Текст книги "Букет фиалок"

Автор книги: Терри Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Я знаю, – успокоила ее Кэй. – Мы ведь с тобой почти как сестры, а сестры если и завидуют друг другу, то только белой завистью, – с легкой улыбкой сказала она. – Ну а про одиночество это ты зря… У тебя никогда не было недостатка в поклонниках. И твой сосед Эдвард, между прочим, тоже из их числа, только не решается тебе об этом сказать.

– Эдвард? – стараясь скрыть довольную улыбку, удивилась Моника.

– Приходи вместе с ним сегодня вечером к нам в гости, – заговорщицки подмигнув, сказала Кэй. – Повеселимся немного, отпразднуем мое знакомство с Фабьеном, а заодно и мою новую должность флориста… Лично я расцениваю ее как повышение. Тем более что владелец магазина сразу же согласился взять меня на работу.

Моника с сомнением качнула головой.

– Ты уверена, что не будешь жалеть? Если ты уходишь отсюда из-за Тибора, то он того не стоит, пойми… Хочешь, я сама поговорю с ним, и он переведет тебя в другой отдел, тот, что на втором этаже… Тогда ты будешь реже с ним видеться…

– Спасибо, Моника. Я знаю, что ты в любую минуту готова меня выручить. Но Тибор здесь ни при чем. Со вчерашнего вечера он для меня чужой и ненужный человек… Человек, которого больше никогда не будет даже в моих воспоминаниях… Я ухожу не из-за него. Просто встреча с Фабьеном заставила меня на многое взглянуть по-другому… – Кэй оглядела еще пустой в этот ранний час кабинет. – Я не знаю, как тебе объяснить это новое чувство, не знаю, с чем сравнить его… Но мне хочется быть легкой, невесомой, порхающей… Хочется мчаться куда-то вдаль вместе с ветром и кружиться вот так в его вихре, как лепесток весеннего цветка… – Она закружилась по комнате, мечтательно прикрыв глаза и напевая какую-то незнакомую Монике мелодию.

– Ах вот оно что… – шутливо протянула Моника. – Кажется, теперь я понимаю, почему ты выбрала именно цветочный магазин… А вот девчонки наверняка не поймут. Ведь еще вчера они и не предполагали, что ты так неожиданно сбежишь из душного офиса в цветущую оранжерею…

Кэй остановилась посреди комнаты и виновато развела руками.

– Скажи им, что у меня не было времени на объяснения. Нужно пользоваться благоприятным моментом, пока Тибор отпускает меня с миром и не требует искать замену… Да, и еще скажи, что я всех их рада видеть в «Королеве цветов». Каждой составлю такой букет, что они просто ахнут…

– Но самый лучший все же мой, – с наигранной важностью предупредила Моника.

– В этом можешь не сомневаться, – с готовностью заверила ее Кэй.

Моника вдруг окинула ее встревоженным взглядом.

– Думаешь, справишься? – нерешительно спросила она.

Кэй широко улыбнулась.

– Не поверишь, но я сейчас так счастлива, что справлюсь абсолютно со всем…

В лиловой дымке сумерек растворился аромат пионов, чьи бутоны в проникавших в комнату отсветах уличных фонарей были окрашены каким-то фантастическим цветом, в котором смешались все оттенки оранжевого, желтого, охристого и золотистого. Теплый ветер неторопливо и бесшумно перебирал узорчатые складки прозрачного тюля, и ни один звук не нарушал тишину полутемной гостиной, где за еще не убранным после гостей столом сидели друг против друга Кэй и Фабьен.

Их глаза уже успели привыкнуть к царившему в квартире сумраку, и они вот уже несколько долгих минут разговаривали с помощью взглядов, оставив в покое избитые многими поколениями влюбленных слова. Потому что хотели сохранить как можно дольше волшебство этих мгновений. Мгновений, каждое из которых неповторимо. А значит, невозвратимо.

– Сегодня был прекрасный вечер, – наконец осмелился нарушить тишину Фабьен. – Я не ожидал, что мы проведем его с твоими друзьями так весело…

– Эдвард твой друг, – улыбнувшись, напомнила Кэй.

