Текст книги "Букет фиалок"

Автор книги: Терри Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Терри Грант
Букет фиалок

1

За окном проплывали темные грозовые облака, видимо намереваясь напомнить улицам маленького венгерского городка Шопрон, что такое свежесть разудалого весеннего дождя, кстати, первого в этом году. В прозрачном бутоне хрустальной лилии расплывались шарики мороженого.

Интересно, каким он окажется, этот француз? – думала Кэй Сонди, помешивая ложечкой еще не растаявшие комочки. Моника сказала, что он симпатичный и очень милый. Хм, милый… За этим словом может прятаться кто угодно, от перезрелого ботаника до стремительно дозревающего альфонса… Хотя, кроме среднестатистической зарплаты, с меня все равно взять нечего. А другую кандидатуру на роль нового бойфренда, призванного спровоцировать острый приступ ревности у бойфренда бывшего, я за два дня вряд ли бы смогла отыскать. Так что придется ждать этого Фабьена… Главное, чтобы он не опоздал, ведь тогда наш план полетит к чертям… Вернее план Моники, конечно.

Два дня назад теперь уже бывший возлюбленный Кэй, являющийся по совместительству директором туристической фирмы, в которой она работала – обладатель смазливой внешности, бархатного голоса и звучного имени Тибор, по которому кто тайно, кто явно вздыхали почти все девушки в офисе, заявил ей, что уходит к одной из них – обладательнице длинных, тонких ног, вытянутой физиономии, имени, похожего на удар током, – Электра и очень подходящего ей прозвища Гончая.

– Она понимает меня с полуслова, – аргументировал Тибор свой выбор.

– Еще бы, – хмыкнула в телефонную трубку Моника – девушка, над которой чары Тибора были не властны, услышав эту цитату, сопровождаемую жалобным всхлипыванием подруги. – Эта Гончая повидала не одного охотника, так что теперь выполняет их команды по первому жесту. А откликается только на хруст купюр. Хотя им это только на руку… Имечко-то у нее не дай бог… То ли дело у тебя… Кэйталин… Это ведь значит «чистая»… Ты только вслушайся в его звучание… Прямо живая вода…

– Мужчины предпочитают огненную, – еще жалобнее всхлипнула Кэй.

– Это точно, – мрачно согласилась Моника. – Но ты не переживай, – тут же спохватилась она. – Вернем мы тебе твоего красавчика.

– С помощью живой воды? – теперь уже скептически всхлипнула Кэй.

– Нет, с помощью мужчины.

Всхлипывания в трубке мгновенно смолкли.

– Ты хочешь, чтобы Тибора побили? – с надеждой уточнила Кэй.

– Если Фабьен это сделает, я предложу занести его в Красную книгу, как случайно обнаруженный экземпляр давно исчезнувшего вида мужчин-рыцарей, – торжественно пообещала ее собеседница.

– Какой еще Фабьен? – удивилась Кэй.

– Приятель моего соседа. Француз. Учитель рисования, – спокойно объяснила Моника. – Он приехал в наш город на прошлой неделе, обмениваться преподавательским опытом. И остановился у Эдварда. Он ведь все равно пока один живет, да и вообще дома бывает редко, все на работе пропадает… А этот Фабьен, скажу я тебе, такой симпатичный и такой милый, ну просто прелесть, – доверительно сообщила она. – Утром, когда я иду на работу, у него пробежка в сквере. Так вот, он, как увидит меня, обязательно остановится, расспросит про дела, про настроение… А недавно жаловался, что не с кем в театр сходить. Преподавательницы, говорит, все занятые попадаются… Занятые, представляешь? Как будто им в нашей провинции каждый день французы встречаются! – возмущенно прокомментировала она. – А Эдвард, который обещал его с девушкой познакомить, тоже, говорит, все никак не соберется… Кстати, он неплохо говорит по-венгерски, так что скучать с ним не придется… Я уже хотела ему себя в спутницы предложить, но, так уж и быть, уступлю театральный вечер тебе…

– Мне? – еще больше удивилась Кэй. – Да я и с Тибором никогда в театр не ходила…

– С ним еще успеешь, – пообещала Моника и уточнила: – После того как он вернется от нашей чересчур понятливой коллеги, приревновав тебя к Фабьену.

