Текст книги "Шипы и розы (Шепот роз)"
Автор книги: Тереза Медейрос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
12
На следующий вечер Сабрина решила посвятить мужа в таинства игры в шахматы. Она и бровью не повела, когда Морган грохнул тяжелым кулаком по доске, а лишь тяжко вздохнула и принялась собирать в подол фигуры, разлетевшиеся по разным углам. Это произошло уже в третий раз с тех пор, как они сели за стол, и Сабрине предстояло объяснить начинающему игроку, как ходят слон и ладья.
Морган вскочил и принялся сердито расхаживать по спальне, сжимая в кулаке шахматного короля.
– Почему? – рычал он. – Почему король столь беспомощен, черт возьми? Или у него нет ни чести, ни гордости! Как можно прятаться за женской юбкой?
Дремавший у камина Пагсли вытянул лапы и зевнул.
– Ты отказываешься понять смысл игры, – терпеливо внушала Сабрина. – Король – самая важная фигура на доске, потому что без него ты не можешь продолжать игру. Без королевы – пожалуйста, но король должен всегда оставаться в игре. Если он поставлен в безвыходное положение, ты проигрываешь. Значит, любой ценой его следует защитить.
– Защитить? Горсткой глупых пешек и королевой, а это, не забывай, просто женщина. Какой из твоего короля вождь? Его следует забросать камнями и изгнать из клана!
Дабы проиллюстрировать свою мысль, Морган швырнул трусливого монарха в камин, но его на лету поймал Пагсли и крепко зажал в челюстях. Сабрина возвела очи горе; Морган тем временем устанавливал на место тяжелую шахматную доску.
– Просто женщина? А сколько женщин в истории человечества отдали жизни, защищая своих близких? А как насчет твоей королевы Марии?
– Чью голову отрубили по приказу твоей королевы Елизаветы, – хмуро напомнил Морган.
Сабрина со стуком поставила на доску ладью.
– Елизавета не моя королева. Я такая же шотландка, как и ты, Морган Макдоннелл.
– Тогда почему ты говоришь с английским акцентом? – грохнул ладонями по столу Морган.
Супруги обнаружили, что, перегнувшись через стол, мечут друг на друга яростные взгляды. Внезапно Морган опустил глаза на губы жены, и она затаила дыхание. Глаза мужа приобрели окраску капли дождя, упавшей на весенний зеленый лист. Зачарованная неотрывным взглядом, Сабрина боялась шелохнуться, пока Морган не перевел взгляд на шахматную доску. Он взял изящную черную королеву и заговорил мягко, уже без всякого гнева:
– Женщины – деликатные создания, хрупкие и нежные. Бог сотворил их такими, чтобы их надо было ограждать от жестокости мира.
Сабрина не могла отвести глаз от огромных мускулистых рук, ласкавших шахматную фигурку из яшмы. Девушка помнила, как эти руки с такой же нежностью поглаживали хрустальные лепестки бельмонтскои розы за мгновение до того, как она разбилась.
– Долг каждого мужчины – защищать свою женщину. Заботиться о ней.
Он явно говорил от всего сердца, и это было очень странно, если представить себе Ив и прочих женщин клана Макдоннеллов. Понятия Моргана о чести и справедливости ставили Сабрину в тупик. Они не вписывались в образ Макдоннеллов, сложившийся у девушки под влиянием того, что рассказывали об этих диких горцах.
– Ты уверен, что тебя при рождении не подменили? – мягко спросила Сабрина. – Может, тебя принесли и оставили в корзинке на пороге дома твоего отца? Может, ты вовсе не Макдоннелл?
– Отец не раз сам меня в этом обвинял, – с кривой усмешкой признался Морган. – Но у меня была мать. Она умерла во время родов.
