измене. Ну ничего, я ему сегодня же опишу, как непрезентабельно он смотрелся тогда. Причем опишу во всех подробностях. В следующий раз будет знать, как ехидничать. А я тоже хороша, вечно доверяю разным ловкачам и предателям! Да еще и влюбляюсь в них. Но только не в этот раз… да и не в следующий… Больше уже ни Ласло, ни какой-либо другой мужчина не дождется от меня романтических чувств. Только деловые отношения. Кстати о деле: вот, кажется, я и нашла один из музеев, который нам предстоит украшать…»

Кэй остановилась перед музеем средневековых интерьеров и, внимательно оглядев здание со всех сторон, отошла на другую сторону улицы, чтобы сделать в блокноте набросок. Бросив отстраненный взгляд на распахнутые белые ставни, она провела несколько линий на чистом листе и вдруг услышала звонкий голос женщины, которая жаловалась кому-то на своего нерадивого отпрыска:

– Нет, это просто наказание какое-то! Андрэ совсем отбился от рук с тех пор, как отменили уроки рисования! Мало того что он никого не слушается, так еще и отказывается ходить в школу! Видите ли, без месье Беринже там стало неинтересно. Да еще и на конкурс в Париж они так и не попали. А Андрэ так готовился к нему, ни днем ни ночью не расставался с мольбертом. А теперь вот места себе не находит… Скорее бы уж наш скромник Беринже возвращался на работу, а то мой Андрэ совсем забросит занятия, пока господин учитель занимается устройством своей личной жизни.

Рука Кэй, сжимавшая карандаш, замерла над блокнотом.

«Так вот оно что… Оказывается, Фабьен все это время был вовсе не в Париже. Моя интуиция меня сильно подвела, то и дело демонстрируя мне видения парижского сквера. Ей бы следовало переключиться на Динан, в котором мой бывший жених успешно устраивает свою личную жизнь. Интересно, кто же ему помогает в этом? Та самая Этель из Парижа или какая-нибудь местная дурочка? Думаю, и та, и другая сильно удивились бы, узнав, что они не единственные претендентки на звание его законной супруги. Было бы любопытно увидеть их ошарашенные физиономии. Может, посоветовать им устроить еще один конкурс? Чтобы уравнять в шансах всех жительниц Динана».

Кэй захлопнула блокнот и бросила раздраженный взгляд на остановившихся неподалеку женщин.

«Если посещаемость здешней школы зависит от устройства личной жизни «скромника» Беринже, то будьте готовы к тому, что вскоре она и вовсе закроется, – мысленно сообщила она им. – Ведь этот процесс для него, судя по всему, бесконечен».

Кэй сунула блокнот и карандаш в карман и пошла обратно к отелю. Но не успела она свернуть за угол, как увидела спешившего ей навстречу Ласло.

– Прости, я сам не знаю, что на меня нашло! С чего вдруг я ляпнул такое… такое… Даже не знаю, как назвать свои собственные слова… – запинаясь, принялся извиняться он. – Пожалуйста, прости. Я так испугался, когда не нашел тебя ни возле отеля, ни на площади. Мне почему-то стало казаться, что мы больше никогда не увидимся.

– Это ты меня прости, – всхлипнула вдруг Кэй.

Она обняла Ласло за шею и уткнулась мокрым от слез лицом в воротник его куртки.

– Я все время набрасываюсь на тебя с какими-то дурацкими обвинениями. Я все время хамлю тебе. Как будто это ты виноват в том, что я такая идиотка и никак не могу выкинуть из головы этого Фабьена… этого труса, негодяя, предателя…

Ласло осторожно провел ладонью по ее растрепавшимся волосам.

– Ты что… ты видела его сейчас? – тихо спросил он.

Кэй отчаянно замотала головой.

– Нет. И надеюсь, что не увижу.

– Так, значит, он все-таки здесь, а не в Париже?

– Я не знаю. И не хочу знать. Давай уйдем отсюда, пожалуйста! – Кэй подняла на него умоляющий взгляд, стараясь удержать вновь навернувшиеся на глаза слезы.

Ласло обнял ее за плечи и предложил:

– А давай я покажу тебе одну улицу? Я, пока тебя искал, заметил там сразу несколько музеев. По-моему, очень интересные и симпатичные домики. Может, рассмотрим получше?

Кэй оживленно закивала:

– Ну конечно. Мы ведь для этого сюда и приехали.