– Почему он должен меня приревновать? Да еще к мужчине, с которым не знакома даже я сама? – недоуменно поинтересовалась Кэй.

– Потому, что увидит, как Фабьен провожает тебя домой после спектакля, – терпеливо растолковала подруга. – Хотя он об этом, конечно, не догадается. Он подумает, что у вас было свидание…

– Вряд ли Тибор так подумает, – засомневалась Кэй. – Да и вообще, увидеть нас вместе… Ведь все спектакли начинаются вечером, а он приедет забирать свой компьютер днем, в половине второго. По крайней мере, так он сказал.

– Да-а-а? – разочарованно протянула Моника. – Вот злодей, такой план испортил… Хотя нет, пока только изменил! – через несколько секунд с воодушевлением воскликнула она. – И правда, кому нужен театр на первом свидании? Вы там и парой слов перекинуться не сможете. То ли дело кафе. Мило, уютно, музыка приятная… Можно спокойно поболтать за чашкой чая… Все, решено, вы встречаетесь в «Маргит» в половине двенадцатого, – подытожила Моника. – Надевай светло-бирюзовое платье на тонких бретелях и вперед… Час сорок – на разговоры, двадцать минут – на дорогу домой. Не беспокойся, с Фабьеном я сама договорюсь, – предупредила она новое возражение подруги. – Как только я покажу ему твою фотографию, он прибежит, сразу же забыв обо всем на свете…

Наверное, забыть обо всем сразу все же не получается, с грустной иронией подумала Кэй, посмотрев сначала на часы, а потом окинув придирчивым взглядом то самое платье, которое ей посоветовала надеть Моника.

И тут же услышала рядом тихий, мелодичный голос:

– Салю, Кэт.

Прямо строчка из песни, отметила про себя Кэй, вспомнив недавний хит, и медленно подняла взгляд. Остановив его на худом, немного бледном лице молодого кареглазого мужчины, спросила себя: интересно, он специально выучил все мировые хиты последних лет к нашей встрече или это импровизация?

– Простите, это я от волнения перешел на французский… – суетливо поправив очки в тонкой серебристой оправе, пробормотал ее новый знакомый и, сев напротив, продолжил: – А еще простите за опоздание… Я долго искал улицу… Л есную, – запнувшись, объяснил он.

– Лесн ую, – поправила его Кэй, продолжая разглядывать первого французского учителя рисования, извинявшегося перед нею за опоздание.

– О да. Конечно, Лесн ую, – снова засуетился тот. – У меня иногда бывает путаница с ударениями… Хотя по-венгерски я говорю неплохо…

Даже очень неплохо, мысленно подтвердила Кэй. Моя подруга оказалась права. А вот насчет того, что вы симпатичный… Это сильное преувеличение… Роль героя-любовника явно не ваше амплуа… И сравнивать вас с Тибором просто смешно. Уверена, он действительно от души посмеется, увидев нас вместе.

– Пустяки. Ударение дело поправимое. Да и насчет опоздания не беспокойтесь. Я тоже пришла всего пару минут назад, – вежливо солгала она.

Ее собеседник улыбнулся. Как показалось Кэй, с сомнением.

– Что ж, в таком случае отметим знакомство, – подытожил он, открывая меню, но, так и не заглянув в него, предложил: – Шампань? Бордо? Коньяк?

Прямо урок географии по винодельческим регионам Франции, улыбнулась про себя Кэй. И непринужденно бросила вслух:

– «Дом Периньон». Если, конечно, вы сможете отыскать его в нашей провинции, – выдержав короткую паузу, добавила она.

Фабьен опять заулыбался. На этот раз мечтательно. И бросил взгляд за окно, где на сером асфальте уже темнели мелкими россыпями дождевые капли.

– Провинция – это прекрасно… – тихо сказал он. – Однажды я оставил Париж ради провинции…

Как и я когда-то Будапешт, мысленно провела параллель Кэй. Правда, я сделала это не ради провинции, а ради Тибора.

– Неужели ради нашего города? – усомнилась она.

– Ради Динана, – уточнил Фабьен. – Это в Бретани. Сначала я согласился провести там два месяца, потом полгода и, наконец, остался навсегда. Не знаю, говорила ли вам Моника, но я учитель рисования, и, может быть, именно поэтому Динан пленил меня переплетением старых, тесно застроенных улиц…

Кэй окинула своего собеседника новым, заинтересованным взглядом.