Морган задумчиво потрогал пальцем резные складки юбки шахматной королевы, и Сабрина неожиданно для себя приревновала к ней, представив, как те же пальцы касаются ее собственной кожи с такой же нежностью. В голове зашумело, учащенно забилось сердце, терпеть дальше эту сладостную муку не было мочи, девушка выхватила королеву и принялась разбирать фигуры на доске.
– Это всего лишь игра, Морган.
Морган опустился на стул и скрестил руки на груди.
– Я считаю, что она неправильная. Я больше не буду играть.
Сабрина тоже скрестила руки, и наступило тягостное молчание. Тем временем Пагсли надоело держать в пасти изгнанного с доски короля, и он выплюнул фигуру на пол. Наконец Морган потянулся к жене через стол.
– Ладно, на сегодня, видно, хватит. Как насчет поцелуя на сон грядущий?
Сабрина зажмурилась и послушно сложила губы бантиком, но ничего не произошло. Открыв глаза, она увидела, что муж прищурился и лениво разглядывает ее. Потом он обхватил ее щеки ладонями, провел пальцами по губам раз, другой, будто проверяя, не окажет ли она сопротивления, но она и не думала об этом. Ее губы раскрылись, приглашая его пойти дальше. Сабрина ощущала теплое и сладкое дыхание мужа и все ждала, ждала, а он продолжал ласкать ее губы огрубевшими подушечками больших пальцев. Все тело будто пронзили языки неведомого пламени, набухли соски, и стало влажно в потаенных глубинах женского естества. Тогда и только тогда язык Моргана ворвался в ее рот, и девушка едва не потеряла сознание.
Казалось, Морган не услышал страстный стон, вырвавшийся из горла жены. Отвернувшись, он поцеловал ее в кончик носа и пожелал спокойной ночи, назвав, как в детстве, «малявкой». Затем направился к выходу.
Боясь, что голос изменяет ей, Сабрина выждала, пока супруг не оказался у дверей:
– А я-то поверила тебе, будто Макдоннеллы не обучены искусству целоваться на ночь.
– Конечно, не обучены. Именно поэтому мы должны так усердно тренироваться, – он с дьявольским лукавством подмигнул жене. – Спи спокойно, детка.
Он ушел, а Сабрина уронила голову на скрещенные руки и подумала, что вряд ли сможет вообще когда-нибудь заснуть. Морган зажег в ней огонь страстного желания, не обещавшего сна и покоя.
На следующий вечер Сабрина решила познакомить мужа с творениями Гомера, возлагая на него большие, надежды. По ее мнению, древнегреческий бард был достаточно умен, чтобы удержать внимание Моргана, и в то же время слишком бесстрастен и сух, чтобы разбудить его эмоции, которые так разрушительно подействовали накануне на сон и душевное спокойствие его супруги. Почти всю минувшую ночь Сабрина беспокойно ворочалась в кровати, сбила и туго намотала на себя простыни и заснула только на рассвете.
И вот, устроившись поудобнее и поджав под себя ноги в шелковых чулочках, она начала читать, чувствуя себя Шехерезадой, развлекающей султана. Только в отличие от героини древних времен Сабрина рисковала потерять не голову, а сердце и прекрасно это сознавала.
Ее опасения не оправдались. После первых же страниц Морган весь обратился в слух и жадно слушал рассказ о похождениях бесстрашного и хитроумного Одиссея, который сумел обмануть и побороть всех своих врагов и изыскать возможность вернуться к обожаемой Пенелопе. Глянув на мужа, поверх книги, Сабрина поразилась выражению его лица, суровые черты которого смягчил почти мальчишеский восторг. Когда новая Шехерезада дошла до того места, где Одиссей ослепляет ужасного Циклопа, Морган так далеко подался вперед, что девушка испугалась, как бы он не свалился со стула. Впрочем, Сабрина и сама настолько увлеклась давней историей, будто читала ее впервые.