– Да, верно. Значит, лучше будет сказать – с нашими друзьями, – по-прежнему не сводя с нее выразительного взгляда, сказал он. – Они очень рады за нас. Это было заметно. Эдвард даже предложил тост за нашу долгую семейную жизнь…

– Приятный тост, хотя и неожиданный… – дотронувшись до самого маленького, еще не распустившегося цветка, задумчиво сказала Кэй.

– Да, обычно его произносят только на свадьбах… Хотя не обязательно всегда и во всем следовать традициям…

Кэй бросила на него шутливо-вопросительный взгляд.

– И как я должна истолковать твои слова? – подавшись вперед, спросила она. – Как репетицию признания в любви или…

– Как начало. Как начало признания, – порывисто сжав ее ладонь, выпалил Фабьен и, словно опасаясь, что больше никогда не осмелится сказать обо всех тех чувствах, которые сейчас переполняли его душу, торопливо продолжил: – Ты даже не представляешь, как хотел я сделать это признание десять минут назад, когда сидел рядом с тобой вот за этим столом… Ты была такой красивой… Нет, ты была просто восхитительной, волшебной, неземной… Я смотрел на тебя и не верил, что все это происходит со мной, что меня смогла полюбить такая девушка, как ты… Меня, некрасивого, неудачливого в любви ботаника, не умеющего толком сделать даже самый банальный комплимент… Я так боялся показаться тебе нелепым, несуразным и не достойным твоей любви, что готов был прямо в присутствии Моники и Эдварда просить тебя стать моей женой… Останавливало только одно: я опасался, что ты рассердишься… Ведь с подобными просьбами обращаются, когда остаются наедине… Не забыв при этом о цветах…

Фабьен стремительно вскочил со стула, так же стремительно подошел к стеллажу у окна и, достав из-за него небольшую картину в отливавшей золотистыми отблесками рамке, теперь уже медленно и нерешительно сделал несколько шагов обратно к столу, протягивая картину Кэй.

Она окинула ее недоуменным взглядом и замерла, не смея пошевелиться: на картине был изображен букет фиалок, перевязанный широкой белой лентой.

– Я ведь обещал тебе неувядающие фиалки, – смущенно улыбнулся Фабьен. – Вот они… Я хочу, чтобы они стали нашим талисманом… Талисманом нашей любви… Чтобы напоминали нам о сегодняшнем вечере много лет спустя… Когда мы станем почтенной, пожилой семейной парой, в доме которой будут гостить дети и внуки… Если ты согласишься, чтобы я был их отцом и дедом… Если уверена, что никогда не пожалеешь о своем согласии… – Фабьен немного помолчал, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, и, испытующе глядя Кэй в глаза, еле слышно спросил: – Ну так что же ты ответишь?

– Да, – тоже еле слышно прошептала Кэй, по-прежнему не смея шелохнуться.

Картина едва не выпала из дрожащих рук Фабьена.

– Прости… я не расслышал… – запинаясь, проговорил он. – Мне показалось, что ты сказала…

– Да, – уже громче повторила Кэй, поднимаясь со стула. – Да, да, да и еще сотни миллионов раз да! – счастливо улыбаясь, выпалила она, бросившись ему на шею. – Я готова повторять для тебя это слово бесконечно… Для одного тебя, самого лучшего в мире ботаника, который рисует самые чудесные на земле фиалки…

Фабьен порывисто обнял ее, крепко прижав к себе.

– Я не зря верил, что этот букет принесет мне сегодня удачу!

– Нам, – прижавшись щекой к его плечу, поправила Кэй. – Ведь теперь она у нас одна на двоих.

2

Сквозь нежно-розовое стекло широкой, выполненной в виде бутона розы витрины лился нескончаемый поток лучей полуденного майского солнца, заставляя Кэй прятаться в тени пальм, выстроившихся друг за другом в одинаковых ярко-белых кадках справа от входа.

Владелец «Королевы цветов» привез их вчера вечером, и Кэй успела уже не раз мысленно поблагодарить его за это своевременное пополнение ассортимента, которое позволяло ей спасаться от палящего зноя, вот уже несколько дней царящего на улицах города. Она медленно прохаживалась взад-вперед под пальмовыми листьями в ожидании покупателей, напевая «Любовь – это букет фиалок» на языке, лишь отдаленно напоминающем французский.