– У вас много учеников?

– Несколько классов. И в каждом из них есть свои таланты.

– Верю. Наверное, один из них и научил вас венгерскому языку…

Фабьен снова засуетился, поправляя очки на переносице.

– Не совсем так… Венгерскому языку меня научила одна из коллег…

– Вот оно что… – понимающе протянула Кэй. – Судя по вашим блестящим познаниям, учила она вас не один месяц…

– И даже не один год, – утвердительно кивнул Фабьен, – а целых четыре. Пока длился наш роман.

– Да, немало… – задумчиво продолжила Кэй. – А чему же за это время научили ее вы? Наверное, французскому?

Фабьен внимательно посмотрел в глаза своей собеседнице.

– Она знала его и до знакомства со мной. Поэтому я научил ее только одному: быть счастливой. Быть счастливой в Динане, куда она тоже приехала из Парижа. Но только не по собственной воле, а по воле обстоятельств… Я разучил ее считать дни до возвращения в привычную столичную жизнь…

– Отучил, – поправила его Кэй.

Фабьен немного подумал.

– Верно, – наконец согласился он. – Всегда путаю такие глаголы.

В это время к их столику подошел официант, и Фабьен, достав из кармана блокнот, принялся что-то быстро писать.

– И что же, вместо этого она стала считать минуты до вашей встречи? – не сдержала скептической интонации Кэй.

Рука Фабьена на секунду замерла.

– Я понимаю вашу иронию, – спокойно сказал он, не поднимая глаз. – Она вызвана моим внешним видом.

Кэй смущенно потеребила кулон-сердечко.

– Простите… – еле слышно пролепетала она.

Фабьен протянул листок официанту.

– Это заказ с учетом пожеланий мадемуазель, – вежливо объяснил он.

Тот пробежал листок взглядом и, угодливо покивав в ответ, удалился.

– Не беспокойтесь, я не обижаюсь, – мягко улыбнулся Фабьен, вновь поправляя очки.

– На меня? – с надеждой спросила Кэй.

– На нее тоже. Я никогда не утешал… не тешил себя иллюзиями по поводу своей внешности. Девушки всегда видели во мне только учителя. Причем ботаники. И Этель тоже приняла меня за ботаника, когда в первый раз увидела в школе. А когда узнала, что я преподаю рисование, то сначала очень удивилась, – продолжил Фабьен, – а потом попросила нарисовать для нее Динан. Нарисовать радужными, притягивающими взгляд красками, чтобы он мог заменить ей Динан настоящий. Который она считала серым и скучным… Без цвета, как она говорила.

– Бесцветным, – поправила Кэй.

Фабьен кивнул.

– Словом, таким же, как я, – подытожил он. – Наверное, это ее забавляло… Серый человек пытается нарисовать серый город радужными красками… Но тогда она казалась мне очень искренней… А я себе просто супергероем…

– А что с картиной? Вы ее нарисовали? – осторожно спросила Кэй.

Фабьен по привычке поправил очки.

– Да, нарисовал.

– И она понравилась девушке?

– Настолько, что с тех пор она навсегда осталась жить в Динане.

– Как же вам это удалось? – удивилась Кэй.

Фабьен подождал, пока официант наполнит бокалы вином, и, немного отпив, удовлетворенно прикрыл глаза.

– Бутылочка хорошего бордо все же нашлась в вашей провинции, – с улыбкой заметил он.

Но Кэй на это не отреагировала, продолжая ждать ответ на занимавший ее в данный момент вопрос.

Тогда Фабьен поставил бокал на стол и вытянул ладонь в сторону окна, за которым накрапывал мелкий дождик.

– Я нарисовал эту картину словесно… Вот в такой же пасмурный день пригласил Этель прогуляться по старым улочкам Динана, которые со дня приезда казались мне какими-то необыкновенными, почти волшебными… И вот тогда она вдруг увидела их совсем в другом свете… Все эти тесные площади, окруженные средневековыми домами, и мрачные переулки, в которых не разминуться двум прохожим, перестали казаться ей чужими и унылыми… Когда я попросил ее представить, что в каждом из них живут большие семьи или одинокие люди, судьба которых была бы совсем другой, возможно, не самой лучшей без этого города, Этель вдруг поняла, что улицы Динана могут стать родными и для нее… Родными для любого человека, откуда бы он ни приехал… Нужно только захотеть взглянуть на них по-другому… Я научил ее этому. А она научила своего парня, который две недели назад приехал к ней из Парижа и с которым они теперь счастливо живут в Динане…

На несколько секунд за столиком воцарилась тишина.