Но затем наступила очередь эпизода, где Одиссей встречается с прелестной Цирцеей, решившей его обольстить и подчинить своей воле. Тут Морган будто насторожился и вновь откинулся на спинку стула. Похоже было, что он чем-то недоволен. По мере того как разворачивались события, лицо мужа все больше омрачалось. Сабрина начала читать быстрее, спотыкаться на самых простых словах, внимание ее рассеялось, а мысли устремились вперед, к ожидающему ее перед сном поцелую супруга.
– Болван! – вдруг рявкнул Морган, грохнув кулаком об стол.
Книга в руках Сабрины сама собой захлопнулась. – Проклятье! Не мужик, а слабак, черт побери! Я бы ни за что не совершил подобную ошибку. Хитрая ведьма превратила его товарищей в свиней, а он готов сунуться в ее постель! У него что, нет ни капли мужской гордости!
Похоже, его ничто не интересовало, кроме проблем гордости, и это начинало действовать Сабрине на нервы. Она взглянула на мужа с некоторым вызовом:
– Цирцея обворожила Одиссея своей красотой. Может, он был согласен пожертвовать своей гордыней, дабы сполна вкусить от прелестей волшебницы.
– Если мужчина способен забыть о своей гордости ради женщины, то он просто дурак.
В грозном взгляде Моргана Сабрина прочла предостережение. Ей было очевидно: со временем он, возможно, будет принадлежать ей телом, даже подарит сына, но никогда ей не завладеть его сердцем. Сабрина с ужасом обнаружила, что глаза, ее застилают слезы.
Сабрина встала, уронив книгу на пол, и подошла к распахнутому окну, чтобы высушить непрошеные слезы морозным ветром, предвещавшим ранний снег.
– Возможно, ты прав. Решение, принятое Одиссеем, дорого ему обошлось. Если верить Гомеру, его героя убил один из его отпрысков, рожденный от союза с Цирцеей, – его собственный сын. – Она повернулась лицом к мужу, гнев придал ей новые силы. – Но если бы ты дослушал историю до конца, ты бы сам все понял. На самом деле Одиссей разделил ложе с волшебницей лишь для того, чтобы освободить своих товарищей и вернуть им человеческий облик. Их жизни он ценил выше собственной жалкой гордыни. Кому, как не тебе, понять его и по достоинству оценить принесенную им жертву.
Морган все отлично понимал и прекрасно осознавал, что Цирцея в подметки не годится Сабрине. Она его окончательно приворожила своим мелодичным голосом и все сильнее затягивала путы, когда застенчиво улыбалась, вскидывая глаза над книгой, и когда с ее прелестных губ слетали звучные слова поэмы Гомера. Сейчас он и сам не мог бы сказать, почему так рассердился – из-за непростительной слабости Одиссея или из-за своей собственной.
Сабрина стояла перед ним, в своей непокорности не менее прекрасная, чем Цирцея. Тонкие черты девушки выражали целую бурю эмоций; ночной ветер играл волнистыми прядями, выбившимися из строгой прически. Морган легко мог представить себе Сабрину на омываемой волнами скале со сверкающими брызгами в распущенных волосах, готовую смело встретить любую опасность, которой может грозить коварное море. Да, возможно, Одиссей был не таким уж олухом, когда уступил Цирцее. Может, он даже свалял дурака, решив с ней расстаться.
Когда Морган поманил жену пальцем, она вначале решила было не повиноваться. Однако любопытство взяло верх, и Сабрина подошла к супругу. Он приглашающе похлопал себя по колену. Сабрина на секунду замешкалась, но потом все же села, напряженно выпрямившись и чувствуя себя чем-то вроде марионетки, которая подчиняется опытному кукловоду.
Морган обхватил теплыми пальцами обнаженную шею жены, отчего у нее сладко замерло сердце.
– Возможно, твой хитроумный Одиссей просто услаждал свою гордость, притворяясь, будто поддается волшебнице только ради товарищей.
