Текст книги "Менжинский"

Автор книги: Теодор Гладков

Соавторы: Михаил Смирнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава шестая

В конце 1905-го, а возможно и в начале 1906 года, Менжинский возвращается в Петербург. Некоторое время он работает в лекторской группе ЦК, а затем партия направляет его в Нарвский район ответственным пропагандистом.

Весной 1906 года Петербургский комитет РСДРП, секретарем которого от большевиков была Елена Дмитриевна Стасова, принял энергичные меры, чтобы усилить пропаганду и агитацию в массах. При райкомах были созданы агитаторские коллегии, в которых объединялись лучшие силы пропагандистов и агитаторов. Лекторов и докладчиков обычно распределяла Стасова. На митингах и собраниях неоднократно выступал Владимир Ильич Ленин.

Активное участие в организаторской и пропагандистской работе среди петербургского учительства принимала старшая сестра Менжинского, Вера Рудольфовна. По поручению Надежды Константиновны Крупской, с которой она познакомилась в редакции «Новой жизни», Вера Рудольфовна подыскивала помещения для устройства митингов и собраний, где нередко выступала и сама.

«Я скромна, – вспоминала она впоследствии. – Но тогда была какая-то дерзость. Я спокойно влезала на трибуну и вела борьбу с анархистами, эсерами, меньшевиками. Я застенчива. Но тогда я кидала цвишенруфы колкие, резкие, когда говорили враги. Это была первая революция».

Сестры Менжинские, Вера и Людмила, учительницы воскресных школ для рабочих, в то время жили вдвоем в Питере, на Ямской улице (ныне улица Достоевского) в доме № 21. Их квартира под номером два помещалась в цокольном этаже. Для конспирации она была неудобной. Вход с улицы. Несколько ступенек вверх и дверь в квартиру. Рядом лестница на верхние этажи – на ней швейцар. В окно квартиры можно было заглянут!» с улицы.

«Каждое утро Надежда Константиновна приходила к нам, – вспоминала В. Р. Менжинская. – Мы составляли план работы на день и расходились по своим делам. Вечером встречались вновь, то в Технологическом институте, то в других местах…»

Перебравшись из Ярославля в Петербург, Вячеслав Рудольфович частенько навещал сестер. У них он познакомился с Крупской. Здесь произошла и первая встреча Вячеслава Рудольфовича с Лениным. Во время этой встречи они вспомнили эпизод в комнате с каталогами публичной библиотеки. Менжинский рассказывал о ярославских делах, о работе среди солдат:

– Начали с листовок. Писали листовки для солдат. Разбрасывали их на плацу, подбрасывали в манеж, в вагоны эшелонов, следовавших в Маньчжурию. В казардоы было трудно проникнуть. Но потом, когда появились члены организации из солдат, проносили и в казармы. Мы стремились создавать по возможности небольшие конспиративные группы в батальонах и полках. Нам удалось это сделать в Фанагорийском полку и в артиллерийской бригаде в Ростове. Само собой разумеется, что все связи комитета с военными организациями были глубоко законспирированы. Эти связи были в руках особенно надежных товарищей. Они не гнались за большим числом членов войсковых групп. Позднее, после акта 17 октября, мы стали приглашать солдат на митинги, затем стали устраивать митинги в манеже Фанагорийского полка. Послали к коменданту наших людей – с ними ходил товарищ Емельян. Они потребовали от коменданта разрешить митинги в манеже, или, мол, мы сами займем манеж.

Говорили о думской тактике, о решениях по этому вопросу второй общегородской конференции, об уходе с конференции меньшевиков.

Как известно, в условиях начавшегося спада революции сорвать созыв думы не удалось. Поэтому уже на IV съезде партии большевики внесли новый проект резолюции о Государственной думе, в котором предлагалось использовать думу и ее столкновения с правительством в интересах углубления революционного кризиса. Меньшевики с этим предложением не согласились и требовали поддержки думы в целом.