– А если я тоже попрошу вас нарисовать для меня такую картину… картину нашего города… вы сможете выполнить мою просьбу? – тихо проговорила Кэй. – Конечно, я никогда не считала эти улицы чужими… Но такая прогулка подарит мне больше впечатлений, чем бокал вина…

За поворотом показалась темно-зеленая дверь подъезда и нервно прохаживающийся возле нее высокий мужчина в синей джинсовой куртке.

Господи, после знакомства с Фабьеном я совсем забыла о Тиборе! – мысленно ужаснулась Кэй. И, немного подумав, повторила уже совсем с другой интонацией: господи, после знакомства с Фабьеном, я совсем забыла о Тиборе!

– Вряд ли мой внешний вид заставит его ревновать… – пробормотал Фабьен.

Кэй обернулась, удивленно уставившись на него.

– Моника мне все рассказала и попросила подыграть вам… – виновато развел руками он и с сожалением добавил: – Но у меня это вряд ли получится…

Кэй, внимательно посмотрев ему в глаза, прошептала:

– Вот и хорошо. Значит, мы можем продолжить нашу прогулку. Вам ведь нравится наш город, правда?

На лице Фабьена появилась счастливая улыбка.

– Настолько, что я готов остаться здесь навсегда.

Кэй тоже улыбнулась в ответ.

– Ну тогда вам просто необходимо познакомиться с ним получше.

Стараясь не попасть в яркий островок света уличного фонаря, они вновь свернули за угол и зашагали обратно, в сторону дома Двух Мавров, чьи витые колонны разглядывали еще несколько минут назад.

– Куда теперь? – спросила Кэй. – Опять на главную площадь?

Фабьен неуверенно пожал плечами.

– А может, побродим просто так, наугад?

– У меня так не получится, – рассмеялась Кэй. – Я ведь знаю здесь каждый переулок.

– А ты представь, что не знаешь! – вдруг оживился Фабьен. – Представь, что ты тоже впервые приехала в этот город, и тебе интересно пройтись по его улицам, не выбирая заранее никакого направления. Интересно заглядывать в музеи, смотреть на фасады попадающихся на пути домов и представлять людей, которые за ними живут. Людей, которых ты тоже не знаешь и с которыми никогда не была знакома. Вот, например, в том доме, где на окнах шторы в виде нанизанных на нитки каштанов… Там наверняка живет влюбленная пара. И наверняка они познакомились где-нибудь в парке или в сквере теплым солнечным днем в конце лета, когда с веток каштанов, разбиваясь о тротуары, падают плоды, а листья на кленах переливаются всеми оттенками золота и багрянца… Я думаю, у них в доме растут какие-нибудь декоративные деревья… И даже есть свое собственное солнце… в виде бра… в память о том дне, когда они познакомились…

– А что, если они познакомились вечером? – с улыбкой предположила Кэй.

– Тогда это большая лампа в виде луны и несколько маленьких в виде звезд.

– Таких же, как сейчас на небе? – запрокинув голову, спросила Кэй. – Ведь они такие яркие, что похожи на электрические лампы… Или на что-то ненастоящее, как твоя выдумка…

Фабьен тоже посмотрел на небо, а потом на Кэй.

– Да, это всего лишь выдумка, – тихо сказал он. – Но она только для тебя.

Кэй недоверчиво усмехнулась, продолжая смотреть на небо.

– Нет, не только… Наверняка точно такая же выдумка была когда-то для Этель… Или почти такая…

Фабьен перевел задумчивый взгляд себе под ноги.

– Ты права. Для нее тоже была. И не одна… – все так же тихо проговорил он и после короткой паузы продолжил: – Но ведь ты согласилась прийти сегодня в кафе тоже ради другого мужчины… Тибора, если не ошибаюсь… Разве я не прав?