Они пересекли площадь и вышли на тихую улочку, безмятежность которой нарушали только звонкие голоса мальчишек, устроивших здесь велосипедные гонки.

– А вот и первый из них, – сказал Ласло, остановившись напротив фасада, выложенного из камня необычного зеленоватого оттенка. – Красавец, правда? Причем, я бы сказал, хмельной красавец…

– Хмельной? – удивилась Кэй и, окинув заинтересованным взглядом верхние этажи, заметила вывеску: «Музей винных этикеток».

– Цвет, наверное, специально такой подбирали, – рассмеялся Ласло. – Ассоциация с зеленым змием.

– На его фоне твоя лоза будет смотреться очень красиво. И необычно… – задумчиво сказала Кэй. – А вот зеленая, наоборот, будет сливаться с камнем…

– У тебя уже есть идея? – оживился Ласло.

Кэй кивнула, не отрывая взгляда от вывески.

– Знаешь, я думаю, это должна быть бутыль… Бутыль из виноградной лозы. Очень большая… от фундамента до крыши… И лоза должна виться по фасаду так, чтобы ее формы напоминали бутыль в оплетке. Это и стильно, и в то же время намек на старину. Как раз то, что нужно для музея. Как ты считаешь?

– Это же просто здорово! Я бы никогда не смог придумать ничего лучше, да еще вот так сразу. Можно сказать, мимоходом… Ты просто гений!

Кэй иронично улыбнулась.

– Это слово мужского рода. Всегда только мужского. Значит, к женщинам неприменимо.

– Да? Посмотрим, что скажет авторитетное жюри, в котором, насколько я знаю, будут как раз только мужчины. Могу поспорить на что угодно, они со мной согласятся. Особенно если ты придумаешь что-нибудь такое же креативное и для музея клавесинов. Он чуть дальше, вон за тем домом.

– Для музея клавесинов? – переспросила Кэй, наблюдая за мчавшимися по улице мальчишками. – Ну это еще проще. Пусть будет, например, скрипичный ключ. Или несколько клавиш. Тоже больших, во весь фасад. Только виноград уже эксплуатировать не будем, придумаем что-нибудь еще. Пока еще не знаю что, но обязательно придумаем. Время ведь у нас еще есть.

– Ну конечно, времени даже больше чем нужно, – бодро откликнулся Ласло. – Но самое главное, что у нас есть, так это твои идеи, одну из которых можно уже прямо сегодня перенести на бумагу. – Он кивнул в сторону зеленого фасада.

Кэй мило улыбнулась в ответ.

– Да, не будем терять времени. Даже несмотря на то, что у нас его больше чем нужно. Пойдем, нам еще нужно распаковать вещи, да и вообще обустроиться в гостинице. Кстати, как там номера, просторные?

– Вполне, – одобрительно кивнул Ласло. – И очень светлые к тому же. Окна выходят на солнечную сторону, так что позитивное настроение прямо с утра нам с тобой обеспечено.

Он рассказывал что-то еще и о доставшихся им комнатах, и об отеле. Что-то хорошее и, на его взгляд, заслуживающее внимания, но Кэй уже не слышала его. Не могла слышать. Она шла, отрешенно глядя под ноги, и чувствовала, что вся недавняя бравада, напускной оптимизм и наигранная легкость, с которыми она приехала в этот город, словно с дополнительным, отдельно собранным багажом, вдруг куда-то исчезли. Как будто она потеряла их где-то по дороге или у нее их кто-то украл… И будто она даже догадывалась кто. Вернее она даже знала это наверняка, но не могла ничего изменить… Не могла вернуть украденное силой, не могла никому пожаловаться на вора… Потому что не понимала, хочет ли она, чтобы он вернул ей все эти фальшивки, или ей легче без них. Потому что не нужно притворяться.

Карандаш скользил по большому белому листу, оставляя за собой четкие линии, постепенно складывавшиеся в каменный фасад с распахнутыми створками окон, а потом остановился, надолго замер на поставленной для чего-то в середине одного из камней точке. И наконец снова заскользил вверх по стене, рисуя на ней гирлянду из цветов.

Кэй машинально выводила один за другим на фоне сиреневой стены такого же цвета бутоны, похоже даже не задумываясь над тем, что же это за цветы. И только когда услышала их название от бесшумно приблизившегося к столу Ласло, испуганно отбросила карандаш в сторону.