Вместе со Стасовой и Верой Вячеслав Рудольфович присутствовал на знаменитом трехтысячном митинге в Народном доме Паниной 9 мая 1906 года, на котором под фамилией Карпова выступил Ленин.

Менжинский знал до этого Ленина главным образом по произведениям, по личной беседе о работе в войсках в Ярославле. На собрании партийного актива Петербурга 6 мая 1906 года слушал его доклад об итогах IV съезда РСДРП. И вот теперь впервые видел его выступающим перед многотысячной аудиторией. Следя за лицами рабочих, жадно слушавших оратора, аплодируя вместе со всеми, Менжинский, пожалуй, впервые и зримо ощутил и осознал, что Ленин – это подлинный народный трибун, властитель дум, признанный вождь масс.

Весной 1906 года вновь разгорелась стачечная борьба, рабочих в городах, усилилось крестьянское движение в деревне и под его влиянием брожение в армии. Партия в это время направляет Менжинского на работу в военно-боевую организацию (иначе называемую просто «Военной») Петербургского комитета. Его вводят в состав Военного комитета и редакции газеты «Казарма».

Петербургская военная социал-демократическая организация возникла в конце 1905 года и окончательно оформилась в начале 1906 года. Во главе «Военки» стоял общегородской комитет, который посылал двух представителей в Петербургский комитет РСДРП. Весной 1906 года в состав комитета военной организации входили Ф. В. Гусаров, В. Р. Менжинский, Н. Ф. Насимович (Н. Чужак), М. И. Фрумкин, А. П. Малоземов, В. А. Зеленко, A. Л. Харик. Секретарем была П. И. Кулябко («Мышь»), а после нее, летом 1906 года, Екатерина Хлебникова.

Общегородская военная организация объединяла четыре районных (городских) и пятую окружную, в которую входили организации войсковых частей, расположенных в пригородах столицы. Районную «Военку» возглавлял ответственный секретарь. В войсковых частях создавались нелегальные кружки (ячейки), имевшие своих агитаторов и пропагандистов.

Сложившаяся организационная структура была закреплена в уставе, принятом конференцией военных организаций Петербурга в июне 1906 года.

После конференции работа Петербургской военной организации достигла особенно широкого размаха. Комитет имел связи более чем с сорока воинскими частями. Не было ни одного крупного выступления воинских частей, в которых не принимала бы участия военная организация. Она издала сотни тысяч экземпляров различных листков и прокламаций.

Автором некоторых листовок, изданных военной организацией, был Менжинский. Видимо, судя по стилю, его перу принадлежит листовка «Гвардия ненадежная», изданная не ранее 16 июня 1906 года:

«Зашаталась последняя опора царизма. Всероссийский преображенец потерял несколько сот телохранителей-пре-ображенцев – их захватила всероссийская революция.

Армия маленького венценосного полковника стала меньше на батальон: настолько же выросла армия Великой революции.

По «высочайшему» приказу 1 батальон л-гв. Преображенского полка переименован в особый пехотный батальон, он в опале, он наказан, у него нет знамени, ему не дано в шефы ни государя, ни государыни-вдовы, ни государыни-жены, ни короля датского, ни королевы греческой… он не носит имени никакого царя, императора, герцога, эрцгерцога.

Почетное наказание!

Революция будет его шефом, революция даст ему имя и Красное Знамя…»

Листовка появилась в связи с волнениями в Преображенском полку, которые происходили с 6 по 12 июня 1906 года. Поводом к волнениям послужил приказ командования гвардией о переводе полка в Петергоф для охраны резиденции царя, 6 и 7 июня в полку происходили сходки солдат, а вечером 9 июня, уже в Петергофе, состоялся митинг 1-го и 3-го батальонов, на котором обсуждались требования солдат. В полку были произведены аресты активных участников выступления. Царь Николай II, числившийся, как и все цари, начиная с Петра I, полковником Преображенского полка, подписал приказ о лишении 1-го батальона прав гвардии, переименовании его в особый пехотный батальон и расквартировании в селе Медведь Новгородской губернии. Волнения в гвардии настолько напугали царя, что он сместил командира полка Гадона, командира 1-й гвардейской дивизии Озерова и командира гвардейского корпуса князя Васильчикова.