– Прав, – ничего не выражающим голосом согласилась Кэй. – Ты тоже прав. И поэтому нам лучше прекратить эту прогулку… Пока мы еще способны с легкостью признавать правоту друг друга… – шутливо добавила она.

Фабьен уже знакомым ей суетливым движением поправил очки, видимо не зная, что сказать в ответ.

– Думаю, Тибор уже ушел, так что мне пора домой. Завтра рано вставать, – объяснила Кэй.

– Я тебя провожу? – предложил Фабьен.

Кэй пожала плечами.

– Поскольку это уже вторая попытка, я не против.

Обратный путь они проделали в молчании.

– По-моему, наши блуждания по городу выбили тебя из сил, – окинув своего спутника внимательным взглядом, заметила Кэй, когда они остановились возле ее подъезда. – Ты какой-то бледный…

– Это не из-за прогулки. Просто немного похолодало, – смущенно улыбнулся Фабьен.

Кэй весело рассмеялась.

– Судя по твоему виду, наступила самая настоящая зима. Хотя я ничуточки не замерзла. Но твой вызывающий жалость вид сделал свое дело. Так и быть, приглашаю тебя к себе домой. На чашку горячего чая. А если найдется, то и на бокал вина. Ведь в кафе мы к нему так и не притронулись. Но только на этот раз не бордо. Даже не рассчитывай. У меня бывает либо наше шопронское «Пино Фран», либо «Токайское»…

Фабьен одобрительно закивал.

– Это хорошо. Никогда не пил «Токайское», а уж «Пино Фран» тем более…

– Надеюсь, у тебя хватит такта не показать своего разочарования, – распахивая дверь подъезда, с притворной серьезностью сказала Кэй. – Я ведь, между прочим, патриотка, так что делать сравнение в пользу французского вина не советую.

– Буду иметь в виду, – поднимаясь следом за ней по лестнице, откликнулся Фабьен.

Они миновали несколько лестничных пролетов и остановились возле двери с номером семнадцать.

– Это число всегда было счастливым для меня, – сообщил Фабьен.

– Еще одна выдумка? – шутливо спросила Кэй. – Кстати, а что бы ты смог рассказать мне о моей квартире, если бы не знал, что здесь живу я? Какую историю придумал бы о ее обитателях?

Фабьен развел руками.

– Я не успел разглядеть твои окна.

– Жаль, – вздохнула Кэй.

Они переступили порог квартиры, очутившись в полной темноте.

– Там, рядом с тобой, на стене светильник. Сможешь найти? – спросила Кэй.

В ответ послышался сухой щелчок, и небольшую прихожую залил мягкий свет. Фабьен неторопливо огляделся и вдруг замер, к чему-то принюхиваясь.

– Пахнет фиалками… – мечтательно прикрыв глаза, прошептал он. – А это значит, что здесь живет романтик…

Кэй иронично покачала головой.

– Это значит, что на подоконнике недавно расцвел цветок, – поправила она и, сделав короткую паузу, уточнила: – Подаренный Тибором. А это значит, что цветение долго не продлится…

Фабьен открыл глаза, устремив укоризненный взгляд на свою собеседницу.

– К счастью, цветение каких бы то ни было растений не зависит от предательства людей, – ободряющим тоном заметил он. – Иначе все цветы, какие только есть на земле, давно погибли бы. В том числе и фиалки. И тогда у нас во Франции стало бы одной замечательной песней меньше…

– Правда? – недоверчиво откликнулась Кэй. – И что же это за песня?

Фабьен опять мечтательно прикрыл глаза.

– Замечательная, – повторил он. – «Любовь – это букет фиалок»… Медленная и романтичная, как сегодняшние сумерки…

– Стало быть, вы считаете, что любовь похожа на букет фиалок… – то ли уточняя, то ли размышляя, сказала Кэй несколько минут спустя, наливая в чашки дымящийся напиток с запахом малины.

– Мы? – удивленно переспросил Фабьен.

– Ну да, вы, французы.

– А-а-а, – понимающе протянул он. – Вообще-то это не утверждение, а только песня…

– Неужели? – иронично бросила Кэй.

– Она тебе понравилась бы, – убежденно сказал Фабьен, не обратив внимания на ее иронию. – Я бы перевел ее для тебя на венгерский, но, к сожалению, я не поэт.