Сабрина знала, что его слова следует расценивать как косвенное извинение – прямого ей от самолюбивого супруга никогда не дождаться. Морган склонил голову, и их губы соприкоснулись; по жилам тотчас разлилось пламя, которого Сабрина и страстно желала, и опасалась. Она придвинулась чуть глубже, он принялся нежно трогать ее губы языком, слегка покусывать тонкую кожу, пока Сабрина не открыла уста в немом призыве.
На этот раз Морган не обманул ее ожиданий, горячий язык ворвался в рот, лаская и возбуждая до такой степени, что Сабрина ответно скользнула языком по ровному ряду его зубов. Она запустила пальцы в его накидку, бессознательно изогнувшись всем телом, как кошка под лаской хозяина. Из горла Моргана исторгся стон страсти, вызвав в Сабрине бурный восторг и одновременно страх. «Если мне когда-нибудь удастся заставить его совсем утратить самообладание, буду ли я готова к этому?» – мелькнуло в голове девушки.
Сабрина прижала пылающий лоб к его мощной шее, страстно желая, чтобы Морган сделал выбор за них обоих, отнес бы ее на кровать и вынудил забыть глупую клятву не доставить мужу ни минуты наслаждения. Когда Морган встал и бережно поставил ее на ноги, девушка не могла решить, то ли радоваться, то ли печалиться.
– Ну, что, малявка, завтра мне снова почитаешь?
Сабрина потянулась и подергала шелковистую золотую прядь, надеясь за лукавой улыбкой спрятать туманившее глаза страстное желание.
– Обязательно почитаю. Как раз подобрала очень интересную историю. Там говорится об отважном воине по имени Самсон и очень пылкой девушке, которую звали Далила.
Назавтра во второй половине дня Сабрина, выйдя из спальни, направилась к лестнице, шагая уверенно и решительно, имея перед собой ясную цель. Хозяйке замка Макдоннеллов нечего сиднем сидеть в своей комнате, ожидая редких визитов супруга. Ей уже надоела отведенная ей роль экзотического цветка, пусть даже окруженного заботой и вниманием.
Еще не начав спускаться, Сабрина услышала доносившиеся снизу голоса спорящих. В этом не было ничего необычного, так как в замке Макдоннеллов постоянно ссорились, и за криками обычно следовал глухой стук кулаков и вопли пострадавших. Но на этот раз спорили вполголоса, хотя и яростно, и Сабрина поняла, что это не рядовая ссора. Девушка заколебалась, припомнив, чем в прошлом заканчивались ее попытки подслушивания, хотела было идти дальше, но донесшиеся до нее слова заставили ее замереть на месте.
– Какая же ты безрукая! Ему вообще не следовало поручать тебе такое важное дело.
– Поручать мне? Да я сама все это придумала, или забыл? Бог свидетель, такому болвану, как ты, ни за что не пришел бы в голову такой план. Наш предводитель сам назвал его гениальным.
– Ну да, и посмотри, чем это для него кончилось! Старый слепой Гэлвин, и тот выполнил бы лучше. Ты, конечно, хромая, но я думал, что хоть с глазами у тебя все в порядке!
– Пошел к черту!
Прежде чем Сабрина успела скрыться, вверх по лестнице, к ужасу девушки, застучали сапоги, и перед ней появился Рэналд. При виде молодой хозяйки замка смуглый горец смертельно побледнел, сбил набок берет, пробормотал: «Приветствую вас, госпожа», и бросился прочь по ближайшему боковому коридору, как испуганный заяц.
Следом за Рэналдом на лестнице показалась Ив. Заметив Сабрину, она прислонилась к стене и злобно скривила губы. Волосы женщины были распущены, и Сабрина с удивлением поняла, что ошибалась, считая Ив старухой. Хотя солнце и ветер задубили ее кожу и почти обесцветили волосы, горянка выглядела не намного старше матери Сабрины.
– У тебя чудесные волосы, – сказала Сабрина, по-прежнему не двигаясь с места. – Тебе следовало бы чаще носить их распущенными.