Хотя я изрядно испортила эту песню своим произношением, все же она звучит прекрасно, подумала Кэй. Ну а я чувствую себя настоящей парижанкой… Еще бы сюда музыканта с аккордеоном и изысканно-старомодное платье радужного цвета… Хотя то, небесно-голубое, с крошечными перламутровыми бусинками, которое мы с Фабьеном видели вчера в свадебном салоне, тоже идеально бы подошло для такой песни… Фабьен сказал, что я буду в нем королевой среди невест… Подумать только… Просто не верится, что такой застенчивый мужчина способен говорить так красиво… А впрочем, здесь нет ничего удивительного, потому что это не кто-нибудь, а Фабьен… Художник-романтик, способный нарисовать словесную картину целого города… Нужно будет непременно взять его с собой в салон, ведь без него я просто не решусь купить свадебное платье… Хотя и обещала сделать это сегодня с помощью Моники… Что ни говори, а у нее вкус не такой утонченный, как у Фабьена… Уверена, что и обручальные кольца, которые он выберет, будут совсем не такими, как у других пар…

Эти приятные размышления были прерваны вошедшим в магазин покупателем.

– Добрый день. Чем могу помочь? – Выбравшись из пальмового укрытия, Кэй торопливо направилась к нему, но, увидев, что это не кто иной, как ее будущий муж, радостно подпрыгнула, захлопав в ладоши. – Фабьен, ты, оказывается, читаешь мысли на расстоянии! Я ведь только что думала о тебе, собиралась позвать тебя с собой в свадебный салон. Ты обязательно должен увидеть, как на мне будет смотреться то платье с бусинками… Потому что без тебя я не решусь его купить… Ты ведь не откажешься пойти со мной, правда?

Кэй нисколько не сомневалась, что ответ будет положительным, но Фабьен молча отвел взгляд, уже знакомым ей суетливым жестом поправив очки на переносице.

– Понимаю, у тебя сегодня уроки до самого вечера и не найдется ни одной свободной минутки, чтобы выбрать платье для будущей королевы невест, – грустно констатировала Кэй, по-своему истолковав его молчание. – Ну что ж, отложим это до завтра… Надеюсь, завтра ты сможешь хоть ненадолго оторваться от мольберта ради красочной палитры пышных платьев, – шутливо продолжила она. – Согласись, я это заслужила…

Лицо Фабьена озарилось робкой улыбкой.

– Ну конечно же ты это заслужила, – с готовностью согласился он. – И конечно же мы вместе пойдем в свадебный салон… – Фабьен запнулся, встретившись взглядом с Кэй, и, неловко разведя руками, завершил: – Как только я вернусь из Динана…

Кэй замерла с приоткрытым от удивления ртом.

– Вернешься из Динана? – через несколько секунд с трудом выговорила она и, чувствуя, как губы помимо ее воли вытягиваются в глуповато-наивную улыбку, напомнила: – Но ты ведь туда еще не уезжал…

Фабьен виновато потупился.

– Уже уезжаю. Сегодня вечером. В пять часов, – сообщил он и торопливо продолжил: – Понимаешь, дело в том, что полчаса назад мне позвонил директор школы, месье Дюрок, и сообщил, что через три дня в Париже состоится конкурс детских рисунков, на который представителей Динана должен сопровождать именно я… Как лучший учитель рисования в нашем городе… – окончательно смутившись, объяснил он.

На несколько долгих минут в цветочном магазине воцарилась тишина. Казалось, даже цветы, находившиеся здесь, затаили дыхание в ожидании ответа Кэй.

– Разве ты не сказал ему, что теперь будешь работать в другом городе? Что решил остаться здесь, в Шопроне, которому тоже нужен лучший учитель рисования? – наконец еле слышно произнесла она.

Фабьен утвердительно кивнул, все еще не осмеливаясь поднять на нее взгляд.

– Все это я сказал, но месье Дюрок напомнил мне, что поездка в Шопрон это только командировка. Официально же я все еще работаю под его началом… То есть являюсь учителем в той школе, где он директор… А значит, должен выполнять все его распоряжения.

– То есть он отказывается уволить тебя по собственному желанию?