Кэй осторожно сделала глоток обжигающего чая.

– Зато ты большой выдумщик, – удовлетворенно заметила она. – Я провела с тобой, наверное, самый интересный и необычный день в моей жизни. Так что в завершение с удовольствием послушаю песню на французском. Я где-то читала, что его считают самым красивым и мелодичным языком из всех существующих на свете… Особенно для исполнения песен о любви. Так что не робей, я все пойму.

Кэй подперла щеку ладонью, выжидающе глядя на Фабьена. Он отпил чая и, помедлив несколько секунд, устремив взгляд куда-то за окно, тихо запел. Судя по всему, песня действительно была романтичной, хотя Кэй поняла всего два слова: любовь и фиалки. Но даже если бы она не поняла совсем ничего и не знала бы названия песни, эта рисовавшая в воображении цветущий луг мелодия и приятные для слуха французские фразы заставили бы ее слушать своего гостя вот так, как сейчас, позабыв обо всем на свете, затаив дыхание…

А Фабьен, осторожно переведя взгляд на Кэй, продолжал петь, с нежностью глядя ей в глаза. Но вдруг песня оборвалась на полуслове, и Фабьен, медленно наклонившись к ней через стол, коснулся робким поцелуем ее губ. Кэй некоторое время продолжала сидеть все так же неподвижно, не решаясь нарушить волшебство этого мгновения банальными словами, а потом, мягко улыбнувшись, спросила:

– У всех французских песен такой финал или эта – редкое исключение?

Карие глаза Фабьена за прозрачными линзами очков ответили смущенным взглядом.

– Этот финал я придумал специально для тебя, – тихо ответил он.

– Я же говорила, что ты большой выдумщик…

– Это правда. А как ты думаешь, какое продолжение я придумал для сегодняшнего вечера?

– Уже ночи, – кивнув на циферблат настенных часов, поправила его Кэй.

– Тогда ты тем более должна догадаться…

– Догадываюсь, – кивнула Кэй, улыбнувшись. – Вот только еще не знаю, одобряю ли я твою придумку…

– Ты сможешь ответить себе на этот вопрос утром, – прошептал Фабьен и, погладив ее по щеке, вновь поцеловал. Теперь уже смело и в то же время бережно.

Его губы пахли малиновым чаем, а рубашка парфюмом, в котором Кэй чудились нотки фиалки…

Фиалки из того букета, о котором он пел несколько мгновений назад, подумала Кэй, отвечая на его поцелуй. Из того букета, который он подарил мне сегодня… Букета из фантазий, звезд и тихих вечерних улочек… Букета, который надолго сохранится в моей памяти…

Потому что теперь к нему добавились ягодный вкус поцелуев, шелк простыней, бархат нежных прикосновений и обжигающий шепот признаний, подумала она, уже прислушиваясь к утреннему птичьему гомону за окном. А такие букеты не то что цветочные, быстро не увядают…

Она осторожно положила ладонь на подушку, которая лежала рядом, но, почувствовав вместо теплой щеки Фабьена прохладный глянец бумаги, удивленно распахнула глаза: это был обычный лист, исписанный неровным угловатым почерком:

«У тебя прекрасный чай и восхитительное «Токайское», но этого мало для завтрака. Особенно для французского. Когда вернусь из магазина, расскажу, из чего он обычно состоит. А ты пока подумай над ответом на твой вчерашний вопрос. Насчет одобрения моей выдумки. Мне просто необходимо знать, что ты ответишь.

Фабьен Беринже».

«Беринже, – с улыбкой повторила про себя Кэй. – Красиво звучит…»

В это время раздался звонок в дверь. Накинув розовый халатик, Кэй выбежала в коридор.

– Послушай, тебе никогда не приходило в голову, что… – Кэй мгновенно умолкла, увидев на пороге Тибора, и, растерянно отступив на шаг назад, смерила его вопросительным взглядом.

– И что же мне должно было прийти в голову? – спокойно поинтересовался тот. – Что ты нарочно будешь являться домой за полночь, только чтобы не отдавать мой компьютер?

– Очень нужна мне твоя электронная развалюха, – пренебрежительно скривила губы Кэй, плотнее запахивая халатик. – Ты прекрасно знаешь, что я еще на прошлой неделе купила ноутбук. Мне ведь не нужно было все это время тратить деньги на любовника…

– Конечно, ведь у тебя его попросту нет, – непринужденно откликнулся Тибор. – Поэтому ты и пытаешься удержать меня.