Ив медленно поднялась по ступенькам и обошла Сабрину по кругу, словно дикая кошка, почуявшая добычу.
– Нет, это мне не подходит. В бою длинные волосы только помеха. Я как-то поймала за кудри одну глупую девку из клана Грантов и располосовала надвое.
Сабрина невольно потрогала свою уложенную на затылке косу.
– Расскажи еще что-нибудь.
– Я была неплохим бойцом, – гордо заявила суровая горянка. – Ангус не раз говорил, что я могу одним махом перерезать врагу глотку, и тот не поймет, что произошло, пока не очутится в преисподней.
– Я очень сожалею о гибели Ангуса. Морган говорит, что вы были очень близки.
– Он погиб, как воин, от клинка, – пожала плечами Ив, и этот жест до боли напомнил Сабрине Моргана.
– Но от чьего клинка? – отважилась задать вопрос Сабрина.
Неожиданно Ив провела пальцем по щеке девушки, и та содрогнулась, хотя прикосновение было на удивление ласковым.
– Экая ты хорошенькая да гладенькая. Моргану это наверняка нравится, да? Гладкая кожа, сладкий голосок. Очень ты на свою мамашу похожа. На Ангусову обожаемую Бет.
Глаза Ив подернулись легкой дымкой, и Сабрина начала догадываться об истинной причине злобной ненависти, которую испытывала к Камеронам свирепая горянка. Девушку охватили разноречивые эмоции: гнев на Ангуса за его бесчувственность и равнодушие и жалость к той девушке, какой когда-то была Ив, – несчастной калеке, вынужденной провести всю свою жизнь в тени прекрасной леди, которая отвергла любовь Ангуса. Но прежде чем она успела вымолвить слово, лицо Ив приобрело привычное жесткое выражение.
– Послушай, девушка, этот парень уже довел тебя до постели? Морган вообще-то копия своего отца, хотя не хочет в этом признаться. Он скорее будет мучиться из-за того, чего ему никогда не добиться, чем наслаждаться тем, что у него под рукой. В конце концов, ты всего лишь бледная копия женщины, о которой вздыхали они оба, и отец, и сын.
Сабрина невольно отступила, пытаясь скрыться от жаркого огня устремленных на нее злых глаз. Казалось, Ив могла заглянуть в душу и разгадать самые сокровенные ее тайны.
– О чем ты говоришь?
– Видимо, сболтнула лишнее, но ты скоро сама все поймешь. – Внезапно взгляд женщины наполнила жалость, более страшная для Сабрины, чем презрение. – Не отдавай ему свое сердце, девушка, потому что этот парень потом скормит его тебе же кусочек за кусочком, пока не заставит тебя задохнуться от горя.
С этими словами Ив побрела прочь, припадая на свою покалеченную ногу. Сабрина смотрела ей вслед, лихорадочно перебирая в уме все, что услышала за последние минуты, и сопоставляя с фактами недавнего прошлого.
Она не забыла, что только Рэналд и Ив отсутствовали в банкетном зале в момент гибели Ангуса. Можно ли поделиться своими подозрениями с Морганом? Нет, скорее всего он ей не поверит и обвинит в попытке найти козла отпущения с целью снять подозрения с Камеронов. Сделав столь неутешительный вывод, Сабрина грустно вздохнула. Нет, нельзя ставить под угрозу только начавшие налаживаться отношения и напоминать Моргану о вражде между Макдоннеллами и Камеронами, и без того разделявшей сердца молодых супругов.
Отбросив на время свои страхи и подозрения, Сабрина начала спускаться по лестнице.
Войдя в дымный зал, Сабрина с трудом удержалась от желания злорадно потереть руки в предвкушении того, как сейчас поставит Макдоннеллов на место. Идею подал, сам того не подозревая, Гомер. Если Цирцея была способна с помощью чар превращать людей в свиней, почему бы не попробовать пустить в ход собственные чары и превратить свиней в людей? Правда, даже Цирцея в данном случае оказалась бы в затруднительном положении, настолько широким был у нее выбор. Любой обитатель замка свободно подходил на роль жертвы. Сабрина без всякого усилия представила себе хрюкающие свиные морды на широких плечах Макдоннеллов.