– Только после того, как я вернусь из Парижа.

Кэй невесело улыбнулась.

– Забавно… Чтобы стать твоей женой, мне сначала придется ждать твоего возвращения из Парижа, а потом из Динана.

– Выставка продлится недолго… Всего лишь неделю… – встрепенулся Фабьен, делая несколько шагов к ней. – А потом я навсегда уеду из Динана, обещаю тебе… Ты ведь знаешь, меня там ничто не держит… Ну не сердись, прошу тебя… Неделя – это ведь только семь дней… это совсем немного…

– Но я не хочу, понимаешь, не хочу расставаться с тобой даже на семь часов, даже на семь минут… а уж тем более дней! – запальчиво воскликнула Кэй.

– Я тоже, – с горечью откликнулся Фабьен. – Но, несмотря на это, ничего не могу изменить…

– Мы ведь даже попрощаться с тобой толком не сможем… – с тяжелым вздохом проговорила Кэй. – Я сегодня работаю до шести…

– Прощаться? – удивленно вскинул брови Фабьен. – Кто здесь говорит о прощании? – Он ободряюще улыбнулся. – Кэй, мы расстаемся всего на неделю, а значит, должны сказать друг другу «до встречи», «увидимся», «пока» или что-то еще в этом роде… – Фабьен внимательно огляделся и, заметив возле комнатных растений высокую вазу с сиреневыми лилиями, поднял ее, протягивая Кэй. – Посмотри, сколько здесь цветов… Много, правда? Так вот, я вернусь еще до того, как кто-нибудь купит последний из них… Ты веришь мне? Ты поверила бы мне, если бы это были фиалки?

Кэй сокрушенно покачала головой.

– А что, если их купят уже завтра?

– Все сразу? – недоверчиво откликнулся Фабьен. – Да их здесь штук сто, не меньше.

– И все же…

Фабьен поставил вазу обратно и нежно обнял Кэй, глядя ей в глаза.

– Если кто-то и купит их все сразу, то это буду только я. И куплю я их только для тебя одной. Чтобы ты поняла, как я скучал, как ждал нашей встречи, – прошептал он и, крепче обняв Кэй, приник к ее губам долгим поцелуем.

«Я и без цветов знаю, что ты будешь скучать, – думала Кэй, провожая его взглядом. – Наверняка уже скучаешь… Так же как и я».

Когда Фабьен исчез из виду, она подошла к вазе с лилиями и, пересчитав их все до одной, задумчиво пробормотала:

– К сожалению, не сто, а только девяносто три. Ну что ж, буду надеяться, что они не закончатся до его возвращения.

Закрыв магазин, Кэй медленно брела по окутанным сгущавшимися сумерками улицам. Тем самым улицам, где они с Фабьеном гуляли в первый вечер их знакомства.

В точности повторив тот же маршрут, Кэй остановилась возле окон с занавесками-каштанами, вспоминая придуманную Фабьеном историю об обитателях этой квартиры.

Красивая выдумка, подумала она, ненадолго задержав взгляд на каждом из трех окон. И хотя мне известно, что она не имеет ничего общего с действительностью, что та пара, которая живет здесь, познакомилась вовсе не в парке или сквере, а в тренажерном зале, все же слушать ее было приятно.

В нашем доме тоже должно появиться что-нибудь, что напоминало бы наш первый вечер, вдруг решила она. Например, такие же темно-синие бубенчики, которые висят над дверью кафе… Ведь мы впервые увидели друг друга именно там… Я просто уверена, что они принесут нам удачу… Нужно повесить их в коридоре, чтобы они весело звенели, когда распахиваешь дверь… Тогда я смогу сразу же узнать о возвращении Фабьена, даже если он приедет поздно ночью и решит не звонить в дверь… Завтра же пойду в сувенирную лавку, чтобы купить точно такие бубенчики. Хотя в лавке таких может и не оказаться… Лучше спрошу Монику… У нее всегда сведения из первых источников, и она точно укажет место, где их можно купить…

В сумочке Кэй зазвонил телефон.

Фабьен! – молнией пронеслась в голове ликующая мысль.