В июне 1906 года забастовали рабочие Нового Адмиралтейства. На завод пригнали солдат, но они отказались выступить против рабочих. На вопрос командира порта, почему ничего не предпринимается против бастующих, солдаты отвечали: «Это не наше дело». Через несколько дней эти же солдаты отказались выполнить приказ офицера – взять в штыки митинговавших рабочих. Солдаты кричали, что стрелять в братьев не будут. На усмирение забастовщиков начальство послало новое подразделение, но и оно отказалось принять участие в подавлении забастовки. Командир роты, обращаясь к строю солдат, сказал: «Я надеюсь, что вы, братцы, беспрекословно исполните приказ начальства, если оно велит стрелять».

Солдаты дружно ответили: «Никак нет». Ротный командир потребовал, чтобы желающие выполнять приказ сделали шаг вперед. Из строя вышел лишь один солдат, а вся рота осталась на месте.

Подобные же настроения бытовали среди солдат и других частей петербургского гарнизона, особенно технических: саперных, понтонных, среди пограничной стражи.

15 февраля 1906 года вышел первый номер газеты «Казарма» – органа Петербургской военной организации РСДРП. В состав редакции тогда входили и большевики и меньшевики, и это наложило свой отпечаток на содержание газеты. В первом ее номере высказывалось неправильное положение о том, что мир воцарится в России только тогда, когда вся армия и гвардия перейдут к народу.

Ленин подверг критике это меньшевистское положение и принял меры к тому, чтобы сделать газету подлинно большевистской.

Летом 1906 года на совещании большевиков Ленин поставил вопрос о превращении «Казармы» в официальный военный орган партии и усилении состава ее редакции.

В новый состав редакционной коллегии, образованной после конференции военных организаций Петербурга, вошли только большевики: Менжинский – член комитета, «ответственный литератор», М. И. Фрумкин и Н. Ф. Насимович (Чужак). В работе коллегии принимал участие и другой член комитета, Ф. В. Гусаров. Этот состав редколлегии подготовил и издал очередной пятый номер «Казармы», который вышел 8 июля 1906 года. Именно с этого номера газета целиком перешла в руки большевиков. Как писал впоследствии Е. М. Ярославский, «Казарма», несомненно, была «одной из лучших газет того времени», «имела очень большое распространение и большой успех в солдатских и матросских масеах».

Редакция «Казармы» помещалась в издательстве «Вперед», на Караванной улице в Петербурге, которое в то время было экспедицией ЦК партии, его главной явочной квартирой. Помещение издательства находилось под непрерывным наблюдением жандармов и шпиков охранного отделения. Большевики, работавшие в редакции, приняли строгие меры конспирации. Для хранения материалов для газеты и архива редакции был специально оборудован один из столов. В ножках стола высверлили отверстия, у стола была двойная столешница и двойное дно в ящиках. В них-то и хранились статьи и корреспонденции. Эта конспирация оказалась настолько надежной, что, когда позднее охранка разгромила издательство и арестовала его руководителя Вл. Д. Бонч-Бруевича, она не смогла обнаружить архив. Охранники и жандармы перевернули вверх дном склад, сбросили со стеллажей все книги и брошюры, заглянули даже в печи, но тайники в столе не обнаружили. После освобождения из тюрьмы Вл. Бонч-Бруевич нашел весь архив «Казармы» в сохранности, тайком вынес его из помещения и передал в военную организацию.