– Фиалки? – задумчиво спросил он, склонившись над рисунком. – Так, значит, ты именно их приберегла для музея клавесинов? Ну что ж, в общем-то красиво. Вот только цвет дома, в котором он расположен, совсем не такой, каким ты его себе представляешь. Но это моя вина. Я должен был показать его тебе, чтобы ты могла…

– Это не музей, – оборвала его Кэй, стремительно встав со стула. – Это просто такая фантазия… на тему местной архитектуры, – сбивчиво объяснила она. – Так сказать, проверенный способ сосредоточиться и хорошенько поразмыслить над проектом, чтобы я могла предложить тебе сразу несколько вариантов, один из которых был бы неожиданным для тебя.

Ласло понимающе кивнул.

– Мы как будто подслушали мысли друг друга. Оно и понятно, живем ведь в соседних номерах.

Кэй окинула его вопросительным взглядом.

– Это ты о чем?

– О том, что я тоже могу предложить неожиданный для тебя вариант, – серьезно ответил Ласло. Он положил руки на плечи Кэй. – Давай, когда закончится конкурс, не будем сразу возвращаться домой. Вернемся после того, как поженимся и поживем немного в Будапеште.

Кэй некоторое время недоверчиво и испуганно вглядывалась в его лицо, словно ждала, что он вот-вот рассмеется и признается в том, что это был всего лишь розыгрыш. А когда поняла, что ждет напрасно, спросила с горькой усмешкой:

– Ты что же, делаешь мне предложение?

– Делаю, – все так же серьезно подтвердил Ласло и, внимательно заглянув ей в глаза, продолжил: – Если ты считаешь, что здесь неподходящая обстановка, то я могу ее изменить. Вот, смотри, теперь то же самое, но уже по всем правилам.

Он достал из внутреннего кармана пиджака ярко-розовую коробочку и уже собрался было опуститься перед Кэй на одно колено, но она удержала его.

– Погоди-погоди, прежде чем ты сделаешь этот романтический жест, ответь мне на один вопрос: зачем? – взволнованно произнесла она, отступив на несколько шагов. – Зачем тебе нужно, чтобы я стала твоей женой? Это же просто безумие! Ведь мы не любим друг друга… И никогда не любили… У нас не было долгожданных свиданий, страстных объятий и поцелуев при свете звезд, трогательных признаний. Нас ничто не связывает, кроме работы, двух случайных конкурсов и такой же случайной для нас обоих ночи. Господи, да что я тебе все это рассказываю! Ты и сам прекрасно знаешь, что мы чужие друг другу люди.

Ласло задумчиво повертел коробочку в руках и, осторожно положив ее на стол, неспешно прошелся по комнате.

– Да, ты права, у нас не было романтического прошлого. Но зато у нас есть реалистичное настоящее. А оно прочнее любви, – наконец решительно сказал он. – Оно прочнее всех этих сентиментальных атрибутов, которые испокон веков сопровождают взаимоотношения мужчины и женщины. Должны сопровождать, как до сих пор считают романтики и моралисты. А что, если мы не относимся к их числу? Что тогда? Будем подгонять свою жизнь под знак равенства из чужой формулы, из чужой судьбы? Это же просто дикость, неужели ты не понимаешь?! Ты ведь умная, современная девушка… Неужели ты скажешь мне «нет» только потому, что у нас не было долгих прогулок под звездами?

Кэй сокрушенно покачала головой.

– Теперь уже не знаю… Ты так убедительно говорил о том, что мы не романтики и не моралисты, что я поверила в это. Не могу поверить только в то, что мы будем счастливы.

– И я даже знаю, что именно тебе мешает поверить в это. – Ласло невесело улыбнулся. Он взял в руки ее рисунок, окинул его долгим, изучающим взглядом и, свернув в подзорную трубу, протянул Кэй. – Всему виной призраки прошлого, которых ты повсюду таскаешь за собой, чтобы в любой момент можно было полюбоваться их пугающим обликом. Ты дорожишь ими, потому что тебе кажется, что без них твоя жизнь будет пустой. Я прав?

Кэй промолчала.

– Конечно, прав, – ответил за нее Ласло, небрежно бросив рисунок на стол. – Ведь я и сам без них никуда. Да-да, ты не ослышалась, – иронично сказал он, заметив ее недоверчивый взгляд. – У меня тоже есть призраки прошлого. Только не в виде фиалок, а в виде банальной бутылки виски.