Увы, это была всего лишь Моника…

– Куда ты подевалась? Я тебя весь вечер ждала у свадебного салона! – лихорадочно выпалила подруга, как только услышала голос Кэй. – Если ты все еще раздумываешь, покупать или нет то платье с бусинками, то можешь прекратить это бесполезное занятие: его купили десять минут назад, – раздраженно сообщила она.

У Кэй неприятно защемило сердце, но она сразу же попыталась прогнать завладевшую ею тревогу.

Ко дню свадьбы мы с Фабьеном найдем еще красивее, мысленно ответила она то ли подруге, то ли одолевавшим ее дурным предчувствиям. Нужно только подождать его возвращения…

– Я как раз собиралась тебе позвонить. Не знаешь, где можно купить темно-синие бубенчики? – спросила она, сделав вид, будто только что услышанная новость не имеет к ней никакого отношения.

В трубке повисла долгая пауза.

– Ты хочешь, чтобы они красовались на шутовском колпаке Тибора в день твоей свадьбы? – задорно хохотнув, наконец откликнулась Моника.

– Пусть он побережет их для своей, – буркнула Кэй.

– Насколько я знаю, его свадьба еще не скоро, – авторитетно заявила подруга.

– Моя тоже, – подавив тоскливый вздох, сообщила Кэй.

– То есть как это тоже? – недоуменно переспросила Моника. – Осталось всего полторы недели…

– Если Фабьен успеет к этому времени вернуться, – нехотя уточнила Кэй и, опережая расспросы подруги, коротко объяснила: – Он сегодня уехал в Динан.

В трубке снова повисла долгая пауза.

– Только давай обойдемся без траурной минуты молчания, – раздраженно заговорила Кэй. – Это не то, о чем ты подумала. Фабьен меня не бросил, он поехал в Париж на выставку детских рисунков. Как лучший учитель рисования Динана, между прочим, – не без гордости уточнила она.

В трубке послышался вздох облегчения.

– А я ничего такого и не думала, – принялась оправдываться Моника. – Просто немного расстроилась, ведь свадьбу теперь придется отложить… А я уже и костюм купила, ну тот, с вышивкой, о котором рассказывала тебе вчера…

– Ничего, еще успеешь в нем покрасоваться. Конкурс будет проходить недолго, всего неделю, – успокоила Кэй подругу, стараясь говорить как можно увереннее.

Но, видимо, ей это плохо удалось, потому что Моника, сочувственно понизив голос, предложила:

– Хочешь, я к тебе сейчас приду? Попьем чаю, поболтаем… Тебе ведь сейчас грустно, правда?

– Правда, – уже не скрывая горького вздоха, призналась Кэй. – Но приезжать ко мне не нужно. Я справлюсь. Лучше подумай, где можно купить бубенчики. Утром я тебе позвоню.

– Зачем они тебе? – удивилась Моника.

– Чтобы сделать сюрприз Фабьену, – с готовностью ответила Кэй и, немного помолчав, задумчиво добавила: – Ну и, наверное, чтобы занять себя хоть чем-нибудь… Поисками, например… Тогда не будут одолевать тревожные мысли…

Вернувшись домой, Кэй поняла, что ошибалась. Тревожные мысли никуда не исчезли. Они стали дурными предчувствиями и беспокойными снами, очень напоминавшими кошмары, пугавшими своей хаотичностью и оставляющими после себя чувство неизбежности чего-то недоброго, предопределенного кем-то неведомым раз и навсегда…

Не помог избавиться от этого чувства ни утренний контрастный душ, ни жизнерадостные мелодии, вырывавшиеся из радиоприемника, пока Кэй собиралась на работу. Ну а первый покупатель, выбравший из всего благоухающего многообразия «Королевы цветов» именно сиреневые лилии и попросивший составить букет из пятнадцати заветных для нее цветов, и вовсе выбил Кэй из колеи.

Положение спасла вовремя подоспевшая Моника, которая забежала к подруге, выкроив пару минут из отведенного на ланч времени.