Совещания, или, как теперь говорят, заседания, редакционной коллегии «Казармы» проводились или на квартире у кого-либо из членов редакции, или в издательстве. Когда члены редколлегии собирались в редакции, помещавшейся в цокольном этаже, то все они подстилали газеты и ложились на пол, чтобы шпики из охранки, следившие за домом, не могли их видеть через окна. Окна в издательстве никогда не завешивались, чтобы не привлекать внимания шпиков. Заседания, происходившие на полу, по свидетельству Бонч-Бруевича, бывали довольно часто, и они в шутку назывались «лежачими заседаниями».

Еще в начале лета 1906 года в статье «Накануне» В. И. Ленин предупреждал о возможности стихийных выступлений в армии и на флоте и требовал: «Направлять все усилия к тому, чтобы достигнуть объединения и совместного выступления рабочих, крестьян, матросов и солдат на активную, вооруженную борьбу» [2]2
  В. И. Ленин, Полн. собр соч., т. 13, стр. 318.


[Закрыть].

Эта ленинская идея нашла поддержку как в общепартийных, так и в военных организациях большевиков. Конференция петербургской партийной организации, проходившая в Териоках 7 июня 1906 года, большинством голосов высказалась против немедленного выступления, за усиленную подготовку крестьянства и солдат к участию в вооруженном восстании.

12 июля 1906 года Петербургский комитет принял специальное решение, в котором предлагалось: «1) организовать в каждом районе коллегию рабочих для ведения среди солдат агитации; 2) иметь в каждом районе лицо для руководства работой (среди солдат); 3) не проявлять на массовых собраниях в случае появления войск враждебного настроения».

Против стихийных, неподготовленных, одиночных вспышек в войсках высказалась конференция представителей военных организаций Петербурга в июне 1906 года. Ленинскими идеями проникнуто все содержание пятого номера «Казармы», который редактировал Менжинский. В этом номере, вышедшем 8 июля, была напечатана резолюция военной организации Севастополя. В ней, в частности, говорилось, что преждевременные попытки поднять восстание поведут лишь к более или менее полному разгрому революции.

«Казарма» писала, что, приветствуя решения севастопольских товарищей, редакция считает нужным напомнить, что и объединительный съезд РСДРП высказался также против «несвоевременных военных вспышек», которые «ведут лишь к Неполезной растрате революционной энергии».

Предостерегая солдат от преждевременных выступлений, газета призывала их «готовиться поддержать народ в решительный момент!».

Эта же мысль развивалась и в опубликованной в этом же номере статье Менжинского «Кто люди в России».

Обращаясь к солдатам, он писал: «…Еще не поздно, еще есть время, – присоединяйтесь к народу, к борцам и идите с ними вместе против общего врага!.. Советуйтесь и беседуйте с вашими сознательными товарищами! Отказывайтесь идти на усмирение или в охрану и переходите на сторону народа, когда он выйдет в последний раз на борьбу со старым порядком, царем и его чиновниками!»

Кроме этой статьи, в пятом номере «Казармы» лапе-чатана еще одна статья Менжинского (под псевдонимом «Степинский»), «Крестьянские движения». В ней Вячеслав Рудольфович нарисовал яркую картину беспросветной жизни крестьянства, ограбленного помещиками и угнетаемого царским самодержавием.

Сплачивая и готовя массы к вооруженному восстанию, большевики в то же время вели активную борьбу с авантюристической тактикой эсеров, рассматривавших вооруженное восстание как военный заговор, военный бунт.

Эсеры считали, что достаточно будет поднять солдат и матросов в Кронштадте или Свеаборге – русской военной крепости в Финляндии, – как будет обеспечен успех во всероссийском масштабе.