Кэй высокомерно хмыкнула:

– Придется тебя разочаровать, милый. Ты для меня тоже уже устаревшая модель.

– Неужели? – самоуверенно бросил Тибор. – А вот Электра говорит, что я очень даже ничего…

Кэй философски пожала плечами.

– Так всегда говорят, когда приобретают подержанную вещь. Хвастаются на каждом углу, что она почти как новенькая.

– Ну хватит, я пришел сюда не для того, чтобы любоваться, как ты выплескиваешь свой яд! – разозлился Тибор, решительно переступая порог.

– Правильно, побереги себя для Электры. А то она еще, чего доброго, заставит меня устранять неисправности твоего организма.

Тибор, свирепо сверкнув глазами, метнулся в комнату, где стояли коробки с монитором и процессором.

– Да, все хотела тебя спросить, правду говорят в офисе, что твоя новая возлюбленная на короткой ноге с любым электроприбором? – беспечно бросила ему вслед Кэй, придирчиво разглядывая в зеркале свое отражение: высокий лоб, темные ресницы, зеленые глаза, прямой тонкий нос, такие же тонкие губы. – Советую проверить опытным путем: вместо того чтобы включать компьютер в розетку, поставь его рядом с ее кроватью, пускай заряжается, – с напускной серьезностью продолжила она, небрежно взбив пальцами пряди темно-каштановых волос.

Тибор, не проронив в ответ ни слова, пронесся мимо нее с объемистыми коробками и, выскочив из квартиры, захлопнул ногой дверь.

Кэй прислонилась к ней спиной, медленно закрыв глаза.

Теперь он точно больше сюда не явится, с облегчением подумала она. Даже не ожидала, что наша последняя встреча, которой еще вчера я панически боялась, пройдет для меня так легко, можно сказать, играючи… И все это благодаря Фабьену. Все-таки я правильно сделала, что не стала о нем рассказывать Тибору, хотя похвастаться очень хотелось… Самые счастливые минуты двух влюбленных должны оставаться их тайной… Хотя, может, насчет влюбленных я немного поторопилась, устремив задумчивый взгляд на свое отражение, добавила она.

Но ее мысленную беседу с собой прервал новый звонок в дверь.

А может, и нет, с улыбкой подумала Кэй, поворачивая ручку.

– Я не знал, какой конфитюр ты любишь больше, вишневый или абрикосовый, и поэтому купил оба, – радостно сообщил Фабьен, чмокнув ее в щеку.

– И правильно. Я люблю оба, – одобрительно кивнула Кэй.

– Надеюсь, ты полюбишь и другие составляющие французского завтрака, – с энтузиазмом заявил Фабьен, направляясь на кухню.

– Можешь даже не сомневаться.

Фабьен опустил пакеты на стол и вдруг замер, не решаясь обернуться.

– Знаешь, я мог бы… Вернее, я был бы счастлив готовить его для тебя каждое утро… – неловким движением поправив очки, тихо сказал он и, виновато потупившись, продолжил: – Но если ты считаешь, что мое присутствие будет здесь лишним…

– Тот, чье присутствие здесь было лишним, больше сюда никогда не вернется, – приблизившись к нему, так же тихо произнесла Кэй и, положив голову ему на плечо, призналась: – Я только что раздумывала над тем, что такое произошло вчера между нами… Можно ли то, что случилось, назвать любовью…

– И что же? – прерывающимся от волнения голосом спросил Фабьен. – Что ты решила? Можно?

Кэй внимательно посмотрела ему в глаза.

– Я ждала, что решишь ты.

Фабьен обнял ее за талию.

– Я уже сказал. Я был бы счастлив каждое утро приносить тебе завтрак в постель.

Лицо Кэй озарилось улыбкой.

– Сначала речь шла только о его приготовлении, – с шутливым упреком напомнила она.

– Это только половина счастья, – тоже заулыбался Фабьен.

– А подать в постель, значит, полное?

– Конечно. Особенно если твой ответ по поводу моей вчерашней выдумки окажется положительным. Вернись в спальню, подожди несколько минут и увидишь, с каким сияющим лицом я появлюсь там с серебряным подносом в руках.