– Я нашла эти пресловутые бубенчики! – с порога объявила она, торжествующе вскинув руку. – И знаешь где? В магазинчике рядом с боулингом… Они очень миниатюрные, очень звонкие и как раз темно-синего цвета… Но поскольку я не знаю, какие именно тебе так спешно понадобились, то не совсем уверена, что моя находка пригодится…

– Тогда зайди в «Маргит», – Кэй кивком показала на кафе, располагавшееся напротив, – там над дверью увидишь образец…

– Так вот оно что… – с лукавой улыбкой протянула Моника. – Теперь мне все понятно. Ты выбрала эти бубенчики в качестве памятной вещицы. Ведь вы с Фабьеном познакомились не где-нибудь, а именно в «Маргит».

– Считаешь меня чокнутой? – пряча вазу с лилиями за кадку с пальмой, спросила Кэй.

– Ну зачем же так сразу? Всего лишь чуть-чуть зацикленной… На личности своего будущего мужа… – с едва уловимой иронией сказала Моника и, помолчав, уже серьезно посоветовала: – Не сходи с ума. Фабьен ведь не развлекаться поехал. Это деловая поездка. Которая обязательно принесет ему победу, я в этом уверена.

Во взгляде Кэй промелькнуло сомнение.

– Говорю тебе, его ученики займут на выставке первое место, – уверенно заявила Моника. – Так что подумай лучше над тем, как будешь встречать победителя… Приготовь для него заранее какой-нибудь сюрприз… Но только не какие-то там колокольчики-бубенчики…

Кэй пожала плечами.

– Бубенчики тоже неплохо…

Моника тоскливо вздохнула, подняв глаза к потолку.

– Что ты мне голову морочишь?! – разозлилась Кэй. – Он ведь еще не победитель, и станет ли им, это еще вопрос.

– Так вот как ты думаешь о мужчине, который бросил ради тебя все: прежнюю работу, друзей и даже страну, где провел всю свою жизнь, – с упреком покачала головой Моника. – И это вместо того, чтобы пожелать ему удачи, чтобы каждую минуту болеть за него… – Она вдруг окинула подругу сочувствующим взглядом и, снова вздохнув, на этот раз жалостливо, поделилась своими наблюдениями: – Хотя ты и так болеешь дальше некуда… Вон какая бледная… И мешки под глазами, прямо как балласт на воздушном шаре… С таким грузом тоски в романтические облака не воспаришь… А тебе бы это сейчас явно не повредило… К тому же и обстановка здесь очень располагающая… – Моника благодушно огляделась и, достав из вазы оранжевую розу, поднесла ее к лицу, мечтательно прикрыв глаза. Но через секунду широко распахнула их, восторженно уставившись на подругу. – Поздравь меня! Меня только что посетила гениальная мысль! – вцепившись в локоть Кэй, воскликнула она.

– Ты уверена в том, что она была именно гениальной? – опасливо уточнила Кэй.

– Других у меня не бывает, – хохотнула Моника и, деловито подбоченившись, изрекла: – Раз уж в отсутствие Фабьена романтика тебя не прельщает, ты должна заняться карьерой. Ты только посмотри, в каком замечательном магазине тебе довелось работать! В нем есть любые цветы, какие только можно пожелать. А покупатели сюда заходят редко… А все почему? Да потому, что понятия не имеют о существовании этого магазина, несмотря на то что наш город не такой уж и большой… Потому, что беспечный владелец этого цветущего рая до сих пор не удосужился заняться его рекламой, – наставительно завершила она.

Кэй недоуменно пожала плечами.

– А какое отношение это имеет ко мне и к моей карьере?

– Прямое. Ты должна просветить своего работающего по старинке шефа, рассказав о пользе рекламы и нарисовав при этом радужную перспективу продаж… И нечего ухмыляться… Как только в рекламном еженедельнике Шопрона появится название «Королева цветов» и красочные фотографии ассортимента, все торжества жителей нашего города будут украшены цветами, купленными в вашем магазине… Так и скажи своему несообразительному патрону… Как, кстати, его зовут?

– Ласло.

– Хорошее имя, оно всегда мне нравилось, – одобрительно кивнула Моника. – Мужчина с таким именем должен быть понятливым… Так вот, скажи своему Ласло, что если он не хочет довольствоваться ничтожной прибылью и статусом владельца никому не известной кактусовой лавки, то должен прислушаться к твоим словам и присмотреться к твоим фотографиям… Которые мы с тобой сделаем прямо завтра… Для рекламного объявления, как ты понимаешь… Кстати, было бы еще неплохо сделать несколько снимков в деловом интерьере… У меня ведь есть ключ от кабинета, где Тибор проводит переговоры, вот и воспользуемся им. Только подбери несколько подходящих букетов для такого случая, – напоследок распорядилась она и, бросив взгляд на часы, пулей вылетела из магазина, даже не попрощавшись.