Кэй растерянно улыбнулась.

– Это уже не призраки, а скорее персонажи похмельного бреда. Или его виновники…

– Виновники похмельного бреда не так изобретательны и непредсказуемы, как виновники бреда любовного, – хмуро проворчал Ласло. – Как одна-единственная его виновница. В моем случае, как ты, наверное, уже догадалась, это Стелла. Наше знакомство началось с бутылки этого проклятого виски. Я тогда заливал им предательство своего лучшего друга, который увел у меня девушку. Сидел в баре убитый горем и злой на всю вселенную. Пил бокал за бокалом, уставившись в одну точку. И вдруг ко мне подходит бармен и, протараторив: «Это от девушки в вишневом костюме», ставит передо мной бутылку виски. Я, конечно, начал оглядываться по сторонам: вокруг было полно девушек в одежде самых разных цветов и оттенков, но ни одной в вишневом. Я подумал, что это розыгрыш кого-то из еще оставшихся у меня друзей, ведь обычно мужчины делают такой жест по отношению к понравившейся им женщине, а не наоборот. Распечатав бутылку, я уже начал перебирать в уме способных на такую шутку приятелей и вдруг услышал вкрадчивый женский голос: «Поскольку вы весь вечер пьете только виски, я не решилась довериться своему вкусу. Хотя обычно я только ему и доверяю». Обернувшись, я увидел ее. На Стелле в тот вечер был темно-вишневый кожаный костюм, который, как я узнал потом, был одной из главных составляющих ее «соблазнительного» гардероба. Он выгодно подчеркивал ее безупречную фигуру и безмерное коварство… Стелла выглядела в нем тигрицей редкой красоты. Собственно, на самом деле она ею и являлась… – Ласло устало опустился на стул, отрешенно глядя куда-то за окно. – Мне нужно было бежать от нее. В ту же секунду бежать из бара куда глаза глядят… Но, чтобы бежать, нужно испытывать страх, а я тогда испытывал только восхищение. Я восхищался ее смелостью, непосредственностью, раскованностью. Ее пренебрежением к общепринятым понятиям и суждениям. Восхищался все те годы, что мы были вместе.

– И теперь тоже восхищаешься? – осторожно спросила Кэй.

Ласло неуверенно пожал плечами.

– Может быть. Я не знаю. Я просто стараюсь не думать об этом. Не вспоминать.

– Но, как видно, безуспешно, – сочувственно заметила Кэй.

– Это пока. Потом все будет по-другому.

– Мне бы тоже хотелось так думать, но не получается. Наверное, ты был прав, я не романтик.

– Так в чем же дело?! – радостно встрепенулся вдруг Ласло. – Что мешает тебе сказать «да»? Что мешает изменить и свою, и мою жизнь к лучшему?

Кэй ответила ему снисходительным взглядом.

– К лучшему? Ты в этом уверен? А что, если все будет наоборот? Тебе ведь нравятся смелые, отчаянные, раскованные девушки, сам только что говорил… А меня вряд ли можно отнести к этой категории.

Ласло философски пожал плечами.

– И что с того? Я ведь тоже наверняка не очень похож на местного художника, но это не мешает нам относиться друг к другу с уважением и пониманием.

– Думаешь, этого достаточно для скорой свадьбы и долгой семейной жизни? – усмехнулась Кэй.

– Думаю, этого достаточно для того, чтобы быть вместе. А свадьба… Мы можем обойтись и без нее. Белое платье и цветы я подарю тебе завтра же, а незабываемый поцелуй – прямо сейчас.

Ласло стремительно приблизился к Кэй и, буквально схватив ее в охапку, обжег ее приоткрытые от растерянности губы горячим, властным и длившимся, казалось, целую вечность поцелуем.

«Наверное, я и вправду этого долго не забуду, – подумала Кэй, чувствуя, как он все сильнее сжимает ее в своих объятиях. – Так меня еще никто никогда не целовал…»

Хаотичные узоры приглушенного света, проникавшего в комнату сквозь закрытые ставни, уже сливались в одно большое расплывчатое пятно перед усталыми от бессонницы глазами Кэй. А она все смотрела куда-то в пространство, словно искала там ответ на мучивший ее этой ночью вопрос: что дальше?

Семейная жизнь, подсказывало кольцо, надетое Ласло ей на палец. Неизвестность, пугающе нашептывала терзающая душу тревога.