Петербургский комитет 16 июля 1906 года получил сведения о готовящемся восстании солдат и матросов Свеаборгской крепости. Работавшая в то время в ПК Вера Рудольфовна Менжинская немедленно информировала об этом Ленина. По его предложению на квартире сестер Менжинских в тот же день состоялось совещание Исполнительной комиссии ПК. Совещание обсудило вопрос о восстании и приняло написанное Лениным постановление о посылке в Свеаборг делегации с целью отсрочки восстания.

«…B случае полной невозможности остановить взрыв, – говорилось в постановлении, – принять самое деятельное участие в руководстве движением…» [3]3
  В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 13, стр. 328.


[Закрыть]

Петербургский комитет через Менжинского направил в Финляндию рекомендованных Лениным на совещании четырех товарищей, в том числе А. Г. Шлихтера.

На следующий день Ленин получил известие о том, что восстание в Свеаборге началось. Он немедленно направил в Финляндию, к выехавшему туда накануне Шлихтеру, секретаря большевистской боевой организации Людмилу Менжинскую, чтобы передать ему указание срочно связаться в Гельсингфорсе с Финляндской военной организацией большевиков и возглавить руководство восстанием. В Кронштадт для руководства восстанием были направлены Д. 3. Мануильский, «Иннокентий» – И. Ф. Дубровинский, члены комитета Петербургской военной организации А. П. Малоземов и Ф. В. Гусаров.

По указанию Ленина на всех конспиративных квартирах ЦК, ПК и военной организации были установлены дежурства. Было также решено, вспоминает В. Р. Менжинская, «выпустить обращение к войскам о поддержке свеаборгского восстания и экстренный номер «Казармы». Сделать это было поручено Менжинскому.

Стихийное восстание солдат и матросов, спровоцированное эсерами, начавшееся в неблагоприятной обстановке, когда реакция перешла в наступление (8 июля царское правительство разогнало первую Государственную думу), потерпело поражение. Его поражение повлекло за собой разгром большевистских организаций в Петербурге. Вечером 19 июля были арестованы большевистский Комитет военной организации и редакция газеты «Казарма», а 28 июля на станции Удельная арестована большевистская часть ПК.

Заседания Комитета военной организации весной и летом 1906 года обычно проводились за городом, на дачах. На этот раз ввиду спешности в связи со свеаборгскими событиями совещание членов комитета и редакции газеты «Казарма» с участием районных организаторов было решено провести в городе, на квартире члена комитета А. Л. Харика.

Совещание должно было обсудить содержание экстренного номера «Казармы» и текст написанного Менжинским обращения к солдатам Петербургского гарнизона с призывом поддержать восстание в Свеаборге и Кронштадте.

Были приняты необходимые меры конспирации. О времени и месте собрания сообщалось устно только лицам, обязанным присутствовать на нем. В переулке и на прилегающих улицах были выставлены патрули из числа особо надежных членов боевой организации.

После семи вечера на квартире Харика собрались члены комитета и редакции Менжинский, Браудо, Фрумкин. В комнате уже был накрыт стол, на котором шумел, самовар. Хозяин квартиры был предупрежден, что к квартиранту соберутся гости по случаю его именин.

Прошел час, гости успели обменяться последними новостями, поступившими из Свеаборга и Кронштадта, выпить не по одному стакану чая – вечер был жаркий, – но остальные члены комитета и организаторы из районов в квартире не появлялись.

Собравшиеся члены комитета не знали, что патрульный в переулке заметил полицейских, перебегавших из одного подъезда в другой, и подал товарищам сигнал об опасности. Предупрежденные патрульными, члены комитета и организаторы районов поворачивали обратно. Но предупредить собравшихся уже не было возможности: подъезд и лестницу заняли полицейские.

Прождав товарищей до восьми с четвертью вечера, члены комитета и редакции приступили к обсуждению воззвания к солдатам и матросам Петербургского гарнизона. Менжинский учел, что на прошлых заседаниях редакции ее члены да и наборщики подпольной типографии жаловались на неразборчивость его почерка, и на этот раз написал воззвание крупными буквами. Оно заняло объемистую тетрадь.