Трое человекоподобных развалились перед огнем, играя в кости. Не прошло и минуты, как один из игроков пустил струю жевательного табака в голову соперника, и сразу завязалась драка. Неподалеку схватилась еще одна парочка, не поделившая кусок оленины, но эта свара вскоре закончилась, когда один из драчунов разбил о череп противника тяжелую пивную кружку и начисто вывел его из строя.
Из-за стоявшего по центру стола раздался смех, похожий на хрюканье; Сабрина взглянула в ту сторону и втайне обрадовалась. Именно здесь великую чаровницу ждало самое серьезное испытание.
За столом восседал собственной персоной Фергюс Макдоннелл. Он потягивал пиво, сыпал скабрезностями и время от времени шарил рукой за пазухой развалившейся на его коленях глупо хихикающей женщины. Вздернутый нос Фергюса и в самом деле смахивал на свиной пятачок. Сабрина изящно приподняла юбку и двинулась вперед, осторожно переступая через груды обглоданных костей и обходя зловонные лужи сомнительного происхождения. Завидев приближавшуюся к их столу молодую хозяйку замка, собутыльники Фергюса притихли; он же был так занят пышной грудью своей девицы, что вокруг ничего не замечал. Фергюс поднес к губам кружку пива, надев ее ручку на мизинец наподобие кольца, и начал жадно пить; янтарная жидкость, стекая по замызганной бороде, закапала на толстые складки его бычьей шеи.
– Вот это жизнь. – пьяно оскалился Фергюс, многозначительно подмигнув девице. – Нет ничего лучше в холодный день, чем кружка доброго пива и горячая титька.
Поскольку грязная шутка не вызвала ожидаемого взрыва хохота, Фергюс грохнул кружкой об стол.
– Чего это с вами стряслось? Вокруг полно горячих титек, на всех хватит! – Он скосил глаз за лиф девицы и вознамерился отпустить новую шутку: – Когда я последний раз проверял, у каждой девки было по паре.
И Фергюс захохотал над собственной остротой.
Один из его компаньонов откашлялся.
– Послушай, Фергюс…
Но было уже поздно, Сабрина легонько постучала по плечу Фергюса.
– Мистер Макдоннелл, простите, что я прерываю ваши остроумные и весьма поэтические рассуждения о достоинствах женского бюста, но не смогли бы вы уделить мне немного своего драгоценного времени? Мне совершенно необходимо, чтобы вы последовали за мной в мою опочивальню.
Даже игроки в кости примолкли и прекратили игру, а валявшийся под столом пьяница, еще не оправившийся после удара пивной кружкой по голове, открыл один глаз и навострил уши.
Фергюс круто повернулся на скамье, бесцеремонно сбросив на пол девицу, прелестями которой только что восхищался.
– Я, детка? Я тебе нужен? С тобой? В твою опочивальню?
Сабрина сладко улыбнулась и поманила его пальчиком.
– Да, в мою спальню.
Окинув собутыльников победным взглядом, как бы говорившим: «Видали, как мне повезло?», Фергюс заткнул пальцы за пояс килта и важно зашагал за Сабриной, как петух, собравшийся своим посещением осчастливить курятник.
Энид подготовила спальню к предстоящему визиту Макдоннелла, строго следуя указаниям кузины. На столе на кружевной скатерти стоял чайный сервиз из тончайшего фарфора. На накрахмаленной салфетке пускал пар изящный чайник.
– Прошу вас, мистер Макдоннелл, – указала рукой на стул хозяйка, но Фергюс застыл столбом, тупо пялясь на чайник, и не сдвинулся с места, пока Сабрина не повторила приглашение. Вздрогнув, Макдоннелл смущенно повесил голову:
– В жизни меня ни разу не звали мистером. Друзья зовут меня Ферги, а ты можешь называть «дорогой», если желаешь.