Кэй в изнеможении закрыла ладонями лицо и почувствовала холодное прикосновение золотого ободка.

«Вот и от нас самих будет веять таким же холодом… Даже если в день нашей свадьбы на улице будет тропическая жара, – обреченно вздохнув, подумала она. – Хотя Ласло ведь говорил, что свадьба это только условность, а условности нам не важны. И он прав. Зачем нам все эти церемонии? Все равно они не заменят настоящей любви».

Кэй осторожно повернула голову и внимательно посмотрела на крепко спавшего рядом с ней Ласло.

«Интересно, каким будет его лицо для меня через несколько лет? Чужим, как сейчас? Или самым родным и любимым на свете?»

Она вдруг рывком вскочила с кровати и, прошлепав босыми ногами к окну, распахнула ставни. В комнату хлынул яркий поток света уличных фонарей и из окон находившегося напротив ночного бара. Кэй схватила со спинки стула махровый халат Ласло и, торопливо закутавшись в него, уселась на подоконник.

«Ну надо же, «любимым»! – саркастически усмехнувшись, передразнила она себя. – Еще бы сказала: единственным и неповторимым! Однако быстро же я превратилась в лицемерку. И это уже сейчас, после второй ночи, которую мы провели вместе… Что же тогда будет после замужества? Постоянная ложь – и ему, и себе? Бесконечные попытки убедить нас обоих в том, что у нас все по-настоящему и мы стали мужем и женой по любви? – Кэй зябко передернула плечами. – Никогда не думала, что обманывать так противно. Такое чувство, будто покрываешься двойным слоем скользкой, жирной грязи. А как представлю себе, что обманывать придется не кого-нибудь, а Ласло, так просто ненавижу себя! Ведь если бы не он, я бы, наверное, уже сошла с ума от одиночества, тоски и обиды. А рядом с Ласло они мне не страшны».

Она еще раз окинула пристальным взглядом его лицо.

– А может быть, это и есть любовь? – шепотом спросила она себя. – Только совсем другая. Не такая, какой я знала ее раньше… – Кэй перевела взгляд на окна бара. – Никогда еще не бывала в такой ситуации, – пожаловалась она неизвестно кому. – Такой туманной, что вот эта предутренняя мгла в сравнении с ней просто ясный, безоблачный день. Хотя, может, как раз она, да еще бокал вина рассеют туман в моей голове. Ведь не зря же говорят: клин клином вышибают.

В этот час бар был полупустым. Кэй скользнула взглядом по сидевшим за столиками немногочисленным посетителям и села на высокий табурет возле стойки.

– Бокал вина, пожалуйста, – по-английски попросила она бармена.

Тот вяло кивнул в ответ.

– И, если можно, побыстрее, – добавила Кэй.

Бармен предпочел сделать вид, будто не расслышал.

– Торопишься напиться? – услышала вдруг Кэй чей-то голос.

Обернувшись, она увидела светловолосую девушку в кожаной куртке. В одной руке та держала пустой коньячный бокал, другой небрежно опиралась на лежавший на стойке мотоциклетный шлем.

– Если да, то нам по пути. Плесни-ка мне еще! – властно бросила она бармену и, с улыбкой покосившись на Кэй, добавила: – И побыстрее.

Кэй тоже улыбнулась.

– Вы, наверное, как и я, приехали на конкурс?

Девушка отрицательно качнула головой.

– На свадьбу. К подруге, – отрывисто сказала она. – Только, пока я ехала, она передумала.

Кэй тяжело вздохнула.

– Так бывает. Не расстраивайтесь.

– Расстраиваться? Мне? – коротко хохотнула ее собеседница. – Этого еще не хватало.

– Я думала, раз вы приехали издалека…

– Из соседнего города, – перебила ее девушка. – Для моего закаленного и не такими расстояниями «харлея» это детская прогулка. А для меня – лишний повод улизнуть из дому. Так что проблема не в километрах, а в том, что эта дурочка, моя подружка, опомнилась слишком поздно.

– Как это слишком поздно? – насторожилась Кэй, ожидая трагического продолжения рассказа.

– А вот так… – Девушка сделала глоток из наполненного барменом бокала и красноречиво развела руками. – Ее красавчик за четыре часа до свадьбы сообщил ей, что у него будет ребенок. – Она сделала паузу. – От другой дурочки.

Кэй вздохнула с облегчением.