«Товарищи солдаты и матросы Петербургского гарнизона! – начал читать Менжинский. – Ваши товарищи и братья в Свеаборге и Кронштадте…»

Голос чтеца неожиданно перекрыл треск взломанной двери, топот тяжелых сапог по коридору. В комнату ворвались полицейские.

Хозяин комнаты Харик и некоторые из гостей растерялись. Фрумкин, вытащив из кармана лист бумаги, начал поспешно его рвать. Один из полицейских бросился поднимать клочки бумаги. Пристав, приказав всем оставаться на месте, спросил, кто проживает в комнате.

– Почетный гражданин Александр Харик, – откликнулся стоявший у окна хозяин комнаты.

Менжинский между тем хладнокровно снял с себя сюртук, предварительно засунув во внутренний карман тетрадь с текстом воззвания, и повесил его на спинку высокого венского стула.

Обыскав комнату и задержанных, пристав, сдвинув с края стола стаканы и закуски, сел за составление протокола.

«1906 года, июля 19 дня… при входе в квартиру № 58 в 8,5 часов вечера были застигнуты хозяин дома Харик, а у него в качестве гостей: 1) Браудо Евгений Моисеев, 2) Соловьев Василий Андреев, 3) Фрумкин Мовша Елиев, дантист, проживающий по Гесслеровскому переулку в д. 29, кв. 17… 4) Деканский Василий Петрович (этим именем назвался Менжинский), дворянин, проживающий на Удельной, по Княжеской улице, дом № 1… При личном обыске и осмотре комнаты и прилегающих к ней помещений ничего предосудительного у Харика не найдено. Все лица заарестованы и для содержания отправлены, – и, чмокнув, дописал, – в Дом предварительного заключения…»

Арестованных в сопровождении жандармов вывели на улицу. На Петербург уже опустилась короткая июльская ночь. У подъезда ждали тюремные кареты. Вслед за Менжинским в карету влез полицейский, щелкнул ключ замка. Колеса казенных карет глухо загремели по тихим ночным улицам Петербурга.

Менжинского мучил вопрос: почему пристав так точно знает его адрес, хотя он-назвался вымышленной фамилией? Не иначе, по приметам, а если по приметам, то это не случайный провал.

Назвавшись вымышленной фамилией, Менжинский стремился обезопасить квартиру сестер от немедленного обыска. Он знал, что у них в квартире в этот вечер назначено заседание большевистского центра, на котором должны быть Ленин, Крупская, Иннокентий и другие товарищи. Они должны обсуждать тот же вопрос – о свеа-боргском восстании.

Размышления Менжинского прервал городовой. Придвинувшись к Вячеславу Рудольфовичу, он спросил:

– Вы из каких же это Диковских, не из рязанских ли? Недалеко от нашей деревни хороший помещик Ди-ковский жил…

– Да, да, я из них, из Диковских, – обрадованный неожиданной удачей, Менжинский подтвердил свое рязанское происхождение и начал расспрашивать полицейского о деревенских делах.

Полицейский словоохотливо рассказывал рязанские новости. Поддакивая ему, Менжинский все время думал, как избавиться от тетради, от этой улики, которая может подвести под суровую кару его товарищей. Задав новый вопрос о жизни в деревне, Менжинский сказал, что в карете очень душно и нельзя ли открыть окно.

– Не дозволено… Да уж коли вы из Диковских… – Менжинский, не ожидая, пока закончит полицейский, спустил окно и выбросил в него тетрадь. Увлеченный воспоминаниями о деревне, городовой даже не заметил этого.

Арестованных привезли сначала в Литейную полицейскую часть, а затем отправили в Дом предварительного заключения.

Как могло случиться, что столь законспирированная организация потерпела провал, а столь тщательно подготовленное в конспиративном отношении заседание комитета и редакции было накрыто полицией?