Фергюс подмигнул хозяйке, но в отсутствие собутыльников это получилось у него не слишком уверенно. Сабрина сделала вид, будто не заметила выходки гостя.
Фергюс присел на краешек стула и сторожко огляделся, он явно чувствовал себя не в своей тарелке в помещении, убранство которого свидетельствовало о богатстве и хорошем вкусе хозяйки.
– Вы пьете чай с сахаром или без, сэр? – вежливо осведомилась Сабрина, наполняя чашку Фергюса.
– Не знаю, – признался Фергюс. – Никогда не пил чай. Вообще-то я всегда отдаю предпочтение виски хорошей выдержки.
Сабрина положила в чай три куска, рассчитав, что насквозь проспиртованному гостю чем больше сахару, тем лучше, протянула чашку гостю, и та утонула в его огромной ручище. Фергюс сделал глоток и скорчил недовольную гримасу, сморщив мясистый нос. Сабрина спрятала улыбку за краем чашки, внимательно наблюдая за гостем. Фергюс попытался осторожно опустить чашку на место, но рука его дрожала, чашка со звоном стукнулась о блюдце, и чай выплеснулся через край. Фергюс густо покраснел и метнул взгляд в сторону двери, словно намеревался сбежать.
К своему удивлению, Сабрина увидела, что в глубине маленьких с красными веками глаз гостя таится панический страх. И тогда ее осенило. Боже мой, да этот грубиян и выпивоха боится женщин! Нет, не боится, просто цепенеет от ужаса! Именно поэтому и предпочитает прикрывать свой страх грубыми шутками и славой беспутного гуляки. Сабрине стало невыносимо жаль здоровенного детину. Понимая, что сильно рискует, она потянулась через стол и похлопала дрожащую руку Фергюса.
– Все в порядке, мистер Макдоннелл. Вам нечего опасаться, честное слово. Я не собираюсь вас обижать.
Ранним вечером того же дня, когда с севера подул пронзительный холодный ветер и из свинцовых туч повалил густой снег, Морган добрался наконец до дома. Весь день он провел в борьбе с камероновскими овцами и лишь с наступлением сумерек одержал победу: отару загнали в узкую долину, где отвесные скалы должны были послужить оградой и заодно защитить животных от напастей непогоды. Там овцам предстояло провести зиму, а весной их можно выпустить на привольное пастбище. В общем, сделано было все возможное, чтобы сохранить драгоценный подарок Дугала Камерона, который стал вкладом в растущее благосостояние Макдоннеллов.
Никогда в жизни Моргану не приходило в голову, что эти твари могут оказаться такими упрямыми и непослушными. Пока он с помощниками водворял одну овцу на место, другая успевала удрать в сторону, и за ней опять приходилось гоняться.
Морган содрал с плеч насквозь промокший плед, игнорируя протест натруженных мышц, сунул руки в бочку и плеснул прохладной родниковой воды на лицо и грудь, пригладил длинные волосы, с наслаждением ощущая, как бегут по телу прозрачные струйки. С тех пор, как в замке поселилась Сабрина, Морган, как бы ни устал, не поднимался к ней в спальню, не смыв с себя грязь. Слишком часто ему случалось слышать, как люди бросали вслед: «Грязный вонючий Макдоннелл». Конечно, решались на это только за его спиной, смелости сказать подобное в лицо ни у кого не хватало.
Похлопав по щекам, чтобы высушить лицо, Морган посмотрел вверх и расплылся в счастливой улыбке. Сознание того, что в спальне его поджидает Сабрина, неизменно радовало и согревало душу, но одновременно немного пугало. Комната, где обитала жена, стала своего рода оазисом, где он отдыхал после длинного дня тяжкого труда, когда с рассвета до заката приходилось командовать людьми, настолько отвыкшими от нормальной работы, что они засыпали стоя, не выпуская из рук лопат и заступов.