– И такое тоже бывает, – философски изрекла она. – Хорошо, что он вовремя рассказал об этом. Ведь потом он все равно бы бросил вашу подругу.

Девушка сделала еще один глоток, одновременно отрицательно покачав головой.

– Нет-нет, ты не поняла. Ты думаешь, он ее сейчас собирался бросить? Ничего подобного. Он сказал, что беременность той, другой, ни в коем случае не отменяет их свадьбу. Не отменяет… Это надо же… Вот скотина!

– Да-а-а, – сочувственно протянула Кэй. – И к тому же редкостная…

– Нет, в наши дни как раз часто встречающаяся, – со знанием дела возразила ее собеседница. – Но это вовсе не значит, что мы должны мириться с их существованием. Вот и подружка моя не смирилась. Красавчик незамедлительно получил отставку.

Кэй подняла свой бокал с вином.

– За нее.

Девушка одобрительно кивнула и тоже подняла бокал с коньяком.

– А почему она не пришла отметить свое возвращение к вольной жизни? – спросила Кэй.

Девушка пожала плечами.

– Вообще-то я и сама не думала, что приду сюда. Хотела сразу сесть на «харлей» и обратно, домой. Но потом решила выпить стаканчик на дорожку. И вот зависла на всю ночь. Теперь уж точно к утру домой не попаду.

– Зачем же испытывать судьбу? Можно переночевать в отеле. – Кэй жестом показала на его темные окна.

Девушка окинула его равнодушным взглядом.

– Ты сегодня тоже там ночуешь?

Кэй кивнула.

– Одна? – продолжила расспросы ее собеседница.

– С другом, – нехотя бросила Кэй.

– Понятно… – с нотками сочувствия в голосе протянула девушка. – То-то, я смотрю, ты вся какая-то дерганая. Что, твой дружок тебя тоже «обрадовал» какой-то новостью? – хмыкнула она.

Кэй уставилась в бокал.

– Да, можно сказать и так, – еле слышно пробормотала она.

Девушка задумчиво покивала, потом сделала большой глоток коньяка и безапелляционно заявила:

– Тебе нужно уехать от него. И от другого, который прочно засел в твоей голове, тоже. Побудь немного одна, где-нибудь подальше от них обоих. И все эти заморочки разрешатся сами собой, вот увидишь.

Кэй ошеломленно привстала с табурета.

– Откуда ты знаешь, что есть другой?

Девушка звонко рассмеялась и ткнула себя острым ногтем в грудь.

– Интуиция, – многозначительно объяснила она, – моя лучшая подруга. Она всегда подсказывает, что и как мне сделать в щекотливой ситуации.

– Так, может, она и мне что-нибудь подскажет? – с надеждой спросила Кэй.

– Уже подсказала. Разве ты не слышала меня?

– Слышала, – без всякого энтузиазма ответила Кэй, устало плюхнувшись на табурет. – Она посоветовала мне сбежать от них обоих. Только не объяснила, что это изменит.

– Все, – с готовностью откликнулась ее собеседница. – Твое бегство изменит абсолютно все. У меня тоже так было, когда я жила в Техасе. Встречалась с одним, думала о другом, и, так как они были давними друзьями, моя жизнь превратилась в ад. Я не могла пройти по улице и двух шагов, чтобы не спровоцировать драку между ними. Этот кошмар продолжался довольно долго, пока наконец я не сказала себе: все, хватит. Так больше продолжаться не может. Пора сменить работу и место жительства. Пора сделать свою жизнь веселой, интересной и понятной мне самой. Проще говоря, пора вымести из своей захламленной башки всех тараканов. А пока я буду этим заниматься, кто-то из моих бойфрендов обязательно отыщет меня. И вот с тем, кто сумеет это сделать, я и проживу всю оставшуюся жизнь.

– И что, ты вот так запросто взяла и переехала сюда, во Францию? – недоверчиво поинтересовалась Кэй.

– Как видишь, – с гордостью ответила девушка.

– А что же твои парни? Кто-нибудь из них нашел тебя?

– Ты еще сомневаешься? Ну конечно, нашел. Причем именно тот, о ком я мечтала, пока обживалась во Франции.

– Здорово… – восхищенно протянула Кэй. – А чем же ты занималась, пока он искал тебя? Ты ведь говорила, что хотела сменить еще и работу.

Девушка отпила еще немного коньяка и небрежно махнула рукой.