Для борьбы с революционным движением, для охраны трона и собственности помещиков и капиталистов в царской России существовала полиция. По мере роста рабочего класса и революционного движения росла и полиция. Политическая полиция была создана для борьбы с революционными организациями и долгое время существовала только в самодержавной России. Политическая полиция – это отдельный корпус жандармов, который был создан в 1826 году Николаем I Палкиным, напуганным восстанием декабристов.

В Петербурге, Москве и других крупных центрах страны для борьбы с революционным движением были созданы особые учреждения, так называемые охранные отделения (охранка), на обязанности которых лежало обнаружение и расследование государственных преступлений, выслеживание и поимка революционеров или лиц, причастных к революционному движению.

В охранных отделениях велась картотека на всех лиц, подозреваемых в антиправительственной деятельности.

Кроме канцелярии, каждое охранное отделение имело еще по два отдела: отдел наружного наблюдения и агентурный отдел, к которому примыкал так называемый «черный кабинет», где перлюстрировались письма. Агентурный отдел засылал агентов и провокаторов в революционные организации, которые за свою осведомительскую и провокаторскую деятельность получали денежное содержание в форме помесячной или единовременной оплаты.

Царской охранке удалось заслать провокатора и в Петербургскую военную организацию. Результатом его провокаторской деятельности явились майские 1906 года провалы и аресты некоторых членов военной организации.

Но в то время провокатора разоблачить не удалось. Он продолжал оставаться в организации и выдал заседание членов комитета и редакции на квартире Харика. Этим провокатором оказалась Шорникова. Она выдала охранке место и время заседания Комитета военной организации 19 июля 1906 года. На основании документов архива и показаний провокаторши и было составлено обвинительное заключение по делу военной организации.

Накануне мировой войны, боясь разоблачения, с помощью и на деньги охранки Шорникова бежала за границу.

На следствии Менжинский и его товарищи, как и подобает большевикам, вели себя мужественно, отказывались от каких-либо показаний. Жандармский ротмистр Колинг в протоколе допроса Менжинского от И сентября 1906 года записал: «Ответить на вопросы о себе отказался, лишь заявил, что к дознаниям не привлекался». Так вел себя Менжинский на протяжении всего следствия. В обвинительном заключении по делу военной организации, составленном 7 июля 1907 года, в отношении Менжинского записано: «Назвавшийся первоначально дврря-нином Деканским, помощник присяжного поверенного Вячеслав Менжинский виновным себя не признал и никаких объяснений по делу не дал».

Взбешенный стойкостью заключенного, ротмистр Колинг после допроса 11 сентября вынес постановление: «обвиняемого Менжинского заключить под стражу в отдельное помещение, о чем ему объявить. Копию с сего постановления препроводить в место заключения названного обвиняемого».

Потянулись однообразные дни в одиночке, без книг и газет, без общения с товарищами. В знак протеста в начале ноября Менжинский объявил голодовку. О голодовке Менжинского узнала вся тюрьма, заключенные, чтобы поддержать товарища, предприняли ряд коллективных демонстраций. Сведения о событиях в тюрьме просочились на волю. Боясь широкой огласки и связанных с этим неприятностей, 16 ноября 1906 года следователь и прокурор вынесли постановление: «обвиняемого Менжинского из-под стражи освободить, для пресечения же ему способов уклониться от следствия и суда, впредь до решения дела, отдать под особый надзор полиции».

Поздно вечером 16 ноября в камеру Менжинского вошли коридорный и старший надзиратель.

– Собирайтесь с вещами, – заявил старший надзиратель.

– Куда?

– Вы освобождены.

– Может быть, можно остаться до утра? – спросил Менжинский. – Я очень слаб и так поздно, ночью вряд ли дойду до дому.

– Раз освобождены, то сейчас надо уходить.