Кэй проводила ее ироничным взглядом.

– Тоже мне знаток рекламных технологий, – добродушно проворчала она.

Хотя, может быть, Моника и права. Чем прислушиваться каждую минуту к мобильнику, лучше и впрямь заняться делом. К тому же, если идея Моники придется шефу по душе, то Кэй будет чем похвастаться перед Фабьеном, особенно если он вернется победителем. Не идеей, конечно, она, как всегда, принадлежит Монике, а ее исполнением. Составить композиции и сфотографировать их – не проблема… Даже сейчас, когда кошки на душе скребут…

Кэй достала из кармана джинсов упорно молчавший телефон и, устремив задумчивый взгляд на его темный дисплей, протяжно вздохнула.

– Особенно сейчас, когда скребут эти самые кошки… – тихо пробормотала она. – Черные, как этот дисплей… – Бесцельно повертев телефон в руках, Кэй спрятала его обратно в карман. – Поэтому было бы неплохо немножко их раскрасить…

Она взяла в руки ярко-зеленый маркер и принялась разглядывать видневшиеся из-за кадки лилии, обдумывая текст рекламного объявления.

– А что, неплохая идея… И текст тоже получился неплохой, – одобрительно произнес Ласло Келети, высокий, стройный мужчина лет сорока, с правильными чертами лица и выразительным взглядом больших карих глаз, одетый, как и накануне, в белую рубашку с небрежно подвернутыми широкими манжетами, темно-серый жилет нараспашку и такого же цвета брюки. – Кэй, вы работаете здесь всего несколько недель, а уже проявляете творческую инициативу. Это похвально…

– Вообще-то все это придумала моя подруга, я ведь вам уже говорила, – напомнила Кэй.

– Я не забыл, – кивнул Ласло. – Хорошо, что у вас есть такие креативные подруги, значит, вы и сами не лишены определенных целей и смекалки для их достижения… Не то что ваша предшественница… Только и знала, что листала каталоги с косметикой и разными побрякушками… И подруги у нее были ей под стать: раскрашенные куклы, мечтающие подцепить в клубе очередного кавалера…

– Такие мечты время от времени бывают у всех женщин, – примирительно заметила Кэй.

– Да, у всех, – согласился Ласло. – Только у одних время от времени, а у других все время.

Кэй предпочла тактично промолчать.

– Ну что ж, объявление, на мой взгляд, получилось удачным… Простым, лаконичным, но в то же время содержательным… – отложив наконец листок в сторону, подвел итог Ласло. – Поэтому можете прямо завтра отправляться с ним в редакцию еженедельника.

– Только сначала нужно сделать фотографии, – напомнила Кэй, обведя широким жестом заставленный цветами салон магазина. – Ведь это должно быть не просто объявление, а красочная, привлекающая внимание реклама.

– Дельное замечание, – благодушно улыбнулся Ласло. – Я же говорил, что вы совершенно не похожи на работавшую здесь до вас девушку. Думаю, у вас есть все шансы очень скоро стать совладелицей моего магазина. Ведь если с помощью рекламы дела пойдут хорошо, я открою еще один магазин… Что вы на это скажете?

Кэй пожала плечами.

– Не знаю… Там посмотрим… Я не люблю загадывать на будущее.

– Напрасно. Только так можно научиться правильно расставлять приоритеты, – шутливо-наставительным тоном заметил Ласло. – Кстати о приоритетах. Чуть не забыл, я ведь за цветами пришел. У матери моего друга сегодня день рождения. Как думаете, какой букет ей подарить? Розы, орхидеи, пионы, ромашки?

Он рассеянно огляделся и вдруг, не дожидаясь ответа Кэй, направился к кадке с пальмой, за которой она спрятала лилии.

– А может, вот эти, незаслуженно отодвинутые на второй план? Смотрятся неплохо, и цвет неяркий… В общем, то, что нужно…

– Я поставила их туда, когда наводила порядок в магазине, а потом забыла… – принялась было оправдываться Кэй.