– Заманчивое предложение, – мечтательно промурлыкала Кэй. – Но принять его не могу, – с сожалением вздохнула она, бросив выразительный взгляд на настенные часы. – Иначе опоздаю на работу.

Фабьен разочарованно вздохнул.

– А мне сегодня нужно быть в школе только ко второму уроку…

– Вот и хорошо. Значит, у тебя еще есть время обдумать мой ответ, – ободряюще сказала Кэй и, немного помедлив, прошептала на ухо: – Я очень, очень сильно одобряю твою выдумку… Хотя она и не нова…

И, захватив из пакета зеленое яблоко, она направилась в комнату.

– Постой, кажется, Моника говорила, что ты и… твой бывший бойфренд работаете в одном офисе, – запинаясь от волнения, окликнул ее Фабьен.

– Да, причем и Моника тоже, – подбросив яблоко вверх, рассмеялась Кэй.

– Наверное, тебе очень неприятно, даже больно видеться с ним каждый день… Почему бы не взять отпуск на несколько дней, пока не улягутся обиды?

Кэй немного подумала и загадочно улыбнулась.

– Знаешь, у меня есть мысль получше. Раз уж моя личная жизнь изменилась так быстро и так неожиданно, то почему не может измениться профессиональная?

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно уточнил Фабьен.

Кэй беззаботно пожала плечами.

– Я прямо сегодня уволюсь и устроюсь работать в цветочный магазин. В тот, что находится как раз напротив кафе. Пару дней назад я видела там объявление, что требуется продавец.

Пораженный Фабьен сдвинул очки на кончик носа, устремив на Кэй изумленный взгляд.

– Ты это серьезно? – недоверчиво поинтересовался он.

– Серьезнее не бывает.

– И когда это пришло тебе в голову?

– Только что.

– Думаешь, это хорошая идея?

– Думаю, великолепная. Твоя вчерашняя песня пробудила во мне любовь… В том числе и к цветам. Я уже представляю себе, как буду составлять роскошные букеты для свадеб, юбилеев и прочих торжеств… Как покупатели будут радостно улыбаться, взяв их в руки… Только подумай, я смогу проводить каждый день среди роз, тюльпанов, нарциссов, фиалок, которые одним своим видом будут дарить мне хорошее настроение, а я буду дарить его другим людям… Кстати о фиалках. После твоей песни я стала по-особенному относиться к этим цветам. И теперь, даже если подарок Тибора начнет вдруг засыхать, я не расстанусь с ним… Наоборот, сделаю все, чтобы спасти…

Фабьен привычным жестом поднял очки на переносицу, окинул внимательным взглядом сначала Кэй, потом цветущую на подоконнике фиалку и тихо сказал:

– Я очень рад, что тебе так понравилась эта песня… Фиалки и правда прекрасные цветы… Обещаю подарить тебе еще один букет… нежный и неувядающий…

Кэй с интересом склонила голову на плечо.

– В том, что это будет нежный букет, я не сомневаюсь, а вот в том, что неувядающий… Неужели такое бывает?

Фабьен медленно прикрыл веки.

– В этом ты убедишься сегодня вечером.

– Ну ты даешь… – восхищенно протянула Моника, когда узнала от подруги о переменах, произошедших в ее личной жизни всего за один вечер. – Нет, я, конечно, подозревала, что ты способна на многое, но чтобы на такое… Так искусно отомстить Тибору не смогла бы даже наша пресловутая Электра…

– Месть здесь ни при чем, – собирая в коробку вещи с рабочего стола, возразила Кэй. – Я действительно полюбила Фабьена. Полюбила за те несколько часов, которые мы провели вместе вчера вечером… Если честно, еще два дня назад я и сама бы не поверила, что такое может произойти со мной…

– Я ведь не зря тебе говорила, что Фабьен очень симпатичный и с ним не соскучишься – напомнила Моника и, грустно вздохнув, продолжила: – А вот мне опять придется скучать в одиночестве… У меня было много разных встреч, но такой, как у тебя с Фабьеном, которая мгновенно изменила бы всю мою жизнь, – никогда… Только ты не подумай, что я говорю так из зависти, – спохватилась она. – Наоборот, я очень рада за тебя.