В сопровождении надзирателей Менжинский двинулся в контору тюрьмы. Здесь ему предъявили постановление следователя об освобождении и дали подписать бумагу. Ниже подписей следователя и прокурора Вячеслав Рудольфович написал: «Содержание настоящего постановления мне объявлено. Проживать буду с отцом на Николаевской улице близ Звенигородской. В. Менжинский».

Сопровождаемый надзирателями, Менжинский вышел во двор. Было холодно. В разрывах туч, на темном небе ярко сверкали зимние звезды. Тюрьма уже спала…

Тяжело повернулся ключ тюремного замка. Бесшумно отворилась железная калитка. Перешагнув порог, Менжинский очутился на воле. Пробираемый сырым петербургским ветром, прислонился к стене, ожидая, пока надзиратель найдет извозчика.

– Счастливого пути! – сказал тюремщик, помогая ослабевшему Менжинскому сесть в пролетку.

Извозчик тронул неказистую лошаденку.

– На Николаевскую, – сказал Менжинский, зябко кутаясь в плед.

«На свободу, – вспоминала Вера Рудольфовна, – Менжинский вышел без кровинки в лице, худой, слабый. Над ним был установлен полицейский надзор…»

Вместе с женой и детьми Менжинский поселился в Лесном, на станции Удельная Финляндской железной дороги.

Военная партийная организация оказалась живучей. Несмотря на арест активных членов комитета и редакции «Казармы», массовые аресты среди солдат, оставшиеся на воле руководители с помощью Петербургского комитета к августу 1906 года вновь наладили работу организации.

16 ноября 1906 года, в день, когда Менжинский вышел из тюрьмы, в Таммерфорсе (Финляндия) открылась первая конференция военных и боевых организаций партии. На конференции присутствовал представитель большевистского центра И. А. Саммер. Он привез письмо Ленина к конференции, в котором Владимир Ильич предупреждал работников военных организаций «от увлечения боевыми крайностями».

Конференция, руководствуясь ленинскими указаниями, высказалась за полное подчинение всей военно-боевой работы политическому руководству общепартийных организаций, по предложению Ярославского учредила «Временное бюро военных и боевых организаций».

Менжинский, теперь известный охранке, находившийся под следствием и особым надзором полиции, не мог принять активного участия в работе военной организации. Но, поправившись и набравшись сил после голодовки, он вновь включается в активную партийную жизнь. Партия поручает ему работу в Боевой технической группе при Центральном Комитете РСДРП и заведование техникой.

Организация явок и конспиративных квартир, транспортировка партийной литературы, борьба с провокаторами и шпиками охранки – вот что означало в те годы заведование партийной техникой.

Прежде всего Менжинский постарался скрыться от надзора полиции. Он нелегально перешел русско-финскую границу и поселился в Финляндии, сначала в Выборге, а затем в Териоках. Здесь он познакомился и подружился на долгие годы с известным историком-большевиком Михаилом Николаевичем Покровским, Алексеем Максимовичем Горьким и Марией Федоровной Андреевой, которые жили тогда на станции Куоккала. Марии Федоровне, как и Менжинскому, грозил судебный процесс за издание газеты «Новая жизнь».

Поблизости от станции Куоккала, на даче «Ваза» жили Ленин и Крупская. Сюда к Ленину по партийным делам приезжали сестры Менжинские. Здесь же, на даче «Ваза», по партийным делам встречался с Владимиром Ильичем и Вячеслав Рудольфович Менжинский.

Выполняя поручения Ленина, Менжинский выезщает в Петербург, бывает на явках в польской столовой на Забалканском проспекте, в столовой Технологического института, в издательстве «Вперед».

Во время одного из совещаний партийных работников в помещении партийного издательства «Вперед», на котором присутствовали Крупская, Менжинские и целый ряд товарищей из Петербургского комитета и районов, в издательство нагрянула полиция. Было это около полудня. В заднюю комнату, в которой происходило совещание, вбежала взволнованная продавщица книжного магазина.