Но Ласло только отмахнулся.

– Завтра будет новый день, придут новые покупатели… А уж после вашей рекламы от них и вовсе отбоя не будет… Я и сам об этом подумывал, только все никак не мог найти время, чтобы заняться деталями. В последние несколько месяцев все свободные дни проходили в праздновании то дней рождений, то новоселий, то открытия этого магазина. Вот и сегодня опять… Кстати, если хотите, можете пойти со мной… Познакомлю вас со своим другом и его семейством. Они будут рады.

Кэй вежливо улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз.

Ласло развел руками.

– Ну что ж, тогда сделайте мне красивый букет из… – он на секунду задумался, – из двадцати пяти лилий.

Кэй нервно сцепила пальцы.

– Знаете, когда их слишком много, то они не очень эффектно смотрятся… Вот, скажем, пятнадцать будут выглядеть совсем по-другому. У меня сегодня столько уже покупали… Сказали, что такой букет называется… аристократичным, – озвучила она первое пришедшее ей на ум слово.

– Правда? – удивился Ласло. – Никогда бы не подумал, что букет может иметь такое название, а аристократичность зависеть всего лишь от какого-то числа… Ну ладно, пятнадцать так пятнадцать… Хоть бы и тринадцать… Я не суеверный… Да и виновница торжества, насколько я знаю, тоже…

Пока Кэй отбирала самые лучшие лилии, Ласло внимательно наблюдал за ней, а когда взял из ее рук букет, спросил:

– Почему вы не хотите составить мне компанию? Вас кто-то ждет?

Кэй молча кивнула.

Вечерние улицы, окна с каштановыми занавесками и пустая квартира, мысленно ответила она.

На следующее утро, открыв глаза, Кэй увидела тоненькие ручейки, бесчисленными змейками струящиеся по окнам, и, вместо того чтобы, как обычно, спрятать голову под одеяло от навевающей тоску дождливой погоды, вскочила на ноги, весело запрыгав на постели.

Слава богу! Свершилось! – ликовала она. Конец этой изнуряющей жаре, а значит, конец и ожиданию… Сегодня мне позвонит Фабьен… Не знаю почему, но я в этом даже не сомневаюсь… Я чувствую, что именно сегодня, под шум проливного дождя услышу в телефоне его голос… Дождик – это добрый знак… Ведь, когда мы познакомились с Фабьеном, на улице тоже шел дождь… И сегодня он меня не подведет… Он позвонит мне, позвонит, даже если он сам в этом пока не уверен…

И он действительно позвонил.

– Господи, Фабьен, ну как ты можешь!.. Я здесь просто извелась, пока ты целый день отмалчивался, прячась за автоответчиком… – скороговоркой выпалила она, услышав его голос.

Но ответил ей только шум дождя, доносившийся с улицы.

– Алло, Фабьен, ты меня слышишь? – забеспокоилась Кэй.

– Да. Прости, пожалуйста. Я не мог позвонить раньше.

Фабьен говорил тихо, нерешительно, делая паузу после каждой фразы. Кэй могла бы поклясться, что во время каждой из них он торопливо поправлял очки.

– Что случилось? Вместо тебя в Париж отправляют другого преподавателя? Или конкурс вообще отменяется? – участливо спросила Кэй.

– Переносится, – так же кратко уточнил Фабьен.

– Что это значит?

– Что он начнется на неделю позже.

Кэй с облегчением перевела дыхание и рассмеялась.

– Господи, какой ты смешной… Переживаешь из-за такой ерунды… Ну подумаешь, переносится. Это же не катастрофа. Наоборот, удачное стечение обстоятельств… Ведь за это время мы успеем пожениться, а это придаст тебе дополнительное вдохновение для победы… Хотя Моника, например, уверена, что ты ее одержишь и будучи холостяком…

– Спасибо ей за доверие, – не изменившимся голосом откликнулся Фабьен.

– Скажешь ей это сам, когда вернешься. Да, на обратном пути подумай над тем, в каком платье ты хотел бы видеть меня в день свадьбы. Представляешь, то, которое приглянулось нам обоим, уже купили.