Как ни странно, Моргану больше нравились не истории, которые читала жена, а мелодичный звук ее голоса, пробуждавший новые неизведанные эмоции. И влекла его в спальню не игра в шахматы, а возможность помериться с Сабриной силами в интеллектуальных спорах. Раньше Морган надеялся обрести мир и покой в обществе супруги, но оказалось, что состязание умов доставляет ему гораздо большее наслаждение, чем любое реальное сражение.
Морган выпрямился, поморщившись, когда вновь дала себя знать боль в мышцах; возможно, чуткие пальцы Сабрины сумеют снять напряжение и усталость его мускулов. Он невольно улыбнулся снова. Если он будет последователен и в конце концов докажет жене, что он не похотливое животное, какими считают всех Макдоннеллов, то скоро может пробить час, когда Сабрина сама пригласит мужа в постель, причем не из жалости либо чувства долга, а потому, что сама этого пожелает. И тогда они воистину станут мужем и женой.
Предводитель Макдоннеллов размечтался и даже зажмурился, представляя, как хорошо им будет вдвоем. Но в следующую секунду чуть не подпрыгнул, ощутив чью-то руку на своей талии; по голому животу прошлись черные обломанные ногти. Другая рука скользнула вверх по бедру и принялась бесстыдно шарить под килтом; спину Моргана щекотали длинные волосы.
– Альвина, – догадался Морган.
– Да, Морган, это твоя добрая Альвина, – промурлыкали за спиной. – Как всегда, готова усладить тебя, дорогой. Да и ты вроде бы тоже готов. Или я ошибаюсь?
Моргана раздражали эти грубые ласки, он нетерпеливо высвободился и повернулся лицом к бывшей любовнице. От нее пахло другим мужчиной, с которым Альвина наверняка только что рассталась, и этот запах мгновенно погасил вспыхнувшее было у Моргана желание.
Пылкая блондинка уже начала задирать платье, но Морган хлопнул ее по рукам.
– Мне казалось, женщина, что я тебе все уже объяснил. Нечего спускать панталоны всякий раз, как я войду в комнату. Между нами все кончено. Я теперь женатый человек.
– Не болтай глупостей, Морган. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не ношу панталоны. – Альвина надвигалась на Моргана, толкая его пышной грудью и прижимая спиной к бочке. – Сейчас самый благоприятный момент, лучше не придумаешь. Твоя женушка нас не побеспокоит. Она очень занята: принимает другого мужика, так что ей не до нас.
– Другого мужика?
Грозный голос Моргана напугал Альвину, и она осторожно отступила.
– Да, другого. Я думала, ты знаешь. Ив сказала мне, он наверху уже несколько часов.
Говоря это, Альвина отходила все дальше, в глазах ее билась тревога. Ее собственные бесчисленные измены никогда не беспокоили Моргана. Как она могла предполагать, что из-за этой жалкой, смахивающей на обезьянку бабы он придет в такую ярость?
Нет, Морган не просто разъярился. Он совершенно потерял самообладание. Наступая на концы собственного пледа, ничего не видя перед собой, вождь Макдоннеллов метнулся мимо Альвины, ворвался из передней в зал. Там его встретило гробовое молчание и клубы дыма – густые, хоть топор вешай. Господи! Неужели все считают, что жена наставила ему рога?
Возле камина расположилась группа Макдоннеллов, одни молча потягивали виски, другие тупо уставились в огонь, но никто не решался встретить бешеный взгляд вождя клана. Только Ив подняла выщербленную кружку, как бы насмешливо приветствуя Моргана.
Проходя через зал, Морган несколько сбавил темп, всей кожей ощущая колючие взгляды соплеменников. За его спиной завязался жаркий спор, правда, шепотом, вертевшийся вокруг одного вопроса: придушит ли разъяренный муж неверную жену или пустит пулю в ее подлое сердце?
